С ложа поднялась Женя и, достав из кармана брюк сотовый телефон, сфотографировала череп несколько раз. Её примеру последовали остальные.
– Жаль, что с нами нет ноутбука, чтобы свериться, какому ящеру принадлежит он, – с сожалением выдохнула она.
– Да, – поддакнул ей Алексей, – всё осталось в минивене.
– Но ничего, по возвращении домой я фотографии покажу палеонтологам… – убрала Женя телефон.
– А, может быть, Тимофей Егорыч, ты нам его отдашь, чтобы мы показали его учёным? – вкрадчиво спросил вогула Стас.
– Да, – поддержал друга Артём. – А то повесил его людей пугать. Какая от этого польза?
– Он защищает жилище от демиургов.
– От кого? – переспросил Стас.
– Это мифические злые существа из народных легенд северных народов, – за Тимофея пояснил Артём и с иронией усмехнулся. – И много, Тимофей Егорыч, этот череп отогнал демиургов от жилища?
– А вот твой отец и брат не были такими насмешливыми, – с укором посмотрел на него хозяин яранги и, взявшись за рыбу, молча, начал её чистить.
Воцарилась неловкая пауза. Артёму стало стыдно за себя. Девушки поспешили на помощь Тимофею, чтобы сгладить наступившую неудобную для всех ситуацию.
– Твой отец, Артём, вообще был человеком удивительным, – смягчился Тимофей, видя, как девушки ловко разделывают тайменя. – Он, чтобы облегчить человеку понимание, – я имею в виду человека, который беседовал с ним, – сначала неторопливо изучал его, а потом, как он выражался, переключался на его диапазон. Мог самые труднодостижимые вещи легко объяснить с помощью метафор, рассказов, саг, легенд, эпосов… А уж сколько языков он знал! У-у! – закатив глаза, заулыбался он.
– Да, этого у него не отнять, – тоже заулыбался в ответ Артём.
– Лет приблизительно около двадцати назад после того, как твой отец побывал в Антарктиде и сделал свои открытия, он начал исследовать платообразные долины за хребтами Пай-Хой и Пай-Эр и, изучая их, он все свои исследования записал на разных языках северных народов Урала, Сибири и Дальнего Востока, у которых в традиционных сказаниях была история о чудовище-демиурге, имевшем страшный голос, наводивший на всех ужас и сводящий с ума. И с той же лёгкостью, что он объяснял людям сложные и непостижимые вещи, он так же легко зашифровывал свои исследования, включив в них метафоры на латыни.
– Так-так-так, Тимофей Егорыч, – загорелись глаза у Артёма.
– Да, именно так, – не понял Тимофей истинного его интереса к его рассказу. – Он мне рассказывает – всё понятно, я начинаю читать – так ничего не понимаю, даже, когда на моём родном языке написано… Спрашиваю его: зачем вы, Юрий Алексеевич, так делаете? – голос Тимофея стал вкрадчивым будто он рассказывал сказку с таинственным сюжетом. – А он мне в ответ: "Эх, Тимерлай! Стоит только записать всё, как есть, завтра уже об этом первозданном месте будет знать весь мир. Сюда потянутся не только экспедиции учёных, но и туристы-зеваки. Эту нетронутую природу затопчут и загубят ещё до того, как найдутся здравомыслящие люди и сделают здесь охраняемый заповедник… А так я приеду к тебе в гости, угостишь ты меня своей чудесной строганиной из муксуна, – потряс он очищенной рыбой, – и пойдём мы с тобой в этот неизведанный край делать новые открытия!"
– Он прав, – поддержал вогула Алексей, с укором посмотрев на Артёма. – Я говорил тебе, что твой отец не из тех, кто будет заниматься галиматьёй.
Услышав его слова, Тимофей улыбнулся каким-то своим откровенным мыслям, а Артём, опять почувствовав себя неловко, смутился.
– После исчезновения папы и брата я пытался расшифровать его записи, но всё безрезультатно, – попытался оправдаться он. – Ну, а не разобравшись, я в сердцах назвал его труды галиматьёй… Вот приведу пример: среди тех метафор, что он приводит в своих исследованиях на языках северных народов Урала, Сибири и Дальнего Востока, и о которых вы, Тимофей Егорыч, уже упомянули, имеются странные вставки, сделанные по-латыни, такие как «Зов или крик души», «Кембрийский взрыв», «Стенание стен» в «Огненном фокусе» и так далее… Что это?
– Не знаю, – пожал плечами Тимофей. – Ох, девчонки, какие молодцы! Возьмите и мою рыбу сполосните, – передал он почищенного и выпотрошенного муксуна. – Сейчас я вам такой взвар из них приготовлю! – потянулся он за ведёрком, что бы ещё сходить за водой. – А тебе, Артём, я вот что скажу: много времени с тех пор прошло и не всё я помню… Что-то такое вертится в голове про какой-то там «взрыв», о котором сейчас ты сказал… Юрий Алексеевич о нём говорил, когда под курумами за Мёртвой Падью обнаружил ледники с какими-то там существами, то ли с микроорганизмами… Я так понимаю, из-за грохота передвижения курумов он обозначил своё открытие под таким названием «чего-то там… взрыв»
– Кембрийский.
– Наверное. Вы слышали сегодня рёв великой падвы?
– До сих пор в ушах стоит! – прошла по телу девушек судорога.
Они уже ополоснули всю рыбу, нарезали на куски и положили её в котёл. Аня собралась вынести корыто с помоями на улицу. Стас поспешил ей на помощь.
– Возьмите тогда и ведёрко для воды, – подал им вогул ведёрко. – Наберите её из колодца.
– А колодец где? – остановилась у выхода Аня.
