Графиня… эээ… Княгиня… О, пардон!
Вы так прекрасны, целостны и зримы!
В меня попал стрелою купидон…
Три тысячи чертей! Не вспомню имя.
Три тысячи чертей! Как мог забыть?
Не из-за Вас ли дрался на дуэли?
И Вас, наверно, обещал любить…
А может Вы любить меня хотели?
Поручик! Ты пустая голова!
Кляну себя: шампанское… актрисы…
А Вас увидя – вновь сошёл с ума!
И рыжие усы мои обвисли.
Скребёт по ребрам сердце… Боже мой!
Как ногтем по стеклу. Или по жести.
Навеки с Вами! Вновь навеки – твой!
Три тысячи чертей!
О, баронесса! Как прекрасен лик
Изображённый кем-то на портрете!
И если бы ни глаз сиянье этих,
То как бы сер наш мир был и безлик!
О, как бы низко плыли облака
За шпили задевая старых замков!
И выворачивая душу наизнанку
Осознавать, как всё же далека
Мечта на холст написанная кем-то…
Любой бы не сбавляя скачки темпа
Верхом в метель, грозу, туман и зной,
Скакал бы к Вам – мечте своей шальной!
Была б ему погода – вне закона…
Я не могу! Мне гнать Наполеона.
Увы!
Корнет! Я умоляю Вас! О чём?
Ки-Ки… Кафешантанная певица?
Пардон! Мне легче будет застрелиться.
Иль в омут. Да на шее с кирпичом.
А между тем маркиза де Жоффре
Прислала мне вчера для Вас записку.
Желает с Вами быть знакомой близко.
Она ещё в прекраснейшей поре!
А что за тридцать – право не беда!
Свой замок, и бильярд, и погреб винный…
А в нём вино – в России нет старинней!
Вот это партия скажу Вам! Да!
А Вы – Ки-Ки… Ах, бросьте, князь-корнет!
Вас засмеют в России и в Париже.
Гусар гусару – друг и брат. И ближе,
Поверьте мне и не было, и нет!
А то, что близок с нею – в свете врут!
Она по утру
– Деньги?
Мне? Зараза!
Тотчас девиз ей наш напомнил сразу:
«Гусары с дамов денег не берут!»
Пардон, мадам! Я право растерялся…
Простите невнимательность мою.
Я поначалу думал – обознался.
Да нет, она! Я крест на том даю!
Простите Вы гусара ради Бога!
Не диво! Вас не видел целый год.
Да что Вы… Жизнь гусарская убога!
Всё то же дни и ночи напролёт.
А Вам-то как, пардон мадам, живётся?
Семья, заботы, нелюбимый муж?
Он всё в разъездах? Право, обойдётся!
Да Вы давно привыкшие к тому ж.
Пардон, мадам! Обиделись? Простите!
Всё, всё не так! И правда не видна.
Вы у камина грустная сидите
И ждёте мужа глядя из окна.
Конечно врут! Мы близко не знакомы.
Куда молву людскую занесло!
Пардон, мадам! Простите за нескромность.
Трубач – «К походу!» Эскадрон! В седло!
Князь! На манёврах мы. А вы – увы!
На гауптвахте за Ки-Ки… Забавно!
Плевать на дам из света стали Вы?
Вам что попроще? А зачем недавно
Вы бросили художницу Жу-Жу?
Вы хлеще ловелас, как погляжу.
На Вас в полку все ставки были в марте,
Когда Вы пропадали на Монмартре.
И вот – Ки-Ки… Нет, Вас я не сужу.
Корнет! Хочу я слух ублажить Ваш.
Со мной произошёл другой пассаж!
Вы помните, как мы вошли в Париж?
Дождь целый день лупил по скатам крыш.
В казарму заскочил переодеться,
А там такое… Никуда не деться.
– Три тысячи чертей! Ты где, денщик?
