Пятиэтажка, в которой проживала Рита, находилась в северо-западной части города, в так называемом старом районе. Дворы тут выглядели более уютно, чем в прочих районах Светинска, деревьев и кустарников было больше, палисадники огораживали симпатичные низенькие само стройные заборчики, а в некоторых местах, на стенах домов, встречались «ковры» из побегов плюща, сейчас, осенью, похожих на переплетение гнилых верёвок.
Дождик всё ещё моросил, когда Рита и Макар зашли в подъезд, поднялись на третий этаж. Открыв дверь, Рита сказала радушно:
– Будь, как дома.
Обыкновенные слова, но Макара они отчего-то тронули. Возможно, дело было в искреннем дружелюбии, с которым эта фраза была произнесена. Он разулся, снял куртку и прошёл в гостиную. Рита отправилась на кухню готовить завтрак, похваставшись, что умеет делать вкусные блинчики.
Первое, что бросилось Макару в глаза, это два плаката на стене над письменным столом. Один плакат с группой «Мельница», другой с Ольгой Арефьевой. Хозяйка квартиры слушала русский рок, а значит, Макар не мог не повысить ей отметку на шкале уважения. Он даже испытал некоторое облегчение, ведь на плакатах могли оказаться рожи попсовиков, а это означало, хоть и небольшое, но разочарование. Если дело касалось музыки, он руководствовался стереотипами: тот, кто слушает рок – нормальный человек, разумный, свой. А тот, кто фанател от попсы – пустой, недалёкий, чужой. При этом Макар отлично сознавал, что подобным образом оценивать людей глупо, что это скорее присуще категоричным подросткам, для которых не существует полутонов. Сознавал, но поделать с собой ничего не мог, да не особо-то и хотел.
Он продолжил осматривать комнату, подсознательно выискивая, за что бы ещё поставить Рите плюс. Над диваном висели три ловца снов разного цвета и различного плетения. Ему всегда нравились эти штуки, они навевали мысли о сидящих вокруг костров индейцах, о парящих над прерией орлах, о шаманах с бубнами и раскрашенными красной краской лицами. Ловцы снов – определённо плюс.
С кухни доносились мелодичные звуки – Рита что-то напевала во время готовки. Послышался металлический звон – видимо, ложку или вилку уронила. Громко ойкнула и снова запела. Макар подумал, что эта девушка и уныние так же несовместимы, как хлопушки и похороны.
Он заметил на стене возле полки прошлогодний календарь и это его слегка озадачило. Неужели убийца чудовищ настолько занята, что у неё не нашлось времени, чтобы сменить календарь? Или ей плевать на такие условности, как отметка дат, цифровое обозначение выходных и рабочих дней? А может, Рите просто нравится изображение белого парусника на старом календаре? Отчего-то Макару показалось, что верны все эти версии. К слову, в коридоре его квартиры тоже висел неактуальный календарь, причём просроченный аж на три года. Но в его случае причина была самая банальная – затяжная болезнь под названием «пофигизм», симптомами которой являлись и копившаяся в раковине грязная посуда, и свалявшаяся паутина под потолком, и толстый слой пыли под диваном.
А в квартире Риты от каждого предмета веяло чистотой и свежестью. Как бы она ни была занята истреблением паразитов, а время на уборку находила. Плюс? Конечно, плюс. Макар вспомнил, что и в его квартире всегда был полный порядок, когда Катя была жива.
Он вздохнул и подошёл к окну.
Дождик. Серость. По дорожке возле дома ковыляла старушка, прикрываясь выцветшим, покрытым узорами, зонтом. Впервые за последние недели Макару захотелось, чтобы погода наладилась. Впервые он ощутил усталость от этой неприветливой осени, от хмурого неба и мокрого асфальта. Что это? Признак выздоровления от равнодушия?
– Блинчики готовы! – донеслось с кухни. – И чайник вскипел! Иди завтракать, пока я сама всё не слопала!
Судя по тому, как быстро Рита управилась, готовить блинчики для неё было делом привычным. Она ещё и бутерброды с сыром успела состряпать, и пиалу наполнила вишнёвым вареньем.
Они уселись за стол, начали завтракать.
– Вкусненько, правда? – сказала Рита, с аппетитом расправившись с первым блинчиком. – Я в тесто какао добавляю, потому и цвет такой шоколадный. А чай с душицей. Обожаю душицу.
