Заканчивался 1913 год, с экономическими показателями которого потомки российских обывателей будут сравнивать свои скромные экономические успехи в будущем. Последним значимым событием уходящего года было прибытие 31 декабря к дебаркадеру Варшавского вокзала в Петербурге поезда из Вержлобова (пограничной станции на рубеже Германии и России): на нем прибыл в столицу Российской империи «буревестник революции». Его радостно встретили несколько родственников и друзей, вместе с пролетарским писателем они отправились на Финляндский вокзал. Оттуда вся компания поехала в Финляндию на станцию Мустамяки (ныне – Горьковское), так как проживание в столице ему (угадайте имя) было запрещено за «шалости» во время первой русской революции.
Большинство горожан на это событие не обратило внимания. Мало ли кто приезжал в этот пятый в мире по численности (после Нью-Йорка, Лондона, Парижа и Берлина) город с населением в 2 073 800 человек. Площадь же самого крупного города Российской империи составляла к тому времени 31 682 га (для сравнения площадь Москвы составляла тогда 17 682 га, население – 1,8 млн человек).
Многие петербуржцы с оптимизмом смотрели в будущее. Россия находилась на экономическом подъеме. Русский золотой рубль на международном рынке валют по авторитету был вторым после английского фунта стерлингов.
За 46 копеек можно было купить немецкую марку, а за 1 рубль 94 копейки – доллар Северо-Американских Соединенных Штатов (САСШ). При годовом доходе в 700 рублей петербургская семья могла вполне прилично существовать. Если учесть, что учительница начальных классов получала тогда от 900 до 1240 рублей в год (а зависимости от стажа), а, например, врач-бактериолог городской водопроводной станции 2400 рублей, то прилично жить в столице могли многие, хотя и далеко не все. Средний годовой заработок рабочего в Петербурге составлял 440 рублей. Токари получали до 700, столяры до 600, а чернорабочие до 300 рублей в год. Последнюю категорию рабочих составляли преимущественно трудовые мигранты. Средняя продолжительность жизни петербургского рабочего составляла 44 года.
В Петербурге проживало значительное количество высокооплачиваемых служащих. Так, скажем, начальник Главного военно-технического управления военного министерства получал ежегодно около 9000 рублей, а его подчиненный, начальник отдела электротехнической части инженерного ведомства – около 4000. Звезды эстрады (дореволюционной «попсы») получали за выход по 200 рублей. А солистка императорского театра балерина Матильда Кшесинская за сольный концерт получала по 750 рублей.
Годовой доход депутата Государственной думы составлял 4200 рублей.
Цены были соответствующие. За 3 рубля можно было купить папаху из кенгуру, за 100 рублей – велосипед, за 4000 рублей – очень хороший автомобиль, а за 10 000 – приличный аэроплан. Цены на жилье и продукты в Петербурге были выше, чем в других российских городах и европейских столицах, да еще и росли. Соотношение цен было несколько непривычным для нашего современника. Например, ведро пива стоило 1 рубль 24 копейки, ведро кваса – 80 копеек, а ведро спирта крепостью 40 градусов – 96 копеек. Наиболее дорогим было жилье. Служащие предпочитали устраиваться на работу с казенным жильем. Квартиры сдавались на любой вкус и состояние. Летом, чтобы не платить, от квартиры отказывались и переезжали на дачу в пригород.
Несмотря на относительное экономическое благополучие, Россия занимала первое место в мире по сумме долгов иностранным государствам. Труд в ней был самым дешевым среди более или менее развитых государств. Подушный годовой доход здесь составлял всего 63 рубля, в то время как в балканских странах он составлял 101 рубль, в Италии – 104 рубля, в Австрии – 127 рублей. В Германии – 184 рубля, во Франции – 233 рубля, в Англии – 273 рубля, в САСШ – 346, а в Австралии аж 374 рубля.
Что же касается столицы Российской империи, то здесь существовало немало проблем. В Петербурге проживало значительное количество неквалифицированной рабочей силы, прибывшей сюда из деревни после начала проведения столыпинских реформ, когда там стал рушиться общинный уклад. Проживать в городе было небезопасно. В городе свирепствовали болезни. По словам архитектора Л. Шретера: «Наша столица всегда считалась рассадником всяких заразных болезней».
Одной из главных проблем города было отсутствие нормальной канализации. Кроме того, архитектором Л.Н. Бенуа предлагалось: «Наметить новые улицы, магистрали, уничтожить тупики, устроить набережные, места для выгрузок, привести в порядок безобразный Обводный канал, где тонут люди и даже лошади, устраивать у домов небольшие садики».
«Блистательный Санкт-Петербург», как окрестили этот город впоследствии ностальгирующие эмигранты, к 1914 году в плане представлял четыре зоны в форме неправильных окружностей. В первую зону входил центр с дворцами и домами зажиточных людей. Здесь с благоустройством было лучше, чем в других зонах. Во вторую зону входили доходные многоэтажки. Третью зону составляли рабочие окраины за городскими заставами. Здесь преобладала казарменно-барачная застройка, но было и много частных домиков. Четвертую зону занимали дачные пригороды, снабжавшие город молоком и овощами. Эта наиболее здоровая с точки зрения санитарии часть города была застроена дачами под наем.
По вертикали город также напоминал слоеный пирог. Вторые и третьи этажи занимали люди состоятельные, подвалы и мансарды – жители малообеспеченные. Все прочие занимали промежуточные этажи. Вообще параллельно существовало несколько «Петербургов». Были Петербург сановников, Петербург военных, Петербург чиновников и так далее и тому подобное. Где-то они пересекались, но каждый стремился к обособленности. Город жил напряженной трудовой жизнью, хотя и бездельников здесь всегда хватало.
А.А. Ахматова метко заметила, что XIX век закончился лишь в 1914 году, именно с началом Первой мировой войны.