Иногда, как сейчас помню, я лежал в постели под беспокойным покровом ночи, когда внешний, окружающий меня мир погружался в беспокойную власть стихии. С окна, через малую щель задувал настойчивый ветер, а мелкий град аккомпанировал ему шумным ритмом по карнизу.
В такие минуты, а бывало и часы, в голову лезли разные мысли. Но неизменно, на тот период жизни, меня интересовало две темы: женщины и смерть. Смерть и её формы были куда интереснее мыслей о женщинах, учитывая, что все фантазии эротического подтекста заканчивались беспощадной мастурбацией. А вот смерть – её тайна, частая её нелепость, её трагизм.… Эти рассуждения приводили меня в полнейший страх и безумие. Иногда доходило до полной апатии.
Я часто пытался представить себя в чужой шкуре, пытался ощутить это последнее чувство потери самого дорогого, что есть – себя. Когда ситуация выходит из-под контроля; когда уже не в твоей власти изменить весь ход ситуации; когда последнее, что остаётся – наблюдать. А тело, его разрывает жар. Сердце стучит так сильно, что ещё немного и потеряешь сознание, но этого не происходит. Когда до последнего уверен, что случится чудо, что ты останешься жив и невредим; когда будучи всю жизнь был закоренелым атеистом, а тут вдруг вспоминаешь никогда не слышанную молитву, которая направлена к богу, которого ты никогда не любил и не ставил ни во что.
Это мерзкое чувство жалости к самому себе. Загнанный зверь, протканный острыми копьями безжалостных браконьеров. Вот кожа твоя горит, внутренности твои горят и ты безумен, безумен, и не быть тебе больше. А затем, под общий шум – ты засыпаешь, не заметив своей последней фразы, своей последней мысли. Ты засыпаешь и это похоже на смерть, на инсценировку. Репетируешь собственный уход, привыкаешь к этому чувству забвения. Но все равно никогда не получится разгадать, а тем более свыкнуться с мыслью о своём не существовании.
Уже декабрь. Воздух здесь совсем стал ледяным. Он смешивается с северным ветром. Он пронзительный и беспощадный. Ему ничего не стоит проникнуть в крошечные щелки толстой куртки, кусая тонкую кожу хрупкого человеческого тела. Природа медленно, но верно переходит в стадию анабиоза, окрашиваясь в серые тона бессолнечного неба.
Каждый год, вот уже на протяжении многих столетий, люди погружаются в темноту, ожидая далёкую весну, с её многочисленными температурными плюсами и минусами неизвестных событий. Каждый год кажется, что холод никогда не закончится, что тело каждый день нужно прятать за многочисленным тряпьем, дрожа на улице всем нутром с утра на пути от дома до работы, и всё это время глаза будут видеть темноту.
Когда твоя жизнь висит на волоске – всё меняется. Под этим «всё» я имею ввиду отношение к вещам, мыслям, настроению. Уходит вся дерзость и уверенность. Она заменяется сначала на страх, а затем плавно перетекает в глубину и лирику. Из лексикона уходят все эти бранные слова паразиты, разве только blyat` может проскользнуть по языку вибрацией в критический момент; на секунду, в последнее мгновение существования деятельности мозга.
Боюсь, что и меня постигнет эта участь, учитывая положение, в котором я нахожусь.
Спокойствие, которое мне ранее было не присуще, вдруг окутало всё тело и мысли. Ни это ли называется смирением? Или же просветлением? Боль грядущего притупилась. Я чувствую себя гордым капитаном тонущего корабля без права на позорное бегство.
Воздух холодный. Очень быстро сбилось дыхание, приходится дышать через рот. Ноги наполнились свинцом. Колени пару раз задевают острые ветки, продирая себе дорогу кровью. Ступни балансируют на замёрзшей почве, что усеяна камнями и мусором неблагодарных людей. Хочется упасть, но нельзя. Не смотря на то, что я ушел в самую глушь, ещё есть пара жилых домов.
Ещё немного проковылять, уйти чуть дальше, а затем тело моё пробьет сильнейшая боль. Я получу ответ на свой главный вопрос и унесу его с собой в место, куда не добраться даже перелетным птицам.
Господи, как жаль, что ты фантазия наша. Человеческий великий вымысел – надежда. Я бы все отдал, чтобы в трудный час ты был со мною духом, а я, в свою очередь, отдал бы тело свое. Но сказки на то и сказки….
