Письма из замка дракона 1/3 - читать онлайн

11. Августина – бабушке Януарии

БАБУШКА!

Я УМЕЮ ПNСАТЬ! ТЫ МЕНR ТОЛЬКО ЧNТАТЬ УЧNЛА А ТАПЕРNЧА R САМА… ОКАЗЫВАЕТСЯ ПРОСТО… КАКИЕ БУКВЫ ЧNТАЛА ТЕ И ПNШИ… ТОЛЬКО В КНNГАХ С ЗАВИТУШКАМN НАДО А ТУТ МОЖНО ТАК… ВОТ… МЕНR УЧNТ В ШКОЛЕ КОТОРАR В СЕРЕДИННОЙ БАШНЕ ГОСПОЖА NНЕССА NНСТNТУТРNС… САМА ОНА ИЗ СЕВЕРНОЙ БАШНИ… ЕЁ ЗОВУТ БАШНЯ НОРД… А R ЖNВУ В ВОСТОЧНОЙ БАШНЕ… ЕЁ ЗОВУТ БАШНЯ ОСТ…

КОНЕЧНО НЕ ТАК Я ПОКА УМЕЮ ПИСАТЬ ЧТОБЫ НАПNСАТЬ ВСЁ ЧТО НАДО… ХОТЬ СТАРАЮСЯ… СКАЗАЛ ИОАНН В САМОМ КОНЦЕ СВОЕГО ЕВАНГЕЛИЯ ОТ ИОАННА «МНОГОЕ И ДРУГОЕ СОТВОРИЛ ИИСУС; НО, ЕСЛИ БЫ ПИСАТЬ О ТОМ ПОДРОБНО, ТО, ДУМАЮ, И САМОМУ МИРУ НЕ ВМЕСТИТЬ БЫ НАПИСАННЫХ КНИГ»… НО ВСЁ Ж ОДНО ИЗ ЧЕТЫРЕХ ЕВАНГЕЛИЙ НАПNСАЛ… А МНЕ-ТО ХОТЬ БЫ ПИСЬМО НАПИСАТЬ КАК СЛЕДУЕТ…

НО УЖЕ R ЗАПОМНNЛА В КАКУЮ СТОРОНУ РОЖКАМN ОБОРАЧИВАТЬ БУКВУ С… ТУТ НУЖНО ПО ПРАВNЛУ ПРАВОЙ РУКN NБО ПРАВАR РУКА ПРАВИЛЬНАR… ЭТО КАК С МЕСRЦЕМ… ОН ЕСЛN МОЛОДОЙ – ЕГО МОЖНО ПОГЛАДNТЬ ПРАВОЮ РУКОЮ… А ЕСЛN СТАРЫЙ – РУКА ЗА РОЖКN ЦЕПЛЯЕТСR… N ДРУГОЙ СПОСОБ ЕСТЬ… ЕСЛИ МОЛОДОЙ – МОЖНО ПРNСТАВИТЬ ПАЛОЧКУ N ВЫЙДЕТ ПЕРВАR БУКВА СЛОВА РАСТУЩИЙ… А ЕСЛN СТАРЫЙ – БЕЗО ВСЯКОЙ ПАЛОЧКИ ОН САМ УЖЕ ПЕРВАR БУКВА СЛОВА СТАРЫЙ.. ПОЭТОМУ БУКВУ С – КАК СТАРЫЙ МЕСRЦ – НЕЛЬЗR ПОГЛАДNТЬ ПРАВОЮ РУКОЮ… ОЧЕНЬ ЛЕГКО ЗАПОМНИТЬ ПРО БУКВУ С… ТОЛЬКО ВСПОМNНАТЬ ПРNХОДNТСR – КАКАR РУКА ПРАВАR?.. НО ЭТО N ТАК НУЖНО ПОМНNТЬ ЧТОБЫ НЕ КАЗАТЬСR ТУПОЮ ДЕРЕВЕНЩNНОЮ…

(Прим. перев.: разумеется, эти правила для русского языка и действительны для русского перевода письма, но не для оригинального текста. Там было слово crescent – растущий полумесяц. Начинается с «с», но буква «с» ориентирована не как растущий полумесяц, а, наоборот, как старый. То есть – запомни и сделай наоборот. Кроме того, гладить его нужно левой рукой, так что – правило левой руки. В данном случае то, что «левый» имеет значение «неверный», не играет отрицательной роли, ведь полумесяц ассоциируется с исламом. Так что для католиков естественно применять левую руку для обращения с ним. На самом деле полумесяц не общемусульманский символ, а только Османской династии. Вдобавок, кажется, полумесяц появился на флаге османов только с момента завоевания Константинополя, т.е. всего за 23 года до времени переписки. Удивительно, что символ уже распространился по Европе как «исламский». То, что такое ассоциирование к настоящему времени стало свойственно и многим мусульманам, не говоря уже о менее информированных в исламе христианах, не так удивительно).

НЕ БОNСЬ ШТО ПNСЬМО С ТОГО СВЕТУ… R ЖNВАЯ ЧЕМУ САМА УДNВЛRЮСЯ… ВОТ…

СЕГОДНR НЕ ТОКМО ПЕПЕЛЬНАЯ СРЕДА И СТАЛО БЫТЬ НАЧАЛО ВЕЛИКОГО ПОСТА… УБО СВЯТАЯ ПАСХА ХРИСТОВА БУДЕТ В ВОСКРЕСЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОГО АПРЕЛЯ… ПЕПЕЛЬНАЯ СРЕДА СТАЛО БЫТЬ ПРИХОДИТСЯ НА ТРИНАДЦАТОЕ МАРТА… ЭТО ДЕНЬ СВ. ЛЕАНДРА N СВ. ГЕРАЛЬДА… НАДО ЛИ МНЕ СТАРАТЬСЯ ПОДРАЖАТЬ NМ? ОТЕЦ А’ВРИЛЛ МНОГО РАССКАЗЫВАЛ НАМ ПРО СВЯТЫХ…

СВ. ЛЕАНДР БЫЛ ЕПИСКОПОМ В СЕВNЛЬЕ И БОРОЛСR С ВЕСТГОТАМИ-АРNАНАМИ… ОН ДОГАДАЛСR УБЕЖДАТЬ ЧТО НЕЛЬЗЯ ВОЗРАЖАТЬ ПРОТИВ БОЖЕСТВЕННОСТИ ХРИСТА НЕ КОРОЛЯ ЛЕОВИГИЛЬДА – А ЕГО СЫНОВЕЙ ЭРМИНГИЛЬДА N РЕККАРЕДА… ОТ ГНЕВА ЛЕОВИГИЛЬДА ЕМУ ПРИШЛОСЬ БЕЖАТЬ… НО ОПОСЛЯ ЛЕОВИГИЛЬДА КОРОЛЕМ СТАЛ РЕККАРЕД… ЛЕАНДР ВЕРНУЛСR – N СИНОД В ТОЛЕДО ОТВЕРГ УЧЕНNЕ АРИЯ… НО У МЕНR-ТО ТУТ НЕ АРNАНЕ… БЕРИ ВЫШЕ… ДАЖЕ НЕ САМ АРИЙ… БЕРИ ЕЩЕ ВЫШЕ… ТО ЕСТЬ БОЛЬШЕ НО НИЖЕ… Я НЕ ТАКАR ДУРА – ПЫТАТЬСЯ ОБРАТNТЬ В ПРАВИЛЬНУЮ ВЕРУ ДЬRВОЛА NЛИ СЫНА ЕГО… ДА N НЕТ У ХОЗЯИНА ЗАМКА НNКАКИХ СЫНОВЕЙ… ИЛИ ЕСТЬ ГДЕ-ТО ДАЛЕКО ОТСЮДА…

СВ. ГЕРАЛЬД БЫЛ НАСТОRТЕЛЕМ МАУО НА ГРАНNЦЕ АНГЛИИ И ШОТЛАНДИИ… СЛУЧИЛСЯ СТРАШНЫЙ ГОЛОД N НАРОД ПОПРОСИЛ СВЯТОГО ПОМОЛNТЬСR – ПУСТЬ ХОТЬ ЧУМА ЛИШЬ БЫ НЕ ТАКОЙ ГОЛОД… НАЧАЛАСЯ ЭПNДЕМИЯ ЧУМЫ N ГОЛОД ОТСТУПИЛ… ТЕПЕРЬ СВ. ГЕРАЛЬДУ МОЛRТСЯ ДЛR ЗАЩNТЫ ОТ ЧУМЫ… ЭТО Я УЖ СОВСЕМ НЕ ЗНАЮ КАК ТОЛКОВАТЬ ДЛR СЕБЯ… НАЙТИ КОГО-ТО СТРАШНЕЕ ХОЗRNНА ЗАМКА И НАТРАВNТЬ ЕГО НА НЕГО? КАК ЧУМУ НА ГОЛОД? ЕГО ЖЕ ДРАКОНОВ ЧТО ЛИ ПРNРУЧИТЬ? ЧТОБЫ ОНN СЛУШАЛИСЬ МЕНЯ БОЛЬШЕ ЧЕМ ЕГО? О! ЭТО ВЕДЬ ПОХОЖЕ И НА ОБРАЩЕНNЕ В ПРАВИЛЬНУЮ ВЕРУ СЫНОВЕЙ КОРОЛR ЛЕОВИГИЛЬДА… ТОЛЬКО МНЕ КАЖЕТСЯ НЕ ВЫЙДЕТ У МЕНR ТАКОЕ. ХОТЬ ТОТ ДРАКОН МЕНЯ N НЕ СЪЕЛ. НО КАК С НИМ ГОВОРNТЬ-ТО ВООБЩЕ? НАЛЕТЕЛ УТАЩИЛ ПРNНЕС ВЫКИНУЛ В ПРУД. МОЖЕТ НАДО БЫЛО ПЫТАТЬСR С НNМ ГОВОРИТЬ N ОН БЫ ОТВЕТИЛ? НО МНЕ И В ГОЛОВУ НЕ ПРИШЛО! ДА И КОМУ БЫ ПРИШЛО? ТОТ ПУЩАЙ САМ ПРОБУЕТ!

ВОТ КАК БЫЛО… НЕ ЗНАЮ БЫЛА ЛN ТЫ В ГОРОДЕ НА ПЛОЩАДN ПОЗАВЧЕРА? НА СВ… ГОРГОНИЯ И СВ. СОФРОНИЯ… МНЕ-ТО БЫЛО НЕ ДО ТОЛКОВАНNЙ… R ТОГДА И НЕ ВСПОМНNЛА ПРО НИХ… ПРО СВ. ГОРГОНИЯ N ХОРОШО ЧТО НЕ ВСПОМНИЛА… ЗАНЕ ОН БЫЛ БОЛЬШNМ ЧИНОВНИКОМ N ТО ПРЕТЕРПЕЛ МУЧЕНИЧЕСКУЮ КОНЧNНУ… ПРИ ДИОКЛЕТИАНЕ… А ВОТ СВ. СОФРОНИЙ МОГ БЫ МЕНЯ ОБОДРNТЬ… ЕСЛИ БЫ R ВСПОМНИЛА ТОГДА… ОН БОРОЛСЯ С МОНОФЕЛNТАМN… КАЖЕТСЯ… ИЛИ МОНОФИЗИТАМИ? ЗА УЧЕНОСТЬ ЕГО ПРОЗВАЛN СОФИСТОМ… И ОН СТАЛ ПАТРИАРХОМ ИЕРУСАЛИМА… КУДА МНЕ ЕМУ ПОДРАЖАТЬ… ЗАТО ОН ПЕРЕЖИЛ ЗАВОЕВАНNЕ ИЕРУСАЛИМА АРАБАМИ! А R НЕ ВСПОМНИЛА… А ВОТ СЕЙЧАС ВСПОМНИЛА И ПОНЯЛА – НАДО УЧNТЬСR – МОЖЕТ ПРNГОДNТЬСR! ВОТ…

R И ТЕБR НЕ ВNДАЛА… ХОТR СМОТРЕЛА ГДЕ ТЫ… КОШМАР КАК ОБИДНО БЫЛО ТЕБЯ НАПОСЛЕДОК НЕ ПОВNДАТЬ… ТАКАR ТОЛПА БЫЛА… И ХОТЬ БЫ ОДНО ЛNЦО ДОБРОЕ И ПЕЧАЛЬНОЕ… НО НАВЕРНОЕ ВСЕМ ЧИТАЛИ КАК НАМ ОТЕЦ А’ВРИЛЛ ИЗ КНИГИ ПРЕМУДОСТИ ИИСУСА СЫНА СИРАХОВА ПРО ЗЛЫХ ЖЁН «ДОСАДА, СТЫД И БОЛЬШОЙ СРАМ, КОГДА ЖЕНА БУДЕТ ПРЕОБЛАДАТЬ НАД СВОИМ МУЖЕМ. СЕРДЦЕ УНЫЛОЕ И ЛИЦЕ ПЕЧАЛЬНОЕ И РАНА СЕРДЕЧНАЯ – ЗЛАЯ ЖЕНА»… ПОТОМУ ДОБРЫХ И ПЕЧАЛЬНЫХ НЕТ… ВСЕ ТАКNЕ ЗЛЫЕ И ВЕСЕЛЫЕ… И ТЕБЯ НЕТ… НО ТЫ МОГЛА БЫ И НЕ ПРИЙТИ – R ПОНИNМАЮ – ТЯЖЕЛО… НО ВЫСМАТРИВАЛА… N НЕ УСПЕЛА R ТЕБR ВЫСМОТРЕТЬ А УЖ НАСТАЛО ДЕСRТЬ N ПОДОЖГЛИ КОСТЕР…

Я ПЕРЕД ТЕМ ПЫТАЛАСЯ СЕБЯ ПОДБОДРИТЬ СЛОВАМИ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ АПОСТОЛА ПЕТРА: «ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ! ОГНЕННОГО ИСКУШЕНИЯ, ДЛЯ ИСПЫТАНИЯ ВАМ ПОСЫЛАЕМОГО, НЕ ЧУЖДАЙТЕСЯ, КАК ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДЛЯ ВАС СТРАННОГО»… НО ЭТО НЕ ПОМОГЛО… ЕЩЁ ПОМНЮ Я ПОДУМАЛА ЧТО ТАКАЯ ЗЛОСТЬ ВСЕГО НАРОДА – ВСЕ КАК ОДИН ХОТЯТ ТЕБЕ СМЕРТN! – ЭТО ХОРОШО… ОНА ДОЛЖНА ОБЛЕГЧИТЬ ПРОЩАНИЕ С ЭТNМ МИРОМ… ТАК ЧТО МОЖЕТ ЭТО ДАЖЕ ТАКАЯ ДОБРОТА НА САМОМ ДЕЛЕ… ВЕДЬ ДОЛЖНО БЫТЬ ЖАЛЬЧЕ ПОКИДАТЬ ЕГО В КРУГУ СКОРБЯЩИХ ИЗ-ЗА ТОГО РОДСТВЕННИКОВ ЧЕМ В ОКРУЖЕНИИ НЕНАВИСТНИКОВ И ПАЛАЧЕЙ…

НО ПОЧЕМУ-ТО НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ ЗА ЭТО NХ ВСЕХ ПРОСТИТЬ N НА ЯЗЫК САМО ПРОСИТСЯ ПРОКЛЯТNЕ… А ЗНАЧNТ МОЖНО ПОПАСТЬ ЗА ЭТО В ГЕЕННУ ОГНЕННУЮ! ВЕДЬ СКАЗАНО В ПОСЛАНИИ АПОСТОЛА ИАКОВА «ЯЗЫК – ОГОНЬ, ПРИКРАСА НЕПРАВДЫ; ЯЗЫК В ТАКОМ ПОЛОЖЕНИИ НАХОДИТСЯ МЕЖДУ ЧЛЕНАМИ НАШИМИ, ЧТО ОСКВЕРНЯЕТ ВСЕ ТЕЛО И ВОСПАЛЯЕТ КРУГ ЖИЗНИ, БУДУЧИ САМ ВОСПАЛЯЕМ ОТ ГЕЕННЫ»…

А ВЕДЬ НА САМОМ ДЕЛЕ МОЖЕТ ВОВСЕ НЕ ВСЕ ТАК РАДЫ… ТУТ НЕБОСЬ ПОЛОВИНА НАШЕЙ ДЕРЕВНN СРЕДИ ТОЛПЫ ГОРОЖАН – ДО ГОРОДА-ТО ОТ НАС РУКОЮ ПОДАТЬ – И БОЛЬШЕ ПОЛОВИНЫ NЗ НАШИХ МЕНR ЖАЛЕЮТ… А ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ НАПОКАЗ НЕ РАДОВАТЬСЯ… А ЕСЛN ЗАМЕТRТ? А ЕСЛN ТОЖЕ ОБВИНЯТ? ВОТ N СТАРАЮТСЯ – КТО ГРОМЧЕ БУДЕТ КРИЧАТЬ «СМЕРТЬ ВЕДЬМЕ!» И ВСRКОЕ ТАКОЕ…

А МОЖЕТ ВСЁ ЕЩЁ ХУЖЕ? И ОНИ ТОЖЕ?

ТАК-ТО НАС ОБЕNХ ВСЯ ДЕРЕВНЯ ЛЮБИЛА… ОКРОМЯ ИНОГДА КТО ХОТЕЛ СОСЕДЯМ КАК-НNБУДЬ ДОСАДИТЬ А ТЫ ЗА ТАКИЕ ДЕЛА БРАТЬСR ОТКАЗЫВАЛАСЬ… ДА И ТО ОСТЫВ СОГЛАШАЛNСЯ ЧТО ЛУЧШЕ ИМЕТЬ В ДЕРЕВНЕ ТРАВНИЦУ А НЕ ВЕДЬМУ… А ТО СЕГОДНЯ ОНА ДЛЯ ТЕБЯ СОСЕДУ КОРОВУ СГЛАЗИТ А ЗАВТРА СОСЕД САМ К НЕЮ С ТЕМ ЖЕ ДЕЛОМ УЖЕ ДЛЯ ТЕБR ПРNДЕТ И НИКОМУ ХОРОШО НЕ БУДЕТ ОКРОМЯ ВЕДЬМЫ – ПЛАТУ СО ВСЕХ ПОЛУЧАЮЩЕЙ – ДА И ТО ДО ПОРЫ ДО ВРЕМЕНN… А ЧТО ДО МЕНЯ ТАК ВСЕ ЗНАЛИ ЧТО Я ТОЛЬКО ТЕБЕ ПОМОГАЮ А САМА НЕ РАБОТАЮ И НИ РАЗУ НNКТО ОТКАЗ ОТ ТЕБЯ ПОЛУЧИВШИ НЕ ПРОБОВАЛ НА ХУДОЕ ДЕЛО МЕНЯ УГОВОРИТЬ… ТАК ЧТО ПРОТNВ МЕНR И НИКТО ЗЛОЙ ЗА ДОБРЫЙ НРАВ КАК ПРОТИВ ТЕБЯ БАБУШКА НЕ МОГ ЗАТАNВАТЬ ЗЛА…

РАЗВЕ ЧТО БЛИЗНЕЦЫ МАБИЛИ И АМАДУН – ВСЁ НИКАК НЕ ПОЙМУ КАК МОГУТ БЫТЬ ТАКИЕ НЕПОХОЖNЕ БЛИЗНЕЦЫ? – МОГЛИ ОБИДЕТЬСЯ НА МЕНЯ КОГДА Я НЕ СОГЛАСNЛАСЯ НИ ВЫЙТИ ЗА КОГО-ТО ИЗ НИХ ЗАМУЖ НN ТАК. ДЕСКАТЬ ЕСЛИ МНЕ НРАВRТСЯ ЗДОРОВЕННЫЕ ВЕСЕЛЫЕ ПАРНИ СО СВЕТЛЫМИ ВОЛОСАМN И ГРОМКИМ ГОЛОСОМ – ТАК ЛУЧШЕ МАБИЛИ НЕ НАЙДЕТ НИГДЕ НИКТО… А ЕСЛИ НАОБОРОТ ПУСТЬ НЕВЕЛNКОГО РОСТА И ШИРИНЫ ПЛЕЧ НО ЛОВКNЕ СЕРЬЁЗНЫЕ УМНЫЕ ЧЕРНОВОЛОСЫЕ ВРОДЕ МЕНЯ САМОЙ – ТО НЕТ ЛУЧШЕ АМАДУНА… А ПО МНЕ МАБИЛИ НЕ ВЕСЕЛЫЙ А НАГЛЫЙ А АМАДУН НЕ УМНЫЙ А ХИТРЫЙ… R ИМ ЭТОГО НЕ СКАЗАЛА – БОЖЕ УПАСИ – НО И СОГЛАСNЯ НЕ ДАЛА…

ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ КАК ОНИ МОГЛИ ДЕЛАТЬ ТАКИЕ ПРЕДЛОЖЕНNЯ ВМЕСТЕ – НЕ ИНАЧЕ АМАДУН ПРИДУМАЛ – УЖ НЕ СОБИРАЛNСЯ ЛИ ОБА В ОДНУ ПОСТЕЛЬ… ТОГДА ИМ И В САМОМ ДЕЛЕ ВСЁ РАВНО ЗА КОГО NЗ НИХ МЕНЯ БРАТЬ И НИКАКОЙ РЕВНОСТN… ДЛЯ БРАТЬЕВ ЭТО ХОРОШО ЧТО МЕЖДУ НИМИ НИКАКАR ДЕВУШКА НЕ ПРОБЕЖNТ НЕ ПОССОРИТ НО МНЕ НЕПОНЯТНО… А КОГДА Я СКАЗАЛА ПРО ОДНУ ПОСТЕЛЬ – ВОВСЕ ОБИДЕЛИСЯ… Я ПО ВРЕМЕНИ ПОНЯЛА – МОГЛИ НЕ ТАК ПОНЯТЬ… R-ТО ПРО В ОДНУ ПОСТЕЛЬ СО МНОЮ… НО СО МНОЮ НЕ СКАЗАЛА! ДУМАЛА – ЯСНО N ТАК…

А ВЕДЬ ОНИ СТАРШЕНЬКИЕ СТАРОСТЫ УНУРАТА… МОГЛN ОБОЗЛИВШИСЬ ПРОТИВ МЕНЯ С ЕГО ПОМОЩЬЮ НАРОД НАСТРОNТЬ… ЕСЛИ БЫ МИРЕЙ НЕ ГРАФУ ТУЛУЗСКОМУ ВМЕСТЕ С САМОЮ ТУЛУЗОЮ ПОДЧИНЯЛАСЯ А КАКОМУ-НNБУДЬ БАРОНУ ИЛИ МОНАСТЫРЮ ТО ВСЁ БЫ ПО СЛОВУ БАРОНА ИЛN НАСТОЯТЕЛR БЫЛО… А ГРАФУ ДО НАС ДЕЛА НЕТ И СТАРОСТА УНУРАТ БОЛЬШУЮ ВЛАСТЬ ИМЕЕТ…

НО ТОЛЬКО МНЕ КАЗАЛОСЯ РАЗ ОНИ СО СВОNМ НЕСКРОМНЫМ ПРЕДЛОЖЕНИЕМ КО МНЕ МНОГО РАЗ ПОДКАТЫВАЛИСЯ – ЗНАЧИТ ОТКАЗОВ ВСЕРЬЕЗ НЕ ПРNНИМАЮТ И НАДЕЮТСЯ ВЗЯТЬ ИЗМОРОМ… А ТОГДА ЗАЧЕМ?

РАЗВЕ ЧТО УВNДЕВ МЕНЯ С ТЕМ ЧЕЛОВЕКОМ – ПОМНИШЬ? – ДОРОГУ В ГОРОД ЧЕРЕЗ ДЕРЕВНЮ СПРАШИВАЛ ВЫЙДЯ К НАШЕЙ ИЗБЕ NЗ ЛЕСУ АККУРАТ ДНR ЗА ДВА ИЛИ ТРИ ДО ТОГО КАК ЗА МНОЮ СТРАЖНИКИ ПРNШЛИ… Я ЕЩЁ ТОГДА ПОДУМАЛА НЕ ПОДУМАЛИ Б ОНИ ЧЕГО ЛNШНЕГО… ПРИСТАВАТЬ-ТО ОНИ К НЕМУ НЕ СТАЛИ – ОДЕТ ОН БЫЛ КАК ДВОРЯНNН И ПРИ МЕЧЕ ПО НЕДАВНЕЙ NСПАНСКОЙ МОДЕ ЭСПАДАС РОПЕРАС… НА ТАКОГО КАБАЛЕРО НАДО ГУРЬБОЮ ЛЕЗТЬ С ДУБЬЁМ И ЧТОБ НNКТО НЕ ВИДЕЛ… СМЕШНО – У НАС В ЛАНГЕДОКЕ КАК СЛОВО КАБАЛЕРО ЖЕНСКNЕ ИМЕНА ДЛЯ ОТЛИЧИЯ ОТ МУЖСКИХ ЗВУЧАТ – КАРЛОТО ИЛИ КАТАРИНО… ОДНАКО ОНИ И НЕ ПNКНУЛИ НО СМОТРЕЛИ ЗЛОБНО… МОГЛИ СЕБЕ НЕВЕСТЬ ЧТО ВООБРАЗNТЬ НАСЧЕТ НАС С НИМ И РЕШИТЬ ЧТО ШАНСОВ У НNХ НЕТ… КАК ОНО И ЕСТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ ТОЛЬКО ОНИ НЕ ВЕРИЛN – И ХОРОШО… МОГЛИ И ОТОМСТNТЬ ТАКИМ ЗЛОДЕЙСКИМ ОБРАЗОМ – ДОНЕСТИ В NНКВЕЗИЦИЮ… ТОЛЬКО КАК БЫ ОНИ УСПЕЛN ЗА ТРИ ДНЯ ДЕРЕВНЮ НАСТРОИТЬ?

НО ВСЁ ЭТО НЕ НАВЕРНЯКА… НАРОД ЖЕ ПОВЕРИТ ЕСЛN ДУХОВНЫЙ СУД СКАЖЕТ ЧТО ВЕДЬМА… ПОДУМАЮТ ТОЛЬКО: НАДО ЖЕ А МЫ И НЕ ЗАМЕТИЛИ… ТАК ВОТ КТО ТРN ГОДА НАЗАД НЕУРОЖАЙ УСТРОИЛ… И МНОГО ЕЩЁ ЧЕГО МОГУТ ПРИПОМНNТЬ… ВОТ ЖЕ КАКОЙ ХАРАКТЕР ЗЛОБНЫЙ У ВЕДЬМЫ – ТОЛЬКО И ПОДУМАЮТ… НИКТО ЕЙ ПЛОХОГО СЛОВА НЕ СКАЗАЛ НИКОГДА А ОНА ВОН КАК… ЕЙ ДЕ ЕЩЁ И ПЯТИ НЕ БЫЛО – А ПОМНИТЕ КАКОЙ ГРАД ВЫПАЛ? ВNДАТЬ И ПРАВДА ДЬRВОЛ ЗАСТАВЛЯЕТ ВЕДЬМ ЛЮДЯМ ВРЕДИТЬ… И НNЧЕГО ИМ УЖЕ НЕ ДОКАЖЕШЬ…

ВЕДЬ В КНNГЕ ИСХОД СРЕДN ЗАКОНОВ ЧТО ДАЛ ГОСПОДЬ МОИСЕЮ ДЛЯ ЕВРЕЕВ ЕСТЬ ТАКОЙ «ВОРОЖЕИ НЕ ОСТАВЛЯЙ В ЖИВЫХ»… А САУЛ NЗГНАЛ ИЗ СВОЕЙ СТРАНЫ ВСЕХ ВОЛШЕБНNКОВ… А ЗАСИМ ОБРАТИЛСR К АЭНДОРСКОЙ ВОЛШЕБНNЦЕ – ЧТОБЫ ОНА ВЫЗВАЛА ЕМУ ДУХ САМУИЛА… И ЧТО ТОГДА ПРО ВСЁ ЭТО НАДО ДУМАТЬ?

НО И ДУМАТЬ-ТО ОСТАЛОСЯ НЕДОЛГО! И ТАК САМА НЕ ЗНАЮ КАК ТАК МНОГО УСПЕЛА ПОДУМАТЬ… ХОТЯ ГОВОРЯТ В ПОСЛЕДНИЕ МГНОВЕНИЯ ВООБЩЕ ВСЯ ЖИЗНЬ ПЕРЕД ГЛАЗАМИ ПРОХОДИТ… СЕЙЧАС ПОДОЖГУТ… ИНКВNЗИТОРЫ ВСЁ НАВРАЛN… НО Я ТАК И ДУМАЛА – УЖ БОЛЬНО СТРАННО ГОВОРИЛИ… ГЛАВНОЕ – НАДО ПОМНNТЬ – ХОТЬ ОНИ N ОШИБЛNСЬ САМИ ИГБО НNКАКАR Я НЕ ВЕДЬМА – ОБМАН БЫЛ РАДИ МОЕЙ ДУШN КАК ОНИ ДУМАЛИ… Я НЕ ДОЛЖНА НА НNХ ЗЛО ДЕРЖАТЬ! НЕ ДОЛЖНА!

