Предисловие
Петр Великий принадлежит к выдающимся государственным деятелям не только отечественной, но и мировой истории. К исключительному по своей важности периоду относится и время его правления. Изменения, происшедшие в стране на протяжении жизни одного поколения, были столь ощутимы, что их отчетливо наблюдали современники.
В самом деле, с чем Россия пришла к рубежу восемнадцатого столетия?
Отсталая экономика, несовершенный государственный механизм, едва заметные ростки просвещения, слабо вооруженные силы, не способные обуздать хищных крымских феодалов, ежегодно совершавших грабительские набеги на южные уезды государства. Известно, что Россия до 1685 года платила крымскому хану унизительную дань в форме так называемых поминок – из года в год в Крым держали путь обозы, груженные всяким добром и прежде всего «мягкой рухлядью», то есть мехами.
ПЕТР I ВЕЛИКИЙ, ИМПЕРАТОР РОССИИ.
Поль Деларош, 1838 г.
Какой оставил Россию Петр I в 1725 году?
Бывшее захолустье Европы превратилось в великую державу, без ее участия уже не мог решаться ни один из важных вопросов международных отношений на континенте. Но великодержавие не свалилось с неба, оно было достигнуто колоссальным напряжением материальных и духовных ресурсов народа, его титаническими жертвами, понесенными на театре изнурительной войны, тяжким трудом на пашне и в только что созданной промышленности. Право на великодержавие Россия завоевала ратным подвигом, разгромив первоклассную армию шведов, а также преодолением экономической и культурной отсталости.
Известный историк и публицист второй половины XVIII века князь Михаил Михайлович Щербатов заявлял, что путь, преодоленный Россией при Петре Великом, без него пришлось бы преодолевать в течение двух столетий. Эту цифру Щербатов никак не мотивировал, она, конечно же, преувеличена, но мысль о том, что Петр стимулировал ускоренное развитие страны, бесспорна и не вызывала возражений у современников. Не отклоняют ее и советские историки.
Мы не ставим себе целью в этой статье рассказать обо всех событиях и преобразованиях первой четверти XVIII века. Свою задачу мы сузили до характеристики принципиальных начинаний Петра, узловых сюжетов его преобразований, что поможет читателю осмыслить эпоху и ее роль в истории.
Самостоятельная деятельность Петра начиналась с попытки решить внешнеполитическую задачу – пробиться к морю.
Эта задача была обусловлена внешними процессами, происходившими в общественной и политической жизни Российского государства, – таковы диалектика истории и причинно-следственные связи между явлениями.
В России и до Петра понимали, что огромная страна уже не могла развиваться без выхода к морским просторам. Не требовалось специальных познаний для усвоения простой истины, что все государства, располагавшие морскими коммуникациями, раньше других продвинулись в своем развитии и давно преодолели рубеж Средневековья, чтобы вступить в новый период.
В конце XVII века Россия располагала единственным морским портом, воротами в Европу – Архангельском. Вырвавшись из Белого моря, находившегося под ледовым панцирем в течение полугода, корабли должны были обогнуть Кольский полуостров и Скандинавию, где их подстерегали новые опасности – суровые штормы студеного моря и возможность напороться на айсберг.
Первоначально царь вынашивал план завоевания выхода к южным морям – Азовскому и Черному. Азовом, турецкой крепостью в устье Дона, удалось овладеть, но до выхода в Черное море, и особенно в Средиземное, было далеко. Вскоре Петр отправляется за границу в составе великого посольства. Посольство преследовало несколько целей: пристроить русских волонтеров для обучения кораблестроению и военно-морскому делу, нанять на русскую службу иноземных специалистов, закупить оружие. Все это было успешно решено. Но главная задача – сколотить антитурецкую коалицию с привлечением в нее морских держав – оказалась невыполненной: Англия и Голландия сами были поглощены подготовкой к войне с Францией за испанское наследство.
АЗОВСКИЙ ФЛОТ ПОД АЗОВОМ В 1686 г.
Гравюра. Адриан Шхонебек, 1700 г.
На обратном пути в Москву у Петра созрело решение бороться за выход не к Черному, а к Балтийскому морю. План пока существовал в головах коронованных особ, к нему причастных: Петра, саксонского курфюрста Августа II и датского короля Фридерика IV. План удалось воплотить в договор. Так возник Северный союз, направленный против Швеции.
Начало войны ничего хорошего союзникам не сулило. Военные действия открыла Саксония, а затем Дания. На датском театре войны произошло то, чего менее всего ожидали. Шведский король в свои 18 лет имел репутацию повесы, развлекающегося то охотой на зайцев, то вылазками на улицы столицы, где всадники беспорядочной стрельбой из пистолетов вызывали переполох у населения Стокгольма. Никто не подозревал у резвившегося короля каких-либо дарований. Но вот взбалмошный монарх внезапно появляется под стенами Копенгагена и принуждает Фридерика IV выйти из Северного союза. У России на одного союзника стало меньше.
КАРЛ XII.
Михаэль Даль, ок. 1710–1717 гг.
Карл XII не удовольствовался выгодным для себя Травендальским миром, он посадил армию на корабли и появился в Пернау столь же неожиданно, как и под стенами Копенгагена. Без особого труда шведы отогнали саксонские войска от Риги и двинулись дальше на восток против третьего участника Северного союза – России, армия которой уже осадила Нарву.
По условиям договора с союзниками Петр обязался открыть военные действия против Швеции через три месяца после того, как будет заключен мир с Османской империей. В ее столице Стамбуле русский посол Емельян Иванович Украинцев с лета 1699 года вел с султанским двором напряженные переговоры, которые должны были закрепить за Россией Азов. Наконец в августе 1700 года курьер доставил в Москву долгожданную весть о заключении 30-летнего перемирия с Османской империей. Угроза нападения исчезла, и вскоре, преодолевая бездорожье, русская армия двинулась к Нарве. 33 156 русских солдат и офицеров расположились полукругом у крепости и начали ее обстрел.
Первые же дни осады обнаружили серьезные изъяны в боевой выучке и вооружении русской армии: недоставало осадной артиллерии, ядра отскакивали от стен, не нанося им никакого вреда. Но запас даже таких ядер быстро иссяк. Вскоре осаждающие начали испытывать острую нужду и в продовольствии.
18 ноября к Нарве во главе 10-тысячного корпуса подошел Карл XII и с ходу атаковал русский лагерь. Шведы сравнительно легко добились победы, хотя численно они в три раза уступали русским войскам.
Причиной постигшей русских катастрофы была экономическая и культурная отсталость России. Регулярной, хорошо обученной и великолепно вооруженной шведской армии противостояли плохо обученные и вооруженные несовершенной артиллерией русские полки, к тому же не имевшие боевого опыта. Отсталость страны проявилась в составе офицерского корпуса: он был в значительной мере укомплектован иностранцами. Наемники во главе с фельдмаршалом фон Круи, который командовал армией под Нарвой, не выполнили своего долга и первыми сдались в плен. В русском лагере началась паника. С воплями «немцы нам изменили» пехота ринулась наутек, понтонный мост, по которому она бежала, разорвался, в ледяной воде Нарвы погибли тысячи русских солдат. Бежала с поля боя и кавалерия во главе с боярином Борисом Петровичем Шереметевым. Лишь три полка: Лефортов и два гвардейских – Преображенский и Семеновский – оказали шведам достойное сопротивление, проявив мужество и стойкость.
БИТВА ПРИ НАРВЕ 1700 г.
Александр Коцебу, XIX в.
Под Нарвой русская армия потеряла всю артиллерию. Лишилась она и высшего командного состава: 89 офицеров от капитана и выше король, вопреки своему обещанию отпустить их вместе с войсками, объявил пленными. Общие потери русской армии под Нарвой составили шесть тысяч человек.
