– Леверн, мой дорогой мальчик! – Мужчина преклонных лет с седой головой, широко улыбаясь, приветствовал входящего в трактир рыцаря. – Сколько я тебя не видел, уж и не вспомнить! Ты с друзьями? – Хозяин окинул взглядом зашедших следом за гостем людей – двух уставших мужчин в насквозь промокших плащах и незаметную за спиной одного из них девушку.
Оценив мрачные лица новоприбывших, хозяин поинтересовался:
– Сынок, ты на задании, что ли? Спешишь? Случилось что?
– Что вы, дядя Гектор, мы к вам заглянули исключительно в поисках крыши над головой. Погода, считай, сама к вашим дверям провела. Да и лошадям нашим отдых не помешает, – выдавливая широкую улыбку, как можно радостнее протянул Леверн. – Путь мы держим в соседнюю провинцию, к дальним родичам моим, по делам. Сами знаете, чем больше родни, тем чаще помогать приходится, – рассмеялся молодой человек.
Гектор согласился, за улыбкой пряча недоумение, – о семейных отношениях Флоресов он был наслышан из первых уст, и представить, что Леверн добровольно навещает родственников, не мог. Хозяин отошел налить гостям согревающего чаю.
– Убери это выражение с лица, Тенебрис тебя задери, – сквозь зубы прошептал рыцарь Винсенту. – Выглядишь как убийца, а это делу не помогает. – Бросив предупреждающий взгляд на командира, который лишь недавно пришел в себя и находился в отвратительном настроении, Леверн обратился к Альваху: – Вы своими кислыми лицами запомнитесь и хозяину, и посетителям. Ада, не прячься за спиной нашего неповторимого, пойдем!
Принцесса, казалось, намеревалась стать тенью командира, и Леверну пришлось аккуратно потянуть девушку за руку к столу в полутемном углу.
Адалин устало присела на деревянный стул со спинкой и блаженно закрыла глаза. Все тело ломило после скачки наперегонки с дождем. Она вся продрогла и страшно хотела спать, в глаза то и дело норовила попасть промокшая ткань капюшона. Девушка пыталась головой скинуть его, но безуспешно, а показывать руки из-под длинных рукавов Ада не хотела – страх запомниться посетителям сковывал ее движения. Винсент, выбрав место возле принцессы, заслонил ее от окружающих, и, увидев, как она странно дергает головой, командир аккуратно стянул с нее капюшон.
Ада в упор посмотрела на него – она была в смятении с тех пор, как Винсент очнулся. Принцесса и не пыталась скрывать чувств – еще на пути к трактиру она собиралась извиниться, но шум дождя был громче ее голоса, сводя на нет все попытки.
Втайне надеясь, что ее высочество поймет, что так пронизывающе смотреть попросту самонадеянно, Винсент, отворачиваясь, заметил:
– Можете вытаскивать руки, не таясь. Здесь достаточно темно. Наше чудило, – кивнул Винсент в сторону Леверна, активно вешающего лапшу на уши старику, – выбрал хорошее место. Народ пьян, шума много, даже если ваши когти заметят, то вряд ли поутру о них вспомнят.
Он ни словом не упомянул выходку Адалин – командиру не хотелось выслушивать глупые женские оправдания, хотя он все еще был немного раздражен поступком ее высочества.
– Спасибо, – тихим, серьезным голосом произнесла Адалин, обрадовавшись, что Винсент воздержался от упреков в ее сторону.
Командир счел беседу оконченной, игнорируя пронизывающий взгляд принцессы. Он верил, что сможет свести к минимуму любые разговоры с ней, а Аде молчание казалось неловким.
– Когда вернется твоя сестра, Альвах? – переключился на бледного юношу Винсент. Он заметил, что немой страж держится неплохо, не выказывая ни малейшей слабости, но выглядел он, увы, не столь обнадеживающе – в темноте Альвах и вовсе походил на мертвеца, а скачка на лошади только больше истощила раненого. Винсент не терял надежды, что они вскоре найдут способ вылечить стрелка, иначе его придется оставить в городе – раненый был обузой, сколь бы жестоким это ни казалось.
Альвах, прикрывая глаза, кивнул в сторону Леверна. Сил написать хоть строчку не было, да и блокнот, с которым не расставался немой юноша, ушел на дно бурной реки. Постепенно он помрачнел – Аль прикидывал, благополучно ли доберется его сестра до города.