В голове каша. Я пытаюсь уцепиться за счастливые фрагменты своей маленькой жизни; пытаюсь сосредоточенно отыскать их в хаотичном потоке. Но понимаю, что на пороге своего не существования, абсолютно каждая секунда стала в равной степени дорога мне вне зависимости от контекста. Вся моя жизнь преобразилась в дорогой, цельный изумруд, который я умудрился так скоротечно proebat`. До мерзкого последнего звоночка остаётся минут пять, может шесть. Я больше не смотрю на время, дабы увековечить мгновение своего осознания.
Без сил, весь в поту, продутый ветром до дрожи, я падаю навзничь в этом вонючем пустыре, чтобы вспомнить главное; понять, как я умудрился дойти до такого pizdeca.
Не каждый день случается носить на себе пояс с взрывчаткой и ждать собственной смерти.
Недели две-три назад Б. гонял в лес с какой-то малолеткой. Не знаю уж чем они там занимались, но по итогу Б. набрёл на поляну, усеянную дикой marey.
На следующий день он пригнал с корешем на тачке, прихватив немного пластмассы. И да, Б., мать его, наполнил доверху два этих пакета бошками. Неплохой улов. А где улов, там и всеобщая покурка, её не избежать.
Вчера мой контакт обновился долгожданным сообщением от Б. о завтрашней движухе. Замётано брат. У меня нет дел ни сегодня, ни завтра. Я за любой кипиш, так и знайте.
Утро в полдень застаёт меня неожиданно. Солнечные лучи превратили тело в сплошной пот. Я ворочаюсь на спине. Кряхтя, пытаюсь прийти в себя. Напоминаю себе жука. Во рту пересохло. Нужно начать чистить зубы на ночь. Сегодня вечер веселья. С кухни доносится треск раскалённой сковородки, на которой раскинулись две яичницы. Это мама готовит мне завтрак. Я вяло желаю ей доброго утра, направляясь в ванную комнату. Какое все-таки блаженство в жаркую погоду принять холодный душ. Прохлада погружает мое грязное тело в сладкую истому, вдыхая в него жизнь и бодрость. Мои подмышки и гениталии заросли густыми волосами. В ближайшее время нужно бы подбриться, но пока что нет нужды и мотивации.
После съедаю свою законную двойную яичницу с кофе. «Спасибо мам, было вкусно, посуду помою вечером». Через час она помоет её сама, понадобится мойка для готовки обеда. Интересно: сегодня будет курица с макаронами или говядина с гречкой? Одно из двух.
Наспех иду в зал. Телевизор, как и всегда, работает вхолостую. На экране мелькает какая–то блондиночка лет тридцати. Из динамиков доносится информация о платье, которое надето на эту самую ведущую. Походу магазин на диване. Достаю свои потертые джинсы, надеваю их. Затем накидывается просторная футболка, носки. Пару раз провожу расческой по коротким волосам. Нужно ненадолго выйти.
В ближайшем продуктовом покупаю пачку сигарет. Курю под навесом старого дерева, прячась в теньке от солнца. Хорошо. Хотя, если честно, ненавижу лето. Никакого комфорта. Очень раздражает постоянно потеющее лицо, которое покрывается жиром. А ещё потеет задница и ноги. Да все тело снова в govne, будто и не мылся. Сколько уже лет упрашиваю купить домой кондиционер, но понимаете ли: «Сынок, отец читал мне статью, где говорится, что это вредное der’mo». Да. А потеть как свинья, жить в неудобстве, тратя свои нервные клетки – не вредно. Конечно, спасибо блин большое. Ладно.… Проехали.
Во дворе никого нет. Несколько сопляков на лазелках. Парочка бабуль на лавках. Походу все на работе. Мама-то у меня домохозяйка, может себе позволить, учитывая неплохую работу отца. В этом посёлке городского типа «хорошая работа» – редкость. Толковые ребята отсюда сваливают при любой удачной возможности. Уезжают в большие города. Правильно делают. В таких местах можно только доживать старость и старчиваться.
В соседнем доме, где живет Р., челики прямо дома на третьем этаже варят крокодил. В подъезде их часто можно встретить вмазанными. Постоянно валяются ватки с кровью и шприцы. Сосед-пожарник периодически их pizdit, но всё впустую. Всем плевать. Товарищам полицейским нет дела до каких-то малолеток, что ставятся этим der’mom. Такие проблемы решаются сами – наркоманы не жильцы. Другое дело, если один из таких всратых представителей человеческой расы совершит грабеж. Spizdit мобилу у немощного старика, или кошелек. Тогда начинается вялое разбирательство. Да и искать долго не приходится. Этот недогород слишком мал, чтобы в нём можно было раствориться.