– Направо от яранги, там увидите, – дождавшись, когда они уйдут, Тимофей опять обратил своё внимание на Артёма. – Твой отец не мог устоять перед рёвом природных явлений. Он всегда мне говорил: «Тимерлай, нет, это не крик чудовищ-демиургов, это зов природы, обращённый ко мне! Она зовёт меня, чтобы я познакомился с ней и изучил её!» – перевёл он дыхание и с надрывом закончил. – Только я вот говорил ему: «Нет, Юрий Алексеевич, она не зовёт тебя, а своим рёвом предупреждает тебя, чтобы ты туда не ходил. Она не простит тебя и ты пропадёшь!» И, как видно, так оно и случилось.
– Да, случилось, – с надрывом повторил Артём.
– Ну, а, что за «стенание стен в огненном фокусе»? – напомнил вогулу Алексей.
Тимофей пожал плечами.
– Может быть, выбросы газа из Мёртвой Пади.
– А что такое Мёртвая Падь? –спросил его Артём.
– Это болото, окружающее высокогорные кряжи с их платообразными долинами, которое простирается вокруг них на сотни, а, может быть, и на тысячи километров.
– Такое огромное?
– Никто не знает подлинных размеров Мёртвой Пади. Оно образованно в результате дождей и таянья снегов и ледников, спускающихся с кряжей. И то исчезает, то появляется…
– А почему названо Мёртвой Падью? – опять проявил нетерпение Артём.
– Я и хочу об этом сказать, – подбросил несколько поленьев в костёр Тимофей. – Да только вот ты не даёшь мне сказать…
– Артём, перестань, наберись терпения, – с укором посмотрела на него Женя.
Артём, поджав нижнюю губу, сделал жест руками, что будет нем, как рыба.
– Название Мёртвая Падь вообще-то говорит само за себя, – усмехнулся вогул. – Не надо много ума, чтобы понять, что там погибают животные и люди. И, однако, они погибают там вовсе не в трясине, как в обычных болотах засасывает неосторожных зверей и охотников на них…
– А как? – опять не удержался Артём
– Животных и людей там находят на поверхности воды обугленными.
– Обугленными?! – теперь уже в унисон друг другу спросили друзья.
– Да, обугленными, – подтвердил свои слова Тимофей. – Твой отец, Артём, не мог объяснить этого феномена и назвал его просто «огненным фокусом» без огня…
– Без огня?!
– Без огня!
– А «стенание стен» тогда, что такое?
– Твоему отцу и мне, однажды, довелось видеть, как у края болота со стороны кряжей, далеко от нас, попало в зыбь какое-то животное. Из-за большой дальности мы не поняли, что это был за зверь, а бинокли, к сожалению, мы забыли здесь в яранге. Так вот этот зверь так сильно кричал, что его крик слышали даже здесь в стойбище. Твой отец и назвал тогда этот эффект непроходимой стеной со стенанием. А потом мы нашли это животное обугленным – это была росомаха невероятно большого размера.
– А далеко отсюда Мёртвая Падь? – спросил Алексей.
– Нет. Утром если тумана не будет, покажу. Отсюда видно, – махнул рукой Тимофей. – Вот ещё одна напасть на нас нашла, – с досадой покачал он головой. – Из-за этой Мёртвой Пади в последнее время в здешних местах стало много туманов, а над высокогорными кряжами и их долинами вообще не исчезают облака. Юрий Алексеевич был абсолютно уверен, что и «огненный фокус», и туманы, и облака над горами в том месте, где их окружает болото, вызваны выделением большого количества газа метана, из-за чего на платообразных долинах началась инверсия температуры. Ведь там такая растительность, что в пору её надо назвать северными джунглями – там вперемешку растут самые разные растения. И твой отец, Артём, называл эти долины, – а тянутся они в длину на сотни километров и в ширину на десятки, – настоящими кладезями для изучения, – его голос поник и стал мрачным. – Правда, для нас, вогулов, такое явление не в радость…
Его оборвали на полуслове вернувшиеся в ярангу Аня и Стас. Взяв у них ведёрко с водой, он долил воды в котёл с рыбой, поставил котёл на огонь и продолжил:
– Да, для нас такое явление не в радость. Раньше наше стойбище насчитывало десятки яранг, а сейчас осталось всего три…
– Почему? – спросил Артём перед костром, протянув к нему руки.
– Потому что, не смотря на то, что за Мёртвой Падью и зверя всякого в изобилье, но дорога туда опасна, – ещё сильнее помрачнел Тимофей.– Многие, кто туда ходил, назад не вернулись. Кого находили обугленным, а кого след и вовсе исчезал… Вот и твой отец в последний раз ушёл, – я показал ему дорогу, – а назад не вернулся… А бывало, кто назад возвращается, тот с ума сходит…
– Даже так?!
– Так-так, сынок. Наши старейшины говорят, что это Отортен сердится…
– Кто такой Отортен? – вмешался в разговор вошедший Стас.
– Это гора к югу отсюда, – пояснил Артём за Тимофея. – Если перевести с вогульского на русский, то буквально звучит как «Не ходи сюда».
– Совершенно верно, – кивнул вогул.
– Неподалёку от Отортена на горе Холатчахль или Холат-Сяхыл, как её ещё называют, погибла 2февраля 1959 тургруппа Дятлова, ставшая, впоследствии, из-за своей гибели всемирно известной.
– А-а!
– Но ведь это очень далеко отсюда, Тимофей Егорыч, – обратился Артём к старику.
– Для духов, как для облаков расстояние не помеха, – глубокомысленно ответил вогул. – Легенды говорят, что гора Отортен является курганом, под которым похоронен демиург, охраняющий весь Каменный Пояс. Вот он и принялся изгонять тех, кто посягнул на его нетронутую природу…
– Ты имеешь ввиду моего отца и экспедиции в целом?