Подойдя сразу с четырьмя кружками горячего чая, Леверн вклинился в разговор:
– А что, вашему командирскому благородию понравилась Клер? – И, шутливо увернувшись от воображаемых тумаков со стороны Альваха, продолжил: – Тише-тише, друг мой серьезный, никто на твое сокровище не зарится. Она, – отвечая на неозвученный вопрос Винсента, продолжил Леверн, – приведет лекаря в трактир, я думаю, не позднее завтрашнего утра. – И, поставив перед Альвахом кружку с чаем, добавил: – Дядя Гектор подбросил туда пару лечебных трав – снимет жар. И, о чудеса, я нашел чистые бинты – перевяжу твою рану, как только поедим. Это все, что удалось раздобыть. К сожалению, никакой сменной одежды он предложить не смог – в его рубахах утону даже я.
– Пусть так, – кивнул Винсент. – Только в следующий раз будь так добр, согласуй со мной свои гениальные планы.
– Поменьше в отключке валяйся, о великий командир, тогда и будешь руководить. Шучу, шучу! – теперь уже всерьез уворачиваясь от возжелавшего намылить ему шею Винсента, провозгласил Леверн. – Ада, спасай! – раздалось над столом, и принцесса звонко рассмеялась. Проверив, не смотрит ли кто, Ада аккуратно достала руку из рукава и взяла кружку с горячим чаем. Острые металлические когти царапнули деревянный бок кружки, но глубоких борозд не оставили.
«Я излишне взволнована», – подумала принцесса, пробуя ароматный напиток.
Альвах, наблюдая за Адалин, аккуратно коснулся ее руки, будто хотел что-то сказать. Дочь короля, подавив нахлынувшую жалость, благодарно улыбнулась – ей не нужно было ждать написанных слов. Она понимала немого лучника, видела в его добрых, уставших глазах желание приободрить. Альвах словно владел особым даром – собеседники считывали его эмоции порой не хуже его сестры. Принцесса видела, что Аль разделяет ее облегчение после тяжкого путешествия и радость от того, что сейчас у них есть крыша над головой. Она знала также, что, будучи в тепле и безопасности, юноша волнуется за сестру.
– Ты скоро ее увидишь, и Клер уже никуда не денется, – пообещала принцесса.
Адалин не могла сказать точно, сколько прошло времени с тех пор, как они укрылись в трактире от непогоды. Согревшаяся, держа в руках вторую за вечер кружку безумно крепкого чая, она была довольна. Ее спутники уминали за обе щеки по третьему блюду и явно не торопились заканчивать. Ада рассматривала убранство трактира и дожидалась, пока изголодавшиеся в длительной поездке мужчины насытятся.
Прямоугольное помещение, в центре которого располагался большой камин, было плотно заставлено столами. За ними селяне пили, смаковали горячие блюда и слушали байки местных рассказчиков, которые всегда оказывались на таких сборищах. По винтовой лестнице, прячущейся прямо за массивным, высотой от пола до потолка, шкафом с медными ручками, то и дело поднимались посетители, решившие переждать буйство погоды в уютном прибежище. Хозяин бегал от одного стола к другому, не оставляя без добрых слов ни одного гостя, а они в трактире были самые разные – начиная от компании молодых парней, которых разгулявшаяся погода прогнала с работы в полях, до стариков, которые по привычке собирались здесь вечерами за игрой в кости. Немногочисленные дамы были в сопровождении мужей, отцов и братьев и вели себя скромно, лишь изредка порицая некоторые поступки подвыпивших спутников.
Адалин не заметила, как начала представлять себя на месте то одной, то другой женщины: вот одна – явно дочь полного мужчины в соломенной шляпе, держит его за руку и неустанно одергивает, напоминая, что хочет спать; а вот другая – жена худощавого нескладного паренька – громко осуждает мужа за количество выпитого; вот мать двоих детишек держит сразу обоих на коленках и ждет, пока супруг договорится с трактирщиком о комнате. У каждой были свои предназначение и цель; свой спутник, с которым они делили радости и горести; своя длинная, полная событий жизнь. И она заиграет новыми красками, когда прилив магии прокатится невидимой волной по королевству, как только Адалин принесет себя в жертву у ритуальной чаши. А принцесса так и не познает ни привязанностей, ни свободы, ни любви.
На плечо девушки легла чья-то рука, и Ада вынырнула из грустных размышлений.
– Адалин, – в который раз позвал Винсент принцессу, пока она смотрела в одну точку и хмурила брови, явно не слыша его. – Мы закончили и можем пойти готовиться ко сну. Вы нормально себя чувствуете? – спросил командир, глядя на побледневшую девушку.