Знал я двух дурачков. Любили они поиграть в плохишей. В магазинах воровали по мелочи, стёкла били у машин. Однажды их прижал молодой служитель закона. Парни обосрались, не хотели свершения правосудия. Решили пару раз врезать правопорядку по голове. Вдвоем на одного – обычное дело для местной фауны. Так вот, по итогу они немного перестарались, нечаянно убив преследователя. А сделали они это где? Правильно: у своего же blyat’ дома. Под окнами, где куча старой перхоти только и занимается тем, что следит за происходящим вокруг. В тот же день этих дурачков удачно скрутили и отправили на бутылку. И таких историй куча.
Я и кореша – дело другое. Мы никому не мешаем жить, пока не мешают жить нам. Мы веселимся в меру. Если пьем на лавках, то громко не орем и не пристаем к людям; Если катаемся на досках, снимая трюки, делаем так, чтобы по минимуму мешать прохожим. Но если какой-то чертила даёт нам повод… если гопник или алкаш начинают бузить на нас на ровном месте… тогда лучше ему родиться обратно или, что более реально, ретироваться подальше. Без особых предупреждений мы набрасываемся на эту гниду словно шакалы. Наши удары бесконтрольны и беспощадны. Собаке – собачья смерть. Обычно подобные хмыри сваливают, поджав свои гнусные хвосты и только слышно: «Uebki, крысы малолетние, твари» – звучит это действительно жалко.
Мне нравится моя команда, наша банда. С ней я чувствую себя уверенно и относительно безопасно. Мы стоим горой друг за друга. Вместе смеемся, курим всякое govno, вместе негодуем. Поодиночке не выжить в этой стране. Здесь свой суровый климат, где каждый человек озлоблен на свою несчастную судьбу, вынужденный прозябать свою уникальную жизнь на проблемы и нищету. Я надеюсь, что придёт время, когда я вырвусь на свободу, где смогу вдохнуть полной грудью воздух, не испорченный чужим бздежом.
Вторая сигарета докурена. Немного проветриться, чтобы не так сильно пасло табаком и можно домой. До общего сбора остаётся часов пять. Можно ещё раз принять холодный душ и посидеть за компом, а может порисовать. Настроение уж больно непонятное. Хотя, лучше пойти домой сразу, пусть воняет. Если повезет – мама не учует.
***
В квартире ужасная духота. Всё пространство провоняло едой. Я силюсь подавить свой крик, переправив его энергию во внутреннюю злость. Чувствую, как покраснело лицо. Нужно все же помыться….
Холодная вода пробуждает во мне желание жить. Я закрываю глаза, погружая голову в водопад. Думаю о ней. Думаю о Н. Это первые мои серьезные отношения, да и, честно говоря, просто первые отношения. Мы с ней уже пять месяцев. Ей семнадцать, она старше меня на год. Я нашел её в дурацком приложении и просто написал. Наше общение долгое время оставалось виртуальным. А потом… да какая разница, nahui я вообще вспоминаю. Главное – это её большие еврейские глазки, губки сшитые толстым бантом, да упругая попка.
Н. – девственница, как и я. За всё время мы только вскользь заговаривали на подобные темы, но становилось как-то неловко и страшно. Наши отношения ограничиваются прогулками, поцелуями, да моими шаловливыми ручками, которые успевают полапать все вкусные места. Даже сейчас, стоит только подумать о её теле, как меня охватывает крепчайшая эрекция. Din-don становится настолько твердым, что, если его не удовлетворить, он просто взорвётся. Ей богу, господа присяжные, я готов поклясться на библии. Иногда он настолько крепко стоит, что становится просто больно. У меня не остаётся иного выбора, как сжать покрепче свой her, и с маниакальной грубостью и жестокостью мастурбировать на фантазию совокупления с Н.
А после становится стыдно. Не знаю почему. Это чувство жалости к самому себе настигает после пика наивысшего наслаждения.
Ещё немного постояв под напором воды, я выхожу, Наскоро вытираюсь. Взгляд матери на секунду кажется осудительным. Фантазия дорисовывает догадку, что она могла слышать странный ритм плеска воды, напоминающий подростковую drohku. Но вот я уже в своей комнате и боле не задаюсь вопросами, ответы на которые мне не интересны.
Моя комната. Разложенный диван. Обои цвета мяты. Деревянные рамы окон. Золотистые занавески в цветок. Люстра в виде штурвала корабля. Большой шкаф многофункционального использования. Кроме двух полок с дверьми есть двухъярусная полка для книг и стол. Завершает список очень неудобный стул. Еще один такой же стоит в противоположном свободном углу.
