Умные люди утверждают, что начинать историю с пробуждения – это страшный моветон, дурной вкус и отсутствие авторской фантазии. С фантазией у меня все в порядке, поэтому для ценителей высокого стиля: сначала я легла спать, потом умерла, а после уже проснулась.
Никаких сомнений в том, что во сне меня отбортовало в мир иной, не возникало. Ведь только неожиданной смертью можно было объяснить, почему я укладывалась спать в свою кровать, а проснулась в чужой. Да еще и в незнакомой комнате с антикварной мебелью, словно сворованной из музея.
Может, в наш дом влетела комета? Вчера в вечернем шоу говорили, что к земле неумолимо приближалось смертоносное небесное тело. Грозили, что скоро планета накроется медным тазом, ни один супергерой не поможет. Я только издевательски хмыкнула и выключила телик, а, глядите-ка, похоже, после полуночи действительно случился звездный апокалипсис.
Кое-как я сползла с кровати, встала босыми ногами на холодный пол. Тело ломило от пересыпа, и особенно болела шея – голову не повернешь. Вообще, понимаю, что вопрос риторический, но как после смерти может что-нибудь болеть? Неторопливо (куда торопиться, если уже все кончено) я доковыляла до окна и обнаружила, что мое посмертное пристанище смотрело ровнехонько на каменную башню… То есть меня отправили в рай эконом-класса с видом на чужие апартаменты.
И в раскрытом окне этих самых апартаментов счастливо потягивался голый взлохмаченный мужик.
Заметив в нескольких метрах заспанную девицу, он резко сгруппировался, прикрыл непотребность и отшатнулся в сумрачную глубину. Сказать откровенно, наличие ангельского соседа в чем матушка родила и без крыльев немало удивляло. Тогда-то в туманной спросонья голове родилась трезвая и исключительно тревожная мыслишка…
Если я жива, а это не райские кущи, то… Черт подери, куда я попала? Замок, антикварная обстановка, ткань на стенах вместо обоев. Меня забросило в прошлое?!
Я завернулась в одеяло, прикрыв легкомысленную пижаму, и направилась к дверям. Телу стало тепло, даже жарковато, зато босым ногам было холодно. Жаль, что следом за мной в прошлое не провалились домашние тапочки. Высокие створки торжественно распахнулись сами собой, явив пустой светлый коридор с каменными стенами. Это было совершенно нелепо, но я задрала голову к притолоке и проверила, не висел ли датчик движения, как у раздвижных дверей супермаркета. Было бы странно, если бы он обнаружился. Людей, открывших передо мной проход, как перед королевой, тоже не наблюдалось. Стало жутковато.
Осторожно выглянув, я проверила коридор и крикнула:
– Эй! Кто-нибудь есть?
В фильмах ужасов зов разнесся бы на половину замка, но в реальности потолки высотой не отличались и были неспособны рождать эхо. Тишина казалась глухой и неприятной. Я решилась высунуться из комнаты и осмотреться. Пространство затапливал естественный свет. Быстрым взглядом я мазнула по окну… и шокировано повернулась всем корпусом, ведь пейзаж выглядел поистине фантастическим.
Замок накрывал прозрачный купол. Внутри светило яркое утреннее солнце, поле за замковой стеной цвело и зеленело, но дальше словно прочерчивалась невидимая линия, за которой царила зима. Низкое небо давило на землю, воздух казался серым, коченели от мороза утопленные в высокие сугробы голые деревья. Может, меня утащило ночью вовсе не в прошлое, а в сказку? Очень мутную сказку.
– Обалдеть!
За спиной прозвучали чужие шаги. Я оглянулась. Невысокий коренастый мужчина в черном костюме замер посреди коридора. Лицо пришельца выглядело молодым, но волосы, зализанные в аккуратный хвостик, были седы до желтизны.
– Где мы? – резко вымолвила я. Он закатил угольно-черные глаза и ни с того ни с сего свалился как подкошенный, словно его убило силой звука.
– Что с вами? – выпалила я и, не раздумывая, бросилась на помощь к раскинувшему руки мужику. Бухнулась на колени и заглянула в побелевшее лицо с синими губами. Похоже, от изумления у бедняги случился сердечный приступ! Трясущейся рукой я попыталась нащупать на шее пульс. Кожа оказалась ледяной, как у мертвеца.
Когда от ужаса я почти пустила жалобную слезу, зазвучали новые шаги. Человек явно бежал. В коридор, придерживая за пояс штаны, ворвался сосед из окна. Слава богу, он успел одеться. Рубашка была вывернута наизнанку, шнуровка на гульфике развязана. Светлые волосы торчали в разные стороны, а в глазах застыла паника. Он был младше, чем мне показалось издалека, примерно лет двадцати.
Обнаружив, что незнакомка из соседних апартаментов смыкает пальцы на горле бездыханного друга, он тоже остолбенел. Я почти решила, что сейчас блондин закатит глаза и рухнет с приступом, но он замахал руками и что-то заговорил на непонятном языке, словно умолял оставить жертву в покое.
– Я не виновата, что он умер! – переходя на английский, выпалила я.
– А? – Парень для чего-то поспешно начал затягивать распущенную шнуровку на штанах.
– Ду ю спиак инглиш?
Умом-то я осознавала, что если человек говорил на тарабарском, то на каком языке ни ответь, все равно не поймет. Однако сработал рефлекс, записанный на подкорку, как у собаки Павлова. Со школьной скамьи вместе с неправильными глаголами мне вдалбливали, что если заговорить с иностранцем по-английски, он тебя всенепременно поймет.
