После пятого землетрясения стало как-то морально проще, и я продолжил жевать колбасу и хлеб, запивая всё это пепси, а вскоре появились и остальные.
– Хуясе, в одно жало точит, – прокомментировал увиденное Мутный. – Там есть ещё?
– Угу, – отреагировал я. – Вон в том пакете.
– Я бы на вашем месте не стал так тратить продукты, – решил дать свой совет Андрей. – Из колбасы лучше суп варить – так больше выйдет, а храниться она может пару недель. Лучше вначале скоропортящийся продукт употребить…
– Иди на хуй, – прервал лекцию Мутный. – Жрать хочешь, или будешь мозги ебать?
– А, – махнул рукой парень. – Давай. Какая теперь разница.
– Ну, и чё нам теперь дальше делать? – уточнил я. – Чё ты там про восемь дней гнал?
– За это время успеют разложиться все самые агрессивные вещества, которые выделяются при ядерном распаде. Останутся только Цезий и Стронций. Самое страшное – это Йод сто тридцать один. Но за восемь дней его станет меньше в два раза. Вот, кстати, таблетки йода, его нужно каждый день принимать.
– Ебать задвигает, – захохотал Мутный. – Йодом раны мажут, что-то пока от этого никто не умер. Да и если он такой опасный, хули ты его нам жрать предлагаешь? Вот про Стронций я слышал. Реально опасная хуйня, может третья нога вырасти.
– Это не тот Йод, – не согласился Андрей. – Тот, что образуется при ядерном взрыве, очень опасный. Самое главное – не допустить попадания радиации в организм. Лучше всего использовать защитную одежду и противогазы.
– Ну этого говна там навалом, – кивнул я в дальний конец бункера.
– И это нам большой бонус, – уверенно кивнул парень. – В общем, самое страшное – это пережить первый дождь, с ним выпадут основные частицы. Через восемь дней фон значительно снизится и можно будет выйти наружу.
– Ты уверен? – всё же заинтересовался Мутный. – Вон в Чернобыле до сих пор жить нельзя, а столько лет прошло.
– Там была авария на атомной станции, – не согласился Андрей и снова пустился в объяснения, – Очень много опасных веществ просто сгорает при атомном взрыве, а на АЭС в Припяти этого не произошло, и целые куски графитовых стержней валялись под открытым небом вместе с нераспавшимся Ураном. Там очень много нюансов, но просто поверьте, что авария и взрыв – это совершенно разные реакции.
– То есть ты хочешь сказать, что мы, скорее всего, выживем? – уставился на умника я.
– Ну, всё тоже не так просто, – улыбнулся паренёк, которого начали воспринимать всерьёз. – Отныне нужно быть очень осторожными. Радиоактивный фон повсюду и самое главное, чтобы частицы не попали в организм. Наша жизнь теперь уже никогда не будет прежней.
– У кого как, – усмехнулся Мутный. – У нас вряд ли что-то изменится. Хотя… Это же что теперь получается, никаких мусоров?
– Выходит, что так, – подтвердил его догадки Андрей. – Скоро начнётся война среди выживших, за остатки еды и воды. Из природных источников пить больше нельзя. Да и не факт, что у нас много шансов прожить долго. Скорее всего, мы умрём от лучевой болезни, потому что всё вокруг будет жутко фонить.
– Ты же сказал, что мы теперь выживем? – подковырнул его я, а то он что-то противоречить начал. – Что-то не вяжется у тебя парень.
– Я всего лишь говорил, что у нас больше шансов на это, – не согласился Андрей.
– Еба-а-а! – наконец поднялась с поддонов Боня. – Вот это меня вштырило. Там ещё осталось чего?
– Руки нахуй, – соскочил до сего момента спокойно сидящий Мутный. – Это всё что есть, потерпишь.
– Да здесь дохуя ещё, – не обращая никакого внимания на него, шалава потянулась к изоленте.
– Я тебе что сказал, дура, – Мутный подхватил остатки дозы и сунул себе в карман. – Обойдёшься пока.
– Ну и соси себе сам теперь, – показала Боня средний палец, после чего сделала пару шагов в угол и села мочиться прямо при всех.
– Ты чё, совсем ебанутая? – снова подскочил наркоман. – Мы теперь здесь ссаньё твоё нюхать должны.
– Да мне насрать! – заорала та и направилась к выходу, продолжая удерживать средний палец в нашу сторону. – Эй, какого хуя тут эта железка? А ну, выпустите меня!
