– А как же – скептично заметила Алевтина Ивановна.
– А я на экскурсию хотел съездить – всплеснул руками Витя. – Трабл.
– А я не хочу сидеть в четырех стенах.
– Тише, тише – попросил Субботин, выставляя руки перед собой. – Руководство пансионата собрало экстренное совещание, на котором было принято решение, всем отдыхающим провести лабораторные анализы крови на антитела. Не стану вас утомлять всеми терминами, только скажу, что на основании этих анализов можно будет делать вывод о здоровье каждого из вас. Прошу серьезно отнестись к подходу этого вопроса.
– Когда начнете брать анализы?
– Завтра, с утра.
– Как долго их будут делать?
– Пару дней.
– Ну это еще куда ни шло. У меня путевка через неделю заканчивается. Как раз домой поеду.
– Это, если анализы хорошие будут – крикнул пессимист.
– Я думаю, у всех нас будут хорошие анализы – оптимистично предположил директор.
– Я лично с больными не общался, у меня анализы нормальные будут – самоуверенно заявил оптимистичный выкрик.
Директор этого и ждал, как по сигналу бодрым голосом подытожил:
– Отлично. Спасибо за понимание. Медперсонал проинформирован и ведет качественную обработку кабинетов и аппаратов. А вы продолжайте отдыхать, ходить на процедуры. У нас прекрасная территория вокруг зданий пансионата, горный воздух, отличный бассейн. Надеюсь, вы не почувствуете разницу.
– Извините, – подал голос Вадим. – Вы сказали, что из пансионата сделали обсерватор, то есть сюда будут привозить людей, которые контактировали с больными. При чем здесь мы?
– Да, да, конечно. Сейчас я объясню. – Директор пожевал губы, осмотрел столовую (поискал понимания и помощи, но нашел интерес и возмущение), вздохнул и ответил – Дело в том, что у одного из нашего сотрудника обнаружили вирус.
Отдыхающие возмущенно затараторили и загудели, но директор предвидел такую реакцию, как скала Парус готова к шторму, продолжил:
– Я уверен, что вы с ним не контактировали, это уборщица административного здания. Она приходила, когда все сотрудники администрации уходили по домам. Я с уверенностью заявляю, что никто с ней не контактировал. К сожалению, никто не застрахован. Но мы можем избежать распространения болезней. Изолировать по комнатам никого не станем, но анализы сделаем обязательно. Не хотел вас пугать, но уверен, вы все мужественно и с пониманием подойдете к этому вопросу.
– Да, придется сделать анализы – вздохнула Ника, когда Субботин, раскланивался перед каждым отдыхающим, направляясь к выходу – Надеюсь, я не больна.
– А у нас выхода нет. – Виктор с несвойственной ему серьезностью добавил – Я так понял, нас домой не отпустят, пока мы кровь на антитела не сдадим.
– Сюда ехала, анализы сдавала, сюда приехала, опять сдаю – Алевтина Ивановна задумчиво покрутила кольцо на пальце. Янтарь играл со светом лампы, как маленький ребенок, не смотря на свой реальный возраст.
– Лучше перестраховаться, Алевтина Ивановна,– взволнованно сказала Ника. – Я слышала, корона-вирус дает негативные последствия на здоровье: на сердце, голову, суставы и даже на мозг. Представляете, люди после короны не могут сформулировать предложение.
– Некоторые и до короны не могли – задумчиво сообщил Вадим.
Аля удивленно взглянула на супруга. Муж ковырял вилкой в тушеной капусте, передвигая овощи с одного края тарелки в другой. Его задумчивое настроение и отсутствие аппетита ей не понравилось и насторожило.
– А еще я слышала, что от короны волосы выпадают – поправив прическу, вспомнила Ника.
– Да, уж. Волосы, естественно будут выпадать, если корона тяжелая и сидит на голове давно, натирает. Вот волосы и выпадают – вредничал Вадим.
– А мы сейчас не о той короне говорим – капризно буркнула Ника.
– А я понял – невозмутимо сообщил Вадим, отодвинул тарелку с овощами и выкрикнул директору, который почти дошел до выхода – А что со связью? Почему у нас не работают телефоны?
Вопрос, видимо, был серьезный и задевал всех, как любимая мозоль на пятке, поэтому отдыхающие подхватили его и стали требовать ответа.