Однажды я заблудилась в китайском городе Гуанчжоу, стояла на переходе над широченным проспектом и по-английски пыталась выяснить у прохожих, где находилась автобусная остановка. С таким же успехом я могла спрашивать на французском, румынском, корейском или на диалекте вымирающего племени папуасов Новой Гвинеи. Официально заявляю, если вы попали в Китай или в странный замок на краю света и не знаете местного языка, то смело говорите по-русски. Где находится остановка до дома, все равно не выясните, но по крайней мере не почувствуете себя кретином.
В этот драматичный момент, когда стало ясно, что у нас с блондином общий – только язык жестов, покойник резко открыл черные глаза и, с сипом втягивая воздух, сел. Взвизгнув, я отпрянула от ожившего трупа и выдала емкое нелитературное ругательство, точно отражавшее мое отношение к происходящему.
Через пятнадцать минут с отшибленным задом и замерзшими ногами я сидела в столовой и, чувствуя себя пойманным врагами лазутчиком, осторожно осматривалась. В просторном помещении скалил черную пасть огромный камин с кованой решеткой. Солнце проникало сквозь высокие окна и рисовало на начищенном паркете вытянутые клетки. Снаружи зеленела лужайка, а вокруг царила пугающая тишина, как в склепе.
Честно говоря, блондин с зомби не отличались гостеприимством. Они хотели запереть меня в спальне, но не сумели открыть внезапно захлопнувшиеся перед их носами двери. Сколько парочка ни ломилась в комнату, ни ругалась и ни дергала за бронзовые ручки, войти не получилось. Единственное место, куда замок милостиво нас впустил, точно намекая, что гостей с дороги следовало накормить, оказалась столовая.
Несмотря на голод, я не собиралась брать в рот ни кусочка, даже если эти кусочки в меня запихивали бы насильно. Разве человек в здравом уме решится есть в безлюдном замке, открывающем двери по собственному усмотрению? Например, бутерброд с толстым ломтем копченой грудинки… Я сглотнула набежавшую слюну.
Створки распахнулись, и неожиданно даже для себя я выпалила:
– Не смейте меня кормить!
Блондин едва не выронил из рук фолиант и человеческий череп, а потом одарил меня угрюмым взглядом. Ворча на своем тарабарском, он приблизился к столу. Книга в переплете из дубленой кожи и с коваными уголками смачно шлепнулась на столешницу. Череп, правда, был пристроен аккуратно, с пиететом, как будто являлся частью давно умершего дедушки. Обнаружилось, что в нижней челюсти у бывшего родственника (или кем он там был) не хватало двух передних зубов. Видно, роняли его неоднократно, возможно, при жизни. Мысленно я окрестила щербатого страдальца Егоркой.
А что? У каждого свои тараканы. Мне нравилось давать имена предметам. Кактус Толик, компьютерная мышка Кларочка, любимый офисный степлер Витенька. Господи, кто послушает, точно примет за сумасшедшую. Даже с дурдомом определилась, правда, не поняла пока, где он находился, но точно не в Китае.
В гробовом молчании блондин листал фолиант, потом что-то изучал, водя пальцем по странице. Когда он поднял голову, я вжалась в спинку стула и спросила:
– Что?
Он недовольно цыкнул, мол, молчи, женщина, твой день восьмое марта! Я немедленно прикусила язык. С серьезным видом блондин положил одну руку на Егорку, в смысле, на череп, другую – протянул в мою сторону. Невольно я заметила, что на раскрытой ладони краснели натертые мозоли. В тишине прозвучали резкие отрывистые слова, и мне в лицо ударил поток теплого воздуха. Волосы взлохматились, в раззявленный рот что-то попало и я закашлялась. Не знаю, чего недоделанный колдун пытался добиться, но вид у него стал ужасно печальный. Пожалела бы, если бы не хотела пристукнуть Егоркой по макушке.
Горячий фен он изображал еще три раза. Шевелил пальцами, словно дергал за невидимые ниточки, произносил стихи без рифмы. В общем, отчаянно ворожил, а на меня от скуки напала зевота, но приходилось держать рот закрытым, чтобы снова не проглотить какую-нибудь иномирную муху.
– Из какой дыры ты только вылезла, убогая? – растерев лицо руками, пробубнил блондин на чистейшем русском языке.
Чувствуя, что меняюсь в лице, я выпрямилась на стуле и поправила сползшее с плеч одеяло.
– Из той дыры, на языке которой ты сейчас меня обозвал, бессмертный.
От неожиданности он шарахнулся от стола. Складывалось ощущение, что из нас двоих именно я изображала колдовство, чтобы запустить Гугл переводчик.
– И давно ты меня понимаешь?! – выпалил он.
– Не знаю, ты же молчал. – Я придвинулась к столу и спросила: – Вместо приветствия, ты, может, уточнишь: где мы?
– В замке Мельхом.
Можно подумать, название абсолютно все объясняло.
– Что мы в замке, я и сама заметила. Как я здесь оказалась?
Блондин замялся. Замешательство красноречивее слов говорило, что он что-то знал, но скрывал.
– Сложный вопрос…
– Ты колдун? – решила я задать простой вопрос.
– Скоро стану.
– Значит, ученик, – догадалась я. – Послушай, ученик колдуна, лучше верни меня домой, потому что от меня толку никакого. Я давно не девственница.
На его лице вспыхнули алые пятна. Пришлось внести ясность:
– Вы ведь меня для обряда своровали?
– Никто тебя не воровал! – попытался он откреститься от участия в похищении. – Ты сама попала… Так сказать, самовыкралась!
– Сама? – возмутилась я. – То есть я заснула в своей кровати, а проснулась в этом вашем замке по собственному желанию? В окне, значит, ты голыми телесами трясешь.