– Устала, – проронила принцесса, вскочив со стула. Тут же тело охватила странная слабость – ноги подкосились, и только Винсент не дал упасть обессилевшей принцессе на пол.
– Вижу. – Подняв на руки притихшую Адалин, командир направился к лестнице на жилой этаж. Следом за ними двинулся и Аль. Леверн, не скрывая довольной улыбки, обратился к названному брату:
– Вот видишь, наш суровый командир тоже к девочке хорошо относится. Уж лучше пусть он ее на руках тягает, чем я его! – Последнее довольный рыцарь прокричал вслед ушедшему Винсенту как можно громче. – Притворялся разнеженной барышней – разок стукнули, а потом таскай его на плечах, как девчонку! – Леверн фыркнул, почти идеально скопировав своего коня. А после добавил, понизив голос: – Я боялся, что он совсем Аду своими суровыми взглядами замучает. Холодный, как речные воды в зимний месяц. Но ничего, мы его научим манерам.
Альвах же только покачал головой. Уж лучше бы суровый командир держал лицо да не добрел ни капли – и вояки повинуются лучше, и сердце принцессы целее.
Наблюдая за мгновенно уснувшим на узкой деревянной койке Леверном, Винсенту оставалось лишь удивляться – рыцарь вначале показался ему донельзя избалованным, но внук начальника королевской стражи чувствовал себя комфортно в любых условиях. Будь то открытые, продуваемые ветрами поля, холодный, застилающий глаза ливень или же сейчас – абсолютно неудобная койка. К чести Альваха, он тоже уснул сразу, едва коснувшись головой одной из двух имевшихся подушек. Раненый держался молодцом, и Винсент про себя восхитился стойкости не выносливого с виду парня. Вторая подушка, как и единственное одеяло, выделенное извиняющимся трактирщиком, были предоставлены принцессе, которая старательно притворялась спящей. То ли не хотела беспокоить Винсента, то ли приманивала сон – причин, почему Адалин не спала, он не понимал. Хоть и сам не мог уснуть. На полу было привычно, даже удобно, но неспокойные мысли в голове не желали уступать место отдыху. В конце концов, потеряв надежду на сон, Винсент тихо спустился вниз и вышел на улицу. Беснующаяся погода понемногу успокаивалась, и холодная ночь вступала в свои права. Командира не покидало ощущение, что завтрашний день будет тяжелым и хотя бы краткий сон ему необходим. Закутавшись поплотнее в плащ, он вернулся в комнату, решив на этот раз разбудить Леверна на вахту вовремя.
Клер, чувствуя опустошение, брела по наполненной людьми улице. Ювелир, этот с виду добрый старичок с пышными усами, на самом деле оказался далеко не тем человеком, которого она искала, – мастер наотрез отказался принимать украшения принцессы. Возможно, всему виной был ее покаянный вид – не могла служанка чувствовать себя уверенно, пытаясь продать настоящие сокровища за бесценок. К счастью, у Клер было другое украшение на продажу, и она ушла из лавки с мешочком монет, но эта победа не принесла и толики радости. Не обрадовала служанку и сладкая выпечка, которую она купила в кондитерской лавке. Вкус вишневых пирожков казался пресным, и Клер доедала их через силу. Погода давно хмурилась, и с раскатом грома с неба обрушилась стена дождя. Уличные торговцы проклинали непогоду, которая распугивала клиентов. Многие рассчитывали на осенний праздник – товары, доставленные со всех уголков королевства, продавцы планировали сбыть по самой лучшей цене. Но сейчас, поспешно убегая с улиц, которые норовили превратиться в реки, умельцы самых разных профессий искали убежища в пабах и трактирах, где хозяева наоборот радовались ненастной погоде и большей прибыли.
Клер приметила портняжную мастерскую и, ловко перепрыгнув через лужи, в мгновение ока оказалась внутри. В одежде их компания нуждалась так же сильно, как и в лекарствах. Особенно ее высочество – красное платье слишком привлекало внимание. Портнихи обещали выполнить срочный заказ к завтрашнему дню, и Клер надеялась, что второй раз придет к ним уже не одна. Перебегая от одного спасительного карниза к другому, служанка не оставляла надежды добраться до лечебницы еще до того, как на воротах решат, что выпускать жителей из города во время разбушевавшейся непогоды небезопасно. Впереди замаячила вывеска лечебницы, которая тут же скрылась за стражами, перегородившими ей путь. Грозные лица служителей порядка не предвещали ничего хорошего.