– Да, да – успокаивал возмущенный гул зала Субботин – вас должны были предупредить, что здесь в горах очень плохо работает связь. Но мы работаем над этим. Ведем переговоры с оператором мобильной связи, нам должны подключить дополнительную вышку и тогда связь будет «летать».
– Не обязательно летать, хоть бы ползала,– хмыкнул Витя. – Действительно, позвонить нет возможности. Как в первобытном веке.
– Да отдыхайте вы без телефонов – посоветовала Алевтина Ивановна. – От них одно горе.
– Какое горе?
– Облучение.
– Жесть.
– Вот привыкли уже. Без телефонов никуда, без интернета никак. И ничего сделать без них не сможете. А знаете, как мы жили без телефонов?
– Догадываюсь, – заявил Витя – ну а если мне нужно сделать важный звонок. Рил толк.
– Что? – не поняла Алевтина Ивановна.
– Серьезный разговор – пояснил парень. – Хочу узнать как дела у моей пассии. Мне почтовых голубей отправлять?
– Нет, конечно – миролюбиво согласилась Алевтина Ивановна. – Просто отдохните от гаджетов. Вот как вы разговариваете, Виктор? Слово понятно, слово непонятно. Это все от интернета.
– Это молодежный сленг – уточнила Ника, намекая, что не каждый в этом зале сможет его понять: возраст не позволит.
– Правильно, вы ведь моложе меня, а ведете себя, как старики. Засядут в экранах телефонов и живое общение забывают. Вот бы с Олегом пообщалась – вернулась она к прерванной теме.
– Вы их шипирите? – хихикнул Виктор.
– Витя, я вас не понимаю – призналась Алевтина Ивановна.
– Вы их делаете парочкой?
Алевтина Ивановна развела руками:
– А почему бы и нет?
– Да мне по фен Шую, что вы придумали – пробубнила девушка и посоветовала – оставьте эту мысль для более подходящей парочки.
Когда Субботин понял, что интерес к нему отпал, вроде ему удалось ответить на все вопросы, быстро распрощался и ретировался, при этом внимательно взглянул в глаза Вадима. Взгляды их встретились. Вадим заметил интерес вперемешку с опаской. «Странно» – подумал Вадим и осмотрел зал. Отдыхающие спокойно продолжали уплетать прерванный ужин, как и не приходил с объяснениями директор. Это тоже показалось странным. Неужели всех устроили ответы? Им все равно? Никого не интересует, почему персонал имеет право уходить с работы домой, а отдыхающим нельзя? Чтобы не заразиться корона-вирусом? Субботин правильно заметил, что все находятся в зоне риска, без исключения, независимо от расы, достатка, положения в обществе, и возраста.
***
– Теперь вспомнила? – спросил Вадим.
Аля в ответ тяжело вздохнула, вспоминая и не находя в своей голове эпизодов нескольких дней.
– Все эти разговоры, всего лишь прикрытие пандемией. Я бы не удивился, если б нас закрыли на карантин год назад, но сейчас закрыть весь пансионат из-за одной больной уборщицы, с которой мы не контактировали – это обман. И наша глупость не оправданна наивностью. – Вадим напомнил – а на следующий день мы сдавали анализы.
***
Вадима удивляло и тревожило, но не мог понять, что именно, и решил хоть как-то разобраться. Никак не мог смириться с тем, что на десять вопросов из десяти он не может ответить конкретно и адекватно. Причем девять вопросов он не мог даже адекватно себе задать. А это его, человека со спортивным, тренированным, дисциплинированным характером, раздражало и настораживало. Он пытался заставить себя думать, размышлять и подключать логику, но, видимо, этот дар пропал, как только он переступил порог пансионата «Горный воздух». Зато появился дар актерского мастерства и хитрости, поддеваемые интересом вперемешку с опаской.
Он перестал доверять сотрудникам пансионата и присматривался к каждому, при этом старался делать вид, что любопытство ему чуждо.
Анализы крови брала молчаливая девушка. Разговор с ней не получался, что, естественно, расстроило Вадима, желавшего пофлиртовать с прекрасным полом. Хоть и медицинским полом.