– Я не тряс, а потягивался, – как будто даже обиделся блондин.
– По коридору ходит живой труп, – проигнорировала я нестройный лепет.
– Хинч – не труп, а черный прислужник. Напугала человека до обморока! Из него чуть демон не вылетел! Теперь седмицу в постели пролежит. Он, между прочим, вторую сотню лет разменял. Никакого уважения к старости!
– Другими словами, я еще и виновата? – опешила от неожиданной выволочки. И от кого? От похитителя!
Некоторое время мы молчали и недовольно переглядывались. На курсах личностного роста тренер говорил, что к человеку нужно было обращаться по имени, чтобы создать доверительную обстановку. Значит, будем создавать.
– Тебя как зовут? – спросила я.
– А тебя? – с подозрением прищурился он, словно иномирное имя являлось государственной тайной.
– Алина.
– Эверт Ройбаш.
– Так в какой стране мира мы находимся, Эверт? – мягко начала я подводить к тому, что сворованную девицу, раз от нее пользы как от козла молока, надо вернуть домой, желательно незамедлительно, пока она не заработала простуду на местных сквозняках.
– На пересечении миров. Внешнего, магического и необитаемого.
– С географией понятно, мы не в России и не в Китае, – вздохнула я.
– Где?
– В Караганде! – разозлилась я.
Эверт резко вжал голову в плечи и выставил в мою сторону скрещенные пальцы.
– Что делает твое заклятье? – осторожно уточнил он.
– Мозги всяким заклинателям прочищает, – буркнула я и без особой надежды спросила: – Слушай, ученик чернокнижника, а ты меня сможешь домой вернуть?
Хорошо, что украли в пятницу, не придется объясняться с шефом, почему ведущий специалист по продаже путевок в черноморский пансионат «Ласточка» не вышел на работу.
– Как я сам не додумался? – с чувством захлопнув книгу, он схватил ее под мышку, осторожно взял черепушку Егорку и направился к дверям. Я следила за гордым уходом и хлопала глазами. На пороге Эверт оглянулся и кивнул:
– Ты чего сидишь? Давай открывать портал, пока Хинч после обморока отсыпается.
– Так ты не издевался?! – Я вскочила со стула и, таща по полу одеяло, ринулась к будущему чернокнижнику.
– Нам надо успеть до возвращения Макстена, – на ходу объяснил он, когда мы пересекали пустой зал, завешанный потемневшими от времени портретами.
– Кто такой Макстен? – напряглась я.
– Хозяин замка.
– И что он сделает, если застанет меня здесь? – ответы из Эверта приходилось вытягивать, как клещами. На редкость неразговорчивый ученик чародея. В фильмах они, наоборот, всегда отличались болтливостью, жизнелюбием и легким характером.
– Выгонит, – загробным голосом объявил Эверт.
– Как выгонит?
– Взашей!
– Зачем меня выгонять взашей, когда можно просто вернуть домой? – возмутилась я.
– Да не тебя выгонит! Меня из замка выставит и ведьмовскую метлу натравит.
Метлы у них здесь были вместо цепных псов? Вдруг представилась табличка возле двери над звонком: «Осторожно! В замке злая метла, зомби пенсионного возраста и странный ученик чернокнижника!»
– Думаешь, он поверит, что ты самовыкралась? Точно решит, что я с заклинанием напортачил.
– То есть ты признаешь, что вчера ночью что-то сотворил?
– Вчера ночью абсолютно все что-нибудь творили, – проворчал Эверт. – Комета же летела.
Похоже, чернокнижником блондин был посредственным. Разбойничали и колдовали все кому не лень, но только он умудрился выкрасть человека из другого мира. О размышлениях я мудро промолчала. Вон нервный какой! Взбесится и прикопает в палисаднике замка под каким-нибудь цветущим кустиком. Судя по мозолям на ладонях, с лопатой он управлялся умело.
– Послушай, Эверт, не подумай, будто я наглею, а в вашем уютном замке обуви не найдется? – пропыхтела я, стараясь не отставать от колдуна.
– Чего? – резко остановился он и с недоумением уставился на мои босые ноги.
– Обувь: ботинки, сапоги, тапочки. – Я пошевелила окоченелыми пальцами с ярко-красными ноготками. – Очень ноги замерзли.
Сапоги нашлись, растоптанные и пыльные. Стараясь не думать о том, кто носил их, я сунула ноги в широкие голенища. Обувь оказалась почти по размеру.
– От последней кухарки остались, – пояснил Эверт.
Мы находились в сумрачном помещении, больше всего напоминавшим кабинет алхимика из фэнтезийного фильма. На полках теснились бутылки с подозрительными жидкостями, стол занимала установка из стеклянных колб и медных трубок, похожая на самогонный аппарат. Не исключаю, что таковой и являлась. Может, они по ночам варили какую-нибудь приворотную самогонку, разливали в банки и продавали доверчивым женщинам?
Пока я мысленно уличала жителей замка в подпольном виноделии, ученик чернокнижника выискивал нужную книгу на открытой полке шкафа.
– В спальню Мельхом уже не пустит, – объявил он, вытащив фолиант. – Придется открывать проход в холле, так что погрешности не избежать.
– То есть меня перенесет к соседям? – заволновалась я.
– Ну… – замялся он.
– Хотя бы до дома будет близко?
– Сложно судить.
Главное, не попасть в центр города, иначе в пижаме и растоптанных сапогах с чужой ноги я точно закончу веселенький день в полицейском участке. А что? Достойное продолжение безумного утра.