Не сёдлан запасной… И кивер грязный…
На гауптвахту хочешь? В сей же миг
Отправлю! Что, не веришь? А напрасно!
Нет! Он, каналья дрыхнет! Между тем
Сегодня к нам сама Ми-Ми Бризар
Имеет быть. Мечта шальных гусар!
Они теряют голову совсем при ней…
Да ладно, есть чем встретить
Актрису…
Ты, каналья, мне ответишь
Коль грязным я предстану перед ней.
Тащи сюда шампанское. Скорей!
Что из того, что были мы в бою?
Ты приведи в порядок эту форму.
Иначе на воротах тебя вздёрну!
И не спасти головушку твою!
Успел… Почистил… Вот на штоф пятак!
И больше не шути со мною так!
О, господи! Не так устроен мир,
Когда денщик – каналья и жуир!
Но, князь, он всё же парень редкий.
Как говорят, я с ним пойду в разведку.
(Он у молочницы гостил вчера.
И на постой припёрся в пять утра)
А Вам, корнет, ещё сидеть прилично?
Скорей назад! Мы встретим Вас отлично.
И рандевуха будет не по-женски,
Три тысячи чертей!
Увы мне, князь! И я хочу домой.
А может к чёрту всё? Подать в отставку?
Враг побеждён. Его побиты ставки.
Так что тут ошиваться, боже мой?
Исполнили мы долг свой до конца,
Разбив Наполеона-наглеца.
Домой хочу, признаюсь Вам по чести.
(А ныне сенокос у нас в поместье)
Я даже в Петербург не появлюсь.
Страшнее, чем Парижа я боюсь.
Опять парады, конная муштра…
Навоевались, князь! Домой пора.
Среди моих дворовых есть одна…
Вот то была б красавица жена!
Папа её любить не разрешал.
А я бы с ней хоть к чёрту убежал!
Условностей у нас не перечесть.
Как совместить любовь, дворянску честь,
И мненье света? Оболенский, брат!
Да я б сегодня ускакал в обрат
Подав в отставку… Только Вас дождусь!
Мечтаю, как домой к себе примчусь
С желанным гостем. Вами, брат мой князь!
И, чёрт возьми, я познакомлю вас.
Кротка, мила… а как толста коса!
И цвета василькового глаза…
Я б хоть сей миг на ней женился, брат!
Но мне Папа опять не разрешат.
Он ищет мне жену среди дворянок.
А я среди парижских куртизанок
Искал и не нашёл, – ну ё моё! —
Хоть слабое подобие её.
А эти все Ки-Ки, Ми-Ми, Жу-Жу
Не стоят гауптвахты, доложу!
Корнет! Коль согласитесь Вы со мной —
Тогда, дружок, в отставку! И домой!!!
Оторвать бы этому пианисту пальцы!
Я-то думал, что это играет наш.
А диктор сказал он – американец.
Но как играет, чёрт! Ума не дашь!
А что, у нас своих пианистов нету?
Он же играет Чайковского… Первый концерт…
И прилетел, гад, с другого конца света.
Больше того – ему оплатили билет!
Ван Клиберном кличут его, кажется.
Но мы пролетарии тёртые! Не сдуешь с горшка!
На фиг, Хрущёв, ты придумал «оттепель»?
Зря ты, генсек, это сделал. Знаю наверняка.
Конкурс Чайковского…
Да ещё и международный…
Надо ж выдумать! Своим бы платили, как надо.
А ты из Америки пригласил урода.
И всё ему: деньги, почёт и награды.
Гражданскую кончили… Отечественную – тоже…
Остановили мировой катаклизм!
Так что ж мы? Сами так играть не сможем?
Нет, братцы! Так не построишь коммунизм!
И осознанье этого болью бьёт по затылку!
За державу до слёз и соплей обидно вдвойне!
Эх, пойду в магазин… Возьму бутылку…
И к Ваське! Он на гармошке сыграет мне.
Я блужу как зверь в лесу.
