Довольная собой и ободренная хорошим настроением Вэнса, Шейн все-таки решила показать ему второй этаж. Она взяла его за руку и повела по крутой лестнице наверх. Пусть она понятия не имела, чем была вызвана эта внезапно блеснувшая на его лице улыбка, но ей не хотелось его отпускать, пока он был в таком добром расположении духа.
Рука Шейн была мягкая, как у младенца, и Вэнсу ужасно захотелось узнать, какова она вся на ощупь – ее плечи, бедра, грудь. Но он напомнил себе, что она женщина не его типа, и уставился на трещину толщиной в волос, протянувшуюся на стене слева.
– Тут у меня три спальни, – сказала Шейн, когда они добрались до верхней площадки. – Я хочу оставить себе одну, среднюю превратить в гостиную, а третью – в кухню. Наклеить обои и покрасить я могу и сама после того, как основная работа будет закончена. А вы не разбираетесь в гипсокартоне?
– Немного. – Вэнс машинально поднял руку и провел пальцем по ее носу. Их равно удивленные взгляды встретились. – А у вас пыль на лице, – пробормотал он.
– Ах! – Шейн со смехом стала оттирать лицо.
– Вот здесь.
Мозолистая подушечка большого пальца заскользила по ее скуле. Кожа на ощупь была такая же, как и на вид: кремовая, мягкая. Интересно, какая она на вкус, думал Вэнс, не торопясь убирать палец.
– И здесь, – сказал он, поддавшись своему воображению. Он очертил кончиком пальца подбородок Шейн. Когда взгляд упал на ее губы, по его телу пробежала легкая дрожь.
Глаза Шейн были широко открыты. Вэнс резко опустил руку. Настроение его изменилось. Шейн, кашлянув, распахнула дверь в среднюю спальню.
– А это… м-м-м… – Она отчаянно пыталась собраться с мыслями. – Это самая большая спальня. – Пальцы нервно теребили волосы. – Я понимаю, что пол тут совсем плох. Шкуру бы содрать с того, кто покрасил эти дубовые плинтусы. – Она резко выдохнула, и ее пульс начал понемногу успокаиваться. – Не знаю, можно ли их теперь отчистить. – Она небрежно коснулась отходящих от стен обоев. – Моя бабушка не любила перемен. В этой комнате тридцать лет не было ремонта, со смерти ее мужа. Окна заклинило, крыша протекает, камин дымит. На самом деле весь дом, за исключением столовой, совершенно запущен. У нее никогда не было желания им заниматься.
– А когда она умерла?
– Три месяца назад. – Шейн приподняла угол лоскутного покрывала на кровати. – Однажды утром она не проснулась. Меня назначили преподавать на летних курсах в школе, и я не могла вернуться сюда насовсем до прошлой недели.
Ее слова были пропитаны горечью вины.
– А если бы вы были здесь, что изменилось бы?
– Ничего. – Шейн подошла к окну. – Но старушка не умерла бы в одиночестве.
Вэнс промолчал. Не стоит давать советы личного характера незнакомым людям. На фоне окна маленькая фигурка выглядела совсем беззащитной.
– Какие тут стены? – спросил он.
– Что? – Мыслями Шейн находилась за много миль и лет от него.
– Стены. Вы хотите убрать какие-нибудь стены?
Она минуту не отрывала взгляда от выцветших роз на обоях.
– Нет… нет. Только снять дверь и расширить проем.
Вэнс кивнул, отметив про себя, что она, похоже, наконец, овладела собственными эмоциями.
– Если удастся отшлифовать плинтусы, то арку тоже можно будет отделать дубом в тон.
Вэнс подошел, чтобы взглянуть поближе.
– Это несущая стена?
Шейн скривила рот.
– Понятия не имею. Откуда мне… – Она не договорила, потому что во входную дверь внизу постучали. – Черт. Слушайте, посмотрите тут все сами. Вы и без меня отлично разберетесь. Я скоро вернусь. – С этими словами Шейн побежала вниз по лестнице.
Пожав плечами, Вэнс вынул из заднего кармана рулетку и стал делать измерения.
Когда Шейн открыла дверь, ее дружелюбная улыбка вмиг испарилась.
– Сай?
На лице молодого человека появилось укоризненное выражение.
– Ты не пригласишь меня войти?