Однако случилась подлость. Когда мы попытались выйти из кабинета, дверь оказалась запертой, словно снаружи кто-то перекрыл ее шкафом.
– Что происходит? – заволновалась я.
– У Мельхома настроение плохое, – процедил Эверт. – Будем разрезать пространство здесь.
Похоже, вернуть меня домой ученик мечтал ничуть не меньше, чем я сама хотела оказаться в родных пенатах.
Он раскрыл книгу, потом взял в руки череп Егорку. Расставив ноги на ширину плеч, словно закрепляясь на месте, он открыл рот, чтобы начать читать заклинание, но тут замешкался, оглядевшись.
– Подержи, – протянул он мне череп.
– Ладно, – пробормотала я, с жалостью рассматривая пустые глазницы и дыру в желтоватых зубах. Переносицу пересекала сетка мелких трещинок. Жизнь после смерти у бедняжки Егорки явно была не сахарной, так сильно покоцала!
Эверт зажал в руке длинный кинжал с обоюдоострым лезвием и под заклинание, похожее по звучанию на японскую хокку, начал острием чертить в воздухе непонятные символы. Они вспыхивали алым горящим контуром, один за другим. Глаза ослепила яркая вспышка, и появился светящийся овал с человеческий рост. Внутри магического прохода закручивались спирали дыма. В кабинете поднялся страшный ветер. Он рвал на узких стрельчатых окнах портьеры, подбрасывал к потолку листы бумаги. На полках зазвенели бутылочки, а когда со звоном рухнул самогонный аппарат и трубки раскололись о каменный пол, я поняла, что пора линять.
– Прощай, Эверт Ройбаш, – отсалютовала я и сделала шаг в магическую дыру.
– Дядька Идрис! – вскрикнул ученик.
– Что? – оглянулась я в проходе и даже успела заметить, как с перекошенным от паники лицом ученик тянул ко мне длинные руки. Только тут стало ясно, что из магического замка я совершенно случайно прихватила череп. Однако меня начало утягивать немыслимой силой подальше от Эверта и замка чернокнижника.
Из пространственной дыры я выпала спиной вперед и со всего маху в кого-то врезалась. По ощущениям в каменную стену, но стены совершенно точно не умели двигаться и сыпать ругательствами. Неожиданно я обнаружила себя прижатой лопатками к холодной брусчатке. Надо мной нависало чудовище с оскаленными человеческим лицом и с горящими демоническими глазами. Завизжав, точно резаная, я шарахнула странному зверю по морде тем, что бережно прижимала к груди, в смысле черепом. У Егорки вылетел зуб, монстр от неожиданности отпрыгнул на метр. Только я собралась вскочить на ноги и броситься наутек, как услышала резкий приказ:
– Лечь!
Машинально подчиняясь командному голосу, я вжалась в щербленные камни под лопатками и притворилась паркетиной. Надо мной промелькнул красный огненный сгусток, похожий на шаровую молнию, и монстр взорвался черным дымом. Не успела я опомниться, как перед самым носом пролетела когтистая лапа с длинными узловатыми пальцами, до странности похожая на человеческую. Она шмякнулась на брусчатку и по-паучьи зашевелилась. Я моментально забыла об опасности, схватила череп и принялась колотить по монструозной пятерне.
В голове билась страшная мысль, что в нормальном мире отрубленные конечности никогда не проявляли признаков самостоятельности, а значит, недоделанный колдун Эверт Ройбаш обвел меня вокруг пальца и с голым задом (почти в прямом смысле) выставил из замка. Разве что сапогами обеспечил и Гугл переводчик запустил.
– Ты дура, Алина! Никогда. Не верь. Чернокнижникам. Даже будущим, – приговаривала я и била по притихшей лапе, хотя Егорка уже лишился парочки зубов.
– Все, все, – прозвучал над ухом насмешливый голос с хрипотцой. – Ты победила. Она уже мертва.
Большая теплая рука со сложной татуировкой на внешней стороне кисти накрыла мои ледяные пальцы. В отупении я позволила забрать щербатый череп.
– Дядька Идрис?!
Я резко вскинулась и уставилась на черноволосого мужчину, сидящего на корточках рядом со мной. С изумлением на загорелом лице он таращился на череп.
– Вы знакомы? – брякнула я.
– Мне любопытно, откуда знакомы вы. – Мужчина кивнул на беззубого Егорку и выпрямился. – Вставай!
Он протянул руку. Секунду я разглядывала длинные пальцы с разбитыми костяшками, а потом приняла помощь. Отряхнула перепачканные пижамные шорты, осмотрелась. Вокруг ни трупа, ни ошметков тел. В углу тупика притулился отвратительно воняющий деревянный короб, прикрытый съехавшей крышкой. Неожиданно поверженная лапа, распластанная по брусчатке, взорвалась черным дымом, заставив меня отскочить и налететь на мужика. Знакомый черепа Егорки был выше меня на голову, загорелый, небритый, с черными глазами и разбитой губой.
– Извини, – пробормотала я и тут до меня дошло: – Послушай, а ты, часом, не Макстен, учитель малолетней скотины из этого странного замка?
– Смотря о каком замке идет речь, – прищурился он.
– О Мельхоме.
Какое счастье, что за год работы в туристическом агентстве я научилась с первого раза запоминать названия, даже плохо произносимые и еще хуже усваивающиеся в памяти.
– Сдается мне, нам есть что обсудить. – Мужик крепко сжал мой локоть. – Только у меня тут осталось одно дело. Надо плату за этих двух демонов забрать. Ты ведь никуда не торопишься, Алина?
Если только домой, но что-то не вижу очереди из желающих меня сопроводить обратно в нормальный человеческий мир. Видимо, со скотиной он знаком не хуже, чем с черепом, а значит, просто так от меня не отделается. Вопьюсь, как клещ!