Такую, во всяком случае, трудную роль играл сейчас Вадим, пытаясь заигрывать с новенькой лаборанткой, молчаливо берущей у него кровь, надеясь, что девушку еще никто не проинформировал о существовании любимой супруги Аллочки.
– Вы такая утонченная девушка, а так мужественно пускаете кровь. Я – Вадим. А вас как зовут?
Она в ответ улыбнулась, но не ответила, делала кроваво-пускательную операцию.
– Вы такая молчаливая. Правильно. В вашем деле нужно работать иглой, а не языком – болтал ерунду Вадим, улыбаясь, как будто его сразила наповал ядовитая стрела Амура. – Давайте встретимся сегодня вечером. Сходим в ресторан. Угощу вас аджикой. А сам съем лимон, чтоб не веселиться. Ничего веселого уже нет. Согласны? Что ж вы так натянуто улыбаетесь? Расслабьтесь.
Она забинтовала его руку, запихнула край бинта и ответила:
– Все.
– Все? – удивился Вадим – А я думал вы глухонемая. Извините.
Он сконфуженно ретировался, пятясь задом, но она на него даже не смотрела, прибирала стол, убирала пробирки по местам и готовила инструменты и колбочки для следующего пациента. В коридоре Вадим пришел в себя, возвращаясь из неловкого положения в свое нормальное состояние, попытался оправдать свое поведение и решил извиниться за нелепый бред. Пока он обдумывал как бы красиво и без собственных жертв реабилитировать себя в глазах новенькой медсестры, в кабинет зашел Николай. Вадим сообщил всем, что забыл в кабинете бумажник и ему необходимо вернуться, получил одобрение и разрешение живой очереди. Собираясь с храбростью и прощаясь с наглостью, Вадим караулил под дверью, чтобы зайти в кабинет и извиниться. Также под дверью собиралась с силами и храбростью Настя Глазнова. Она тряслась от страха, таращила испуганно глаза и поясняла всем и сразу:
– Я так боюсь, так боюсь. Еще из вены!? С ума сойти. Я же грохнусь. У меня уже коленки подкашиваются. Представляете? Я сознание теряю, от вида крови. А если я вообще не пойду, меня поймают и приведут силой?
Дверь в кабинет открылась, и вышел Николай, придерживая согнутую перевязанную руку. Вадим извинился и направился внутрь, но его остановило замечание.
– Молчит, как рыба в садке. Хоть бы слово сказала – сообщил мужчина, проходя по коридору. – Ни здравствуйте, ни до свидания, необразованная, невоспитанная. Дикая.
Это возмутило Вадима, ни одна уважающая себя девушка не позволит думать о себе в таком тоне и тем более нарочно делать так, чтоб ее считали дикарем.
– Глухонемая? – поинтересовался пожилой мужчина.
– Ага, а еще и слепая – засмеялся другой.
– А как же она в вену попадает? – не поняв шутки, испуганно прошептала Настя.
Вадим прикрыл дверь в кабинет и прошептал:
– Проверим – подошел к Насте, на ходу разматывая бинт – Давай сюда свое направление.
– Зачем? – от страха и удивления глаза округлились до размера теннисного мячика.
– Анализы вместо тебя сдам, – засмеялся Вадим, потом соврал и пояснил – договорюсь, чтоб тебя из списков вычеркнули.
– Ой, прошу вас, Вадим. – Она прижала трясущиеся руки к груди. – Я так боюсь, при виде крови в обморок падаю.
Он надел бейсболку, опустил на лоб (хотя считал нехорошим тоном ношение головного убора в помещении), вошел в процедурный кабинет и заявил, протягивая направление медсестре:
– Глазнова Настя.
Медсестра взяла документы, отклеила бирку, наклеила на пробирку и раскрыла упаковку проспиртованных салфеток.
Вадим повторил, меняя голос на деловито бесцветный:
– Настя Глаз. Нова Настюша. Настенька. Девушка. Крови боюсь. В обморок упаду.
Медсестра не проронив ни звука, делала свою работу. Процедура повторилась с одной лишь разницей – для себя кровь он сдавал с левой руки, а для Глазновой Насти – с правой.
Пока наполнялись кровью шприцы и пробирки, Вадим, понимая бред происходящего, осмотрел углы комнаты под потолком. Напротив него моргал красный глаз камеры видео наблюдения. Совсем скоро администрация будет знать, что Глазнова Настя не сдавала кровь, но его это не волновало. Его волновало, что анализы на иммунитет к вирусу берет медсестра не понимающая по-русски.