– Входи. – Шейн посторонилась и аккуратно закрыла за гостем дверь, но пройти в дом не пригласила. – Как поживаешь?
– Все в порядке.
Ну еще бы, с досадой подумала Шейн. Сай Трейнер-младший всегда был в полном порядке – наглаженный и холеный. И преуспевающий, прибавила она про себя, глядя на его дорогой неброский, но стильный костюм.
– А ты?
– Тоже в порядке, – ответила Шейн, зная, что расходует свой сарказм впустую на эмоционально глухого человека.
– Извини, что не зашел на прошлой неделе. Дел было по горло.
– Бизнес процветает? – спросила она без малейшего намека на интерес. Этого Сай тоже не заметил.
– Деньги сами идут в руки. – Он поправил свой идеально ровный галстук. – Люди покупают дома. Загородная недвижимость – это всегда хорошее вложение средств. – Он кивнул. – Торговля недвижимостью – дело солидное и прибыльное.
Ага, деньги – наше все. Шейн усмехнулась.
– А как поживает твой отец?
– Отлично. Собирается на пенсию.
– Да ты что.
Если бы Сай Трейнер-старший выпустил бразды правления семейным агентством недвижимости через полгода после смерти, она бы и то удивилась. Потому что старик всегда будет править, и не важно, что нравится думать его сыну.
– Он очень занят, – говорил Сай, – но ему бы очень хотелось тебя повидать. Так что ты зайди как-нибудь в офис.
Шейн ничего на это не ответила.
– Итак… – Сай сделал паузу, будто собирался объявить нечто важное, – ты обживаешься.
Шейн, выгнув бровь, наблюдала, как он оглядывает ее упаковочные ящики.
– Потихоньку.
Она нарочно не предлагала ему присесть, хотя знала, что это невежливо. Они так и стояли у двери.
– Знаешь, этот дом не в лучшей форме, но расположение у него весьма удачное. – Сай снисходительно усмехнулся, отчего Шейн начала закипать. – Я бы предложил тебе за него хорошую цену.
– Я не продаю дом. Ты за этим пришел? Прицениться?
– Шейн! Как ты можешь?!
– А чего еще тебе нужно? – ровным тоном поинтересовалась она.
– Просто зашел посмотреть, как ты поживаешь. – Обида в голосе Сая звучала настолько натурально, что Шейн чуть было не начала извиняться. – Ходят какие-то сумасшедшие слухи, будто ты открываешь антикварный магазин.
Желание извиниться тут же пропало.
– Это не слухи, и не сумасшедшие. Я действительно собираюсь открыть антикварный магазин.
Сай вздохнул и посмотрел на нее отеческим, как она это называла, взглядом. Она сжала зубы.
– Шейн, ты хоть представляешь, какой это риск – открывать бизнес в сегодняшней экономической ситуации?
– Нет, но ты мне расскажешь.
– Дорогая моя, – хладнокровно произнес он, отчего ее кровяное давление подскочило до опасных высот. – Ты дипломированный учитель с четырехлетним опытом работы. Это сущее безумие – отказываться от надежной карьеры из-за мелкого каприза.
– Мне всегда приходят в голову безумные идеи, не так ли, Сай? – Ее взгляд стал холодным. – Ты никогда не упускал случая меня этим попрекнуть, даже когда мы были, предположительно, влюблены друг в друга.
– Ну… это просто потому, что я о тебе заботился и старался погасить твои… порывы.
– Погасить мои порывы! – Больше изумленная, чем разгневанная, Шейн запустила пальцы в волосы. «Потом, – сказала она себе, – потом я посмеюсь». А сейчас ей хотелось закричать. – Ты совсем не изменился. Ни капли. Готова поспорить, что ты по-прежнему так же аккуратно складываешь на ночь носки и носишь запасной носовой платок.
Сай напрягся.
– Если бы ты хоть немного умела ценить практичность…
– То ты бы не бросил меня за два месяца до свадьбы? – в бешенстве закончила Шейн.
– Ну, в самом деле, едва ли это можно так назвать. Ты же знаешь, что я о тебе заботился.