– Похоже на то, – улыбнулась я и выразительно вцепилась в рукав черной рубашки. – Откуда знаешь, как меня зовут?
– Ты колотила черепом по лапе и очень мило себя ругала, – объяснил он. – Я предположил, что вряд ли твое имя Дура.
– Хорошо, что ты не ошибся, – выпуская его рукав, кашлянула я.
Некоторое время мы петляли по переулкам между серыми каменными зданиями, а потом вышли на людную лицу, и я резко остановилась, почувствовав себя так, словно влетела в невидимую стену. Вокруг были каменные здания не выше двух этажей. Двускатные крыши покрывала черепица. Ор, шум. В пыли прохаживались куры… В последний раз живую курицу мне довелось лицезреть в птичнике зоопарка.
Я стояла среди средневекового хаоса, одетая в замызганную пижаму, больше открывавшую, нежели закрывавшую, и понимала, что меня точно загребут за растление пуритан. И почему вчера не пришло в голову улечься спать во фланелевой ночной сорочке до пят, подаренной бабушкой на Новый год?
– Ты что остановилась? – оглянулся чернокнижник.
Что-что? Одета не по случаю и как бы вообще из чужого мира. Повезло, что я переместилась в лето, иначе заработала бы переохлаждение и вместо родной квартиры действительно отправилась бы экспрессом на тот свет. Никогда еще меня не одолевала такая жажда жизни, как этим безумным днем!
– Обувь натирает, – нагнала я Макстена.
– Знакомые сапоги, – заметил он.
– Твоей бывшей кухарке принадлежали.
– Если мне не изменяет память, в них она и умерла.
Я споткнулась, но колдун успел подхватить меня под локоть, не позволив разбить нос о брусчатку. Господи, не сапоги, а пара маньяков-убийц. Есть у меня подозрение, что бедная кухарка упала в замке на ровном месте и сломала шею.
– Не спросишь, что случилось? – словно прочитал мои мысли чернокнижник. А может быть, действительно прочитал?
– Нет, – немедленно отказалась я. Меньше знаешь, лучше спишь.
Напрасно я волновалась, что прогулка закончится триумфальным сожжением развратницы в легкомысленной пижаме. Завидев мужика с черепом в руках и с полуголой девицей на прицепе, они отводили глаза и старались поскорее освободить дорогу.
Не удержавшись, я оглянулась. И напрасно! Если в лицо благопристойные горожане не смотрели, то в спину пялились с таким ужасом, будто в городе, приняв человеческий облик, появились два всадника апокалипсиса. Вроде как мы хотели ступить на Землю тайно, чтобы не привлекать внимания, но просчитались с реквизитом: беззубый аксессуар и фривольная одежда выдали нас с головой.
– На нас все пялятся, – пробормотала я, обращаясь к Макстену.
– Конечно, ты одета, как блудница.
– А ты несешь череп! – огрызнулась я.
Умеет же мужик наступить на больную мозоль! Издевался он определенно лучше, чем учил всяких бездарей. Хотя какая наука, если он дома, судя по всему, не появлялся? За демонами по подворотням бегал, пока Эверт Ройбаш, чтобы у него случился затяжной приступ несварения, приличных работниц туристических агентств из кроватей крал.
Шеф недавно намекал, что для общего кругозора мне было бы неплохо слетать за свой счет в какой-нибудь рекламный тур, а раз в Китае я уже успешно терялась, то пора побродить по Европе. Как сглазил, ей-богу! Вот вам, Алина Олеговна, тур по достопримечательностям чужого мира в антураже средневековой Европы. Расширяйте кругозор до самого горизонта, главное, глаза не сломайте и умом от перспектив не троньтесь.
Если посчастливится вернуться домой не в виде бедняги Егорки, то я открою ногой дверь в начальственный кабинет и с порога заявлю: «В гробу и белых тапочках видела я ваши рекламные туры!» Вернее, в пижаме и изношенных сапогах.
– Твой ученик выставил меня из замка, даже не предложив платье, – немедленно наябедничала я.
– Он тебе подарил сапоги, – индифферентно напомнил колдун.
– От мертвой кухарки.
– На самом деле странно. Обычно он выставляет девиц в простыне, – «обрадовал» меня чернокнижник. – Или ты рассчитывала, что он тебя прямиком домой отправит?
– Вообще-то, рассчитывала.
Я уже собралась в подробностях объяснить, что человек не местный, но мы добрались до заведения с облезлой вывеской, и Макстен прямиком направился к обшарпанной двери. Заклинание Эверта позволило понимать устную речь, но не письменность. Название оставалось загадкой, но я подозревала, что мы пришли в трактир. Открыв дверь, чернокнижник пропустил меня вперед:
– Добро пожаловать.
– Ладно, – пробормотала я, с опаской оглянувшись через плечо. Судя по тому, как испуганно перешептывался народ, атмосфера на улице становилась явно нездоровой.
Стоило войти в сумрачное кисло пахнущее помещение, как в глазах потемнело. Моргая, словно полуслепая сова, я осмотрела большой зал с деревянными подпорами. С появлением нежданных гостей в трактире воцарилась пугающая тишина. Абсолютно все посетители, в большинстве похожие на головорезов с большой дороги, повернули головы в нашу сторону. В проходе застыл пузатенький типчик в измусоленном фартуке и с глиняным графином в руках.
А я-то полагала, что на улице обстановка была напряженной. Оказывается, мы просто в трактир не успели зайти!