Катастрофа казалась непоправимой. Но, как писал позже Петр, она вынудила отбросить леность и с удесятеренной энергией восстанавливать утраченное: «Неволя леность отогнала и ко трудолюбию и искусству день и ночь принудила». Прежде всего было решено конфисковать у монастырей и церквей вышедшие из строя колокола для пополнения артиллерийского парка. В итоге в Москве оказалось 90 тысяч пудов колокольной меди, из которых восемь тысяч тут же были пущены на литье пушек. На Урале за три года построили четыре мощных металлургических завода, выпускавших пушки, ядра, бомбы. Снаряжение и обмундирование для армии готовили открытые в 1701 году в Москве казенные заводы по производству кожи, портупей и чулок, а четыре года спустя начал действовать Суконный двор – крупное предприятие по изготовлению сукна.
Одновременно шло создание регулярной армии. Еще накануне Северной войны, в 1699 году, в России стала применяться новая система комплектования армии личным составом – рекрутчина, оформившаяся окончательно в 1705 году. Она позволила в течение нескольких лет добиться многократного увеличения численности русской армии.
Неотложные меры были приняты и для подготовки отечественного офицерского корпуса. 1701 год был ознаменован открытием в Москве двух специальных учебных заведений: Навигацкой школы, в которой ученики постигали арифметику, геометрию, тригонометрию, астрономию с их практическим использованием в мореплавании, и Артиллерийской школы.
Сиюминутных результатов от строительства мануфактур, введения рекрутской системы, организации специальных школ ждать не приходилось. Нужны были годы, чтобы все эти меры принесли результат. К счастью, Карл XII предоставил Петру I передышку протяженностью в шесть лет.
Шведский король полагал, что после Нарвы Россия долго не сможет оправиться, и направил главные силы против саксонских войск Августа II, чтобы, разгромив их, обеспечить свой тыл, а затем отправиться на восток и принудить Петра заключить выгодный для себя мир.
ПОРТРЕТ АВГУСТА II.
Луи де Сильвестр, после 1718 г.
Но Карл XII совершил крупную стратегическую ошибку. Вместо того чтобы несколькими победоносными сражениями заставить Августа II капитулировать, Карл XII, по образному выражению Петра, на многие годы «увяз в Польше», чем не преминул воспользоваться русский царь, чтобы повысить боеспособность своей армии.
И пока Карл XII с основными силами гонялся по территории Польши за саксонцами, русская армия набиралась боевого опыта: Эстляндия и Ингрия стали своего рода полигоном, на котором русские полки учились побеждать шведов. Правда, победы достигались при значительном перевесе, к тому же русским противостояли не первоклассные шведские полки, а менее боеспособные части, привлеченные на службу из прибалтийских владений Швеции – Лифляндии и Эстляндии, тем не менее неприятелю был нанесен ощутимый урон.
Если в Эстляндии русская армия набиралась опыта боевых действий в полевых условиях, то в Ингрии она училась осадным работам и штурмам мощных крепостей. И наконец в 1704 году Петр отважился осуществить дерзкий план одновременной осады двух крепостей: Дерпта и Нарвы, у стен которой четыре года назад русские потерпели сокрушительное поражение.
Уроки первой Нарвы пошли Петру впрок. Но этого не учел комендант Нарвы генерал Горн. Упоенному успехом шведских войск четырехлетней давности, ему было невдомек, что теперь у стен крепости стояла совсем иная армия, прошедшая школу суровых испытаний. Горн надменно отверг условия капитуляции, напомнив при этом, что русских ждет участь, постигшая их в 1700 году. Комендант Нарвы просчитался: 13 июля был взят Дерпт, а чуть позже пала Нарва.
ПЕТР I УСМИРЯЕТ ОЖЕСТОЧЕННЫХ СОЛДАТ СВОИХ ПРИ ВЗЯТИИ НАРВЫ В 1704 г.
Николай Зауервейд, 1859 г.
Роман «Петр Первый» А. Н. Толстого заканчивается овладением Нарвой, то есть июлем 1704 года. В это время преобразовательная деятельность Петра только начиналась. Важнейшие события первой четверти XVIII века остались за пределами романа. Среди них такие вехи в жизни страны, как социальные потрясения в Астрахани и на Дону, крупнейшие победы русского оружия у Калиша, Лесной и особенно под Полтавой, положившей конец существованию шведской армии, губернская реформа 1708–1710 годов, учреждение Сената в 1711 году, едва не закончившийся трагедией Прутский поход, две крупные морские победы у Гангута и Гренгама, наконец, заключение победоносного Ништадтского мира, закрепившего за Россией то, ради чего велась продолжительная война. Россия обрела выход к морю. Более того, Петр не без основания полагал, что именно приобретение прочных позиций в Прибалтике, а это случилось в 1710 году, позволяет ему воздвигнуть новую столицу империи – Петербург.
Этим не исчерпываются достижения России в период царствования Петра. Немаловажное значение среди них имели реформы в быту, создание сети начальных школ, учреждение Морской академии и подготовительные работы к открытию Академии наук, организация первого в стране музея, введение гражданского шрифта, распространение научных знаний, создание новых органов центральной власти – коллегий, составление уставов и регламентов, наконец, Каспийский поход русской армии под водительством Петра, завершившийся присоединением к России западного и южного побережья Каспийского моря. К важнейшим правительственным мерам относятся также преобразования в области социально-экономической политики: переход от подворного обложения к подушному, проведение первой ревизии, а также покровительство развитию торговли и промышленности в последнее пятилетие царствования Петра, обеспечившее бурный рост экономики страны. Уже один сухой перечень дает представление о том, что преобразования коснулись буквально всех сфер жизни Русского государства. Чтобы понять суть и смысл этих преобразований, важно проследить принципы, которыми руководствовался Петр, претворяя в жизнь свои намерения, стратегию поиска решений стоявших задач.
А. Н. Толстой, как мы отмечали, расстался со своим героем в то время, когда Петр, радостно возбужденный, ворвался в Нарву. Правда, овладение этой крепостью на исход войны особенно не повлияло. Это был тактический успех, впрочем, для русской армии весьма важный, поскольку укрепил ее боевой дух. Впереди страну, армию и ее полководца ждали большие испытания. Театр военных действий многие годы являлся главной заботой царя.
Это был экзамен на полководческую мудрость, на способность трезво соизмерять свои собственные силы с силами неприятеля, на умение исподволь, медленно, но верно ковать победу и терпеливо ждать того часа, когда генеральная битва, в которую воевавшие стороны вкладывали всю мощь удара, принесет желаемые результаты.
Петр отдавал себе отчет, что первые успехи его армии объяснялись тем, что ей доводилось иметь дело не с самыми боеспособными полками шведов – во главе последних стоял сам шведский король, страстно жаждавший сокрушительной победы над Августом. Царь руководствовался здравой мыслью: чем дольше Август II будет оказывать сопротивление войскам Карла XII, тем продолжительнее будет передышка и тем больше он будет иметь возможности подготовить свои войска к генеральной баталии. Отсюда диктуемые точным расчетом отношения с Августом II.
Иллюзий о надежности этого союзника царь не питал, тем не менее он не жалел ни денег, ни русских солдат, чтобы поддержать Августа. Знал Петр и о том, что далеко не все выдаваемые Августу деньги использовались на общее дело – любвеобильный курфюрст часть денег тратил на фавориток и на содержание роскошного двора. Но иных союзников у Петра не было, приходилось довольствоваться тем, что имел.
В поддержке союза с Петром был заинтересован и Август. Дело в том, что Карл XII лишил Августа польской короны, предложив сейму избрать нового короля. Им оказался послушный шведам Станислав Лещинский. Лишенный трона, Август, несмотря на легкомыслие, понимал, что водвориться на польском престоле он сможет только при помощи русского оружия.
Так продолжалось до лета 1706 года, когда Карл XII решил наконец более не гоняться за Августом в Польше и вторгнуться в собственные владения курфюрста – столь же богатую, как и беззащитную Саксонию и там продиктовать условия мира. Такой поворот событий чреват был для Августа большими неприятностями: польской короны он уже лишился, теперь он мог лишиться и короны саксонского курфюрста. Август II не стал испытывать судьбу и втайне от своего союзника вступил в переговоры со шведским королем. Но, как это иногда бывает в истории, хитрость, коварство, намерение служить двум господам едва не закончились для Августа трагичным исходом.
