Проезжая глухие деревеньки, попадающиеся на пути следования маршрута поезда Владивосток – Москва, ты не видишь лиц, кроме лиц своих соседей по купе. Человеческое присутствие, наблюдаемое из окна, словно следы, отпечатавшиеся в горной породе, дающие представление о внешнем облике наших прародителей Кембрийской эпохи, Так же тиснением и барельефом дают представление о характере человеческой жизни, запечатлевшиеся в облике покосившихся заборов и домов, с полуразвалившимися печными трубами. Почти фоссилизированными горами отходов, на обочинах поселений. Скелетов дорог, подвергнувшихся многовековым процессам естественной эррозии.
Поезд внезапно затормозил. Мальчик – проводник выбежал из вагона, вскарабкался на крутой косогор. Там, на вершине, сквозь обломки оголенной породы пробились, цветом нежно – голубой окраски, кустики полевых цветов. Поезд дернулся. Проводник, облаченный в темно – синий форменный мундир, едва успев срезать несколько стеблей с цветом, стремглав кинулся обратно к поезду. Споткнулся, кубарем скатился вниз. Пассажиры, наблюдавшие эту сцену, затаили дыхание. Раздался женский окрик
Стоп -кран!!!
Несколько человек из вагона, с тяжелым топотом бросились в тамбур.
Дурак– прохрипела девушка, лет двадцати, все это время стоявшая на ступеньках при выходе из вагона.
С ободранными в кровь руками, ссадиной на лбу, разбитым носом из которого капала кровь, но со счастливой улыбкой и сияющими глазами, проводник достал из внутреннего кармана пиджака букетик цветов, и став на стальной пол вагонного тамбура одним коленом, не нашелся ничего иного сказать, как
Вот, не помял…
Наступила тишина в несколько мгновений, прерываемая щебетанием птиц. Раскатом грома резанул по ушам грубый голос пассажира,
Идиот, тебя бы отходить пряжкой…
Общее напряжение спало. Пассажиры разошлись по своим местам, и занялись единственным, что им оставалось, прожиганием времени, до момента своего прибытия в пункт назначения.
Поезд тронулся. И мир приготовился к тому чтобы сохранить отпечаток нашего присутствия, выраженное в следах которые мы оставим, где не будет имен, но отчетливо можно будет судить о характере нашей жизни, определить величину его значения в общей картине Земного мироздания. И кто знает сколь велико или ничтожно оно будет в своей абсолютной цифре…