– Так и что у тебя для меня есть? Какой-то сюрприз? – любопытствует Ника. Она виснет на моей шее и звонко чмокает в щёку, пока я всё ещё пребываю в контуженном состоянии. – Эй, милый! Да что с тобой такое?
– М? Да ничего, всё хорошо, – внутри будто кольнуло ржавой иголкой, и я в спешке смотрю на наручные часы. – Чёрт возьми! Да ну нахер! Только не это!
– Что случилось? – спрашивает Ника.
– Я совсем забыл! Мне нужно ехать за сестрой. Я обещал, что сегодня заберу её с танцев.
– Тогда я поеду с тобой!
Этого ещё не хватало!
Но у меня совсем нет времени искать отмазки. Нет времени на поиски более действенных аргументов, чтобы отшить её, кроме как признаться в том, что я запал на её мать.
Ника в суматохе забегает в квартиру, обувает сланцы и, попрощавшись с Викой, хватает меня за руку и тащит за собой к машине.
– Ну что ты как еле живой! Сам же сказал, что торопишься!
А я просто понял, что салон моей тачки, должно быть, насквозь пропитан Викой.
– Может всё-таки останешься дома? – спрашиваю я, притормозив у машины, но слишком поздно.
Ника запрыгивает в тачку прежде, чем я успеваю что-либо придумать.
Выругавшись себе под нос, я сам забираюсь в салон и первым делом настороженно принюхиваюсь.
Я нисколько не ошибся. Этот сладковатый аромат всюду. Он буквально въелся в кожаную обивку. Остаётся долго догадываться заметила она или нет.
– Что это?
Ника тянется на заднее сиденье, где лежит коробка с пирожными. Без спроса она берет её и крутит в своих руках.
– Это как раз то, о чём говорила Ви… кхм… Твоя мать. Там макаруны, надеюсь, ты такое кушаешь! – выдавливаю из себя улыбку, заводя мотор.
Она открывает расписную крышку от упаковки и, заглянув внутрь, пищит от восторга, что уши вянут.
Притворщица.
– Какие красивые! И выглядят аппетитно! Спасибо! – снова вешается на меня.
Её слова пронизаны лестью. Вероятно, она просто не хочет расстраивать меня тем, что не любит сладкое, и по этой причине внутри меня что-то сжимается.
Неужели совесть взывает? Да быть не может!
– Вероник, я вообще-то за рулём! – сердито выдаю, легонько отпихивая её от себя.
Она возвращается на место и надувает свои полные губы.
– Когда тебя это останавливало!? – хмурится она, съёжившись. – Надеюсь, хотя бы в этот раз мы едем к тебе. Я очень хочу познакомиться с твоей семьёй!
О, нет.
По мнению Вероники, если мы встречаемся чуть больше месяца, то это вроде бы уже срок.
Цитирую: ты просто обязан познакомить меня со своими родителями, если настроен на длительные и серьёзные отношения.
Ну что за бред?
Для неё это что-то вроде гарантии, а для меня – добровольно поставить себя под обстрел.
Просто что последует дальше? Она потребует кольцо с булыжником на палец и красочный штамп в паспорте?
Надо быстрее избавляться от неё. Сейчас она балласт и лишние проблемы на мою голову.
Ладно, хватить драматизировать.
В короткий срок я добираюсь до студии, где занимается Настя. Благо пробки рассосались. Я паркуюсь напротив входа, где одиноко стоит сестрёнка, облокотившись на рекламный стенд. Со скучающим видом она изучает объявления. Я опускаю стекло и сигналю пару раз.
– Эй, Рапунцель! Долго ты ещё будешь там стоять? – выкрикиваю я, на что сестра сразу же оборачивается.
Увидев меня, на её хмуром личике расцветает улыбка. Вприпрыжку она направляется к машине, размахивая своей сумкой, где хранит сменную обувь.
– Это не я долго стояла, это ты долго ехал. Опять ухлёстывал за какой-нибудь юбкой? – говорит мамиными словами, устроившись на заднем сидении. Она не сразу замечает Нику, а когда та выглядывает из-за спинки кресла, Настя вдруг млеет. – Ой, я думала мы одни.
– Знакомься, это Вероника, – указываю я на сердито уставившуюся на меня девушку, – А это моя сестра – Настя. Она же Рапунцель, она же Вредина.
– Понятно почему Рапунцель, – говорит Ника, обращаясь к сестре: – Вон какие локоны отрастила!
А если будешь подмазываться к ней, то узнаешь почему Вредина, – хочется добавить, но я решаю промолчать, сохранив эту тайну. Надеюсь, в скором времени она сама в этом убедится. Жду не дождусь этого момента.