Достаю тетрадь в клетку. Вроде на девяноста шесть страниц, но по ней не скажешь. Обильное количество листов уже вырвано по разным причинам. В основном я пишу в этой тетрадке всевозможные гадости, а ещё рисую всевозможный высер, чтобы расслабиться. Привести мысли в порядок, так сказать. Найти точку опоры.
Последний сделанный рисунок являет собой помесь раздавленного жука с человеческим (приблизительно женским) лицом и огромными титьками. На уровне раскинутых ног виднеются спиралевидные густые линии – это влагалищные волосы. Подпись на комиксовый лад гласит: «Умоляю, vieby меня своим огромным huem». Это моя одноклассница. Вспоминая её (изуродованное тупостью) лицо и поведение шлюхи – начинаю смеяться в голос. Рисунок, конечно, ужасный, но как я точно уловил суть! Невероятно. Иногда удивляюсь самому себе, как же ты бываешь хорош, парень, хоть и в бессмысленных вещах.
Отсмеявшись, переворачиваю страницу на чистый лист; беру шариковую ручку. Сегодняшний рисунок будет посвящен покурке, либо её последствиям, а может процессу. Скорее преувеличенного, не существующего образа, но отображающего эмоциональное состояние. Это состояние трепетной тайны. Запретный плод всегда желанней того, что можно взять со стола. Нарушение закона – возможность словить эмоциональный кайф вседозволенности.
В середине листа вырисовываю большой пакет с ручками по обе стороны. Он пузоватой формы, ведь в нём теперь по очереди появляются бошки. Хотя сейчас они больше напоминают деформированную форму брокколи. Так, хорошо.
Теперь чуть правее и выше рисую uebka. Придаю ему свои черты лица. Карие небольшие глазки, нос картошкой, кривые зубы с яростной ухмылкой. Да, у этого засранца будут спущены штаны. Его средних размеров din-don трансформирован в подобие бутылки. Яйца закинуты наверх основания ствола. Там виднеется широкая дырка, на которую натянута фольга с дырочками. Торчат забитые бошки. Рука с зажигалкой появляется рядом, она готова зашмалить этих засранцев. Дуть, естественно, нужно через головку.
В оставшихся пустых пробелах появляются морды, что походят на лица людей. Глаза их устремлены на этот пылающий эрос. На благодать их разума и тела. Да. Они все исходят слюной. Каждый хочет прикоснуться к священной трубке и вобрать в свои лёгкие дым, что отравит мозг. В завершение рисунка добавляю на фоне окно с подоконником. На нём увядшие цветы. Никто их не полил; не позаботился. Они сами по себе, вынужденные чахнуть от постоянного недостатка влаги. На полу появился ковёр, а ещё маленькая кошка, которой нет дела до происходящего. Готово.
Странное чувство постигает меня. Редкое der’mo, но уже не в первый раз. Чувство одиночества. Я смотрю на свой рисунок, и единственная эмоциональная связь возникает только с растением в горшке. Оно одиноко. Но действительно ли одинок и я?
Звучит, как унылое govno. Что-то я расклеился. Нельзя хандрить, так можно совсем превратиться в брюзжащую старую перхоть или в какого-то pedika. Я беру ручку, и что есть сил, начинаю замазывать это растение, придавая ему форму стилизованного din-dona. Смотрится как тень, но в любом случае это не так удручающе.
Уже четыре тридцать. Я наскоро обедаю. Пью традиционный крепкий кофе. Наступает самая сложная часть. Нужно сказать своей любимой матушке, что сегодня вечером я не приду ночевать. И нужно обставить это всё так, чтобы она была уверена, что я не бухаю и не торчу, при этом стрельнув приличную сумму денег.
Сейчас прошу выключить звуки мобильников, отвести детей от экрана и внимательно следить за работой профессионала. В такой ситуации нужно действовать аккуратно. Ложь не должна выглядеть явной. Нельзя травить близкого человека откровенной чепухой. Близкий человек заслуживает красивой лжи, той, которая не заставит его чувствовать беспокойство за тебя любимого.
Шаг 1: Сообщить сам факт тусовки под видом просьбы. Немного польстить тем, что человек имеет авторитет и вес в твоей жизни (что, конечно, от части, является правдой).
Шаг 2: Перечислить имена ребят, которые там будут. Самое главное, что бы в списке был близкий друг, с которым матушка обязательно хорошо знакома, считая его хорошим мальчиком.
Шаг 3: Сказать между делом, что вы собираетесь небольшой компанией, просто посмотреть фильм или stand-up какого-нибудь комика. В этом пункте самое главное – детализация. Название фильма, сюжет, почему его так долго ждали.