– Прекрасный день, господа, – с насмешкой громко вымолвил колдун и чуть подтолкнул меня в сторону крайнего стола, мол, проходи.
– Господин Керн, а мы не ждали! – Судя по вытянутой физиономии трактирщика, чернокнижника не только не ждали, но и давно приписали к собратьям Егорки.
Хозяин бросился сметать с поцарапанной столешницы хлебные крошки. Он так активно полировал крышку грязной тряпкой, словно хотел, чтобы дерево заблестело, отразило чернокнижника, и тот отправился к прародителям, испугавшись собственной глумливой физиономии. Не дождутся! Пусть сначала колдун отправит домой иномирную гостью, пока она не озверела от местного гостеприимства и не начала кидаться на людей.
Когда я уселась на лавку перед оттертым столом, то почувствовала, что сапоги начали неприятно прилипать к немытому полу. Чистюля внутри меня от приступа брезгливости закатила глаза и свалилась в глубоком обмороке. Макстен водрузил на столешницу череп. Егорка пустыми глазницами с осуждением таращился на обеденный зал и щерил рот. При виде ведьмовского аксессуара трактирщик сошел с лица и проблеял:
– Что желаете, господин Керн?
– Покормить даму. Она с дороги, – кивнул в мою сторону чернокнижник. Странным образом этот дурацкий кивок заставил взгляда разбойников сойтись на мне. Вместо того, чтобы притвориться маленькой и незаметной, я выпятила грудь. Пусть помрут от смущения! Кое-кто действительно отвернулся и осенил себя знамением. Другими словами, перекрестился.
– Сейчас-сейчас, – засуетился трактирщик, – еда будет подана.
Не успела я глазом моргнуть, как на столе появился глиняный горшок с густым варевом, по запаху похожим на рассольник, порезанный грубыми кусками хлеб с отрубями и пыльная бутыль с вином.
– Ешь не бойся, – откупоривая бутыль, Макстен смотрел на трактирщика. – Он знает, что на ведьм яды не действуют, а разозлить могут. Правда, Рето?
– Как можно пытаться вас отравить, господин Керн? У нас приличное заведение, – промычал тот, окончательно сходя с лица. Глядя на неестественную бледность «хлебосольного» хозяина, не оставалось сомнений, что точно подмешал как минимум крысиный яд. Вздохнув, я отложила поварешку и смирилась с тем, что до возвращения к родному холодильнику останусь голодной. Надеюсь, это самое возвращение не растянется, и я не отощаю до состояния Егорки, а только эстетично сброшу пару килограммов.
– Что-нибудь еще? – спросил он, следя за тем, как чернокнижник брезгливо принюхивается к вину.
– Твою душу, – серьезно вымолвил он и с такой силой поставил бутыль на стол, что подпрыгнули тарелки.
Хозяин выкатил глаза, прижал руки к груди и попятился.
– Что это выходит, Рето? – тихо заговорил Макстен, не спуская с трактирщика страшного взгляда. – Значит, так ты отдаешь долги? Думал, я не справлюсь с паршивыми прислужниками? Смотрю, на всякий случай подготовился: народ собрал, дверь проклятьем обложил.
Что он сказал? Проклятие?! Вспомнилось, как чернокнижник, неожиданно выказывая галантность, в дверях пропустил меня вперед. Ведь догадывался о проклятие скотина ведьмовская! Сразу вспомнился бородатый анекдот: в лифт пропускайте даму первой, проверьте на ней – не упадет ли кабина.
– Так на мне сейчас проклятие?! – выпалила я, перебивая колдуна.
Тот поперхнулся на полуслове и оглянулся в мою сторону с таким удивлением, словно я была неожиданно заговорившей тумбочкой.
– Мы можем обсудить это позже? – тихо уточнил он.
– Нет, черт возьми! Что если позже я умру? – воскликнула я и вдруг заметила, что народ начал вставать со своих мест.
– Сядьте, господа, – тихо, с угрозой в голосе произнес Макстен. – Я пришел мирно поговорить.
Господа оказались глухи к вежливой просьбе и садиться напрочь отказались, кое у кого в руках, как по мановению волшебной палочки, появились ножи. Судя по мерзостным, агрессивным физиономиям разбойников, умереть от проклятия для девицы в пижаме было не самым плохим вариантом.
– На место, овцы! – вдруг рявкнул чернокнижник пробирающим до мурашек хриплым голосом. В черных глазах вспыхнуло пламя, на лице прочертились глубокие, похожие на шрамы, морщины. Казалось, в одно мгновение из молодого мужчины колдун превратился в пугающего старика. Воздух содрогнулся, задрожала посуда. На одном из столов лопнул кувшин, и в разные стороны брызнуло вино. И наступила тяжелая тишина.
Я в ужасе смотрела на Макстена, ожидая, что прямо сейчас под разрушительной силой магии трактир задрожит и начнет разваливаться на бревнышки, но ничего не происходило. На лице чернокнижника появилось обескураженное выражение. Разбойники, вроде напуганные ведьмовским выпадом, переглядывались. В зале воцарилась атмосфера коллективного недоумения, и только хозяин трактира расплылся в широкой довольной улыбке.
– Эй, плешивый ведьмак, думал, что я не позаботился о защите от черной магии?
И банда в полном составе рванула на колдуна.
– Прячься! – бросил Макстен.
Во время паники у меня зачастую отрубалась какая-то важная часть головного мозга, и, несмотря на темный цвет волос, я превращалась в блондинку из американских фильмов ужасов. Вместо того чтобы броситься наутек из трактира, я схватила череп и юркнула под добротный стол. Только спряталась, как кто-то налетел на мое убежище, сметя на пол еду. С края столешницы потекло вино. От страха я подскочила, хорошенько приложилась макушкой и немедленно свернулась комочком, прижимая к груди Егорку. Народ за пределами стола бесновался и захлебывался бранью.