– Конечно! Что хорошего от них? – в сполохах огня обветренное лицо Тимофея приняло неподвижное положение, словно было высечено из камня. – И я ведь предупреждал твоего отца, что это очень опасно! Однако любопытство естествопознавателя взяло в нём верх над чуткостью и человеческой мудростью… А что сейчас?
Артём выпрямился во весь рост и сделал глубокий вдох.
– А сейчас его нет, – подавливая подступивший к горлу ком, ответил он.
– Именно! А вот Яг-Морты вместо него появились… Правда, их и до этого видели, да и сам Юрий Алексеевич их видел не раз…
– А это ещё кто такие? – скривился Алексей.
– С языка коми-зырян нечто вроде снежного человека, – опять за Тимофея пояснил Артём.
– Это у вас снежный человек,– с презрением бросил вогул. – А у нас это демиурги и Яг-Морты! Вчера только мой сосед Костой обнаружил у Мёртвой Пади съеденного…
– Съеденного?!
– Нет, их не звери едят, – усмехнувшись, отмахнулся Тимофей. – Звери их обходят, так как они на зверя страха нагоняют! Они друг друга пожирают!
Друзья переглянулись между собой и с недоверием посмотрели на старика.
– Вижу в ваших глазах сомнение, – усмехнулся он. – Так нет ничего легче показать вам это место, правда, если Мёртвая Падь позволит к нему пройти, ибо она слуга Отортена.
– Я согласен пойти, – кивнул Артём.
– Артём! – прозвучал в голосе Жени испуг.
– Кто с нами? – не обратил он на неё внимания.
Алексей обернулся и скользнул взглядом по всем ребятам и ответил за всех.
– Все!
Улыбка появилась на губах друзей.
– Раз уж так получилось, что минивен и весь наш скарб погребён под лавиной, – подошёл Артём к Жене и, опустившись перед ней на корточки, взял её за плечи, – то хоть так, благодаря Тимофею Егорычу, сделаем небольшую вылазку и издалека посмотрим на то место, откуда не вернулись мои отец и брат.
– И мой отец, – добавил Алексей.
– И, возможно, наши отцы тоже, – добавил Стас.
– Да, – поддержала его Аня.
Женя лишь беспомощно дёрнула плечами и кивнула.
– Я согласна.
В яранге от костра было тепло и уютно. Огонь играл сполохами на лицах ребят и старого вогула, трудившегося над котлом с рыбой. Что-то первобытное царило в этом жилище, топившемся «по чёрному». Однако дым глаза не ел и дыхание не спирал, а вот аромат, исходивший от взвара, сводил с ума. Расположившись на ложах вокруг очага, ребята смотрели на костёр. А сверху из-под купола яранги, окутанного дымом, на них взирал чёрными глазницами череп древнего звероящера…
Глава 7.
Утром ребята проснулись от громких возгласов, доносившихся с улицы. В яранге Тимофея не было, его голос доносился откуда-то издалека. На очаге висел другой котёл, от которого парило приятным мясным запахом. Вчерашний котёл с недоеденной рыбой и взваром стоял у входа в ярангу, прикрытый крышкой больших размеров, чем сам котелок.
– Он что, перекормить нас решил? – риторически задал вопрос Алексей, который переел вчерашним вечером и, засыпая, признался, что страдает от обжорства.
Друзья, глядя на его чуточку обалдевшую физиономию, дружно рассмеялись.
– В общем-то мы, наверное, вчера все немного переели! – решила успокоить его Аня. – Я до сих пор сыта, и у меня тяжело в желудке.
– Да! Лечили стресс таким образом после того, как чуть было не попали под лавину, – оправдал её и других ребят Артём. – Но надо отдать должное Тимофею: он умеет готовить! Я никогда не думал, что обычная варёная рыба может быть такой вкусной!
– Я всё слышу! – вошёл в ярангу Тимофей, в руках он держал небольшой телескоп; на губах играла добродушная улыбка. – И вовсе это не обычная рыба, а лучшая!.. Для гостей у вогулов всегда подаётся только самое лучшее!
– Спасибо, Тимофей Егорыч! – поблагодарила его Женя. – Вы необыкновенны! Мало того, что спасли нас, так ещё и у себя приютили, кормите нас так, что мы едва дышать можем…
– О-о, девонька! – чуть дёрнув уголком губ, улыбнулся вогул. – То, что я сделал – это и называется обычным… И ничего необыкновенного во мне нет. Выжили бы северные народы в таких условиях, если бы относились друг к другу иначе?
– И это не смотря на то, что у них существует кровная месть, – добавил Артём.
– Существует, – просто согласился Тимофей. – Однако добрый мир куда интересней и полезней наносимого людям вреда. Жизнь – вот что имеет значение для живущих! И для северных народов спасение, пусть даже незнакомца, ровно такое же действие, как приём пищи для поддержания жизни – обычное дело и никакого акцента на героизм.
– Эх, нам бы так, – горько усмехнулся Стас.
– Ну-ну, – одёрнул его Тимофей. – Глядя на вас, тоже можно залюбоваться вашими добрыми отношениями.
– Я про те места, города и веси, где мы живём.
– А не у вас ли, православных русских, есть прекрасное жизненное наблюдение: «мир не без добрых людей»?
– Вы, Тимофей Егорыч, нас обескураживаете, – смутился Артём. – Вы и есть тот самый добрый человек…
– Ладно, на, держи, – перебив передал ему в руки телескоп Тимофей. – Пока варится мясо, будем потихоньку готовиться. Помоги мне его упаковать, – снял он со стены сшитый из шкур мешок и подставил его так, чтобы Артёму было удобней вложить в него телескоп.
– А телескоп-то зачем, а, Тимофей Егорыч?