Вряд ли ноги унесу.
Где мне верную тропу отыскать?
Там, вдали, горят огни…
Для меня ль горят они?
Кто подскажет чьи они? Как узнать?
Может это, как всегда,
С неба сверзилась звезда?
И запуталась в замёрзших кустах?
Я ж иду на этот свет.
Может мой он… Может нет…
Кто, простите, мне подскажет ответ?
А продрогшие снега
Мнёт упрямая нога.
Жизнь одна. И разве не дорога?
Появитесь кто-нибудь!
Подскажите верный путь.
Вправо? Влево? Прямо? Где повернуть?
Не судите! Я и сам
Слабо верю чудесам.
То Гринёва Емельян нашёл в снегах.
А головушку мою
Кто же выведет к жилью?
Снег пудами на моих на ногах…
Только вот одна беда —
Я по жизни никогда
По проторенной дороге не шёл.
Королям был кум и сват.
И министрам друг и брат.
Или… как там по пословицам ещё?
Где горит моё окно?
Я ищу его давно.
Только здесь как в чёрно-белом кино:
Видно «кинщик» пьян опять!
И окно не отыскать…
Угораздило ж в степу блуд поймать!
Эй, рулевой! Держи два румба к норду!
Экватор не для нас. Здесь слишком жарко.
Уж лучше ветер северным аккордом!
Широты эти покидать не жалко.
Эй, боцман! Закрепи-ка в клюзах якорь!
А то ведь потеряем ненароком.
Пусть на борту нас мало, кот наплакал,
Но в порт родной вернёмся раньше срока.
Нам нечего терять у папуасов.
Там от жары кипела кровь по венам.
Лишь только б ветер появился сразу
Мы прокричим «адью!» аборигенам!
На север! Наши женщины прекрасны
Своей спокойной северной красою.
Жалеешь, юнга, что уйдём? Напрасно!
Ведь там за этой шторма полосою
Брунгильды белокурые заждались!
И грог в портовых кабаках остынет.
Но мы всегда обратно возвращались.
Да будет так! И присно, и отныне!
Эй! Все к бортам! Тащите крючья абордажные!
Он близко, галеон! Ещё немного…
Пускай его команда в двадцать раз отважнее
Мы тоже не подарок, слава богу!
Огонь силён? Плевать! И мы не девочки!
У боцмана смотри какая харя!
Глаза от рома – тоненькие щелочки.
Да он один такое им заварит…
Нам не впервой, удачи джентльмены!
Ещё минута и начнутся «танцы»…
Нет! Он не доползёт до Картахены!
Ну, что? Вы все готовы, оборванцы?
Борта трещат… И началась потеха!
Вперёд, ребята! Жалость вне закона!
Я вам клянусь, что в случае успеха —
Всё вам! Всё! До последнего дублона!
Рубите мачты! Галеон не нужен!
Пусть он потом подохнет на волне.
Вперёд, бродяги, кто с удачей дружен!
А леди в белом – стоп! – оставьте мне.
Её давно ищу по океану!
Всё в трюмах ваше! Я сказал – закон!
Шелка и бархат, деньги… Без обмана!
А мне – её! Ну, и на ром дублон!
Как старой-старой папуаски груди
Висят на реях наши паруса.
По всем приметам ветра вновь не будет.
Ну хоть бы облачко на небесах!
Как раскалились доски нашей палубы!
Хоть поливай её, не поливай…
Ну, где ты, Посейдон? Проснуться надо бы!
И острова красивы, но не рай,
А пекло.
Чтобы Гидра нас сожрала!
И ананас уже не лезет в пасть…
Неделю штиль. Такого не бывало!
И ром до капли выпит. Вот напасть!
Хоть облачка бы на небе заплатку!
Дней семь назад был ветер, но утих.
Обрыдли папуаски и мулатки!
И глазом я не поведу на них.
Эй, капитан! Не отпускай на берег!
Ни ночью не пускай, ни по утру.
