Хирон настоял на том, чтобы побеседовать об этом с утра. Ага, конечно. «Знаете, вам грозит смертельная опасность. Спите спокойно!» – типа того. Уснуть оказалось непросто, но когда я наконец уснул, мне приснилась тюрьма.
Я увидел мальчишку в греческой тунике и сандалиях, который, съежившись, сидел один в громадном каменном помещении. Крыши у помещения не было, над головой виднелось ночное небо, но стены были метров шесть высотой, из полированного мрамора, совершенно гладкие. По помещению были разбросаны деревянные ящики. Часть из них треснула и развалилась, как будто их забрасывали сюда через стену. Наружу вывалились бронзовые инструменты: циркуль, пила и куча других, незнакомых предметов.
Мальчишка съежился в углу, дрожа от холода, а может быть, и от страха. Он был заляпан грязью. Ноги, руки и лицо были исцарапаны, как будто мальчишку волокли сюда вместе с ящиками.
Тут, стеная, распахнулись двустворчатые дубовые двери. Двое стражей в бронзовых доспехах ввели старика. Его швырнули на пол, и он остался лежать бесформенной грудой.
– Отец! – мальчишка бросился к старику. Одежды последнего были изорваны в клочья. В волосах пробивалась седина, борода была длинная и курчавая. Нос переломан. На губах кровь.
Мальчишка обнял голову старика.
– Что они с тобой сделали?!
И заорал на стражников:
– Я вас убью!
– Сегодня никто никого не убьет, – откликнулся чей-то голос.
Стражники расступились. Позади них стоял высокий мужчина в белом одеянии. На голове у него блестел тонкий золотой обруч. Бородка заостренная, как наконечник копья. Глаза жестоко блестели.
– Дедал, ты помог афинянам убить моего Минотавра. Ты настроил против меня мою собственную дочь!
– Это ты сделал сам, государь, – прохрипел старик.
Стражник пнул старика в бок. Тот мучительно застонал.
– Перестаньте! – вскрикнул мальчишка.
– Ты так любишь свой Лабиринт, – сказал царь, – что я решил оставить тебя здесь. Это будет твоя мастерская. Создавай для меня новые диковинки. Забавляй меня. В каждом лабиринте должно обитать чудовище. Моим чудовищем будешь ты.
– Я тебя не боюсь! – простонал старик.
Царь холодно улыбнулся. Он устремил взгляд на мальчика.
– Однако же твой сын тебе небезразличен, а? Попробуй прогневить меня, старик, и в следующий раз, когда я велю своей страже тебя покарать, кара падет на его голову!
Царь вышел из зала вместе со своей стражей, и двери захлопнулись. Мальчишка с отцом остались одни в темноте.
– Что же нам делать? – простонал мальчик. – Отец, они же тебя убьют!
Старик с трудом сглотнул. Он попытался улыбнуться, но губы у него были разбиты, и зрелище вышло чудовищное.
– Мужайся, сын мой.
Он посмотрел на звезды.
– Я… я найду выход.
На дверях со зловещим грохотом лязгнул засов, и я проснулся в холодном поту.
На следующее утро, когда Хирон созвал военный совет, меня все еще потряхивало. Мы встретились на фехтовальной арене. Мне это показалось весьма странным: обсуждать судьбу лагеря в присутствии Миссис О’Лири, которая грызла розового резинового яка с пищалкой, размером с настоящего.
Хирон с Квинтусом стояли впереди, у оружейных стоек. Кларисса с Аннабет сидели рядом – они вели собрание. Тайсон и Гроувер сели как можно дальше друг от друга. Кроме того, на круглом столе присутствовали: Можжевела, древесная нимфа, Селена Боргард, Тревис и Коннор Стоуллы, Бекендорф, Ли Флетчер, и даже Аргус, наш стоокий начальник охраны. Только тут я понял, насколько все серьезно. Аргуса обычно не видно, не слышно, пока не стрясется что-нибудь действительно важное. Пока говорила Аннабет, все его сто голубых глаз были устремлены на нее, и смотрел он так пристально, что аж побагровел всем телом.
– Наверное, Лука знал про вход в Лабиринт, – сказала Аннабет. – Он тут, в лагере, все знает.
Мне почудилось, что в ее тоне слышится легкая гордость – как будто она его до сих пор уважает, хоть он и сделался злым.