– В горах сегодня туманно и, возможно, Мёртвая Падь тоже затянута паволокой. Пройти в таком случае по ней и не погибнуть нельзя… Бинокль слабоват для Косы, куда я вас поведу. Слишком там большое расстояние от одного до другого берега Мёртвой Пади. А вот телескоп то, что надо для того, чтобы вы собственными глазами убедились, что старый Тимерлай Егосы вас не обманывает… Давайте поднимайтесь, умывайтесь, завтракайте и в дорогу!
Ребята повскакивали со своих мест. Быстро справившись с утренними задачами туалета и приведения себя в порядок, они позавтракали, помогли Тимофею вымыть после себя посуду и котлы, и полностью подготовиться к походу к Мёртвой Пади. Для этого старый вогул помимо телескопа, который, по его словам, тоже ему подарил один из экспедиторов, уложил в нарты оружие (карабин и «двустволку») продукты (варёную оленину) и много сухой одежды на случай, если кто-то провалиться в трясину.
Погода удивляла ребят. С южной стороны небо было синим и безоблачным, солнце ярко освещало пики скал и сопки небольших возвышенностей, ослепительно сверкая на них и делая снежные вершины серебристо-лучезарными. С северной же стороны, куда должны были отправиться друзья, всё выглядело иначе: в лесных низинах и межгорных лощинах тянулся, словно дым, матово-серый туман, отбрасывающий наверх свои рваные лохмотья; из тумана поднимались вверх пики сосен, кедров, пихт, елей и гор, упирающихся в низко висящий свод клубившихся облаков, так что невозможно было увидеть насколько они поднимаются ввысь. Перехватив ошеломлённый взгляд ребят на этот завораживающий пейзаж, Тимофей с горестью покачал головой.
– Уже больше пятнадцати лет мы наблюдаем это… Как только первые экспедиции пришли сюда, так всё стало меняться. Таёжные духи и духи гор вместе с демиургами начали сердиться и защищать тайгу и горы от не прошеных гостей: туманом окутали кряжи Пай-Хоя и Пай-Эра, а сверху над ними повесили своё дыхание – облака.
– А может быть всё дело в глобальном потеплении и инверсии температуры, которая поднимается здесь из-за особенностей местности в геометрической прогрессии, как об этом заметил мой отец в своих исследованиях? – возразил ему Артём.
Старый вогул с досадой отмахнулся от него и пошёл запрягать оленей в упряжь. Ребята попрыгали в нарты. Настроение, несмотря на вчерашнюю катастрофу и потерю, у них было далеко от уныния. Сказывалось на нём, безусловно, встреча с добродушным и очень хлебосольно гостеприимным вогулом, а также его умением заинтриговать и соблазнить их невероятной встречей с неизведанной тайной. Тимофей умостился на своём месте, прикрикнул на оленей и под лай, провожавших их собак, нарты, словно лодочка, легко понеслись, разрезая серую дымку тумана…
* * *
Ехать пришлось прилично долго. Ребята поняли, что их оценка и понятие о дальности, как по времени, так и по расстоянию резко отличались от здешних оценок и понятий местных обитателей. Ещё их удивила выносливость оленей, которые каким-то непостижимым образом в непроглядной каше тумана отыскивали нужный путь, как будто очень хорошо понимали, куда нужно ехать каюру. А между тем Тимофей погонял оленей так, словно совсем не прикладывал усилий к тому, чтобы управлять ими, предоставляя выбор дороги им самим. После полудня олени внезапно из тумана выехали в таёжный лес, где могучие кедры, сосны и ели, утопая в тумане, вовсе встали непроглядной стеной на пути путешественников. Ребята, до сей поры не задававшие своему проводнику никаких вопросов, стали с опаской на него поглядывать.
– А мы случаем не заблудились, а, Тимофей Егорыч? – осторожно и, стараясь, чтобы интонация не была навязчивой, спросил Артём.
– Вогул на Севере, что зверь, – не оборачиваясь, ответил Тимофей. – Мы по нюху отыщем нужную тропу.
– Обнадёживающе! – дёрнул головой Стас.
– А что в таком тумане можно увидеть? – не сдержала своего удивления Аня. – Ещё телескоп с собой взял! А он сейчас нужен разве что деревья в него разглядывать, чтобы лбом о них не треснуться!
Ребята дружно взорвались смехом.
– Тихо! – прикрикнул на них вогул.
Он остановил оленей и, обернувшись, властно посмотрел на ребят.
– Тихо! – ещё раз понизив тон, повторил он. – Здесь нельзя даже громко дышать, если вы не хотите накликать на себя беды, – почти перешёл он на шепот, приставив палец к губам. – Беда здесь охотится за всеми, и вас может выдать ей даже стук сердца! Тише!
У ребят улыбки мгновенно исчезли с лиц. Тимофей слез с нарт и в поводу повёл за собой оленей, чтобы не выдавать своё присутствие в лесу прикрикиванием на них. Ребята, глядя ему в спину, хранили молчание. Так длилось довольно-таки долго. Наконец, они вышли на местность, где деревьев стало гораздо меньше, а в лицо им подул слабый ветерок. Туман на этом участке тайги был значительно разряжен. От ветра и местность уже просматривалась хоть и не далеко, но достаточно обширно.
– Всё, приехали! – подытожил Тимофей, осматриваясь по сторонам. – Мы вовремя! В эту пору Дыхание Хозяина приближается.
– Кого? – не поняли ребята.
– Так здесь называют Полярный ветер, – в очередной раз за вогула объяснил Артём. – Надо торопиться. У нас немного времени, час от силы. Полярный ветер разгонит туман, но потом принесёт буран.
– Да, – подтвердил Тимофей. – А нам надо ещё вернуться домой, так что давай торопиться! – подвёл он оленей к могучему кедру и стал привязывать их к растопыренной корявой ветви. – Только тихо! – опять поднёс он палец к губам.