– Иди, успокаивай свою лахудру, – сказал я Мутному, кивнув в её сторону головой.
– А чё я-то? – начал возмущаться тот.
– А нехуй было вообще её сюда тащить, – огрызнулся я. – Заткни её, бесит уже.
Боня перешла на визг и во всю колотила чем-то по гермодвери, в общем, старалась производить крайне неприятные звуки.
Мутный поднялся с места и направился вслед за ней, вскоре со стороны двери донёсся звонкий щелчок, возня и ещё более громкий крик. Мы с Андреем подхватились одновременно и побежали на помощь.
Мутный сцепился с девушкой не на шутку, та расцарапала ему щеку, но всё же мужская сила побеждала. Наркоман одной рукой держал Боню за волосы и ногой бил её прямо в лицо.
Андрей прямо с разбегу прыгнул на Мутного и сгрёб того в охапку, прижав руки к телу. Боня почувствовав защиту, тут же со всего маху пнула обидчика по причинному месту, отчего тот захрипел, выпучил глаза и упал на грязный, бетонный пол.
На этом девушка не остановилась и добавила ему ногой в живот, пришлось вмешиваться мне, чтобы угомонить наркоманку.
Казалось бы, конфликт можно считать исчерпанным, но Боня так не считала.
– Отпусти меня, пидор! – взвизгнула она и набросилась теперь на меня.
Я смог увернуться от двух ударов в лицо, но носком кроссовка в голень всё же получил, после чего уже психанул сам и с силой оттолкнул шлюху. Девушка отлетела, запнулась о какой-то кусок трубы и со всего размаху прилетела головой в торчащий из стены кусок арматуры. Раздался противный хруст, Боня свалилась на пол и, несколько раз подбросив ноги, замерла в неестественной позе.
Андрей сразу бросился к ней и приложил пальцы к шее, после чего начал прикладывать ей ухо к груди.
– Ты чего? – не сразу сообразил я, пребывая всё ещё в запале.
– Нихуя, – резко ответил Андрей. – Пиздец, ты её убил!
– Да ладно, она просто упала, – попытался отмахнуться я.
– Прохладно, бля, – закричал парень. – Она не дышит.
Он разорвал на ней блузку и попытался произвести процедуру реанимации, вдыхая ей воздух в рот и толкая ладонями в грудь. При этом всё делал совершенно не так.
– Отойди, – подвинул его я. – Нажимать нужно прямыми руками на ладонь выше соединения рёбер.
– Ты-то откуда знаешь? – истерично спросил Андрей.
– Тебе бы столько нариков, захлебнувшихся блевотиной откачать, тоже знал бы, – усмехнулся я и начал давить на диафрагму. – В рот ей дунь пару раз.
Андрей послушно сделал то, что попросили, на что я презрительно скорчился, вспомнив недавние процедуры Мутного с её ртом, но давить не прекратил. Из Бони вырвалась отрыжка, но признаков жизни она так и не подавала.
– Давай ещё, – попросил наркоман.
– А сам чего? – внезапно после отрыжки отодвинулся парень.
– Да у неё во рту хуёв больше побывало, чем в этом городе проживает, – усмехнулся я, и Андрея тут же вырвало.
Пересилив себя, я всё же попытался наполнить воздухом лёгкие Бони, сделав несколько выдохов ей в рот, предварительно прикрыв его тканью её же рубахи.
Девушка так и не подавала признаков жизни. После беглого осмотра я обнаружил на её затылке небольшую вмятину, из которой сочилась кровь.
Видимо, напоровшись на арматуру, девушка повредила основание черепа, что и привело к её мгновенной смерти. Откачивать после такой травмы – это пустая трата времени.
– Ебать денёк сегодня, – пробормотал Мутный, который более или менее отошёл от удара по яйцам, и с бледным видом сидел на полу, прижавшись спиной к стене. – Сначала Саня, теперь вот она.
– В смысле, сначала Саня? – утерев рот рукавом, спросил Андрей.
– Андрей, вы чего так дол… – не успела договорить подошедшая Лена, выхватив неестественную позу Бони своим фонарём. – Что с ней?
– Не подходи, – сразу крикнул Андрей. – Это он её убил, – указал он на меня, – не нужно, чтобы здесь оставались твои отпечатки.
– Кому они нахуй всрались теперь, отпечатки эти? – хохотнул Мутный. – Ты же сам сказал, что над нами пиздец.
– Она что, мертва? – испуганно продолжила девушка и тоже принялась блевать рядом.
