Любимая леди моя Баба Яга
Не держи удар
– На кой мне ляд, скажи, собрат,
Тащить в свой мир такой подклад?!
Чужую злобу принимать,
Куда её потом девать?!
Да я в сторонку отойду,
Спокойно в глазки загляну,
И разрешу тому шуту
Месить свою же пустоту!
Женский голос приятного контральто доносился из коридора. Исполнительницу ещё не было видно, а дрожь уже пробежала по стенам, заставила завибрировать оконные стекла, и переселилась на хребты высокого собрания.
Высокое собрание, до того вальяжно развалившееся в удобных креслах, разом подобралось, переглянулось, выпрямило спины.
Усы, брови и бороды мигом встопорщились, споры ведомые до того мига, смолкли.
Все приготовились увидеть певицу.
Она вошла, эффектно притормозив в дверях, ненавязчиво кокетливо чуть, чуть повернулась ко всем легким профилем. Не всем. Частичным.
Ярко изумрудный глаз сверкнул из – под приспущенных полей шляпы.
Понять, что за мысль мелькнула за этим ножевым осмотром, было нельзя. Ибо легкая, игривая улыбка обманчиво обещала не далекий ум вошедшей.
Собрание, почти сплошь состоявшее из противоположного, или похожего на противоположный, пола, облегченно выдохнуло:
«Мадамочка! Подумаешь! Да ещё и блондинка! Ха! Три раза!»
Вновь прибывшая посмотрела на распорядителя, и прошла за кафедру.
– Высокочтимое собрание, позвольте представить вам леди, пожелавшую сохранить свою имя инкогнито, – пафосно произнес распорядитель.
Собрание немного оторопело от такого нахальства. Войти к ним, не называя имени?! Да кто она такая?! А! Пусть! Порвем на мелкие клочки.
Последняя мысль явственно проглядывала сквозь бороды, усы, брови и морщины, полученные в ходе высоконаучных баталий за гранты, премии, оклады и льготы.
– Приветствую вас, достопочтимые соратники пера и чернил. Ладно, ладно! Клавиатуры и жестких дисков. Позвольте начать доклад.
Жидкие хлопки были спокойно отодвинуты в сторону докладчицей.
– В год от сотворения, в век от рождества, в эпохи от разрушения…
– Это что за датировка такая?! Где точность?! О чём вообще речь будет идти в данном докладе?!
– Милый, – докладчица лукаво, с чувством права на усмешку, посмотрела на перебившего, – ваши историки даже дату и цель постройки Рдейского монастыря точно сказать не могут. Несмотря на свои высокие титулы. Хоть и построен он сравнительно недавно.
Что такое для космического полета триста, четыреста лет?! Даже не капля! Микрон на шкале времени.
А вы тут от меня точных дат требуете.
Собрание зашумело аки морской прибой у острова Буяна. Но дать развиться до буйного всплеска докладчица ему не дала.
Нежной женской ручкой, такой, что перчатки на неё только или самые большие мужские, или если дамские, то исключительно на заказ шить, она хлобыстнула по столешнице кафедры.
–Молчать!
Голосище потерял милую кокетливость, шелохнув хрусталики люстры.
Собрание захлебнулось ором. И в полной тишине зазвучал спокойный голос леди:
–Вам, сидни и сидельцы дано было время. Вам были даны привилегии. На вас сыпались блага, бонусы, плюшки и пряники БЕЛАЗами! А вы что?! Что полезного вы сделали за последние пять тысяч лет?!
Доказывали, чья правота правее, чей Бог сильнее, чья звезда ярче?!
А сами нюх разрабатывали на то, где кормят вкуснее?!
Глядите, ответ скоро, ох, скоро держать придется!
Вспыхнул яркий свет, ультрафиолетовый, и ошеломленной публике предстала пустая кафедра.
–Где, где она?!
Озирались ученые мужи и, как родные братья, похожие на них дамы.
–Да ладно! Где она уже не найти. А вот КТО она?!
В ответ на стене за кафедрой засветилась улыбка, глаза и губы, ехидные, палец, прижатый к губам…
И надпись:
Ваша любимая леди всегда! Баба Яга!
И тихий голос вдогонку:
– А позволю себе уточнить, какой палец она нам показала?!
–Да какая разница, какой?! Бродят тут предсказатели всякие, исчезнут как туман с утречка, и следов не останется!
И ответ, откуда-то с галерки зала:
–А вы не думаете, коллега, что это наши имена останутся только в платежных ведомостях? А их… звучат, ох, звучат. Сколько бы не пытались их стереть!