Можжевела кашлянула.
– Собственно, это я и собиралась вам сказать вчера вечером. Вход в пещеру там уже давно. Лука не раз им пользовался.
Селена Боргард нахмурилась.
– Ты знала о входе в Лабиринт и никому ничего не сказала?
Можжевела позеленела.
– Я же не знала, что это что-то важное! Пещера и пещера. Не люблю пещеры, они гадкие.
– У нее хороший вкус, – заметил Гроувер.
– Я бы на нее и внимания не обратила, но… в общем, это был Лука.
Она позеленела еще сильнее – дриады так краснеют.
Гроувер надулся.
– Забудьте то, что я сказал насчет ее вкуса!
– Интересно… – протянул Квинтус, полируя свой меч. – И вы полагаете, что этот молодой человек, Лука, решится воспользоваться Лабиринтом, чтобы организовать вторжение?
– Наверняка, – ответила Кларисса. – Если он сумеет провести войско чудовищ прямо в Лагерь полукровок, просто появится посреди леса, и все, и ему не придется иметь дела с нашими магическими границами, то нам не выстоять. Он нас просто сметет. Видимо, он планировал это уже несколько месяцев.
– Он отправлял в Лабиринт разведчиков, – сказала Аннабет. – Мы об этом знаем, потому что… потому что мы нашли одного из них.
– Криса Родригеса, – уточнил Хирон. И многозначительно посмотрел на Квинта.
– А-а! – произнес Квинтус. – Того самого, который… Да. Понимаю.
– Того самого, который что? – переспросил я.
Кларисса зыркнула на меня.
– Короче, главное, что Лука искал способ ориентироваться в Лабиринте. Он ищет мастерскую Дедала.
Я вспомнил свой сегодняшний сон – окровавленный старик в изорванных одеждах.
– Того мужика, что создал Лабиринт.
– Да, – сказала Аннабет. – Величайшего архитектора, величайшего изобретателя всех времен. Если легенды не лгут, в центре Лабиринта находится его мастерская. Дедал – единственный, кто досконально знает, как ориентироваться в Лабиринте. И если Луке удастся найти мастерскую и убедить Дедала ему помочь, ему не придется блуждать там наугад или рисковать потерять свое войско в ловушках Лабиринта. Он сможет попасть куда угодно – быстро и наверняка. Сперва в Лагерь полукровок, чтобы уничтожить нас. А потом… потом на Олимп.
На арене воцарилась тишина. Слышался лишь писк игрушечного яка, которого потрошила Миссис О’Лири.
Наконец Бекендорф положил свои лапищи на стол.
– Стоп, секундочку. Аннабет, ты сказала «убедить Дедала»? Но разве он не умер?
Квинтус хмыкнул.
– Да уж, надеюсь! Когда он там жил-то? Три тысячи лет назад? И даже если он жив – ведь в преданиях говорится, что он бежал из Лабиринта, разве нет?
Хирон нервно переступил копытами.
– В этом-то и проблема, дорогой Квинтус. Этого никто не знает. Ходят слухи… в общем, о Дедале ходит немало тревожных слухов, но один из них гласит, что под конец своей жизни он снова исчез в Лабиринте. Возможно, он и поныне там.
Я подумал о старике, которого видел во сне. Он выглядел таким хилым – просто не верилось, что он протянет хотя бы неделю, не говоря уже о трех тысячах лет!
– Нам придется войти туда, – объявила Аннабет. – Нужно отыскать мастерскую раньше Луки. Если Дедал жив, мы убедим его помогать нам, а не Луке. Если нить Ариадны по-прежнему существует, мы позаботимся о том, чтобы она никогда не попала в руки Луки.
– Секундочку! – сказал я. – Но если мы тревожимся из-за нападения, почему бы нам просто не взорвать выход? Завалить ход, да и дело с концом.
– Клевая идея! – воскликнул Гроувер. – Динамит я добуду!
– Это не так-то просто, дурачье! – буркнула Кларисса. – Мы же пробовали проделать это с тем входом, который нашли в Фениксе. Ничего хорошего не вышло.
Аннабет кивнула.
