Ра остался в живых, отца же поглотило море.
«Если хочешь спастись, то думай о победе», – повторял мальчик и боролся с бушующим морем. Удивительно, но именно море, такое неприветливое и холодное, уничтожило комок страха Ра. И мальчик, которому исполнилось всего семь лет и которому отец в день его рождения преподнес в подарок это море, торжествовал над разбушевавшейся стихией и над собой. Ра победил страх! И потому гул моря и грохот волн-гор даже стали забавлять его.
Что оттого, что он был еще маленьким? И что значит «маленький»? Разве можно назвать взрослым пятидесятилетнего человека, у которого волосы встают дыбом от малейшего шороха? Мал тот, кого побеждает страх, кто боится всех и всего вокруг. Большим же следует считать того, кто справился со своим страхом, с собой, и пусть ему всего пять, шесть или семь лет.
Кто победит: семилетний мальчик или разбушевавшееся море? «Море, конечно», – скажут опытные люди и будут вполне правы. Но Ра в этой борьбе оказался сильней, потому что в нем ожила великая Мудрость!
Может ли разбушевавшееся море потопить и поглотить щепку? Ведь оно, когда волны бушуют и ревут, в состоянии потопить корабли, свалить горы, смыть города, но потопить щепку оно не в состоянии. Море ничего с ней не может сделать, потому что щепка не боится его. Причем не только не боится, а ей даже нравится эта игра с морем. Море бросает щепку на берег, но она возвращается к нему; забрасывает высоко в небо, а она опускается на волны; топит в глубине своих вод, а она всплывает на поверхность. Щепка смеется, радуется, ведь всё это для нее игра и забава, а море возмущается и бушует.
Ра пережил рождение в себе мудрости щепки и победил.
Постепенно море утихло, улеглось. Вокруг, насколько хватало глаз, была одна вода, берега нигде не было. Совсем измотанный Ра лежал на спине и отдыхал. Сколько его носило и бросало море, он не знал. Помнил только, что разбушевавшиеся волны, как щепку, бросали его то вверх, то вниз. Заброшенный вверх Ра летел и опускался на гребень волны, как чайка, а поглощенный волной он превращался в рыбу и устремлялся к поверхности моря. Так продвигался он к победе – целеустремленно и упорно.
Он лежал на спине, покачиваемый утихшими волнами, и смотрел на небо. Было раннее утро. На очистившемся небе слабо мерцали уже гаснувшие звезды. Среди них Ра искал звезду отца. На какой из них сейчас душа Амона? А может быть, она еще здесь, не спешит улететь, пока сын не будет спасен?
Мальчик был погружен в эти мысли, когда подплыли дельфины. Ра не испугался дельфинов, он и не знал, что они – дельфины. Даже если бы это были хищные акулы, Ра все равно не испугался бы, так как комок его страха был уже разорван на кусочки и разбросан волнами по всему морю. Дельфины сначала с интересом разглядывали Ра издалека, потом приблизились, несколько раз перепрыгнули через него и, как будто узнав в нем старого друга, улыбнулись и запищали, что-то говоря ему, а затем стали тереться носами и плавниками, как бы успокаивая и лаская мальчика. Их было четверо, и действовали они слаженно, как один. Двое из них аккуратно подхватили маленькое тельце Ра снизу, а двое поплыли впереди, словно показывая дорогу. Так они мчались в течение дня, пока не достигли берега. Уставший, измученный Ра заснул на спинах дельфинов, и они, словно поняв это, с такой осторожностью несли его к берегу, что мальчик ничего не чувствовал. Дельфины сделали прощальный круг недалеко от того места, где лежал спасенный ими человек, и уплыли, а Ра продолжал спать глубоким сном.
Мальчика, выброшенного на берег, нашли только три дня спустя, далеко от Города, и бережно понесли домой. Все удивлялись, в какую даль занесло его море. Ра помнил всё: и прощальную улыбку отца, и его последние наставления, и волну, которая унесла Амона, и волну, которой он улыбнулся.
Мара уже ни на что не надеялась и уже не плакала, только в ее распухших и красных глазах можно было увидеть всё то, что она пережила за эти дни. И когда люди принесли Ра в дом, она подняла засветившееся от счастья лицо к небу, опустилась на колени, в молитве протянула чуть вздрагивающие руки к небу, а потом прижалась к земле так, словно хотела обхватить всю планету своим сердцем. Она беззвучно плакала, лаская сына, целовала и благодарила землю, славила море, отнявшее мужа, но пощадившее ее мальчика. Потом, обессилевшая от радости, Мара прижала к своей груди чудом уцелевшего сына и затихла.