– Заботился, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Что ж, позволь мне кое-что тебе сказать. – Она ткнула пальцем в его неброский элегантный полосатый галстук. – Засунь свою практичность знаешь куда? Вместе со своей сбалансированной чековой книжкой и рожком для обуви. В то время я была на тебя обижена, но, по правде, ты оказал мне большую услугу. Я ненавижу практичность, освежитель воздуха с запахом сосны и тюбики зубной пасты, свернутые в трубочку с конца.
– Не понимаю, какое отношение это все имеет к разговору.
– Самое прямое, – вспыхнула она. – Ты замечаешь только то, что выведено в колонках и сбалансировано. И еще кое-что я тебе скажу, – продолжала она, не давая ему вставить слово, – я открою магазин, и даже если не заработаю на нем состояния, зато доставлю себе огромное удовольствие.
– Удовольствие? – Сай покачал головой. – На удовольствии бизнес не построить.
– Это мой бизнес, – возразила она. – Для счастья мне не нужны миллионные доходы.
Сай скупо и неодобрительно улыбнулся:
– Ты не изменилась.
Шейн распахнула дверь:
– Вали, продай какой-нибудь дом.
Под ее свирепым взглядом он вышел, сохраняя достоинство, которому она завидовала и которое презирала. Захлопнув дверь, она в бешенстве ударила кулаком о стену и, завертевшись на месте, принялась дуть на ушибленные костяшки пальцев.
– Черт!
Тут только она заметила Вэнса, стоявшего у лестницы. Их взгляды встретились. Он смотрел на нее спокойно и серьезно. От ярости и смущения щеки Шейн вспыхнули.
– Наслаждаетесь шоу? – сердито крикнула она и бросилась на кухню.
Там она принялась хлопать дверцами шкафов, давая выход своему отчаянию, и оттого не слышала, что Вэнс последовал за ней. Когда он тронул ее за плечо, она резко обернулась, готовая обрушить на него свой гнев.
– Дайте посмотреть вашу руку, – тихо попросил он. Невзирая на ее протесты, он оглядел ушибы.
– Да ерунда, пройдет, – отмахнулась Шейн.
– Перелома нет, – пробурчал Вэнс – но синяк будет. – Он вдруг разозлился на нее за то, что она повредила такую маленькую, мягкую ручку.
– Ничего мне не говорите, – ответила она. – Сама все понимаю. Выставила себя полной дурой.
– Простите, – сказал Вэнс. – Я должен был дать вам знать, что я здесь.
Глубоко вздохнув, Шейн высвободила руку. Легкая пульсирующая боль доставляла ей извращенное удовольствие.
– Ничего страшного, – пробормотала она и стала заваривать чай.
– Я вовсе не хотел вас смущать, – продолжил Вэнс.
– Поживи вы тут некоторое время, то рано или поздно узнали бы о нас с Саем. – Шейн нарочито равнодушно пожала плечами, но невольная резкость этого жеста только подчеркнула ее волнение.
Вэнс с некоторым неудовольствием почувствовал, что ему хочется знать все. Шейн грохнула крышкой о чайник.
– При нем я всегда ощущаю себя полной дурой!
– Почему?
– Потому что он всегда расставляет все точки над «i». – Она со злостью рванула дверцу шкафчика. – Он возит в багажнике зонт. Он никогда, ни за что и ни в чем не ошибается! Он всегда поступает разумно. – Она швырнула две чашки на стол. – Разве он кричал на меня сейчас? – грозно спросила она, поворачиваясь к Вэнсу. – Ругался? Вышел из себя? Нет! – в отчаянии воскликнула она. – Он всегда спокоен. Клянусь, он даже не потеет.
– Вы его любили?
Шейн молча посмотрела на Вэнса, затем прерывисто вздохнула.
– Да, да. Я его любила. Мне было шестнадцать, когда мы начали встречаться. – Она отошла к холодильнику, а Вэнс включил газ под чайником, что она забыла сделать. – Он был такой правильный, умный и… так убедительно говорил. – Шейн вытащила из холодильника молоко и улыбнулась. – Сай прирожденный продавец. Он может убедить вас в чем угодно.
Вэнса посетила мимолетная и необъяснимая неприязнь к этому человеку. Когда Шейн подошла, чтобы поставить на стол большую керамическую сахарницу, солнечный луч упал на ее волосы, они на миг вспыхнули золотом и погасли. Вэнс неотрывно смотрел на нее, чувствуя странную слабость внизу позвоночника.