И НЕ ОТ СВОЕГО ИМЕНN КОСТЕР ПОДОЖГУТ… НЕ ОТ ЛЮДСКОГО… А КАК БЫ ОТ ИМЕНN ГОСПОДА… ЕМУ ВО ВСЕ ВРЕМЕНА ПРИНОСNЛИ ЖЕРТВЫ… ВСЕ ПОМНЯТ КАК АВРААМ ЧУТЬ НЕ ПРИНЁС В ЖЕРТВУ ГОСПОДУ СЫНА СВОЕГО ИСААКА… А ГОСПОДЬ ОСТАНОВИЛ РУКУ ЕГО И ДАЛ ОВНА НА ЗАМЕНУ…

НО ВЕДЬ ТАК ВЫХОДИЛО НЕ ВСЕГДА! В КНИГЕ СУДЕЙ В ГЛАВЕ XI – ОТЕЦ АВРИЛ РАССКАЗЫВАЛ Я ПОМНЮ! – ДАЛ ИЕФФАЙ ОБЕТ ГОСПОДУ ЕСЛИ ПОБЕДΝТ АММОНИТЯН ВОЗНЕСТИ НА ВСЕСОЖЖЕНИЕ «ТО ЧТО ВЫЙДЕТ ΝЗ ВОРОТ ЕГО ДОМА ПО ВОЗВРАЩЕНИИ»… И ВЫШЛА ЕГО ЕДΝНСТВЕННАЯ ДОЧЬ «С ТИМПАНАМИ И ЛИКАМΝ»… ИМЕНИ ДОЧЕРИ НЕТ В БИБЛΝИ… СЫНОВЕЙ У НЕГО ТОЖЕ НЕ БЫЛО… ИЕФФАЙ ПОТОМУ ОЧЕНЬ РАССТРОИЛСЯ… Ν СКАЗАЛ ЕЙ ПРО ОБЕТ… НО НЕ УСПЕЛ ОН РАССКАЗАТЬ ПОДРОБНО – КАК ДОЧЬ СКАЗАЛА «ДЕЛАЙ СО МНОЮ ТО, ЧТО ПРОИЗНЕСЛИ УСТА ТВОИ, КОГДА ГОСПОДЬ СОВЕРШИЛ ЧРЕЗ ТЕБЯ ОТМЩЕНΝЕ ВРАГАМ ТВОИМ АММОНИТЯНАМ»… КАК БУДТО СЛУХ ДО НЕЁ УЖЕ ДОШЁЛ И ОНА НАРОЧНО ВЫШЛА ЧТОБЫ НЕ ВЫШЕЛ КТО-ТО ЕЩЁ – МОЖЕТ БЫТЬ МАТЬ? ПОПРОСИЛА ТОЛЬКО ОТПУСТΝТЬ ЕЁ НА ДВА МЕСЯЦА В ГОРЫ ОПЛАКАТЬ ДЕВСТВО С ПОДРУГАМИ… ОН ОТПУСТИЛ… ЗА ДВА МЕСЯЦА НИКТО НЕ ПОПЫТАЛСR ЕЁ УКРАСТЬ ЧТОБЫ ЖЕНИТЬСЯ… ЕСЛИ N УХАЖИВАЛ КТО РАНЬШЕ – БОЯЛИСЬ БОГА… ОНА ВОЗВРАТИЛАСЬ К ОТЦУ СВОЕМУ… «Ν ОН СОВЕРШИЛ НАД НЕЮ ОБЕТ СВОЙ. И ОНА НЕ ПОЗНАЛА МУЖА»… НАВЕРНОЕ ЭТО И СЧΝТАЛОСЬ САМЫМ ГОРЕСТНЫМ В ЭТОМ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИИ… С ТЕХ ПОР ОБЫЧАЙ ЧЕТЫРЕ ДНЯ В ГОДУ ДОЧЕРЯМ ΝЗРАИЛЕВЫМ ХОДИТЬ ОПЛАКИВАТЬ БЕЗЫМЯННУЮ «ДОЧЬ ΝЕФФАЯ ГАЛААДИТЯНИНА»… МОЖЕТ СНАЧАЛА БЫЛО ДВА МЕСЯЦА НО ЭТО СЛИШКОМ ДОЛГО… ХОТЬ ОНА Ν ГЕРОИНR…

ОЙ УЖЕ ВОТ-ВОТ! «ВОТ, ИМЯ ГОСПОДА ИДЕТ ИЗДАЛИ, ГОРИТ ГНЕВ ЕГО, И ПЛАМЯ ЕГО СИЛЬНО, УСТА ЕГО ИСПОЛНЕНЫ НЕГОДОВАНИЯ, И ЯЗЫК ЕГО, КАК ОГОНЬ ПОЕДАЮЩИЙ, И ДЫХАНИЕ ЕГО, КАК РАЗЛИВШИЙСЯ ПОТОК, КОТОРЫЙ ПОДНИМАЕТСЯ ДАЖЕ ДО ШЕИ…». ОТКУДА ЭТО? ОТКУДА-ТО ИЗ КНNГИ ПРОРОКА ИСАИИ… ПЛАМЯ ПОДНNМЕТСЯ ДО ШЕИ… БУДЕТ ОЧЕНЬ БОЛЬНО N R УМРУ… ТОЛЬКО БЫ ЭТО БЫЛО БЫСТРО!.. ТОЛЬКО БЫ ДО ПОСЛЕДНЕГО УДЕРЖАТЬСЯ ОТ ПРОКЛЯТИЙ N В АД НЕ ПОПАСТЬ!.. ОЙ – ПОДЖИГАЮТ! И ТУТ НАВРАЛИ – ГОВОРИЛИ НАЗНАЧЕНО НА ДЕСЯТЬ УТРА А ЕЩЁ НА БАШНЕ ДО ДЕСЯТИ ЧАСОВ ОДНА ШЕСТАЯ ЧАСА ОСТАЛАСЯ! ЭТО ПОДЛОСТЬ – ОТНИМАТЬ ОДНУ ШЕСТУЮ ЧАСА КОГДА ОНА ПОСЛЕДНЯЯ! ОЙ – НАДО ВЕДЬ НЕ О ПОДЛОСТИ! НАДО СРОЧНО ПОДУМАТЬ ОБО ВСЕМ ВАЖНОМ… ВСЕХ ПРОСТИТЬ – ЭТО ГЛАВНОЕ…

НО ТУТ КОСТЕР-ТАКN ПОДОЖГЛИ… И МЫСЛЕЙ НЕ ОСТАЛОСЬ ВОВСЕ…

N СЕЙЧАС КАК ВСПОМНЮ ВСR ТРRСУСЯ… ХОТЯ ПОЧТИ ЧТО НNЧЕГО И НЕ ПОМНЮ – КАК НЕ СО МНОЮ БЫЛО… ОГОНЬ СНАЧАЛА ДО МЕНR НЕ ДОБРАЛСR ТОЛЬКО ЗАТРЕЩАЛ УЖАСНО И ОТ ДЫМА ДЫШАТЬ СТАЛО ПЛОХО R ДАЖЕ ПОНАДЕRЛАСЬ ЧТО ЗАДОХНУСЬ… НО ЗРЯ! ПЛАМR ЗАГУДЕЛО КАК В ПЕЧКЕ И ДЫМА СТАЛО ПОМЕНЬШЕ N R ПРNГОТОВNЛАСЯ ГОРЕТЬ N ЧТОБЫ ВОПNТЬ ВОЗДУХУ В ГРУДЬ НАБРАЛА N ТУТ ОТКУДА НN ВОЗЬМNСЬ ПРRМО NЗ-ЗА ХРАМА СВRТОГО ЭТЬЕННА ВЫЛЕТЕЛ ДРАКОН! R – NК! – И ОРАТЬ ЗАБЫЛА! ЧУТЬ ОН НЕ СШИБ КРЫЛОМ С ХРАМА КРЕСТ СВRТОЙ НЕ ОБРАТNЛ НА НЕГО ВНNМАНNR НЕ ШАРАХНУЛСR! ВОТ ЧУДО-ТО! N ПОЛЕТЕЛ ПРRМО НА МЕНR! R ХОТЕЛА ПРNГНУТЬСR ГДЕ ТАМ ПРNВRЗАЛN ТАК ЧТО ТОЛЬКО ГОЛОВУ УДАЛОСЬ НАКЛОНNТЬ ДА N ТО НЕ ОЧЕНЬ ВОЛОСЫ ТОЖЕ К СТОЛБУ ЗАЧЕМ-ТО ПРNВRЗАЛN… МОРДА ЕГО КАК У ЖАБЫ ТОЛЬКО БОЛЬШЕ И ДЛNННЕЕ ГЛАЗА КАК ДВЕ ПЕЧНЫХ ДЫРКN ЖОЛТЫХ ТОЛЬКО НЕ КВАДРАТНЫЕ А КРУГЛЫЕ… А КОГДА В КОСТЕР ПЛЮХНУЛСR – ПОЧТИ ИХ ЗАКРЫЛ И СТАЛИ УЗКИЕ… ВОТ… И ЛЕТИТ ЭНТОТ ГАД С ТАКNМ ШУМОМ БУДТО БУРЯ ИДЕТ N ЛЕС ВАЛИТ… N С ТАКОЮ БЫСТРОТОЮ КАК СОКОЛ А НЕ КАКОЙ-НИБУДЬ ГОЛУБЬ… А МНЕ-ТО ДЕВАТЬСЯ НЕКУДА! ВОТ…

ОХ НЕ НАДО БЫЛО МНЕ ПРNЗНАВАТЬСR! ЧЕМ БЫ НN ГРОЗИЛИ! ОКАЗЫВАЕТСЯ ПРИЗНАНИЕ В КОЛДОВСТВЕ ПОЗВОЛЯЕТ СУДЬЯМ ОБМАНУТЬ ВЫСШNЕ СИЛЫ… ТО ЕСТЬ НИЗШNЕ… КОНЕЧНО НЕ БОГА НО ДЬЯВОЛА ОНN ОБМАНУЛИ… ДАЖЕ КОГДА И ТЫ И СУДЬИ ЗНАЕТЕ ЧТО ЭТО НЕПРАВДА ПРNЗНАВАТЬСЯ НЕЛЬЗЯ!

НО ОКАЗАЛОСЬ ОН ЦЕЛNТ ВЫШЕ… МЕНR НЕ ТРОНУЛ А ЗА ВЕРХНNЙ КОНЕЦ ВЫДЕРНУЛ СТОЛБ – R НА НЕМ ПОВNСЛА – И ПОДНЯЛ ШЕЮ ВЫСОКО-ВЫСОКО… А САМ ПРЯМО БРЮХОМ В КОСТЕР И ПО НЕМУ ПРОЕХАЛСЯ И СПРЫГНУЛ С ПОМОСТА НА ПЛОЩАДЬ – СТРАЖНNКN ТАК В ТОЛПУ И ПОРСКНУЛИ… И ТОЛПА РАЗДВNНУЛАСЯ…

И Я УВИДАЛА – СМОТРЕЛА-ТО R НАЗАД – ОН КОСТЕР ПОЧТN ЧТО ПОТУШИЛ… N ДРОВА В ЩЕПКИ РАЗДАВNЛ… НО УГЛИ ОСТАЛИСЯ N ЩЕПКИ ПОТИХОНЬКУ ОПЯТЬ ЗАГОРАЮТСR… А У НЕГО ТАМ ОСТАЛСЯ ХВОСТ… R ЧУТЬ НЕ ЗАКРИЧАЛА – ОСТОРОЖНО! ТЕПЕРЬ-ТО САМОЙ СМЕШНО…

НО СООБРАЗNЛА – ЛУЧШЕ ПРИКИНУТЬСЯ МЕРТВОЮ… А ДРАКОН ПУСТЬ САМ…

ДА ЕМУ ВNДАТЬ ВСЕ РАВНО… ВСR ШКУРА ГРЯЗНО-БЕЛАR С ГРУБЫМ ВОРСОМ ОЧЕНЬ ПОХОЖА НА ЧУДЕСНЫЙ НЕГОРЮЧИЙ МАТЕРNАЛ АСБЕСТ… ТЫ МНЕ ПРО НЕГО РАССКАЗЫВАЛА И НАЗЫВАЛА САЛАМАНДРОЮ – КАК ЭЛЕМЕНТАЛЯ СТИХИИ ОГНЯ… А УЖЕ ЗДЕСЬ Я УВNДАЛА ЕГО В СОБРАНИИ МИНЕРАЛОВ КОИ ДОБЫВАЮТ В ГОРАХ… И НАЗЫВАЕТСЯ ОН ТУТ КАК АЛХNМИЧЕСКИЙ КАМЕНЬ КОТОРЫЙ ЕСЛИ ПОДЖЕЧЬ ТО ПОГАСИТЬ НNКАК НЕЛЬЗЯ… ТОЛЬКО ТАКОГО НЕ БЫВАЕТ… А ЗАЧЕМ ХОРОШЕМУ НАЗВАНNЮ ПРОПАДАТЬ… ВОТ ИЗ ТАКОГО АСБЕСТА ШКУРА… И ВИДНО – ТОЛСТАЯ! ХВОСТ ТОЛСТЫЙ – ЗАЧЕМ ТАКОЙ? КРЫЛЬЯ КАК У ПТИЦ НО ТОЛСТЫЕ – КАК ТОЛЬКО ЛЕТАЕТ? НА ЛАПАХ ПАЛЬЦЫ ТОЛСТЫЕ N НЕЛОВКИЕ – НАВЕРНОЕ NЗ-ЗА ТОЛСТОЙ ШКУРЫ! ОН ПОЭТОМУ ХОТЬ ЛАПЫ И ОГРОМНЫЕ СТОЛБ ДВУМЯ ЛАПАМИ ВМЕСТЕ БРАЛ…

N КАК ЕГО С ТАКОЮ ШКУРОЮ ЗАМЕТНОЮ РЫЦАРИ ДО СNХ ПОР НЕ ИСТРЕБИЛИ? NЛN РАЗВЕ ЧТО ОН В СНЕГУ ЖИВЕТ В ГОРАХ… NЛN ВСЕХ РЫЦАРЕЙ – КТО ЕГО НАШЕЛ – ОН СЪЕДАЕТ? В СКАЗКАХ НЕ ТАК… НО ЭТО ЖЕ НЕ СКАЗКА А ПРАВДА ХОТЬ И ПОХОЖЕ СТАЛО ИЗ-ЗА ДРАКОНА…

НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ТАКИХ ЗВЕРЕЙ! РЯДОМ С НИМ ЧУВСТВУЕШЬ ЧТО ТЫ – НЕ САМАЯ СОВЕРШЕННАЯ БОЖЬЯ ТВАРЬ КОЕЙ ГОСПОДЬ ДОВЕРИЛ НАЗВАТЬ ВСЕХ ПРОЧИХ А МЕЛКАЯ БУКАШКА…

ПОКА R РАЗГЛЯДЫВАЛА ОН ВРЕМЕНИ ЗРЯ НЕ ТРАТЯ ОБКУСАЛ СТОЛБ С ВЕРХНЕГО N НNЖНЕГО КОНЦА… ВВЕРХ НОГАМИ НЕ ПЕРЕВОРАЧNВАЛ ХОТR ЕМУ БЫЛО НЕУДОБНО ДЛЯ ВЕРХНЕГО КОНЦА СТОЛБА ПРИШЛОСЬ НА ДЫБЫ ВСТАВАТЬ… А ДЛЯ НИЖНЕГО – СТОЛБ ПОДЫМАТЬ… Я СЕБЯ ПОЧУВСТВОВАЛА КАК АМАН КОЕГО АРТАКСЕРКС ВЕЛЕЛ ПОВЕСИТЬ НА ДЕРЕВЕ ВЫШИНОЮ В ПЯТЬДЕСЯТ ЛОКТЕЙ КОТОРОЕ ПРИГОТОВИЛ АМАН ДЛЯ МАРДОХЕЯ… ЗУБЫ ТРЕУГОЛЬНЫЕ ОСТРЫЕ – ЧЕЛЮСТЬ КАК ОГРОМНАЯ ПNЛА… ПАРУ РАЗ ЖЕВНУЛ С ЖУТКИМ ХРУСТОМ ЗА СПNНОЮ ДУМАЛА РУКИ ОТКУСЫВАЕТ… ВДРУГ ОНИ ЗАТЕКЛN ТАК ЧТО N БОЛИ НЕ ЧУВСТВУЮ?

НО НЕТ… ОПОСЛЯ ОКАЗАЛОСЯ РАСЩЕПNЛ СТОЛБ ГДЕ ВЕРВИЯ БЫЛN ПРИБNТЫ КОСТЫЛЁМ… И КАК МЕНЯ ПРЯМО СО СТОЛБОМ ЗАКNНЕТ КУДА-ТО! МНЕ ПОКАЗАЛОСЯ В ПАСТЬ! КАК ПТИЦЫ НА РЕКЕ РЫБУ ЛОВЯТ – СПЕРВА КЛЮВОМ УХВАТNТ УЖО ПОДКИНЕТ И ГЛОТАЕТ С ГОЛОВЫ ЧТОБЫ ЧЕШУЯ НЕ ЦАРАПАЛА… А ТУТ ЗНАЧNТ ЧТОБЫ СТОЛБ ПОПЕРЕК ГЛОТКИ НЕ ЗАСТРЯЛ… КАК В ПРЕИСПОДНЮЮ… КАК В КНИГЕ ПРОРОКА ИСАИИ «ПРЕИСПОДНЯЯ РАСШИРИЛАСЯ И БЕЗ МЕРЫ РАСКРЫЛА ПАСТЬ СВОЮ»… ТУТ-ТО R ЗАОРАЛА ТАК ЧТО НАВЕРНО ВСR ТУЛУЗА ПОНRЛА ЧТО МНЕ КОНЕЦ А ТО И ДО ДЕРЕВНN НАШЕЙ ЭХО ДОШЛО… АН ВОТ И НЕТ R ПОПАЛА В БОЛЬШОЙ КОРОБ… НЕПЕРЕЖЁВАННАR N КРУГОМ СУХО ТАК ЧТО НЕ В ЖNВОТ ДРАКОНА НО КАК БЫЛА ПРNВRЗАННАR К СТОЛБУ ДА ОТ ДЫМУ ЧNХАЛА N КАШЛRЛR N ПЛАКАЛА… СТОЛБ-ТО ОН РАСЩЕПИЛ И КОСТЫЛЬ ИЗ НЕГО ВЫНУЛСЯ – А РУКИ ВСЁ РАВНО ПОЗАДИ СТОЛБА СВЯЗАНЫ… ТАМ УЖЕ БЫЛN ТРN ДРУГNЕ ЖЕНЩИНЫ… ЗАСИМ ОКАЗАЛОСЬ – ЭТО ВДОВА БЛАГОРОДНАЯ ГОСПОЖА МИРЕЙ С ДЕВИЦЕЙ ИЗ КУПЕЧЕСКОЙ СЕМЬИ ГОСПОЖОЙ ЮЛИЕЙ И ЖЕНОЙ РЕМЕСЛЕННИКА МАРТОЙ… ОНИ ПОМОГЛN МНЕ ОТПУТАТЬСR… ДЫМ СКОРО ВЫТЯНУЛО В ЩЕЛОЧКУ… КNДАЛО В ЭНТОМ КОРОБЕ БУДТО НЕ НА ДРАКОНЕ ЕДЕМ А НА ЗАЙЦЕ… Я ДАЖЕ ВСПОМНИЛА В ДОСАДЕ ИЗ ВТОРОЗАКОНИЯ (СКОЛЬ МНОГО НАМ ЧИТАЛ ИЗ ПИСАНИЯ ОТЕЦ А’ВРИЛЛ!) «ТОЛЬКО СИХ НЕ ЕШЬТЕ ИЗ ЖУЮЩИХ ЖВАЧКУ И ИМЕЮЩИХ РАЗДВОЕННЫЕ КОПЫТА С ГЛУБОКИМ РАЗРЕЗОМ: ВЕРБЛЮДА, ЗАЙЦА И ТУШКАНЧИКА, ПОТОМУ ЧТО, ХОТЯ ОНИ ЖУЮТ ЖВАЧКУ, НО КОПЫТА У НИХ НЕ РАЗДВОЕНЫ: НЕЧИСТЫ ОНИ ДЛЯ ВАС»… ЭТО ОН НАД ЕВРЕRМИ NЗДЕВАЛСЯ… АГА – НЕ ЕШЬТЕ! ВОТ ОНИ ЗАЙЦЫ-ТО С НЕРАЗДВОЕННЫМИ КОПЫТАМИ КАКОВЫ! САМN КОГО ХОШЬ СЪЕДRТ… СТОЛБ НАБNЛ НАМ МНОГО СNНЯКОВ N ШNШЕК ЛЕТАR ВОКРУГ ХОТЬ МЫ ЗА НЕГО ХВАТАЛИСЯ КАК МОГЛN А ЧЬИ-ТО ЦЕПN И МОЙ КОСТЫЛЬ ИЗ СТОЛБА ЕЩЕ ДОБАВNЛИ!

ВСЕМ НАМ ХОТЕЛОСЬ ЗНАТЬ КУДА НАС ДРАКОН ЗАНЕСЕТ… КОНЕЧНО ЕСЛИ СРАЗУ СЪЕСТ – ЭТО БЕЗ РАЗНЦЫ… НО МАЛО ЛИ ЧТО… ПОТОМУ МЫ ВСЮ ДОРОГУ СREDO ПО ОЧЕРЕДN ЧNТАЛN И В ЩЕЛОЧКУ ВЫГЛЯДЫВАЛИ! CREDO ВЫШЛО БЫ ОТ ТУЛУЗЫ ДО ЗАМКА ДРАКОНА СЕМЬ С ПОЛОВИНОЮ РАЗ… ТАК ПОСЧИТАЛИ УМНЫЕ ЮЛИЯ С МАРТОЮ… НО ЭТО ЭСЛИ Б ОН ЛЕТЕЛ ПРЯМО И ПРИТОМ С ТОЙ ЖЕ БЫСТРОТОЙ! А ОН – БОЯСЬ ЗАБЛУДИТЬСЯ ЧТО ЛИ – ПОЛЕТЕЛ НАД ГАРОННОЮ И ПУТЬ СЕБЕ УДЛИННИЛ…

ОКАЗАЛОСЯ ПОКА ДРАКОН МЕНЯ ИЗ КОСТРА ВЫНИМАЛ СТОЛБ ОБКУСЫВАЛ И В КОРОБ НА СПИНЕ ЗАКИДЫВАЛ ОНИ ПОДСМОТРЕЛИ – НА НАШИХ ГОРОДСКИХ ЧАСАХ СТРЕЛКА НЕ ДОШЛА ДО ДЕСЯТИ ЧАСОВ ПОЛТОРЫ ДВЕНАДЦАТЫХ ЧАСА… ТАК ЧТО ОТ КАКОГО ВРЕМЕНИ ВЕСТИ СЧЕТ МЫ ЗНАЛИ…

ВИШЬ КАК – ПОДОЖГЛИ-ТО КОСТЁР БЕЗ ДВУХ ДВЕНАДЦАТЫХ ДЕСЯТЬ… ВЫХОДИТ Я В НЁМ ПРОБЫЛА ПОЛОВИНУ ДВЕНАДЦАТОЙ ЧАСА ВСЕГО! ПРЯМО НЕ ВЕРИТСЯ!

И ВЕДЬ КАК ПОВЕЗЛО! ДРАКОН-ТО РАНЬШЕ НАЗНАЧЕННОГО ПРИЛЕТЕЛ… А ЕСЛИ Б ПРИЛЕТЕЛ В ДЕСЯТЬ ЧАСОВ РОВНО?..

ВNДНО В ЩЕЛОЧКУ БЫЛО ПЛОХО… СИЛЬНО ДУЛО… НО МЫ СТАРАЛNСЯ КАК МОГЛИ! УЖЕ ПОСЛЕ ТУТ СОБРАЛИСЬ ВМЕСТЕ N ПОСМОТРЕЛИ ПО ТАКОЙ КАРТNНКЕ НАЗЫВАЕМОЙ КАРТА ГДЕ ЛЕТЕЛИ… ПРАВДУ СКАЗАТЬ МНЕ ДОЛГО ВТОЛКОВЫВАЛN ЧТО НА НЕЙ НАРИСОВАНО… И ДОЛГО СМЕЯЛИСЬ КОГДА Я СПРОСNЛА ГДЕ ТУТ НА КАРТЕ МАСТЬ… НУ СЕРДЕЧКИ ИЛИ ПИКИ ИЛИ БУБНЫ… ХОТЯ ПО МНЕ ТАК БОЛЬШЕ ОТ НЕРВНОСТИ НАШЕГО ПОЛОЖЕНИЯ – НАВРЯД ЛИ ОНИ НЕ ПОНЯЛИ ЧТО Я ПОШУТИЛА А И ВПРЯМЬ ТАКАЯ ДУРА ДЕРЕВЕНСКАЯ… ЮЛИЯ УЖ ТАК ВОСХИЩАЛАСЬ ЭТОЙ КАРТОЙ… Я РАССКАЗЫВАЛА ЧТО ВNДЕЛА А ОСТАЛЬНЫЕ ИСКАЛИ ПО КАРТЕ… НО ПОТNХОНЬКУ И ДО МЕНЯ ДОШЛО… ЭТО КАК ВИД С ПТNЧЬЕГО ПОЛЕТА! R НАПИШУ ПРО ДОРОГУ ОТ ТУЛУЗЫ… ГДЕ МЕНR ДРАКОН ЗАБРАЛ… МНЕ ЗАПИСАЛИ ВСЕ НАЗВАНИR И КУДА И СКОЛЬКО ЛЬЕ А ДАЛЬШЕ R САМА!

ВNДАЛА СНАЧАЛА ГОРОД И РЕКУ ВNДАТЬ ТО ТУЛУЗА N ГАРОННА… УЛЕТАR ИЗ ТУЛУЗЫ Я СПЕРВА СNЛЬНО ПРЕДАЛАСЯ ГРЕХОВНОЙ РАДОСТИ ЗА СПАСЕНNЕ… НЕ СРАЗУ В СЕБЯ ПРИШЛА… НО КАК ПРИШЛА СРАЗУ СЕБЯ ПРИСТЫДИЛА! НЕ АНГЕЛ НА НЕБО УНОСNТ… ТЕМ БОЛЕЕ АНГЕЛ БЫ НИПОЧЁМ ТАК СКАКАТЬ НЕ СТАЛ!

ОТ ТУЛУЗЫ ЛЕТЕЛИ ПО КАРТЕ ПРЯМО ВНNЗ… СТАЛО БЫТЬ ПРRМО НА ЮГ ИЛИ ЗЮЙД… ПОЕЛИКУ КАК БЫ СОБИРАЛИСЬ ПЕРЕСЕЧЬ ГАРОННУ ПОД УГЛОМ РОВНО МЕЖДУ ВДОЛЬ N ПОПЕРЁК…

МНЕ ОБЪЯСНИЛИ В НАУКЕ ГЕОМЕТРИИ ЭТО НАЗЫВАЕТСR СОРОК ПЯТЬ ГРАДУСОВ ПОТОМУ КАК ВДОЛЬ ЭТО НNСКОЛЬКО ГРАДУСОВ А ПОПЕРЁК ДЕВRНОСТО… А XLV ЭТО ПОЛОВNНА ОТ XC… ПРОЩЕ БЫЛО БЫ ПИСАТЬ VL И ДЕЛИТЬ XC ПОПОЛАМ БЫЛО БЫ ЛЕГЧЕ! НО Я ЗНАЮ ТАК НЕ ПИШУТ – НАДО XLV… И НЕЛЬЗЯ ПИСАТЬ IC – НАДО XCIX… И НЕЛЬЗЯ IM – НАДО CMXCIX…

НО НА КАРТЕ БЫЛИ НЕ ГРАДУСЫ А РУМБЫ! ЕЩЕ СТРАННИКN ГОВОРЯТ НЕ ПРОСТО МЕЖДУ СЕВЕРОМ И ЗАПАДОМ А НА СЕВЕРО-ЗАПАД… А СКАЗАТЬ ЧТО МЫ ЛЕТЕЛN В ЭТУ СТОРОНУ МОЖНО БО ВОЗЛЕ ТУЛУЗЫ ГАРОННА НА КАРТЕ ТЕЧЁТ НА СЕВЕРО-ЗАПАД… МОРRКИ ЖЕ – НАМ ПОПАЛАСЯ КАРТА СДЕЛАННАЯ КАК МОРСКАЯ – N ВООБЩЕ СКАЗАЛИ БЫ НА НОРД-ВЕСТ ИЛИ НА XXVIII РУМБОВ… СЕВЕР – НОРД – ЭТО НОЛЬ – НИСКОЛЬКО РУМБОВ И ОН ЖЕ XXXII РУМБА… ЭТО СЛОЖНЕЕ ВСЕГО… ПОНЕЖЕ ВЕСЬ КРУГ ОТ НОРДА ДО НОРДА – CCCLX ГРАДУСОВ – ЭТО XXXII РУМБА… А ПОЛОВИНА КРУГА ОТ НОРДА ДО ЗЮЙДА – CLXXX ГРАДУСОВ – XVI РУМБОВ… ЧЕТВЕРТЬ КРУГА ОТ НОРДА ДО ОСТА ИЛИ ОТ ОСТА ДО ЗЮЙДА ИЛИ ОТ ЗЮЙДА ДО ВЕСТА ИЛИ ОТ ВЕСТА ДО НОРДА – XC ГРАДУСОВ – VIII РУМБОВ… ТРИ ЧЕТВЕРТИ КРУГА ОТ НОРДА ДО ВЕСТА ИЛИ ОТ ОСТА ДО НОРДА ИЛИ ОТ ЗЮЙДА ДО ОСТА – CCLXX ГРАДУСОВ – XXIV РУМБА… А НОРД-ВЕСТ – ЭТО КРУГ БЕЗ ВОСЬМУШКИ – CCCXV ГРАДУСОВ – XXVIII РУМБОВ… ЭТО Я СЕБЕ ЗАПИСАЛА ЧТОБЫ УЖОТКО ПИСЬМО ПИСАТЬ… МОЖНО ПОДУМАТЬ ХВАТИЛО БЫ ВОСЬМИ РУМБОВ НА ВЕСЬ КРУГ… НО НЕТ – У НИХ ЕСТЬ ЕЩЕ ТАКИЕ ВЕЩИ КАК СЕВЕРО-СЕВЕРО-ВОСТОК ИЛИ ПО-ИХНЕМУ НОРД-НОРД-ОСТ – XXII И /II ГРАДУСА – II РУМБА… И ДАЖЕ I РУМБ – XI И /IV ГРАДУСА – НАЗЫВАЕТСЯ СМЕШНО НОРД-ТЕНЬ-ОСТ… МЕЖДУ ПРОЧИМ – ЮЛИЯ ГОВОРИТ – ОБЫЧНО НА КОМПАСЕ ТОЛЬКО ШЕСТНАДЦАТЬ РУМБОВ… ЭТО ТУТ КАРТА КАКАЯ-ТО СТРАННАЯ…

НО ПРRМО ПЕРЕД ТУЛУЗОЮ ГАРОННА ПОВОРАЧИВАЕТ…

ТАК ЧТО ВСКОРЕ ОПОСЛЯ НАЧАЛА ПЕРВОЙ ЖЕ CREDO МЫ УЖЕ ЛЕТЕЛN НАД ГАРОННОЮ ПРОТИВ ТЕЧЕНNЯ ПРRМО НА ЮГ… СПРАВА ВЫШЕ ПО ТЕЧЕНИЮ УЖЕ ОПОСЛЯ ТУЛУЗЫ ВNДНО МЕСТО СОЕДИНЕНИЯ С ГАРОННОЮ КАКОЙ-ТО РЕЧКN… ЭТО ЕЕ ПРNТОК И ОН ВПАДАЕТ В НЕЁ… ПО КАРТЕ ЭТО МЕНЬШЕ ЛЬЕ – ПРИМЕРНО ПОЛОВИНА И ТРЕТЬ… БУДУ ПИСАТЬ /II И /III…