Ра не проронил и слезинки с тех пор, когда волна поглотила отца. Он чувствовал и верил в то, что отец не умер, что они расстались не навсегда. Еще там, в море, покачиваясь на волне, Ра несколько раз закрывал глаза и погружался во тьму. И тогда оттуда выплывало золотистое светящееся облако, а из него появлялось улыбающееся лицо Амона… «Он там, где ему надлежит быть, но я также знаю, что отец сейчас рядом со мной и мамой, он здесь», – думал Ра, прижимаясь к матери.
И вдруг сами собой хлынули из его глаз горючие слезы. Он зарыдал, уткнувшись в грудь Мары, и платье ее быстро намокло от этих обильных слез.
Мальчик плакал не из-за гибели отца, так рано покинувшего этот мир; не затем, чтобы показать другим свое несчастье и этим вызвать жалость к себе – сироте; и не потому, что молодая и красивая мама так рано стала вдовой. Ра твердо знал: случилось то, что должно было случиться, и уже ничего нельзя изменить. Этой мудрости маленького мальчика научил друг и учитель – Андрей. Плакал Ра горькими слезами только по той причине, что очень любил отца и маму, и слезы его были слезами сострадания к ним, таким родным, вынесшим тяжелые и жестокие испытания и заплатившим за них такую высокую цену…
Часто бывает, что люди плачут и горюют из-за утраченного, потерянного для них предмета, который очень хочется вернуть обратно. Кто-то плачет потому, что потерял близкого человека и жалеет его, а может быть, жалеет самого себя: «Как же мне без тебя жить и что делать дальше?» Иной плачет от обиды, унижений и оскорблений: «Почему вам не жалко меня? Как вам не стыдно?» А кто-то проливает слёзы от боли и физических страданий, от жалости к самому себе и поэтому упрекает Бога: «В чем я провинился, в чем виноват, что Ты не жалеешь меня?»
В общем, чаще всего люди плачут из жалости к себе. Они рыдают и этим успокаивают душу. Они оплакивают самих себя, цепляются за уже ушедшее прошлое, пытаясь его вернуть. И слёзы эти есть слёзы прошлого. Если попробовать их на вкус, то обнаружится, что они не только соленые, но еще и терпко-горькие.
Но люди умеют плакать и по-другому. Они плачут так, когда неожиданно и круто меняют свой жизненный путь. В это время слёзы похожи на поток бушующей реки после грозы, и поток этот разрушает, смывает и перекрывает все пути, ведущие назад, в прошлое. И благо тому человеку, который хоть однажды плакал такими слезами, ибо он раз и навсегда оставил прошлое по ту сторону, а теперь начинается совсем другая, новая и интересная жизнь. Назад возврата нет, и дороги туда закрыты.
Например, упал человек, сломал ногу, и слёзы боли полились из глаз. Но человек этот не возмущается, не винит в произошедшем кого-то другого, а принимает всё, как есть, делает выводы и ищет свои ошибки, чтобы в следующий раз их больше не повторять. Или потерял он какой-то предмет, любимую вещь и, конечно, жалеет, переживает, но не убивается, а думает: «Значит, настало время, когда он мне больше не нужен, а нужен другому».
Еще пример: ушел из жизни близкий человек, может быть, отец или муж, как это случилось с Ра и Марой, или кто-то другой, такой родной и любимый. И тогда люди плачут, но не для того, чтобы их пожалели и посочувствовали им, а потому, что они вспоминают добром тех, кто покинул этот мир, и из этих светлых слёз создают памятник Любви.
Но такими слезами плачут немногие, ведь это слёзы самопожертвования, и они переносят людей в будущее. Конечно, от них краснеют и припухают глаза так же, как и от обычных слёз, но они же дарят душе свет и очищение.
Из глаз Ра текли потоки горячих слёз, несущих с собой надежду, сострадание и любовь. Он не оплакивал отца и не жалел себя. Он не притягивал прошлое. Если бы он был чайкой, парящей над разбушевавшимися волнами, или рыбой, ныряющей в самое сердце озлобленного моря, ему не нужно было возвращаться в прошлое. Зачем же оплакивать отца, умершего смертью храбрых? Это отец, погибнув бесстрашно, победил смерть, а не она его! Сейчас душа Амона провозглашает победу и стремительно летит к своей звезде! И любые слёзы горя, траура, отчаянья и сожаленья могут отяжелить ей крылья, осложнить путь. Все это знал и понимал Ра. И он плакал слезами чистой любви, помогая душе Амона преодолевать сложный путь. А Мара ласкала, целовала сына, и в душе ее теплился луч надежды.
Может быть, Ра еще долго рыдал бы так, уткнувшись в грудь матери, но нежное прикосновение чьей-то руки заставило его обернуться.
– Хватит плакать. Пошли со мною, пора приступать к делу! – ласково произнес подошедший Андрей.
И Ра сразу успокоился, а мама нежно улыбнулась ему и ладонями вытерла слёзы.
– Следуй за ним! – сказала она спокойно, и в голосе ее были слышны доброта и надежда.
Ра поцеловал маму, повернулся и побежал за Андреем.