Обстановка так сложилась, что, несмотря на заключение Альтранштадтского мира с Карлом XII, Август должен был вместе с Меншиковым участвовать в Калишском сражении против шведского генерала Мардефельда. Русско-саксонские войска разгромили шведов, и Август по этому поводу даже отслужил благодарственную мессу. Но тревожная мысль, что его ждет, когда он предстанет перед Карлом, не оставляла курфюрста.
Изворотливый Август нашел способ, как исхлопотать милость у своего нового повелителя, – он уговорил Меншикова передать ему шведских пленных, в том числе и Мардефельда, якобы для последующего обмена на русских, томившихся в шведском плену еще со времени первой Нарвы. Это надувательство спасло Августа II от гнева шведского короля.
После предательства Августа II Россия оказалась в одиночестве, и вся тяжесть борьбы с сильным противником легла на ее плечи. Петру и его генералам было очевидно, что очередной жертвой агрессии шведского короля станет Россия.
Каковы должны были быть ответные действия России, где и когда надлежало встретить шведов?
Ответы на эти вопросы были даны в западноукраинском местечке Жолкве, где в 1706 году Петр вместе с генералами и министрами выработал стратегический план борьбы с неприятельским нашествием. План исходил из того, что на данном этапе шведская армия, слепо верившая в счастливую звезду своего незаурядного полководца, была сильнее русской, хотя последняя и обладала численным превосходством. Отсюда главная задача состояла в том, чтобы уклоняться от генерального сражения, которого так жаждал Карл XII. Уклоняться надо было еще и потому, что сражение, данное в Польше, в случае неудачного его исхода во много крат усложнило бы положение русской армии. Поэтому жолквиевский план предусматривал отступление к своим границам.
Отступление не должно быть пассивным и сопровождаться уступкой территории неприятелю. Цель отступления состояла в том, чтобы, как писал Петр, «томить неприятеля», то есть изматывать его силы всеми доступными способами: непрерывными нападениями на его арьергарды, на фуражиров, при форсировании рек, устройствами завалов на лесных дорогах, а главное – уводом скота и увозом запасов продовольствия. На языке того времени это называлось «оголожением» территории.
Шведская армия пересекла Неман весной 1708 года и сразу же стала испытывать на себе влияние жолквиевской стратегии: ощущался недостаток продовольствия и фуража, начались голод и болезни, урон, наносимый русскими «партиями» шведам, сокращал численность их армии, подрывал ее моральный дух.
В этих условиях Карл XII придавал огромное значение обозу и 16-тысячному корпусу генерала Левенгаупта, двигавшемуся из Риги к его главной армии. В случае прибытия корпуса король рассчитывал получить продовольствие, фураж и снаряжение, а также пополнить поредевшую армию личным составом. Все эти надежды не сбылись, их развеял Петр.
Под его командованием 10-тысячный отряд совершил дерзкий налет на превосходивший численностью корпус Левенгаупта и в сражении у деревни Лесная наголову разгромил его. Вместо полноценного подкрепления шведский король получил восемь тысяч деморализованных солдат, ни фунта продовольствия и боеприпасов и ни одного мундира – все это досталось победителям.
ПОРТРЕТ И. МАЗЕПЫ,
который считается наиболее достоверным изображением гетмана, хранился в Галиции в с. Подгорцы в замке князей Сангушко
Поражение Левенгаупта у Лесной заставило Карла XII поспешить на юг, в богатую провиантом Украину, где его ждал изменник Мазепа. Но и здесь удача сопутствовала Петру: украинский народ не пошел за Мазепой, шведы продовольствия не получили, план «томления» неприятеля продолжал успешно осуществляться и в конечном счете привел к его гибели у стен Полтавы.
«Полтавская виктория» – итог не только повысившейся боеспособности русской армии, но и выгод, извлеченных Петром из жолквиевской стратегии. Сражение проходило в невыгодных для шведов условиях: армия Карла XII, безуспешно осаждавшая Полтаву, сама оказалась в стратегическом окружении и, находясь вдали от Швеции, не могла рассчитывать на пополнение живой силой, артиллерией, порохом, снарядами.
СРАЖЕНИЕ ПРИ ЛЕСНОЙ.
Жан-Марк Натье, 1717 г.
ПОЛТАВСКОЕ СРАЖЕНИЕ. НАЧАЛО БОЯ.
Пьер-Дени Мартен (младший). 1717–1727 гг.
Авантюристическая затея Карла XII лишить Россию статуса суверенного государства закончилась крахом у стен Полтавы. Свой бесславный конец остатки шведской армии обрели у Переволочны. В следующем, 1710, году Россия утвердилась на Балтике, изгнав шведов из Эстляндии и Лифляндии. Царь приступил к энергичному осуществлению ошеломившего современников плана превращения Петербурга в столицу государства.
Казалось бы, настало время подводить итоги десяти годам войны. Швеция лишилась сухопутной армии, сам король вынужден был просить приюта у османского султана, продолжение сопротивления для Швеции люди с холодным рассудком считали бесперспективным. Она могла рассчитывать только на неуязвимость своей коренной территории, поскольку Россия не обладала сильным военно-морским флотом, а также на помощь извне, в частности из Франции.
Ход мыслей сторонников продолжения войны не был для Петра неожиданным. Сразу же после Полтавы он предпринимает энергичнейшие меры для усиления балтийского флота, не останавливаясь перед затратами на приобретение линейных кораблей за рубежом. С полной нагрузкой работала Адмиралтейская верфь в Петербурге.
Результаты сказались довольно быстро: уже в 1714 году балтийский флот под командованием Петра одерживает убедительную морскую победу над шведами у мыса Гангут, а спустя пять лет – у Гренгама. Теперь уже уязвимой стала прибрежная территория Швеции, и в 1719–1720 годах там безнаказанно хозяйничали десанты русских войск. Это остудило самые горячие головы реваншистов в Швеции.
ГАНГУТСКОЕ СРАЖЕНИЕ.
Гравюра. Маврикий Бакуа, 1724–1727 гг.
Россия, как известно, давно была готова заключить мир, но шведы отклоняли все ее мирные предложения. Сесть за стол переговоров Швецию вынудила возросшая морская мощь России.
По Ништадтскому мирному договору 1721 года Россия утвердилась на берегах Балтики и стала морской державой. Главный итог продолжительной войны состоял в том, что Россия превратилась в великую державу. Надо ли доказывать, что достаточно лишь одного этого результата деятельности Петра, чтобы обессмертить его имя. Напомним, что величие содеянного царем современники оценили вполне – титул императора и Великого Сенат преподнес Петру именно в связи с заключением Ништадтского договора.
К концу своего царствования Петр все больше внимания уделял вопросам внутренней политики и прежде всего совершенствованию государственного механизма.
Какие же цели преследовал Петр, устраивая и перестраивая центральный и местный аппарат власти, составляя для этого аппарата уставы, регламенты и наставления разного рода?
Цель звучит торжественно и высокопарно – все это делалось во имя достижения общего блага. Словосочетание «общее благо», впервые употребленное Петром в 1702 году в манифесте о привлечении иностранцев на русскую службу, затем не сходило со страниц указов на протяжении всего XVIII столетия: его взяли на вооружение все преемники царя, и в особенности Екатерина II.
Под общим благом подразумевалось отнюдь не благоденствие всех и каждого, а нечто иное, не укладывающееся в современные наши представления. С наибольшей полнотой понятие «общего блага» раскрывает Генеральный регламент, перечисливший элементы этого понятия в такой последовательности: «поправление полезной юстиции и полиции», то есть соблюдение правосудия и сохранение общественного порядка, «охранение своих верных подданных и содержание своих морских и сухопутных войск в добром состоянии», развитие торговли, «художеств и мануфактур».
Все перечисленные элементы общего блага обеспечиваются государством. Но в достижении общего блага предусматривается и участие всех подданных, причем роль и место каждого из них определялись его сословной принадлежностью. Эту сторону общего блага можно сформулировать как обязанность каждого сословия вносить свою лепту в благополучие государства. Оно будет могучим и неуязвимым, если крестьяне будут беспрекословно нести государственные повинности и выполнять свои обязанности в пользу барина, если дворяне честно и добросовестно будут выполнять свой долг в казармах и канцеляриях, если горожане цветущей торговлей и промышленностью во всевозрастающих размерах станут увеличивать доходную часть бюджета государства. Свои обязанности были и у духовенства – ему надлежало замаливать грехи мирян.