Шаг 4: После одобрения нужно попросить немного наличных. Этот пункт «необязательный», но всем ребятам выдадут на лапу зелени. Все купят ништяков общяком. Я ведь не белая ворона. Пожалуйста, максимум одна бутылка пива, я же не пью, сама знаешь.
И при этом никакого словестного поноса, то есть отключить свою обычную уличную речь. Стать настоящим дипломатом. Стать тем самым парнем из фильмов, который договаривается с бандитами о безопасности заложников. Каждое слово взвешенно, каждое предложение – sraniy кусок добытого алмаза.
И, готово. Итог: благодарные обнимания. Чмок в щёчку. Филка в кармашек. Телефон не выключать – если что – всегда на связи.
Через десять минут я и Р. уже идём по дворам навстречу веселью. Солнце уже потихоньку идёт к своему закату, но всё еще продолжает ненавязчиво светить, приятно грея спину.
Вот он, Б. Сидит на обшарпанной лавке своего подъезда. Его тяжело не узнать. Рост чуть выше нормального человека, патлы длинные – светлые. Пол лица занимают толстенные очки-иллюминаторы. Шмот потасканный, но на Б. смотрится стильно. Самая бросающаяся черта в его внешности – это его зубы. Они blat’ как у кролика из мультфильмов, ей богу, да и в придачу торчат гигантские дёсны. Завидев нас в нескольких метрах, Б. начинает широко улыбаться, оголяя свой ротовой pizdec на всеобщее обозрение. Вы не поймите меня неправильно, я не принижаю права людей, у которых такая же пугающая улыбка. Обычно я на таких вас просто не смотрю. Но и вы поймите меня: я говорю сейчас о своём кореше, которого мне часто приходиться видеть. Думаю, будет честно признать тот факт, что люди имеют право выговориться, особенно на счёт своих близких.
Он встречает нас фразой: «Че как мазофакеры» – стараясь придать себе киношный шарм, который присущ обаятельным говнюкам. Когда к нему прилетает ответный вопрос (а задан он исключительно из вежливости, потому как по факту всем глубоко насрать как у кого дела), то Б. отвечает своей коронной фразой «Всё zaebis’. Нормальное der’mo». Чтобы вы понимали, у этого человека есть два состояния: «нормальное der’mo» и «ненормальное der’mo». Так уж сложилось исторически за восемнадцать лет его жизни.
Б. старше меня и Р. на два года, но разницы этой не чувствуется. Наше поколение не печется о возрастных рамках. Они мало кого волнуют. Главное, чтобы всем было по кайфу присутствие того или иного человека. Б. – веселый и шабутной. Даже, наверно, слишком. Иногда из-за его повышенной активности я начинаю чувствовать апатию. Он вроде начинает эмоционально иногда подавлять меня. И так не только с ним. Такое бывает редко, и бороться с этим я не собираюсь. Может я не самый сообразительный засранец на этом свете, но мне точно хватает мозгов в нужных ситуациях принимать правильные решения. Бывает лучше спустить что-то на тормоза, лишний раз не высовываться, да и просто промолчать.
Мы идём в сторону ближайшего магазина. Нужно закупиться ништяками. Я вкидываю всю имеющуюся у себя наличность с условием, что мы возьмем две пачки сигарет. Р. не курит, но я и Б. дымим как слесари. На всю ночь две пачки – оптимальное количество, ей богу.
В маленьком магазине кассирша смотрит на нас подозрительно. Трое оборванцев. Вечер. Наваром от нас не пахнет, но продавщица знает (насколько позволяет моя выдуманная эмпатия предположить), что мы и не те школьники, которые заходят за конфетами. Она нас прочитала; она знает, что сейчас мы возьмем алкоголь. Эта полная rogatka уже предвкушает на своих губах волшебную фразу: «предъявите паспорт». И когда это действительно случается, Б. резко достаёт свой измятый документ, тыча бабе в лицо так, будто показывает средний палец.
Этой suchke приходится проглотить наш толстый аргумент; немного поломавшись со своим внутренним голосом недоверия – пробить покупки, отдав горсть мелочи сдачи. Теперь мы вооружены. Три мушкетера. Три – потому что никто больше не согласился на сомнительную тусовку в выгребной яме Б., так что наш альянс равнобедренного треугольника (что я blyat на радостях несу) будет упиваться плодами лучшего, что может нам дать этот Мир. Тем более, что пиво мы взяли по скидке, его количеством можно наполнить даже ванну.