Макара немного удивляла её абсолютная раскованность, учитывая, что со времени их знакомства и полутора часов не прошло. Она обращалась к нему, как к старинному приятелю, да и вообще, в каждом её жесте, в голосе, ощущалась какая-то лёгкость. Отвык он от таких людей, потому что в последнее время они ему не встречались. Вернее, он их не замечал. А что касается блинчиков… Да, было «вкусненько». Макар уже и забыл, когда в последний раз так завтракал. Если подобным образом Рита пыталась его подкупить, то у неё это отлично получалось.
Положив на свою тарелку очередной блинчик, Рита нарисовала на нём вареньем сердитую рожицу, после чего хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и продемонстрировала блинчик с рожицей Макару.
– Смотри. Таким ты был сегодня утром, когда шёл Вадика мутузить.
Макар поперхнулся, посмотрел на Риту, как на сумасшедшую, а потом, неожиданно для самого себя, засмеялся. Рожица на блинчике была ну очень забавной. Отсмеявшись, он вспомнил, что его ждёт путешествие в загадочный нижний слой, и поймал себя на мысли, что не испытывает по этому поводу тревоги. Удивительно. Ещё недавно его ужасала перспектива снова увидеть то, что он видел ночью, а сейчас… было лишь волнение, причём приятное, замешанное на предвкушении чего-то нового, тайного. Макар сам себя не узнавал, ему казалось, что привычные чувства и эмоции в его голове заместили на новые – свежие и яркие. И к этому, наравне с прочими смутными факторами, явно была причастна нарисованная вареньем на блинчике рожица.
Блинчике, который с хитринкой в глазах съела Рита.
После завтрака она сложила в рюкзак бутылку с водой, оставшиеся бутерброды, упаковку чипсов, которых у неё были большие запасы, после чего обратилась к Макару:
– Всё, одеваемся, обуваемся и в путь.
Она произнесла это так буднично, словно речь шла о походе в магазин. Надев ботинки и куртку, Макар замялся.
– Как это будет? – ему вспомнились скрипучие звуки и неприятные ощущения при ночном переходе в нижний слой.
– Не переживай, – подбодрила Рита. – Ты даже моргнуть не успеешь, как окажешься с той стороны. И помни, никто там на нас не нападёт, не попытается убить. Пока мы в городе, мы в безопасности. Ты готов?
Он посмотрел ей в глаза, прилагая большие усилия, чтобы скрыть волнение. Ему вдруг пришла в голову мысль сказать «я передумал». И тут же стало стыдно за это подлое бунтарство, которое непонятно откуда взялось. Возможно, таким образом, проявилось его смятение. Не каждый ведь день стоишь на пороге иного пространства. Не каждый день принимаешь решение, которое чётко разграничивает жизнь на «до» и «после». Бардак в голове – это естественно. Рита терпеливо дожидалась ответа на свой вопрос и Макар, чувствуя себя, как космонавт, который вот-вот покинет родную планету, выдавил:
– Готов.
– Надо же, – улыбнулась Рита. – Ты молодец. Когда Валерия три года назад задала мне этот вопрос, я раздумывала несколько часов.
Макар тряхнул головой, резко выдохнул.
– Что я должен делать?
– Просто стой, – ответила Рита, взяв его за руки.
Он почувствовал покалывание в запястье. Раздался звук, похожий на громкий хлопок, от которого уши заложило. Волна прохладного воздуха ударила в лицо. Вспыхнули красные прожилки на отметине на руке, и всё вокруг стало другим.
Кирпичная кладка стен, лишённый побелки потолок. Ни мебели, ни декора. Воздух был свеж и прохладен. Макар изумлённо покрутил головой.
– Мы что, уже там?
Рита усмехнулась, отпустив его руки.
– Мы уже здесь, Макар. Уже здесь.
– Так быстро.
– Я же тебе говорила, это только первый переход долгий и тяжёлый, а остальные, – она щёлкнула пальцами, – легко и просто.
Возможно, именно из-за этого «легко и просто» Макар ещё до конца не мог поверить, что они с Ритой уже не «там», а «здесь», хотя голые стены прямо таки кричали: верь, верь, верь!
И у них получилось развеять последние сомнения.
– Охренеть! – Макар повернулся на месте, заметив, что входная дверь отсутствовала, как, впрочем, и дверной косяк. – А как обратно? Так же легко и просто?
– Так же, – заверила Рита. – Придёт время, и ты сам научишься совершать переходы, – она сразу же добавила поспешно: – Если, конечно, захочешь.