Ребята повиновались. Они быстро извлекли из нарт всё необходимое оборудование: телескоп, ружья, снегоходы и вещмешок с продуктами. Тимофей принялся заряжать карабин и охотничье ружьё, ребята стали обуваться в снегоходы. С этой задачей им пришлось справляться впервые, но справились они с ней на отлично. Убедившись, что все готовы, Тимофей сам обулся в снегоходы и сделал жест ребятам, чтобы они следовали за ним.
– Только ступайте след в след, – шепотом проинструктировал он их.
И снова начался долгий поход по тайге, точнее, оказался не такой уж долгий по времени, но изматывающий физические силы тем, что снег глубоко проваливался и налипал на снегоходы огромным грузом. От этого продолжительность похода показалась ребятам просто чудовищной. Хорошо себя чувствовал лишь привыкший к таким условиям Тимофей. Он, делая шаг, обивал снегоход о голенище унта и налипший на него снег стряхивался. Завидев такое действие старого вогула, ребята повторили его и идти стало легче. Впереди, среди деревьев, замаячила чёрная незамерзающая поверхность Мёртвой Пади. Внезапно Тимофей остановился и, сняв меховой капюшон с головы, прислушался. Ребята последовали его примеру и тоже прислушались. Однако вокруг стояла тишина. Доносилось лишь скрипение ветвей деревьев, трущихся друг о друга от ветра.
– Чувствуете? – зажал ладонями виски Тимофей.
– Что? – не понял Артём, шедший за ним следом.
– Боль приближается.
Артём и ребята отчётливо почувствовали вкрадчивое проникновение в голову боли.
– Что это? – ощутили они, как вместе с этой болью их сердца начинает обволакивать холодом страх.
– Всё, на другую сторону Мёртвой Пади нам сегодня не пройти, – обречённо вздохнул вогул.
– Почему?
– Я уже пробовал вам объяснять, но вы поднимаете меня на смех.
– А я, кажется, знаю, что это такое, – скривился от головной боли Алексей.
– Что? – устремили все на него взгляд.
Вместо ответа Алексей снял с шеи серебряный крестик, который он носил на ниточке, и, разорвав нитку, зажал оба разорванных конца в руках; затем фронтально повернул крестик к Мёртвой Пади и все увидели, как крестик плавно отстраняется в сторону, поднимаясь на натянутых нитях.
– Это инфразвук, – сделал неутешительный вывод Алексей. – Слышите, в ушах звон появляется?
Ребята и вогул вместе с ними отреагировали на его вопрос молчаливыми кивками.
– Звон в ушах появляется от частоты звука в 150 децибел, – тряхнув головой, продолжил Алексей, оглядываясь по сторонам и жестом показывая на сгоревшие от попадания молнии деревья. – Чёртово местечко! Здесь чрезвычайно опасно! Наверняка инфразвук издаёт Мёртвая Падь, так как для воды это вполне естественно: морские волны в шторм и бурлящие гейзеры, издавая инфразвуки, вызывают тошноту и головокружение, что называется морской болезнью…
– Меня уже начинает подташнивать, – обречённо призналась Женя.
– И меня, – кивнула Аня.
– Эх, жаль, что у нас нет датчика радиометра, – посетовал Артём.
– Да, все измерительные приборы, к сожалению, остались в минивене, а он… – не договорил и развёл руками Алексей. – Наверняка, Тимофей Егорыч, вы не раз наблюдали здесь мощные грозы…
– Не мощные, а чудовищные!
– Так и есть! – опять жестом показал Алексей на сгоревшие деревья. – Инфразвук низких частот способен вызывать грозы, сильный ветер, – облизал он указательный палец и поднял его вверх, – бури… А для человека это чрезвычайно опасно тем, что в его организме возникают функциональные изменения, нарушение центральной нервной системы, а так же дыхательной и сердечнососудистой… Чувствуете, как тяжело становится дышать?
Ребята и Тимофей опять ответили кивками.
– Возникают головные боли, звон в ушах и в голове, осязаемое движение барабанных перепонок, снижение работоспособности, обмороки, сонливость, неконтролируемый страх и даже временная слепота…
– Точно! – забыв о тишине, воскликнул вогул.
– А инфразвук от 5 до 8 Герц может вызвать остановку сердца и смерть! – трагично подвёл итог Алексей.
– Всё точно! – опять подтвердил Тимофей. – И смерть здесь не раз настигала охотников. Вот поэтому не смотря на то, что зверья в этих местах полным полно, охотники не жалуют эти места. Называют их проклятыми. А люди из стойбищ бегут…
– Я думаю, Тимофей Егорыч, и нам пора отсюда бежать, – перебил его Стас.
– Понимаю. Но зачем же мы тогда проделали такой длинный и долгий путь?
– Кто ж знал, что здесь твориться такое?..
– Хорошо, сейчас вернёмся. Только ответьте мне ещё на один вопрос, что означает вот это? – снял Тимофей с плеча телескоп и, собрав его, установил в кустах, за которыми начиналась Мёртвая Падь. Затем вытащил из-за пазухи деревянную рогатку, а из кармана заранее заготовленный камень, завёрнутый в вату, и выстрелил из неё в направлении узкой полоски суши, пересекающую болото. Камень улетел довольно-таки далеко. Описав дугу, он упал на сухое место, и ребята увидели, как вата вокруг камня почернела и задымилась.
– Чем вы это объясните? – вперился вогул взглядом в Алексея.