– Я ебал на это смотреть, – сделал вывод Мутный и осторожно поднялся с пола. – Пойду бахнусь лучше.
Я молча ушёл следом, а Андрей остался и пытался всячески приободрить Лену.
Мы едва успели закончить все процедуры, когда парочка вновь появилась в общем помещении с поддонами. И кто только их сюда столько притащил?
Они сели немного отдельно и стали тихонько о чём-то говорить, точнее, это Андрей бормотал, девушка лишь слегка всхлипывала.
Слегка взбодрившись уколом, я и Мутный решили, что пора бы обсудить то, что сегодня произошло.
– Как думаешь, там снаружи теперь одни руины? – спросил я.
– Я ебу? Сходи посмотри, – ответил Мутный. – Э, фтсиу, как там тебя? – крикнул он Андрею. – Поди сюда.
– Не ходи, – тут же зашипела Лена и попыталась придержать его за руку.
– Чего надо? – всё же прислушался тот и задал вопрос, оставаясь на месте.
– Что там теперь снаружи происходит? – повторил свой вопрос я. – Город разрушило полностью?
– Неуверен, но, скорее всего, город в полном порядке, – неохотно ответил парень через некоторое время. – Максимум окна выбило, ну и с полок что-то упало.
– Тогда хули мы тут сидим? – сделал собственные выводы Мутный.
– Первые часы после ядерного взрыва – самые опасные, – терпеливо продолжил Андрей. – Я же вам объяснял. Нужно ждать минимум восемь дней, лучше – больше.
– У нас жратвы столько нет, – указал на пакеты я. – Да и воды не так много.
– У нас есть немного, – произнесла слабым голосом Лена.
– Вы это, извините, что так вышло, – отчего-то неуютно почувствовал себя я, люди-то вроде нормальные, не то, что мы. – Я не хотел, чтобы она… Ну вы понимаете.
– Угу, – тяжело вздохнул Андрей. – Её нужно где-нибудь положить, желательно за дверью, или в пакеты завернуть. Скоро она станет издавать такие запахи…
– Ха-ха-ха, – тут же развеселился Мутный, – она и в лучшие дни пованивала, представляю, что будет.
– Долбоёб, – прокомментировал его фразу я. – В конце бункера дверь есть, там, кажется, раньше генератор стоял.
– Я видел, – подтвердил кивком свои слова Андрей, – мы там туалет хотели устроить.
– Одно другому не мешает, – вновь заржал Мутный. – Да я шучу, хули вы напряглись сразу.
Немного посидев молча, мы всё же собрались с силами и пошли перетаскивать мёртвую Боню. Лена закрыла лицо руками, снова начала всхлипывать, когда трое парней, кряхтя, тащили не такую уж и лёгкую шлюху. Грохнула железная дверь, и мы вскоре вернулись обратно, заняв каждый свои поддоны.
– А как понять, что фонит, а что не фонит? – снова начал разговор я.
– Ну, глазами такое, конечно, не увидеть, – выдержав паузу, ответил Андрей. – Лучше всего иметь при себе счётчик Гейгера, это такой прибор…
– Я наркоман, но не идиот же, – прервал объяснения я. – А если нет с собой такого?
– Тогда лучше не прикасаться к еде, которая засыпана пеплом, или белым налётом, похожим на снег.
– Чё им там нормально не жилось? – вставил свои пять копеек Мутный. – Нахуй так жестить вообще?
– Это ты у меня спросил? – удивился парень.
– Не, это я так, – отмахнулся тот, – настроение философское.
– Чего? – усмехнулся я. – Ты хоть знаешь, что это слово обозначает, вообще?
– Иди нахуй, – я тут же был послан товарищем.
– Нам лучше экономить энергию, – внезапно пришло озарение к Андрею. – Аккумуляторы запасные, конечно, есть, но их не хватит на все восемь дней.
– Ну, выключи тогда, – пожал плечами я. – Мне похуй, я и в темноте могу.
Бункер погрузился в непроглядную черноту, а Андрей, чертыхаясь, возвращался на своё место на ощупь. Когда была открыта внешняя дверь, слабый свет всё равно поступал в первый зал, где все мы и обосновалась. Теперь же ему неоткуда было взяться, так как помещение герметично закрыто. Ещё неизвестно на сколько, но если всё так, то хватит ли воздуха на все восемь дней?