ПРNТОК ТЕЧЁТ С ЮГО-ЮГО-ЗАПАДА КУДА ПОВОРАЧИВАЕТ N ГАРОННА… ВМЕСТЕ С ГАРОННОЮ И МЫ ПОВЕРНУЛN НЕМНОГО НАПРАВО… ВСКОРЕ ПОСЛЕ СЕРЕДИНЫ ТОЙ ЖЕ МОЛNТВЫ МЫ БЫЛИ НАД МЕСТОМ ВПАДЕНNЯ В ГАРОННУ АРЬЕЖА… ПО КАРТЕ ОН ТЕЧЁТ С ЮГО-ЮГО-ВОСТОКА ИЗ АНДОРРЫ… АРЬЕЖ БЫСТРО УДАЛRЛСЯ ВЛЕВО… НО БЫЛО ВNДАТЬ – В НЕГО ВПАДАЕТ ЕГО ПРИТОК ПО КАРТЕ С ЮГО-ЮГО-ЗАПАДА… ОТ НАС ЛЬЕ И ПЯТАЯ… АХ ДА – I И /V ЛЬЕ… АРЬЕЖ СКОРО СКРЫЛСR… А ПРNТОК ЕГО ОСТАЛСЯ ВИДЕН… ОН ТЕЧЁТ КАК ГАРОННА… НАЗЫВАЕТСR ПАРАЛЛЕЛЬНО… БЛNЖЕ ВСЕГО МЕСТО ЕГО ВПАДЕНИЯ В АРЬЕЖ ВNДНО ПОЧТИ В КОНЦЕ ВСЁ ТОЙ ЖЕ ПЕРВОЙ МОЛNТВЫ… ПО КАРТЕ ЭТО I И /X ЛЬЕ… СПРАВА ВСЁ ЕЩЁ ВNДЕН ТОТ ПРИТОК ГАРОННЫ БЕЗ НАЗВАНNЯ НА КАРТЕ…

ПОЧТИ УЖЕ В СЕРЕДNНЕ ВТОРОЙ CREDO НА ЕЁ ЛЕВОМ БЕРЕГУ А ДЛR НАС СПРАВА СТОИТ МЮРЕ… ЭТО В МЕСТЕ ВПАДЕНNЯ ЕЩЁ ОДНОГО ПРИТОКА С ЗАПАДА… ОН ТЕЧЁТ СКОЛЬКО-ТО ПОЧТN ПАРАЛЛЕЛЬНО САМОЙ РЕКЕ… МЮРЕ ЭТО НЕ НАША ДЕРЕВНR МИРЕЙ… ОНА НА КАРТЕ ВООБЩЕ НЕ НАРNСОВАНА! ЭТОТ НОВЫЙ ПРИТОК НАЧАЛ МЕДЛЕННО УДАЛЯТЬСЯ ВПРАВО ВМЕСТЕ С ПРЕЖНNМ… НЕЗАДОЛГО ДО КОНЦА ТОЙ ЖЕ МОЛИТВЫ ПОВЕРНУЛ ПРОЧЬ ТОТ ПРNТОК АРЬЕЖА ЧТО ВИДНО СЛЕВА… В ЭТОМ МЕСТЕ ПО КАРТЕ ОН В /II И /III И I/XII ЛЬЕ… С ДВУМЯ ПРИТОКАМИ ЧТО ВNДНЫ СПРАВА ПО КАРТЕ В ЭТОМ МЕСТЕ ТАК… НОВЫЙ В I ЛЬЕ И СТАРЫЙ В I И /II И /III…

ЕЩЕ ЧЕРЕЗ СКОЛЬКО-ТО ВРЕМЕНN – ВСКОРЕ ПОСЛЕ СЕРЕДИНЫ ТРЕТЬЕЙ CREDO – В ГАРОННУ СЛЕВА ВПАЛ ЕЩЕ ПРNТОК… ВООБЩЕ ОН ТЕЧЁТ С ЮГО-ВОСТОКА – С ЗЮЙД-ОСТА ИЛИ XII РУМБОВ – И ТОЛЬКО ПРN САМОМ ВПАДЕНИИ С ЮГА – С ЗЮЙДА ИЛИ XVI РУМБОВ… ОН БЫСТРО ПОТЕРЯЛСЯ NЗ ВИДУ ДАЛЕКО СЛЕВА… ПРN ЕГО ВПАДЕНИИ ГАРОННА СЛЕГКА ПОВЕРНУЛА ЕЩЁ НАПРАВО N СТАЛА ТЕЧЬ ТЕПЕРЬ С ЮГО-ЗАПАДА – С ЗЮЙД-ВЕСТА ИЛИ XX РУМБОВ…

НЕЗАДОЛГО ДО СЕРЕДИНЫ ЧЕТВЁРТОЙ CREDO ОНА ПОВЕРНУЛА ЕЩЁ ЧУТЬ НАПРАВО N СТАЛА ТЕЧЬ С ЗАПАДО-ЮГО-ЗАПАДА – ВЕСТ-ЗЮЙД-ВЕСТА ИЛИ XXII РУМБА… ЕЁ ПРИТОКИ КОТОРЫЕ НАМ БЫЛО ВNДНО СПРАВА ТОЖЕ ПЛАВНО ПОВЕРНУЛИ ВМЕСТЕ С ГАРОННОЮ… ДАЛЬНNЙ СТАЛО НЕ ВИДНО… ПО КАРТЕ ОНN В ЭТОМ МЕСТЕ ОТ ГАРОННЫ В I И /II И /III ЛЬЕ И АЖ ПОЧТИ В IV И /VI…

СРАЗУ ОПОСЛЯ НАЧАЛА ПRТОЙ МОЛИТВЫ ВПЕРЕДN ПОКАЗАЛИСЬ ГОРЫ… NЛN ОНИ ПОКАЗАЛNСЯ РАНЬШЕ А ТУТ СТАЛИ ЗАМЕТНЫ ПРN ТАКОЙ ТРRСКЕ И В ТАКУЮ ЩЕЛЬ С ТАКNМ ВСТРЕЧНЫМ ВЕТРОМ! ГАРОННА ЖЕ ПОВЕРНУЛА ОБРАТНО ВЛЕВО И СТАЛА ТЕЧЬ С ЮГО-ЮГО-ЗАПАДА – ЗЮЙД-ЗЮЙД-ВЕСТА ИЛИ XVIII РУМБОВ… ЗДЕСЬ В НЕЁ С ЮГА СЛЕВА ВПАЛ ЕЩЁ ПРNТОК… ОН ТЕЧЁТ С ПЕРЕВАЛА САЛО… ОН ВЕДЁТ В АРАГОН… СПРАВА БЫЛ ВNДЕН ГОРОДОК… ПО КАРТЕ ЭТО ОРИНЬЯК В ПОЛУТОРА ЛЬЕ… ТО ЕСТЬ I И /II… ЗА НNМ В II И /II И /IX ЛЬЕ БОЛЕЕ БЛИЗКИЙ NЗ ПРИТОКОВ ЧТО БЫЛО ВNДНО СЛЕВА… ПО КАРТЕ ЕЩЁ ДАЛЬШЕ В IV И /III ЛЬЕ ИСТОК ТОГО ПРNТОКА ЧТО ПОДАЛЬШЕ… НО ЕГО НЕ БЫЛО ВИДНО… НА СЕРЕДNНЕ ПRТОЙ CREDO ГАРОННА ПОВЕРНУЛА ВДОЛЬ ГОР НАПРАВО И СТАЛА ТЕЧЬ ТОЧНО С ЗАПАДА – С ВЕСТА ИЛИ XXIV РУМБА… ПРN ЭТОМ ПРИТОК С ПЕРЕВАЛА САЛО В I И /IV ЛЬЕ ПОВЕРНУЛ В ДРУГУЮ СТОРОНУ И БЫСТРО NСЧЕЗ ИЗ ВNДУ МЕЖДУ СКЛОНАМИ СОВСЕМ УЖЕ БЛNЗКNХ ГОР… ВИДИМЫЙ СПРАВА ПРNТОК В ЭТОМ МЕСТЕ ПО КАРТЕ В II И /II И /IV ЛЬЕ И НАЧАЛ МЕДЛЕННО ПРNБЛNЖАТЬСЯ… СКОЛЬКО-ТО ВРЕМЕНИ НNЧЕГО НЕ МЕНRЛОСЬ…

В КОНЦЕ ШЕСТОЙ МОЛИТВЫ НА ГАРОННЕ СПРАВА МЫ УВNДЕЛN ГОРОДОК… ОН СТОЯЛ ПО-ПРЕЖНЕМУ НА БОЛЕЕ РОВНОМ ЛЕВОМ БЕРЕГУ… ПО КАРТЕ ЭТО МОНЖЕРО… ЗДЕСЬ ГАРОННА N МЫ С НЕЮ КРУТО СВЕРНУЛИ ВЛЕВО… ПО КАРТЕ ЭТО КРУЧЕ ЧЕМ НА ДЕВRНОСТО ГРАДУСОВ ИЛИ ШЕСТЬ РУМБОВ… ТЕПЕРЬ ГАРОННА СТАЛА ТЕЧЬ С ЮГО-ЮГО-ВОСТОКА ТО ЕСТЬ ЗЮЙД-ЗЮЙД ОСТА ИЛИ XIV РУМБОВ… А С ЕЁ ПРЕЖНЕГО НАПРАВЛЕНNЯ С ЗАПАДА В НЕЁ ВПАЛ ЕЩЁ ОДИН ПРNТОК… ОН ОСТАЛСR У НАС СПРАВА… ПРОЛЕТАЯ НАД МОНЖЕРО ВИДЕН NСТОК ТОГО ПРИТОКА ЧТО ДОЛГО ТRНУЛСR СПРАВА… ПО КАРТЕ ДО НЕГО I И /II И /VI ЛЬЕ… N НЕМНОГО ДАЛЬШЕ ПОКАЗАЛСЯ ЕЩЁ ОДИН ПРNТОК ГАРОННЫ… ЭТО САВ… ДО НЕГО ЗДЕСЯ ПО КАРТЕ IV И /VI ЛЬЕ… ВNДНО КАК ВДАЛЕКЕ В III И /III ЛЬЕ ПРИТОК ВПАДАВШNЙ ПРИ МОНЖЕРО ТОЖЕ КАК N ГАРОННА ЗДЕСЬ ТОЖЕ ПОВОРАЧИВАЕТ НА ШЕСТЬ РУМБОВ НАПРАВО N ТЕЧЁТ С ЮГА ИЗ ДОЛNНЫ…

ЭТА ДОЛИНА ВООБЩЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНАR! NЗ НЕЁ РАЗБЕГАЮТСЯ КАК ВЕТКИ КУСТА МНОГО-МНОГО РЕЧЕК! ВО-ПЕРВЫХ ПРИТОКN ГАРОННЫ… ЭТО САВ И ЕГО ПРNТОК И ЖNМОК И АРРАС N ЖЕР… ЕЩЁ ПРИТОК ЛОСА N САМ ЛОС… ЛОС ЭТО ПРИТОК ЖЕЛNЗА… А ЖЕЛИЗ ЭТО УЖЕ ПРNТОК ГАРОННЫ… ДАЛЬШЕ ЕСТЬ И ЕЩЁ ОДNН ПРИТОК ЖЕЛNЗА… А ЕЩЁ ПРИТОК АРРОСА N САМ АРРОС… АРРОС ЭТО ПРИТОК АДУРА… ДОЛГО ЛИ КОРОТКО ЛИ САМ АДУР… ЭТО УЖЕ ВОВСЕ НЕ ПРNТОК ГАРОННЫ А БОЛЬШАR РЕКА… АДУР ВПАДАЕТ В ТО ЖЕ МОРЕ ГОРАЗДО ЮЖНЕЕ… МОРЕ НАЗЫВАЕТСЯ БИСКАЙСКИЙ ЗАЛNВ… НО ЭТО ВСЕ ТОЛЬКО ПО КАРТЕ…

НА САМОМ ДЕЛЕ МЫ ЭТУ ДОЛИНУ ЕДВА ЗАМЕТNЛN! ВЕДЬ ГАРОННА СТАЛА ТЕЧЬ ТЕПЕРЬ С ЮГО-ЮГО-ВОСТОКА… СЛЕДУR ВДОЛЬ НЕЁ УВИДЕЛИ ПОЧТN УЖЕ В СЕРЕДИНЕ СЕДЬМОЙ CREDO НА ПРАВОМ БЕРЕГУ А ДЛЯ НАС СЛЕВА СЕН-БЕА… В СЕН-БЕА ПРNМЕРНО ОДИНАКОВО ДАЛЕКО ДО ДВУХ ОЧЕНЬ ВЫСОКNХ ГОР… ИХ БЫЛО ОЧЕНЬ ХОРОШО ВNДНО! ЭТО ПИК АНЕТО N ГОРА ПОЗЕ… «ПОТОМУ ЧТО ВСЕ ИЩУТ СВОЕ, АНЕТО, ЧТО [УГОДНО] ИИСУСУ ХРИСТУ», НАПИСАЛ АПОСТОЛ ПАВЕЛ К ФИЛИППИЙЦАМ (II: XXI)… ИСТИННО ТАК! ОНИ БЫЛN СПРАВА ПО ХОДУ И ГОРА ПОЗЕ ПРАВЕЕ ПNКА АНЕТО… ПО КАРТЕ ПИК АНЕТО В VII И /III ЛЬЕ А ГОРА ПОЗЕ В VIII И /III… А ГОРЫ ЭТИ ТАК СУРОВЫ КАКОВЫ БЫЛИ ГОРЫ ДЛЯ ДОЧЕРИ ИЕФФАЯ ГДЕ ОНА ДВА МЕСЯЦА ОПЛАКИВАЛА СВОЕ ДЕВСТВО С ПОДРУГАМИ СВОИМИ ПЕРЕД ТЕМ КАК ОН ПРИНЕС ЕЕ В ЖЕРТВУ ГОСПОДУ – ТАК ОН ПООБЕЩАЛ ДЛЯ ПОБЕДЫ НАД АММОНИТЯНАМИ… СКАЗАНО О ТОМ В КНИГЕ СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ… А ВСПОМНИЛА Я ОБ ЭТОМ ПОНЯТНО ПОЧЕМУ… И ВСЁ-ТАКИ ГОРЫ ТАКИЕ БОЛЬШNЕ И ГОРДЫЕ! А МЫ НАД НИМИ И МЕЖДУ НИМИ ТАКИЕ МАЛЕНЬКNЕ! НО НАД! НАВЕРНО ДРАКОН НЕ ЧУВСТВУЕТ ПРИ ВNДЕ ГОР ТАКУЮ МАЛОСТЬ СВОЮ… А МОЖЕТ КАК РАЗ ПО СРАВНЕНИЮ С НИМИ МЫ И ОН ОДNНАКОВО…

НЕЗАДОЛГО ДО КОНЦА ТОЙ ЖЕ МОЛNТВЫ ГАРОННА СЛЕГКА ПОВЕРНУЛА ВПРАВО И СТАЛА ТЕЧЬ ПОЧТN С ЮГА… КАЗАЛОСЯ ТЕЧЁТ ОНА ПРRМО С ПИКА АНЕТО! ОН ОКАЗАЛСЯ ПРRМО ВПЕРЕДN И БЫСТРО ПРNБЛNЖАЛСЯ… ПО КАРТЕ ОТ ЭТОГО ПОВОРОТА ДО ПИКА АНЕТО УЖЕ VI И /IV ЛЬЕ… ПРАВЕЕ N ДАЛЬШЕ БЫЛА ГОРА ПОЗЕ… ПО КАРТЕ ВСЕ ЕЩЕ ДАЛЕКО – В VII И /II И /III И /XII ЛЬЕ…

ПОЧТN УЖЕ В СЕРЕДИНЕ ВОСЬМОЙ СREDO ГАРОННА ОТВЕРНУЛА ВЛЕВО ОТ НАПРАВЛЕНNЯ НА ПИК АНЕТО… ДО НЕГО ЗДЕСЬ IV И /XII ЛЬЕ… А ДО ГОРЫ ПОЗЕ VI И /XII… ГАРОННА ЖЕ ТЕКЛА В МЕСТЕ ЭТОГО ПОВОРОТА С ВОСТОКА-ЮГО-ВОСТОКА… ПОЭТОМУ ПNК И ГОРА ОКАЗАЛNСЬ СПРАВА… ВСКОРЕ ОПОСЛЯ СЕРЕДИНЫ ТОЙ ЖЕ МОЛNТВЫ ОПRТЬ БЫЛ ПОВОРОТ НАПРАВО… ТЕПЕРЬ РЕКА ТЕКЛА С ЮГО-ЮГО-ВОСТОКА… ПИК АНЕТО ПРNБЛNЖАЛСЯ… ООПОСЛЯ ОКАЗАЛОСЯ ЧТО ГАРОННА ТЕЧЁТ С ЮГО-ВОСТОКА И ДЕЛАЕТ ДЛNННЫЙ ПОВОРОТ… ТУТ БЫЛО САМОЕ БЛИЗКОЕ К ПNКУ АНЕТО МЕСТО В КОНЦЕ ТОЙ ЖЕ МОЛИТВЫ… ЭТО ПО КАРТЕ ВСЕГО III И /XII ЛЬЕ… А ДО ГОРЫ ПОЗЕ VI И /II… ОНА УЖЕ УДАЛRЛАСЬ… А С ЭТОГО МЕСТА СТАЛ УДАЛЯТЬСЯ И ПNК АНЕТО…

ГАРОННА КОНЧИЛАСЯ ВСКОРЕ ОПОСЛЯ НАЧАЛА ДЕВRТОЙ CREDO ЧУТЬ ДАЛЬШЕ ОТ ПNКА АНЕТО… МЕЖДУ ИСТОКОМ ГАРОННЫ N ЭТИМ ПNКОМ III И /IV ЛЬЕ… ТЕПЕРЬ ДРАКОН ПОНЕВОЛЕ ОСТАВNЛ ГАРОННУ И ПРОДОЛЖАЛ ПОЛЁТ В ПРЕЖНЕМ НАПРАВЛЕНNN НА ЮГО-ВОСТОК ИЛИ ЗЮЙД ОСТ ИЛИ XII РУМБОВ… СРАЗУ ОПОСЛЯ СЕРЕДИНЫ ТОЙ ЖЕ МОЛNТВЫ ОН ПЕРЕЛЕТЕЛ ЧЕРЕЗ ОЧЕНЬ ИЗВИЛИСТЫЙ ХРЕБЕТ N ПОПАЛ В БОЛЬШУЮ ДОЛИНУ… ИЛИ НАОБОРОТ ПО КАРТЕ-ТО ЭТО НЕБОЛЬШАЯ ДОЛИНА… ЗАПАДНУЮ ИЛИ СЕВЕРО-ЗАПАДНУЮ ПОЛОВNНУ ДОЛИНЫ ЗАНNМАЕТ ЛЕДНИК НА СКЛОНЕ АНЕТО… НЕЗАДОЛГО ДО КОНЦА ТОЙ ЖЕ МОЛNТВЫ НА НЕМ ВИДЕН NСТОК РЕКИ В /II И /IV ЛЬЕ ОТ НАС… В КОНЦЕ ТОЙ ЖЕ МОЛИТВЫ МЫ ОКАЗАЛNСЯ В ЦЕНТРЕ ДОЛИНЫ… ТУТ N СТОИТ ЗАМОК ДОКТОРА! ЕЩЕ В ДОЛИНЕ ТЕЧЕТ РЕКА… ПО КАРТЕ ЭТО ВРОДЕ КАК ИOGUEЯA PALLAЯESA В КАТАЛОНИИ… КАК РУКА УСТАЛА ПИСАТЬ ОЙ-ОЙ… НУ НNЧЕГО УЖЕ НЕМНОГО ОСТАЛОСЬ… ХОРОШО ЕЩЁ КОПИЮ НЕ НАДО ДЕЛАТЬ ОНА САМА НА НNЖНЕЙ БУМАЖКЕ ПОЛУЧАЕТСЯ…

ЗАМОК СТОИТ НА ХОЛМЕ В СЕРЕДИНЕ МЕЖДУ РЕКОЮ И ГОРАМИ… ДРАКОН КОГДА СНИЖАЛСЯ КРУЖИЛ ВОКРУГ НЕГО… ПРИЛЕТЕЛИ-ТО МЫ С СЕВЕРО-ЗАПАДА И СОЛНЦЕ БЫЛО ВПЕРЕДИ… И ТО КАЗАЛОСЯ ЧТО СТЕНЫ У ЗАМКА ЗОЛОТЫЕ… А С ЮЖНОЙ СТОРОНЫ ОТ ЗАМКА ОКАЗАЛОСЯ ОН НЕ ТОЛЬКО БЛЕСТИТ НА СОЛНЦЕ НЕВЫНОСИМО ДЛЯ ГЛАЗ КАК ЗОЛОТОЙ НО ЕЩЁ И РАЗНОЦВЕТНЫЕ ИСКОРКИ НА СТЕНЕ ПОБЛЕСКИВАЮТ КАК БУДТО ОН ДРАГОЦЕННЫМИ КАМНЯМИ УКРАШЕН… ХОТЯ И ПОНЯТНО ЧТО ЭТО СТЕКЛЯШКИ – ВЕДЬ КАКОГО ОНИ РАЗМЕРА ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЧТОБЫ ИХ ЗАМЕТИТЬ! И ВООБЩЕ – КТО ЖЕ СТЕНУ ЗАМКА ТАК УКРАШАЕТ? ТАКОЙ ЗАМОК И ШТУРМОВАТЬ НЕ НАДО ЧТОБЫ ОГРАБИТЬ! Я СКАЗАЛА ОСТАЛЬНЫМ И ОНИ СОГЛАСИЛИСЯ…

ПРОЛЕТЕЛN ОКОЛО КАКИХ-ТО БОЛЬШNХ КОЛОНН НАВЕРХУ СЕРЕДИННОЙ БАШНN… ПОД НИМИ БЫЛИ ЧАСЫ СМОТРЯЩИЕ НА ВСЕ ЧЕТЫРЕ СТОРОНЫ! ОНИ ПОКАЗЫВАЛИ ДЕСЯТЬ С ПОЛОВИНОЮ ЧАСОВ И ЕЩЁ ГДЕ-ТО ДВЕНАДЦАТУЮ ДОЛЮ ЧАСА… ТО-ТО И СОЛНЦЕ ТАК ВЫСОКО – ПОЗДНЕЕ УТРО! НУ И ПО НАШЕМУ ЧТЕНИЮ МОЛИТВ ПОЛУЧИЛОСЯ МОЖЕТ ВСЕГО НА ДВАДЦАТУЮ ДОЛЮ ЧАСА БОЛЬШЕ! ВОТ! А ЗАЧЕМ МЫ ЭТО СЧNТАЛN R НЕ ПОНЯЛА… ВДРУГ ЭТО КАКАR ЕРЕСЬ? ЛЕТЯ НА ДРАКОНЕ МОЛИТВЫ ЧNТАТЬ?

ЧАСЫ ТУТ КСТАТИ НЕВИДАННЫЕ – НА НИХ ДВЕ СТРЕЛКИ! И ВРЕМЯ ЧТО Я НАПИСАЛА ПОКАЗЫВАЛА КРАСНАЯ ТОЛСТАЯ СТРЕЛКА… А ЕСТЬ ЕЩЁ ТОНКАЯ ЧЁРНАЯ СТРЕЛКА… ОНА ПОЧЕМУ-ТО УСТАВИЛАСЬ НА СЕМЬ ЧАСОВ… УЖОТКО Я У МЕСТНЫХ СПРОСИЛА И МНЕ ОБЪЯСНИЛИ ЧТО ОНА ПОКАЗЫВАЕТ МИНУТЫ… ТО ЕСТЬ ШЕСТИДЕСЯТЫЕ ДОЛИ ЧАСА! И ЭТО БЫЛО НЕ СЕМЬ ЧАСОВ – А ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ… ЭТУ СТРЕЛКУ ЕСЛИ ЧУТЬ-ЧУТЬ ПОДОЖДАТЬ УЖЕ ВИДНО КАК ОНА СДВИНУЛАСЬ!

А ПОКА Я РАЗГЛЯДЫВАЛА СТРАННЫЕ СТЕНЫ И КОЛОННЫ НА БАШНЕ И ЧАСЫ ДРАКОН НЫРНУЛ В ГЛУБОКОЕ ОЗЕРО КАКОЕ ТУТ ПОСЕРЕДЬ ДВОРА! ТО ЕСТЬ МНЕ СВЕРХУ ТАК ПОКАЗАЛОСЯ И ПОД ВОДОЮ… ХОРОШО ЕЩЁ ОН СРАЗУ НАС ВЫПУСТИЛ ИЗ КОМНАТЫ НА СПИНЕ В КОЕЙ НЁС! А ТО БЫ ВМЕСТЕ С НИМ ПОТОНУЛИ – САМ-ТО ОН ТАК ВГЛУБЬ И УШЁЛ! Я С NСПУГУ ДАЖЕ СОМЛЕЛА ЧУТОК… НО СРАЗУ ПРИШЛА В СЕБЯ И ПОГРЕБЛА К БЕРЕГУ…

КОГДА ТУТОШНИЕ СРАЗУ ПОМОГЛИ ВЫЛЕЗТN ОКАЗАЛОСЯ ОЗЕРО КВАДРАТНОЕ N СОВСЕМ МАЛЕНЬКОЕ – СКОРЕЕ ПРУД… ДАЛИ СУХУЮ ОДЕЖДУ N ЗА СТОЛ ПРИГЛАСИЛИ… НЕ ЗНАЮ – ЭТО ТУТ ПРАЗДНИК КАКОЙ NЛИ ОНИ ТАК КУШАЮТ КАЖНЫЙ БОЖИЙ ДЕНЬ?! ОСОБЕННО МНЕ ОДИН ПNРОГ ПОНРАВИЛСЯ… СПРОСИЛА КАК ГОТОВЯТ… ГОВОРRТ – ДОЛГО ОБЪЯСНЯТЬ: ЗЕРНО ДЛЯ МУКИ НЕОБЫЧНОЕ И МЯСО НЕОБЫЧНОЙ ПТИЦЫ В ТОМ ПNРОГЕ… И ЕЩЁ ПРИПРАВЫ СОВЕРШЕННО НЕЗНАКОМЫЕ! НО ТАЖЕ РАССКАЖУТ И ПОКАЖУТ… ОНИ ДАЖЕ НАЗВАЛИ ВСЁ ЭТО… ДА R НЕ СМОГЛА ДАЖЕ ЗАПОМНИТЬ НАЗВАНИЙ! УЖОТКО СПРОШУ СНОВА И ЗАПИШУ… И КАК ВСЁ ЭТО РАЗВОДИТЬ В ДОМАШНЕМ ХОЗЯЙСТВЕ РАЗУЗНАЮ!

НА ОБЕДЕ ОКАЗАЛОСЯ: НАС ОКАЗАЛОСЯ МНОГО ТАКNХ – НЕ СМОГЛА СЧЕСТЬ! ИЗ ТЕХ ТРЁХ ЧТО ДРАКОН ВМЕСТЕ СО МНОЮ ПРNНЁС ОДНА ВООБЩЕ NЗ СВЯЩЕННОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ! ГОВОРNТ НЕ ПОЙМN ЧЕГО… А ОДНА БЫЛА БЛАГОРОДНАR ОСОБА ТАК ОПОСЛЯ РАЗБОРА КАРТЫ ВООБЩЕ НЕ СТАЛА РАЗГОВАРNВАТЬ С НАМИ А ТОКМО С СЕНЬЁРОМ ДОКТОРОМ ДА И НА НЕГО ДУЕТСЯ… ЗОВУТ ЕЁ МИРЕЙ… А ВЕДЬ ЭТО ЖЕ НАША ДЕРЕВНЯ! ТРЕТЬR NЗ СЕНТ-ЭТNЕННА… А ВЕДЬ В ТУЛУЗЕ ЕСТЬ ТАКОЙ СОБОР… КАК РАЗ NЗ-ЗА НЕГО ДРАКОН ВЫЛЕТЕЛ… НО ОНА NЗ ГОРОДА СЕНТ-ЭТNЕННА… СКОЛЬКО ОКАЗЫВАЕТСR В МNРЕ УДNВNТЕЛЬНОГО А R N НЕ ЗНАЛА… ВОТ… ВСЁ ТРАВЫ ВСЯКИЕ…

НАША СТАРОСТА ЛУNЗА СКАЗАЛА ЧТО СЕНЬЁР ДОКТОР ОТВЕЗЁТ ТЕБЕ ПNСЬМО! НАПNШN ОТВЕТ АККУРАТНО КАК В КНИГЕ ТАДЫ R РАЗБЕРУ… КАК ТЫ ЖNВЁШЬ? КАК СОСЕДN?

А ЭНТО ПNСЬМО КАК ПРОЧТЁШЬ КNНЬ В ПЕЧКУ МАЛО ЛN ШТО… N НNКОМУ НЕ ГОВОРN ДАЖЕ ОТЦУ А’ВРИЛЛУ! ОН МНЕ НАКАЗЫВАЛ РАЗУЗНАТЬ ПРО ЗОЛОТО И ДРАГОЦЕННЫЕ КАМНИ! НУ ЕСТЬ ТУТ ОНИ – И ЧТО? ИМИ МНЕ УЖЕ ВСЕ ТУТ ВСЕ УШИ ПРОЖУЖЖАЛИ! А У МЕНЯ ДУША НЕ ЛЕЖИТ ИХ ПОДСЧИТЫВАТЬ И ПРО НИХ ПИСАТЬ! ЭТО ДNАВОЛЬСКИЙ СОБЛАЗН! НЕ ПОТОМУ ШТО ПАСТЫРRМ НАШИМ КАК НИКОМУ БЫЛО БЫ НЕЛЬЗЯ НАКАПЛИВАТЬ БОГАТСТВА НА ЗЕМЛЕ… ХОТЬ N СКАЗАНО В ШЕСТОЙ ГЛАВЕ ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ ЧТОБЫ НЕ СОБИРАТЬ СЕБЕ СОКРОВИЩ НА ЗЕМЛЕ ГДЕ ТЛЯ БУДЕТ ИХ ТЛИТЬ (ТЛЕТЬ? – зачеркнуто) И МОЛЬ МЛИТЬ (зачеркнуто) МЛЕТЬ И РЖА РЖИТЬ (зачеркнуто) РЖАТЬ (зачеркнуто) ИСТРЕБЛЯТЬ (первые пять букв слова тоже зачеркнуты, видимо, по ошибке) И ГДЕ ВОРЫ ПОДКАПЫВАЮТ И КРАДУТ… НО ОТЕЦ А’ВРИЛЛ ДАВНО МНЕ ОБЪЯСНNЛ ПРО ДОЛЬЧИНИСТСКУЮ ЕРЕСЬ… ТАК ЧТО ДЕЛО НЕ В ТОМ… НО ОТЕЦ А’ВРИЛЛ САМ ЖЕ ОБЪЯСНRЛ В ПРОПОВЕДИ И ЧТО ДNАВОЛ НЕ МОЖЕТ СОЗДАТЬ НАСТОЯЩЕЕ ЗОЛОТО… ИБО ТОГДА НИКАКОЙ ЧЕЛОВЕК НЕ СМОГ БЫ УСТОЯТЬ ПРОТИВ НЕГО КАК РОВОАМ НЕ УСТОЯЛ ПРОТИВ ИЕРОВОАМА, КАК СКАЗАНО ВО ВТОРОЙ КНИГЕ ПАРАЛИПОМЕНОН… ЕСЛИ ОН ПЛАТИТ ЗОЛОТОМ – ОНО ВСКОРЕ ПРЕВРАТNТЬСЯ В СУХИЕ ЖЕЛТЫЕ ЛИСТЬЯ ИЛИ ВООБЩЕ В НЕЧИСТОТЫ… ПОСКОЛЬКУ ЗДЕШНNЙ ДРАКОН – ДNАВОЛ ИЛИ ЕГО ПОСОБНИК КАК СКАЗАНО В ОТКРОВЕНИИ – КАКОЕ ЖЕ У НЕГО МОЖЕТ БЫТЬ ЗОЛОТО? «И ЖЕНА ОБЛЕЧЕНА БЫЛА В ПОРФИРУ И БАГРЯНИЦУ, УКРАШЕНА ЗОЛОТОМ, ДРАГОЦЕННЫМИ КАМНЯМИ И ЖЕМЧУГОМ, И ДЕРЖАЛА ЗОЛОТУЮ ЧАШУ В РУКЕ СВОЕЙ, НАПОЛНЕННУЮ МЕРЗОСТЯМИ И НЕЧИСТОТОЮ БЛУДОДЕЙСТВА ЕЕ» (ОТКР. XVII: IV). «И ГОВОРЯ: ГОРЕ, ГОРЕ ТЕБЕ, ВЕЛИКИЙ ГОРОД, ОДЕТЫЙ В ВИССОН И ПОРФИРУ И БАГРЯНИЦУ, УКРАШЕННЫЙ ЗОЛОТОМ И КАМНЯМИ ДРАГОЦЕННЫМИ И ЖЕМЧУГОМ» (ОТКР. XVIII: XVI).

