Луг, на котором мы остановились, пестрел запоздавшими одуванчиками, а посреди него виднелись остатки больших куч щебня и песка. Увидев это, Валерий Михайлович горестно вздохнул.
Машину мой спутник оставил в ста метрах от речки в целях маскировки. Напрасно я объясняла, что от троллей это не поможет.
Перес взяла самую большую удочку и, к моему удивлению, мастерски закинула ее в воду. Человек, вдохновленный любовью к рыбалке, начал было объяснять ей, как вытаскивать рыбу, но попал в довольно глупое положение, когда через пять минут троллиха благополучно выловила уклейку.
Валерию Михайловичу ничего не оставалось, как отступить ко мне, расположившейся на покрывале в середине луга, и наблюдать.
Перес спокойно положила рыбку в пакет с водой и закинула удочку снова. Тут и приключилось нечто странное. Уклейка, блеснув чешуей на солнышке, описала высокую дугу и плюхнулась обратно в воду. Неизвестно откуда раздалось тихое хихиканье.
Троллиха невозмутимо продолжала водить удилищем, перекидывая леску вверх по течению. Но, сколько бы она ни выловила рыбы, вся добыча отправлялась обратно в реку.
Так продолжалось около часа. Наконец из прибрежных кустов высунулась абсолютно седая мордочка и едко произнесла:
– Здесь рыбы нет! Не понятно, что ли?
Перес встала, нацепила монокль и, подбоченившись, стала рассматривать собеседницу.
– Сварлыга, – миролюбиво представилась та.
– Нареченная от рождения Хельгой! Приказываю тебе отвести меня к мэру, – важно произнесла Перес, зная многих жителей Зеленецкого поселения по рукописи Чучо.
– Так и отвести? – немного смутилась Сварлыга.
Но тут из кустов высунулась мордочка тролля с красным кончиком пятачка.
– Да это же Перес! – хмыкнул Михей. – Самая вредная троллиха в Северном городе. Чучо про нее рассказывала.
Сварлыга раздвинула лапами кусты и вышла на луг.
– Ну, пойдем со мной!
И три тролля двинулись гуськом по бревну на другой берег реки.
Едва они дошли до быстрины, я не выдержала и крикнула:
– Перес, пиши мне! Я буду скучать! Моя электронка…
От испуга Сварлыга взвизгнула и ухватилась за Михея.
– Да знаем мы вашу электронку! – на другом берегу реки появилось еще два тролля: черноволосая, ушастая, непередаваемо похожая на мать Чучо и крошечный серенький Худоша с маленькой фляжкой в руке.
Вскоре вся группа скрылась под сенью соснового бора.
Я оглянулась. Валерий Михайлович лежал на спине, держась руками за голову.
***
Я благополучно устроилась в соседнем от своего спутника номере. Мужчина, между тем, листая старые записи Чучо, восклицал: «Невероятно! Ужас! Сколько их там?»
Третьего дня на электронную почту начали приходить обширные письма… от Чучо, продолжавшей свои упражнения в литературном португальском языке.
***
«Ну, вот, мама, – мысленно говорила Чучо, исподтишка поглядывая на настоящую, живую Перес, расхаживающую по ее норе, – здесь я и живу».
Старая троллиха покрутила колесо прялки, бесповоротно спутав шерстяную нитку. Провела лапой по верху большой книжной полки и сдула с ладони пыль.
– Ну, да, тут немного пыльно и песок сыпется с потолка, но зато тепло и уютно, – сказала госпожа мэр вслух.
– Старье, одно старье! – проскрипела гостья. – Но, если тебе так плохо было в Северном городе, то у нас два пути: воспитать твоего Человека, как я воспитала свою, или нажить добро здесь, где ты стала мэром.
– Воспитывать Человеков я не умею и не хочу, – жалобно протянула Чучо. – А мэр я, постольку-поскольку Худоша сорвал выборы. Не очень-то хотелось им быть.
– А кто тебя спрашивает? – хмыкнула Перес. – Ты – народный избранник, и я уверена, что тебя выберут второй раз, уж я постараюсь.