ИМПЕРАТОР ПЁТР I ЗА РАБОТОЙ.
Василий Худояров, 1860-е гг.
ФУЗЕЛЕР ПЕХОТНОГО АРМЕЙСКОГО ПОЛКА.
с 1720 по 1732 г.
Понятие «общее благо» является изобретением петровского времени. Новым было также представление о заботе государства о благе подданных. Что касается сословных обязанностей, то они были определены до Петра, еще в XVII веке, но идеологи тех времен не употребляли формулы «общее благо».
Нет нужды доказывать, что подобная трактовка общего блага одних обрекала на прозябание, другим сулила сытую и беспечную жизнь. Иными словами, общее благо в представлении как Петра, так и его идеологов узаконивало социальное неравенство, превращало его в незыблемую основу общественного бытия и в конечном счете являлось не чем иным, как фикцией.
У Петра были четкие представления о способах достижения общего блага. Для этого требуются три условия: наличие разумных узаконений, регламентирующих жизнь подданных; наличие учреждений, контролирующих выполнение указов и осуществляющих предусмотренные ими меры наказания к ослушникам указов, наконец, третье условие имело в виду готовность подданных беспрекословно выполнять нормы, предусмотренные законами.
Сколь значительными были в глазах царя указы и регламенты, свидетельствует тот факт, что он принимал самое активное участие в их составлении. Морской устав Петр составил сам от начала до конца. Генеральный регламент, определявший порядок прохождения дел в учреждениях и обязанности чиновников, Петр редактировал двенадцать раз, а инструкцию генерал-прокурору – шесть раз.
Многие указы даже распорядительного характера царь составлял лично. Едва ли не самым верным признаком причастности Петра к составлению указа является наличие в его мотивировочной части таких слов, как «понеже» (так как), или «дабы», или, наконец, «для того, чтоб». Законописатель пытался убедить подданных в целесообразности той или иной нормы, вводимой соответствующим указом. Почему губернаторов надлежало заранее известить о привозе товаров для продажи иноземным купцам не в Архангельск, а в Петербург? «Для того, – разъясняет законодатель, – чтоб торговые иноземцы писали за море к своим корреспондентам, чтоб корабли для нагрузки таких товаров к Петербургу присылали, а не к Городу (Архангельску. – Н. П.), дабы из того напрасного себе убытку не имели».
Указ 28 января 1713 года обязывал фельдмаршалов извещать Военную канцелярию об изменении дислокации подчиненных им полков. Тут же пояснение целесообразности данной меры: «Понеже от неизвестия места, где будут полки обретаться, во отправлении вещей и прочих потреб может произойтить какое помешательство и продолжение». Указ о единонаследии тоже мотивирует целесообразность нового порядка наследования недвижимого имущества только одним из сыновей: «Понеже разделением имений после отцов детям недвижимых, великой есть вред в государстве нашем как интересам государственным, так и подданным и самим фамилиям падение».
Указы определяли, что хлеб надлежало убирать не серпами, а косами, чтобы юфть для обуви обрабатывали не дегтем, а ворванным салом, чтобы избы в деревнях ставили одну от другой на указанном расстоянии, чтобы ткали не узкое, а широкое полотно и т. д. и т. п.
Регламентный характер указов распространялся не только на хозяйственную, но и на духовную жизнь подданных. Им предписывались нормы поведения в церкви, а также регулярность ее посещения, регламентировалась экипировка и внешний вид подданных, их семейная жизнь. Указ не оставлял без попечения и мертвого подданного, определяя, в каком гробу и на каком кладбище его хоронить.
Участие Петра в законотворчестве исходило из его веры во всемогущую роль «добрых порядков», под которыми подразумевались глубоко продуманные законы и надлежащим образом устроенные учреждения. «Глава же всему, – наставлял царь, – дабы должность свою и наши указы в памяти имели и до завтра не откладывали, ибо как может государство управлено быть, егда указы действительны не будут, понеже презрение указов ничем рознится с изменою»[1]. В другом указе на этот счет сказано еще более выразительно: «Ничто так ко управлению государства нужно есть, как крепкое хранение прав гражданских, понеже всуе законы писать, когда их не хранить, или ими играть как в карты, прибирая масть к масти». Указы объявлялись «фортецией правды», а их нарушители уподоблялись людям, которые под нее «тщатся всякие мины чинить».
Итак, общее благо обеспечивают указы, регламентирующие жизнь всех слоев населения. Но меру регламентации, надобность в тех или иных указах, меру наказания за их невыполнение определяют правительственные учреждения. Их организации Петр уделял не меньше внимания, чем законотворчеству.
Сопоставляя сеть правительственных учреждений XVII века со структурой государственного аппарата, возникшего в процессе административных реформ Петра, можно обнаружить несколько существенных отличий. Одно из них состояло в более четком разграничении функциональных обязанностей: в приказной системе существовало несколько критериев для создания приказов (территориальный, общенациональный, отраслевой), а при организации коллегий был положен единый принцип, а именно отраслевой. Это позволило сократить количество центральных учреждений – вместо 44 приказов, существовавших в конце XVII века, было создано 12 коллегий. Но главное отличие приказной системы от нового правительственного аппарата состояло в том, что последний снизу доверху был пронизан бюрократическим началом. Формирование абсолютной монархии шло бок о бок с формированием российской бюрократии. Одной из черт бюрократии была ее полная зависимость от монарха. В XVII веке бояр, например, поставляли несколько аристократических фамилий страны, и, хотя боярский чин юридически не был наследственным, фактически сыновьям боярина в перспективе обеспечено было место в Боярской думе. Сенатор петровского времени отличался от боярина прежде всего тем, что не порода, знатность происхождения являлись критерием, обеспечивающим ему место в Сенате, а его личные способности, мера подготовленности к занятию этой должности. Таким образом, путь в Сенат был иным, чем в Боярскую думу. Но иной была и судьба сенатора. Боярин – это чин, в то время как сенатор – должность. Сенатор пользовался преимуществами этой должности до тех пор, пока он заседал в Сенате. Боярина, попавшего в опалу, царь лишь в редких случаях лишал боярского чина. Обычно опальный боярин получал назначение воеводой в глухой уезд, но от этого он не утрачивал боярского чина.
ЗАСЕДАНИЕ СЕНАТА ПРИ ПЕТРЕ I.
Дмитрий Кардовский, 1908 г.
Вся чиновничья рать, от мелкого канцеляриста до тайного советника, находилась в большой зависимости от государя еще и потому, что ее служба вознаграждалась не землей и крестьянами, а денежным жалованьем, выплата которого прекращалась с освобождением чиновника от должности.
Наконец, последний по счету, но не по важности атрибут бюрократии – всесилие бумаги. На ней были изложены право и обязанности всех должностных лиц в правительственном механизме – от сторожа и истопника до президента коллегии. Не дело само по себе интересовало чиновника, не его решения, а оставленный им след на бумаге, резолюция, помета, являющиеся свидетельством его причастности к обсуждению или решению вопроса.
В XVII веке основанием для решений того или иного дела был прецедент. Значение его в первой четверти XVIII века сильно снизилось: все чиновники были вооружены уставами и наставлениями, определявшими способы решения данного вопроса от его возникновения до завершения. Бумаготворчество возросло в несколько раз, в потоке бумаг иногда терялось дело, и порою недоставало жизни одного поколения, чтобы его решить.
Петру были видны недостатки созданного им правительственного аппарата. Как преодолеть косность и рутину бюрократии, заставить колесики механизма вращаться с большей скоростью, как организовать контроль за деятельностью чиновников и стимулировать их усердие?
Одним из средств такого стимулирования являлась угроза наказания. Кары устанавливались за опоздание или неявку на службу и за волокиту, за решение дел «не против регламентов» и за вымогательство взяток. Этого оказалось недостаточно, и царь усилил воздействие штрафной дубинки созданием двух институтов, которые, по замыслу, должны были контролировать деятельность чиновников и разоблачать тех из них, которые не отличались бескорыстием, относилось ли оно к частным лицам или казенному сундуку. Негласный надзор возлагался на фискалов, а открытый контроль – на институт прокуратуры.