– Перси, Лабиринт – это магическое сооружение. Для того чтобы уничтожить хотя бы один из его входов, требуется огромная сила. Кларисса снесла целое здание уничтожающим шаром, а вход в Лабиринт всего лишь сместился на пару метров. Лучшее, что мы можем сделать, – это помешать Луке научиться ориентироваться в Лабиринте.
– Мы можем принять бой, – предложил Ли Флетчер. – Теперь мы знаем, где находится вход. Можно занять оборону и ждать их. Если у выхода появится войско, мы будем ждать наготове с луками.
– Оборону занять, безусловно, надо, – согласился Хирон. – Но, боюсь, Кларисса права. Магические границы хранили этот лагерь на протяжении сотен лет. И если Луке удастся провести большое войско чудовищ прямо в центр лагеря, миновав границы… возможно, у нас не хватит сил их остановить.
Эти новости никого особо не порадовали. Хирон обычно старался быть жизнерадостным и оптимистичным. И если уж он предрекает, что нам не выстоять, значит, дело плохо.
– Нужно найти мастерскую Дедала первыми! – настаивала Аннабет. – Отыскать нить Ариадны и сделать так, чтобы Лука не смог ею воспользоваться.
– Но если там никто не может ориентироваться, – сказал я, – есть ли у нас шанс туда попасть?
– Я много лет изучаю архитектуру, – произнесла она. – Лабиринт Дедала я знаю лучше, чем кто бы то ни было.
– По книжкам, ага.
– Ну да…
– Этого мало.
– Должно хватить!
– Ничего подобного!
– Так ты будешь мне помогать или нет?
Я осознал, что все пялятся на нас с Аннабет, как будто мы в пинг-понг режемся. Як Миссис О’Лири жалобно пикнул – она оторвала ему розовую резиновую голову.
Хирон кашлянул.
– Давайте по порядку. Нам предстоит совершить подвиг. Кому-то из нас придется спуститься в Лабиринт, отыскать мастерскую Дедала и помешать Луке воспользоваться Лабиринтом, чтобы проникнуть в наш лагерь.
– Кто должен возглавлять экспедицию – это ясно всем, – сказала Кларисса. – Аннабет.
Все одобрительно загомонили. Я знал, что Аннабет ждала своего подвига с детства, но все же видно было, что ей не по себе.
– Но и ты, Кларисса, сделала не меньше моего, – произнесла она. – Ты тоже должна идти.
Кларисса покачала головой.
– Нет, я туда больше не полезу.
Тревис Стоулл расхохотался.
– Ой, только не говори, что тебе страшно! Кларисса – и вдруг струсила?
Кларисса поднялась на ноги. Я думал, она Тревиса по земле размажет, но она сказала дрожащим голосом:
– Придурок! Ничего ты не понимаешь! Я туда больше никогда не полезу. Никогда!
И она вихрем умчалась с арены.
Тревис виновато огляделся.
– Я не хотел…
Хирон вскинул руку.
– У бедной девушки был трудный год. Итак: все ли согласны, что возглавлять экспедицию должна Аннабет?
Все кивнули – кроме Квинтуса. Он сложил руки на груди и смотрел в стол, но я не уверен, заметил ли это кто-нибудь, кроме меня.
– Хорошо.
Хирон обернулся к Аннабет.
– Дорогая, наступил твой черед обратиться к Оракулу. Если ты вернешься целой и невредимой, мы обсудим, что делать дальше.
Ждать возвращения Аннабет было тяжелее, чем ходить к Оракулу самому.
Я слышал его пророчества дважды. В первый раз это было на пыльном чердаке Большого дома, где обитал Дельфийский дух, дремлющий в теле мумифицированной хиппи. Второй раз Оракул выбрался погулять в лесу. Тот случай до сих пор снился мне в кошмарах.
Особо опасным Оракул мне никогда не казался, однако я был наслышан о всяком: бывало, что ребята сходили с ума или им являлись видения, настолько правдоподобные, что они умирали от страха.
Я расхаживал по арене и ждал. Миссис О’Лири обедала: ее обед состоял из полцентнера говяжьего фарша и нескольких собачьих галет размером с крышку от мусорного бака. Интересно, где Квинтус берет такие огромные галеты? Вряд ли можно просто прийти в зоомагазин и взять их на полочке…
Хирон был поглощен беседой с Квинтусом и Аргусом. Мне казалось, что они о чем-то спорят. Квинтус все качал головой.