О, господи! Как все осточертело!
Уж лучше я на палубе помру!
Где ветер, чёрт возьми? Поднять бы якорь!
Пусть шторм… пусть смерч… пусть даже ураган…
А вечер снова штиль бросает на кон…
Найди хоть кружку рома, капитан!
И молвил король
– Возвестите! Турнир!
Сегодня не бьёмся тупыми мечами.
А кто будет ранен, хоть я не вампир,
Но встретиться им, всё одно, с палачами!
Снимайте доспехи! Бросайте щиты!
Ристалище кровью живою окрасим.
Давно я лелеял об этом мечты!
Устроим мужской и кровавейший праздник.
– Ну что Вы, король? – королева в ответ. —
По рыцарским правилам он вне закона!
Мы с недругом бились почти что пять лет.
А рыцарь – опора нашего трона!
– Не женщине мне указы давать! —
Насупил король свои грозные брови. —
Ну, что из того, что пришлось воевать?
Пусть мир завоёван, но хочется крови!
– Позвольте, король! Но у многих семья!
Всё это жестоко! И думаю с болью —
Увольте от этой забавы меня.
Я всех их люблю материнской любовью!
Король! Вы храбрейший из них! Я должна…
– Оставьте, мадам, пререкания Ваши!
Скорей, виночерпий, налей мне вина!
И за победителей! Полную чашу!
Турнир состоится! И знать ты должна
Он будет таким, что его не забудешь!
И тихо вздохнув королева-жена
Спросила
– А сам-то участвовать будешь?
Не казните за правду! Прошу. Очень.
Нелегко признаваться в грехах.
Тут в окошко ломится осень.
Она и в паспорте. И в стихах.
Кто другой – давно бы повесился. Честно!
Я же бьюсь как боксёр, до крови!
Похвалы ваши слышать лестно.
Но не мне они, а любови.
Той любви, какую вам надо.
Потому, что на этой Земле
Вы живёте. И вы – рядом.
Лист багровый приклеился на стекле…
По утрам свежо и прохладно…
Осень-сваха зовёт зиму…
А уж если казнить меня надо —
Казните тогда! За что? Пойму.
Наливай «хрущёвский» до краёв!
Замахну его, не поперхнусь.
Где ж оно, спокойствие моё?
Подскажи! Найду! Хоть вывернусь!
Неужели я такой чудак,
Что не вижу солнца в день-деньской?
Так откройте веки мне тогда
Словно Вию в сказке гоголевской!
Сколько можно эти жилы рвать?
Больше половины измочалены.
Что же дальше, что ещё мне ждать?
Бьюсь башкой о стену я отчаянно.
Водка? Не спасенье! Проходил.
И урок запомнил навсегда.
Да! Не пил. Компаний не водил.
Только это тоже ерунда!
Потихоньку ухожу с ума…
Где же он, спасательный мой круг!
Мама! Встань! Роди обратно, ма!
Может я счастливей стану вдруг?
Только это тоже не с руки!
Выиграю бой! Как? Надо взвесить…
И сжимаю жёстко кулаки:
Рефери ещё не крикнул «десять!»
И какого чёрта я в чулане
Прятал свои крылья?
Мне теперь приходится, болвану,
Пыль из них вытряхивать обильную.
А ведь думал – отлетался, баста!
И уже не пригодятся думал.
И такую сотворил напраслину!
Ох, дурак! Такое сделать сдуру!
Вытряхнул, примерил, помахал…
Вроде жмут слегка…
Всё же я немного полетал.
В полуметре от земли пока.
А ведь держат, чёрт меня возьми!
Устают чуть-чуть, совсем немного…
Ладно, не украдены людьми!
И на том спасибо, слава Богу.
На ладони крыши я стою
Город озирая с высоты…
Не летал бы, правду говорю,
Если бы не появилась ты!
Стар, как мамонт. Но опять, дурак,
Я взлечу! Осталось с крыши шаг!