ПОСЕЛNЛN НАС В БАШНЮ НОВИЦИАТ… В НЕЁ ВСЕХ НОВЕНЬКИХ ПОСЕЛЯЮТ… ПОХОЖА НА ЗАМОК КАКОГО-НИБУДЬ ГЕРЦОГА! НУ NЛN НЕ ГЕРЦОГА… Я ЖЕ НЕ БЫЛА НИ В КАКОМ ЗАМКЕ… НО ТАК ТОЛЬКО ГОСПОДА ЖИВУТ! НАВЕРНОЕ… УЖЕ НА ЛЕСТНИЦЕ ВИДНО: ОНА ИЗ КРАСИВОГО РАЗНОЦВЕТНОГО КАМНЯ… БЕЛОГО И КРАСНОГО… И ВСЯКИХ РОЗОВЫХ… ДА ЕЩЁ НА КАМНЕ КРАСNВЫЕ УЗОРЫ ВЫРЕЗАНЫ… ЛИСТЬЯ И ЦВЕТЫ… МНОГИЕ РАСТЕНИЯ Я УЗНАЛА… НО МНОГИЕ НЕТ… Я ПОДУМАЛА ЕЩЁ НА ЛЕСТНИЦЕ: СКОЛЬКО ЖЕ ТРУДА КАМЕНОТЁСОВ ПОТРАЧЕНО НА ЭТN УЗОРЧИКИ? И СКОЛЬКО ТРУДА НУЖНО ВСЁ ЭТО МЫТЬ? ОТОНУДУЖЕ ИНАЧЕ ОНО ВСЁ ЗАПЫЛNТСЯ И БУДЕТ НЕ КРАСИВО А ПУГАЮЩЕ ВЫГЛЯДЕТЬ… КАК НА КЛАДБИЩЕ УСЫПАЛЬНNЦЫ ЗНАТИ – Я В ТУЛУЗЕ ВИДЕЛА!

ОБЩЕГО ДОРМNТОРИR НЕТ… КАЖДОЙ ЖИТЕЛЬНИЦЕ БАШНИ ДАЮТ СВОИ ПОКОИ! В НИХ ТРN КОМНАТЫ – СПАЛЬНЯ И МОЕЧНАЯ КОМНАТА ОТДЕЛЬНО! В МОЕЧНОЙ КОМНАТЕ МОЖНО ОТКРЫТЬ КРАН И ТЕЧЁТ ГОРЯЧАЯ ВОДА! В ПОДВАЛЕ ЕЁ NАРОЧНО ГРЕЮТ В БОЛЬШОМ КОТЛЕ… ЕСТЬ N ХОЛОДНАЯ… ЧТОБЫ СМЕШАТЬ – ПРЯМО В КРАНЕ! – И ПОЛУЧИТЬ ТЁПЛУЮ… ЕЩЁ В ТОЙ ЖЕ КОМНАТЕ ЕСТЬ ОТХОЖЕЕ МЕСТО СО СМЫВОМ! И ОБЩЕГО ОТХОЖЕГО МЕСТА ВО ДВОРЕ ЗАМКА НЕТ… ХОТЯ ГОВОРRТ В ЗАМКАХ ВООБЩЕ ТАК… В СПАЛЬНЕ СТОNТ БОЛЬШАЯ И МЯГКАЯ КРОВАТЬ! БОЛЬШОЙ ШКАФ ДЛЯ ОДЕЖДЫ! И СТОЛИК С ОГРОМНЫМ ЗЕРКАЛОМ!

ЕДУ У СЕБЯ ДОМА ГОТОВИТЬ НЕГДЕ… ТУТ НЕ КАК С ДОРМИТОРИЕМ А КАК В МОНАСТЫРЕ: ОБЩАЯ КУХНЯ И ОБЩАЯ СТОЛОВАЯ… И ДАЖЕ НЕ ДЛЯ КАЖДОЙ БАШНИ – ДЛЯ ВСЕГО ЗАМКА… НО В СТОЛОВОЙ НЕСКОЛЬКО СТОЛОВ… И ОБЫЧНО САДЯТСЯ ЗА ОДNН СТОЛ СО СВОИМИ… НО ЭТО Я УЖЕ НЕ О ТОМ…

ЧТО МЕНЯ НАПУГАЛО – ЭТО ЗДЕШНИЕ ЛАМПАДЫ… ВЕЗДЕ ВИСЯТ ТАКИЕ СТЕКЛЯННЫЕ ШАРЫ N СВЕТЯТСЯ! А МОЖНО ЛЕГКО ПОТУШИТЬ И СНОВА ЗАЖЕЧЬ! А ВНУТРИ НИХ – ОГНЕННЫЕ ЦВЕТЫ! КАК ГОЛОВКИ ЗРЕЛЫХ ОДУВАНЧNКОВ… РАЗНОГО ЦВЕТА БЫВАЮТ… И ИХ ПУХ ВСЁ ВРЕМR КАЧАЕТСЯ… ЕСЛИ И ДУНОВЕНNЯ ВОЗДУХА В КОМНАТЕ НЕТ – ВСЁ РАВНО! ДА И КАК БЫ ВЕТЕР ВНУТРЬ ПОПАЛ? НО САМОЕ СТРАШНОЕ – НЕ ЧТО ОНИ ОГНЕННЫЕ… АВОСЬ СКВОЗЬ СТЕКЛО НЕ ПОДОЖГУТ НИЧЕГО N НИКОГО НЕ ОБОЖГУТ… НО ОНИ ДАЖЕ И НЕ ЗНАЮ – НАВЕРНО НЕ ПУШИНКИ А ЧЕРВN… ИЛИ ЕСЛИ ВСЁ Ж ТАКИ ОГНЕННЫЕ РАСТЕНNЯ – ТО ХИЩНЫЕ КАК РОСЯНКА… ЗАНЕ ОНИ КАК-ТО ЧУЮТ… ЕСЛИ ПАЛЬЦЕМ ПОТРОГАТЬ СТЕКЛО – СРАЗУ БЛИЖНИЕ ПУШNНКИ ИЛИ ЧЕРВИ СВОN ГОЛОВЫ ПЕРЕДВИГАЮТ ПО СТЕКЛУ К ЭТОМУ МЕСТУ! САМА R НЕ НАСМЕЛИЛАСЯ ПОТРОГАТЬ… ХВАТИЛО ЧТО ВNДЕЛА! НИЧЕМ ИНЫМ КАК ТОЛЬКО ПРОКЛЯТЫМ КОЛДОВСТВОМ ТАКУЮ МЕРЗОСТЬ СДЕЛАТЬ НЕЛЬЗЯ!

А ЕЩЁ Я НЕ ХОЧУ ХОТЯ ОН МНЕ И ВЕЛЕЛ ГОВОРИТЬ С ХОЗЯNНОМ ЗАМКА! В КНИГЕ ПРЕМУДРОСТИ ИИСУСА СЫНА СИРАХОВА СКАЗАНО: «XVI ДЕРЖИ СЕБЯ ДАЛЬШЕ ОТ ЧЕЛОВЕКА, ИМЕЮЩЕГО ВЛАСТЬ УМЕРЩВЛЯТЬ, И ТЫ НЕ БУДЕШЬ СМУЩАТЬСЯ СТРАХОМ СМЕРТИ; XVII А ЕСЛИ СБЛИЖАЕШЬСЯ С НИМ, НЕ ОШИБИСЯ, ЧТОБЫ ОН НЕ ЛИШИЛ ТЕБЯ ЖИЗНИ: XVIII ЗНАЙ, ЧТО ТЫ ПОСРЕДИ СЕТЕЙ ИДЕШЬ И ПО ЗУБЦАМ ГОРОДСКИХ СТЕН ПРОХОДИШЬ» (СИР. IX: XVI–XVIII). А ТУТ И НАДО НЕБОСЬ НА СТЕНУ ЛЕЗТЬ ЧТОБЫ УКРАШЕНИЯ ЕЁ СОСЧИТАТЬ… А ОН ВЕДЬ НЕПРЕМЕННО СПРАШИВАТЬ БУДЕТ!

ВСЁ РАВНО ВСЁ В БОЖЬЕЙ ВОЛЕ… И ЗАМОК СЕЙ РУХНЕТ КАК СКАЗАНО В КНNГЕ ПРОРОКА ИСАИИ «XIV И ЗВЕРИ ПУСТЫНИ БУДУТ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ДИКИМИ КОШКАМИ, И ЛЕШИЕ БУДУТ ПЕРЕКЛИКАТЬСЯ ОДИН С ДРУГИМ; ТАМ БУДЕТ ОТДЫХАТЬ НОЧНОЕ ПРИВИДЕНИЕ И НАХОДИТЬ СЕБЕ ПОКОЙ. XV ТАМ УГНЕЗДИТСЯ ЛЕТУЧИЙ ЗМЕЙ, БУДЕТ КЛАСТЬ ЯЙЦА И ВЫВОДИТЬ ДЕТЕЙ И СОБИРАТЬ ИХ ПОД ТЕНЬ СВОЮ; ТАМ И КОРШУНЫ БУДУТ СОБИРАТЬСЯ ОДИН К ДРУГОМУ»…

N Б ПОСМОТРN КАК БУДЕШЬ РАСКЛЕNВАТЬ ЕСТЬ ЛN В ПNСЬМЕ МОЙ ВОЛОС R ЕГО ЛОЖУ ЧТОБ СВЕДАТЬ ЧNТАЕТ ЛN ДОКТОР ПNСЬМА А ТО ВДРУГ… ПОСМОТРN НЕПРЕМЕННО ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО УЖО НАПNШУ ПОЧЕМУ…

ТВОR ВНУЧКА АВГУСТNНА.

12. Юлия – брату Клоду

Вот и пригодился мой красивый почерк, да не для итальянской бухгалтерии, которой родненький папенька учил!

День-то сегодня несчастливый, но и в такой день бывает что-то хорошее! Знаю, ты будешь рад получить этот привет от своей бедной сестрички Юлии и узнать, что она жива! По крайней мере, ПОКА жива.

Живу не в пещере, не в темнице, не в сырой норе змеиной, а в большом замке. Гадкого змея не видно. Привез нас и сам нырнул в пучину, БЯКА, а нас в воде оставил. И больше не вынырнул. Но вряд ли утонул – наверное, он через воду в какой-нибудь грот проплывает, в котором и живет. С какой радости ему топиться! Хотелось бы мне думать, что при нашем прибытии в его замок его тут же одолели ужасно тяжелые предчувствия, и он их тяжести не вынес, или еще какие несчастья одолели. Но думать так, увы, значило бы настолько разойтись со здравым смыслом, что это даже не смешно.

А вот мы – ах! – на самом деле чуть не утонули! Был большой БУЛЬК! Я с перепугу даже, кажется, даже на миг обеспамятела, но тут же очнулась – уже не поверхности. И никто их нас четверых не утонул. Нам повезло: сразу помогли выбраться из воды другие несчастные женщины, которые живут, наверное, в ожидании, когда этот летучий гад вынырнет и СЪЕСТ очередную из них. А теперь – очередную из НАС. Интересно, у них тут очередь? И в какой ее конец помещают таких как мы, вновь прибывших?.. Хорошо бы в конец, а не в начало. Бассейн глубокий, как пролив Па-де-Кале, но в ширину не так велик, футов в тридцать, нам кинули сразу много-много пузырей на веревках, мы в них вцепились, и они нас вытянули. Я же продолжала себя успокаивать, что вряд ли съест. Зачем ему для еды таскать девушек из костра? Любит жареное? Но тогда надо было подождать подольше. Он только последнюю девушку из горящего костра взял, меня и остальных двух – раньше…

Вышел к нам важный хозяин замка монсеньор Акон и УЖАСНО любезно пригласил пожить у него "пока ситуация не прояснится, а так – сколько угодно".

Он чудак, если не сказать обиднее – дурачок: титулы ценит меньше, чем ученые звания, разве так можно? Требует называть его просто доктором. Представляешь, брат – никто не знает титула владельца замка! И как же его звать, монсеньер барон, монсеньер граф, или еще как? Как обращаться в разговоре? Ваше сиятельство, ваша светлость, ваша милость? Я уже многих тут спрашивала. И про то, как его зовут на самом деле. Ведь ясно, что имя ненастоящее. Это скорее название какой-то горы, чем честное христианское имя! Так ведь не только не говорят, никто, ни про титул, ни про имя, а еще и смотрят все как на дурочку какую-то! КОШМАР! В общем, я пока поняла, что не все тут понимаю. Если разъясню, позднее еще напишу.

Это я поспрашивала про него на обеде, то ли праздничном, в честь нашего спасения и прибытия, то ли у них всегда так, пока не поняла. На обеде была толпа народу и куча незнакомой еды. Я, когда попадаю в город, где раньше не бывала, всегда там спрашиваю, каким блюдом он знаменит и его обязательно пробую. Спросила и здесь. Указали на пирог с мясом домашней птицы и специями, острый, но очень вкусный. Птица называется кетцальтотолин и происходит из таких далеких краев, что я точно не могла, говорят, ее видеть где-либо. И специи. И даже зерно, из которого мука для пирога! Очень ИНТЕРЕСНО.

Замок огромнейший, особенно в высоту. Уж и не знаю, как при самом яростном штурме можно было бы забраться на его стены. Тем более башни. Я таких высоких стен и башен никогда не видела. Говорят, таких больше В МИРЕ нет.

А ведь я, как ты, конечно, помнишь, еще до Сент-Этьена была в Париже с его Бастилией, Тамплем, Венсенским замком и другими замками и укреплениями. В 1465-м, во время войны с Лигой за общее благо, когда мне было всего пятнадцать, моя семья еще жила там, и нас ОЧЕНЬ напугали бургундцы. Сам герцог Бургундский, из земель которого мы сбежали за пять лет до того, был уже слишком стар, войсками, подходившими к Парижу, командовал его сын, граф Шароле. Теперь-то он давно уж сам – герцог Бургундский. Лига за общее благо, говорили, называлась так потому, что, кроме герцога Бургундского, в ней участие принимали и другие герцоги, и среди них был даже молодой брат короля Людовика Карл. Но главными все равно были бургундцы.

Конечно, никаких купцов, вроде нас, в герцогское общее благо даже в голову никому не пришло включать. Или не называть Лигу так возвышенно, если уж только о себе думали. Так же, как старому герцогу не пришло в голову защищать нас на своей земле, в Аррасе. То есть не то чтобы не пришло, но ТАК, как он нас защитил, и враги не обидят. Но про Аррас я лучше расскажу как-нибудь в другой раз. Сейчас про Париж и высоту его укреплений.

Так вот, с башни Бильи кулеврина достала выстрелом до бургундцев, подходивших к Парижу, и, был слух, убила сразу семерых из них, а бургундцы были еще в двух лье[1] от Парижа! Вот какие башни в стенах Парижа! Но тут ТАКИЕ стены, что, наверное, даже Я, слабая девушка, могла бы бросить камень РУКОЙ и достать на два лье!

Правда, тогда, первый раз в Париже, когда его сооружения произвели на меня впечатление чего-то такого, что великанам под стать, я сама была маленькая и мне все казалось очень-очень большим. А из Арраса до Парижа мы тогда ехали в карете, ночью и боясь высунуться. Это уж в дальнейшем, когда парижский парламент решил аррасское дело в пользу ложно обвиненных в колдовстве, можно было ездить днем, не опасаясь. (Да, я знаю, что ты думаешь про это решение парламента, ты мне говорил. Я тогда подумала, но тебе не сказала: может быть, если бы ты был тогда с нами, то и твое мнение было бы таким же, как у нас? Нет? Ты так не думаешь?). Но и из Сент-Этьена, где мы поселились после Парижа, я несколько раз с ездила отцом в Лион и один раз – опять же в Париж, куда мы плыли по реке Сена, а обратно – по дороге. И близ реки, и по дороге попадается много замков баронов и даже графов, но такого ОГРОМНОГО, как здесь, я среди них не видела. И о таких никогда ни от кого не слыхала и нигде не читала.

Когда я стала большая, то поездила с поручениями по всей Франции, видела Анжу, Куси, Амбуаз, Брешессак. Побывала еще и в Англии и видела там Конуэй. Испанских замков не видела, но читала описания Алькасара, Альгамбры и Монтелеагре. И итальянского Кастель-дель-Монте. И германских Андернахта и Ланека. И шведского Выборга. Но ТАКОГО – нет нигде!

Смотрела стену вблизи, хотя стоять рядом со стеной СТРАШНО. Она кверху совсем не утоньшается и потому у нее нет наклона прочь от стоящего рядом, и кажется, что она наклонена, наоборот, на взирающего на нее, и она так высока, что заслоняет половину мира. Мне казалось, сейчас упадет и как муху прихлопнет осмелившуюся ее побеспокоить своим присутствием! Говорят, снаружи у стены такое же ощущение – у нее и там нет наклона. Сделаны стены из громадных темно-темно-серых, с зеленоватым оттенком камней, не знаю как подогнанных впритык один к другому. Камни ничуть не шершавые, а гладкие, как самый дорогой китайский фарфор, хотя это простой камень. Но иногда попадаются ямки, как от лопнувших пузырьков. Все-таки не фарфор.

Да, раз уж к слову пришлось, представляешь, братец, едят тут именно что на ФАРФОРЕ. Спросила кого-то, из Китая ли, так оказалось, они его делают САМИ! Вот бы секрет узнать – ему же цены нет! Все купцы знают: перевозить его трудно, а открыть секрет изготовления пока никому не удалось. Китайцы охраняют, и, хотя с шелком это удалось, украсть секрет фарфора пока не получается ни у кого.

Но я про стены замка. Снаружи, говорят, они окованы чугунными плитами. Этого изнутри не видно. Но что видно – это торчащие из стены толстые стержни – чуть не написала "железные колонны" – с резьбой, на которые навинчены гигантские гайки. До этого я видела такое соединение деталей – но только в серьгах и колье, для которых не жаль труда. А тут, похоже, именно этими гайками держатся те самые чугунные плиты снаружи. Не представляю себе, сколько труда должно уйти на такое количество такой огромной резьбы! То ли эти стены строились ВЕКАМИ, то ли они тут открыли способ делать резьбу как-то очень легко. Гайки и стержни стальные, но они позолочены. Я сразу сообразила, что золотыми они быть не могут – золото слишком мягкое, чтобы из него делать крепления в архитектуре. Спросила кого-то из местных – так и оказалось. Позолоченная сталь. Значит, не совсем я дура все-таки.

Кроме того, видны стены башен, и они окованы чугуном; но этого тоже не видно вот почему: этот чугун тоже ПОЗОЛОЧЕН! Говорят, от ржавчины. Не знаю, не знаю. Но блестят как настоящее золото. Представляешь, братан – башни выше всех, какие есть у людей, и они ЗОЛОТЫЕ на вид?!

Утром в нашей Восточной башне, в которой поселяют всех новеньких, как будто солнце восходит, хотя окна всех башен обращены только во двор, так что наши выходят на запад. И настоящее-то солнце в окно видно только во второй половине дня. Заходит оно рано и появляется поздно, принимая во внимание что горы тут тоже такие, каких я не видала никогда. Вся долина как в колодце. Днем горы, кажется, упираются в небо, а ночью, когда все небо вместе со звездами медленно поворачивается вокруг Земли, оставляют в нем черные прорехи по краям небосвода. Зато днем солнце ОЧЕНЬ яркое – ведь на самом деле и долина здесь гораздо выше обычной земли, хоть и ниже гор, и к солнцу она ближе, чем привычно! Сразу после восхода оно отражается от стены донжона и с такой силой светит мне в окно, что я путаю утро и вечер!

Не знаю, каким тараном можно было бы пробить стены этого замка, по-моему, никаким, хотя я, конечно, в этих ваших мужских делах не понимаю. И никакой кулевриной. Что может маленькое чугунное ядро сделать с большой чугунной плитой, чего большая чугунная плита не сможет раньше сделать с маленьким чугунным ядром? Я имею в виду, что ядро разобьется, а плита – нет. Может, бомбарда могла бы перебросить ядро через стену, если бы ее удалось подвезти вплотную, но как подобраться так близко, чтобы дежурные на башнях не заметили? Лес тут вплотную к стенам не подходит. А как только они заметят, вызовут дракона… Да и что толку? Пусть дежурные отвлеклись, заснули или перевербованы, подвезена бомбарда, сделан выстрел и ядро перелетело через стену. Стены-то, ядра через них перебрасывая, не повредить. А если ядро, на что мало надежды, упадет сверху точнехонько на гребень стены – так там, по слухам, тоже чугун… Грохот же выстрела разбудит дракона не хуже дежурных. Так что это будет, очень боюсь, ЕДИНСТВЕННЫЙ выстрел… И, самое главное, как эти кулеврины и бомбарды через горы перевезти? Если эти горы и пешком-то вряд ли можно преодолеть… Это про стены.

Башни в стенах по четырем углам. Еще одна – донжон – в середине двора, самая высокая, может, вдвое выше угловых. На ней часы, как у нас в Сент-Этьене, но больше, и с четырьмя циферблатами. Часы в верхней части башни, и башня так высока, что на вид кажется, часы не очень большие, а на самом деле громадные. Сделали их доктор Акон и здешняя женщина-механик Одетт Орложе, староста Башни Вест, по-нашему – Западной башни. Наверху никакой, даже нашей угловой башни, я еще не была, а на глаз они раза В ДВА выше стен. Из угловой башни можно выйти на стену, для этого нужно сначала подняться внутри башни по лестнице на десятый этаж. Этажи очень высокие. Я один раз поднялась и теперь еле ноги таскаю. А тут девушки вроде все привычные, бегают по этим лестницам бегом.

Очень важно! Ворот в стене нет совсем! И в башнях двери только внутрь двора, а наружу, вовне замка, их НЕТ! Или я такая дура, что не нашла их? Но все, кого спрашивала, тоже говорят, что нет. Может, скрывают, но мне кажется, правда. Наверное, все доставляют в замок через какой-нибудь подземный ход. И, видать, он приводит прямо в главную башню.

Наверху главной башни как будто храм поганый с такими рядами колонн вокруг. И как будто колонны игрушечные, так высоко. Выглядят почему-то так, что поближе к ним оказаться и НЕ ХОЧЕТСЯ. Какие-то они мрачные и зловещие на вид. Чувствуется, что там должен жить отвратительный, злой, противный, несимпатичный дракон. Не тот, который принес нас. Хоть он и нырнул так внезапно в бассейн, что мы пережили несколько неприятных минут, но это нельзя считать серьезным ущербом. А так-то никакого зла мы от него не видали. Кстати, он не скрылся в бассейне навсегда – иногда выныривает, чтобы что-то полезное сделать для обитательниц замка.

А может, у него бывает разное настроение? Обычно он мирный и домашний, а, скажем, зимой бассейн замерзает, дракон поселяется на верхушке донжона и начинает КУШАТЬ по девушке в день, и даже не по злобе, а чтобы не замерзнуть? А сейчас кормит.

Я спрашивала местных – смеются. Смогла бы я ТАК хорошо притворяться, чтобы мой смех был естественным, а на самом деле – для обмана спрашивающего? Может, я и могла бы. Но мне кажется, так владеющих лицом не много. А я спросила уже нескольких обитательниц замка, и среди них не попалось ни одной, про какую мне бы показалось, что она смеется хоть чуточку подозрительно.

А может, тут выживают только те, кто научился смеяться УБЕДИТЕЛЬНО, а те, кто не научился, а в особенности те, кто задает вопросы, как раз становятся кормом для злого змея? Изо всех сил надеюсь, что это только моя подозрительность.

Во всяком случае, из этих вопросов и смеха в ответ мне стало ясно, что здешние к дракону относятся ХОРОШО. Тут ты, брательник, не угадал…

Конечно, написав прежде всего тебе, я нарушила мой святой дочерний долг – написать прежде всего родителям, но я БОЮСЬ и пишу сперва тебе. Вот ведь – как будто и отец не может меня в кладовку запереть… или просто наорать… или оставить без обеда, когда я так далеко, и такая взрослая, да ведь он и не делал этого никогда, ну разве что строго поговорить или оставить без сладкого… или, совсем уж крайний случай – не взять в гости к Таке́… а все-таки я опасаюсь его отцовского гнева, лучше ты им сам расскажи, если решишь, что это можно. А мать, наоборот, я боюсь слишком сильно потрясти таким известием.

А может, лучше пусть не знают? Если ОКАЖЕТСЯ, что всех, кто тут живет, рано или поздно съедает дракон, каково им будет сначала узнать вдруг, что я жива, а сразу затем снова потерять? Но тогда тем более нужно напоследок пообщаться. Я бы им написала, если ты разрешишь. Тебе, брат, лучше всех известно, как я тебя уважаю и тебе доверяюсь.

Я НАПИСАЛА БЫ, ЕСЛИ БЫ БЫЛО МОЖНО, ТАК:

Не знаю, папенька и маменька, были ли вы позавчера, одиннадцатого числа марта месяца, на площади, если были, то видели, наверное, как прилетел дракон. Но если нет, я расскажу. Только помните все время, что все кончилось ХОРОШО и не пугайтесь. Все время помните!

Я-то, конечно, тогда не знала, что все кончится хорошо, и тряслась так, что, казалось, столб дрожал. Ну, может, сам столб и не дрожал, но позвякивание цепей я СЛЫШАЛА! Правда-правда!

От телеги меня давно отвязали, к столбу примотали цепями – веревки ведь могут сгореть. И это было особенно страшно. Из-за того что как раз такие вот незначительные детали все время напоминают, что это не кошмарный сон, а ВЗАПРАВДУ.

Помост делается по-разному, и этот был сделан очень неудачно для меня: вы видели, если были там, что посреди деревянной платформы, которая должна была сгореть вместе с дровами, возвышалась каменная площадка. И уже из нее торчал столб. Я залезла на площадку – Палач помог, а то у меня ноги подгибались – после чего он залез туда же с другой стороны столба и стал на меня наматывать цепи. А я только головой вертела. Я СРАЗУ поняла, что при таком костре он уже не сможет потихоньку меня придушить, скрываясь в дыму, из-за того что ему ко мне на этом возвышении незаметно не подобраться, когда костер будет гореть. Только отодвинув дрова – а то он сам сгорит.

Обычно, я слышала, Палач именно это обещает, чтобы осужденный не мешал ему приковывать его, ведь руки у Палача при этом заняты и можно доставить ему много неудобств, размахивая руками и ногами. Другое дело, что если признания осужденного добивались пытками, то он не очень-то сможет чем-нибудь размахивать, но тогда его придется все время поддерживать, чтобы не падал. Но это СОВСЕМ не мой случай, так что не знаю, почему я про это вспомнила.

А, вот почему: я тогда, помню, подумала, что если осужденный и так еле живой, он может и не заметить, что жизнь его вот-вот закончится, и не так боится, как я, так что это еще неизвестно, как сжигать людей БОЛЕЕ по-доброму, сразу, как меня вроде как хотят, или после пыток.

Палач тоже понял, что в костре до меня не доберется, и понял, взглянув на меня – я как раз голову повернула и встретилась с ним взглядом… если можно назвать взглядом прорези в красной маске… – что я это поняла, и даже не стал ничего обещать. Но я не стала мешать ему возиться с цепями, стояла смирно. Рассказывают, что так же было с Жанной Девой. Я задумалась, причем даже забыла на минуту бояться, а что в результате обо мне подумают? Ведь обо мне никто ничего не знает, не то что о ней. То есть нет, знают, конечно, городок-то у нас маленький, но никто не знает ничего такого, героического. Это не значит, что мне нечего было бы рассказать при случае. Но то БЫЛО БЫ, а не БЫЛО. Конечно же, подумают, что я не просто под угрозой пыток признала, что я ведьма, но что признала это искренне, раскаиваюсь, сама хочу, чтобы меня сожгли, принимая в рассуждение этим заслужить прощение на том свете…

А впрочем, подумала я, не все ли мне равно, теперь-то, что обо мне подумают те, что пришли НАСЛАЖДАТЬСЯ моими мучениями?! Но, подумав так, я опомнилась, осознала течение времени и снова стала трястись и звенеть цепями, как привидение в замке у какого-нибудь аристократа. Только вот на площади разве бывает, чтобы кто-то стал привидением?

О времени напомнил мне малый колокол, прозвонивший полдевятого, а костер собирались поджечь в девять, ровно с девятым ударом большого колокола! Уже в девять! Говорят, когда человек умирает не очень быстро, например, тонет, перед его глазами проходит ВСЯ его жизнь. Хватит ли мне на это оставшейся половины часа? Или хоть чтобы вспомнить все хорошее? Вашу заботу, маменька и папенька? Или это выдумки, насчет всей жизни? Вообще-то, нужно, наоборот, вспоминать свои грехи и каяться. А для этого времени хватит? Не думаю, что можно будет что-то вообще вспоминать в пламени костра, хоть хорошее, хоть плохое!

