Меня выволокли на улицу и потащили по каменной дороге. Я, сообразив, что рыцари мне не рады, благоразумно решил пока помолчать, хотя слово «каземат» мне совсем не понравилось. Вместо того чтобы задавать вопросы, я начал крутить головой.
Была ночь, но луна светила ярко, и от величия окружающего пейзажа у меня перехватило дыхание. Вокруг меня высились скалы. Острые пики уходили высоко в небеса.
Ветер дул тёплый, и это лишний раз утвердило меня в мысли, что я уже не дома: в наших краях даже летом по ночам лучше без куртки не выходить. Я посмотрел на рыцарей и проникся сочувствием. Каково им-то, в тяжеленной броне?
– Может, я сам пойду? – предложил я. – Обещаю, убегать не стану.
Ответа не последовало, и я расслабился. А что ещё было делать?
Вывернув шею, я посмотрел назад и увидел осквернённое мной святилище. Оно, как будто каменный мяч, вернее, его половинка лежало посреди горной гряды. Вход в святилище напоминал вход в пещеру и был расположен выше него. Это мне показалось странным. Инстинкт подсказывал, что когда речь идёт о чем-то священном, логичнее делать его выше, но здесь у людей, видимо, были другие понятия.
Где-то шумела вода. Дорога петляла, и звук становился то глуше, то громче. В одном месте мы миновали развилку и пошли по узкой тропе. Более широкая вела вниз, и я изловчился посмотреть туда. Увидел внизу каменную стену, тянущуюся в обе стороны, сколько хватало глаз. Увидел ворота.
Видимо, мы находились в какой-то крепости, расположенной в горах. Похоже, тут всё очень серьёзно. А если так, то зачем тут сдался я? Кому бы задать этот вопрос? Вот бы в каземате оказался какой-нибудь мудрый старец, который даст хоть пару-тройку ответов из той сотни, что мне позарез нужны.
– Твёрдой почвы под ногами, рыцари, – послышался глухой, но сильный голос. – Что сотворил этот юноша и куда вы его ведёте?
Я с надеждой посмотрел на появившегося на дороге человека. Это был немолодой мужчина, но волосы его и борода были чёрными, как у молодого. Волосы он завязал в хвост и выглядел бы как потёртый жизнью хиппи, если бы не плащ. Настоящий такой плащ, тёмно-серый, всё как полагается. Мужчина закутался в него полностью, даже рук не было видно.
– И вам твёрдой почвы, почтенный Мелаирим. – Рыцари остановились и чуть склонили головы. – Этот проходимец пробрался в святилище и всполошил служителей. Бросим в каземат, утром глава ордена решит, что с ним делать.
– Кто бы мог подумать, – покачал головой почтенный Мелаирим. – Пробраться в такое укреплённое место… И при этом выглядеть столь жалко. Я склонен видеть здесь волю случая, а не злой умысел. Так ли обязательно ломать жизнь мальчику? Может быть, я заберу его к себе, выясню всё, а вас избавлю от забот?
Он не шелохнулся, но из-под плаща отчётливо донеслось звяканье. Этот звук, надо полагать, во всех мирах универсален. Даже я понял, что рыцарям предлагается взятка. Ненавязчиво так. Мол, ну, захотелось мне монетками побренчать, что такого-то.
И рыцари задумались. Ненадолго.
– Нет, почтенный Мелаирим, – с видимой неохотой сказал тот, что держал меня за левую руку. – При всем уважении дело замять не удастся. Он осквернил святилище, служителям придётся принимать меры.
Вот засада! Это всё из-за того, что меня вырвало? Да Огонь с ним, дайте тряпку, я всё уберу! Ну вот, опять этот «Огонь». Что он у меня в голове делает?
– Осквернил?! – воскликнул Мелаирим. – Что ж, это, конечно, непростительно. Исполняйте свой долг, благородные рыцари. Каждый должен нести ответ за свои поступки.
Он пошёл дальше своей дорогой, однако, когда проходил мимо, то быстро и внимательно посмотрел мне в лицо и, кажется, подмигнул. Впервые в жизни у меня на сердце потеплело от подмигивания незнакомого мужчины.
– Что встал? Пошёл! – рявкнул на меня рыцарь справа.
Здорово, теперь я ещё и виноват. А кто, спрашивается, избаловал меня, таская на руках?
Выпендриваться я не стал, пошёл ногами. Рыцари по-прежнему держали меня с двух сторон, но не так жёстко.
Казематы оказались также высеченными в толще скалы, как и святилище, но выглядели поскромнее. У входа рыцари запалили факел. Меня протащили широким коридором и бросили в одну из камер. А потом произошло вот что: из пола у меня на глазах выросли металлические прутья и упёрлись в потолок. Решётка закрылась. И рыцари преспокойно ушли.
Я поёжился: тут было прохладно. И к слову, темно, хоть глаз выколи. Окошко в каземате имелось, но, видимо, выходило на соседнюю скалу, которая напрочь загораживала свет.
Я вытянул руки, сделал пару шагов и во что-то упёрся коленом. Наклонился, пощупал. Похоже, койка или типа того. Тоже каменная, но застелена чем-то вроде облезлой шкуры. Пахло так себе, но я присел: не в моем положении было брезговать.