Петровское законодательство пронизывает мысль о пассивной роли подданных в жизни страны. Подданные – не субъект, а объект истории, они обязаны беспрекословно выполнять предначертания государственной власти. В этой связи обращает на себя внимание такой парадокс: рационалист Петр не верил, что разума у его подданных достаточно, чтобы усвоить целесообразность правительственных мер. Недостаток разума должен был компенсироваться страхом. «Сами знаете, – писал царь, обращаясь к президенту Камер-коллегии Дмитрию Михайловичу Голицыну, – хотя что добро и надобно, а новое дело, то наши люди без принуждения не сделают». Это не случайно оброненная мысль, она повторена и в другом указе: «Наш народ, яко дети, неучения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают».
Царь проявил неистощимую изобретательность в определении мер наказания за нарушение указов. Тяжесть наказания определялась сословной принадлежностью провинившегося. Для «начальных людей», то есть офицеров, устав воинский предусматривал наказания, наносившие ущерб «чести», такие, как лишение чина и жалованья, шельмование (когда обвиняемый «из числа добрых людей и верных извергнут»), в то время как для остальных предназначались «обыкновенные телесные наказания» и «жестокие телесные наказания», то есть битье батогами и шпицрутенами, держание в железах, нанесение телесных повреждений, клеймение, ссылка на каторгу и т. д. Несть числа видам кар за нарушение указов гражданскими лицами: здесь и денежные штрафы, и истязания на теле, и ссылка на каторгу в Сибирь или на галеры, конфискация всего или части имущества, лишение жизни и т. д. Общую характеристику содержания петровских преобразований дал В. И. Ленин, писавший, что «Петр ускорял перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства»[2].
Во что обошлись преобразования народу, каких жертв они от него потребовали? Отвечая на этот вопрос, заметим, что в процессе преобразований Петр определил не только сферы охвата ими различных сторон жизни страны, но и источники, а также ресурсы для осуществления этих преобразований.
В годы правления Петра были введены повинности, ранее неведомые трудовому населению. Среди них рекрутская повинность – мобилизация самой трудоспособной части крестьян и горожан для пожизненной службы в армии и на флоте. В непосредственной связи с преобразованиями находилась трудовая повинность – обязанность селян и горожан участвовать в строительстве городов и крепостей, нередко находившихся за многие сотни верст от места их проживания. Обременительными считались постойная и подводная повинности – обязанность в любое время года, в том числе и в страдную пору, выделять подводы для доставки продовольствия, снаряжения и рекрутов к месту военных действий, а также предоставлять жилье для находившихся на марше воинских команд. Во много крат увеличилось число прямых налогов, продажа продукта первой необходимости – соли – была объявлена государственной монополией.
Цепь мер по финансовому обеспечению преобразований венчает податная реформа, сопровождавшаяся заменой подворного обложения подушным. С этой целью в 1718–1722 годах была проведена перепись налогоплательщиков – крестьян и горожан. Ее итоги разочаровали правительство: вместо увеличения численности податного населения было обнаружено его уменьшение. Душевладельцы достигли выгодного для себя результата несложным обманом: в подаваемые ими списки они включали далеко не всех принадлежащих им крестьян. Заподозрив значительную утайку душ, правительство объявило проверку, или ревизию, поданных душевладельцами «сказок». С этой целью были созданы канцелярии свидетельства душ, состоявшие из военных чинов.
ПРОРЫТИЕ ЛАДОЖСКОГО КАНАЛА.
Александр Моравов, 1910 г.
Ревизия обнаружила 1,3 миллиона утаенных душ. Этим, однако, не исчерпывается ее значение: будучи поначалу чисто финансовым мероприятием, она в процессе проведения приобрела более существенный аспект – социальный. Первая ревизия стала важнейшей после Уложения 1649 года вехой в развитии крепостного права в России. Если Уложение оформило крепостное право для основной массы сельского населения, то первая ревизия распространила крепостную зависимость на те социальные группы, которые либо были свободными, либо имели возможность обрести свободу. К первой категории относились гулящие люди, а ко второй – холопы. И те, и другие навечно становились крепостными.
В процессе проведения ревизии был сформирован новый разряд крестьян, получивший наименование государственных. В этот разряд вошли черносошные крестьяне Севера, однодворцы южных уездов, пашенные люди Сибири и ясашные люди Среднего Поволжья общей численностью в один миллион душ мужского пола. Государственных крестьян правительство обязало платить в казну сверх 70-копеечной подушной подати 40-копеечный оброк, то есть сумму, которую, как считали экономисты тех времен, вносила мужская душа, принадлежавшая помещику, монастырю либо дворцовому ведомству. Это означало включение государственных крестьян в сферу феодальной эксплуатации. Первая ревизия, таким образом, «пристроила» к государственному тяглу (его не несли холопы) все трудовое население страны, не оставив среди сельских жителей людей, свободных от крепостной зависимости.
Третий аспект ревизии – полицейский – ввел в стране паспортную систему. Каждый крестьянин, уходивший на заработки дальше 30 верст от постоянного места жительства, должен был иметь паспорт с указанием срока, на который он отпущен. Паспортная система затрудняла перемещение крестьянского населения и на долгие годы тормозила формирование рынка рабочей силы. В то же время эта система ужесточала борьбу с бегством, в чем и состояло ее главное назначение: всякий, кто не имел паспорта, подлежал выяснению личности в воеводской канцелярии. Борьбу с бегством преследовал и изданный во время ревизии указ, устанавливающий по сравнению с Уложением 1649 года десятикратное увеличение суммы штрафа за держание беглого – теперь помещик, приютивший беглеца, должен был платить «пожилого» 100 рублей в год вместо десяти по Уложению.
Итак, податная реформа дает приблизительные представления о цене, которую заплатил народ за преобразования: за успехи в развитии промышленности и распространении просвещения, за успехи на военном поприще, сопровождавшиеся созданием регулярной армии и флота, за превращение страны в великую державу. Приблизительными эти представления являются потому, что ученые до сих пор не выяснили, на сколько или во сколько раз подушная подать была обременительнее подворной. Но нет сомнений в том, что страна в результате преобразований развивалась по крепостническому пути, что Петр, вводя новшества, воспользовался ресурсами, которыми располагал: трудом миллионов крепостных крестьян. Их же трудом создавалось благополучие светских и духовных феодалов, а также расплодившегося чиновничества.
Заметим, что и до проведения податной реформы селянам и горожанам жилось нелегко, о чем напоминают нам два выступления народных масс: астраханское восстание 1705–1706 годов и восстание на Дону под предводительством Кондратия Булавина в 1707–1708 годах.
Путь, проделанный Россией при Петре, органически вытекал из ее предшествующего развития. История страны в пореформенное время свидетельствует о том, что новшества прочно вошли в ее жизнь и не относились к числу волюнтаристских упражнений деспотичного царя. Эту устойчивость преобразования подметил еще историк первой четверти XIX века Н. М. Карамзин, когда писал, что все содеянное при Петре – и плохое и хорошее – осталось на многие десятилетия. Так оценивал итоги преобразований человек, весьма критически относившийся и к реформам, и к реформатору.
ПОРТРЕТ ПЕТРА I.
Неизвестный художник (копия Луи Каравака), XVIII в.
В центре социальной, военной, дипломатической и политической жизни страны в первой четверти XVIII века стоял человек необыкновенный – Петр Великий. Какими чертами характера обладал царь, какое влияние эти черты оказали на ход исторических событий?
Великие дела в представлении потомков ассоциируются с человеком богатырского телосложения и могучего здоровья. Эту версию в памяти народной поддерживает фильм «Петр Первый». Упоминание на этот счет имеется и в романе, где А. Н. Толстой писал о больших и сильных руках царя.
Подобного рода представления опираются на свидетельства царского токаря Андрея Константиновича Нартова: «Известно, что Петр Великий и Август, король польский, имели силу телесную необычайную и превосходящую силу человеческую». Далее следует рассказ о том, как Август взмахом сабли отсек голову буйволу, а Петр ударом кортика разрубил подброшенный вверх сверток сукна.