Пока же двое священников что-то читали, то один, то другой, то одновременно, мне и толпе. Но я ни слова не могла разобрать. Говорят, на миру и смерть красна, так это ужасное ВРАНЬЕ! Простите, что я так некрасиво выражаюсь. Я стояла, прикованная к столбу и обложенная дровами, тряслась и ревела, рыдала и дрожала. Нет, я не в силах это вспоминать, ужас вновь охватывает. Все было такое настоящее, а Палач в красной маске был такой страшный, что я испугалась, что ты меня обманул и на самом деле сожгут. Просто невозможно представить, что чувствуют на моем месте другие, которых…

И тут прямо из-за храма вылетел ужасный красный Дракон, чуть не задев крылом крест, и полетел, медленно снижаясь, как мне сразу показалось, прямо на меня. Крыльями он не размахивал, большие птицы часто так летают, как будто воздух – это вода, в которой можно плыть. Крылья были огромные и очень хорошо видны. Они были сделаны как будто из красных сетей. С большими ДЫРКАМИ. Я еще подумала, как он парит на таких дырявых крыльях? По ним пробегали вроде бы волны. Может, эти волны как-то его держат в воздухе. Тут он приблизился… Кое-кто из арбалетчиков опомнился, или, наоборот, впал в безумие и стал по нему стрелять, тут и стало понятно, зачем дырки в крыльях – те редкие стрелы, что, казалось, попали в Дракона, конечно, попадали именно в крылья – и просто пролетали насквозь. Дракон их НЕ ЗАМЕЧАЛ, крыльями не вздрагивал, плыл по воздуху совершенно бесшумно, медленно опускаясь, наводя все больший ужас. Почему-то особенно зловещими казались именно эти дырявые крылья и красный цвет. Как будто это был Мертвый Дракон, наполовину скелет или призрак. И одновременно – еще один Палач, присланный Дьяволом специально за мной. Наверное, для моих преступлений обычный Палач в кошмарном красном колпаке был недостаточно страшен. Толпа все еще не начала разбегаться, все замерли в ужасе, только там и сям раздавался машинальный неуверенный женский визг. Оказавшись уже совсем близко – мне показалось, он величиной со всю площадь, – Дракон вдруг как-то – махнув крылом, что ли – бросил откуда-то взявшуюся здоровенную дубинку. И прямо Палачу по башке! Раздался громкий стук – и тот так и рухнул, угодив на дрова и рассыпая всю поленницу! Так ему, конкуренту! Я поняла, с диким восторгом, что Дракон, наверное, меня не съест. Наверное, он не любит жареного мяса, и за то ополчился на Палача, чтоб еду не портил. Но и на виду у целой площади народу завтракать не станет. Мало ли что пока все стрелы мимо – а если в глаз? Так что хотя бы прямо сейчас – не съест. И он, и правда, не налетел с размаху, а сел прямо передо мной на помост – бумм! – помост аж подпрыгнул, гремя окончательно разваливающейся поленницей, но каменная площадка и столб только слегка пошатнулись – и протянул свою наводящую могильный ужас огромную красную морду – ПРЯМО КО МНЕ. Тут я опять испугалась. Или испугалась еще больше – хотя только что мне казалось, что больше некуда, дальше – безумие и смерть от ужаса. Но вот же. Человек не знает своих умений, возможностей и способностей, если можно сказать так про способность пугаться. Зубы у него – как сверкающие кинжалы! Но, вроде, просвечивают, как фарфор, хотя и не то чтобы прозрачные. А из ноздрей и из пасти дым и горячий воздух. От дыма ничего не стало видно, кроме приближающейся из этого дыма пасти. Представляете?! Я изо всех сил зажмурилась и, наверное, заорала, не помню, но дракон меня не тронул, а откусил цепи – не фарфоровые зубы были, значит! – но это я позже поняла, что это был за скрежет возле меня – и убрал от меня свою ужасную пасть. Цепи так и посыпались со звоном. Я почувствовала, что горячим так близко рядом со мной больше не дышат, открыла глаза – он как раз сквозь дым тянул ко мне лапу. Сама лапа, наверное, больше меня, и когти тоже как кинжалы – нет, как мечи! Я опять закрыла глаза и взвизгнула, вместо того, чтобы убегать, и он схватил меня и забросил куда-то, мне показалось, прямо в свою разинутую пасть! Что-то распахнутое там точно было! И я влетела прямо туда!

Если вы, папенька и маменька, были на площади, то, конечно, слышали, как я тогда завизжала. Громче всех – а к тому времени уже ТАКОЙ визг стоял… Но я оказалась не на зубах дракона и не в животе, а в небольшой как бы комнатке, совершено целая.

Спустя совсем чуть-чуть времени я уже не была в этом уверена. Мне показалось, что ту комнатку вместе со мною взял великан, как стаканчик с костями, и перед броском СТАРАТЕЛЬНО встряхивает. Ой, хорошо бы, самого броска не было! Обрывки цепей звенели и зверски больно били по чему попало. Меня и еще двух женщин, которые, оказывается, там уже были. Мы по очереди читали «Credo», как ты велел, а по очереди – рассказывали друг другу, кто откуда. Одна была аж из Труа, другая – вообще из Майнца! Я ее не очень хорошо понимала. Хорошо еще с тобой, папенька, ездила на ярмарку много раз, а там по-всякому говорят.

Чтобы не забыть, я опишу их здесь, хотя на самом деле тогда, при встрече, было немного НЕ ДО ТОГО, чтобы их разглядеть. А когда позже, уже здесь, разглядела, то подумала, что из двух попутчиц можно было бы сделать одну валькирию, деву-воительницу, в каких верили на севере, пока туда не распространилась христианская вера, а теперь только сказки остались. Та, что из Майнца, молодая, высокая и сильная сероглазая блондинка, двигается она быстро и решительно. Но ее серые глаза добры и улыбчивы, скругленный треугольный подбородок выдает мягкий характер, щеки с ямочками говорят о смешливости, и говорит она поспешно, часто восторгаясь чем-нибудь, в крайнем случае – посмеивается над чем-то или кем-то, но никогда не злобствует. Да и может ли валькирия быть хоть сколько-нибудь загорелой? Не то чтобы она была смуглой, как та, что появилась после меня… Та, что из Труа, пожилая полная, даже рыхлая, невысокого росточка – примерно с меня. И не блондинка – а ведь у валькирий волосы должны быть цвета чистого золота! – а шатенка. Но ее овальное лицо, если не обращать внимания на естественные для ее возраста морщины, совершенно. И притом сохраняет строгое бескомпромиссное выражение. Глаза – большие, голубые, слегка даже выпученные – выражают равнодушное усталое презрение небожительницы, за которым скрывается тщательно спрятанная до поры до времени безумная и в то же время ледяная ярость. Священное безумие, управляющее ею тогда и так, как велит Тор или кто там считался у северян предводителем валькирий. Такова же и ее речь: спокойная и равнодушно-вежливая, но почему-то наводящая на мысль о возможности неожиданной вспышки, если окажется затронута ее гордость. Потому с ней все тоже разговаривают очень вежливо.

Все это – насчет характера валькирии – только догадки, конечно, основанные на ее внешности.

Но, возвращаясь к тому времени, как мы ВСТРЕТИЛИСЬ, тогда разглядывали мы не друг друга, а старались выведать, куда нас тащат. Впереди, а иногда – сзади, была щелочка, в нее было чуть-чуть видно. Хотя ветер в глаза так и свистел. Я видела Луару, мы летели вдоль нее, значит, на юг, нет на юго-запад – она удалялась и скоро скрылась. Я видела у тебя, папенька, карту. А далее мы нашли карту в здешней школьной библиотеке, и все разобрали, как летели. О, какая это карта! Таких подробных я не видела никогда! Одно только не слишком удобно – север у ней почему-то сверху, а не восток. Но к этому легко привыкнуть.

Сразу после Сент-Этьена снизу мелькнул Ла-Рикамари, незадолго до середины первой же «Credo», и Фирмин сразу после ее середины.

Затем, тоже очень скоро, сразу после середины следующей «Credo», Монистраль. Почти сразу, незадолго до конца той же молитвы, видно ИЗУМИТЕЛЬНЕЙШЕЕ место: наш путь пересек текущую на северо-запад Луару поперек между двумя близкими впадениями притоков. Один из них, видный слева, до него пол-лье, до впадения тек на северо-запад, причем Луара до его впадения текла на северо-восток, но в месте впадения она поворачивает в направлении притока, так что это выглядит так, что она впадает, а не в нее впадают. Второй, справа, до него треть лье, до впадения тек на северо-восток, причем и тут Луара после слияния с ним послушно поворачивает опять на северо-восток, так что опять кажется, что это она – приток.

Далее путь наш пролегал над Луарой до конца третьей «Credo», река оказывалась то справа, то слева, дальше ушла влево, к югу.

Вскоре, почти в конце пятой молитвы, наш путь пересек реку Алье.

Вскоре после начала шестой «Credo» справа виден Сег в трех четвертях лье, затем незадолго до середины седьмой молитвы мы поперек пересекли горы Маржерид, а сразу после середины этой молитвы – реку Трюйер.

Незадолго до середины восьмой «Credo» слева был виден Омон-Обрак в 1 1/5 лье. Затем мы летели над множеством извилистых речек. Названий на них написано не было. Я имею в виду, на карте. На самих-то речках и так понятно, что не было.

Приток Трюйера пересекли точно поперек незадолго до середины девятой молитвы.

Ло под углом в одну шестую круга незадолго до конца десятой.

Приток Ло под углом в одну восьмую круга незадолго до середины одиннадцатой, слева под таким же углом подошел Аверон, оказавшись снизу сразу после середины той же молитвы, повернул вдоль нашего пути.

Немного спустя, вскоре после начала двенадцатой «Credo» ушел вправо под таким же углом, восстановив направление течения на запад. На нем на середине той же молитвы был виден Родез на расстоянии 1 1/12 лье. Между тем слева приблизился приток Аверона Ньор. Оказавшись почти в конце той же молитвы на расстоянии в 1 1/5 лье, он слабо извивался и медленно приближался, протекая почти параллельно полету на юго-запад.

Оказавшись незадолго до середины четырнадцатой «Credo» на расстоянии 11/12 лье, он повернул на запад, быстро приблизился и все под тем же углом в одну восьмую круга пересекся сразу после середины той же молитвы.

Другой приток Аверона пересекся, как сговорившись, под тем же углом, незадолго до середины пятнадцатой молитвы рядом с Кармо, который был всего в трети лье левее пути. Слева приблизился текущий на запад Тарн.

Оказавшись практически снизу сразу после середины шестнадцатой «Credo», он повернул на юго-запад, и извивался снизу до конца семнадцатой, где в него впал слева текший на северо-запад приток, получившийся при слиянии Дабу и Агу, как он называется, Дабу или Агу, на карте не написано, хотя такой хорошей карты мне не приходилось видеть никогда, а ведь ты, родной папенька – купец не из последних! При впадении этого Дабу-Агу Тарн повернул в его направлении, даже непонятно, почему притоком называется не Тарн, и ушел вправо.

В конце семнадцатой «Credo» поперек пересекся небольшой приток Гаронны.

Сразу после середины восемнадцатой молитвы еще один, тоже почти поперек. Тут впереди показалась Тулуза, от этого пересечения до нее 3/4 лье. Стала видна и Гаронна, на которой Тулуза стоит, до Гаронны было 1 5/12 лье. До центра Тулузы долетели вскоре после середины той же молитвы. Уф-ф, хорошо, что ты меня, папенька, географии и арифметике учил, даже учителя нанимал!

Итак, мы прочли «Credo» восемнадцать раз, и комната, НАКОНЕЦ-ТО, надолго перестала прыгать. До того она прыгала, когда Дракон крыльями размахивал, высоту набирая, и переставала, когда он парил, медленно спускаясь, а затем опять, и так все время.

И вот, мы летели, плавно спускаясь, над большим городом, это мы позже узнали, что то была Тулуза, но и так понятно было, что вблизи такого большого города нет. Вот это скорость! Дракон куда лучше почтового голубя. Примерно с такой же быстротой доставит не маленькую бумажку, а целого курьера с устным посланием. И сбить его не так просто. Если и заблудится, то дорогу найдёт. Никакой хищной птице бросаться на него тоже смысла нет. Вот бы у меня был дракон, когда я доставляла герцогу Бургундскому известие об итогах битвы в Англии! Тогда я чудом добралась, и даже всего за день, но это было тяжело и организовать, и осуществить. Даже заработала вознаграждение кроме обещанного. А на драконе – летай себе туда-сюда, собирай денежки без хлопот. Правда, он и ест, наверное, немало…

Попутчицы про город сказали, это не впервые, значит, Дракон садится и сейчас, может быть, подкинет еще кого-нибудь к нам? Еще через половину «Credo» в щель мелькнул огромный крест храма, совсем рядом, перепрыгнуть можно… и, налетев на него с размаху, окончить жизнь на кресте… за ним открылась площадь, полная народу, запахло дымом – в щель мелькнуло пламя – и Дракон плюхнулся брюхом прямо в костер! Да, не поздоровилось, должно быть, ведьме, если она там была! До нас пламя не достало, но от толчка мы все попадали, а как только встали – он тоже встал на дыбы, и мы упали и съехали в заднюю часть комнаты. Чудовищное гостеприимство у этих драконов! Правда, он тут же выровнялся, и мы смогли распутаться и встать, но, когда распахнулась дверь впереди, никто не успел бы до нее добраться, а если бы успел, то себе же на горе: дракон забросил к нам ЦЕЛЫЙ КУСОК СТОЛБА в рост человека с привязанной к нему девицей! А я-то думала, он прямо на нее плюхнулся, оказалось, нет – прямо на лету выдрал столб с нею из земли перед тем, как проехаться на пузе по этому месту! И болтанка снова началась.

Опишу ее тоже сразу, пока не забыла. Она смуглая, высокая, худощавая, но сильная. Брюнетка с черными глазами. Нос большой, с заметной горбинкой. Вот кого могли и впрямь легко принять за ведьму на моей родине. Насчет Сент-Этьена уже не уверена, там таких или почти таких смуглых брюнеток тоже достаточно. Думаю, в Тулузе их тем более двенадцать на дюжину. Да и чья бы корова мычала – меня-то легко примут за ведьму где угодно. Тем более что черные глаза ее не ведьминым прищуром щурились, а были распахнуты в недоуменной детской обиде, хоть и текли из них слезы от дыма костра.

Мы отвязали ее – хорошо, что на ней были не цепи, как на мне, а веревки – не знаю, в чем тут дело – что ли в каких-то случаях допускается падение в костер, когда веревки будут подпорчены огнем, а в каких-то нет? – и стали все вместе держаться за столб, чтобы не биться об него. Края столба были откушены ровненько, как отрезаны, не завидую я тому рыцарю, кто захочет сразиться с этим Драконом, братан!

Мы посчитали по молитвам и спросили ее, правильно ли, что у них в городе одна пятнадцатая часа после десяти часов, потому костер-то и подожгли. Но она была несколько не в себе и смогла только сказать, что нет, подожгли его за одну шестую часа до десяти часов. Причем она была очень расстроена тем, что они так поторопились – назначено-то было на десять ровно. А сколько с тех пор прошло, она не представляла. Может, и сколько мы говорим. Но тут мне удалось увидеть их городские часы – оказалось, мы еще никуда не улетели с площади! На них и правда еще не было десяти – хотя до них оставалась уже не одна шестая часа, но побольше, чем одна двенадцатая. Полторы двенадцатых, наверное. Вовремя же мы появились – огонь горел только одну двадцать четвертую часа и, можно надеяться, еще не успел причинить непоправимого вреда. Это хорошо, но странно, что мы так ошиблись со временем. Чуть ли не четверть часа. И еще: значит ли это, что это Дракон заставил нас ошибиться? Но как? И почему бы тогда ему не замедлить время еще больше – или он не может? Но ведь меня-то он утащил с костра до того, как его подожгли… Но не спрашивать же его, правда? И зачем мы все это считали, я не поняла. Может, ты мне объяснишь?

Пока мы спорили, Дракон еще что-то делал на площади. Боюсь, он что-то СЛОМАЛ. Мы не видели: начал он с того, что закрыл проемы для смотрения наружу, а когда они открылись, город уже удалялся. Дракон улетал, набирал высоту, швыряя нас по комнате. Только теперь еще и со столбом. Не знаю, как им нас не ПОУБИВАЛО!

А в дальнейшем мы прилетели в замок, но об этом я писала. Так как, можно написать-то? Может ты, любезный братушечка, передашь это моим родителям? А то я все пишу, пишу, а может, зря?

Привет, наверное, последний,

Лью ГОРЬКИЕ слезы в разлуке с милым братом,

Бедная сестричка Юлия.

P. S. Если тебе меня жалко, напиши. И дай написать моим родителям письмо мне, прошу и умоляю. Доктор обещал, что и ответ будет доставлен.

13. Мирей – коннетаблю Морису

Милейший Морис!

Так и вижу, как ты, получив это нежданное письмо, озадаченно потираешь затылок своим обычным простонародным жестом. Уж сколько лет назад – еще бы мне не помнить этот год! – ты пришел в Труа (зачеркнуто), нет, наоборот, тогда как раз из Труа… хотела написать в Руан – и опять ошиблась бы, Руан тогда был еще у англичан, просто Руан стал и высшим успехом, и глубочайшим падением, вот и просится на перо, а я еще не могу поверить, что могу вот так прямо взять и написать тебе, и потому тороплюсь… – кажется, ты явился прямо в только что купленный Пьером замок Брешессак, высочайший во Франции… под стать его тогдашним амбициям… Заговор против Тремуя[2] был большим риском, но он удался – и, казалось, так будет всегда, а удачливость привлекает людей. Пьер в том году, когда ты появился у нас, стал министром, сделал мне предложение… тут ему и пригодился в качестве коннетабля нового замка дальний бедный родственник[3], владелец маленького Кембре близ Труа и уж совсем крохотного и никому не известного Ктобре – кстати, где это вообще? Ты почему-то никогда не рассказывал. И название-то какое странное…

Секретарь, Жорж Шастеллен, у него, кажется, уже был, когда ты пришел? Да, это же он писал петиции к королю в пору несправедливой опалы, а позже внес рассказ о Пьере де Брезе в Хроники, многие говорили, что достойный, а мне-то, понятно, все кажется, что мужа недооценили… Хотя наш брак перестал казаться мне удачным с какого-то времени (и ты знаешь, с какого – когда при дворе появилась Маргарита, казавшаяся тогда простой вертихвосткой), но за честь покойного мужа я и сейчас вступлюсь, как положено приличной вдове!

Что касается амбиций и замыслов, то нам долго казалось, что они сбываются, и что так будет всегда. Сенешаль Анжу[4], сенешаль Пуату… Может, так и продолжалось бы всегда, если бы он предусмотрительно воевал за своего короля только с англичанами. Это я вспомнила Прагерию[5]. Я думаю, Людовик простил Пьеру Прагерию, когда запахло жареным – в том деле с Лигой за общественное благо. Не только выпустил из тюрьмы, но и назначил главнокомандующим своих войск! Ведь Лига повторяла Прагерию, только с другим королем… Был у него зуб побольше, о котором он тоже, понятно, вслух не сказал. Аньес Сорель[6]. Ты же помнишь, как Пьер получил тогда монаршью благодарность – якобы за Нормандию. Которую на самом деле отбили у англичан гораздо позже. Ты должен хорошо помнить эту историю, ты же стал и коннетаблем Анэ тоже. Мне четыре новые сеньории радости не принесли, потому что как раз тогда Пьер взялся изображать рыцаря Маргариты, не обращая внимания на мои чувства. К счастью ее быстро отправили в Англию. И тогда мне показалось, что у него с ней все закончилось. Увы, только показалось… Но я про Аньес. Ты же помнишь, какие были слухи, когда она умерла[7]. Так что, думаю, это ее Людовик не мог простить Пьеру. А не Прагерию. И не Маргариту Анжуйскую[8].

Это я до сих пор не могу ему простить Маргариту… А в особенности ее сына[9]. Хоть он и не от её мужа, конечно, но он мог быть и не от Пьера. А я вспоминаю, что он ездил в Англию на какие-то секретные переговоры, когда Жанночке было два годика и я думала, что все наши размолвки позади. Теперь-то она давно удачно пристроена, уже несколько лет замужем, а тогда была очень крикливым младенцем. Жак тогда как раз сбежал к Людовику в Дофине, воспользовавшись отсутствием отца. А Людовик пребывал в Дофине, удаленный от двора за постоянные заговоры против своего отца.

Нужно Маргарите отдать должное – в Войне Роз[10] она дралась за Ланкастеров до конца, даже иногда возглавляла их сама – а что, ведь она из Лотарингии, как Жанна д'Арк. Пока Эдуард не погиб[11], а тогда уже незачем стало – он был единственный сын. Она сдалась, и только в прошлом году[12] Людовик ее выкупил из плена. Зачем – не знаю, наверное, на всякий случай. Хоть она и его кузина, но родственные чувства у Людовика? Впрочем, в ином случае его бы не поняли, а за этим он следит…

Пьер участвовал в войне Роз на стороне Маргариты не только в самом конце (за что, по официально объявленной причине, и пострадал[13]), а чуть ли не с самого начала[14]. Тогда о нем и Маргарите стали распевать непристойные баллады.

Пытаюсь вспомнить, с какого времени Пьер был с ней знаком? Ха, чуть ли не раньше, чем он стал сенешалем ее Анжу, только ей тогда было лет восемь.

Вот так. Зуб за Аньес, а опала за Маргариту. Забавно получилось – как будто новый король за меня заступился перед собственным мужем. А я ему «в благодарность» такую свинью подложила с этой Лигой. Но, вообще-то, в гробу я видала таких заступников. Вернее, мы еще посмотрим, кто из нас кого увидит в гробу… Если бы не его глупая мстительность в начале правления, никакой Лиги бы не было и Пьер бы не погиб.

Знаешь ли ты, почему король на следующий год выпустил Пьера, да еще выдал свою единокровную сестру за нашего с Пьером сына? Понятно, Жак-то в опалу и не попадал. Он же, когда Людовик сбежал от отца в Бургундию, то и дело шастал к нему рассказать новости и вообще. Чего у нынешнего короля не отнять – это умения привлекать молодых сторонников и почитателей, свойственное ему еще когда он был дофином.

Но кто сказал, что именно ради Жака[15] Людовик выпустит его отца? Я считаю, Людовик чувствовал, до чего его доведут дурные отношения со всеми фаворитами отца… а они таки довели вскоре – до восстания Лиги за общественное благо[16]. Конечно, ты можешь сказать, что с моей стороны странно объяснять ранние события поздними. Впрочем, ты из вежливости никогда такого не скажешь. Но, по-моему, будущий Всемирный паук уже прикидывал, на кого опереться в подобном случае, и вспомнил ту же Прагерию, когда Пьер де Брезе чуть ли не единственный остался верен королю[17]. И рискнул положиться на то, что и другому королю он будет верен. И не прогадал.

Прогадал Пьер. Судьба – или Бог – решили, что хватит везения. Муж погиб[18] – подумать только! уже больше десяти лет назад, – командуя войсками короля против войск Лиги. Замысел у него был отличный, как всегда. Но сил, наверное, осталось не так много, и их не хватило. Кто знает, как поступил бы он, если бы не погиб, когда восставшие сеньоры взяли верх, пусть и временно, и король поспешил договориться с ними, удовлетворив все их требования. А устроила это, как ты помнишь, я!

И все-таки, интригуя против короля, я оказалась не права. У меня были причины. Но надо было подумать и о последствиях. Понятно, что держаться надо одного сильного игрока, пусть он и проигрывает собравшимся в кучку слабым. Ведь, временно взяв верх, они непременно передерутся – и проиграют. Так и получилось, ты помнишь, для этого даже не надо было заниматься интригами против них; а Людовик занимался, так что проиграли они очень быстро – и я вместе с ними.

Но не совсем. Ведь для меня главное – что среди проигравших не оказался мой сын, новый Великий сенешаль Нормандии Жак де Брезе[19]. Совсем не сразу король назначил его официально. Да и как он мог бы это сделать, если согласился сделать своего брата герцогом Нормандским. И даже не сразу, как отнял Нормандию у брата. И даже не сразу после того, как брат его умер, будучи в тот момент герцогом Гиенским. А только в прошлом году. Большой испытательный срок! Но все это время все все равно знали, что он – Великий сенешаль Нормандии. Ведь он перешел к королю, когда я договорилась с Лигой о герцоге для Нормандии. Как спустя время оказалось, правильно перешел. Но тогда! Наконец-то Нормандией правит принц королевской крови – радовались все нормандцы, а больше всех я, в силу того, что приложила к этому руку и могла поставить это себе в заслугу. Не каждому мужчине такое удается.

Ты можешь удивиться, чего это я вдруг расхвасталась, тем более о самих событиях все отлично знают, а я добавляю только причины. А я могу сказать, что причины и есть самое интересное. Но прав будешь ты. Впрочем, мой рассказ уже пришел туда, куда вела цепочка событий. Король взял верх, и я из Жанны Креспен, дамы Мауни и дю Бек-Креспен, великой сенешальши Нормандии, превратилась в Мирей, владелицу твоего Кембре под Труа. С твоей стороны было исключительно благородно уступить его мне, а самому оставить себе все хлопоты, став его коннетаблем. Так же, как я, ты в конфликте высших предпочел встать на сторону слабого. Даже нет, не как я, когда была какая-то неясность в окончательном итоге, а на сторону уже проигравшего. На мою. Верность и дружба проверяются в невзгодах…

Но я отвлеклась и предалась праздной болтовне обо всем известных вещах силою обстоятельств: мне не хватает разговоров с тобой, мой верный Морис, а начала я с того, что представила себе, как ты в затылке чешешь, как в самом начале – так и не избавился от этой провинциальной привычки, хотя, надо отдать тебе должное, делаешь это очень редко, только при воистину удивительных событиях… Надеюсь, ты простишь мне шутку, как прощаешь вообще все. Хотела-то я выразить тебе признательность, а по привычке начала подшучивать. На самом деле в данных обстоятельствах я не должна тебе делать замечание: сама учудила, ничего не скажешь, так, как даже и не придумаешь, и упрекать тебя в избыточном удивлении никак не могу. То меня вдруг в ереси и ведовстве обвиняют и на костер волокут. Не могу, как примерная христианка, выразить сожаление о том, что не умею колдовать, но, может, если бы умела, не оказалась бы в результате политических интриг в глухой провинции. Прости за такую оценку твоей родины, ты же сам говоришь всегда точно так же.

Но ложные обвинения еще не столь удивительны. Это не редкость в придворных интригах. А вот напавший и унесший меня дракон… Это вообще не для приличной дамы, а для какой-нибудь сказочной принцессы, раза в два моложе, чтобы не смущать рыцаря, спасающего ее от дракона, мыслью о положенной в сказке женитьбе на ней. Между нами, лучше в три раза, хотя ты будешь галантно возражать.

Ну и, понятно, если мы не в сказке, дракон должен был меня попросту съесть. Или, если всерьез поверить, что я – ведьма, он должен быть посланцем ада и туда меня и утащить. В обоих случаях дракон не менее смертоносен, чем костер. А теперь – новое дело – я жива, оказывается! Представь себе, да, и собираюсь пожить еще. Впрочем, это я имею в виду непосредственные, немедленные, если можно так сказать, опасности, которые представляют собой приговор церковного суда и нападение дракона. Мне повезло в том, что обе эти крайние опасности сложились таким образом, что ослабили друг друга. Но в жизни не как в арифметике: обе они остались и могут угрожать мне в будущем.

Неправильно было бы роптать на Бога, но мне казалось, что после моего отказа от политики – который ты полностью одобрил – мне могла бы достаться и более спокойная жизнь. Конечно, я не имела права рассчитывать на это и, находясь в изгнании, приглашать к себе внуков. Сына-то сразу взяла с собой, и как-то Жак не возражал и не предлагал оставить ему младшего брата. Шарлотта тем более.

Не обижайся, пожалуйста, но ты и сам никогда не утверждал, что твой Кембре такой же роскошный замок, как Брешессак или Анэ. Да и Труа – не Руан, хотя эти названия и рифмуются. И я очень признательна тебе за прибежище, но мы оба понимаем, что это все-таки ссылка. Так ведь и Жак, и Шарлотта, как только мы тут устроились, с такой же радостью отправили к нам детей, с каким опасением я относилась к влиянию на них безнравственной парижской атмосферы, какой они заразились при дворе и воспроизвели в Нормандии! Не думаю, что причины совпадали – скорее, просто дети мешали им – но мне это было неинтересно. Конечно, они у нас временно – особенно Луи, которому нужно будет, как-никак, наследовать Жаку, и, значит, когда-то начать учиться управлению всеми владениями. Но даже о нем мы не договаривались, сколько времени ему можно гостить у меня, собираясь сделать это по прошествии времени.

И вот на тебе! Укрыла, называется, сына и внуков в тихой гавани от жизненных бурь.

Может быть, ты уже отослал их с надежным сопровождением к Жаку и Шарлотте, но если нет, я хотела бы, чтобы ты подождал с этим, пока ситуация не прояснится. Ведь не ты с ними договаривался, так что только в крайнем случае пристало возвращать, тем более – просить старшего брата приютить младшего. Крайний ли сейчас случай? В конце концов, трудно ожидать, чтобы отец Римус оказался настолько недальновидным, чтобы перенести свои официальные преследования с меня на них. (А неофициально он и относительно меня не только знает, что я не еретичка и не ведьма, но и признал это – хотя только передо мной). Все-таки одно дело – вышедшая из королевской милости вдова Великого сенешаля Нормандии, другое – дети нынешнего Великого сенешаля Нормандии, к которому Его Величество, как всем известно, очень благоволит. Не говоря уже о том, что он не любит вмешательства Рима в дела галликанской церкви и, соответственно, инквизицию допускает нехотя, в отличие от герцога Бургундского, больше уделяющего внимание материальным выгодам и меньше – политическим последствиям… Пусть Людовик благоволит к Жаку больше за веселый нрав и не всегда добропорядочные шутки, чем за какие-нибудь подвиги. Но с теми, кто бы плохо поступил с его протеже, Его Величество пошутит так, что вряд ли понравится объекту шутки. И то, что это окажется духовное лицо, и, стало быть, он будет рисковать очередной ссорой с апостолическим престолом, его не остановит, как, опять же, всем известно. Папа возражал против суда духовного лица светским судом, но кардинал де Ла Балю уже который год сидит в той самой ужасной клетке, в которой нельзя выпрямиться. Причем он же и придумал ее для государственных изменников, будучи министром финансов… а теперь король похаживает вокруг и насмешливые песенки напевает:

Или задумчиво подсчитывает стоимость клетки под мольбы узника о пощаде.