Алексей не торопился с ответом. Он как будто не слышал вопроса старика и внимательно осматривал поверхность Мёртвой Пади. Огромное раскинувшееся болото уходило влево и вправо, теряясь в туманной дымке, охватывая собой расположенный на расстоянии километра от них могучий скалистый кряж, взметнувшийся в облака, которые тёмно серыми клубами закрывали его верхушку. У подножия скал и выше росла густая хвойная тайга. К ней от того берега, где в чаще леса прятались ребята, вела узкая полоска суши, некоторые участки которой иногда терялись в чёрной воде, а иногда вновь всплывали на поверхность.
– Это и есть Коса, о которой ты говорил, Тимофей Егорыч? – наконец нарушил молчание Алексей, кивнув в сторону узкой полоски суши, на которую упал завёрнутый в вату камешек.
– Она самая.
– А ну-ка, Тимофей Егорыч, дай бинокль, – попросил Алексей.
Тимофей подал ему бинокль, и он пристально вгляделся в исчезающую и вновь появляющуюся местами землю. Затем Алексей передал бинокль Артёму.
– Посмотри, вон, туда, – показал он пальцем. – Что видишь?
– Вроде как подъём и опускание воды, – неуверенно ответил Артём.
– И как часто здесь такое наблюдается, а, Тимофей Егорыч? – вновь обратил своё внимание на вогула Алексей.
– Только тогда, как сейчас, звенит в ушах и болит голова… Да вата на камушках сгорает, – добавил Тимофей. – В другое время проход на ту сторону по Косе открыт… Чувствуете, как лицо начинает гореть? – прикрыл он рукавицами щеки; ребята тоже отчётливо почувствовали на лице жжение.
– Всё ясно, – подытожил Алексей. – Это вулканическая активность. Из-за неё здесь возникает инфразвук…
– Ты что, сдурел? – широкими от удивления глазами уставился на него Стас. – Какая вулканическая активность на Урале? Это тебе не Камчатка и не Курилы… Урал сформировался ещё во время распада материка Пангеи на континенты Лавразию и Гондвану. Его вулканическая активность прекратилась сотни миллионов лет назад.
– А что это тогда такое? – обиделся Алексей на оскорбительный выпад. – Ты что?.. Сам не видишь? Или глазам не веришь?
– Перестаньте спорить, – осадил их Артём. – Стас прав: вулканическая активность прекратилась на Урале сотни миллионов лет назад и у нас, у всех, есть глаза, Алексей! И ты не обижайся на Стаса. Тебе ли не знать, что при вулканической активности выделяется сера? Ты видишь её на Поверхности Мёртвой Пади? Чувствуешь её запах?
– Нет, – понуро покачал головой Алексей.
– К тому же сера окрашивает воду в особый цвет…
– Но тогда, почему вода в болоте не замерзает в морозы? Ведь я так понимаю, Тимофей Егорыч, – обратился Алексей к вогулу, – что Мёртвая падь не замерзает всю зиму даже в лютые морозы?
– Когда я был помоложе, то ещё видел, как она замерзала. Но последние лет семнадцать – восемнадцать вот так парит, как сейчас, укутывая горы вокруг облаками, и не замерзает, – ответил Тимофей.
– Странно, – пробубнил Артём.
– Смотрите! – раздался сдавленный возглас Ани, оборвавший их словесную перепалку.
Все устремили взоры на неё. Она рукой показывала вверх, туда, где на противоположном берегу мёртвой Пади в скалистом кряже, на высоте около двухсот метров, виднелась брешь, уходящая далеко в ущелья хребтов Пай-Хоя и Пай-Эра. В этой бреши появилась очень крупная птица с огромным размахом крыльев, похожими на крылья нетопыря. Плавно паря, она кружила по ущелью, приближаясь к Мёртвой Пади. Из-за большого расстояния нельзя было понять к какому виду она принадлежит, но все сошлись на том, что вид её необычен. Артём приставил к глазам бинокль и замер.
– Что, Артём? – первой не выдержала Женя.
– На, посмотри! – передал ей бинокль Артём.
Женя приставила его к глазам и тоже замерла на месте.
– Чудовище! – чуть слышно прошептала она.
– И я того же мнения, – поддакнул ей Артём.
– Да что там? – потеряли терпение остальные ребята.
– Нате, взгляните, – тихо произнесла Женя. – Это нечто…
– Что-о? – одновременно вырвалось у ребят и они бросились к ней, чтобы самим взглянуть в бинокль.
Бинокль пошёл по рукам и каждый замирал от увиденного. В расщелине между скал, приближаясь к Мёртвой Пади, действительно парило чудовище. Оно выглядело как гигантский чёрный скат с перепончатыми крыльями, как у летучих мышей, только отсвечивало крупной серебристо-чёрной чешуёй. Голова была втянута в плечи так, что между крыльев виднелась только открытая пасть полная страшных изогнутых зубов, похожих на ядовитые змеиные зубы . Пролетая над вороньей стаей, её голова внезапно выстрелила из плеч, как язык хамелеона, на несколько десятков метров вперёд и, схватив птицу, мгновенно вернулась в плечи и проглотила её. Ребята стояли заворожённые, не в состоянии шелохнуться и отвести взгляда от этого парящего чудовища. Они смотрели за ним до тех пор, пока поравнявшись с кромкой болота, оно внезапно как-то неуклюже и коряво замахало крыльями, несколько раз повернулось в воздухе и камнем полетело вниз. Ударившись о поверхность Мёртвой Пади, оно запарилось, задымилось и исчезло в чёрной трясине, выбросив в предсмертной агонии высоко над водой свою змеиную голову. До слуха ребят долетел предсмертный крик чудовища. Они стояли в оцепенении и заворожено смотрели на то место, где оно исчезло.
– Кто-нибудь успел заснять его на телефон? – не двигаясь и не глядя на друзей, спросил Артём.
В ответ лишь раздалось «громкое» молчание.
– А жаль, – тихо выдохнул он.
