Сообщение С. Д. Воронина
Сборник материалов ЦГАЛИ СССР.
Встречи с прошлым. Выпуск 7.
Москва, «Советская Россия», 1990.
В ночь на 5 марта 1936 года сотрудниками НКВД на одной из ленинградских квартир был произведен обыск. Квартира эта принадлежала известному в прошлом издателю – Константину Петровичу Пятницкому. Тому самому Пятницкому, который с 1902 по 1912 год вместе с А. М. Горьким возглавлял книгоиздательство «Знание».
На следующий день Пятницкий телеграммой известил о случившемся директора Гослитмузея В. Д. Бонч-Бруевича. Более подробно о последствиях ночного визита Пятницкий сообщил Бонч-Бруевичу спустя две недели: «Большая часть взятых у меня писем Горького относится к 1901 г. […]. Взяли два громадных, старинных регистратора, наполненных сотнями писем в контору „Знания“. В эти же две коробки вложили без описи письма иностранных переводчиков Горького и бумаги из моего письменного стола. Старые бумаги. Я не работаю за этим столом с тех пор, как ослеп. Все это без описи и без контроля; я едва держался на ногах; кроме того, как следить за ходом обыска при полной слепоте. Окружающие были перепуганы и ничего не понимали.
Я просил выдать мне протокол обыска. Мне отказали…» (ОР ГБЛ, ф. 369, карт. 322, ед. хр. 37, л. 4).
Апелляция к директору Гослитмузея была вызвана тем, что Бонч-Бруевич самым непосредственным образом был заинтересован в документах, которые были изъяты в ту ночь. Дело в том, что во время поездки Бонч-Бруевича в Ленинград в марте 1934 года в поисках архивных материалов между ним и Пятницким была достигнута договоренность о передаче в Гослитмузей документов из архива издательства «Знание», который был сохранен благодаря самоотверженным усилиям его владельца.
21 марта 1936 года Бонч-Бруевич пишет начальнику НКВД по Ленинграду Л. М. Заковскому: «К. П. Пятницкого я знаю с 1905 года, когда еще ездил нелегальным в Россию по делам нашего III партсъезда. У него я останавливался, и он всячески и тогда и после помогал нам в делах нашей партии. Он в то же время стоял во главе громадного культурного издательства „Знание“, был одним из его основателей и директоров […]. Теперь Константин Петрович очень больной человек и к тому же совершенно слепой; ослеп он после сыпного тифа. Когда мы организовали наш Государственный литературный музей, я к нему обратился с просьбой, чтобы он начал пересылать нам те литературные материалы, которые у него накопились. Он охотно на это откликнулся и передал нам на льготных условиях очень много материалов и намеревался это делать в дальнейшем. Теперь у него изъяли целый ряд этих материалов и меня очень беспокоит участь этого ценнейшего архива. Если нет по этому поводу каких-либо особых распоряжений, то я очень просил бы Вас все эти материалы препроводить в наш Государственный литературный музей…»