Глава четвёртая
Облака рассеялись. День выдался особенно ясным и приятным, как это часто бывает после сильной бури. Однако штормовой прилив не прошёл бесследно. Эмме и Лукасу было хорошо видно, насколько высоко поднималась вода у плотины. Прилив вынес на берег водоросли, порванные рыбацкие сети, древесную кору и полиэтиленовые пакеты.
Сейчас, когда вода ушла, всё это лежало, словно нарочно вытянутое в одну бесконечную линию. Пара чаек искала, чем бы поживиться. Хотя моря не было видно, Эмма и Лукас отчётливо ощущали его запах. После штормового прилива особенно остро пахло солью и илистыми ваттами[2].
Солнце отражалось в бесчисленных маленьких лужицах на морском дне.
Эмма медленно ступала по вязкому грунту, подбирая ракушки и складывая их в матерчатую сумку. Она хотела сделать для мамы картину из ракушек. Лукас держал в одной руке облезлую палку, а в другой – лупу двоюродного дедушки, супердетектива Теодора Янссена. С её помощью он тщательно изучал выброшенные на берег предметы.
– Смотри, Эмма, думаю, на этой штуке арабский шрифт.
Эмма никак не отреагировала на слова брата. Она подняла полиэтиленовый пакет и возмущённо сказала:
– Когда недавно киты выбросились на Вангероге[3], у одного из них в желудке нашли дикое количество таких пакетов. Эту дрянь давно пора запретить!
Тут Эмма обнаружила крошечного краба, запутавшегося в рыбацкой сети. Она осторожно его освободила.
– А тебя я лучше верну в Северное море! – прошептала она.
Эмма положила краба на сумку и переобулась в резиновые ботики. Над ней кружили голодные чайки.
– Убирайтесь! – крикнула она им. – Моего маленького друга вам не видать!
Эмма бережно несла крабика в руке, перебираясь через скользкие чёрные валуны, покрытые морскими желудями[4] и улитками. Она подошла к небольшой протоке, которая выглядела как ручей, тёкший в сторону моря. Там Эмма выпустила крабика и, помахав ему вслед, прошептала:
– Прощай, маленький друг!
– Эй, ты вообще чем там занимаешься? – крикнул Лукас сестре.
– Спасаю мир, ну, точнее, одного маленького краба, – гордо ответила Эмма.
На другой стороне протоки она заметила нечто необычное, оказавшееся при ближайшем рассмотрении горлышком бутылки, которая торчала из илистого дна. Бутылка была, очевидно, очень старая, вся облепленная ракушками, морскими желудями и улиточьими раковинами.
Эмма возбуждённо замахала руками, подзывая брата.
– Смотри, Лукас, что я нашла!
– Не заходи слишком далеко! – крикнул Лукас. – Сама ведь знаешь: течение в протоке бывает такое, что мало не покажется!
– Я вовсе не далеко зашла. К тому же сейчас отлив. Прилив начнётся лишь через несколько часов.
Лукас побежал к ней. Илистое дно громко хлюпало под его ногами. Он то и дело увязал по самую щиколотку.
– Об этом и речь, – крикнул он, – как раз при отливе ватты опасны. Не заметишь, как тебя потащит в открытое море.
Его нога снова увязла в илистом грунте.
– Вот чёрт! – выругался он.
Лукас вытащил ногу из ботинка, опустился на колено и стал буквально выгребать застрявший башмак.
– Ха-ха! – прыснула Эмма. – Видок у тебя как у илистого страшилища. Для прогулок по ваттам надо сапоги надевать!
– Благодарю, о мудрейшая! Если бы ты не потащилась к протоке, я бы так не вляпался.
Эмма взволнованно показала на бутылку:
– Видишь на той стороне бутылку? Ей наверняка в обед сто лет.
– Ух ты! – У Лукаса загорелись глаза. – Вот это круть! Сейчас я её достану.
– Смотри, через протоку переходить – большой риск! – наставительно сказала Эмма, уперев руки в бока.
– Да брось ты! – отмахнулся Лукас. – Мне тут от силы по колено.
Когда он дошёл до середины, вода поднялась ему уже до икры. Он по-собачьи встряхнулся.
– Уф, ну и холодища!
Внезапно его левая нога провалилась под воду до колена. Он почувствовал силу течения и испугался. Вокруг его ног кружилась стайка рыбёшек.
Лукас резко выхватил из ила бутылку и как можно быстрее потопал по вязкому дну к сестре.
Бутылка была до такой степени утыкана ракушками и морскими желудями, что ребята даже не могли определить, какая она – стеклянная или глиняная.
– Надо будет её внимательно изучить, – решительно заявил Лукас.
Эмма согласно закивала.
– Давай возьмём её с собой!
Ветер усилился, и Лукас стал замерзать.
– Мне надо переодеться, возвращаемся.