– Хватай ведьму! – прохрипел кто-то.
С визгом я увернулась от грязных лапищ и, лягнув мужика сапогом, выскочила из-под стола. В трактире шла настоящая потасовка, совершенно не похожая на те, что показывали в кино, когда кровь красиво летела в замедленной съемке, а актеры наигранно размахивали кулаками, не умея эти самые кулаки толком сжать. Драка в зале была страшной, грязной и яростной. Макстен отбивался, видимо, не жалея магии. Некоторые головорезы, получив удар, резко разворачивались и, словно дикие звери, набрасывались на сотоварищей.
– Куда собралась, ведьма? – рявкнул мне в лицо бородатый здоровяк, щербатостью вполне способный посоревноваться с Егоркой. Неожиданно стало ясно, что мужики обступили меня плотным кольцом. Раз они меня называли ведьмой, то следовало соответствовать. Я выставила вперед череп и проорала страшным голосом:
– Караганда!
Не знаю, что именно пугало в звучном названии местных дикарей, но бандиты отхлынули от меня, словно от прокаженной. Оттолкнув одного из противников, Макстен оказался рядом со мной и прижался спиной к спине.
– Продолжай, – пробормотал он едва слышно.
– Я понятия не имею, что мне выкрикивать, – процедила я, не забывая для устрашения тыкать в сторону мужиков черепом, а потом прикрикнула: – Оксюморон!
– Отлично, – похвалил меня чернокнижник.
– Компьютер, факс, степлер, рентген… – посыпала я понятиями, неизвестными в мире средневековья, а потом буркнула: – Чем ты там занимаешься, пока я держу круговую оборону?
– Спасаю нас, – напряженным голосом отозвался колдун. – Не останавливайся!
– Трансферт!
– Умница…
Откровенно сказать, у умницы заканчивался словарный запас и начинался паралич мозгов. Мужички постепенно осознавали, что выкрики «ведьмы» не несли никакой магической нагрузки и начали наступать. В отчаянье я заорала, возведя череп к потолку:
– Ав-то-мо-биль!
– Еще, – последовал приказ от боевого товарища. Хотя видела я таких «товарищей» в том же гробу, где и рекламные туры по чужим мирам за свой счет.
– Давай теперь сам.
– Немедленно! – рыкнул он.
– Да что б вас всех тут пробрало… – буркнула я и завопила дурным голосом, как доведенная до края банши: – Абракадабра!
Из глазниц бедняги Егорки выплеснулись два зеленых луча. В круг магического света попал не вовремя рванувший к нам головорез, и его просветило до скелета. От изумления я взвизгнула и выронила череп. Он катился по полу, выплевывая в воздух короткие зеленые лучи, а я ловила себя на мысли, что не зря никогда не доверяла сказкам.
Вот так скажешь в каком-нибудь параллельном мире невинное словечко из детской книжки, а окажется, что толпу мужиков расстреляла! А ведь это было простое «абракадабра», что бы случилось, выкрикни я «Авада Кедавра»? Все бы сразу замертво упали? На этой изумленной мысли сознание начало меркнуть, не иначе как подействовало проклятие, пойманное в дверях гостеприимного заведения. Прежде чем умереть, я еще успела заметить, как головорезы брызнули в разные стороны, словно тараканы…
Оживала я мучительно, как с утра после бурной студенческой вечеринки. Сдернула с головы покрывало, попыталась перевернуться … и с грохотом свалилась на пол. Оказалось, что я лежала не на жесткой кровати, а на узкой лавке в перевернутом вверх дном трактире.
– Очнулась? – прозвучал смутно знакомый хрипловатый голос.
– Почему я все еще в этом мире? – простонала, обращаясь в пустоту, и тут же стрельнула (в смысле сфокусировала) взгляд в сторону чернокнижника: – Не отвечай.
Он сидел за накрытым столом и, что-то жуя, индифферентно отозвался:
– Я и не собирался.
Покрывало на поверку оказалось длинным черным плащом из плотной ткани. Рукавов или прорезей для рук не было, зато имелся огромный капюшон. Другими словами, инквизиция на выезде, но не человеку в измазанной пижаме воротить нос от неожиданно свалившейся на голову одежды.
Трактир был пуст, входную дверь выбили. Сквозь проем в зловонное сумрачное нутро заведения проникал солнечный свет. Нетвердой рукой я уцепилась за лавку, чтобы подняться, и тут обнаружила на внешней стороне кисти татуировку, подозрительно похожую на ту, что имелась у чернокнижника. Открытие, сказать прямо, взбодрило и подняло давление. Я вскочила на ноги с такой проворностью, будто не валялась без сознания.
– Что это, черт возьми?!
– След от проклятия, – с индифферентным видом пояснил ведьмак.
– Я же теперь выгляжу, как адепт сатанинской секты!
– Зато ты избавилась от проклятия, – заметил Макстен и заработал выразительный взгляд.
– То есть ты мне хорошую новость сейчас сказал?
– Поверь мне, дитя, я пожил на этом свете. Когда ты точно знаешь, что не умрешь от проклятия – это не просто хорошая, а отличная новость. Присоединишься к празднованию?
Знаете, как говорят? Если не можешь изменить ситуацию, то измени отношение к ней. Вряд ли сектантскую тату можно стереть, послюнявив пальчик, но лазерную коррекцию никто не запрещает сделать. Как же я обожаю наш цивилизованный мир, где люди не пугаются слова «автомобиль»!