– Я могу вам помочь? – поинтересовалась Клер, приставив руку козырьком к глазам, чтоб рассмотреть лица незнакомцев.
– Ваши вещи, – бесцеремонно потребовал высокий страж, и сердце девушки пропустило удар. Его напарник, не дожидаясь разрешения, выхватил у нее сумку и вывалил все содержимое прямо в лужу под ногами. По спине Клер пробежали мурашки, но она не была уверена, от холода это или от того, как мелькнуло в воде колье госпожи с крупными рубинами.
– Да уж, Хэдес, ювелир Актеон был прав. Надо скорее отвести воровку в тюрьму, пока нас не смыло дождем вместе со всем богатством. Это же какую знатную даму обокрала… – страж Хэдес, поправив шляпу-котелок, поднял ворот плаща от бьющего в лицо дождя. Его напарник крепко схватил за руку Клер, не дав ей и шанса объясниться, – отрывистые слова девушки потонули в звуках ненастной погоды.
Винсент не обращал внимания на Леверна, что соловьем разливался перед принцессой, рассказывая о своих подвигах, приукрашивая места и действия. Они держали путь к городу, и командир был погружен в мрачные, как сегодняшнее утро, мысли. Недовольный рыцарь, узнав, что Винсент не намерен ждать Клер, долго сыпал обвинениями в сторону «непутевого командира, который так и жаждет идти наперекор мудрейшим решениям». Перепалка, вспыхнув, словно фитиль свечи, затянулась на добрые полчаса, в течение которых Леверну все же удалось вывести на крик обычно холодного Винсента. Командир порядком устал от пререканий и, не выбирая выражений, вкратце рассказал о разговоре с Гектором. Леверн, выслушав красочную и очень емкую речь, остаток времени собирал вещи молча.
Винсент же снова и снова прокручивал в голове утренний разговор.
Скудные лучи пробились сквозь хмурые тучи, а Леверн, ждавший этого момента, словно жалованья, что есть мочи проорал в ухо командиру: «Сиятельство, подъем!» – и с довольной миной отступил на шаг, любуясь пробуждением Винсента. Следом проснулась и Ада – испуганно осматривая маленькую комнатку.
– Чуток переборщил, – раскаявшись, пробормотал Леверн в сторону Адалин.
Завтракали они в комнате, куда заботливый дядя Гектор вместе со служанками принес вкуснейший суп в глиняных мисках. Трактирщик поманил Винсента взглядом, предлагая выйти. В темном коридоре, куда едва пробивался свет из дальнего окна, хозяин трактира всучил удивленному Винсенту мешочек, туго набитый монетами. Не дав произнести командиру ни слова, Гектор, понизив голос, выложил:
– Собирайтесь немедля – я вам еще лошадь дам, чтобы уехали скорее. Ночью, – Гектор оглянулся проверить, нет ли кого рядом, – гости были. Искали девушку в красном платье, с большими металлическими украшениями на пальцах, по описанию – точно ваша спутница. Больше никого не упомянули – о вас, видать, не знают толком ничего. Хотя сказали, что девушка, возможно, не одна. Только что приехал мой приятель, он рассказал, что тех же людей встретил в соседней деревне – они, видать, решили обойти каждый дом, расспрашивая о девушке. Как бы сюда не вернулись – днем у меня народу меньше, но посетители трезвее – о вас кто-то да доложит. Монеты нынче здорово развязывают язык. Не знаю, во что вы ввязались, сынок, – по-отечески обратился к хмурому командиру трактирщик, – да только дорогу перешли кому-то важному. Парни были при хороших клинках – это я тебе как бывший оружейник говорю.
Гектор замолчал, обдумывая дальнейшее. Голос его совсем потерял краски.
– Леверн вчера и словом не обмолвился о ваших проблемах. Только сказал, что деньги позже пришлет – будто бы я с него хоть раз плату брал. О родичах каких-то толковал, хотя он ни с кем, кроме старика Ролло, не общается. Кстати, я ему письмо отправлю, пусть поможет. Не зря же он штаны в своей берлоге просиживает.
– Не нужно. – Винсент лихорадочно обдумывал услышанное, решая, стоит ли доверять этому человеку. – Мы подозреваем, что кто-то из замка причастен к… нападению на нас, – аккуратно добавил командир, следя за реакцией трактирщика.
Лицо Гектора вытянулось, и в глазах полыхнул недобрый огонь.