***
Девушка со стальным квадратным чемоданчиком зашла в здание пансионата, когда у отдыхающих был ужин, по-хозяйски прошла за стол администрации, отворила дверь, с воспрещающей надписью, прошла по коридору и без стука вошла в кабинет начальника.
На чистом немецком языке сказала:
– Здравствуйте – аккуратно поставила чемоданчик на тумбочку и села на диван.
– Приветствую, Луиза, – ответил мужчина, оторвавшись от работы, потянулся, но из-за компьютера не встал.
Он давно удивлялся немецкой аккуратности: на ней безупречно выглаженный деловой костюм нежно бежевого цвета. Нет, конечно же аккуратность присутствует у каждой национальности планеты Земля, но в меньшей степени, чем у немцев. У них элегантная аккуратность умноженная на строгий порядок составляющие педантизма.
Луиза Хильдегард же чистая немка, относится к порядку с огромной ответственностью, полностью упаковав его в рамки свода правил и инструкций, причем каждый принцип имеет свой пункт и подпункт. А нарушение этих принципов сравнимо с тяжким грехом.
Она поправила журнал на столике, так, чтобы он лежал перпендикулярно к краю стола и параллельно с блокнотом.
Мужчина в очередной раз удивился ее отношению к окружающим предметам. Он тоже жил по правилу, что все вещи должны лежать на своих местах, этому был приучен отцом с мальчишеского возраста, но ее желание поправить небрежно оставленный журнал на столике, ручку выровнять перпендикулярно края стола, телефон точно посередине между блокнотом и левой рукой, постоянно вызывала изумленную усмешку.
– Вы вовремя – не удержался прокомментировать он.
– Как договаривались – не разглагольствуя, ответила Луиза.
– Немцы – пунктуальный народ – уважительно согласился он. – Как добрались?
– Хорошо. На чартерном рейсе. – Она с немецким хладнокровием закончила светский разговор и перешла на деловой тон – все готово?
– Да. Сделать вам кофе? – предложил мужчина, надеясь на отказ.
Она надежды оправдала:
– Кофе ночью и вечером раздражает нервную систему.
– Видимо вы никогда не пили кофе ночью – с нескрываемой насмешкой, заметил он, намекая на ее спокойствие.
– У меня пару часов на сон – не обращая внимание на его плохое настроение, сообщила она.
– Тогда идите в соседний номер – он протянул ей ключи – там все готово для вас.
Женщина взяла ключи и направилась к выходу, в дверях она остановилась и спросила:
– А вы подготовили женщину?
Хозяин кабинета кивнул головой.
– Все хорошо? – на всякий случай уточнила Луиза.
– Долго приходила в себя. Инга недовольна препаратом.
– Никакой разницы. Не имеет значение – успокоила его гостья. – Главное, чтобы вернулась в сознание. Вам нечего пугаться.
– Я не из пугливых – по-русски возразил мужчина, а по-немецки ответил, раздражаясь – во-первых, из-за этого препарата могут возникнуть трудности. Во-вторых, клиент ждет.
– Благодарю, что напомнили, хотя я не забывала.
– Я не хочу провалить всю кампанию, – зло огрызнулся он шепотом, стараясь не повышать голос, но и дать понять, что спорить с ним по этому поводу нельзя, даже таким культурным женщинам, как Луиза Хильдегард – завалить операцию, и подставить весь народ. В третьих, клиент богатый и влиятельный.
– Деньги рождают надменные амбиции – добавила гостья – а если не знаешь, как они зарабатываются, то амбиции перерастают в манию величия.
Мужчина был не согласен с Луизой. Для него деньги рождали возможности, удовольствие и удовлетворение.
– Разбуди меня за полчаса, хочу ознакомиться с девушкой. Как ее там? – попросила Луиза.
– Алла Соколова – подсказал он.
– Точно, все время забываю ваши русские имена. Я проверила анализы на корону – в пансионате все здоровы. И еще – вспомнила она, открывая дверь в коридор – этот мужчина, который пытался меня обмануть и приходил два раза сдавать анализы за себя и…
– Анастасию – подсказал мужчина.
– Что с ним?