Молва о физической силе Августа, видимо, соответствует действительности, недаром он имел прозвище Сильный. Что касается Петра, то свидетельства Нартова опровергаются выставленной в Эрмитаже «восковой персоной» царя, изготовленной вскоре после его смерти, в которой все размеры тела соответствуют подлинным, а также комплектами царской одежды. И «восковая персона», и носимая царем верхняя одежда не оставляют сомнений, что Петр был высокого роста, но узкоплечий, с отнюдь не богатырскими руками и непропорционально росту маленькими ногами.
Многочисленные письменные источники повествуют о частых болезнях Петра, иногда угрожавших его жизни. «Объявляю, что я зело был болен скорбью такою, какой болезни от роду мне не бывало, – извещал царь Меншикова 9 апреля 1711 года, – … весьма жить отчаялся… учусь ходить». Двумя годами раньше, в мае 1709 года, Петр «как ребенок без силы остался», правда, на этот раз не от болезни, а от сильных лекарств.
Итак, завидным здоровьем Петр не обладал. Но ему невозможно отказать в необыкновенных и разнообразных дарованиях. XVIII век – век энциклопедистов. Дарования Петра тоже были энциклопедичными. Он был выдающимся полководцем, но столь же уверенно чувствовал себя и за столом дипломатических переговоров. Он великолепно владел пером, умел облекать мысли в образную форму, но столь же искусно составлял законодательные акты.
РЕЕСТР ЗУБАМ, ДЕРГАНЫМ ИМПЕРАТОРОМ ПЕТРОМ I
Петр владел множеством прикладных специальностей, требовавших серьезной теоретической подготовки: кораблестроением, артиллерийским делом, навигацией, фортификацией. Претендовал он и на специальность хирурга и дантиста. Ему без труда давались ремесла: царь превосходно владел топором и кузнечным молотом, мастерком каменщика и штукатура, мог сам изготовить башмаки. Из всего многообразия специальностей и ремесел его более всего влекли два занятия: кораблестроение и токарное дело. Он мог дни и ночи, отрешившись от всех прочих забот, сидеть над конструированием корабля. С таким же увлечением царь работал на токарном станке, причем, по свидетельству современников, достиг в этом ремесле выдающихся успехов.
Было бы неверно ограничиться перечислением одних достоинств Петра. В этом случае возник бы ходульный образ царя, далекий от подлинного. Живой Петр предстает перед нами в сочетании добродетелей и пороков. Как и многие богато одаренные натуры, Петр был соткан из противоречивых свойств характера. В нем сочетались такие черты, как бережливость, граничившая со скупостью, и расточительность. Петр не жалел денег, например, на фейерверки. По свидетельству современника, он израсходовал пороха на фейерверки по случаю присоединения к России крепостей на Балтийском море в 1710 году больше, чем на овладение ими. В то же время он преподносил такие скромные подарки роженицам либо жениху и невесте, что приводил в смущение приближенных.
СВАДЬБА ПЕТРА I И ЕКАТЕРИНЫ АЛЕКСЕЕВНЫ 19 ФЕВРАЛЯ 1712 г. в Петербурге.
Гравюра. Алексей Зубов, 1712 г.
Он мог быть нежным и крайне жестоким. Современники многократно свидетельствовали ласковое обращение с дочерьми и глубокую любовь к супруге: сохранившиеся письма Петра к Екатерине отражают и заботу о любимой женщине, и искреннюю к ней привязанность. Это нисколько не мешало ему интересоваться другими женщинами, или, как говорили тогда, «метресишками», присутствовать на пытках собственного сына, пытать стрельцов после подавления их бунта в 1698 году и рубить им головы. Вспомним казнь Циклера и Соковнина, сценарий которой, видимо, разработал сам царь. Экзекуция отличалась изощренной кощунственностью. Петр был уверен, что идейным вдохновителем заговора был давно покоившийся в гробу Иван Михайлович Милославский. Гроб был извлечен из могилы, установлен на сани, запряженные свиньями, и сани поставлены под эшафотом, где производилась казнь заговорщиков, чтобы кровь казненных стекала на останки.
Семена жестокости и необузданности царя были заложены еще в детстве, когда он в десятилетнем возрасте стал свидетелем кровавой расправы стрельцов с его родственниками и близкими людьми. С тех пор стрельцы и все, что было с ними связано, вызывали у Петра резко отрицательные эмоции.
ГАЗЕТА «ВЕДОМОСТИ» ОТ 28 ИЮНЯ 1711 г.
Царь энергично насаждал просвещение, создавая профессиональные учебные заведения, основал первый в России музей, начал выпускать печатную газету, боролся с невежеством, но сам не освободился от варварства, позволяя себе грубые развлечения в пресловутом всепьянейшем соборе. Соборяне в ожидании святок пребывали в беспробудном пьянстве и обжорстве, затем выползали из своих келий, разъезжали во главе с царем в санях, запряженных козлами, свиньями, медведями, по домам вельмож и богатых купцов. Хозяин дома, на чью долю пал выбор соборян, после визита незваных гостей долго приводил свой дом в порядок.
Варварство в сочетании с деспотизмом царь обнаруживал и в других проявлениях. После того как стала известна страсть царя удалять зубы, никто из его окружения не рисковал жаловаться на зубную боль: попробуй откажись от услуг коронованного хирурга, который в иных случаях по ошибке удалял наряду с больным и здоровый зуб. Зарегистрирован случай, видимо, не единственный, когда Петр пробовал свои познания в медицине, точнее, в хирургии, и сделал операцию, закончившуюся смертельным исходом. Царь развлекался тем, что принуждал танцевать до изнеможения, наблюдая, как у стариков заплетаются ноги. Иногда в царских забавах ищут глубокий смысл и прибегают к хитроумной интерпретации фактов, в то время как объяснение им находится на поверхности: в основе их лежит грубость нравов и низкий уровень воспитания.
Возникает естественный вопрос: как мог возникнуть феномен «царя-плотника», находившего общий язык и с изощренными дипломатами, и с коронованными особами других государств, и с учеными с мировым именем, и с вельможами, кичившимися своим родословием, и с худородными выскочками, и с многочисленными плотниками, корабельными мастерами, матросами, шкиперами, работными людьми мануфактур и т. д.?
ПОРТРЕТ ЦАРЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА.
Неизв. русский художник второй половины XVII в.
Именно общение царя с простыми людьми придает своеобразную особенность его поведению, приводившему в изумление современников. В самом деле, разве мог себе позволить отец Петра, царь Алексей Михайлович, прикоснуться своими холеными руками к какому-либо инструменту и тем более орудовать им, если он был глубоко убежден в том, что любой физический труд противопоказан самодержцу.
Разве могло случиться, чтобы царь Алексей Михайлович запросто тушил пожар, или без свиты появлялся в людном месте, либо присутствовал на семейном торжестве какого-нибудь гвардейского офицера или солдата. Отец Петра появлялся на людях только в особо торжественных случаях, в тяжелом облачении и в сопровождении бояр, церковного синклита и эскорта сотен стрельцов. Царскому выходу всегда придавалась восточная пышность и торжественность, чем подчеркивалось божественное происхождение царской власти и внушалось представление о нем как о сверхчеловеке.
Появление Алексея Михайловича на театре военных действий обставлялось такой же пышностью: размещался он в безопасном месте в роскошном шатре, увешанном богатыми коврами. Петр и здесь вел себя по-иному: бомбардир, а затем бомбардирский капитан сам заряжал пушку и производил обстрел неприятеля, засевшего в крепости, участвовал в сражениях, подвергая свою жизнь смертельной опасности. Напомним, что седло и шляпа Петра хранят следы пуль, лишь чудом оставивших его в живых на поле Полтавской битвы. И уж никак нельзя представить себе Алексея Михайловича шагающим по улицам Москвы в скромном звании артиллерийского капитана с протазаном[3] на плече или разъезжающим по «богомерзкому» Западу, где все ему претило, начиная от веры и кончая чуждыми нравами и обычаями. Петр первым из русских царей переступил рубеж своей страны, причем инкогнито, в составе посольства, формально не им возглавляемого, и не только ради решения дипломатических задач, но и затем, чтобы учиться. Царь оказался примерным учеником, восполнявшим пробелы своего скудного образования: часами он изучал в кунсткамерах артиллерийское дело, не пропускал возможности осмотреть мануфактуру и познакомиться с технологией производства, орудовал с топором в руках на верфи, чтобы получить свидетельство о приобретенных навыках в кораблестроении.