Могли бы хоть факел оставить, изверги. Хотя… Стоп! А вот это уже мысль на миллион. Я сунул руку в карман джинсов и улыбнулся. Смарт оказался на месте. Вот бы он ещё работал…
От перенесённого жара корпус чуть-чуть деформировался, я ощущал это пальцами. Но когда я нажал на кнопку включения, экран засветился, и на меня посмотрела знакомая мордашка Рены из аниме «Когда плачут цикады». Здравствуй, милая, рад тебя видеть. Сети, разумеется, нет и в помине.
Я провёл пальцем по экрану и увидел цифры. Вернее, приготовился увидеть цифры, а увидел непонятные закорючки. То есть цифры-то были обычными, которые в первом классе изучают, но я их совсем не разбирал. Для меня они были непонятными письменами. Только единицу я более-менее воспринял, а остальные плясали перед глазами, сливаясь в причудливый узор.
Стоило попытаться сосредоточиться, и заболела голова. Как будто опять кто-то загоняет туда паяльник… Нет-нет, всё, я понял. Лингвистическая база переписана, математическая, видать, тоже попала под раздачу. Но, хвала Огню, мне и не нужно вводить ПИН-код, у меня всё важное настроено и так.
Я удержал кнопку «домик», и крохотный светодиодик фонарика вспыхнул, разогнав тьму. Положив смартфон рядом с собой экраном вниз, я огляделся.
Хотя было бы что оглядывать. Комнатушка два на три, каменные стены, железная решётка. В одном углу – шконка, на которой я и сижу, в другом – дыра в полу. Ни водопровода, ни хотя бы туалетной бумаги. Так себе сервис, скажем прямо.
Я подошёл к решётке, подёргал её – как влитая.
– Есть здесь кто? – крикнул я.
– Кто?.. Кто?.. – отозвалось эхо.
– Да хоть кто-нибудь! – огрызнулся я.
– Не будь… Не будь…
– Вот спасибо, – буркнул я и вернулся на шконку.
Фонарик выключил. Подумав, выключил и телефон. Как знать, вдруг ещё пригодится. Зарядных устройств здесь, скорее всего, не найти, а батарея высадится в мгновение ока, особенно если вздумают обновляться какие-нибудь сервисы «корпорации добра».
Итак, что мы имеем? Я однозначно попал в какой-то фэнтезячий средневековый мир. Банальнее и придумать нельзя. Как будто этого было мало, я успел попасть ещё и в нехилый переплёт. Интересно, что тут полагается за осквернение святилища?
Ответа я, разумеется, не ждал, но ответ пришёл.
Осквернение святилища не членом клана относится к тягчайшим преступлениям против клана. В зависимости от решения Ордена карается смертной казнью либо принесением в жертву Падшему.
Я внимательно изучил огненные буквы в поисках утешения. Утешения не было. Буквы растаяли.
– Смертная казнь либо принесение в жертву, – повторил я. – Даже не знаю, что и выбрать. Всё такое вкусное…
Впрочем, если верить буквам, то выбирать мне и не придётся: решит какой-то Орден. Вот спрашивается: и зачем было меня в этот мир тащить, если через несколько часов меня угробят? Может, для того и тащили, конечно. Мало ли, вдруг у них тут жертв для Падшего не хватает, приходится из других миров похищать. Что ж, хоть какая-то от меня польза будет. Слабое утешение, но другого нет.
Хотя есть другое. Я вспомнил, как почтенный Мелаирим мне загадочно подмигнул. Ну а что? Может быть, он что-то предпримет. Видно же, что мужик тут не конюшни чистит. Замолвит где-нибудь словечко. Зачем я ему нужен, конечно, другой вопрос, но будем решать проблемы по мере их поступления.
Решив так, я улёгся на вонючую шкуру и закрыл глаза. Не думал, что усну, однако успел лишь подумать о сестре, как меня будто выключило.
– Этот? – рыкнул чей-то голос.
Я вскочил. Сердце заколотилось, меня трясло. Я всё ещё был в каземате, это был не сон. Эх… жаль. Вот был бы вариант проснуться сейчас где-нибудь на алгебре, получить указкой по башке…
– Он самый, – сказал знакомый голос.
Я посмотрел на решётку. За ней стояли двое. Один – рыцарь в каких-то вычурных доспехах с вензелями и узорами. Смотрел на меня, как на таракана. А второй – давешний монах с усами, который требовал с меня печать.
– Печатей нет, либо он их не показывает, – тут же сказал он. – Непонятно кто и как…
– Не имеет значения, – заявил рыцарь. – Костёр уже сложили. Открывайте!
Подбежал ещё один рыцарь и положил руку на решётку. Та почти сразу поползла вниз, освобождая проход.
– Постойте! – заорал я. – Погодите, а суд?! Разве не должно быть суда?!
– Суд уже был, – сказал расписной рыцарь. – Тебе, проходимец, выпала великая честь послужить жертвой Падшему. Благодаря тебе тепло и свет не покинут наш мир.
– Слава Огню, – пробормотал я в полном смятении.
Эх, где же ты, почтенный Мелаирим? Может, у него просто нервный тик был, а я размечтался?
Два рыцаря, ступившие в камеру, остановились.
– Вы слышали, что он сказал? – просипел один.
– Да кто он такой? – Этот дрожащий голос принадлежал монаху.
– Как я сказал, не имеет значения, – заявил расписной рыцарь. – На костёр эту шваль!
В этот раз мне опять не позволили идти. Заломили руки и поволокли, а я даже не обращал внимания на боль. Плевать я хотел на эту боль, меня сейчас сожгут на костре!