Я где-то слышал, что первым признаком нехватки кислорода становится жара. Вроде как в помещении делается, будто в теплице. Ну, такое несложно заметить в комнате, если она полна людей. Например, если отмечать день рождения на кухне. Спустя пару часов там уже невозможно будет находиться, даже если дело происходит зимой и помещение не отапливается.
Пока в бункере держалась промозглая прохлада, а это значит – бояться нечего.
Я лежал на поддонах и размышлял о том, что же теперь будет. Как жить дальше? Сможет ли человечество вновь возродиться? И что делать нам всем?
– Мутный? – толкнул я локтем в бок своего товарища.
– У? – коротко спросил тот.
– Спишь, что ли?
– Не-а, думаю.
– Ты разве умеешь? – не удержался и подколол его я.
– Ты чё хотел? – не повёлся и не стал продолжать тот.
– Чё делать-то будем? Героина нам больше точно никто не продаст.
– Это я что-то как-то не подумал. Да похуй, я тут ещё пару барыг знаю, на первое время затаримся.
– А дальше чё?
– Я тебе блядь Ванга, что ли?
– Хули ты психуешь? Я просто спрашиваю.
– Понятия не имею. Ты сам что предлагаешь? Я в нормальном-то мире жить не умею, а ты меня про такое.
– Вот и я не умею, – вздохнул я и замолчал.
– А почему Гера? – нарушил тишину вопрос Андрея. – И Мутный – тоже странное погоняло.
– Пиздатая погоняла, – огрызнулся последний. – Я замутить могу всё, что душа пожелает. А Гера – фамилия у него такая: Герасимов. Му-му бля, ха-ха-ха.
– Понятно, – произнёс парень, и бункер снова окутала тишина.
– Бля, у меня хуй встал, – непонятно для кого озвучит сей момент Мутный. – Вот нахуя ты Боню пизданул, ща бы она отсосала.
– Бля, Мутный, закрой рот, а? – остановил его я, зная, что сейчас тот начнёт гнать хуйню.
– Ты когда-нибудь трупы ебал? – тут же оправдал мои надежды он.
– Да заткнись ты, сука! – вдруг злобно крикнула Лена. – Слушать даже такое тошно! Ебанат, бля!
– Ха-ха-ха! – залился смехом Мутный, но развивать тему не рискнул.
– А может, там всё нормально? – в очередной раз нарушил тишину я. – Вдруг не было никакого ядерного взрыва? Может, нас просто всех приглючило?
– Мы не употребляем, – тут же отозвался Андрей, – и ощущали тоже самое, что и вы.
– А что я ощутил? – приподнялся на локтях я и уставился в темноту. – Ну земля дрожала и чё, взрыва я никакого не слышал.
– Грохот был несколько раз, – возразила Лена.
– Почему-то этот грохот на гром больше походил, – присоединился Мутный. – Мне вот тоже с трудом верится, что правительство на такое пойдёт.
– Об этом уже давно разговоры шли, – вновь подал голос Андрей. – Просто вы невнимательно слушали. Сокращение населения Земли – вам эти слова ничего не говорят?
– Ой, да слышал я про эту хуету, – прокомментировал Мутный. – Кончай свои телеги по ушам катать. Может, посмотрим что там?
– Нет, – тут же возразил парень. – Ждём восемь дней. Если там всё нормально, то вы всё равно ничего не теряете.
– Ну, в общем да, – согласился тот. – Да похуй, короче, я спать.
– Наконец-то, – чуть слышно прошептала Лена.
Странно, но я почти не раздражал её, в отличие от Мутного, тот бесил девушку одним своим видом, ну а уж если рот открывал, так вообще полный абзац. Однако выбора у неё нет – придётся сидеть с нами, отбросами, ещё семь с половиной дней. А затем пусть валят нахуй со своим Андреем.
Примерно тоже самое сейчас творилось в голове у Лены, которая думала про Андрея. Как только бункер откроется, она обязательно попросит его бросить этих наркоманов.
Он, конечно, хороший парень, может начать испытывать к ним жалость, но с такими придурками только неприятности собирать. Что теперь ждёт их впереди?
Родители отказались прислушиваться к молодому человеку, посчитали все его слова выдумкой. Мама так и сказала: «Он совсем с катушек слетел со своими подземельями».
Девушка хлюпнула носом, поняв, что, возможно, больше не увидит своих родителей. От этих мыслей ей стало холодно и одиноко, и она ещё сильнее прижалась к Андрею, подсознательно ища в нём защиту.
Тот глубоко вздохнул и обнял её.