– Если ты угощаешь, – проворчала я, направляясь к столу. – А где все?
Вопрос прозвучал даже для меня странно, как будто в опустевшем трактире была не поножовщина, а удалая свадьба с дракой.
– Ушли, – отозвался Макстен и указал полным стаканом: – И дверь с собой унесли.
– Трактирщика тоже унесли?
– Пока не успели. Выпьешь за его душу?
– По-твоему, поминки – это празднование? – буркнула я, но за стол плюхнулась. Покрытый копотью щербатый Егорка стоял между тарелок.
– Кстати, это моя «абракадабра» заставила его зелеными лучами стрелять? – полюбопытствовала я.
– Больше черная магия, помноженная твое проклятие…
– Без подробностей, – пробормотала я, не желая знать, что мной очередной раз воспользовался один из чернокнижников, которым ни в коем случае нельзя было доверять.
– Другими словами, я всех нас спас.
– Просто супергерой, – фыркнула я и добавила, чтобы исключить недопонимание: – Это была ирония, если ты не понял.
Тарелки оказались вымытыми и целенькими. Еда, в отличие от рассольника, выглядела приличной. Для придирки я проверила на свет ложку, но смешно придираться к чистоте столовых приборов, когда у самой руки грязные.
– Так из какого ты, говоришь, мира? – покосился на меня Макстен.
– Из того, откуда твой ученик меня своровал, – без зазрения совести заложила я и под сытный обед рассказала абсолютно обо всем, что произошло в замке.
Не успела я доесть, как в трактир ввалились люди в красных плащах, и спокойная трапеза тут же оказалась прерванной.
– Чернокнижник Макстен Керн и безымянная черная ведьма, известная как Невеста чернокнижника, именем короля вы арестованы! – заорал с порога нервный страж.
Как же вышло, что я всего несколько часов находилась в параллельном мире, а уже и прозвище получила, и с дурной компанией связалась. Спрятав руки под стол, я съежилась. Желудок от страха свело судорогой, и обед стремительно подступил к горлу. Однако Макстен волнения не выказал. Не обращая внимания на вооруженный отряд, он спросил:
– Ты наелась?
Я судорожно кивнула.
– Тогда возвращаемся домой. – Он поднялся с лавки, и стражники в одну секунду ощерились мечами.
– Они на нас нападут, – прошептала я с истерикой в голосе.
– Не нападут, – уверенно покачал он головой. – Среди них нет мага. Дядьку Идриса прихвати.
– Кого? – вылупилась я и тут же поняла, что речь идет о дорогом спасителе Егорке. Поспешно схватила со стола череп, путаясь в длинном неудобном плаще, ужасно натиравшем завязкой шею, кое-как перевалилась через лавку.
Макстен схватил меня за запястье и улыбнулся:
– Капитан?
Решительной походкой, таща меня следом, он направился к перекрытому дверному проему. Блюстители порядка испуганно попятились. Не сбавляя шага, Макстен резко вскинул руку. Капитан захрипел, схватился за горло, а потом начал медленно подниматься над полом, яростно суча ногами в сапогах. Отряд оцепенел, боясь пошевелиться.
– Дорогу, господа, – очень тихо вымолвил чернокнижник, но даже у меня от страха екнуло сердце.
За нашими спинами хрипел почти задушенный страж. Народ хлынул в разные стороны, освобождая проход. Раздался грохот и надрывный кашель. Я оглянулась через плечо. Капитан катался по полу, пытаясь вернуть дыхание.
– Олухи, держите его! – хрипел он, но Макстен уже вошел в слепящий свет за порогом, а следом за ним я.
В глазах потемнело. Когда я проморгалась, то с изумлением обнаружила, что стою в знакомом холле замка Мельхом.
– Учитель! – разлетелось в гулком пространстве эхо. Эверт Ройбаш кубарем катился по лестнице, чтобы встретить долгожданного хозяина. Скромно и бесшумно появился черный прислужник Хинч. Тут парочка увидела меня и замерла.
Чернокнижник забрал у меня Егорку и сунул в руки слуги:
– Отмыть.
Потом без слов он начал подниматься по лестнице на второй этаж. В ошарашенной тишине раздавались быстрые шаги. Притормозив рядом с оцепенелым учеником, он кивнул в мою сторону:
– Одеть, отмыть и отправить домой в ночь черной звезды.
– Я не знаю как, – проблеял Эверт, боясь даже покоситься в мою сторону.
– Ты не знаешь, как ее одеть и отмыть? – спокойно спросил Макстен, и в этом спокойствии было скрыто столько ярости, что я бы на месте неуча потеряла сознание, скатилась с лестницы и по собственному желанию свернула шею. Другими словами, самоустранилась от стыда.
– Отмыться я сама могу! – прикрикнула я, вздрогнув от одной фантазии, как малолетний недоумок приготовит «ванну с пузырьками», а потом принесет деревянных уточек и предложит потереть спинку.
– Не знаю, как отправить, – откашлялся бледный как смерть ученик.
– У тебя еще месяц, чтобы узнать.
– Месяц?! – поперхнулась я. – Но у меня нет месяца. Я думала, что вы тут поколдуете и прямо сейчас меня переправите.
– Что я могу сказать, – ухмыльнулся он, бросив на меня насмешливый взгляд, – добро пожаловать в замок Мельхом.
Добро пожаловать?! Он издевался после того, как мы вместе толпу разбойников уничтожили? Если бы не моя волшебная «абракадабра», он бы сейчас катился по гладкой дороге в ад, прямиком в котел с другими ведьмаками. Неблагодарная скотина! Никогда не верь чернокнижникам, Алина! Особенно тем, кто хорошо колдует!