На другом конце арены Тайсон и братья Стоулл играли в миниатюрные бронзовые колесницы, которые Тайсон соорудил из обломков доспехов.
Я перестал расхаживать и ушел с арены. Я смотрел через поля на чердачное окно Большого дома. Там было темно и тихо. Почему Аннабет так задерживается? Я был почти уверен, что мне потребовалось куда меньше времени, чтобы получить свой подвиг!
И тут я услышал девичий шепот:
– Перси!
Можжевела стояла в кустах. Она буквально растворялась среди зелени – даже удивительно.
Она нетерпеливо поманила меня к себе.
– Тебе следует знать: Лука был не единственным, кого я видела у той пещеры!
– Что ты имеешь в виду?
Она оглянулась на арену.
– Я пыталась кое-что сказать, но он был там…
– Кто?
– Инструктор по фехтованию, – заявила она. – Он что-то вынюхивал среди камней.
У меня засосало под ложечкой.
– Квинтус? Когда?
– Не знаю. Я не обращаю внимания на время. Может быть, неделю назад, когда он появился тут впервые.
– И что он делал? Он спускался под землю?
– Я… я точно не знаю. Он такой страшный, Перси! Я даже не видела, как он появился на поляне. Он просто вдруг оказался там. Ты скажи Гроуверу, что это слишком опасно…
– Можжевела! – окликнул Гроувер с арены. – Ты куда делась?
Дриада вздохнула.
– Мне надо идти. Помни, что я сказала! Не доверяй этому человеку!
И она побежала на арену.
Я уставился на Большой дом. Мне еще сильнее сделалось не по себе. Если Квинтус действительно что-то затевает… Мне был нужен совет Аннабет. Уж она-то сумеет решить, что делать с новостями Можжевелы. Но куда же она запропастилась-то? Что бы там ни происходило у Оракула, это не должно было занять столько времени!
И вот наконец я не выдержал.
Это было против правил – но что такого, никто же не видит! Я сбежал с холма и пустился напрямик через поля.
В ближнем зале Большого дома было непривычно тихо. Я привык, что у огня всегда сидит Дионис, играет в карты, ест виноград и донимает сатиров. Но мистер Д. все еще был в отъезде.
Я пошел по коридору. Пол под ногами скрипел. Дойдя до лестницы, я заколебался. Четырьмя этажами выше находился небольшой люк, ведущий на чердак. Аннабет, видимо, где-то там. Я постоял, прислушиваясь. Но услышал то, чего совсем не ожидал.
Кто-то плакал. Причем плач доносился откуда-то снизу.
Я осторожно обогнул лестницу. Дверь в подвал была открыта. А я даже и не знал, что в Большом доме есть подвал. Я заглянул в дверь и увидел в дальнем углу, у ящиков с амброзией и клубничным вареньем, двоих. Одна была Кларисса. Второй – подросток-латинос, в драных камуфляжных штанах и грязной черной футболке. Волосы у него были сальные и свалявшиеся. Парень всхлипывал, обхватив себя руками за плечи. Это был Крис Родригес, полукровка, который переметнулся на сторону Луки.
– Все нормально, – говорила ему Кларисса. – Вот, хлебни еще нектарчику.
– Мэри, ты мне мерещишься! – Крис забился еще дальше в угол. – У-уйди!
– Я не Мэри.
Кларисса говорила тихо, но ужасно грустно. Я даже не знал, что она может говорить таким тоном.
– Меня зовут Кларисса. Запомни. Пожалуйста.
– Тут темно! – взвыл Крис. – Так темно!
– Выйди на улицу, – уговаривала его девушка. – Солнечный свет тебе поможет.
– Т-тысяча черепов! Земля его все время исцеляет.
– Крис! – умоляюще воскликнула Кларисса. Казалось, она сама вот-вот расплачется. – Тебе должно стать лучше! Ну пожалуйста! Скоро мистер Д. вернется. Он знает о безумии все. Ты только продержись до его приезда.
Глаза у Криса были, как у крысы, загнанной в угол: дикие и отчаянные.
– Тут нет выхода, Мэри! Выхода нет!
Тут он заметил меня и издал придушенный, испуганный возглас.
– Сын Посейдона! Он ужасен!