Лоб окрестил, хоть в церковь не хожу.
Гитару в руки, рюкзачок за плечи,
Захлопнул дверь, ушёл куда гляжу.
И крыть моим домашним стало нечем.
Жилплощадь? Гаражи? Оставил я!
Бог вам судья! А я судить не буду.
И где-то на дорогах бытия
Наверно ваши имена забуду.
А сорок лет как будто и не жил,
Как будто ни со мной кино снималось,
Я на порог спокойно положил.
И всё другое… То, что там осталось…
Устал от лицемерия и лжи!
От бешеной погони за вещизмом…
Что? Я не прав? Ну, знаешь, не скажи!
Я кое в чём уверен в этой жизни!
Уверен, что в миру и без друзей
И шагу не ступил бы, ради Бога!
И в мир, как на арену в Колизее
Я гладиатором шагнул с порога.
Уверен – всё моё ко мне придёт.
Не возжигайте поминанья свечи!
Давно перекрестился. И вперёд!
Гитару в руки… Рюкзачок за плечи…
Отрубите мне голову на гильотине!
Расстреляйте над старым, забытым оврагом!
Это будет лучшим подарком мне, скотине.
Милосердием вашим. И моим благом.
Вот тогда наконец я успокоюсь.
И уже никогда, никому не буду мешать.
Что ж меня, дурака, то тянет на поезд,
Самолёт иль корабль? Или просто бежать?
А куда? И зачем? Если б знал, ответил
Почему по свету меня мотает.
Сахалин, Москва, Оренбург, Имеретия,
Пермь, Приморье… да кто меня, чёрта, знает!
Впрочем, знаете, не казните! Не надо!
Одного желать никогда не устану:
Остановишь меня, хотя бы взглядом,
Я и сам на якорь, на мёртвый стану.
А не сможешь – казните на гильотине!
Расстреляйте над старым, забытым оврагом…
Это будет мне лучшим подарком, скотине!
А для вас – милосердием. А может благом.
Я спасибо судьбе говорю
Лишь зато, что на свете живу.
И на мир открыто смотрю
Продолжая писать главу
Жизни той, что дарована мне.
Не скулю. И не плачусь я.
Поносила меня по стране
Головёнка шальная моя!
Я не ангел! Моих грехов
Три вагона набрать запросто!
И гораздо меньше стихов…
И завидую белой завистью
Тем, кто правильней, лучше жил.
Не носился по белу свету.
Я бы оду о них сложил.
Только правильно будет это?
Я не бог! И судить не могу,
Что там правильней, а что нет.
Сам себе в неоплатном долгу.
Рассчитаться? Увы, нет!
Так и копится этот долг
Из надежд и несбывшихся грёз…
Как мне правильней жить? Я бы смог.
Подскажите! Прошу всерьёз.
Не стойте у просёлочной дороги,
Которая вела когда-то в рай!
Штыками в рай не гонят видят боги.
Свою, свою дорогу выбирай!
Пускай она ухабиста и в ямах,
Пусть далеко уводит от жилья,
Но над тобой ничьё не реет знамя.
Она – твоя дорога, лишь твоя!
На ней себя накажешь за ошибки.
На ней своим успехам будешь рад.
Пусть иногда идёшь по мари зыбкой,
Но знаешь – больше нет пути назад!
Когда нас гнали общею дорогой,
Нам говорили
– Близко коммунизм!
И убеждали потерпеть немного.
В итоге получилось о… зм!
А здесь идёшь – и сам себе хозяин!
И ничего не застит горизонт.
И над тобой ничьё не реет знамя,
И на капризы неба – только зонт.
Я совсем не ловелас! (Это раз!)
Я могу слагать слова. (Это два!)
А ещё люблю гитару.
И проверенных друзей.
Я б их всех подряд поставил
У мадам Тюссо в музей!
Чтобы все, кто здесь бывает,
Знали, видя их в лицо —
Подлецов здесь не бывает!