– Ничего. Он думает, что ему удалось нас обмануть. Пусть и дальше так думает. Не стоит вам переживать. С ним почти покончено.
– Почти? – Луиза вскинула одну бровь, давая понять, что она недовольна.
– Завтра его уже не будет – пообещал он, заметив ее неодобрение.
Гостья вышла в коридор и направилась в соседний номер, усталость сказывалась, спать хотелось невыносимо. «Пора в отпуск на Крит, а лучше на Майорку. Там тепло, уютно, а главное перелет дешевле и есть с кем пообщаться, не то, что в России. Решено, слетаю на недельку в отпуск, а потом с новыми силами продолжу. Одну неделю Крюгер справится и без меня».
***
– Теперь тебе все понятно? – поинтересовался Вадим у жены, осматривая столовую. Судя по манерам, Тамара привыкла к ухаживаниям, часто становилась объектом для самых разнообразных мужчин, но держалась целомудренно. Николай шумно и моложаво заигрывали с дамой. Мужчина собирался провести время на курорте с пользой для тела и души. Они пили сто пятнадцатую кружку чая, заказывали мороженное и эклеры и не собирались идти на прогулку, как остальные отдыхающие. Видимо решили объесться до формы шаров и выкатиться из столовой как мячики. А культурный персонал не выгонял.
– Нет – честно призналась Аля.
– Но ты мне веришь?
– Да. Но если все так и есть, как ты рассказываешь, то нам нужно уехать. Срочно. Не хочу, чтоб ты лез в это расследование.
– Так я не лезу. Просто хочу разобраться, откуда опасность и какая она. А еще мне показалось странным…
– Уже перебор странностей – хмыкнула супруга.
– Я обратил внимание, что не все пришли на сдачу анализов, поэтому я решил присмотреться, кому пришлось (вынудили), а кому в этом пансионате поблажка. Хотя в столовой Субботин утверждал, что на корону нужно сдавать всем. В общем, я не видел Петра Васильевича, не видел Веронику, Олега Владимировича, хотя они все такие же отдыхающие, как и ты и я.
– Может они сделали до того, как ты пришел.
– Я пришел первый и ушел последний. В общем, сдал анализы за себя и Настю и решил присмотреться. Стал околачиваться в коридоре. Я догадывался, что через некоторое время наши надзиратели будут знать, что я заходил вместо девушки. Через семь с половиной минут появился Субботин с вопросом, что это я здесь удумал? А я ему в ответ: Почему персонал может выходить за пределы санатория, а мы – нет. А он мне отвечает: «Персонал ходит домой, у них семья»…
Вадим нервно скручивал пальцами бумажную салфетку. Он поиздевался над ней так, что она превратилась в катышки, беспорядочно рассыпанные по столу.
– Вадим! – позвала Аля.
– Да-да – он никак не мог поймать ускользнувшую мысль, задумчиво ковырялся в своей голове, стараясь найти то, что так обеспокоило его.
– Вадим.
– Да. В общем, мои вопросы ему не понравились.
Вадим опять запнулся, возвращаясь мыслями в потревоженную его ситуацию. Нет, ситуация здесь ни причем, но что-то беспокоило его. Догадка.
Вадим схватил новую салфетку и стал ее тереть и растирать. Аля заметила этот нервный жест, забеспокоилась и с чувством нескрываемого любопытства и тревоги спросила, пододвигаясь к мужу:
– А он что?
Вадим внимательно посмотрел на жену, возвращаясь из тревожных мыслей к разговору, сообщил:
– А он несет бред сивой кобылы. – Вадим хмыкнул и пояснил – «белый круг Малевича завораживает».
Резкий приступ усталости навалился на Аллу, она почувствовала слабость и подумала: «Белый круг…». Это была ее последняя мысль. В голове зашумело и поплыло. Откуда-то появилось белое живое пятно и потянуло ее в себя. Как черная дыра затягивает в неизвестность все вокруг. Вот оно затянула Вадима. Посуда полетела внутрь, обгоняя мебель. Стены надвинулись, и их поволокло вместе с окнами и дверями. Сейчас потянет ее. Она увидела, что ее руки вытянулись, стали эластичными и длинными. Их засасывало в белый круг дыры.
Мягкое нежное прикосновение к руке вернуло ее в реальность.