– Может, это и так, – голос мужчины похолодел, – вот только деда Леверна ты не думай подозревать – он хоть и хитрец, но внука не подставит. Не волнуйся, я не буду ему все выкладывать на блюдечке. Разузнаю, как дела в замке обстоят, как там поживает этот старый хрыч и не помер ли еще. Если случилось что, он обязательно даст знать, хоть вскользь.
– Сообщите Леверну, если что-то узнаете и сможете, – кивнул Винсент. И, уходя, добавил: – Спасибо.
– Все сами да сами… – после, уже стоя на крыльце трактира, сокрушался Гектор. Он провожал взглядом резвую тройку лошадей, уносящую в сторону города странную компанию, и не мог перебороть волнения. – Что за молодежь пошла – все на своих плечах пытаются унести. В мире одно зло видят, о доверии совсем ничего не знают…
Гектор, чувствуя, как болят к смене погоды старческие суставы, остаток фразы не рискнул произнести вслух: «Если я прав, и девчонка – принцесса, то, что бы ни удумал Леверн, пусть молчит. Ох, во что же он ввязался…» – С этой мыслью Гектор затянулся дымом из табачной трубки и направился в свой трактир, натягивая улыбку радушного хозяина.
Ада с интересом слушала Леверна. Рыцарь, найдя благодарные уши, делился историями из своей жизни в свойственной ему манере – не пропуская ни единой мелочи. Леверн иногда забывал, что находится в присутствии девушки, не говоря уже о том, что она принцесса, и Винсент уже устал его одергивать. Аду пробирал смех от каждой истории – рыцарю удавалось даже самое страшное приключение преподнести так, словно он путешествовал по радуге в компании шутов. И почти в каждой проскальзывало имя Альваха: он был тем, кто вытащил из болота невнимательного рыцаря; присутствовал при откровениях пьяного Леверна, который не распознал в радушном собеседнике отца девушки, к которой приставал ранее; отчитывался за успешные и проваленные миссии, пока светловолосая беда отсыпался после тяжелой дороги или дикой пьянки…
Адалин не могла сама держать поводья, а потому сидела на лошади за Леверном, руками обхватив его торс. Сейчас принцесса слушала историю о том, как рыцарь ворвался в зал, где дед раздавал указания подчиненным, и так спешил доложить родственнику о готовящемся нападении, что предстал в неподобающем виде перед целым собранием королевской стражи. И хохотала в голос, едва не ударяясь лбом в спину рыцаря. Сзади послышался тихий смех Винсента – Ада удивленно оглянулась проверить, действительно ли их серьезный командир смеется. Перехватив его улыбку, она прыснула еще сильнее.
Альвах, не без труда управлявший своей лошадью из-за ранения, довольно улыбался, вспоминая ту историю. Тогда он, заваленный отчетами о прошедшей миссии, которые со свойственным ему легкомыслием спихнул на него дражайший друг, очень злился на Леверна. Идея подкинуть лентяю анонимную записку со сведениями о неожиданной атаке появилась сама собой – и юноша, не колеблясь, воплотил ее в жизнь.
Жаль, что Альвах не видел лица друга, когда тот читал записку, но образ Леверна, ранним утром представшего перед начальником королевской стражи в одних штанах и кричавшего о нападении, запечатлелся особенно ярко.
– Глядя на закипающего от злости деда, недоуменных стражей и откровенно веселящегося Альваха, я мигом все понял, – продолжал Леверн, нисколько не стесняясь подробностей. – Всыпал я ему тогда знатно, там же, при всех в зале. Деда Ролло, выгнав всю стражу, пытался нас растащить, да только я увлекся, и мы с Алем долго громили все вокруг. После прибежала Клер – у нее на наши ссоры нюх как у ищейки, – пояснил Леверн, пытаясь повернуть голову так, чтобы увидеть смеющуюся принцессу. – Как вы уже поняли, драка закончилась мгновенно – это только с виду Клер нежная и тихая, а рука у нее на самом деле тяжеленная, когда дело касается нас. Дальше мы смиренно ждали, пока она наорется и успокоится, – голос светловолосого рыцаря немного изменил тональность при упоминании сестры. Аде было жаль, что она не могла разглядеть его лицо – только светлые, чуть завивающиеся волосы мужчины маячили у нее перед глазами. – Ох и получил я от нее тогда… Клер вообще не любит ругаться – не в пример брату. Хотя в тот день она почти превзошла его: так долго, со вкусом и ни разу не повторяясь на меня орал только Альвах, когда я в детстве сломал его лук. – Замечтавшийся Леверн не сразу заметил молчание, разом поглотившее его спутников.