Откуда у Петра все эти качества, так резко выделявшие его из среды венценосцев не только России, но и всего мира, как происходило становление личности Петра, рискнувшего пойти наперекор старине, обычаям отца и деда и ввести свежую струю в затхлую атмосферу кремлевского дворца?
Дать исчерпывающий ответ на поставленные вопросы мы не можем, ибо многого не знаем о детских годах Петра, о его воспитании, о влиянии окружавших его людей.
Здесь, видимо, первостепенное значение имело случайное стечение благоприятных обстоятельств, оказавших влияние на царя в годы, когда формировалась его личность. Одно из таких обстоятельств, и немаловажное, это то, что Петра не готовили к занятию престола, что в значительной мере сокращало учебно-воспитательные меры, которыми руководствовался двор при воспитании наследника.
Согласно традиции трон должен был занимать старший в правящей династии. У царя Алексея Михайловича было три сына. Царская корона должна была перейти к старшему из них – Федору Алексеевичу, после него – второму сыну от брака с Марией Ильиничной Милославской, Ивану Алексеевичу, и лишь после смерти того и другого – к младшему из сыновей, родившемуся от второго брака царя с Натальей Кирилловной Нарышкиной. Шансы занять престол у младшего сына были, таким образом, весьма скромными.
ПОРТРЕТ ЦАРЯ ФЕДОРА АЛЕКСЕЕВИЧА РОМАНОВА.
Неизв. русский художник второй половины XVII в.
Воспитанием сыновей, когда они переступали порог детства, занимался отец. Но Алексей Михайлович умер, когда Петру не исполнилось четырех лет. Положение его матери со смертью супруга изменилось коренным образом: вдовствующая царица практически лишалась прежнего влияния при дворе. Вельможи предпочитали иметь дело с наследником, занявшим трон, а не с безвластной царицей, от которой не зависело ни продвижение по службе, ни пожалование землей и крестьянами. Это обстоятельство сказалось и на окружении сына царицы. Сверстники Петра, так называемые «робятки», с которыми проводил время будущий царь, набирались не из самого высшего круга: вся знать, великопородные дельцы, как и их спесивые отпрыски, предпочитала толпиться в Кремле у подножия трона, а не в захолустном Преображенском. Двор Петра и его матери-царицы довольствовался менее знатными «робятками».
Соответственно и образование Петра было крайне ограниченным и несистематическим, во всяком случае, менее основательным, чем даже то, которое получали его сводные сестры-царевны.
В итоге он был предоставлен самому себе, во всяком случае, пользовался большей свободой в выборе занятий и увлечений, чем реальные наследники. Достаточно напомнить, что Петр только в шестнадцать лет овладел четырьмя действиями арифметики.
Федор Алексеевич оказался недолговечным: он умер через шесть лет после воцарения.
После его смерти разразились кровавые события стрелецкого бунта, во время которого стрельцы настояли, чтобы к Петру, провозглашенному до этого царем, добавили слабоумного Ивана и царевну Софью.
Положение двора царицы Натальи и ее сына не стало лучшим. Напротив, этот двор оказался опальным, и логика борьбы за власть провела четкую грань между силами, на которые опирались противостоявшие друг другу Петр и Софья. Опорой Софьи стали правящие круги, обладавшие реальной властью, а также стрелецкое войско. Петр, точнее, окружение Петра, должно было противопоставить вооруженным силам Софьи свою вооруженную опору.
Хорошо известно, как эта опора создавалась: потешные роты, предназначенные для забав царя, постепенно вместе с ним мужали, превращаясь в грозную вооруженную силу. По условиям игры Петр среди потешных был барабанщиком, затем бомбардиром.
Атмосфера двора в Преображенском резко отличалась от чинной и размеренной жизни в кремлевском дворце. В Преображенском среди потешных, надо полагать, и формировались такие черты характера, как общительность, не огражденная запретом со стороны старших любовь к ремеслам, рано пробудившееся пристрастие к военному делу. Историк В. О. Ключевский по этому поводу справедливо заметил, что все начиналось с игры и вместе с возмужанием Петра превращалось в серьезное дело: потешные роты превратились в гвардейские полки, а военные игры и маневры обернулись азовскими походами.
ВОЕННЫЕ ИГРЫ ПОТЕШНЫХ ВОЙСК ПЕТРА I ПОД СЕЛОМ КОЖУХОВО.
Алексей Кившенко, 1882 г.
Говоря о человеческих качествах Петра, необходимо выделить из них те, которые обеспечили ему особое место в ряду выдающихся людей мировой истории: упорство в достижении поставленной цели, рациональный подход в ее выборе и умение угадывать таланты и выбирать себе сподвижников.
Жизненный путь Петра не был усеян розами. Ему доводилось терпеть и неудачи, и потрясения, способные вывести из равновесия ординарного человека. Петра, однако, неудачи не расхолаживали, не порождали уныния и растерянности, а, напротив, придавали ему еще больше энергии для устранения причин, приведших к неудаче.
Вспомним Азовский поход, закончившийся неудачей из-за отсутствия флота, и знаменитый по своей лаконичности указ Боярской думы, принятый по настоянию Петра: «Морскому флоту быть». На пустом месте, практически из ничего в течение года был построен флот, обеспечивший успех второму Азовскому походу.
Классическим примером умения Петра извлекать уроки из неудачи считается первая Нарва. Катастрофическое поражение, которое Карлу XII казалось непоправимым для русских, вынудило Петра действовать столь целеустремленно и проявлять столько настойчивости и упорства, что в течение нескольких лет армия не только наверстала утраченное, но и сумела подняться на более высокую ступень боевой подготовки. Первая Нарва от второй, когда русские праздновали победу, была отделена лишь четырьмя годами.
Не меньше упорства и настойчивости Петр проявлял при осуществлении жолквиевского стратегического плана, завершившегося победой в Полтавской битве.
Другое свойство характера Петра – государственного деятеля, немало содействовавшее успешному завершению начатого дела, состояло в умении вычленить из всего комплекса задач важнейшую и на ее решении сосредоточить свои усилия.
На первый взгляд наше утверждение может показаться парадоксальным, во всяком случае, будто бы противоречившим общеизвестным фактам, когда внимание царя отвлекали дела, кажущиеся второстепенными. Например, накануне Полтавской генеральной баталии он находит время, чтобы заниматься совершенствованием шрифта, или обсуждением качества перевода книг, или заботами о сохранении чучела любимой собаки, – делами, казалось бы, далекими от главного, чем были заняты в этот момент мысли царя. Однако оказывается, что содержание книг, переводимых на русский, было не развлекательным, а деловым и имело военное значение: речь в них шла о строительстве и разрушении крепостей. Когда Петр работал над упрощением шрифта, который должен был заменить витиеватый церковнославянский, это тоже была забота о повышении боеспособности армии, точнее, о подготовке фортификаторов. Что касается чучела Лизетты, то и здесь Петр преследовал определенную цель – подготовку к созданию Кунсткамеры. Все это свидетельствует о широте взглядов царя и умении видеть перспективу.
ЖИВОТНЫЕ, ПРИНАДЛЕЖАВШИЕ ПЕТРУ I.
Из первых экспонатов Кунсткамеры 1716–1725 гг. Лошадь по кличке Лизетта, служившая Петру I во время Полтавской баталии; собака породы гладкошерстный терьер по кличке Лизетта; собака породы буленбейцер (быкодав) по кличке Тиран
В то же время, готовясь к генеральной баталии, Петр не растрачивал своих усилий на создание линейного флота на Балтике, на строительство новой столицы, хотя мы знаем, сколь неравнодушен был царь к кораблестроению и к своему парадизу – Петербургу. Окончательное решение построить в устье Невы новую столицу было принято только после овладения Выборгом, обеспечившим безопасность города.