Приходя в себя, Алла открыла глаза (вроде все стоит на месте, не плывет), поглядела на руки, которые совершенно неэластичные и недлинные, а обыкновенные, ее родные. Вадим нежно погладил и сжал пальцы. Алла подозрительно взглянула на тарелку с недоеденными котлетами, кажется от них у нее головокружение. Способность мыслить вернулась: «Малевич нарисовал «Черный квадрат».
– Потом Субботин, послал меня на процедуры во все четыре стороны. Может он пьяный был. – предположил Вадим – Или еще хуже… Только я ничего не понял, удивился, но остался околачиваться возле процедурного кабинета. Ни Олега Владимировича, ни Вероники, ни деда Перта, я не видел – он задумчиво помотал головой, глядя на жену.
– Глупость какая-то. Что он хотел сказать? Это как несуществующая фраза. Такого не может быть. Не бывает в природе.
– Что?
– Малевич. Он не рисовал белый круг.
– Я не интересуюсь живописью Малевича.
Аля подумала и сообщила, объясняя далекому от искусства мужу:
– Белый круг, это противоположность черного квадрата.
– Да, бог с ним: квадрат, круг, да хоть трапеция. Субботин сказал глупость, может был под кайфом.
Алла скривилась, погрызла ноготь:
– Противоположность. Есть предположение, что «Черный квадрат» скрывает под собой другую картину. То есть, там нет пустоты. А ты знаешь, что Петр Васильевич пишет картины? Он художник.
– Я даже видел его художества. – Вадим забрал ее руку ото рта и спросил – что сказали в полиции?
– Мне там вроде не поверили.
Она достала телефон с кармана, и он, тут же исчез в огромной ладони Вадима, и перекочевал в карман джинсов.
– Не надо было Вите грубить, непонятно что он за человек. Все время улыбается. Толи скрывает за улыбкой настоящую натуру и пытается войти в доверие, толи на самом деле человек веселый. Друг или враг.
– Ты меня совсем запугал. А может здесь везде друзьям? А, Вадим? – Она, не дожидаясь его возражений, продолжила – с полицией разговаривала, чувствовала себя последней идиоткой. Мне муж сказал то, муж заметил это. А капитан в это время у виска пальцем крутил. Хочется надеяться, что это нам все… показалось.
– А укол в плечо? Мне померещилось, или тебе померещилось? Друзья не выпускают нас в город. Да? От доброты душевной? А Алевтина Ивановна уехала домой, причем полностью раздетая, в крайнем случае, только в сорочке. Да?
Она молчала, приступив к обгрызанию ногтя. Вадим знал, что его слова дошли до ее сознания, но не мог понять, почему она сопротивляется действительности, не хочет верить. Боится поверить?
Паника и страх отступили, и пришла злость, защитная реакция организма на постоянный стресс.
Алла злилась на себя за боязнь, за не понимание, за недоверие. За то, что Вадим считает обратное и подозревает всех и каждого. В этом их мнения кардинально расходились. Она злилась от стыда. Но это все от страха. Если все то, что говорил Вадим, правда, то… Алла и сама понимала, что нельзя так себя вести, и тем более выплескивать злость на мужа.
Она тяжело вздохнула и призналась:
– Вадимушка, я очень нервничаю. Половину не помню, что ты рассказываешь. А еще я во всем сомневаюсь. Ты не думай, я тебе верю, но это страшно, чтобы в это поверить. Что-то крутится в голове, неуловимое. Что-то я потеряла, упустила. Не могу объяснить. Извини.
В тихом зале громко засмеялся Николай, радуясь своим шуткам. Он извинился, жестом показал, что их веселая компания больше не будет громко шуметь, нарушать покой и идиллию в столовой. Им бы пойти в парк, а они сидят в душной столовой, и из-за них приходилось шептаться. Вадим примирительно кивнул.
– Сейчас главное – сосредоточиться – вроде и попросил, но в тоже время сам себе сказал Вадим. Он решил не ждать когда опасность будет рядом, а действовать. «Если драка неизбежна, бить буду первым – решил он. – Главное не пропустить удар». Он боялся за жену, за себя, за то, что не сможет вовремя оказаться рядом.
Вадим хотел приободрить жену, но слов не находил, переубеждать и врать не стал. Накрыл руки огромными ладонями.