Б. живёт в квартире с отцом и сестрой. Мать после развода очень быстро смогла найти себе мужика, с которым уже успела завести ребёнка. Хоть Б. поддерживал с ней хорошие отношения, (да и жила она не так далеко, всего в двух кварталах) познакомиться с ней мне так и не удалось. Отца же я знал в лицо, даже перекидывался несколькими фразами. Обычный работящий мужик. Возможно немного скрытный и молчаливый, но это только добавляло ему веса.
В коридоре неизменно нас встречали вишневые обои. Не знаю, как объяснить, но такой цвет всегда ассоциировался с чем-то blyatskim. Создавалось ощущение, будто я попал в закрытый стрип-клуб. Это всегда заставляет меня улыбнуться, почувствовать себя дядькой, у которого есть секреты от семьи.
В квартире три комнаты, одна из которых является проходной в комнату Б. Так что обойти её просто невозможно. Это комната отца. Здесь уже более привычные обои: старые, наклеенные в конце девяностых-начала нулевых. По всему периметру висят картины с пейзажами и портретами. Как потом выяснилось, дед Б. был художником и даже состоял в союзе, пока алкоголь не довел его до могилы.
В целом квартирка достаточно ламповая, атмосферная. По углам стоит куча старого барахла, даже швейная машинка хрен знает каких годов. Комната Б. отличается своим более маленьким размером и деталями. В старую мебель натыканы журналы про музыку, всевозможные книги современных авторов, банданы, разбросанные носки. Одежда вся навешана на спинки стульев. Рядом с компьютерным столом стоит старенькая гитара. Типичная комната разгильдяя. Самое стрёмное, что этот засранец не удосуживается хотя-бы протирать пыль время от времени. Я не подарок, но blyat’, пыль я просто не переношу. У меня нет аллергии и прочего der’ma, но пыль меня раздражает фактически. Я ненавижу её видеть, так как начинаю чувствовать её. Будто я снова грязный. Ну да ладно, что-то я завелся. Не в первый раз, переживу.
Начинаем доставать из пакетов все ништяки. Пиво сразу в холодильник, никто не собирается летом пить мочу. Сухарики с чипсами кидаются на засаленный диван. Сигареты летят на кухонный стол. Вся семья Б. курит, поэтому никто в этом доме не скрывается.
После Р. начинает шарить за занавеской, отыскивая долгожданный пакет govna. Чёрт, он действительно забит доверху. Подсушенные девчонки пахнут восхитительно. Даже не знаю с чем можно сравнить этот запах. Скорее с сухой травой, которую сначала подпалили, а потом намочили ароматизированным маслом, дав затем постоять на солнце с недельку. И когда резкий запах гари и масла выветрился – остаётся благородный аромат.
Прежде чем начать забивать – идёт прелюдия. Р. идёт к холодильнику, разливает всем в кружки холодного пива. Мы осушаем их почти сразу. Духота дома стоит приличная, во рту уже давно пересохло. Мы болтаем, веселимся. Хотя, по большей части болтают Б. и Р., а я выступаю в роли человека, который докидывает в этот словестный костёр дров, но только иногда, дабы тот не потух. Мы стоим, курим на кухне, а после, налив себе ещё пивка, идём в комнату.
Я отлучаюсь из комнаты на минутку, чтобы позвонить маме и сказать, что все «ok». Эти сальные прыщи смеются надо мной, но я уже привык. Смех-смехом, а матушка доверилась мне, я буду ответственным сыном. Да и не хочется, что бы она потом звонила сама, когда я уже не смогу нормально ворочать языком.
Быстро перекинувшись парой слов, я возвращаюсь в комнату. Б. успел включить компьютер. Выбор пал на stand-up Дэйва Шаппела. Это такой чёрный комик. Я видел с ним только отрывки, но поверьте, этот парень просто бог по части юмора. Я бы даже сказал, что его шоу – чёртова библия юмора. Что бы так шутить – одного таланта мало. Нужно многое пережить. Пережить иногда страшное, иногда экстремальное, несправедливое, а потом найти в себе силы увидеть все эти ситуации с другой стороны. С той, где темная завеса сменяется радужными переливами игры слова. Вот так то. Это моё мнение.
Б. и Р. о чём-то базарят, но я стараюсь их не слушать. Я смотрю на этого чёрного парня. Смотрю, как он стоит за кулисами и ведущий вот-вот объявит его со сцены и он ворвётся, чтобы порвать всех наповал. Показать свою сил. Когда он наконец выскакивает на сцену под бурные аплодисменты, Р. и Б. закрывают свои гнилые варежки. И я им, блин, чертовски благодарен за это. Не хочу пропустить ни слова. Мои уши и мозг готовы к наслаждению.