Тишина стала давящей. Словно люди, запертые в бетонной коробке на территории бывшего приборного завода, ощутили всю толщину грунта и строительных конструкций над собой.
Больше всего пугала неизвестность. Даже я, что привык жить одним днём, вдруг задумался о будущем.
Жизнь в замкнутом пространстве, без окон, дверей, растворяет понятие «Время». Фонари включались только для того, чтобы мы с Мутным могли уколоться и чтобы поесть, ну, само собой, добраться до туалета, который организовали в самом дальнем закутке. Двери туда, конечно, не было, но зато обнаружилась большая яма, которая осталась после демонтажа какого-то оборудования. Так что запах хоть и был, но не такой яркий, как если бы мы испражнялись в общей комнате.
Жрать готовили на походной газовой плитке, которую вместе с двумя баллонами пропана притащил с собой Андрей.
Еда закончилась на пятый день, воды тоже почти не осталось. Две канистры по двадцать литров, что припёрли диггеры, стояли пустые. Осталась только початая пятилитровая баклашка, вот и все запасы.
Возможно, если бы они с Леной заперлись здесь только вдвоём, как и планировали с самого начала, то им бы хватило всего этого надолго. Но два наркомана, на которых они ну никак не рассчитывали, поглощали воду огромными количествами. Да и от еды мы ни разу не отказались.
Вновь начали подниматься вопросы о возможности покинуть бункер. Уж чего-чего, а вот страдать мы с Мутным ну никак не были готовы. Дело даже едва не дошло до конфликта, когда Мутный плюнул на все предупреждения и собирался самостоятельно открыть дверь. Драка продлилась недолго – ему хватило одного короткого хука в челюсть, чтобы рухнуть на пол.
После этого Андрей повернулся ко мне и поинтересовался: «Тебе тоже выйти?» На что я выставил руки вперёд и, коверкая язык, ответил с кавказским акцентом: «Нет, спасибо, я пешком постою».
Однако время шло, еды и воды не прибавлялось, и наконец уже Лена начала изводить своего парня вопросами. Вскоре ему всё же пришлось поддаться на уговоры и к концу шестого дня мы дружной компанией отправились к двери, ведущей на улицу.
– Ты уверен, что туда можно выходить? – тут же сменил пластинку Мутный. – А если мы все подохнем?
– Бля, ты определись уже, надо или не надо? – переспросил Андрей, взявшись за вороток.
– Да по хуй, – отмахнулся Гера. – Открывай уже.
Андрей коротко кивнул, натянул на лицо противогаз и заработал трещоткой. С каждым разом движения становились всё натужнее и тяжелее.
– Бля, не открывается что-то? – неуверенно пробормотал он из-под резины.
– Ебануться! – сразу же подхватил я. – А я тебе сразу об этом варианте говорил. Хули, теперь сдохнем все здесь от жажды и голода.
– Да я лучше передозну, – ухмыльнулся Мутный. – Так хотя бы в кайф.
– Базаришь, – показал большой палец вверх я.
– Да что же вы конченые такие? – в очередной раз возмутилась Лена. – Помогите же ему.
Я почему-то послушался, пожал плечами и взялся помогать давить на рычаг, вскоре, ещё немного повыёбывавшись, присоединился и Мутный. Стоило всем сразу навалиться на вороток, как раздался резкий хлопок, и мы всей кучей повалились на пол.
– Пиздец? – уточнил Мутный. – Сломали окончательно?
– Нет, – сразу попробовал поработать трещоткой Андрей. – Вон, смотри, дверь немного отошла.
И точно, присмотревшись, мы увидели тусклый луч света, который пробивался снаружи. Настроение от этого немного улучшилось, вот только мы и понятия не имели, что ждёт нашу компанию впереди.
Дверь открылась достаточно для того, чтобы все смогли протиснуться и выйти наружу. Заранее нацепив противогазы, мы вчетвером стояли на пустыре, который раньше являлся разгрузочной площадкой приборного завода, и смотрели в серое небо.
Было совсем непонятно: день сейчас или вечер? Что это на небесах: дождевые тучи или пыль, которую подняли в небо ядерные взрывы? Мы пока не знали даже самого важного ответа на вопрос: а были вообще эти взрывы, или всё, что с нами случилось, лишь плод больной фантазии Андрея, и мы зря торчали запертыми в этом проклятом бункере?
Но меня, в отличие от всех остальных, волновал ещё один, очень странный вопрос. Что это такое разлито в воздухе вокруг? И кажется, что кроме меня, это не́что больше никто не видит.