Алла тут же схватила их, как спасательный круг, сброшенный любимым мужем с лайнера в океан.
– Мне показалось, что за мной кто-то шел от самого корпуса.
– Ты не видела кто?
– Нет. Я оглядывалась, но никого не видела. Может это эхо?
– Когда ты шла по подземке, основная масса народа отсюда разошлась. И за тобой мог идти кто угодно.
Она понаблюдала за мужем, как он задумчиво стер в порошок бумажную салфетку, решая задачу по их спасению. Считал и высчитывал. Конечно не математическую задачу пятого класса. А задачу более серьезную, трудную и для нее неразрешимую. Ее склад ума не смог бы решить задачу третьего класса, что уж говорить об этой, с первым неизвестным логики и вторым – опасности. Вадим домучил салфетку и взялся за следующую. Еще чуть-чуть и все его вычисления и расчеты будут отражаться на лбу, бегущей строкой.
Тихонько, чтобы не отвлекать мужа от раздумий, она взяла чайник, налила себе чай. Еле теплый напиток. Хорошо. Горячим чаем быстро не напьешься. Она выпила залпом и наполнила кружку снова. Никогда в жизни не пила такого ароматного, приятного вкусного, теплого напитка. Провести время с чашечкой чая и отвлечься от житейских проблем – предел совершенства. В конце дня чашечка травяного успокаивающего напитка была для Аллы бальзамом на душу, она ловила момент приятного времяпровождения, теплоты в желудке, ароматного вкуса и компании мужа. Хоть что-то приятное. Это компенсация за все сегодняшние переживания. Хоть на пять минут отвлечься от страха.
Тут и вправду что-то происходит. Только она не хочет в это верить, старается все обелить. Но Вадиму надо верить. Во-первых, он ее никогда не обманывал. Во-вторых, его факты были слишком реальны, и самое главное – очень страшны. И если он сказал, что есть опасность, значит, она есть. Если он сказал, что Алевтина Ивановна пропала, значит она пропала. Что же могло произойти с женщиной? В бесследное исчезновение Алевтины Ивановны Аля отказывалась верить. Даже думать об этом боялась, а когда полиции об этом рассказывала, говорила как во сне. Только бы это все было домыслами и опасениями Вадима. Ну не хотела она в это верить.
– Я пойду, – прервал ее раздумья муж – а ты погуляй по парку в людном месте и ни с кем одна не ходи. Даже с Никой не ходи одна. Поняла?
Алла опустила голову и на него не смотрела, ей стало грустно, что он уходит без нее, и тем более страшно, что он уходит без нее.
– А ты куда?
– Спасение утопающих, дело рук самих утопающих – он не хотел этого говорить вслух, но почему-то сказал, задумался и не проконтролировал свой язык.
– Что ты задумал?
Он встал из-за стола, наклонился к ее уху, аккуратно, не делая резких движений, взял нож, которым она резала котлету, и положил его в карман. Наблюдая за уходящими Николаем и Тамарой, шепнул:
– Наше с тобой спасение.
Наклонился, взял ее голову в свои огромные руки, повернул к себе и поцеловал в губы.
– Я люблю тебя – развернулся и ушел. Дома у этого поцелуя было бы долгое страстное горячее продолжение.
– И я тебя – еле слышно прошептала Алла. Надо было крикнуть, но она как всегда постеснялась. Николай с Тамарой стали невольными свидетелями поцелуя, зашептались, захихикали, как дети малые.
Она дотронулась пальцами до губ, стараясь закрепить поцелуй, чтобы он не улетучился и не выветрился.
«Я скажу Вадиму, что люблю его и скажу так, чтобы он услышал. Только бы с ним ничего не случилось».
***
«Преследовать меня никто не будет» – решил Вадим, не совсем уверенный в своем предположении и чтобы развеять сомнения спустился в подземный переход.
Эхо тут же подхватило его присутствие и помчало по коридорам, разнося звуки шагов, превращая их в шорохи и приглушенное шарканье, мистическим образом возвращая хозяину. Хозяин в мистику не верил и по складу ума относился к математически расчетливым реалистам, поэтому иногда останавливался, прислушивался и рассчитывал траекторию и возможности эха. Выводы его не утешали. За ним никто не следил и не преследовал. А это значило, что следили и преследовали Аллу, если эхо не играет с воображением (доброе Эх, или злое Ух – неизвестно). Восстановить в памяти присутствующих и отсутствующих за ужином в столовой Вадим даже не пытался, не реальная задача. К сожалению, он не присматривался ко всем и каждому, но помнил отлично, что следом за Аллой никто не входил, но это не доказывало, что за ней никто не шел.