Я попятился, надеясь, что Кларисса меня не заметила. Я прислушался, ожидая, что она бросится к двери и начнет на меня орать, но нет: она продолжала разговаривать с Крисом все тем же грустным, умоляющим тоном, пытаясь напоить его нектаром. Может, она решила, что это часть галлюцинаций Криса, но… «сын Посейдона»? Крис смотрел на меня, однако мне почему-то казалось, что говорил он вовсе не обо мне.
И эта нежность в голосе Клариссы… мне никогда даже в голову не приходило, что ей кто-то может нравиться, – но, судя по тому, как она произносила его имя… Она знала его до того, как он переметнулся на сторону Луки. И знала куда ближе, чем я думал. И вот теперь он дрожит в темном подвале, боясь выйти наружу, и бормочет о какой-то «Мэри»… Неудивительно, что Кларисса не желает иметь ничего общего с Лабиринтом. Что же произошло с Крисом там?
Сверху донесся скрип – похоже, открыли ход на чердак, – и я бросился к выходу. Надо было убираться отсюда.
– Дорогая моя! – сказал Хирон. – Тебе это удалось!
Аннабет вышла на арену и села на каменную скамью, глядя в пол.
– Ну? – спросил Квинтус.
Сначала Аннабет посмотрела на меня. Не знаю, то ли она пыталась меня предупредить, то ли в глазах у нее был просто страх. Потом она перевела взгляд на Квинта.
– Я услышала пророчество. Я возглавлю экспедицию по поискам мастерской Дедала.
Радостных криков не последовало. Ну, в смысле, мы все любили Аннабет и всем хотелось, чтобы она совершила свой подвиг, но это дело выглядело безумно опасным. Теперь, когда я повидал Криса Родригеса, мне не хотелось даже думать о том, что Аннабет предстоит снова спуститься в этот жуткий лабиринт.
Хирон копнул копытом землю на арене.
– И что же говорилось в том пророчестве, дорогая? Нам важно знать точно.
Аннабет вздохнула.
– Ну, я… э-э… в общем, там говорилось: «Ты во тьму бесконечных тоннелей войдешь…»
Мы ждали.
– «Мертвеца, подлеца и потерю найдешь».
Гроувер явно воспрянул духом.
– Потерю? Это, наверное, про Пана! Вот здорово!
– Ага, и еще мертвеца и подлеца, – добавил я. – Не так уж это здорово.
– И? – спросил Хирон. – И что дальше?
– «Царь призраков смерть иль победу несет, – закончила Аннабет. – Смертный бой дитя Афины ждет».
Все испуганно переглянулись. Аннабет была дочерью Афины, и вот это, насчет «смертного боя», звучало весьма зловеще.
– Эй, не надо делать поспешных выводов! – сказала Селена. – Аннабет ведь не единственное дитя Афины, верно?
– А кто такой этот «царь призраков»? – спросил Бекендорф.
Никто не ответил. Я подумал о послании Ириды, в котором я видел Нико, призывающего духов. У меня возникло неприятное ощущение, что пророчество как-то связано с этим.
– Это последние строки? – спросил Хирон. – Пророчество выглядит неоконченным.
Аннабет заколебалась.
– Я точно не помню…
Хирон вскинул бровь. Аннабет была известна своей хорошей памятью. Она никогда не забывала того, что слышала.
Аннабет поерзала на скамейке.
– Что-то насчет «Кончина героя заклятье развеет…».
– И? – спросил Хирон.
Она встала.
– Слушайте, главное, что я должна идти туда. Я найду мастерскую и остановлю Луку. И… и мне нужна помощь.
Она обернулась ко мне.
– Ты идешь?
Я даже не задумался.
– Я с тобой!
Она улыбнулась – впервые за несколько дней, и все это того стоило.
– А ты, Гроувер? Лесной бог ждет тебя!
Гроувер как будто забыл, до чего он ненавидит подземелья. Строчка насчет «потерю найдешь» его чрезвычайно ободрила.
– Пойду, наберу всякого мусора, чтобы было что погрызть в дороге!
– И ты, Тайсон, – сказала Аннабет. – Ты мне тоже понадобишься.
– Эге-гей! Время взрывать!
Тайсон так шумно захлопал в ладоши, что разбудил Миссис О’Лири, которая прикорнула в уголке.