Рациональными соображениями царь руководствовался и при осуществлении административных реформ. В начальный период они, как известно, проводились стихийно, отвечали сиюминутным потребностям, учреждения создавались без соответствующей теоретической подготовки, без правового обоснования их необходимости и изучения опыта государственного строительства в странах Западной Европы. Реформы первого периода напоминали заплаты на износившемся кафтане. Но иных способов совершенствования правительственного механизма у царя не было, ибо главные его помыслы были прикованы к театру военных действий. Зато через два-три года после Полтавы царь проявил и присущую ему целеустремленность, и тщательность подготовительных мер к проведению административных преобразований.
Итак, учет реальных возможностей и наличных ресурсов пронизывает все преобразовательные начинания царя. Именно этими обстоятельствами был обеспечен успех. Быть может, исключением из правил следует признать Прутский поход. В нем обнаруживаются элементы авантюризма, конечно же, навеянные потрясающим успехом под Полтавой, вскружившим Петру голову. Уроки неудачи на Пруте Петр тоже усвоил твердо, и ничего его так не беспокоило в Каспийском походе, организованном 11 лет спустя, как опасность повторить промахи Прутской операции.
Третьим важнейшим критерием масштабности государственного деятеля и его организаторских талантов является умение подбирать себе сподвижников.
Государственный деятель нередко находился в плену страха перед сильной личностью сподвижника, его обаянием и умением обнаружить комплекс неполноценности у своего партнера, чтобы потом использовать этот комплекс в своих интересах. Не держи советников умнее себя – этим запретом, преподанным Грозному одним из политических деятелей его времени, руководствовался не только этот царь, но и его преемники.
ПОРТРЕТ АЛЕКСАНДРА ДАНИЛОВИЧА МЕНШИКОВА.
Неизв. художник, 1716–1720 гг.
ПОРТРЕТ ФЕЛЬДМАРШАЛА ГРАФА БОРИСА ПЕТРОВИЧА ШЕРЕМЕТЕВА.
Иван Аргунов, ок. 1750 г.
Страх пользоваться услугами советника умнее себя у Петра отсутствовал. Напротив, его поиски сподвижников были нацелены на обнаружение людей талантливых и столь же исполнительных, преданных преобразованиям и не жалеющих живота своего для внедрения новшеств в жизнь. Царю принадлежит крылатая фраза: «Славу королям создают их министры».
Еще задолго до того, как в 1722 году «Табель о рангах» провозгласила критерием годности к службе не происхождение, а деловые качества, Петр при подборе сподвижников смело пошел наперекор традициям и комплектовал свою «команду», привлекая в нее людей разной социальной и национальной принадлежности. В ее составе можно было обнаружить шотландца Патрика Гордона и голландца Андрея Виниуса, еврея Петра Шафирова и литовца Павла Ягужинского, аристократа Василия Долгорукого и бывшего пирожника Александра Меншикова, боярина Бориса Шереметева и его холопа Алексея Курбатова.
ПОРТРЕТ ПАВЛА ИВАНОВИЧА ЯГУЖИНСКОГО.
Александр Скино. Рисунок по мотивам живописного портрета работы неизв. мастера XVIII в., 1862 г.
ПОРТРЕТ ПЕТРА ПАВЛОВИЧА ШАФИРОВА.
Неизв. художник, нач. XVIII в.
Петр умел не только угадывать таланты, но и находил им применение в тех сферах деятельности, где они могли раскрыться с наибольшей полнотой и принести наибольшую пользу для дела. Когда решался вопрос, кому возглавить преследование разгромленных под Полтавой шведов, выбор пал на Меншикова прежде всего потому, что лучшего исполнителя плана пленения неприятеля невозможно было подыскать. Именно Александр Данилович обладал совокупностью качеств, способных обеспечить успех: напористостью, граничившей с нахальством, стремительностью, личной отвагой и решительностью.
ПОРТРЕТ ПРЕЗИДЕНТА КОММЕРЦ-КОЛЛЕГИИ ГРАФА ПЕТРА АНДРЕЕВИЧА ТОЛСТОГО.
Иоганн Готфрид Таннауэр, 1710-е гг.
Для переговоров с османами на берегу Прута Петр отправил к визирю не канцлера Гавриила Ивановича Головкина, находившегося в русском лагере, а его помощника – вице-канцлера Петра Павловича Шафирова. И здесь царь не ошибся: Шафиров обладал свойствами характера, оказавшимися крайне полезными при переговорах с представителем восточной империи: велеречивостью, умением резко переходить от вкрадчивого к повелительному тону, сочетать ласковое обращение с угрозами. Поручение царя вице-канцлер выполнил блестяще, заключив перемирие с минимальным для России уроном.
Знание сильных и слабых сторон, достоинств и недостатков своих соратников позволило Петру при отправке на поиски бежавшего сына Алексея остановить свой выбор на Петре Андреевиче Толстом. Именно Толстой, как никто другой, мог успешно справиться с поручением. И дело здесь не только в том, что Толстому доводилось бывать в Вене и в Италии и он достаточно хорошо владел итальянским языком, а в том, что это был человек, исповедовавший макиавеллизм, человек, для которого при выполнении деликатного поручения не существовало моральных преград. Эти свойства натуры вполне пригодились Толстому, и он доставил беглеца в Россию.
Мы бы, однако, утратили объективность, если бы ограничились положительными примерами умения царя выбирать себе соратников. Как и все смертные, он ошибался, причем иногда за его ошибки жертвы их расплачивались жизнью. Едва ли не самым выразительным примером ошибочных действий Петра является измена Мазепы и события, ей предшествующие. Ни у царя, ни у его сподвижников не хватило проницательности, чтобы разглядеть в льстивых улыбках Мазепы и его высокопарных заверениях в преданности коварного изменника, издавна вынашивающего предательский план переметнуться на сторону неприятеля в самый напряженный период испытаний для России.
Искра и Кочубей попытались раскрыть царю глаза и показать подлинное лицо Мазепы, но глаза Петра будто были закрыты пеленой; он не внял доносу и верил в безграничную преданность украинского гетмана до того часа, когда предатель оказался в шведском лагере. Если бы Петр прислушался к доносу Кочубея и Искры, то их поступок не обернулся бы трагедией для них, а предатель был бы обезврежен задолго до того, как он переправился через Десну, чтобы приветствовать Карла XII.
Таков был человек, с именем которого связана целая эпоха в истории нашей страны. Историк XIX столетия Михаил Петрович Погодин о значении Петра в преобразованиях первой четверти XVIII века писал так:
«Мы просыпаемся. Каков ныне день? 1 января 1841 года – Петр Великий велел считать годы от Рождения Христова, Петр Великий велел считать месяцы от Января.
Пора одеваться – наше платье сшито по фасону, данному Петром Первым, мундир по его форме. Сукно выткано на фабрике, которую завел он; шерсть настрижена с овец, которых развел он.
Попадается на глаза книга – Петр Великий ввел в употребление этот шрифт и сам вырезал буквы. Вы начнете читать ее – этот язык при Петре Первом сделался письменным, литературным, вытеснив прежний, церковный.
Приносят газеты – Петр Великий их начал.
Вам нужно искупить разные вещи – все они, от шелкового шейного платка до сапожной подошвы, будут напоминать вам о Петре Великом…
За обедом, от соленых сельдей и картофелю, который указал он сеять, до виноградного вина, им разведенного, все блюда будут говорить вам о Петре Великом.
После обеда вы едете в гости – это ассамблея Петра Великого. Встречаете там дам – допущенных до мужской компании по требованию Петра Великого»…[4]
ПЕТР I НА СМЕРТНОМ ЛОЖЕ.
Иван Никитин, 1725 г.
Все здесь правильно, за исключением того, что Погодин умолчал о негативных сторонах, связанных с правлением Петра: рекрутчине, подушной подати, взимании феодальных повинностей с государственных крестьян, создании бюрократии, заводской барщине и т. д. Продолжая традиции дворянской историографии, Погодин «забыл» упомянуть, что, кроме Петра, существовала Россия и ее талантливый и трудолюбивый народ. Это его усилиями было достигнуто величие России.
Н.И. Павленко,
доктор исторических наук