Это, кстати, пример не только не сдерживаемого никакими препятствиями чувства юмора короля, но и пример для всех мастеров, делающих подобные вещи. Господь внушает сильным мира сего неодолимую тягу испытать такие вещи на изобретателе, но изобретатели всегда находятся, хотя и попадают часто, а иногда и первыми, в число жертв своих изобретений. Взять хоть Сицилийского медного быка, описанного в великолепной «Комедии» Данте Алигьери, названной Бокаччо «Божественной». Сего быка тирану Фалариду сделал медник Перилл. Первым, кого Фаларид велел сжечь в нем, был, конечно же, сам Перилл:

Или, если тебе трудно читать по-итальянски, вот вольный перевод:

и дальше:

Вроде даже рифмы там же, и размер удалось сохранить… Действительно, в результате бунта и сам Фаларид не избег той же участи. Если углубиться в совсем уж древние времена, то же случилось и с Прокрустом. И что, научила участь Прокруста чему-нибудь Перилла и Фаларида? А их участь – кардинала Балю? А участь кардинала – еще кого-нибудь? Ручаюсь, такие изобретатели и те, кому нравятся такие изобретения, невеликие знатоки истории, никогда не переведутся. В том числе во Франции. В том числе для чего-то более смертоносного, чем клетка для узников. Взять хотя бы «шотландскую деву», которую сейчас никто не применяет, в рассуждении того, что это бесчестный способ для отрубания людских голов без взваливания на кого бы то ни было роли палача. Но – что-то меня на пророчества потянуло – пройдет еще лет триста, прогресс и гуманность восторжествуют, и среди парижских человеколюбивых господ найдется политик… Нет, даже не политик, а врач, который обоснует ее гуманность и введет в обиход. И, конечно, тоже испытает ее на себе. И даст ей свое имя. Вот уж способ прославиться, достойный Герострата! А если она будет изготовлена по заказу какого-нибудь короля, то и голова Его Величества будет в опасности. Не хотелось бы, конечно, чтобы это был французский король, в связи с тем, что, как показал опыт более чем столетней войны с англичанами, а через некоторое время опыт Лиги и опыт Перонна, для того, чтобы голова французского короля (в отличие от английского) действительно подверглась опасности, нужны еще бо́льшие общественные потрясения… Но, думаю, природа человека такова, что и это не остановит любителей изысканных изобретений…

И вот что важно. Все это относится не только к мастерам делать что-нибудь медное раскаленное или железное острое. Хитроумные планы, составленные в пренебрежении заповедями, тоже рано или поздно обращаются на их сочинителей. В это ради своего блага должен верить всякий верующий. Однако, хотя, быть может, это только кажется, в наш век предают очень часто, лишь бы это было выгодно.

Но я отвлеклась, а ведь время на письмо ограничено.

Я уверена, что ты и так не помышлял о каких-нибудь поступках, которые можно было бы расценить как предательство семьи, и продолжаешь делать все от тебя зависящее, чтобы оберегать Пьера, Луи, Анн и Гастона. Ни на миг я не думала, что моя предполагаемая гибель, будь она на костре или в пасти дракона, могла бы на тебя так повлиять, чтобы ты что-то стал замышлять против них. Не повлияет на твою преданность, конечно, и то, что две эти страшные опасности взаимно ослабили и отдалили друг друга, то есть дракон спас меня от костра, но не съел, и я жива. Да и жива я как-то так, что для тебя и внуков, можно считать, почти что и нет, ведь я абсолютно не представляю себе, как отсюда выбраться.

Бывает дверь без замков, а вот я оказалась в замке без дверей, точнее, без ворот и калиток. В помещениях замка двери есть, но ни дверей, ни, тем более, ворот нет в его наружных стенах. Сами стены сложены из огромных каменных блоков черно-зеленого цвета, очень гладких. И зачем-то – я еще не выясняла, зачем, из них торчат толстые стержни, на которые надеты шайбы и навинчены гайки соответствующего, я бы сказала, архитектурного размера. На вид – золотые, так что сразу хочется отвинтить, хотя это очень красиво – золотые блестящие граненые шлемы хитрой формы – так выглядят вместе шайба, гайка и конец стержня – все одинаковые, но как бы уменьшающиеся на уходящей вверх гладкой, почти как зеркало, темно-зеленой стене, и не хочется нарушать такую красоту. Гаечки на высоте верха стены кажутся маленькими, как на ювелирных украшениях. Я ожидала увидеть в стене отражение донжона, как в чудовищном зеркале, но оно рассыпалось на много кусочков. Оказалось, блоки хоть и гладкие, как стекло, но не совсем плоские, их обращенная во двор поверхность слегка выпуклая и чуть-чуть волнистая, отчего, во-первых, в каждом блоке свое уменьшенное отражение донжона, во-вторых, оно кривое и разорванное. Снизу что-то зеленое, это трава, сверху – голубое, это небо, они разделены неровной и прерывающейся темной полосой, это стены на противоположной стороне, а в середине – золотая клякса донжона, в каждом блоке имеющая свои очертания. Гармонию блоков и гаек это не нарушает, как будто стена – сама по себе, и она совершенна, а отражения в ней – нечто внешнее, а ведь на самом деле это не так. Впрочем, я недолго любовалась этой стеной, ведь, как бы она ни была великолепна, это, по сути, тюремная стена. Что касается желания отвинтить гайку, то я не была так глупа, чтобы попробовать. Во-первых, заранее ясно, что сил отвинтить не хватит, во-вторых, не у всех же на виду заниматься кражами и диверсиями, в-третьих, сомнительно, что от этого рухнет стена, в-четвертых, если рухнет, то мне на голову, а если думать не о разрушении стены, а о краже золота, то, в-пятых, это не может быть золото, по той причине, что столько золота не бывает, а если золото, то, в-шестых, мне такую гайку не утащить и в руках не удержать. Хорошо, если успею несолидно отпрыгнуть, чтобы она не переломала мне при падении ноги. Или, вернее, даже не переломала, а не размозжила в лепешку ступни вместе с костями. И там она и останется лежать. Сделав яму, вместе с моими ногами в ней, или без них, если увернусь. Уж как-нибудь я себе представляю, сколько весит золото. Такая гаища весила бы квинталов сорок-пятьдесят. Все равно что дракон наступит, да не просто, а с размаху. Так что, пожалуй, и железную опасно отвинчивать, хоть железо и легче золота. Так что не дракон с той оси спрыгнет, а бык, всем весом на одно копыто. Железное.

Кроме стены без ворот и дверей, замок ничем на тюрьму не походит. Он невелик, если не смотреть на его ни с чем не сравнимую высоту, а прикинуть, сколько в нем жилых помещений. Вследствие того, что, собственно, состоит из пяти башен: донжона и четырех угловых.

Владелец замка – доктор Акон, так он сам себя настоятельно просит называть. Вполне добродушный и любезный господин. Все его слушаются, хотя на вид он вроде не деспот. Что-то в нем есть пугающее, даже жутковатое, но его я пока не разъяснила. Хотя и пришлось воспользоваться его великодушным предложением доставить письмо – а что делать? Меня он несколько раздражает благодаря тому, что с одинаковым дружелюбием беседует со всеми, невзирая на статус. С другой стороны, это достаточно хорошо, чтобы не пытаться проверить, не станет ли лучше, если объявить, что я была великой сенешальшей Нормандии. Лучшее – враг хорошего. Я ведь должна с ним хорошо познакомится. Правда, пока что я старательно делаю вид, что обижена на него. Но я до него еще доберусь.

Не совсем понятно, откуда могло взяться это странное имя, Акон. Это больше похоже на название какой-нибудь горы. Может, это с греческого? Гора Афон или, она же, Атос, например. Тогда может оказаться с отрицанием: α-Κόν. Но Κόν – винительный падеж от Κός, то есть он всего лишь не с острова Кос? Не ко́сец? Может, намек: не косе́ц? Не Смерть? Может, это κόν или κῶν сокращение от, скорее всего, κόνοσ (или κόννοσ) или κῶνος. Первое означает серьга или борода. Он, действительно, не носит серег и бороды. Второе – конус, геометрическая фигура, от сосновой шишки или шлема, который тоже, наверное, от шишки. И как от отрицания конуса сделать имя? Так что, хотя последнее более известно, он, скорее всего, Безбородый. То есть – Юноша, Юнец. Забавное имя. Но сообщать ему о своих лингвистических изысканиях я не стану.

Кстати, раз уж зашла речь о хозяине замка… Нам объяснили, что у этого замка одновременно один хозяин и он же коннетабль – доктор Акон – и все жительницы замка вместе с ним. Если судить по тому, кто приказывает, а кто подчиняется, хозяин один. Хотя и тут все не совсем так, как у владельцев обычных замков. По словам объяснявших, доктора слушаются не потому, что опасаются наказания за непослушание, а потому, что все его распоряжения разумны, и хорошо обоснованы и направлены на общее благо всех жительниц замка (я тут же припомнила нашу Лигу за общее благо). Если судить по тому, кому достается все производимое в замке, доктор Акон, как его владелец, не имеет никаких преимуществ, относясь к остальным как добрый глава семьи к ее членам. Более того, если судить по вещам, которые ценятся в остальном мире, то есть золоту и драгоценным камням, он более всех их добывает и менее всех ими пользуется. Сам не носит никаких украшений, а пленниц, если их можно так назвать, ими одаривает. Не знаю, как дракон, ведь, говорят, он должен любить золото и драгоценности. Но его ближайший помощник, а то и приятель и соправитель, а то и, кто знает, повелитель дракона к ним совершенно равнодушен. А кем еще может быть здесь, в замке дракона, этот любезный господин, единственный мужчина? Девушки же, не все, но некоторые, носят столько золота и драгоценностей, сколько я не видела ни на каком герцоге или короле, а я видела нескольких, причем герцог Бургундский превосходил королей по богатству одежд и украшений, а король Франции любил шокировать всех плохой одеждой. Например, обычная его шапка украшена оловянной бляхой. Так вот, некоторые из «пленниц» носят украшения и побогаче герцога Бургундского. Правда, здесь украшения и не так ценятся, как в остальном мире.

Еще бы! Тут, говорят, огромные драгоценные камни вделаны в стену снаружи, а сама она – нет, не золотая, это уж было бы слишком – позолоченная. На вид никакой разницы. А сделано это всего лишь для защиты от ржавчины облицовочного чугуна! Августина еще во время полета – была ее очередь выглядывать – сказала о драгоценных камнях, но все мы тогда решили, что это стеклянные подделки. Но на экскурсии я спросила и получила от доктора прямой ответ. Не удивлюсь, кстати, если остальные спросить его не догадались.

От общей экскурсии я отказалась, имея в виду как вышеупомянутую и нижеописанную обиду, так и необходимость поддерживать дистанцию. Три моих попутчицы – из простого народа, самая высокорожденная среди них Юлия, да и то она не из благородных, а из купеческой семьи. Вообще, в сложном положении нужно соблюдать в общении осторожность.

Еще о хозяине или коннетабле замка, он же, если я правильно догадываюсь, почтовый гонец (и много еще кто, но сейчас не о том), надеюсь, моя личная печать на письме была цела? Напиши мне об этом обязательно, это очень, очень важно!

Конечно, если бы подобрать предлинную веревку, можно было бы спуститься со стены. Но на всех пяти башнях постоянно дежурят часовые. А с донжона, не исключено, поглядывает еще и сам монсеньер Акон, который, говорят, никогда не спит. То ли старательность дежурных проверяет и их дополняет, если что пропустят, то ли за ними самими наблюдает, чтоб не сбежали с поста или не заснули на нем…

На башнях есть запас камней, которые можно кидать сверху в нападающих на замок, а небольшая их часть используется при смене дежурных. Смена – сложный ритуал, и мне лень о нем подробно рассказывать. Пусть кто-нибудь другой (фраза зачеркнута).

На каждой башне дежурят поочередно ее жительницы. И еще от всех башен по очереди – на донжоне. Как на него забираются, я пока не поняла, по причине того, что на первом этаже, где кухня и столовая, нигде не видела корзины подъемника. И в школе, на втором этаже, не видела. И в библиотеке, на третьем этаже. То ли подъемник в тайном помещении, которого не показывают на экскурсии по замку только что прибывшим… что, кстати, очень интересно: получается, если не сразу раскрываются все секреты, отсюда есть возможность как-то выйти?.. то ли его нет. Ой, неужели где-то там есть потайная лестница?!

Очередь на дежурства записана, и списки висят в столовой на видном месте. Меня в списке нет, как и всех четырех новеньких, принесенных в последний раз, но это временно. Староста Башни Ост – это башня, где живут новенькие, то есть те, кто еще не выбрал никой другой башни – очень обрадовалась, что нас прибыло аж четверо. А то они совсем замучились с дежурством, хотя, ввиду их малочисленности, их не назначали на донжон. Но свою-то башню надо охранять!..

Еще есть такое же дежурство по очереди на кухне. Оказалось, в нашей башне население меньше всех, даже с нами, вновь прибывшими, по милости того, что недавно несколько женщин перебралось в другие башни. Сейчас нас всего восемь: староста Луиза, Матильда, Сюзанна и Аннета – были до нас, а я, Марта, Юлия и Августина – прибыли только что. Так что вот-вот начнем дежурить. Я тоже буду, если они осмелятся предложить. На благородное происхождение они тут не очень обращают внимание, ведь костер и дракон не разбираются в генеалогии. Все здесь когда-то принесены драконом, и, кажется, если не все, то многие украдены с костров.

Но продолжу о башнях. Боюсь пока кого-нибудь спросить, что положено делать караульным, если кто-то попытается убежать. Кидать камни? Жаловаться монсеньеру Акону? Дежурить дальше как ни в чем не бывало? Все это сразу или по очереди? Кроме того, я себе совсем не представляю, если сбежать, то куда идти по этим ужасным горам. Общее направление, понятно, на северо-восток… А впрочем, может статься, лучше, наоборот, на юго-запад?! Вдруг дракон нас донес почти да Андалузии или что там с той стороны? Впрочем, все равно горные хребты вокруг на вид совершенно непреодолимы, и есть ли среди них проходы, я не знаю. Возможно и так, что они есть, но о них знают только доверенные лица владельца долины, которым и в голову не придет сбежать и указать путь в долину врагам.

Кроме того, какое-то чувство мне подсказывает, что дежурные на башнях – это не все. Но есть ли еще какая-то предосторожность против бегства из замка (или, напротив, внезапного нападения на него извне), кроме отсутствия ворот и дежурных на башнях, я пока еще не узнала.

Вообще все, может быть, не так плохо. Здесь все, с кем я говорила, уверяют меня, что их тоже в свое время принес дракон. И что дракон никого не ест. То есть не ест людей, вообще-то он всеядный, как и мы; да и есть предпочитает в человеческом виде. Это очень важно. Оказывается, Дракон – оборотень. Оно и экономнее, наверное, это я опять про еду. Не может же человек съесть столько, чтобы превратиться в дракона, и дракон не остался голодным? Человек просто не может съесть столько, чтобы для дракона это было хоть что-то. Или может – если еда в его животе тоже увеличится в размерах? Не умеет ли он превращаться в мышь, чтобы есть еще меньше? Тогда он мог бы буквально как сыр (как мышь? как мыр?) в масле кататься. Не боится ли он, что его в это время прихлопнут, и потому так не делает? А может, просто эта мысль не приходила ему в голову, так можно подсказать… И как-то воспользоваться?.. Надо бы при случае навести разговор на это, но сначала хорошо познакомиться с этим оборотнем. Но сперва пусть для начала хороших отношений как следует извинится за свое хамство. Я имею в виду бросание в резервуар с водой.

Да, дракон сам по себе интересный противник, но тут самое интересное как раз то, что он не просто дракон, а еще и оборотень. Как он, интересно, выглядит? Очень хочется поверить в его доброту, хотя лучше готовиться к худшему. В рассуждении непонятности его поведения. Какой ему толк от кражи ведьм? А жители замка могут и обманывать. Может, их-то он не съест, а меня – как раз собирается в следующий же прилет. Или выныривание из-под воды, откуда он часто появляется. И им просто не хочется истерик с моей стороны.

Да и кроме съедения есть неприятные перспективы, мысль о которых может напугать еще хуже. Тут в одной из башен живут фрейлины дракона! Вроде бы, туда переселяются только добровольно. Он не заставляет. Вроде бы, они всем довольны. Никто не жалуется, наоборот, хвастаются подарками и, хм, мужским вниманием повелителя. Всё как при дворе, но нет ни королевы, ни, кажется, официальной фаворитки.

Только я не знаю, какое у него есть колдовство, чтобы затуманить их рассудок. Вследствие того, что это подозрительно – столько не ссорящихся между собой и всем довольных фрейлин. Если бы они еще жили в разных местах. Разве так может быть без всякого принуждения? Так что соответствующего предложения я боюсь. Откажусь, конечно, я честная вдова – а дальше? Сумею ли устоять, если он применит колдовство? Ну, это так же, как с боязнью, что съест: местные говорят, что ничего подобного он не делает, а раз деваться отсюда некуда, остается только убедиться в истинности или ложности этих утверждений на опыте.

Поживем, как говорится, – увидим. То есть увидим, поживем ли еще. Такие нынче, увы, грустные каламбуры.

Ко мне дракон в человеческом виде не являлся, подставил этого человека на твоей должности, коннетабля замка. Доктора Акона. Хотя – как ты коннетабль только по собственному настоянию из уважения ко мне, ведь на самом деле Кембре – твой замок, так и доктор Акон может оказаться на самом деле владельцем замка и, собственно, драконом-оборотнем. Интересная мысль. Надо к нему приглядеться еще внимательнее. Да что там приглядываться – взять и спросить. Если ответит «да», то вряд ли это будет обман, а если «нет» – останусь пока относительно этого обстоятельства в неизвестности.

О драконе же могу сказать о только то, что он, наверное, водяной дракон, какие водятся, говорят, далеко на востоке. Иначе как объяснить то, что он, доставив нас, скрылся в омуте и не вынырнул больше?

Не высадил рядом с ним, а так и плюхнулся в воду вместе с нами, оставив плавать или тонуть. Я-то уже надеялась, что, хотя бы временно, мои злоключения кончились, на костер я не попала, дракон меня не съел, с неба не уронил, снижается… и тут, в самом конце, такая подлость. Если ведьму не удалось сжечь, ее нужно утопить.

Но ведь это дважды неправильно! Ведьмы, как известно, не тонут, ибо очень легкие – иначе как бы они могли летать. Поэтому топить их бесполезно, наоборот, их раньше распознавали именно по тому, что они не тонут, пока не оказалось, что это не очень надежный способ. Кроме того, он не был бы очень хорош, даже если бы был надежным. Словно бы та кислота, которую алхимик придумал по просьбе ювелира, чтобы безошибочно распознавать настоящий бриллиант, отличая от любых подделок. Не понимая в ювелирном деле, он составил рецепт кислоты, которая мгновенно растворяла только бриллианты, так что применивший ее всегда мог с сожалением убедиться, что владеет подделкой – или что потерял сокровище. Эту историю рассказала Юлия, которая смыслит в ювелирном деле. Рецепта, она, впрочем, не знает, так что это, возможно, выдумка. Марта же поведала, как у них в Священной Римской империи утопили девушку, невинно обвиненную в привороте, но ее история не доказывает ни того, что ведьмы тонут, ни того, что не тонут, будь она ведьма или нет, ибо, хотя ее и утопили, но только со второго раза, и то – намотав волосы на железный лом.

Вторая неправильность заключается, конечно, в том, что меня-то топить не за что. Ведь я не ведьма.

Но, не умея плавать, я неуклюже барахталась, прощаясь с жизнью, ибо никаких признаков дна не ощутила, и даже, кажется, ненадолго потеряла сознание. Но тут же очнулась, и оказалось, мне помогают выбраться.

И ведь на этом ситуация не исправилась, а стала, если посмотреть с другой стороны, еще хуже, в силу того, что очень неприлично и холодно вылезать в мокром. Может, лучше было бы утонуть, и избегнуть позора. И резервуар оказался, хоть глубокий, но в ширину маленький. Хотя прямо в нем мне было не до того, чтобы связно мыслить, а сразу после я подумала, что это рассчитанное хамство, послание, гласящее «знайте свое место», и последующее, хотя и было гораздо лучше, меня не разубедило! Оттого-то я с самого начала сочла нужным занять по отношению к хозяину замка недоброжелательную позицию, чтобы тоже знал свое место.

Хотя рациональные причины для купания имелись. На мне, например, была совершенно неприличная для дамы моего происхождения и положения одежда, можно сказать, какие-то обноски, их мне выдали инквизиторы вместо моего платья, которое сочли слишком хорошим для осужденной на костер ведьмы, чтобы ее в нем выводить. Ну и принято свою одежду ведьмам не оставлять, вдруг она, несмотря на обыск, припрятала колдовской амулет. Но это для настоящих ведьм, а я тут при чем?.. Правда, по сравнению с моими спутницами, я еще расскажу, как они ими стали, в этом мне, можно сказать, повезло, благодаря тому, что их-то вообще обрядили в мешки с дырками для рук и головы. Поскольку я из них одна принадлежу ко второму сословию, а они все – к третьему, в том числе девица Юлия из семейства патрициев – так они себя называют, хотя – какое они отношение имеют к Древнему Риму? Забавно (если в моем положении вообще можно усмотреть что-то забавное), что даже извергаемые из лона Церкви ведьмы, а это поистине самое плохое, что может случиться с женщиной, сохраняют какие-то следы общественных привилегий. Хотя, замечу дипломатично, вряд ли в этом можно усмотреть преимущество мирских установлений перед церковными. Просто для Церкви тоже важны общественные установления, в том числе уважение со стороны низших сословий к высшим. Но это рассуждения того времени, когда я получила возможность сравнить свои обноски с их мешками; а когда у меня отняли моё платье и выдали те обноски, это было очень, очень травмирующее ощущение. Не арест, хотя арест ведьмы и сам по себе ужасен, набрасываются, мешок на голову, связывают совершенно безжалостно и везут в тележке (как мне объяснили, ведьма или подозреваемая в ведовстве не должна касаться земли и не должна ничего видеть и шевелить руками и пальцами). Зачем это проделали со мной, не понимаю, они же знали, что я не ведьма, наверное, как раз для того, чтобы никто не заподозрил, что обвинение фальшивое. Но тогда я была возмущена и недоумевала, а вот замена одежды как будто поставила крест на моей прежней жизни. Показала, что отныне ничего не будет как прежде, даже если вздорные обвинения будут опровергнуты. Можно попасть в грязь и потом отмыться от неё, но ощущение чужой одежды на теле хуже ощущения грязи. Одежды, возможно, передаваемой от одной осуждённой к другой, как раз по причине того, что сжечь ведьму в мешке палачам не так жаль, как в этом постоянном одеянии арестанток? Кстати, то, что меня не заставили переодеться в мешок с дырками даже перед костром, показывает не только чуть большее уважение, чем к менее высокопоставленным осуждённым, но и то, что сжигать-то и не собирались. Впрочем, не знаю, ведь сохранить их для следующей узницы это им не помогло?.. Но это тоже рассуждение более позднего времени, чем то, когда я была раздавлена необходимостью носить эти тряпки.

В тряпки, грязные и рваные, эти одежки и превратилась в процессе спасания (или похищения): обноски пришли в совершенно ужасный вид, не заслуживающий иного названия, чем тряпки, ничуть не лучше мешков остальных. Аборигенки, правда, как только нас выловили, освободили от неприличного рванья, вытерли полотенцами и закутали в простыни и одеяла, чтобы согреть.

Вот так я прошла огонь и воду. Костер обошла с помощью дракона, да, но ведь и сам он в мистическом смысле – огонь. Наверное, чтобы получить возможность сбежать отсюда, нужно найти и каким-то образом одолеть еще какую-нибудь медную трубу…

Оказавшись на твердой земле, я сразу обрела способность связно мыслить, и тут же обратила внимание, что не присутствуют никакие мужчины, а то это был бы еще один такой же кошмар, как в инквизиции, стражники-то сплошь мужчины, и все время подглядывают, никакого уважения! А какое может быть уважение к ведьме, даже если она аристократка с длинной славной родословной? (Страшно подумать, что тогда могло быть там с остальными).

Но только я было обрадовалась, явился извиниться, нас поприветствовать и заверить в полной безопасности этот самый доктор Акон. Не дожидаясь, пока нас снабдят приличной одеждой, хотя и после того, как мы оказались закутанными в простыни и одеяла. Тоже мне, полная безопасность! И такое оскорбление! Как будто нельзя было подождать, пока мы оденемся – все равно нам предоставили со временем и одежду – непременно нужно было прежде всего уверять в безопасности! Может, это был намек, что здесь мы находимся в полной безопасности от кого угодно, кроме него? Конечно, приятно узнать, что тебя не съест дракон, но представление о безопасности у хозяина весьма ограниченное. Впрочем, я давно уже сталкивалась с тем, что мужчины, которым приходится сталкиваться с угрозой для жизни и привыкшие защищать дам от аналогичных опасностей, совершенно пренебрегают, бывает, защитой их от собственного дурного вкуса и грубого юмора. Как наш король и, боюсь, мой старший сын. Настоящие рыцари так себя вести не должны. Но их время, видимо, прошло. Вот и коннетабль замка, наверное, из таких, решила я. И с тех пор с ним холодна, как вода в том резервуаре. Думаю, это полезный образ в данных обстоятельствах. А то, стыдно сказать, не только современные рыцари обладают дурным вкусом и никакой галантностью, но и многие так называемые дамы рады им в этом подыграть – не буду подробно распространяться об этом из скромности… Но он, кажется, не замечает, или принимает мою холодность за страх. Придется ради дела проглотить оскорбление, нанесенное, скорее всего, из-за невежества, а не с обдуманным намерением. В конце концов, кому-то и правда безопасность после похищения драконом может показаться более первоочередной, чем приличия.

Притом, после того, как я, сославшись на плохое самочувствие «после всего этого», притом что на самом деле чувствовала себя удивительно хорошо, и даже подумала, что это, пожалуй, впервые за последние годы (удивительно – с перепугу, что ли?), отказалась от общего обеда в большом зале (мне тут же любезно принесли много еды в комнату, притом (что-то многовато «притом», надо будет потом не забыть поправить) довольно вкусной, но – раз уж я не хочу разговаривать – оставили кушать в одиночестве, так что пришлось отложить до другого раза расспросы, как называется то или иное незнакомое блюдо и из чего делается… впрочем, не всегда такие расспросы способствуют аппетиту…), и от общей с попутчицами экскурсии по замку, доктор Акон через некоторое время, когда я отдохнула, любезно провел еще одну экскурсию по замку – специально для меня. На ней я получила очень интересные сведения. Он явно старался меня заинтересовать, и упомянул те драгоценные камни, что мы приняли за стекляшки, как пример необычности уклада в его замке. Вот как это получилось.

– Крестьян здесь нет, – рассказывал он, – слуг нет, деньги не используются…

Только внутри долины, как со временем выяснилось. Дракон может вылететь за ее пределы и попасть в мир, где деньги в ходу. Ну, я бы не сказала, что это так уж сильно отличается от хозяйства любого замка. Слугам и солдатам принято платить жалование, в отличие от крестьян, которым только предоставляется земля, но если тут нет слуг и солдат… На прямой вопрос, кто же тут живет, хозяин ответил, что все они попали сюда аналогично мне.

– Ага, – съязвила я, – очень удобно, назад дороги нет.

– Что значит – удобно, для чего удобно, – удивился он, – разве я вас к чему-то принуждаю?

(Ага, хотя бы более-менее вежливый, отметила я. На «вы». Или это он имеет в виду всех нас без разбору?..)

– Зачем это мне? Да у меня и нет никаких средств принуждения. Жить в замке вас принуждает ситуация.

(Да, кажется, я поторопилась. Все-таки он про всех нас скопом говорит «вы». Попробую, если будет хамить, воздействовать на него изысканной вежливостью).

– Она же будет принуждать вас что-то делать для замка, просто чтобы на тебя не смотрели косо.

(Ага, «на тебя», так я и подумала. А впрочем… Это может быть не такое «ты», а то, что вместо «я» или «он» – «ты» в значении «всякий»).

– Пока ты живешь в гостевой башне, вообще ничего не обязательно.

– А что желательно?

– В основном, дежурства на башнях.

– Стража?

– Не совсем, у дежурных нет обязанности сражаться, только сигнализировать о приближении неприятеля, да и то это больше для того, чтобы лучше узнать друг друга, подружиться – такое общее дело, понимаешь?

(Наконец-то я его поймала на простом и откровенном хамском «ты» – «понимаешь?». Да уж понимаю! Мы только отчасти гостьи, а более чем наполовину – пленницы. Или нет? Кто же знает этого странного доктора, что для него изысканная вежливость, а что панибратство? Может, он боится напугать меня отстраненным «вы»? Как интересно).

– Но это тоже не обязательно.

– Нет, я не хочу выглядеть белой вороной. Если у вас принято, чтобы гостьи вносили вклад в обороноспособность замка, я не против. (Я вспомнила, что со стен и башен виден лес и прочая природа). Но это, монсеньор говорит, в основном, а что еще?

– Ну, вообще-то, честно говоря, что угодно, где требуется много рук и мастера сами не справляются.

– Мастера?

– Да, в гостевой башне гостьи, а в остальных – мастера и ученицы. Если гостья хочет получить профессию, она покидает гостевую башню…

– Поняла, и поступает в ученицы, а когда сдаст экзамен…

– Ну, не так формально, но что-то вроде – когда станет видно, что она может…

– А какие профессии?..

– О, очень много, мы же тут сами по себе, как и в любом замке…

– А сам монсеньор?..

– Да, я все это тоже умею, и не только управляю, но и вношу посильный вклад, но не разорваться же мне на части.

– То есть тут у вас такая же добровольная каторга, как в любом замковом хозяйстве, борьба за жизнь…

– Не совсем так сурово, у нас тут есть маленькие хитрости, которые превращают борьбу за жизнь в благородную забаву.

– Хотелось бы верить. (Между прочим, подумала я, если для того, чтобы оказаться на природе, надо там поработать крестьянкой, то почему бы и нет, если все так, как он говорит).

– О да, ты убедишься. Не война, а рыцарский турнир, или даже, скорее, прогулки на охоту. Тоже не то чтобы праздность, но…

– Хорошо, а монсеньору в этом какая выгода, пусть монсеньор простит мне цинизм?

– Увы, ты права, выгода есть. Одна из башен – башня фрейлин…

– Гарем?! Но это возмутительно!

– Ну, можно назвать так, хотя в этом слове скорее подразумевается, что оттуда не выпускают, а тут – пожалуйста.

– Да? А как же монсеньор завлекает в эту башню свои жертвы?

– Никак. Здесь нет денег. Я могу дать тебе кучу золота, и ты ничем не будешь мне обязана…

– Монсеньор не боится, что я его поймаю на слове?