– Вы сюда взгляните! – вывел всех из оцепенения голос Тимофея.
Все обернулись и посмотрели на него. Он глядел в телескоп и жестом показывал ребятам, чтобы они подошли к нему. Ребята повиновались. Очередное зрелище заставило их замереть ничуть не меньше, чем увиденное ими чудовище: на противоположном берегу болота у Косы под раскидистыми елями в телескоп чётко было видно место кровавого пиршества. На снегу лежали два полусъеденных трупа: человекообразного существа, обросшего серо-бурой шерстью; и человека, чьи уцелевшие кисти рук были в татуировках, какие встречаются только у уголовников.
– Твоя мама, – подавив дыхание, чуть слышно произнесла Женя, – говорила, что в саркофагах находятся какие-то человекообразные обезьяны неизвестного вида и два обнажённых трупа в татуировках…
– А их эксгумация была произведена из-за зашкаливающего от них радиационного излучения, – задумчиво откликнулся на её воспоминание Артём. – Кажется, я понял, почему болото не замерзает зимой. Оно излучает радиацию, а инфразвук – это последствия колебаний в воде… Бежим отсюда! Бежим, пока целы! – крикнул он уже всем, и, схватив телескоп и взвалив его себе на спину, побежал назад к оленьей упряжке.
Ребятам дважды не надо было повторять. Забыв о своей усталости и неудобстве передвижений на снегоступах, они неслись впереди практичного к таким передвижениям бывалого охотника. Тимофей лишь пыхтел от досады, что не может их догнать и плетётся в хвосте, и радовался только тому, что ему не приходится нести на себе телескоп. До оленьей упряжки они добежали за считанные минуты. Побросав на нарты вещи в беспорядке, ребята кучей увалились на них. Тимофей отвязал от дерева оленей, в поводу вывел их на обратный путь и, прыгнув на своё место в нартах, только тогда принялся снимать с унтов снегоступы. Его примеру последовали и ребята. А олени тем временем легко бежали рысцой по знакомой им уже дороге…
Глава 8.
Сумерки застали путешественников, когда они отъехали от Мёртвой Пади на довольно-таки приличное расстояние. С хребтов Пай-Хоя и Пай-Эра ветерок доносил лёгкий снежок, а туман снова окутал местность непроглядной поволокой. Остановив оленей, Тимофей зажёг фонарь, висевший на прикреплённом к нартам шесте, и устало улыбнулся ребятам:
– После такого бега живот к спине прилип. Может, перекусим немного?
Ребята с радостью поддержали его предложение и откровенно признались, что уже давно голодны. Развернув свёрток с варёной олениной, Тимофей аккуратно нарезал её и несколько головок лука на кусочки. Девушки в отличии от ребят посмотрели на лук с отчуждением и это не укрылось от глаз внимательного охотника. Он достал из кармана несколько зубцов чеснока и, положив рядом с нарезанным луком, пододвинул их ближе к девушкам.
– Здесь без чеснока и лука нельзя, – ласково улыбнулся он, – иначе целоваться с женихами будете беззубым ртом. Цинга ваши зубы себе украдёт! Забудьте, что чеснок и лук плохо пахнут.
– Не стесняйся, – повторил его жест Стас, протянув Ане зубец чеснока вместе с кусочком оленьего мяса.
Девушки кротко приняли от них угощенье, улыбнувшись в ответ. Все за этой первобытной трапезой чувствовали себя легко и по-дружески уютно. Сказывалось спасение в возникшем на их пути испытании и каждый из ребят это чувствовал, тем более, что все мысли у них были о том, что они увидели.
– Ну и что вы скажете? – без труда прочитал их мысли вогул.
– Да то же самое, что и ты, Тимофей Егорыч, – иронично Усмехнулся Артём. – Вопросы легче задавать, чем на них ответить.
– Без сомнения. И всё-таки?
– Вопросов у меня в голове как пчёл в улье, а вот ответа – ни одного! – с надрывом выдохнул Артём. – В такой ситуации сиюминутного размышления недостаточно. Надо всё, как следует, обдумать и проанализировать. Хотя… – безысходно отмахнулся он.
– Что так? – озадаченно посмотрел на него Алексей.
– А ты сам не чувствуешь?
– Что?
– Что после того, что нам довелось увидеть, нас свербит от любопытства увидеть то, что находится за Мёртвой Падью!
– И не только увидеть, но и прикоснуться… – с сердечным порывом добавил Стас.
– Вот именно!
– А-ах, это!.. – протянул Алексей и тут же покладисто кивнул. – Это точно!
– Скажите, Тимофей Егорыч, а как часто ходили охотники за Мёртвую Падь и в какое время лучше через неё перебраться по Косе? – спросил Стас, будучи как и вогул, охотником.
Тимофей метнул на него острый взгляд и скривил губы.
– Разве я вам не говорил, что с того дня, как Мёртвая Падь перестала зимой замерзать, за неё ходило много охотников, только вот ни один из них назад не вернулся.
– Да ты, Стас, сам видел, что стало с ваткой на камне и с чудовищем… – одёрнул его Алексей.
– Охотники просто могли не дойти до другого берега, даже не смотря на благоприятное для этого время, – задумчиво добавил Артём. – Кстати, и с пропавшими экспедициями могло случиться то же самое…
– А это значит, что нам крупно повезло! – заключила Женя.
– Ещё как! – с облегчением вздохнула Аня.
– Согласен, – кивнул Артём и, обернувшись, устремил взгляд в темноту, в сторону Мёртвой Пади. – И всё-таки, что вызывает в этом болоте радиацию, инфразвук и высокую температуру?
– Высокую температуру может вызвать инфразвук, – не задумываясь, сразу ответил Алексей.
– Ну, хорошо! А радиацию тогда, что же?