Сердце сжалось в груди и тут же увеличилось в тысячу раз и застучало быстрее. Алла сейчас одна. Ее нельзя надолго оставлять. Нужно торопиться.
Он быстрым шагом вернулся в холл столовой, где резко поменял движение в сторону лечебного корпуса. Стараясь не шуметь (насколько это позволяли габариты его спортивного телосложения), он поднялся на второй этаж, прошел к нужной двери, с перечеркнутой телефонной трубкой. Он мысленно пообещал правила не нарушать и в кабинете не включать телефон Ники. Осмотрелся – никого. Дернул за ручку – закрыто. Это хорошо. Было бы открыто – пришлось бы уйти.
Он присел на корточки, достал невидимку и стал ковырять замочную скважину. Опять чужая дверь, опять взлом замка, опять незаконное проникновение. Вадим мысленно прервал угрызения совести, не время задумываться о статьях Уголовного Кодекса. Администрация пансионата не опасалась воровства «ценного» ингаляционного аппарата, поэтому замок оказался хлюпиком, легко поддался напору отмычки.
Заходящее солнце еще не спряталось за верхушки деревьев и светило в окно кабинета, пуская зайчиков в глаза.
Вадим прошел через комнату к подсобке медсестры. Дернул ручку – закрыто.
– Ну давай, дорогая, выручай – обратился он к невидимке. Уже перестал считать двери, который взламывает и пробубнил – ух, затянет тебя, Вадим, поменяешь работу, будешь медвежатник. С каждым разом все легче и легче.
Но не тут-то было, дверь не поддалась.
– Сглазил – искренне удивился Вадим.
Совпадение или за этой дверью есть более ценное, чем ингаляционный аппарат? Тогда это не комната, а сейф.
Душный и жаркий воздух раздражал. От усердия взмок. Пот стекал со лба в глаза, с висков по щекам на шею, футболка на спине стала мокрая. Пальцы стали мокрыми. Маленькая и неудобная отмычка скользила и прокручивалась. Замок не поддавался.
Из коридора послышались приглушенные голоса, стали приближаться. Как минимум два человека подошли к взломанной двери. Голоса стали четче и приобрели схожесть с человеческой речью, но не с русским языком. Вадим напрягся и превратился в слух, стараясь разобрать слова. Разговаривали двое – мужчина и женщина – но грубый каркающий акцент немецкого языка не позволял понять суть разговора. Поддавшись предчувствию, Вадим плавно развернулся на корточках и оглядел кабинет. Несколько пластмассовых кресел вокруг ингалятора и кушетка у стены неутешительно предвещали о быстром обнаружении взломщика. Решив не суетиться, а гордо встретиться с немцами (ну такая уж русская душа) он поднялся с корточек. Ноги затекли, мелкие иголочки кололи в пальцах.
Голоса стали четкими, но без эмоций, как у экскурсоводов краеведческих музеев. Вадим вспомнил поездку с классом в музей древних раскопок. Интересные археологические находки завораживали, а скучный голос пожилой смотрительницы замораживал. Постояв возле музейного артефакта, выслушав однотонный рассказ, группа двигалась дальше, пытаясь быстрее закончить испытание слуха.
Голоса за стеной стали отдаляться, становиться все глуше и совсем стихли. Вадим вытер вспотевшие от духоты и переживаний руки об джинсы и повернулся к двери. Невидимка высохла и стала послушна, замок поддался и дверь открылась.
Подсобка оказалась маленькой узкой комнаткой со стулом и столом, на котором лежали кроссворд с ручкой и журнал посещения отдыхающих процедурного кабинета. Вадим задумчиво полистал его и прошептал:
– Ничего не понимаю.
Неужели он ошибся? Неужели пошел не по тому пути? А ожидал увидеть кучу шприцов и лабораторию по изготовлению наркотиков, которыми пичкают несчастных отдыхающих, или следы незаконных деяний и усыплений девушек.