Да он уже хотел. Макар снова почувствовал себя тем мальчишкой, который когда-то верил в существование летающих тарелок, снежного человека, ведьм и колдунов, а так же в то, что сосед дядя Петя – оборотень. Казалось, этот верящий во всё чудесное мальчишка долгое время жил в тайной комнате подсознания, ждал своего часа и вот, наконец, вышел на свободу. А в тайную комнату теперь был посажен унылый дядька, не верящий ни во что. Там ему и место.
Рита оценивающе глядела на Макара. Улыбнулась, удовлетворённая удивлённо-восхищённым выражением его лица.
– Пойдём в комнату, – позвала она. – Нужно кое-какие вещички прихватить.
Они прошли в гостиную, в углу которой стоял стол. На столе лежали коричневый потёртый чемодан, бита, стояли картонная коробка из-под обуви, с десяток флаконов с жидкостью для розжига огня. Комнату заливал солнечный свет, ему не препятствовали ни занавески, ни застеклённые оконные рамы, потому что их не было. Макар подошёл к оконному проёму, выглянул наружу. Его взору предстала почти та же картина, что он наблюдал ночью, но на этот раз в светлых тонах. Пустынный двор без автомобилей, скамеек, фонарных столбов и оградок палисадников, полупрозрачные деревья, странный, похожий на кораллы, кустарник.
– А где чудовища? – спросил Макар и подумал, что подобные вопросы наверняка задают санитарам некоторые пациенты психиатрической клиники.
– Пугала? Они сейчас дрыхнут, – непринуждённо ответила Рита. Она достала из картонной коробки чёрную бандану, деловито повязала её на голову. – Пугала только к вечеру проснутся. А головастиков ты скоро увидишь.
Оторвавшись от оконного проёма, Макар окинул взглядом стол.
– А что в чемодане?
Рита нахмурилась, казалось, её этот вопрос смутил. Несколько секунд она словно бы боролась с собой, потом нерешительно протянула руку к чемодану и опустила её. Немного виновато посмотрела на Макара.
– Давай я потом тебе покажу, что в нём, ладушки?
– Как скажешь, – пожал он плечами, хотя любопытство разыгралось.
Рита поправила лямки рюкзака, взяла со стола биту.
– Ну что, пойдём, прогуляемся?
– А бита зачем? – спросил Макар. – Ты же говорила, что опасности нет.
– Это не для защиты, а для нападения, – загадочно ответила Рита. – Скоро сам всё поймёшь. Пошли.
– Может, давай я рюкзак понесу?
– Всё своё ношу сама! – в голосе Риты прозвучали нотки возмущения. – Мне не тяжело.
Они покинули квартиру.
Лестничные марши были без перил, там, где должны находиться электросчётчики, зияли пустые ниши. Спускаясь по покрытым сором ступеням, Макар вдруг осознал, что если Рита погибнет, он останется тут навсегда, потому что понятия не имел, как вернуться. Впрочем, эта мысль не вызвала у него особого беспокойства, он верил, что с убийцей чудовищ ничего страшного не случится. По крайней мере, не сегодня. А потом… ему не хотелось загадывать, что будет потом.
– Хороший здесь воздух, да? – сказала Рита, когда они вышли из подъезда. – Мир без заводов, фабрик, машин, выхлопных газов, мусорных свалок… Хотя, некоторые страшные и мерзкие вещи из нашего слоя и тут проявляются, причём, порой, ещё в более уродливой форме. Не хотела бы я видеть, как здесь выглядит Чернобыльская зона, Фукусима, какой-нибудь ядерный полигон или могильник химических отходов.
– Это что же получается, – озадаченно промолвил Макар, – мы, люди, не только свой слой уродуем, но ещё и этот?
– Так и есть, – подтвердила Рита. Судя по мрачной интонации её голоса, эта тема была для неё болезненной.
Макар увидел возле подъезда велосипед и вопросительно поднял брови.
– Твой транспорт?
– Ага, мой. Чей же ещё? Перетащила его из нашего слоя, как и стол с вещами в моей комнате. Иногда приходится по всему городу носиться, велик очень выручает. Если захочешь, я потом и тебе велосипед организую.
– Тогда уж сразу машину, – пошутил Макар.
Рита посмотрела на него с укором.
– Во-первых, машина слишком большая, трудно будет перетащить её сюда, а во-вторых… газы же выхлопные!
Последнюю фразу она произнесла с отвращением, и Макар понял, что это место для неё столь же дорого, как для него скамейка в городском парке. Масштабы только разные. Она заботится о целом мире, а он о скреплённых болтами деревяшках.