– А про радиацию мы ещё пока ничего не знаем – это всего лишь твоё предположение. Правда, основано оно на вполне реальных фактах, но его ещё надо подтвердить, что эксгумированные трупы в саркофагах получили излучение именно в Мёртвой Пади. Может быть, они получили его в другом месте… Это, кстати, меня сейчас на ходу осенило!
– Может быть, – опять задумчиво вздохнул Артём и продолжил развивать свои мысли вслух. – Отец сделал своё открытие в Антарктиде и намеревался продублировать его здесь на Урале. Одновременно с этим он и его коллеги-учёные получают указание от государственных спецслужб заняться выведением растений и животных с иммунной системой противостоящей радиации. И вот во время второй экспедиции сюда он вдруг бесследно исчезает и возвращается домой в цинковом саркофаге, в котором лежит невесть кто, да ещё излучающий изотопы… И эти невесть кто – татуированные по виду уголовники и неизвестного вида человекообразные лохматые существа, наверняка такие же, каких мы видели на противоположном берегу Мёртвой Пади у подножия хребта Пай-Хой…
– Да, а вот что вы про это лохматое, как вы назвали, существо скажете? – вывел его из задумчивого размышления Тимофей.
– Скажу, что ничего не могу сказать, Тимофей Егорыч, кроме того, что оно и впрямь похоже на демиурга.
– А-а, всё-таки поняли, что старый вогул Тимерлай Егосы ики не обманул вас! – с торжеством воскликнул Тимофей.
Артём усмехнулся.
– Удивительный человек ты, Тимерлай ики! Добрый, сердечный, великодушный и щедрый, а называешь себя вогулом, что дословно означает «дикарь»! Не лучше ли называть себя манси, что в действительности означает «люди». А то слушаешь тебя, с каким воодушевлением ты рассказываешь о демиургах, и невольно…
– А! – раздражённо отмахнулся от него Тимофей. – Перестань, Артём! Ты ещё слишком молод. Я от всего сердца желаю тебе в твоей жизни поменьше встречаться с теми, кто, называя себя человеком, в душе является хуже демиурга. Уж лучше в таком случае называется дикарём!
– Я всегда буду помнить тебя: самого лучшего в мире дикаря! – сердечно улыбнулся ему Артём.
Тимофей смутился. Не привыкший к такому обращению, он отвернулся и замолчал. А Артём, увидев его замкнутость, вновь возобновил свои рассуждения вслух:
– Итак, в саркофаге моего отца не оказалось, но на улице мне попадается человек ничем по внешности не отличимый от него… Он себя странно ведёт и даже, если это двойник отца, то, несомненно, он знаком с ним, так как повторяет его жесты…
– А если это сам отец, а не двойник? – вставила реплику Женя.
– Тогда, где мой брат?
– Надо полагать в залоге, чтобы твой отец не натворил глупостей. Лучшей гарантии для того, чтобы родителя не сорвало с задания и придумать нельзя!
Артём задумался и, затем, кивнул.
– Очень похоже на реальность, – тяжело вздохнул он. – И последнее: что это за люди с татуировками уголовников? Их моя мать видит в саркофагах, а мы труп одного из них видим здесь на противоположном берегу Мёртвой Пади. Тимофей Егорыч, ты видел когда-нибудь полицейский спецконвой машин, проезжающих через ваше стойбище?
– Нет, Артём, не видал. Экспедиций было много, а конвоев и спецмашин не было ни разу.
– А к Пай-Хою и Пай-Эру, как ты говорил, с других сторон подойти нельзя, так как они окружены непроходимым болотом и непроходимой тайгой? И дорога к ним проходит только через ваше стойбище? И по Косе через Мёртвую Падь?
– Точно так.
– Вот тебе и теорема! – усмехнулся Алексей.
– Почему теорема? – не понял Стас.
– Потому что для перевозки заключённых нужна дорога и даже не одна, а с железной, чтобы по ней могли ходить поезда со спецвагонами «Столыпин», которые перевозят заключённых, – ответил Артём.
– Я не об этом… – скривил гримасу Стас. – Я знаю, что нужно для перевозки заключённых, но это никакая ни теорема – это я тебе, как охотник, говорю… Напряги извилины!
Артём задумался на мгновение, потом тоже скривился и безысходно пожал плечами.
– Ну, а для чего ты мотодельтаплан взял в экспедицию? – наводящим вопросом облегчил ему догадку Стас.
Глаза у Артёма расширились и от неожиданного озарения он поперхнулся и закашлял.
– А ну-ка отдубась меня! – подставил он спину Жене и она несколько раз постучала кулачком ему между лопаток.
Кашель прекратился, а Артём, продолжая смотреть на Стаса широко открытыми глазами, не сдержал радости.
– А ведь точно, Стас! Другого способа-то и быть не может! Наверняка их на вертолётах… Эх! – ударил он кулаком по колену. – Надо ж такому случиться?! Всё под лавиной похоронено!
– Да, придётся возвращаться домой и заново готовиться, – удручённо вздохнул Алексей.
– А вас не настораживает, что уголовников, – если это, действительно, уголовники, – доставляют на этот остров среди огромного болота по воздуху и тайно от всех? – озадачилась Аня.
– А тебя не настораживает летающее чудовище? – вопросом на вопрос парировал Артём. – По-моему между чудовищем и уголовником разница небольшая… Не находишь?
– Только, если рассматривать это сравнение с точки зрения метафоры.
– Пусть будет так, но мы всё равно не сможем ответить ни на один вопрос, пока хотя бы не произведём фотосъёмку той местности, что находится под облаками и за закрытыми горами за Мёртвой Падью.
– Я боюсь, – честно призналась Аня.
Артём смерил её понимающим взглядом и тихо вздохнул.