– Ты мог говорить? – Вопрос, адресованный немому стрелку, вырвал рыцаря из красочных воспоминаний, и он невольно дернул поводья, заставив коня остановиться.
Винсент, озвучив мучивший не его одного вопрос, подозрительно вглядывался в Альваха. Ада тоже не сводила с него обеспокоенного взгляда, замечая, что Аль вмиг посуровел – на его лице ярко горела ненависть к чему-то неведомому, которую лучник безуспешно пытался скрыть.
Один кивок, и Винсент удивился еще больше, в его голове проносились один за другим вопросы: «Как? Когда? Почему? Кто виноват?..»
– Прости. – Леверн, поздно сообразив, что глупо проговорился, попытался сгладить ситуацию. Его немой друг на мгновение зажмурился – перед глазами поплыли цветные круги – и выдохнул полной грудью.
Альвах направил лошадь вперед, не глядя на спутников и оставляя их наедине с любопытством. Леверн, погрузившись в раздумья, замолчал. Ни Винсент, ни Адалин не осмелились больше спрашивать что-либо. Дружеская беседа, оборвавшаяся на полуслове, так и не продолжилась.
Клер прислушивалась к каплям дождя, лениво падающим с потолка зловонной камеры. Маленькое, низкое помещение, в котором она едва могла выпрямиться в полный рост, походило на склеп. Здесь не было ни единого окна, ни слабого отблеска света – маленький огонек тонкой свечи, забытой стражем, давно потух. Иногда откуда-то издалека слышались крики заключенных, да лязг цепей, в которые были закованы ее руки, вторил им. Каждая секунда казалась часом…
В голове все еще звучали слова, сказанные на прощание стражем Хэдесом. Пожилой блюститель порядка, не скрывая досады, сожалел, что повесить воровку они смогут только послезавтра – их смена заканчивалась, и в тюрьме оставалась только дежурная охрана. Выходной в большой праздник положен даже стражам закона, а проводить публичные казни в эти дни запрещали монахи. Им вообще давалось слишком много власти, но поспорить с теми, кто доносил волю образов Санкти, не осмеливался даже король, что уж говорить о простых подданных.
Клер отрывисто выдохнула, пытаясь успокоить беснующееся сердце. «Виновна» – приговор до сих пор звучал в голове. Винсент предупреждал ее о ювелирах, но девушке не хватило опыта распознать трусливого продавца среди корыстных, за что теперь и расплачивалась. Было страшно, и она всем сердцем надеялась на помощь, но если Леверн в ближайшее время не узнает о ее беде, через день она будет болтаться в петле.
Город встретил путников шумом вечерних улиц – праздник разрастался, и люди, спеша увидеть подготовленные для них чудеса, толпами собирались на главной площади, медленно прогуливались по многочисленным узким улочкам, значительно затрудняя движение. Огромные лужи были единственным напоминанием о вчерашнем ливне – у жителей и гостей городка настроение восстановилось с потрясающей скоростью, всего-то и понадобилось, что утеплиться к вечеру.
Каретам, повозкам и лошадям на время проведения праздника запретили подъезжать к центру города, поэтому Винсент, под недовольное ворчание Леверна, оставил лошадей в ближайшей к городским воротам конюшне. Адалин, поспешно следуя за рыцарем, разделяла его недовольство – большие расстояния им сейчас были не под силу. Все лекарские лавки на окраине города давно закрыты, а до светящейся сотнями огней центральной площади Альвах не дойдет. Несколько часов назад ему стало совсем плохо: он еле шел, цепляясь за своего друга как за единственное спасение. С него градом катился пот, а лицо, еще вчера бледное, сейчас походило на горящие угли. Адалин видела, что Альвах испытывает сильнейшую боль, но с его губ не слетало ни звука. Она ранее никогда не встречала немых, поэтому размышляла, недоумевая: разве люди с подобным недугом абсолютно беззвучны? Но, увидев очередную гримасу на лице Альваха, она вновь начала лихорадочно оглядываться в поисках спасительной вывески.
Адалин не сдержала слез, когда Альвах едва не потерял сознание, оступившись, а она ничем не могла ему помочь. Леверн, молчаливый и угрюмый с момента, как его другу стало хуже, не выдержал и, наплевав на протесты стрелка, закинул его на спину и прибавил шагу, а потом и вовсе перешел на бег. Ада со всех ног бросилась за ними, надеясь не потерять в толпе. Вдалеке Винсент, не дожидаясь Леверна, бил кулаками в чью-то закрытую дверь.
