В этот раз процедура прошла безболезненно. Ну, почти безболезненно, как и обещал Янгер. Делать ее пришлось в другом лабораторном корпусе, потому что основной был якобы занят. Так сказал Янгер, но Роджеру показалось, что тот отвез его на другую базу, чтобы оказаться подальше от глаз и ушей начальства.
По мнению же самого Роджера, пока он находился среди своих, можно было не заморачиваться. Это дальше, на маршруте, могли начаться проблемы, а здесь все было спокойно.
– У тебя сердечный ритм барахлит и печень надсажена, хотя ты и принимал дешевую турбоочистку, – сказал Янгер, когда они возвращались из лабораторного корпуса в его машине.
– А ты от хвоста отрывался целых полчаса и потом еще крутился на кольце за городом со включенным антисканом, – парировал Роджер в том же тоне.
– Это нормально, ты же понимаешь.
– Понимаю, но хвост был реальный. Надеюсь, это не враги?
– Не переживай, разберемся. За те семь лет, что ты отсутствовал, кое-что поменялось, вот и суют нос не в свои дела разные мерзавцы.
– Си-четырнадцать?
– С чего ты взял? – усмехнулся Янгер, продолжая высматривать в автомобильном потоке подозрительные машины.
– С того самого, майор. У них наружка до сих пор по методике Рональда Грумма работает, один-три-один. А у нас «тропа тигра». Или и это поменялось?
– Нет, это не поменялось, – покачал головой Янгер. – Я думал, ты половину ума пропил за семь-то лет.
– Может, и пропил, только не эту половину. Она же, как вашей лазерной машинкой, прожжена и прошита. Можно пропить какие-то личные воспоминания, а рабочие схемы – никогда.
– Вся эта суета не входила в мои планы, Роджер, я собирался отправить тебя гладко, как по маслу. Небось потребуешь теперь дополнительных гарантий? Захочешь больше информации?
– Нет, ты ошибаешься.
– А что так?
– А то, что эта работа в конторе, эти консервированные сосиски каждый день, эта вонь изоляции от кухонной печки. И так семь лет.
– Неужели сильно прижало? – покосился на него Янгер.
– Прижало. Но понял я это лишь тогда, когда ты мне наличные авансом выдал. До этого не верилось, что удастся сбежать отсюда.
– Но что-то я просто обязан тебе рассказать…
– Что-то расскажи, но много не нужно. Это бывает вредно, сам знаешь.
– Хорошо. У нас в службе засел крот, и, возможно, не один.
– Вот как? – удивился Роджер. – И давно?
– Да кто ж его знает? На то они и кроты, чтобы сидеть тихо.
– И что внутренняя безопасность?
– А ничего. Это неофициальная информация. Из отделов сливают сведения, но приказа к расследованию никто не отдает.
– А что директор?
– Директор играет в политику. Его то и дело вызывают на какие-то комиссии в правительстве или комитеты в военном министерстве. Тем временем сведения уходят, и все косятся друг на друга. Для операций нужна поддержка, а как организовать группу прикрытия, если команде ничего нельзя рассказывать? А рассказывать надо, чтобы составить план, но если расскажешь, кто-то может слить. Жесть, одним словом. Работать стало совсем трудно.
– Я так понял, ты и начальству не слишком доверяешь?
– А когда начальству слишком доверяли, Роджер? Ты представлял маршрутные карты после каждого вояжа?
– Представлял, Джоу, так положено по уставу.
– А сколько процентов правды ты там писал?
– Ну… Кое-что писал. По крайней мере, вписывал реальные личности.
– И у некоторых потом были проблемы…
– Да, бывало, мы подставляли посторонних людей, – вынужденно согласился Роджер. – Зато настоящие контакты оставались целыми.
– Вот и я о том же. Доверять начальству можно, но только с глазу на глаз, в противном случае за дело возьмутся посредники между тобой и начальством. Я вон зашел к директору, а этот педик Жонао смотрит бабский сериал. Представляешь?
– Я тоже иногда смотрю сериалы, когда бухой сильно…
– Но не бабские же, Роджер?
– Да кто их разберет, когда над крышей штормит. Ты меня к самому дому доставишь?
– Конечно, почему нет? Правда, район у тебя дерьмовый.
– Нормальный район, я к нему уже привык.