– Да пожалуйста! Куда ты его потратишь, это золото, что на него купишь? Попробуешь кого-то нанять в услужение? Служанок тут нет.

– А как же?..

– Сочувствую но увы. Заплетай волосы сама, или попроси кого-то по дружбе. И тогда будь готова, что тебе станет неудобно отказать в такой же просьбе подруге. Не пользуйся одеждой, которая требует помощи при одевании, или придется просить кого-то помочь. Но тогда неудобно будет отказаться помогать одеться ей. И так далее. А что делать?

– Как что делать? Нанять где-то служанок. И крестьян – я уже чувствую, монсеньор сейчас объявит, что и в земле ковыряться мне придется самой, чтобы было что кушать!

– Все не так плохо, как тебе сейчас представляется, но это долго объяснять.

– Хорошо, – согласилась я отложить сельскохозяйственный вопрос. – Так что там монсеньор говорил про кучу золота?

– Что тебе некуда будет потратить деньги. Они здесь ничего не стоят. Видишь, стены башен позолочены? Наружная стена тоже.

– Это настоящее золото?

– Ну да, тонкий слой, конечно, но площадь довольно большая. А на стене снаружи еще и драгоценные камни наклеены.

– Дьявол!

– Почему «дьявол»?

– По милости того, что это ересь почище любой ереси, о какой мне приходилось слышать. Дольчино монсеньору и в подметки не годится. Теперь я понимаю, почему осужденные ведьмы и еретички должны вызывать у монсеньора сочувствие и симпатию. И монсеньор у них тоже, так что добровольный гарем не окажется пустым.

– Причем тут ересь? Дама в беде – да еще в такой ужасной – конечно вызывает мое сочувствие, а они мне, конечно, благодарны… что может послужить основой для более глубоких чувств. Персей и Андромеда, только наоборот: люди не отдают ее дракону, а хотят убить сами, а дракона, наоборот, посылает Персей, чтобы ее спасти…

– От скромности, я вижу, любезный хозяин не умрет!

– Ну, у меня ведь есть на то основания, не так ли?..

В общем, меня этот выскочка-доктор, владеющий единственным небольшим, хотя и очень высоким замком, не имеющий ни одного слуги, стражника и крестьянина, и при всем при том разговаривающий со мной без почтения, соответствующего нашему сравнительному статусу, немного раздражает, как я уже писала, но он достаточно интересный, чтобы я могла с ним общаться. Правда, думаю, будет правильнее, если он будет хотеть общаться, вот как в этот раз, а я буду нехотя от скуки соглашаться. Для начала у меня есть отличный повод для немилости – как же, ведь этот его дракон нас вывалил в резервуар с водой. На прощание я ему сказала и это, и то, что по его настойчивости я поняла, что эта насильственная экскурсия обязательна для всех вновь прибывших – с этим я согласна, но не могу сказать, что это доставляет мне удовольствие. В общем, мы слегка поругались. Я ему сказала, что с его самомнением он не столь приятный собеседник, как его дракон – тот молчал всю дорогу. Доктор Акон, я видела по его глазам, чуть не сказал, что и для него укрощать драконов легче чем общаться со мной. Или еще какую-нибудь гадость. Но благоразумно промолчал, извинился и сбежал с видом несправедливо обиженного. Чем заслужил от меня чуть больше уважения – люблю умных мужчин. В том числе, уважаю умных противников.

Кстати, о статусах. Как я успела заметить, здесь у всех есть два вида одежды, рабочая, которая, правда, куда лучше крестьянского заплатанного отрепья, но из-за практичности одинакова для всех, и для отдыха – кому какая нравится и без всяких ограничений, в результате напоминая костюмированный бал, где и без всяких масок невозможно различить статус, в силу того, что бывшая итальянская ремесленница может напялить французский королевский пурпур и жемчуга, а бывшая испанская аристократка – праздничный немецкий крестьянский наряд. Это ужасно меня раздражает, в связи с тем, что это покушение на мой статус. И вполне, если подумать, справедливое покушение, в рассуждении того – ну какой у меня статус? Осужденной к костру ведьмы. Как и у всех тут. Все правильно. Но все равно раздражает.

Интересно, в раю, где уж точно «несть ни эллина, ни иудея», а «последние станут первыми», бывших представителей высшего света это тоже будет раздражать? Или они рассчитывают и там на самые лучшие тоги и арфы? Скорее всего, те, кого это будет раздражать, туда не попадут. Я стараюсь об этом помнить.

Ведь здешнее общество можно аллегорически рассматривать как «тот свет». Все прошли или почти прошли через костер, никому нет возврата к прежней жизни… Ну а рай это или чистилище, зависит от отношения. Которая пленница считает, что она в плену у колдуна и дракона, та в чистилище и опасается попасть в ад, а которая больше обращает внимание на то, что избавилась от плена инквизиции, та в раю. Ко мне это все не относится, я все же надеюсь вернуться к прежней жизни.

Но я не досказала о драконе. Скрывшись под водой, он больше не показывался, так что это точно водный дракон. Дышать ему, наверное, не обязательно. То есть он дышит водой так же хорошо, как воздухом, или совсем не дышит. Это значит, что вряд ли он способен выдыхать огонь. Ведь, если он не дышит совсем, то и выдохнуть не может, а если дышит водой, она должна погасить в нем огонь. Может, конечно, оказаться, что он может дышать или не дышать по своему желанию, но это уж слишком! Для пленниц это безразлично, мы все – слабые женщины, и все равно в его власти, а вот для того, кто захочет штурмовать его замок, это было бы важно. Одно дело – воевать с огнедышащим драконом, другое – с водяным. Интересно, не может ли он плеваться водой и, если да, не может ли это представлять затруднения при сражении с ним? Вода при большой скорости и в достаточном количестве не менее разрушительна, чем любая другая стихия, будь то огонь, воздух или земля. Спросите какого-нибудь моряка, он точно подтвердит. Волна может разрушить корабль или, еще легче, отшвырнуть его. Представляете, лезете вы на стену замка по приставной лестнице, а дракон выплевывает прямо в вас воду, в количестве пары бочек, со скоростью как если бы она падала с большой высоты? Упадете с лестницы, а то и вместе с ней.

Да, о том, как я спаслась (надеюсь, больше так мне спасаться не придется!).

Сначала немного о том, что было до. Забавно, что в ту ночь я все-таки заснула, хотя и спрашивала себя, неужели нужно терять последние часы жизни так бессмысленно? Но однообразие тюремной обстановки все же меня усыпило. Спала я, видимо, недолго, и проснулась не от какого-то звука, а от упавшего на лицо света, еще не сознавая, что это свет из тюремного окна. Но сразу поняла, что что-то очень неправильно. И свет не такой, не оттуда падает, и кровать не так скрипит. Смешно: сначала я подумала, что главная неправильность в том, что меня не закрывает от света полог балдахина. Неужели Тереза отдернула его, не дожидаясь моего пробуждения, неужели сегодня надо рано вставать? Ведь такое всегда означает, что я сама отдала ей строгий приказ так сделать, в силу того, что предстоит неприятное раннее вставание для каких-то неприятных обязательных дел. Но я не помню, чтобы я перед сном что-то ей говорила. Но помню, что вставать рано придется. И очень рано: еще почти темно. А почему так гнусно пахнет? И почему все тело болит и так трудно пошевелиться? Я сильно больна и, может быть, скоро умру?! Паника заставила меня открыть глаза, я увидела голые стены тюремной камеры, поняла, что лежу на голых досках и, вдобавок, на мне грубая одежда и цепи, и все вспомнила. Да, я почти правильно подумала. Неприятные ощущения из-за болезни, грозящей смертью, если можно так назвать обвинение в ведовстве. Тюремщик очень извинялся насчет всей этой обстановки, и все подробно обосновал, только толку мне от его извинений и объяснений. Например, нельзя даже простынку на доски постелить, так как некоторые осу́жденные (так он говорит, и многие тюремщики так) вешаются на решетке окна или даже привязав простынку к лежанке ухитряются. Если бы не мое высокое происхождение, лежанки бы мне не полагалось, только солома на холодном каменном полу. Или на мокром земляном, в подвале. По той же причине и цепи. О, всего лишь тонкая цепочка за талию и к стене. Чтобы до окна не добраться и на решетке не повеситься. Ведь, кроме простынки, есть одежда. Одежда, хоть и грубая, положена тоже в связи со статусом, простые ведьмы содержатся в голом виде, не только чтобы рук на себя не накладывали, но и чтобы не спрятали какой амулет. А то и прямо из выданной в тюрьме одежды могут его сделать, кто их знает. Ну и, понятно, меньше мороки с подготовкой для допроса, а ко мне ведь физические меры при допросе не применялись. И в камере есть ночная «ваза» (вспомнила я его объяснение в связи с гнусным запахом в камере, ведь никто тут не торопится ее выносить), а эти, простолюдинки, ее не имеют, и ходят под себя, да и воспользоваться бы не смогли, ибо, во избежание колдовства, скованы в неудобной позе. Моя цепочка по сравнению с их оковами почти что ничто. И он показал мне (не поленился ведь принести! Для запугивания, что ли, чтобы не скандалила, а то, мол, можно и хуже?) прямую полосу железа, сложенную вдвое, в четырех местах на ней были вздутия, где полосы отходили друг от друга, образуя оковы для запястий и щиколоток, а свободные концы сложенной железки склепываются, так что узница оказывается в скрюченной позе, с неподвижными и близко закрепленными руками и ногами. Такой же эффект дают колодки, но туда еще и шею вставляют, и они бывают на несколько человек сразу. Куда там клетке кардинала Балю, в которой нельзя разогнуться стоя и вытянуться лежа! Она для аристократов! Про нее, наверное, местные тюремщики и не знают, но я не стала выяснять, так ли это. Ну их, еще на идею наведу. В свете вышеизложенного, казалось бы, я могла быть довольной своей камерой. Но в момент пробуждения я сравнила ее с обстановкой дома, а не с рассказами тюремщика. Кроме того, и сны были какие-то пугающие, так что уже при пробуждении сердце колотилось от страха. Но, если при кошмаре, приснившемся дома, с облегчением вспоминаешь, проснувшись, что на самом деле все хорошо (ну, бывает, что и не все, но все же не так плохо, как в кошмаре, где, например, блуждаешь в темном лесу, ожидая встретить волка или разбойника), то тут вся обстановка – уже то, что она совсем не та, что привычна! – показала, что кошмар продолжается и наяву: если вокруг все совсем не так, то и не появляется уверенности, что кошмар позади, хоть вокруг и не лес. Ну, а когда вспоминаешь, почему все не так, то жалеешь, что кошмар позади. Волк или разбойник лучше дракона или палача. Волк может оказаться сытым, разбойник – только ограбить, но не убить…

Не знаю, ходил ты на площадь, а если и ходил, так ведь до площади я не доехала. Как раз она показалась в конце улицы, я даже увидела городские часы, стрелка которых не дошла до семи часов чуть меньше, чем на одну двенадцатую часа – наверное, на пятнадцатую. А поджигать костер должны были в восемь, значит, еще час и чуть-чуть, чтобы отвязать от телеги и привязать к столбу, и на зачитывание приговора, и молитвы будут, и их будет много, поняла я. А я уже устала и почти висела на поперечной перекладине в середине телеги, к каковой перекладине была привязана за руки. Причем не в одном месте, а так, что руки раскинуты вдоль перекладины, и привязаны каждая в трех местах: запястье, локоть и плечо. Висеть таким образом очень болезненно; хотя мои ноги стояли на дне телеги и, следовательно, это не было висением в полном смысле слова. Моя поза мне напомнила о Распятии, что, конечно, лестно. А моим тюремщикам – видимо, нет. Или, если напомнила (все-таки инквизиторы – по большей части доминиканцы, а многие доминиканцы – знающие теологи; а тут и теологом не надо быть, ребенок бы увидел сходство), то, значит, они не считали толпу способной на такой полет воображения, или, скорее, им это было безразлично. Не очень умно не обращать внимания на мнение толпы, но не буду же я им подсказывать?

Говорят, когда куда-то едешь, время как будто растягивается. Тем более, если дорога нелегкая. Сама я такое неоднократно испытывала, и верхом, и в карете. А тут – хуже дороги не бывает, и я совершенно из сил выбилась – но к ее окончанию совсем не стремилась и не ждала его как окончания мучений! Может, ждут те, кого пытают? Известно ведь, что ведьме – к счастью, ко мне это правило не применили – перед костром положен день пыток, предназначенных уже скорее для наказания, чем для покаяния. Может, это не наказание, а средство для того, чтобы облегчить расставание с этим миром? Но что-то мне подсказывает, что какой ведьме ни предложи рвать грудь раскаленными щипцами, чтобы довести до безразличия перед сожжением – она добровольно не согласится. Так что если такой эффект имеет место, он не запланирован, а пытки – как раз для толпы. На этот раз толпе не так повезло.

Когда телега отъехала от тюрьмы, она сначала направилась на окраины Труа. Кажется, по окраинам она объехала чуть ли не весь город; видимо, таков заведенный порядок, от которого и на сей раз устроители зрелища ни в чем не хотели отступать. Так что у меня было много времени на раздумья. Например, на такие.

В сущности, любой человек может умереть внезапно в любой момент от какой-нибудь случайности. Камень кто-нибудь из толпы метнет – и готово. Ну, эти не добрасывают. Вот, опять далеко. Но даже не на моем месте – идешь по улице, а тут кирпич с крыши упадет. Не надо даже кирпича, достаточно плохо пригнуться при входе в низкий дверной проем и удариться лбом о притолоку[20]. Это, конечно, не для осторожных людей, вроде нашего короля[21]… Каждый знает в своем окружении примеры таких смертоносных случайностей и должен понимать, что не защищен от них. Но почему-то обычно о них не думает. Христианин же, сверх того, знает, что в любой день и час может настать конец вообще всему миру и должен поэтому по возможности всегда быть готовым к этому. Недаром Иисус на вопрос учеников на горе Елеонской, когда это будет, отвечал, что о том дне и часе никто не знает, даже Ангелы небесные, но только один Отец, и что он придет, когда никто не ждет.

Между прочим, это означает, что все предсказатели близкого конца света, которые говорят, что знают, когда он наступит – еретики. Они либо претендуют на знание, которого Иисус даже своим ближним ученикам запретил искать, либо не читали Евангелия, либо читали и пытаются использовать его против Бога: если, де, сказано, что Страшный суд будет, когда никто не ждет, а предсказатель ждет как раз сейчас – значит, сейчас ничего не будет! И для того его и предсказывают, чтобы отвратить его.

Очень наивная защита. Ведь, если самозваный пророк предсказывает для того, чтобы защититься, то тогда уже и не ждет, что в предсказанное им время конец света наступит, а тогда какая же это защита? Раз он ждет, то ему будет сюрприз. Впрочем, он может думать, что кто-то поверит ему и тем защитит всех, включая предсказателя, не верящего самому себе. Но тут есть еще одна дырка в защите: если предсказатель возглашает конец света даже назавтра (а если срок меньше, мало кто успеет его услышать, и никто не успеет поверить), он может неожиданно наступить сегодня… Если даже допустить, что достаточно одного слушателя, поверившего предсказателю, и он потому может назначить срок хоть на через минуту, хоть вот-вот, прямо сейчас, доверчивый перестанет верить ему, как только этот срок несколько раз пройдет – и ничего не случится… Ну ладно, как говорится, мне бы его проблемы, этого незадачливого предсказателя. Не знаю, зачем я о них думаю. Вернее, знаю – чтобы отвлечься – но об этом как раз думать не следует!

Я хотела вот о чем. Кроме всеобщего тотального мирового окончательного для всех живущих в этот момент конца света, после которого сразу наступает Страшный суд, есть еще Страшный суд для каждого, и он наступает сразу после смерти. Тут несомненное чудо: если бы умершие просто не жили от времени смерти до общего Страшного суда, они, конечно, восприняли бы его как наступивший сразу после их смерти, но тогда они не могли бы, если бы попали в рай, взирать сверху на оставшихся в живых родственников – какие же родственники на земле после конца света! А это, вроде бы, считается возможным. Еще хуже то, что не было бы смысла молиться святым о заступничестве и помощи, если бы они ждали общего Страшного суда, чтобы воссесть близ Престола, а небеса были населены только Ангелами. И наоборот, зачем было бы молиться за упокой, т. е. о милости к умершим, имея в виду, конечно, милость вот прямо сейчас, если бы они в любом случае не подлежали бы наказанию за грехи сразу после смерти. Несомненно, все должно быть так, что Страшный суд пребывает не только в конце времен, но и вне времени. И всякий, ожидающий его для себя вскоре, должен знать, что в то же время, как он будет уже гореть в аду или блаженствовать в раю, будут еще продолжать жить все, кто окружает его при жизни. Враги его будут торжествовать над ним, спасенные им будут благодарить его и так далее. Он сможет подумать о них: «как они там?», а они – так же о нем. А не так будет, что сначала они умрут в свой черед, с годами они вместе с ним пробудут мертвыми так долго, что к моменту Страшного суда – который состоится для них одновременно! – разница в дате смерти уже будет совсем незаметна.

С Рождества Христова прошло уже без малого пятнадцать сотен лет, чего первые христиане не ожидали. Что если до конца света еще столько же? Тогда для людей, которые будут жить перед настоящим, всеобщим концом света мы будем такими же древними людьми, как для нас древние греки и римляне.

И все-таки, рассуждая таким образом, я не очень хорошо отвлекалась – и от мерзкого окружения со всеми его неприятными ощущениями для зрения (ну и хари!), слуха (и чего они так гнусно вопят?), обоняния (вот опять не добросили что-то мерзкое, но запах дошел), вкуса (если в тюрьме такое дают благородным и притом особенным заключенным, договорившимся обо всем с судьями, то что прочим?) и осязания (рук почти уже не чувствую, но боль из них, похоже, растеклась по всему телу, сотрясаемому телегой, как будто при приближении к центру города мостовая делалась все хуже, хотя на самом деле наоборот), и от страха перед неумолимо приближающимся концом всех этих чувств, неприятных, но свидетельствующих о том, что я еще жива.

Мне казалось, это отвлечение не закрывает, подобно щиту воина, мысли от осознания мерзкого окружающего и ужасного грядущего, а, скорее, просто отодвигает в будущее необходимость этого осознания, причем остающееся время закручивается, подобно жгутам катапульты, так что неизбежно вскоре обрушится на ум, и чем дольше удастся не думать о поджидающем ужасе и чем меньше останется на него времени, тем больнее и страшнее придется в это малое время. Так что я все время сомневалась, что делаю правильно, стараясь отвлечься, хотя и продолжала свои попытки.

Не знаю, верна ли моя аналогия последних минут с выстреливающей и сокрушающей разум катапультой ужаса, поскольку меня спасли до наступления этих последних сокрушающих ум минут, если они и наступают на самом деле. И не знаю, у всех ли приговоренных такое ощущение времени, скручиваемого, чтобы беспощадно ударить – ведь они обычно уже не могут об этом рассказать – или это только мои собственные страхи. Но я не только теперь этого не знаю, но не знала и тогда, и предпочитала отмахиваться от этого ощущения и продолжала пытаться укрыться от страха за щитом рассуждений, несмотря на то, что он все больше и больше казался мне ложкой оттягиваемого рычага катапульты.

Но как же разительно отличаются рассуждения того, кто знает только, что опасность есть, или даже – что она велика, от рассуждений того, кто знает, что от нее не спастись! Вот опытный воин идет в битву, в которой преимущество противника видно на глаз; он из своего опыта знает, что из войска, к которому он принадлежит, едва ли каждый десятый уцелеет; тем не менее, не зная наверняка, что он не окажется среди других девяти десятых, он ободряет себя рассуждениями о воле Божьей, которой не миновать, и о том, что бывал же он уже в опасных битвах и уцелел и так далее; даже если он рядовой воин, он не сможет избавиться от ощущения, что он не такой, как другие, что он в чем-то более важен для Божественных планов, ведь, в конце концов, он уцелел в прочих сражениях. в которых тоже многие погибли, вон, товарищей, с которыми он начинал, вообще не видать… в общем, он способен разумными или неразумными рассуждениями бороться со своим разумным и неразумным страхом. Так же думает опытный моряк посреди опасного шторма.

Но преступник, которому объявили приговор и день казни, или больной, которому приговор и короткий срок оставшейся жизни объявил врач, редко способны на разумные рассуждения. Как будто и не христиане, которых ожидает справедливый суд, и которые могут еще надеяться на милосердие Божье, хотя по грехам своим могут быть наказаны (а таковы почти все люди), они, вместо того, чтобы приготовиться к смерти, как должно, либо впадают в панику и вовсе не способны думать, либо, наоборот, утешают себя такими же аргументами, как тот солдат или тот моряк.

Такими же – но в то же время не совсем. Ибо, не имея к тому совсем никаких оснований, придумывают их. Преступник рассчитывает на помилование, или вдруг обнаружившуюся судебную ошибку, или побег других заключенных, к которому он присоединится, или землетрясение, которое разрушит стены тюрьмы, и при сем бедствии всем будет не до него, или вдруг такая война разразится, что он немедленно понадобится в войсках (если это, например, дерзкий убийца). Больной рассчитывает на ошибку врача – даже если по симптомам ему очевидно, что врач не ошибается, – или на чудесное исцеление.

В общем, оба они рассчитывают на чудо (как я сейчас: у меня тоже есть некоторые основания надеяться на некоторые события, осуществление которых, правда, все менее кажется возможным), но не такое чудо, что их, несмотря на грехи, примут в Царствие Небесное (то, на что должен надеяться каждый верующий в Христа, о чем и думать при угрозе гибели), а на спасение жизни в обстоятельствах, в которых это только чудом и возможно[22]. На самом деле они понимают шаткость своих рассуждений и по мере приближения конца все больше впадают в такую же панику, как те, кто сделал это немедленно по объявлении приговора судьи или врача. Очень мало веры в таком поведении, и не похоже оно на поведение первых христиан, но оно повсеместно распространено, и это дурно говорит о современных людях.

Пока я думала над этим – конечно, гораздо длиннее, это только выводы, к которым я пришла, а до того мысли мои долго и болезненно крутились по кругу, спотыкаясь в такт сотрясений телеги, вернее, по нескольким кругам, перескакивая с одного на другой – телега, похоже, стала продвигаться к центру города.

Вот еще вопрос, поспешно думала я, чтобы все-таки удержаться от паники как можно дольше: кто храбрее перед лицом опасности – думающий или бездумный? Вопрос не так прост, чтобы сразу выбрать один какой-то ответ!

Я считаю, это зависит от того, может ли человек как-то повлиять на ситуацию. Если может, как это бывает перед схваткой с врагами или стихией, храбрее окажется бездумный. Он будет действовать, и ему будет некогда бояться, мыслитель же за раздумьями не успеет действовать, и, заранее предчувствуя это, испугается. То есть он испугается сначала своего будущего испуга, со временем испуг станет уже не будущим, а там уже его напугает не мысль, а сама ситуация… Зато если ничего не поделаешь, как вот сейчас, деятельному останутся только чувства, и тут-то ему и придется плохо! Тогда как философ может заранее примириться с безвыходной ситуацией и – что же остается – вести себя храбро!

Это я, понятно, примеряла на себя и не понимала только, нельзя ли и эту безвыходную ситуацию принять за такую, где надо действовать, а именно – изо всех сил держаться достойно… я же не какая-нибудь крестьянка! – а впрочем, крестьянки, приходится признать, поглядев на Деву Жанну, тоже бывают разные… Впрочем, был слух, что никакая она не крестьянка была… Плохо, что я совсем не уверена, что отношусь к людям мыслящим, а не действующим… вот кто меня тянул вмешиваться в дела короля Людовика Всемирного Паука? Да еще выиграть у него в политической игре? Хотя и ненадолго. Мыслящие люди так не поступают. Впрочем, тогда еще его пауком за хитроумие не называли. Это спустя время. Тогда же он еще не сделал ничего умного или хитрого, вроде того, как только что стравил герцога Бургундского и швейцарцев, и теперь может тихо радоваться в сторонке, или, чуть раньше, уговорил войско англичан, призванное тем же герцогом, мирно уплыть обратно в Англию. Наоборот, тогда он, только что короновавшись, удалил со своих постов многих достойных и сильных людей, вызвал против себя их возмущение и проиграл военное противостояние их (нашей, если честно) Лиге за общественное благо. Так что, может быть, я тогда просто не могла разглядеть, с кем связалась. Ну и до того, как надеть корону, он устроил только несколько безуспешных заговоров, включая Прагерию.

Стыдно сказать, я плохо знаю Труа. Наверное, мне все казалось, что я вот-вот вернусь в Руан, хотя к этому не было никаких оснований. Но тут я уже стала, кажется, узнавать места, а это, при моем плохом знании города, означало, что центральная площадь недалеко.

И – насчет держаться достойно. Ладно бы, меч или топор. Но разве можно достойно держаться на костре?! Считается, что он нужен для очищения; если удастся во всем покаяться, не будет потеряна надежда избегнуть ада. Но можно ли каяться, п-пд-поджариваясь? Чертова телега, я вовсе не дрожу! Это она трясет! По-моему, нет, пп-поддж… проклятие! сгорая – нельзя делать ничего осознанного; в том числе, нельзя каяться. Для этого нужно вспоминать обо всех своих грехах. А что там вообще сможешь в-вс-всп-вспомнить?!. К-кажется, все-т-таки начинается п-п-паника. Ладно, пусть на костре невозможно, да никто этого и не ожидает и не осудит, пусть бы сами попробовали, да! Но нужно хотя бы пока продолжать помнить о достоинстве, да, даже на этой гадкой грязной вонючей трясущейся телеге, связанная как колбаса, я должна помнить о нем, вот!

Между прочим – удивительное дело! – а ведь почти никто не кидается ни камнями, ни тухлыми яйцами… Ну разве что немного… И попадают в стражу, которой это очень не нравится… Потому и мало швыряются, что стражи очень много, и она оттесняет народ к самым стенам домов, так что и размахнуться негде, а кто все-таки умудряется – вон, как тот негодяй – тут же получает тупым концом копья! Так его, так! Раньше, небось, шапку ломал и кланялся до земли, а теперь подлая натура и вылезла… А спереди и сзади, конечно, просторнее, так что есть где размахнуться, но там и стража дальше от телеги, так что оттуда не докидывают. Даже сейчас благородное происхождение дает какое-то преимущество. И надо его оправдывать своим поведением. Вот-вот, надо сосредоточиться на том, что сейчас, и не думать о том, что было, и особенно – о том, что будет. Причем будет вот-вот.

И зачем я это начала? В смысле, думать? Тогда, и теперь опять?.. Нет, это тоже неважно, зачем начала, главное, надо перестать. Да, а как же не думать о том, что будет, если оно будет вот-вот?! Никак!..

Тогда надо срочно посмотреть со стороны. Вот, например, если нельзя покаяться на костре, отчего мне и кажется, что в такой казни нет того смысла, какой ей приписывают только по сугубому недомыслию, прости мне, Господи, сомнение в уме твоих служителей… Но, как мне стало сейчас очевидно, стоило только чуть-чуть задуматься и все себе представить, то – очень интересно! – и грешники в аду не смогут вспомнить, за что их поджаривают, через минуту или, самые стойкие, самое большее, пускай через час после того, как окажутся там, ведь так? И остальную вечность будут воспринимать свои муки как несправедливые. Какой смысл в этом?.

Но я не успела подумать о том, какой смысл в устроении ада так, как о нем учат ученые теологи. И проверить, спасут ли от паники ученые рассуждения. И, возможно, впасть в ересь. Причем как раз тогда, когда поздно каяться.

Я как раз увидела башню с часами на площади впереди, когда сзади налетел Дракон. Я сначала не поняла ничего, просто вдруг дно телеги под моими ногами с громким треском дерева резко подалось вниз, так что мне показалось, я на момент осталась висеть в воздухе, вдруг моя жердь дернулась вниз тоже и ударила меня ногами о дно, так что ноги подогнулись, и я бы упала, если бы не была привязана. Из-под телеги в разные стороны разлетелись сломанные колеса. Это дракон на заднюю часть телеги сел. Не знаю, как он мог уместиться – может, только передние лапы положил? Но с налету. Злобные крики в толпе как отрезало. На короткий миг стало тихо, как ночью. Не успела я понять, что происходит, сзади с обоих сторон от меня высунулись огромные рачьи клешни синеватого цвета с зазубренными кромками и разом с оглушительным хрустом перекусили жердь справа и слева. Мне даже показалось, зазубрин на них было по два ряда, и они двигались туда-сюда друг мимо друга, как не бывает не только ни у какого рака, но и люди не придумали таких хитрых пил. Но я не успела разглядеть; и не успела расслышать, правда ли к обычному треску расщепляемого дерева примешалось громкое жужжание, как от огромного шмеля. Тишины уже не было и в помине. Толпа, разбегаясь, в основном бессмысленно орала. Но не только бессмысленно: кроме простого множественного разноголосого "а-а-а!" и "и-и-и!" можно было иногда разобрать и отдельные выкрики "дракон!", "демон!", "дьявол!", "спасите!", "пусти!", "затоптали!" и всякое такое. Началась давка, все старались убраться подальше, так же как минутой раньше старались протолкаться поближе. Стражников по бокам телеги простыл и след. Побросав оружие, они нырнули в толпу. Только один, получивший колесом телеги по шлему, валялся рядом. Когда жердь оказалась откушена от своих опорных концов, у меня исчезла поддержка, ведь теперь не я висела на жерди, а она на мне. Но я не успела упасть. И не успела обернуться. Клешни мгновенно нырнули назад, и вместо них высунулись… руки? Такие руки могли быть у изготовленной наспех итальянской марионетки, только огромной, гораздо больше человека, так что управлять ею за ниточки толщиной с толстую веревку мог бы только какой-нибудь сказочный великан. У рук были пальцы, собранные из шаров и цилиндров одинаковой толщины, сверху два пальца, снизу один, каждый палец величиной с руку человека. Они были, как и клешни, синевато-стального цвета. Если весь дракон таков, не удивительно, что стражники разбежались, побросав арбалеты – какой от них толк против железного чудовища? Пальцы со скрипом сомкнулись вокруг концов жерди, за спиной у меня раздалось оглушительный хлопок, как я по прошествии времени поняла, драконьих крыльев, марионеточные руки дернули вверх жердь вместе со мной.

Я еще успела увидеть уходящую вниз и окончательно рассыпающуюся на мелкие досточки и щепки телегу, от которой оттолкнулся при взлете дракон, расшибая её о булыжную мостовую, и тут вдруг перед глазами мелькнуло вместо улицы с телегой – небо, но тут же исчезло, и я оказалась как будто внутри кареты или очень маленькой комнаты. По-прежнему привязанная к остатку жерди, концы которой торчали в обе стороны, и вся неприлично обкрученная веревками, как колбаса. Надеюсь, ты не видел меня на телеге. Или, если видел, не признавайся.