– Постой, Аннабет! – произнес Хирон. – Это противоречит древним законам. Герою дозволено иметь всего двух спутников.
– Но мне нужны они все! – возразила она. – Хирон, это важно!
Я не знал, отчего она так уверена, но я был рад, что она позвала Тайсона. Я не мог представить, как я останусь без него. Он был огромный, сильный и круто разбирался во всяких механических штуках. И циклопы, в отличие от сатиров, отлично чувствуют себя под землей.
– Аннабет, – Хирон нервно взмахнул хвостом, – подумай хорошенько! Ты нарушишь древние законы, а это всегда влечет за собой последствия. Прошлой зимой пятеро отправились на подвиг, спасать Артемиду. Вернулись только трое. Подумай об этом. Три – священное число. Три парки, три фурии, три олимпийца, сына Кроноса. Три – хорошее, надежное число, оно способно противостоять многим опасностям. А четыре… это рискованно.
Аннабет вздохнула.
– Я знаю. Но так надо. Пожалуйста!
Я видел, что Хирону это не нравится. Квинтус изучающе смотрел на нас, словно прикидывал, кто из нас вернется живым.
Кентавр вздохнул.
– Ну, хорошо. Отложим этот вопрос. Пусть участники похода начинают готовиться. Завтра, на рассвете, мы отправим вас в Лабиринт.
Когда совет начал расходиться, Квинтус отвел меня в сторону.
– У меня дурное предчувствие, – сказал он мне.
Подбежала Миссис О’Лири, радостно виляя хвостом. Она бросила к моим ногам свой щит, я его ей кинул. Квинтус проводил ее взглядом. Я вспомнил слова Можжевелы о том, что он разнюхивал вход в Лабиринт. Я не доверял Квинтусу, но, когда он посмотрел на меня, я увидел в его глазах неподдельную озабоченность.
– Мне не нравится идея отправить вас туда, – произнес он. – Никого из вас. Но, если уж это так необходимо, запомните одну вещь. Лабиринт существует затем, чтобы сбивать с толку. Он будет отвлекать вас. Это опасно для полукровок. Мы легко отвлекаемся.
– А вы там бывали?
– Давным-давно, – его голос сделался хриплым. – И еле вырвался живым. Большинству из тех, кто туда спускается, везет меньше.
Он стиснул мое плечо.
– Перси, все время думай о главном. Если у тебя это получится, ты, быть может, и найдешь путь. И вот, я хочу дать тебе одну вещь.
Он протянул мне серебристую трубочку. Она была такая холодная, что я ее чуть не выронил.
– Свисток? – спросил я.
– Собачий свисток, – сказал Квинтус. – Для Миссис О’Лири.
– Спасибо, конечно, но…
– Подействует ли он в Лабиринте? На сто процентов не уверен. Но Миссис О’Лири все-таки адская гончая. Она может являться, когда ее позовут, как бы далеко она ни была. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что у тебя есть эта штука. Если вам действительно понадобится помощь, используй ее. Но будь осторожен: свисток сделан из стигийского льда.
– Какого-какого?
– Льда с реки Стикс. Очень неподатливый материал. И очень хрупкий. Растаять он не может, но, когда в него подуешь, он разлетится вдребезги, так что использовать его можно только один раз.
Я подумал о Луке, своем старом враге. Перед тем, как я отправился на свой первый подвиг, Лука тоже сделал мне подарок: волшебные кроссовки, которые были устроены так, чтобы привести меня к гибели. Квинтус выглядел таким хорошим. Он так беспокоился обо мне. И Миссис О’Лири его любит – а это тоже что-нибудь да значит. Она бросила обслюнявленный щит к моим ногам и взбудораженно гавкнула.
Мне сделалось стыдно. Как я вообще мог не доверять Квинтусу? Но, с другой стороны, Луке я тоже когда-то доверял…
– Спасибо, – сказал я Квинтусу. Я сунул ледяной свисток в карман, пообещав себе, что ни за что им не воспользуюсь, и помчался разыскивать Аннабет.
За все время, что я был в лагере, я ни разу не появлялся в домике Афины.
Это было серебристо-серое здание, без особых выкрутасов, с простыми белыми занавесочками и высеченной из камня совой над входом. Ониксовые глаза совы как будто следили за мной, когда я подошел к порогу.
– Эй! – окликнул я.