Мимо подъезда, примерно в метре от земли, проплыл яркий колючий шар. Ночью Макар этого не заметил, но сейчас разглядел, что шипы у этого причудливого объекта мелко вибрировали.
– Светляк, – сказала Рита. – В темноте эти существа красиво выглядят. Они иногда собираются в большие группы и начинают кружиться над крышами домов. Потрясающее зрелище! Но смотри, не вздумай даже касаться их. Током так долбанёт, что мало не покажется.
– Учту, – буркнул Макар, теперь уже с некоторой тревогой провожая взглядом колючий шар.
Рита спустилась по ступеням подъезда, вынула из кармана куртки свисток и, набрав полные лёгкие воздуха, громко свистнула. Потом пояснила:
– У головастиков тонкий слух. Сейчас один из них примчится, он обычно утром и днём неподалёку от моего дома ошивается. Подождём.
Макар напрягся. Его озаботил вопрос, как отреагирует этот самый головастик на незнакомца. Очень не хотелось, чтобы первый контакт с представителем нижнего слоя закончился плачевно. Со своей стороны Макар дал себе строгое наставление сохранять хладнокровие, во что бы то ни стало – хотя бы видимость сохранять.
Рита на всякий случай свистнула ещё раз и спрятала свисток в карман, после чего небрежным жестом руки обвела пространство вокруг.
– Здесь, в общем-то, всё так же, как у нас. В смысле, дома и деревья стоят на тех же местах. Кстати, если какое-нибудь здание сносится в нашем слое, оно и тут исчезает, правда, с небольшой задержкой. С деревьями та же история. А если у нас дом строится, то он и здесь появляется. Интересно, да? Я видела, как это происходит, странное зрелище. Дом словно бы сам по себе растёт, кирпичик за кирпичиком. А однажды я знаешь что видела?..
Она вдруг указала пальцем в другой конец двора и усмехнулась.
– Смотри, бежит, торопится, только лапы сверкают! Я же говорила, что он где-то поблизости.
К ним мчалось существо размером с мартышку, причём и бежало оно как-то по-обезьяньи. Увидев Макара, головастик замедлился, и остаток пути преодолел почти крадучись, глядя на незнакомого человека с подозрением.
– Не бойся, Лыба, это свой, – мягко сказала Рита. – Ну же, иди сюда.
Непропорционально большая голова существа была похожа на тыкву, крупные, как у лемура глаза теперь глядели на Макара с каким-то неприязненным удивлением, они словно бы вопрошали: и откуда взялся это здоровяк? Уголки широкого, точно у лягушки рта, подрагивали, по короткой серой шерсти пробегала дрожь.
Судя по тому, как на него смотрел головастик, Макар не исключал, что тот может напасть, а потому внутренне приготовился дать отпор. Существо было хоть и мелким, но его когти выглядели очень даже опасными.
Рита сняла рюкзак, вынула из него пачку чипсов и передала Макару.
– На, дай ему, чтобы доверие заслужить.
– То есть, подкупить, – он взял шелестящий пакет, встряхнул его и протянул головастику.
Тот моргнул, почесал макушку, осторожно приблизился к Макару и вполне себе деликатно принял угощение. Однако в следующую секунду от деликатности и следа не осталось – с яростным урчанием головастик разодрал упаковку, раззявил пасть, засыпал в неё содержимое пакета и принялся жадно жевать, громко чавкая и щурясь от удовольствия. Когда дожевал, его морду озарила широкая улыбка, и Макар понял, по каким причинам это существо зовётся Лыбой. А ещё он подумал, что таким зубам могла бы и акула позавидовать. Пустой распотрошённый пакет Лыба отдал Рите, и она убрала его в рюкзак, после чего хихикнула.
– Ну всё, теперь вы, можно сказать, друзья.
– Так просто? – удивился Макар. – Купил дружбу за пачку чипсов?
– Если бы ты ещё и пачку сухариков добавил, он бы в тебя вообще влюбился. Головастики милые простые существа. Верно я говорю, Лыба?
Тот с готовностью кивнул, не прекращая растягивать лягушачий рот в широкой улыбке. Ещё раз, бросив взгляд на его зубы, Макар подумал, что никогда не назвал бы это существо милым. И тут же осёкся, вспомнил мудрые слова «никогда не говори никогда», которые после всего увиденного было бы логично сделать своим девизом.