– Да, Марк говорит, что в голодный год я могу обрезать их и выручить с них туеву хучу бабла, – поглаживая свои шоколадные пряди, изъясняется уже моими словами, отчего я начинаю громко смеяться.
Обожаю, когда Врединка цитирует меня.
– Ясно в кого она пошла, – Ника отвешивает мне шуточную оплеуху. – Настя, не слушай своего брата. У тебя роскошные длинные волосы и ни в коем случае их не обстригай. И глаза у тебя очень красивые, прям как у твоего брата.
Началось. Точно подмазаться удумала. Не выйдет.
Моя сестра на дух не переносит посторонних девушек. Думаю, дело в банальной ревности. Раньше я уделял ей больше своего внимания, а когда ночная жизнь поглотила меня, девушки сменяли друг друга одна за другой, Настя стала очень часто обижаться на меня и отыгрываться на тёлках, которых я приводил домой: то жвачку запульнёт им в волосы, то обувь испортит, а то и вовсе бросит пару ласковых.
Ей всего десять. Тринадцать лет разницы, но чем старше она становится, тем больше отдаляется от меня.
Сам виноват.
Когда она нуждалась в поддержке брата, я был увлечён какой-нибудь шкурой, а теперь свой авторитет в её глазах поднимать крайне сложно. Она далеко не глупая девчонка и уже всё понимает.
– Так ты не пригласишь меня к себе? – спрашивает Ника, провожая взглядом сестру, скрывающуюся за воротами. – Не покажешь свои хоромы?
– Там нет ничего особенного.
– Ну как же? Или я просто недостойна? В чём дело, Марк?
Одна и та же песня уже на протяжении недели. Бесит!
«Ты меня не хочешь». «Я тебя больше не привлекаю». «Марк, что изменилось?»
– Пошли, но только родителей всё равно нет дома.
– Тогда просто покажешь мне свою комнату, – закусывает она губу и совсем неожиданно проводит рукой вдоль бедра прямиком к члену. – И свою постель заодно.
Фак.
Я так и не трахнул её. Сам удивляюсь как ещё держусь, но до этой минуты я даже и не вспоминал о том, что всего неделю назад хотел отыметь её, а сейчас мой член ясно даёт понять, что он ничего не забыл и готов прямо сейчас исправлять недоразумение. Члену всё равно, когда и на кого вставать.
В голове одна, а на головке может быть другая.
Наверное, со всеми такое случалось.
Ника сжимает рукой член через прочную ткань джинсов и покачивает головой, почувствовав ответную реакцию на её прикосновения. Я не двигаюсь. Откинувшись на спинку кресла, наблюдаю за её рукой, ощущая нестерпимую тесноту в штанах. Ника привсатёт с кресла, прижимается ко мне и сразу же засовывает свой язык в мой рот. Девчонка решительно настроена. Я отвечаю на поцелуй с такой же прытью, шумно выдыхая в её губы, когда она сильнее сжимает ствол своими пальцами.
Скольжу ладонью по гладкому бедру и запускаю её под юбку, убеждаясь, что она сама готова не меньше моего. Завелась с полоборота.
– Я хочу тебя! Хочу, твою мать! – неустанно повторяю ей в губы.
– Что, прости? – на секунду отшатывается от меня.
– Я говорю, хочу тебя! Не могу уже.
– Правда? Мне показалось, ты что-то сказал про мою маму, – недоверие проскальзывает в её глазах.
– Серьёзно? Что за глупости, Ника? Ты прекрасно знаешь, что это было сказано к слову!
– Марк, пообещай, что моя мама здесь ни при чём!
Я мысленно закатываю глаза.
– Ну что ты, малышка? Я обещаю! Даю слово! Только ты!
И она снова принимается изучать мой рот своим языком, напирая всё больше. Член болезненно пульсирует, когда она просовывает свою руку мне в штаны. Плоть дёргается, стоит ей прикоснуться к нему горячей ладонью. Поражаюсь, как может совмещаться скромность и распутство в одном флаконе.
– Давай здесь. Зачем куда-то идти? – говорю я, проникнув в неё большим пальцем. – Сзади нам места хватит.
– Не-а, Марк, – постанывает она, подобравшись шаловливыми пальцами к яйцам. – Это мой первый раз. Я не хочу, чтобы это произошло на каком-то там заднем сиденье.
Это не аргумент для меня, но я сдаюсь, прислушиваясь к «гудящим» яйцам, которые сейчас подвергаются изощрённым издевательствам.