«Расизм в Америке в основном направлен на одну группу людей. Думаю, мы все понимаем, что это правда. И мы можем согласиться, что обычно этой группой являются афроамериканцы, в частности – афроамериканские мужчины. Хотя я вижу, что в последние годы в эту группу попали и мексиканцы, и осмелюсь сказать, арабы. И мы, чёрные американцы, хотим поблагодарить вас за вашу жертву и вашу борьбу. Нам нужен был перерыв»
«Я поддерживаю право любого человека быть тем, кем он чувствует себя внутри. В этом я на вашей стороне. Однако, мой вопрос заключается в том, до какой степени я должен быть вовлечён в ваше самовосприятие? <…> Если я надену свитер с ромбиками и скажу: «Эй, народ, в этом свитере я чувствую себя белым, так что проявите уважение и дайте мне кредит». Это не сработает»
«… Так люди и разводились в 40-е годы. Тогда в Америке не было суда по бракоразводным делам. Если хотел покончить с браком, просто говорил жене: «Детка, я пойду куплю пачку сигарет. Скоро вернусь». И ты просто уходил с тем, что на тебе надето. Тогда мужчины были мужчинами. И ещё тогда не было интернета, так что ты мог уехать километров за двадцать и начать новую жизнь»
Чёрт! Этот ниггер просто разрывал нас на тряпки. Я говорю «ниггер» без капли расизма, наоборот, этот чёрный парень самый что есть нигер в лучшем понимании. Да что кривить душой, каждый хочет также легко и просто владеть словом. Каждый мечтает побороть свои комплексы и начать смеяться над этим. Сделать из обидного обращения – титул, национальное достояние и, в конце концов, образ.
Б. ставит выступление на паузу. Все пункты прелюдия соблюдены, можно и курнуть. Р. допивает последние капли газировки, которую мы купили специально для нашего пиршества. Затем ножницами проделывает дырку у основания, запаска сантиметра в четыре. Б. достает заготовленный кусок фольги. Иголочкой, словно профессиональный дирижёр, проделывает с десяток маленьких дырочек, пихая получившееся подобие ситца в горлышко бутылки. Запаска краев загибается. Она не требует дополнительного фиксирования ниткой или скотчем. Фольга отлично держит форму. На все операции у парней уходит не дольше трёх минут. Ещё через четверть минуты в ситце фольги появляются раскрошенные бошки. Зажигалка у меня в руках.
Встаёт вопрос кто первый. Очень ответственный момент. Решаем скинуть на утка-озеро-ружье. Я сраный везунчик: закатываю два камня этих ублюдков своей воображаемой бумагой. Р. и Б. скидываются еще раз. Теперь Б. режет ножницами бумагу Р. Рассчитались, можно стартовать.
На мгновение мне становится немного страшно. Такой ли я действительно счастливчик? Нужно было думать башкой, ведь первый всегда выступает в роли «лётчика-испытателя». Но деваться некуда. Чиркаю кремнем зажигалки и подношу огонек к шмали. Рот мой уже в районе проделанной дырки. Я слышу приятное потрескивание сушенных бошек. Дым резко заполняет объем бутылки, В это же мгновение делаю глубокую хапку.
Мои лёгкие вмещают весь дым, я не выпускаю его из себя. Держи как можно дольше. Горло pizdecki першит. Наконец я выдыхаю содержимое. Его оказывается намного меньше, чем я вдыхал. Осело. Начинаю громко кашлять, нет сил держаться. На глазах появляются слёзы. Б. замечает, что не все бошки выгорели. Повторяю операцию. Снова сухой кашель и слезы. Голова медленно погрузилась в туман. Появилось чувство, будто я прилёг на вату, очень нежную, объемную вату. Р. тянет мне кружку с пивом. Эти два додика наперебой спрашивают, вставляет ли это der’mo. Но я в силах только показать большой палец вверх.