Никто не отозвался. Я шагнул внутрь – и затаил дыхание. Это место было мастерской для вундеркиндов. Койки были сдвинуты к стенке, как будто сон тут не имел особого значения. Большая часть помещения была занята верстаками и лабораторными столами, заваленными инструментами, орудиями и оружием. В глубине комнаты находилась огромная библиотека, набитая древними свитками, переплетенными в кожу фолиантами и книжками в мягкой обложке. Там стоял кульман со множеством линеек и транспортиров, и несколько объемных моделей зданий. На потолок были налеплены огромные карты древних сражений. Под окнами висели доспехи, бронзовые пластины сверкали на солнце.
Аннабет стояла в глубине комнаты и рылась в старинных свитках.
– Тук-тук! – сказал я.
Она вздрогнула и обернулась.
– Ой! Привет. Я тебя не слышала.
– С тобой все в порядке?
Она, хмурясь, смотрела на свиток, который держала в руках.
– Я просто пытаюсь кое-что выяснить. Лабиринт Дедала такой огромный. И во всех историях рассказывается разное. Карты ведут из ниоткуда в никуда.
Я подумал о том, что говорил Квинтус: что Лабиринт пытается тебя отвлечь. Интересно, Аннабет об этом уже знает?
– Ничего, разберемся, – пообещал я.
Ее волосы спадали на лицо спутанной светлой завесой. Серые глаза сделались почти черными.
– Я мечтала возглавить поход с семи лет! – сказала она.
– У тебя все будет круто.
Она взглянула на меня с благодарностью, но тут же снова уставилась на все свитки и книги, которые поснимала с полок.
– Тревожно мне, Перси. Может, мне не стоило звать с собой тебя. Или Тайсона. Или Гроувера.
– Слушай, но мы же твои друзья! Нам бы не хотелось упустить такой случай.
– Но… – она остановилась.
– В чем дело? – спросил я. – Пророчество?
– Я уверена, что все будет в порядке, – сказала она слабым голосом.
– Что же там было в последней строчке?
И тут Аннабет удивила меня по-настоящему. Она сморгнула слезы и протянула ко мне руки.
Я шагнул вперед и обнял ее. В животе у меня замельтешили бабочки, как толпа в фан-зоне.
– Слушай, ты это… все будет в порядке!
Я погладил ее по спине.
Я остро сознавал все, что было вокруг. Мне казалось, я могу прочитать каждый заголовок на корешках книг, даже то, что написано самыми мелкими буквами. От волос Аннабет пахло лимонным мылом. Она дрожала.
– Может быть, Хирон прав… – проговорила она. – Я нарушаю правила. Но я не знаю, что еще делать. Вы мне нужны, все трое. Я чувствую, что так должно быть.
– Ну, так и не тревожься, – посоветовал я. – У нас и раньше бывали проблемы, справлялись же как-то.
– Это другое дело. Я не хочу, чтобы что-то случилось с… с любым из вас.
У меня за спиной кто-то кашлянул.
Это был один из сводных братьев Аннабет, Малькольм. Лицо у него побагровело.
– Э-э… извините, – сказал он. – Аннабет, там тренировка по стрельбе из лука начинается. Хирон сказал найти тебя.
Я отступил на шаг от Аннабет.
– Мы просто смотрели карты, – тупо соврал я.
Малькольм уставился на меня.
– Ага…
– Скажи Хирону, я сейчас приду, – проговорила Аннабет, и Малькольм поспешно смылся.
Она вытерла глаза.
– Иди, Перси. Мне надо собираться на тренировку.
Я кивнул. Я еще никогда в жизни не испытывал такого смущения. Мне тоже хотелось выбежать из домика, но… я остался.
– Аннабет! – произнес я. – Насчет твоего пророчества. Та строчка про «кончину героя»…
– Ты хочешь спросить, какого героя? Я не знаю.
– Да нет, я про другое. Последняя строчка обычно рифмуется с предыдущей. Может быть, можно по рифме угадать, что…
Аннабет потупилась, не сводя глаз со свитков.
– Ступай, Перси, ладно? Иди, готовься к походу. Я… в общем, утром увидимся.
И она осталась стоять, глядя на карты, ведущие из ниоткуда в никуда. Уходя, я не мог избавиться от предчувствия, что один из нас из этого похода живым не вернется.