Нет их здесь в конце концов!
От Ивана и до Васьки,
И до Славки – чёрт возьми! —
В джинсы их одень иль в плавки,
Все останутся людьми!
Их хоть в воду опусти,
Хоть снегами замести,
Отогреются и сразу
Станут пить!
Сильны, заразы!
Так что бардовский народ не урод!
А как раз наоборот! Вот!
И это ж надо – к старости влюбиться!
И бес в ребро! Седины на виски…
И голова как пьяная кружится!
И впору удавиться от тоски…
Порой такое снится мне ночами,
Что на луну голодным волком вою!
А ты тихонько поведёшь плечами —
Дворнягой побегу вслед за тобою!
Мой друг Харламов, в женщинах прожжённый,
Писал в стихах познав судьбы изгибы:
«Я вас любил, мои чужие жёны!
Да скажут ли друзья за то спасибо!»
Вот что мне делать? Я и сам не знаю…
Но свято верю лишь в одно! И твёрдо!
Люблю тебя, моя жена чужая!
И пусть за это мне расквасят морду!
Этот город не мой! Он мне больше не нужен.
Не нужна эта грязь захламлённых дворов,
Где стоят на асфальте вонючие лужи,
Где шприцы наркоманов в подъездах домов.
Где из труб продырявленных бьют родниками
Мутной жижей потоки клозетной воды.
Битых окон осколки хрустят под ногами,
Как предтеча грядущей и чёрной беды.
И скелет умеревшего детского дома
Смотрит в душу глазницами окон пустых…
Где недавно ещё зеленели газоны —
Появился заваленный хламом пустырь.
Как проснувшийся после глухого похмелья
Вдруг увидел, что видеть глаза не должны…
А недавно ещё, в прошлогоднем апреле,
Так прекрасен был город от яркой весны!
Не бомбёжкою был этот город разрушен.
Хан ордынский его не покорял!
Здесь однажды мне ласково плюнули в душу…
Этот город не мой. Он мне больше не нужен.
Здесь однажды я просто тебя потерял.
Подари, господь, хотя б один день
Без проблем! Хотя б один из трёхста.
Пропади моя беда – злая тень!
Провались, да чтоб потом не достать!
Чтобы утренний был тёплым туман,
Чтоб всегда была хмельною роса,
Чтобы умерли и ложь и обман,
Чтоб не прятать от стыда мне глаза!
Чтобы после не была ночь без сна,
Чтобы струны мне не врали звеня.
Чтоб когда-нибудь моя же жена
Человеком посчитала меня!
Чтобы нож не сунул друг втихаря,
Чтобы честными остались враги…
Дай прожить мне этот день не зазря!
Помоги, господь! Прошу, помоги.
Чтоб запретная любовь не ушла
Камнем в воду – лишь круги по воде…
Я ж не ангел! Но верни два крыла,
Что она мне попыталась надеть.
Я, конечно, с ними взмыть не смогу.
Но дай почувствовать их тяжесть опять!
Даже если и на взлёт разбегусь,
То не вспомню как умел я летать!
Ты мне этот день, прошу, подари!
Да не в городе. А где-нибудь там,
Где от утренней хмелеют зари.
Там, где кривда не идёт по пятам!
И пускай мне не дожить до него,
Пусть никто в него не верит совсем,
Ничего! Я подожду. Ничего!
Подари, господь, мне день без проблем!
В далёкой-далёкой ирландской земле,
Где волны холодного моря,
Жил нищий рыбак по прозванию Оле.
От бедности пьянствовал с горя.
Был молод, красив и отважен рыбак.
Да только одно было видно —
Удача к нему не приходит никак!
До чёртиков просто обидно!
То рыба уходит, то сети порвёт,
То лодку шарахнет о камни…
Нет, были уловы. Да мало. Не в счёт.
Да разве улов это? Капли!
Вдруг в сети однажды ему занесло, —