Когда принцесса добежала до маленького кирпичного дома на первой линии улицы, в его окнах уже горел свет. Забежав внутрь, Адалин увидела, как высокая статная дама, едва взглянув на потерявшего сознание юношу, ринулась к прилавку и достала с полки бутылочку. Вполуха слушая Винсента, кратко докладывающего об изменениях состояния раненого вплоть до потери сознания, женщина с усилием открыла рот Альваха и влила лекарство. Хлопая по щекам пациента, она пыталась привести его в чувство. Леверн, вцепившись руками в прилавок, не отрывал обеспокоенного взгляда от друга, коря себя за то, что не получилось посетить лекаря раньше. Он беспечно недооценил состояние Аля и теперь был вынужден наблюдать, как другу худо.
Несколько минут, показавшихся вечностью, компания провела в тишине, прислушиваясь к сердцебиению Альваха. Наконец его ресницы дрогнули, и он открыл глаза: взгляд был мутным, а это – один из признаков лихорадки. Несмотря на это, лекарка порадовалась тому, что лекарство подействовало и он пришел в себя. Облегченно вздохнув, она отстранилась и завязала волосы в тугой пучок на затылке – ей предстояло полностью осмотреть пациента, промыть и зашить рану, а после наблюдать за его состоянием.
– Вы двое, положите его на кушетку в другой комнате, за прилавком, – повелела женщина, кивнув Винсенту и Леверну. – Я сейчас подготовлю все необходимое, и начнем. А где девчонка? – Лекарка, окинув присутствующих внимательным взглядом, нахмурила брови. Заметив удивление в глазах Адалин, она уточнила: – Круглое лицо, светлая коса, взволнованная да рассеянная. Или она не с вами?
Адалин не успела отреагировать, как вмешался Леверн:
– В темном плаще и с медальоном на шее?
Последовал утвердительный кивок, и рыцарь холодно проговорил:
– Когда она к вам приходила?
Женщина на секунду опешила – ее удивила интонация молодого человека. Но, вспомнив, как волновалась посетительница за раненого юношу, которым определенно был ее пациент, она ответила:
– Вчера ближе к вечеру заходила. Описала пациента – точь-в-точь ваш друг. Я предложила ей лекарство и свои услуги, да только у нее денег не было – а я, знаете ли, без полной оплаты к пациентам не выезжаю. Девица пообещала вернуться и убежала. Я ее до самой ночи ждала, – добавила лекарка себе под нос.
Леверн, не дослушав женщину, кинулся к выходу.
– Постой! – Остановив посетителя у самой двери, лекарка отдала блокнот Клер. – Она, услышав про деньги, что-то в нем глянула и убежала. А блокнот на пороге обронила.
Леверн, благодарно кивнув, всматривался в имя на бумаге – рыцарь был уверен, что найдет Клер у этого человека. Вторую попытку выйти прервал голос Адалин. Принцесса, пряча руки под плащом, направилась вслед за ним. Спорить у мужчины не было ни сил, ни времени – буркнув скомканное «не отставай», Леверн наконец покинул лечебницу. Не стоило ему отпускать Клер.
Винсент ринулся было за принцессой, но лекарка крепко вцепилась худощавыми пальцами в его плечо.
– Мне нужна помощь, – не терпящим возражений тоном сказала она. – А друзья твои справятся сами. Тебе же лучше позаботиться о товарище, который в худшем, чем любой из вас, положении.
С этими словами лекарка поманила командира в комнату к пациенту и на ходу дала указания переодеться и протереть руки спиртом. Благо сменная одежда была – ей при разных обстоятельствах, время от времени, помогали коллеги. Лекарка подумала, что ее пациенту повезло – сегодня все, кроме торговцев, отдыхали, и она тоже не сидела бы здесь, если бы светловолосая девчонка так не запомнилась ей своим визитом.
Мысленно приказав себе собраться, она начала приготовления. Дело предстояло кропотливое.
В душе Леверна засело нехорошее предчувствие, едва он ворвался в лавку ювелира. Опасение усилилось, стоило ювелиру предстать перед гостями – низенький, круглый старичок с пышными усами и забавной тростью в руках бодро поинтересовался, какой товар интересует его посетителей. Леверн не мог не заметить, как начали бегать глаза мастера, едва он услышал о Клер.