– Я просто с ума по нему сходила, – продолжала Шейн.
Вэнс мысленно встряхнулся, чтобы следить за ее рассказом, потому что движения ее тела, обтянутого футболкой и джинсами, начали отвлекать его.
– Когда мне исполнилось восемнадцать, он попросил меня выйти за него замуж. Мы оба собирались поступать в колледж, и Сай сказал, что правильным будет год повременить со свадьбой. Он очень правильный, – горько прибавила она.
Просто хладнокровный идиот, подумал Вэнс, рассматривая очертания ее сосков под футболкой, и тут же с досадой перевел взгляд на ее лицо.
– Я хотела, чтобы мы поженились немедленно, но он сказал мне, как всегда, что я слишком нетерпелива. Брак – это серьезный шаг. Все нужно спланировать. Когда я предложила ему пожить вместе, он был просто в шоке. – Шейн с негромким стуком поставила молоко на стол. – Я была молода и влюблена. Я хотела его. А он считал своим долгом усмирять мои… примитивные порывы.
– Чертов идиот, – пробурчал Вэнс под шипение чайника.
– Целый год он меня переделывал, и я старалась стать такой, какой он хотел меня видеть: вырабатывала достоинство и здравый смысл. Успехов я не достигла. – Шейн покачала головой, вспоминая тот долгий и утомительный год. – Если я хотела пойти в бар с компанией друзей-студентов, он напоминал мне, что мы должны беречь каждый грош. Он тогда уже присмотрел маленький домик в пригороде Бунсборо. Его отец говорил, что это хорошее вложение средств.
– А вы его ненавидели, – заметил Вэнс.
Шейн удивленно взглянула на него.
– Скорее презирала. Домик был идеальный, с изгородью. Когда я сказала Саю, что задохнусь там, он засмеялся и погладил меня по голове.
– Почему вы его не бросили? – возмутился Вэнс.
Шейн покосилась в его сторону:
– Неужели вы никогда не были влюблены? – Это был скорее ответ, чем вопрос. – Мы препирались по любому поводу, – продолжала она. – Я все думала, что это от затянувшейся помолвки, но постепенно наши ссоры становились более серьезными. Сай утверждал, что все изменится после свадьбы. Я ему верила.
– Какой мерзкий зануда.
Хотя ледяной тон Вэнса удивил ее, Шейн улыбнулась.
– Возможно, но он бывал нежным и милым.
Вэнс иронически фыркнул.
– Я ему все прощала. Я злилась на него, когда он придирался, но он всегда брал верх, потому что никогда не выходил из себя. Разрыв случился, когда мы обсуждали, как проведем медовый месяц. Я хотела полететь на Фиджи.
– На Фиджи? – переспросил Вэнс.
– Да! – с вызовом ответила она. – Это романтично, экзотично, совсем не так, как здесь. Мне едва исполнилось девятнадцать. – Шейн в новом приступе ярости ударила ложкой об стол. – А он планировал поехать в какой-то убогий пансионат в Пенсильвании. Знаете, такое место, где вас развлекают по расписанию, – конкурсы, крытый бассейн. – Закатив глаза, она отхлебнула чаю. – Путевка со скидкой «все включено»: три дня, две ночи, с питанием. От матери ему досталась порядочная сумма, да и у меня были сбережения, но он не хотел выбрасывать деньги на ветер. К тому времени он уже составил свой пенсионный план! Этого уже я не могла стерпеть!
Вэнс, стоя, потягивал чай и наблюдал за ней.
– И вы разорвали помолвку? – Ему было интересно, воспользуется ли она шансом, который он ей предлагал, чтобы сказать, что разрыв был ее идеей.
– Нет. – Шейн оттолкнула чашку. – Мы страшно поругались, после чего я побежала в клуб недалеко от колледжа, чтобы провести остаток вечера с друзьями. Я сказала Саю, что не собираюсь в свою первую брачную ночь смотреть какое-нибудь пошлое шоу в ресторане или играть в бинго.
Вэнс поморщился, сдерживая улыбку.
– Что вполне понятно.
Шейн грустно улыбнулась и покачала головой.