Я даже не выдержала, когда связывали, воскликнула от неожиданности: «больно!», палач засмеялся, говорит, «ничего, скоро еще больнее будет». Не знаю, зачем так связывают, чтобы отравить последние минуты жизни, что ли? А кого и пытают напоказ. А зачем еще? Вот так всегда, не задумываешься о людской жестокости, пока она тебя не коснется. Или дело не в том, а просто они ожидали, что, если не примотать меня к телеге, как вещь, я унижусь до попытки к бегству? Чтобы меня толпа затравила? Не так я глупа! С другой стороны, палач не может ожидать, что пойманная ведьма очень умна. Да и не пойманная тоже. Променять жизнь вечную на сомнительные блага в виде возможности вредить ближним своим… Впрочем, не все ли мы так делаем? Даже люди первого сословия заняты интригами. А ведь что такое интриги? По сути, это причинение вредя ближним ради улучшения своего положения в обществе. А положеие в обществе измеряется, в основном, тем, какой вред обладатель сего положения может причинить ближним… А еще осуждение ближних очень увлекательно. Даже с собою вместе. Я, например, ради него, отвлеклась от жизненно важных событий.

Кстати, все их веревки не помогли, ведь дракон просто отстриг от телеги перекладину, к которой я была привязана. Вроде, судя по направлению, он должен он был и над площадью пролетать, но я, оказавшись в этой как бы комнатке, как со временем выяснилось, у него на спине, этого уже не видела. Эта комнатка не только по размеру была похожа на карету – и кидало там как в карете. Причем карете, несущейся вниз по кочковатому склону, только гораздо сильнее, ведь в такой карете я когда-то была, чудом уцелела, и могу сравнивать. После того происшествия, кстати, я гордилась тем, что не впала в панику и долго впоследствии полагала себя флегматичной фаталисткой. Куда-то теперь это спокойствие подевалось? Надеюсь, снаружи не было слышно стонов, несовместимых с гордостью де Кембре, дю Бек-Креспенов и де Брезе, шут с обеими этими фамилиями, а о твоей я, уж ладно, этого не скажу, исторгаемых у меня столкновениями со стенами, полом и потолком. А если было, то поблизости не было слушателей – разве что птицы небесные.

Но я ошиблась. Там оказалась еще женщина, которая, непрерывно читая раз за разом «Credo», помогла мне выпутаться из веревки и избавиться от деревяшки и стала меня успокаивать. Она быстро добилась этого, ведь как только я осознала, что не одна, так сразу взяла себя в руки и стала читать по очереди с ней. Марта, так ее зовут, сказала мне, что дракон унес ее из тюрьмы в Майнце. В Майнце?! Это же не во Франции, а в Священной Римской империи, далеко от Труа. А я-то сначала с испугу не сообразила даже, что она по-немецки говорит! Отпутав меня от жерди, Марта показала спереди по ходу полета вертикальную щель, в которую можно было выглянуть. Долго смотреть не получалось, слишком сильный и холодный ветер дул в нее, так что смотрели тоже по очереди. Впрочем, иногда эта щель закрывалась и открывалась такая же сзади, в ту смотреть было удобнее, но зато видно только то, к чему мы уже не прилетим. А в «карете» было тепло, спасибо стены, а особенно пол оказались теплыми, почти горячими. Так что это хорошо, что иногда холодным ветром задувало. Я даже удивилась – ведь лето. И отодвинулась. Но успела увидеть голову и шею дракона, синего цвета, блестящие, как сталь, голова все время моталась вверх-вниз, а по бокам драконьей головы и шеи, далеко внизу, землю, которая выглядела как гобелен с вышивкой, изображающий милую Францию, видимую, наверное, в последний раз. Мелькнула и пропала Сена. То, что дракон не съел нас сразу, а несет на спине куда-то на юг, вовсе не означало, что он не съест нас там, куда он направляется. Или по дороге. Может, ему нужна провизия на дорогу?

Оказалось, нет. В дороге дракон ничего не ел. Кстати, хотя тут его не видно, но и деваться отсюда некуда, так что он может в любую минуту прилететь и съесть всех, кто тут у него содержится. Впрочем, не уверена. Это так, если доктор Акон – его слуга. Если же все наоборот, на что больше похоже, ведь он обещал нам безопасность, то вряд ли дракон нас съест, ибо доктор весьма любезно держится, если не обращать внимания на его манеру «тыкать» всем собеседникам. Впрочем, и тут нельзя быть ни в чем уверенной, возможно, это только маска добряка, скрывающая лицо злодея. То, что он обещал нам безопасность, ненадежно, ведь мы не знаем, можно ли ему верить? Посмотрю, и, если буду жива, напишу.

Впрочем, опасения насчет съедения драконом у меня уже очень маленькие. Чтобы съесть, не надо столько усилий. С другой стороны, если не чтобы съесть, то зачем красть? В сказках драконы воруют принцесс с неясной целью, м.б. даже только для того, чтобы вызвать приезд многочисленных рыцарей, пытающихся их освободить… доспехи коллекционируют, что ли? Или в расчете получить с короля богатый выкуп. Даже при размене на еду много получится, а может, дракон любит сокровища. Реже король сам отдает дочь, чтобы возмущенные подданные не свергли его, если дракон требует вообще девушек, а король всем велит отдавать, а сам принцессу бережет. Но это уже совсем не то. Во-первых, я не принцесса. Во-вторых, даже Великая сенешальша Нормандии я бывшая. В-третьих, даже мои спутницы все ниже меня по положению. Я знаю, ты мог бы явиться и вызвать дракона на бой (не вздумай! это шутка!), но где найдут рыцарей остальные? А тут вообще полно девушек и, я так понимаю, мало у кого найдется защитник рыцарского звания…

Но я не все написала про полет.

Марта сказала, что от Майнца успела прочесть «Credo» всего двадцать один раз и еще половину! С какой же скоростью летает дракон?! Мы немного поспорили – почему-то время сильно расходилось. Но продолжали считать дальше. Не так уж много времени прошло – мы успели прочесть «Credo» девятнадцать раз – хотя это время тянулось мучительно, при такой-то тряске, вдобавок, стенки нашей камеры были твердыми, чуть ли не как камень – мы почувствовали, что дракон перестал махать крыльями, и увидели, что он снижается…

Позже мы по карте, которую нам любезно дали в здешней библиотеке, разобрали весь полет. Оказалось, глядя на карту, можно вспомнить многое, что было видно по дороге, несмотря на то, что и видно-то было плохо, и вообще условия были ужасные. Но тем не менее. После того, как дракон меня похитил, он летел так.

Направление полета было почти точно на юг, чуть к востоку, судя по оставшейся сзади Луаре. Причем по карте мы потом поняли, что летел он, похоже, по прямой. Сначала от Труа долго ничего не было, ни речек, ни городов, и так мы, судя по всему, миновали территорию Иль, входящую в Бургундское государство, переданную в MCLIV младшей линии Бургундского дома вместе с Невер-Ретель, а также пропустили небольшой промежуток территории Франции. Первое, что было видно внизу – справа появился, пересекся под XLV° на середине четвертой «Credo» и ушел влево неназванный на карте приток Ионны, которая приток Сены, затем примерно под тем же углом сразу после середины шестой молитвы другой ее приток, называемый Серен, затем незадолго до конца седьмой «Credo» слева виден Солье, примерно в III/IV лье, по карте, а казалось совсем близко. А может, и было ближе, но тогда, значит, дракон не по прямой летел. Солье на территории собственно герцогства Бургундского, с MCCCLXIII года, примерно в этом месте с другой стороны, справа, находится ближайшее место границы с графством Невер, которое присоединено к Бургундии при герцоге Филиппе Смелом (MCCCLXIV-MCDVI). По другой версии оно было передано в MCDVI младшей линии Бургундского дома вместе с Иль. Но там не было населенных пунктов поблизости от нашего пути, так что тамошних флагов с гербами можно было и не высматривать. Некоторое время до того, так же, как Серен, справа приближался приток Серена, но теперь кончился почти в конце той же молитвы справа же, то есть, не пересекаясь с нашим маршрутом, завершился истоком в трети лье от нас. С другой стороны появился какой-то приток Луары, текущий к ней, на юг и чуть к западу, но как раз при пересечении изгибающийся более к западу, так, чтобы пересекаться нами почти поперек сразу после начала десятой «Credo». При этом на нем слева был виден Отен, в I и II/III лье, это тоже Бургундия. Затем незадолго до середины двенадцатой молитвы мы так же пересекли еще один приток Луары. И незадолго до середины тринадцатой – еще такой. Спустя время, в конце четырнадцатой молитвы, оказалась на самом ближнем расстоянии три лье и стала удаляться некоторое время видневшаяся слева и приближавшаяся гора Сен-Риго, это уже Франция, но негде было поглядеть на флаги. С этой горы течет последний приток Луары из встреченных нами, еще, судя по карте, с нее течет приток Сены, некоторое время параллельно полету, но это, наверное, небольшой ручей, и мы его не заметили. Сразу после начала семнадцатой «Credo» был виден Тарар в I и I/III лье, где уже можно было видеть большой флаг Людовика XI на главной башне ратуши. Приток, незамеченный нами, судя по карте, стал уходить дальше влево, приблизившаяся справа Луара примерно с конца семнадцатой «Credo» перестала приближаться и оставалась поодаль на расстоянии в три лье. Дальше сразу после начала двадцатой молитвы прямо впереди выскочил как из-под земли город. Это был Сент-Этьен, что мы не только определили впоследствии по карте – это сказала очередная пассажирка нашей чудовищной, в первоначальном смысле слова, кареты, подобранная в этом городе. Сам Сент-Этьен и далее все земли принадлежат Франции, кроме гор Арагона и прочих Иберийских государств.

Итак, дракон стал снижаться к Сент-Этьену, или, тогда для нас, к неизвестному городу. Вид города с высоты – он был как игрушечный! – неожиданно навел меня на мысль, что дракон – это власть. Если его приручить. Дикий дракон занимается какой-то ерундой, золото копит, женщин ворует. Можно использовать его золото, если его победить, такова традиция, но это ерунда. Гораздо интереснее дракон как военная сила. Даже не обязательно эту силу применять, достаточно демонстрации. Не надо посылать его сжигать города и вообще воевать, все сами принесут сколько угодно денег и будут выполнять все требования. Победа над драконом – тоже демонстрация силы, но это ненадолго. Вскоре все начнут думать, что победителям просто повезло. А вот живой дракон, выполняющий чьи-то приказы, заставит слушаться. Тут мои мысли оборвались: дракон приоткрыл «дверь» – я тут же выкинула надоевшую жердь, которая уже набила мне несколько синяков. Бросала я ее в голову дракону, не подумав, что, если бы мне удалось его оглушить, он упал бы и, скорее всего, я бы погибла сама: не знаю ничего о живучести драконов и их способности переносить падение с большой высоты, но я в подобном случае на чудо не рассчитываю. Просто не успела подумать. Марта, налетавшаяся на драконе вдвое больше меня, наверное, это сообразила, в связи с чем протестующе вскрикнула. Но в голову я все равно не попала, вернее, как через некоторое время рассказала очередная его жертва, не то чтобы совсем не попала в голову, но только не попала в голову дракону. Я-то успела увидеть только, как палка, попав под удар крыла, отлетает, совершенно его не повредив, куда-то вверх. На самом деле думаю, ничего бы дракону не было, если бы попала по голове. С тем же успехом могла ласково погладить. Он захлопнул дверь – наверное, ему все же не понравилась вылетающая сзади палка. Еще через половину «Credo» он сел на землю, немного повозился там, раскрыл дверь – мы хотели выскочить, Марта – с клубком веревок, я – с голыми руками… а могла бы размахивать жердью, зря я ее выкинула, но, в конце концов, я не рыцарь, а слабая женщина… а впрочем, рыцарь не стал бы унижаться, пользуясь таким простонародным оружием… тут в дверь влетела какая-то женщина, и мы все упали на пол. Раздался звон. Дракон захлопнул нас и взлетел. Оказалось, она была прикована к столбу, но дракон откусил цепи и столб оставил снаружи. Однако на ней были обрывки цепей, от которых нам всем здорово досталось – куда там выкинутой жерди! – хоть мы и старались держаться подальше, но нас все время очень унизительно сбрасывало в кучку. Цепь была откушена ровно, как отрезана, и резкие края откушенных звеньев били особенно больно. Из чего же у этого дракона зубы, алмазные, что ли? Да можно ли хотя бы и алмазными зубами перекусить железо, не сломаются ли?

Женщина с цепями и сказала нам, что она из Сент-Этьена. Что-то я о нем слыхала – мелкий городок на Луаре, южнее Лиона. Кажется, там делают хорошее оружие. Ты, наверное, про оружие должен знать лучше.

Время на этот раз сошлось. По нашему с Мартой чтению вышло ровно восемь с половиной часов, столько там и было. Ну, может, на одну шестидесятую часа больше – стрелка часов миновала получасовое деление на волосок. Мы и не думали, что так мало ошибемся. Дальше считали молитвы вместе с новенькой.

Но доктор уже начал намекающе покашливать – устал ждать, когда же я допишу письмо. Наверное, он торопится. Коротко говоря, дракон к нам впоследствии подсадил еще одну женщину, та была прямо с костра, постфактум долго воняло дымом, а ведь в нашем положении только что едва не сожженных этот запах особенно нервирует. А по прошествии времени он притащил нас в замок, а об этом я уже писала.

Сам решай, любезный Морис, сообщать ли моему сыну и внукам. Точнее, что и как им рассказать. Ты же не сможешь все время быть рядом и следить за тем, чтобы никто не попытался их просветить, особенно старших, так что они, конечно, узнают – скорее всего, уже узнали – о том, что их мать и бабушка церковным судом названа ведьмой, и что по дороге на костер – брр, как вспомню эту дорогу, каждый раз вздрагиваю! – ее утащил дракон. А вот говорить ли им о том, что он меня не съел, и я даже могу писать письма? Как ты думаешь, они сумеют сохранить все в секрете? Иначе, боюсь, такая новость им может сильно повредить! Думаешь, хуже матери и бабки, осужденной на сожжение, в глазах окружающих ничего быть не может, даже унесенная и не съеденная драконом? Как бы не так! Первое всем известно, а последнее – тайна, разглашение которой инквизиторы могут счесть достаточным поводом для любых санкций. Если ты этого не знал, то я тебе это сейчас сообщаю.

С другой стороны, они, конечно, горюют. Может, надо рассказать хотя бы старшим? Если бы ты сумел объяснить Пьеру и Луи, что они не только не должны рассказывать, что я жива, но и должны постоянно делать вид, соответствующий их предполагаемому горю, то можно было бы рассказать, но, боюсь, они не сумеют. Им же всего десять и девять. А если они расскажут хотя бы Анн и Гастону – они же видят, как младшие беспокоятся из-за моего долгого отсутствия, ведь им всего семь и пять… а может, и тут уже нашлись доброжелатели, готовые причинить детям горе ради удовольствия понаблюдать за их реакцией на него… то уж они-то точно проболтаются. Так что они не должны говорить никому, в том числе Луи – родным брату и сестре, и Пьер – племяннику и племяннице. Даже если младшие начнут, например, упрекать их в черствости и бессердечности, если заметят, что старшие не так сильно горюют, как они. В общем, возлагаю ответственность на тебя, ты там рядом с ними и тебе виднее. Но я бы пока не стала. Вот если бы обозначилась какая-нибудь возможность выбраться…

Не ослабляй своих хозяйственных и воспитательных усилий на благо Пьера, Луи, Анн и Гастона, и будешь вознагражден, по крайней мере, в будущей жизни. Шутка. Как будто я могу рассчитывать попасть в рай и молить там Бога за тебя! А если речь не о моем влиянии на твое будущее вознаграждение, то о чем и говорить, верно?

Несмотря на это твердо полагающаяся на тебя,

Мирей де Кембре.

P. S. Поставлю на письмо снаружи свою печать. Вот такую – делаю здесь тоже оттиск.

Надеюсь, до того, как ты развернул письмо, печать на нем была цела?

14. Марта – мужу Маю

Здравствуй Май!

Ты был прав, когда предупреждал, а я легкомысленно поступила. Мне казалось, мы никому не мешаем. Мы только думали, как это получается, что мужчинам лучше живется. А нас, женщин, и на работу берут только на такую, на какую никакой мужчина не пойдет, а за такую же работу меньше платят, а еще дома прибери – приготовь – накорми – посуду помой – одежду зашей… Хорошо еще, мы с тобой не успели детей завести, а то на тех женщин, у кого дети, вообще без ужаса нельзя взглянуть. А куда денешься, куда же без них.

Но МЫ-то обо всем об этом только думали, а ВЫ уж испугались, как бы чего не вышло. Не знаю, кто на нас в святую инквизицию донес. И какое ей до этого дело. То есть как раз тут я начала понимать, какое ей дело. Поскольку тут есть умные люди. Тоже вроде нашего кружка, только больше. Не полдюжины, а дюжина с четвертью наберется. И другие «цеха» есть, но с ними мы мало разговариваем. Напишу про них всех после.

Да, а тогда я не могла понять, почему меня то ли в ереси, то ли в колдовстве обвиняют, и со всеми обвинениями только чтоб не мучили согласилась. Хотя, уж ты-то знаешь, никогда я никаким колдовством не занималась, а что до ереси, так я и правильное-то Писание плохо знаю, куда мне ересь придумать. Нет, дело именно в том, что мы в своем кружке о том, о чем нельзя, рассуждали. И это что-то, о чем нельзя – как раз то, почему нас людьми не считают. Ну ладно, не стану мучить тебя тем, что тебе не интересно.

Самое главное: я жива и невредима! (Если ты еще не понял и думаешь, что получил письмо из чистилища). Надеюсь, ты рад? Или уже успел вздохнуть с облегчением, избавившись от жены – признанной ведьмы и еретички? Шучу. Хотя шутка так на правду похожа могла бы быть, что совсем не смешная.

Надо же, все всего лишь позавчера случилось, а кажется – давным-давно.

Когда Дракон вынул меня из тюрьмы и унес, я сперва испугалась, а что, возьмет и съест. Я не спала, ведь казнь на VI утра назначили. Индийское 6. Гораздо раньше, мне показалось, среди ночи, в тюрьме какое-то шевеление началось, шаги, я испугалась, от отчаяния сообразила, что ведь сначала еще выведут, на телегу посадят, будут долго медленно по улицам возить, вслед за тем обратно на площадь, к тюрьме и ратуше, привезут. На это много времени нужно. А значит, может быть, вот-вот войдут!

Я знаю, панику перед опасным делом можно преодолеть, воображая себе, что будет после всего, как будто все уже позади. Это как бы мостик, через пропасть перекинутый, которая ум человека грозит поглотить и в безумца его превратить. Если предстоит бой, наверняка грозящий гибелью, северяне, например, думают о том, что или уцелеют, или за гибель в бою попадут в свой рай для героев. Но, увы, сожжение – не такая казнь, которая оставляет ведьме подобные иллюзии. Какой уж тут рай – хоть бы в чистилище, а не в ад. С другой стороны, у ложно обвиненной ведьмы надежда на рай, конечно, есть… Такая же, как у всех – но никто из этих всех, однако, в рай не торопится. Да и сам костер очень трудно представлять, как будто он уже был, когда он только предстоит… Впрочем, на самом деле у меня-то была надежда, мой мостик в будущее, вот только оно было почти столь же пугающим, как сам костер…

Говорят, когда чего-то ждешь, время очень долго тянется. Ага, как же, тянется! Да оно летит стрелой!

Но стражи и палача я не дождалась. Он прилетел еще раньше, как-то к стене снаружи прицепился. Я услыхала снаружи стук по стене и очень удивилась. Заглянул он сперва в окошко – глаз, как у кота, но чуть ли не во все окошко величиной. А вокруг-то ничего и не видно – черный, как ночь! Как будто один огромный глаз у окошка висит и на меня смотрит. Как в ночном кошмаре. Тут я испугалась, но сперва не очень, аття все еще больше боялась, что вот-вот в дверь войдут. Вслед за этим он глаз от окна убрал. Решетку из окошка вынул, подцепив одним черным когтем, прутья согнулись и чуть на коготь не намотались, как будто они не из железа, а из хлебного мякиша.

Нет, не из мякиша, скорее, из макарон – знаешь, такая еда из муки, но не плоская, как обычные лепешки, а много-много тонких червячков. Я как-то тебе такую делала, помнишь? Говорят, римляне эти самые макароны аж от диких варваров монголов привезли, посол самого папы римского в ставку самого монгольского хана ездил – это их король так называется. А другие говорят: путешественник Марко Поло их в далекой восточной стране Китай нашел. Но первые говорят: только, что в Китае они такие же, как в Италии, Марко Поло нашел. И что это следует из того, что само слово макароны – от латинского слова «блаженство». И теперь итальянцы рецепт, как не знаю что, охраняют. Правда, сами они их чаще называют «паста». Я же, помнишь, услыхав про них и как следует подумав, сделала, тесто сквозь дуршлаг над кипятком продавливая! Правда, таким способом, как я придумала, много макарон не сделаешь. Не наесться, а попробовать. Крышка от кастрюли по размеру дуршлага только на дюйм в него входит, дальше он сужается. И надо крышку снимать и теста добавлять, притом осторожно, чтобы уже торчащие из дырочек макароны не оборвались, а из кипятка-то горячий пар идет!

Но я не о том. Ты помнишь, они, когда вареные, очень легко изгибаются, но сами по себе не рвутся.

Вот так и железные прутья решетки не порвались, а согнулись и вылезли из камня. Откуда-то снаружи раздался громкий звон. Наверное, согнутая решетка на землю упала, а она же все-таки не из теста. И этот черный свою черную лапу внутрь тычет, а она не лезет. Двумя когтями подцепил, теперь за край окошка, и расширил его: выворотил пару больших камней из стены. Шуму получилось еще больше. Уже не звон, а грохот падающих камней. Вдогон лапу внутрь запустил. Ну точно, как в ночном кошмаре! Я от его лапы пряталась, отползала, как будто он кот, а я мышь, да где там! И спрятаться в тюремной каморке негде, и ползать в связанном виде тяжело. Да и какая там мышь! Если у него лапа, как у кошки, так я не мышь, а таракан. Да и лапа больше похожа на птичью, чем кошачью. И зачем увертываться пыталась, сама не знаю, ведь костер страшнее дракона. Но когда он меня поймал – дверь стала со скрежетом открываться, и я на нее обернулась – то не в пасть сунул, а на спину пристроил и как-то закрыл.

Пока по воздуху на спину пересаживал, я увидела, что он и впрямь весь черный, как уголь, а какой он формы в целом, было плохо видно спереди. Хотя оказалось, что на улице уже почти светло. Это тюремное окошко на запад выходит, в той стороне небо еще темное, а над головой уже синеет. Я на часы на ратуше взглянуть успела, там V часов и то ли IV, то ли V двенадцатых часа было (5 часов и то ли 4, то ли 5 двенадцатых часа по-индийски). Вот как привыкла бояться именно того, что за мной стражники и палач скоро придут: меня жуткий дракон своей кошмарной лапой куда-то зловеще тащит – не в пасть ли? – а я на часы смотрю! И тут стало темно.

Я еще успела подумать, что вот на площадь ты придешь, меня в последний раз увидеть, а меня дракон унес. А правда, ты на площадь позавчера, XI марта (11-го марта по-индийски), приходил? Если нет, я не обижусь, я понимаю, это ужасно тяжело.

Комната на спине дракона, в которой я оказалась, прыгала так, как будто он не летел, а скоком скакал. Я видела, как по улице города скачут всадники, и все разбегаются, чтобы не попасть под копыта, но никогда не думала, что и самим всадникам так плохо приходится! Там, правда, оказалось, это он только вверх так, вниз ровно спускается.

Несмотря на эти скачки, в темноте я почти сразу увидела небольшую щель, как от приоткрытой двери, в нижней части комнаты, поскольку в нее было что-то видно. Из-за тряски плохо, и, все-таки, еще не очень светло было, но проваливающуюся вниз тюрьму с проломом в стене я увидела – вот бы она и в самом деле провалилась! В аду таким заведениям самое место! И кстати, хотя дракон проявил большую ловкость при извлечении меня из тюрьмы, на самом деле, может оказаться, что он не очень умен, ну, не как человек, а всего лишь хорошо надрессирован. Но в таком случае его хозяин – а куда он еще может меня тащить? – не иначе, древний и очень знающий алхимик и астролог и не знаю даже кто еще! Или, вариант, сам дракон – разумное, древнее и очень знающее существо, умеющее как-то разговаривать. В обоих случаях у меня есть шанс, пусть небольшой, много нового узнать. Так восторг от вида тюрьмы, в которой меня нет, и ожидания разгадки тайн, все как-то соединилось.

Но восторг вскоре опять сменился тревожным настроением. Я ведь не знала, что меня ждет. Скачка, во всяком случае, не говорила об особо ласковом обращении дракона с людьми. Впрочем, я же не знаю, может, он никак иначе летать не может, так я себя уговаривала.

Это продолжалось очень долго, но на самом деле мне так только показалось. Я ведь успевала отмечать время, все время повторяя молитву «Верую», и считая, сколько раз ее прочла. Щелочка, как если не до конца дверь закрыть, в которую было немного видно, открывалась то сзади, то спереди. Если я правильно поняла, спереди при спуске, сзади при подъеме, а на одной высоте он вообще не летел, набирал высоту, маша крыльями, после того расставлял их и медленно спускался. И хорошо, что не вместе открывалась щель, и так спереди ветер задувал в нее довольно холодный. Сзади было видно хвост, спереди шею Дракона и затылок. И далеко внизу какие-то пятна, зеленые и коричневые. Правда, в утреннем свете зеленый был похож на коричневый, а коричневый – на черный. А вот синюю ленту было видно лучше – неужели это Рейн такой узенький? Лента раздваивалась. Правильно, ведь возле Майнца в Рейн впадает Майн. Но реки мелькнули и исчезли. Дальше я только старательно запоминала, не понимая, что вижу. Но после всего, уже здесь, мы с другими похищенными, а были и другие, после и про них расскажу, по карте разобрались, что это было. Карта, кстати, очень хорошая и подробная, я и не знала, что такие бывают.

Как только Майнц скрылся, через небольшое время, вскоре после середины первой же «Верую», к северо-западу юго-восточная окраина Ингальхайма была видна.

Следом так же Бингам почти уже в середине второй молитвы.

Вслед за тем Бад-Кройцнах незадолго до середины третьей «Верую», здесь приток Рейна Наз начался. Справа подойдя, то есть с севера, откуда он течет, незадолго до конца той же молитвы он разветвился, сам Наз вправо ушел, на запад, Глан – влево, на юг.

В районе Баумхольдера, вскоре после середины пятой «Верую» слева мелькнувшего, справа был, кажется, Идар-Оберштайн на Назе виден. Причем Наз тут же приблизился и снова под нами оказался. Норфельден на нем был прямо внизу почти уже в середине шестой молитвы виден.

Сразу после начала седьмой «Верую» Наз истоком кончился. Большую реку Саар у Беккингена мы поперек в конце той же молитвы пересекли, при этом, кажется, я справа Мерциг видела, по карте до него I и II/III лье.

Карта французская, все надписи по-французски, и расстояния в лье указаны.

Да, меня тут индийским цифрам в школе обучили, они мне очень нравятся. Представляешь, первая цифра не один, а то, что перед ним, ноль, то есть ничто. Пишется 0. Один – 1 – значит то же самое, что римский I. Ну ладно, может, когда-нибудь после всего расскажу. То же расстояние до Мерцига в один и две трети лье, какое я выше написала, так: 1 2/3 лье – будет. Вот подучусь, в следующем письме буду только такие цифры писать. С ними удивительно просто делать все арифметические действия, не только duplatio и mediatio. А тут буду и по-римски и по-индийски.

Слева был город, наверное, Диллинген виден. Что на флагах их замков, не разглядела, а над крепостью Беккингена флаги Бургундии – герцога Карла Смелого – вместе с каким-то местным были, но я не успела его запомнить и описать попутчице – важной даме, которая могла бы точно сказать, правда ли это Беккинген был, но про даму чуть после. А над Мерцигом и Диллингеном тоже флаги Бургундии и местных сеньоров должны были быть. Нет, это точно Беккинген был, возле него в Саар с юго-запада приток впадал, его название Нид.

Он снизу до середины девятой «Верую» оставался, когда у Бузонвиля влево ушел.

Затем сразу после середины одиннадцатой молитвы мы большую реку под VL (45)° пересекли, это Мозель был, стоящий на нем Мец был слева от нашего пути виден на расстоянии, когда ближе всего был, в I и I/V (1 и 1/5) лье. Удивительно, что так далеко в направлении нашего пути во Францию располагаясь, он не только ей, но и Бургундии не принадлежит, а, как и наш Майнц, в Священную Римскую империю входит. Но сейчас он захвачен, как и вся Лотарингия, герцогом Бургундским. Но на расстоянии более лье какие там флаги я не видела. Мец мы пролетали почти в конце той же молитвы, при этом в Мозель с юга влился приток Сей.

Затем от середины до конца тринадцатой «Верую» летели над изогнутым истоком речки Ирон, текущей на север, исток у Виньёля. Здесь были: флаг Карла Смелого, флаг герцогства Бар и еще какой-то, наверное, местного сеньора или города, этот я не успела разглядеть.

В конце четырнадцатой «Верую» поперек большую реку Мёз, иначе Моос пересекли, слева на ближнем берегу Сен-Мийель был, справа на дальнем Шовонкур. В обоих такой же набор флагов, как в Виньёле, был, но местные я опять рассмотреть не успела, может, они и не те же были.

У них ведь обычно как? Чем выше сеньор, тем проще флаг, а мелкий барон такого накрутит… А впрочем, признаюсь, геральдику-то я не учила. Наверное, нельзя себе любой герб придумать, наверное, надо как-то от предков отталкиваться, а то и на герб сеньора намекнуть, нет?

Следом, судя по карте, земли Франции пошли. Незадолго до конца пятнадцатой молитвы поперек пересекли речку Эр. Это приток Эны, которая приток Уазы, которая приток Сены. На которой стоит Париж.

Затем незадолго до конца шестнадцатой «Верую» у Бар-ле-Дюка, где я впервые французский флаг заметила, мы какой-то приток Марны пересекли, настолько мелкий, что у него даже на этой подробнейшей карте название не написано.

Вслед за тем еще приток Марны, почти уже в середине семнадцатой молитвы.

И, наконец, саму Марну, наискосок, вскоре после начала восемнадцатой молитвы, у Сен-Дизье, слева на юго-востоке за III/IV (3/4) лье видимого, пересекли.