– Чем ты, мама, планируешь заниматься? – осторожно поинтересовалась молодая троллиха. – Я могу научить тебя прясть и вязать, собирать орешки и воровать из гнезд воркушины яйца, ловить рыбу, готовить еду и торговать в лавке.
– Нет-нет, не трудись, дочка. Я все умею сама. Недаром же я дожила до таких глубоких лет. Я займусь благородным делом: организую летнюю школу и буду преподавать историю… неграмотным троллям.
– Здесь нет неграмотных троллей, – испуганно возразила Чучо.
– Ну, троллят полно и выживших из ума стариков, которые выбрасывают рыбу в реку. – Перес потянулась и вдруг учуяла тошнотворный запах Худошиной бормотухи, тянущийся через лаз, который тролль прорыл между норами.
– Бормотуху прошу мне не подсовывать, – строго сказала старая троллиха, – а то мало ли что я тут наговорю, Подрывайло такого и не знает! А сейчас я буду строить план твоей предвыборной кампании.
***
Худоша, подумав, что гостье надо познакомиться с жителями, завел перед трехствольной сосной старый патефон. На музыку начали сходиться тролли, и вскоре образовалась небольшая танцплощадка.
Перес, высунув пятачок из норы, одобрительно фыркнула. Тут как раз появился Проныра, и старая троллиха рассудила, что для ее целей нужно налаживать связи с прессой.
Но переговорить с главным редактором газеты «Час вздремнуть» удалось не сразу.
Перед гостьей, откуда ни возьмись, вырос толстенький пожилой тролль в оранжевом галстуке поверх черной шелковой жилетки. Поблескивая умными глазками, толстяк галантно предложил Перес правую лапку, отчего его спутница, худая леди с заляпанным чернилами пятачком сразу обиделась, и это было заметно.
– Вальс! – объявил Худоша. Патефон натужно заскрипел и захрипел, выдавая мелодию Штрауса, и гостья с опаской приняла приглашение на танец от такого экстравагантного тролля.
– У меня к вам сделка, – как бы между прочим сказал партнер Перес. – Предлагаю два автомобильных аккумулятора по цене трех.
Тут он запутался в своем галстуке, который съехал с мохнатого пузика куда-то вбок, и Перес подумала: «Какие аккумуляторы? Зачем мне они? Впрочем, нужно познакомиться с таким хозяйственным мужчиной».
– По цене трех взять не могу, – деликатно отказалась гостья. – Для вас – только по цене двух, но с доставкой в Северный город.
– По цене двух, – задумчиво повторил толстяк. – Заманчиво, но дальше Зеленецка не могу. Чем расплачиваться будете?
– Тугриками… в смысле мурзиками, – сообразила Перес.
– Нет, на мурзики нынче инфляция, – поведал тролль. – Придется отказаться от планов завоевания власти в Зеленецком лесу.
Тут гостья без особого труда догадалась, что перед ней сам Подрывайло Хитроватый, и отдавила партнеру лапу. Пока он охал, горожанка поразмыслила о том, как отнять у конкурента на выборах два аккумулятора (которые ей были не нужны) и выйти сухой из воды: вот отличная была бы вредность.
– Предлагаю пари, – нашлась Перес. – Если на выборах побеждает Чучо, то аккумуляторы мои, если вы – можете запустить мне в пятачок яблочный пирог.
– Нет, это не выгодно, – азартно возразил Подрывайло. – Вот если вы публично признаете, что зеленецкие тролли вреднее северных, то это создаст имидж нашему поселению.
– И наоборот, – ответила гостья. – Вы признаете, что северные тролли вредят лучше, если проиграете.
– По лапам, – отозвался бывший мэр.
***
– Летка-енка! – объявил Худоша, и старый патефон опять заскрипел, стараясь выдавить из себя веселые звуки.
Перес неожиданно оказалась между бормотушницей Томас, которую легко было опознать по красному цвету шерсти, и главным редактором газеты «Час вздремнуть», знакомому еще по поезду Север – Зеленецк.
– Здравствуйте, многоуважаемая! – перекричал музыкального монстра Проныра. – Не дадите ли вы мне интервью о порочной жизни Чучо в Северном городе? Я слышал, она была иждивенкой. За чей счет жила? Скольких троллей облапошила?