– Девушка… с колье и серьгами на продажу? Что вы, такой я не видел! – Мужчина рассмеялся, и смех его показался наигранным даже принцессе. – У меня что вчера, что сегодня столько покупателей было. Чего только ни брали, чего только ни пытались продать! Были даже серьги с алмазами – знатная дама решила избавиться от украшений, подаренных ей любовником, чтобы муж не прознал об их связи. Но серьги с рубинами – нет, что вы! Не видел. – Ювелир вновь рассмеялся, но его смех оборвался, когда Леверн, не обращая внимания на испуганный вздох Ады, схватил старичка за ворот камзола, приподнимая его над землей.
– Я разве упоминал, что серьги были с рубинами? – Тихий шепот разозленного рыцаря жег, словно шипящее масло, и лицо ювелира стремительно приобретало пурпурный оттенок.
Леверн был в ярости – лицемерный старикан отнимал его время, не желая признаваться, что сделал с Клер. Рыцарь с юности опекал ее, и весьма успешно – кажется, Клер совсем забыла, что не всем людям можно доверять. «Беспечная, наивная, глупая…» – Леверн про себя наградил подругу десятком нелестных характеристик. Но более красочные эпитеты разозленный рыцарь адресовал себе – это он отпустил ее одну.
Адалин старалась не мешать Леверну, который допытывал ювелира. Старик перепугался и выдал все разом: и про драгоценные украшения, которые Клер прятала в сумке, и про стража, которому детально описал девушку, и про место, где можно его найти. Неосторожно назвав Клер воровкой, мастер чуть было не лишился глаза – Леверн в последний момент увел кулак в сторону, ударив дверцу шкафа. Звон разбитого стекла не волновал рыцаря, как и пораненные костяшки пальцев, на которые с тревогой смотрела Ада.
Ювелир, провожая взглядом непрошеных гостей, радовался, что удалось умолчать о простеньком золотом медальоне, принятом вместо драгоценностей.
На пороге Ада, тщательно копируя бескомпромиссную интонацию Винсента, обратилась к ювелиру:
– Хозяйка украшений – я, а девушка – моя служанка. Это я велела ей продать драгоценности. О случившемся я сообщу стражам, и, будьте уверены, они не оставят вас в покое. Вы навлекли тень позора на мое имя.
Развернувшись, гордая принцесса вышла за порог, провожаемая восхищенным взглядом рыцаря. Адалин легко решила нависшую над ними проблему: они выручат Клер из передряги, доказав, что произошедшее было не кражей, а исполнением приказа госпожи.
Винсент облегченно вздохнул – жизнь Альваха теперь вне опасности. Командир наконец вышел из душной комнаты навстречу вечерней прохладе приемного зала, где хозяйка маленькой лечебницы распахнула огромное окно. Вглядываясь в счастливые лица прохожих, Винсент поймал себя на том, что мысли неуклонно возвращаются к принцессе. Отпускать ее с Леверном было не лучшим решением. В умениях Леверна он не сомневался – за их краткое, но насыщенное путешествие командир удостоверился, что избалованный внук начальника стражи достоин быть сопровождающим ее высочества. Вот только его маниакальная одержимость братом и сестрой, которых, кажется, сама судьба свела вместе в этом путешествии, Винсента настораживала – ему нужен человек, который, не задумываясь, в первую очередь бросится защищать принцессу. Он все больше боялся, что, если возникнет критическая ситуация, Леверн оценит сохранность родных выше жизни Адалин.
Винсент раздосадованно поморщился, огорченный ходом своих мыслей, в которых недоверие и беспокойство только росли. Командир глубоко вздохнул.
– Нервничаешь? – Лекарка подошла незаметно.
– Я могу оставить Альваха на вас?
Лекарка, немного подумав, согласилась. Девушка, ради которой он собирается оставить раненого друга, видимо, очень ему дорога. Пусть это только догадки, но лекарка чувствовала, что близка к истине.
– А я ведь даже не знаю имени нашей спасительницы, – неожиданно добавил Винсент.
– Доротея. – Добрая улыбка украсила лицо женщины, и она словно помолодела на десяток лет. Простая благодарность в искренних устах звучит слаще звона золотых монет, а она не слышала ее уже долгое время.
– Спасибо, что спасли жизнь моего… друга, Доротея. – Непроизвольно запнувшись, Винсент понял, что немой стрелок вполне может стать его другом. Командир очень ценил преданность, которой обладал Альвах. Мысли о дружбе навеяли воспоминания о Евандере, и глухая боль проснулась в недрах души, словно огромное чудище сонно подняло голову. – Я вернусь, как только найду своих спутников.
Винсент направился навстречу праздным улицам и шумящей толпе, уповая на удачу, – в такой толкучке он не заметил бы и своих родителей, если бы знал, как они выглядят.