– Остыв, я решила, что не важно, куда мы поедем, главное, что мы будем вместе. Я сказала себе, что Сай прав и что я незрелая и безответственная. Мы должны экономить. Мне предстояло еще два года учиться в колледже, а он только начал работать в фирме отца. Я вела себя легкомысленно. Это было его любимое слово для меня.
Шейн нахмурилась, глядя к себе в чашку.
– Я пошла к нему домой, чтобы извиниться. И вот тогда-то он очень спокойно и рассудительно объявил о нашем разрыве.
Вэнс подошел к столу, сел рядом с Шейн.
– Вы же говорили, что он никогда не ошибается.
Шейн уставилась на него, затем рассмеялась. Это было мимолетное выражение искренней признательности.
– Спасибо. – Она, подчиняясь порыву, опустила голову ему на плечо. Ее гнев испарился, пока она рассказывала ему свою историю, а жалость к себе исчезла, стоило ей засмеяться.
Охватившая Вэнса нежность заставила его насторожиться. Но все-таки он не отказал себе в удовольствии провести рукой по растрепанным волосам девушки. Волосы были густые и непослушные. И невероятно мягкие. Он накрутил одну прядь на палец.
– Вы все еще любите его? – услышал он собственный голос.
– Нет. Но, когда он рядом, я по-прежнему чувствую себя безответственной и романтичной.
– А вы такая и есть?
Шейн пожала плечами:
– Наверное.
– Вы ему все правильно сказали.
Забыв об осторожности, он притянул ее к себе.
– Я много чего наговорила.
– Даже что он сделал вам одолжение, – пробормотал Вэнс. – Вы бы сошли с ума, складывая каждый вечер его носки.
Шейн рассмеялась и запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо, а затем дважды легко поцеловала его: первый раз – от благодарности, второй раз – просто так.
У нее был маленький и очень соблазнительный рот. Когда Вэнс крепко обхватил ладонью ее затылок, она нисколько не испугалась и не смутилась. Напротив, ее губы маняще раскрылись. Она тихо застонала, нащупав языком его язык. Вэнс хотел напитаться свежей, чистой страстью, которую она так охотно ему предлагала. Когда его горячий, нетерпеливый рот стал грубым, она лишь подчинилась, а когда его зубы больно впились ей в губу, она только крепче прижала его к себе.
– Вэнс, – прошептала она, прильнув к нему.
Он вдруг резко встал.
– Меня ждет работа, – заявил он.
Ее глаза округлились от удивления.
– Я подготовлю список материалов, которые мне понадобятся. И дам вам знать.
Он вышел через черный ход прежде, чем она сообразила, что ему ответить.
Несколько мгновений она смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Что она сделала, чтобы вызвать этот гнев? Как это возможно, чтобы он так страстно целовал ее и вдруг отвернулся? Она взглянула на сжатые в кулаки руки. Не следует некоторые вещи принимать всерьез, напомнила она себе.
Слишком долго она была романтичной. Мечтательницей, как говорила бабушка. Слишком долго она ждала своего мужчину, который вошел бы в ее жизнь навсегда.
Она хотела, чтобы ее лелеяли, уважали, обожали. Наверное, она ищет невозможного, желая сохранить свою независимость и собственное мнение, но при этом иметь сильную опору. Она снова и снова уговаривала себя перестать ждать необыкновенной любви. Но желания сердца не подчинялись голосу разума.
Она сразу почувствовала, что Вэнс не такой, как все. В ту секунду, когда их глаза впервые встретились, ее сердце распахнулось и закричало: «Это он!» Какая чушь, одернула себя Шейн. Любить человека – значит знать его и понимать. А она не знала Вэнса Бэннинга и не понимала его.
И вдруг ее осенило: ведь он обиделся! Она вроде как предлагала ему работу, но ее поцелуй означал, что за свои деньги она хочет большего, чем ремонт дома. Он, наверное, подумал, что она пытается соблазнить его, тряся у него под носом своими долларами, в которых он так нуждался.
Она расхохоталась. В приступе безудержного смеха ее голова запрокинулась, а руки упали на стол. Шейн Эббот – соблазнительница. О боже, подумала она, вытирая слезы, выступившие на глазах. Ну и дела. Действительно, какой мужчина устоит перед чумазой женщиной, которая бьет кулаками в стену?
Шейн вздохнула, оборвав смех, и подумала, что нужно дать отдых воображению. С этой мыслью она снова принялась за опись.