Пока я прихожу в себя, парни, в порядке очереди, повторяют операцию. Мы ненадолго осаживаемся. Никто не говорит. Б. нажимает кнопку play, выступление продолжается:
«…К слову о политике. Я видел одного наркошу, который пытался вскрыть чью-то тачку машину, мужик и это взяло меня за душу. Я попытался остановить это. Я сказал: "Эй!– Он обернулся, увидел меня и сказал – О! Постой на шухере!" Я говорю: "Нигер, это я тебе сказал. Я не стараюсь тебе помочь, заканчивай эту хрень". Нарики, они такие. Однажды наркоман разбил окно моей машины. Просто разбил. И знаете, что он украл? Сраный шоколадный батончик с сиденья. Он только это и взял. Просто чёртову шоколадку. Я был так зол, я колесил по району часов пять, высматривая нарика с шоколадом на лице. Так и было. Наконец нашёл, я схватил его. Говорю: "Эй, чувак, а чё это у тебя вся морда в шоколаде? Пидорас" Он удивился: "Шоколад? Это какашка, детка". Вот блин, сумасшедшее место»
«…Разве не странно, что заболевание, которое внезапно появилось в 80-х, убивает только ниггеров, педиков и наркоманов? Какое ахуенное совпадение, что эта болезнь ненавидит всех, кого ненавидят старые белые люди…»
«… Мужчины и женщины просто не ладят. Я всё время слышу, что женщины говорят: «Галантность мертва». Понимаете? Будто мужчины больше не джентльмены? Всё верно. Галантность мертва. И убили её – женщины. <…> Галантность погибла, потому что феминистки задурили голову женщинам, через женские журналы, которые сводят их с ума… Ведь женщины получают слишком много советов о мужчинах от других женщин и они понятия не имеют о чём говорят. <…> И затем, журналы обманывают женщин, журналы угнетают вашу самоуверенность, с каждой страницей вы чувствуете себя всё толще, и страшнее, вам кажется, что ваша одежда недостаточно хороша, из-за журналов вы забываете, как вы на самом деле красивы. Вот и получается, смотрите что получается. Когда вы забываете, как вы красивы на самом деле, мы все страдаем. Если вы забыли об этом, то ваше самоуважение падает, и вы отдаётесь слишком быстро, слишком легко. Я просто честен с вами. Я это так, к слову. Слишком быстро. По новостям: «Сегодня, женщина снова подешевела» , «Золото подорожало на десять пунктов»… Вы видите, так все запутано, вот вам пример на практике: допустим, вы отдыхаете, со своими друзьями, в клубе, баре, заходит девушка, и черт, она хорошо выглядит. Хорошо не в том обычном смысле, я имею в виду, что из под юбки видно часть попки, ее сиськи сжаты выпирая из декольте чуть ли не до шеи. Вы с приятелями, выпили по пиву, почему бы с ней не поговорить, вы ведь не скажете: «Блин, шикарные сиськи!» Девушка возмутится: «минуточку, минуточку! То, что я так одета, еще не значит, что я шлюха!» И это правда. Господа, так и есть, то что они так одеваются, еще не значит, что они такие, никогда этого не забывайте, но дамы, вы должны понять: это вводит в гребаное заблуждение. Это все равно, что я, комедиант Дэйв Шапелл, ходил бы по улицам в полицейской униформе. Кто-то может подбежать ко мне: «слава богу, офицер, помогите нам, давайте, они там, помогите!» А я отвечаю: «О, то, что я так одет еще не значит, что я полицейский!» Понимаете о чем я? Ладно, женщина, хорошо, хорошо. Ты не шлюха. Но ты в униформе шлюхи, скажу я тебе. Недоразумения могут случаться, уж извини…»
Выступление шло своим ходом, а наша покурка шла своим. Мы уже не ставили видео на паузу. Не очень понимаю, кто мне подливает пиво, но, сколько бы ни пил – кружка оставалась полной. Спасибо тебе, невидимый герой. Или спасибо моему автоматизму. С шишек тяжело убирает. Нужно постоянно догоняться алкоголем, плюс горло разрывает так, словно ещё чуть-чуть и выкашляешь оба лёгких наружу.
В какой-то момент я словил испуг за себя. Слегка загнался. Состояние отвратительное. Потерять контроль – самое huevoe в подобной движухе. Я собрал всю волю в кулак и смог дойти до сортира. У Б. его никогда особо не чистят, поэтому хорошо проблеваться не составило никакого труда. Желудок начало жечь, да и воняло отвратительно. Зато какое облегчение, дорогие друзья, вы бы знали.… Затем умылся холодной водой, вытирать лицо не стал (зачем, если вода на теле быстро высыхает), да и, учитывая одно единственное полотенце в ванной, кто знает, чью жопу я растер бы у себя по лицу.
На кухне выпил холодной воды, закурил. Как хорошо.… Снова набираю номер матери. Уже поздно. Говорю, что сейчас будем ложиться спать (нет). Да, до завтра, приду днём. Теперь можно и продолжить. Наливаю пива, всё начинается по новой. Б. и Р. уже не болтают друг с другом. Каждый находится на кончике своего сознания, стараясь держать равновесие. Главное – не упасть в бездну.
В какой-то смутный момент кутёж заканчивается. Мы вымотались, мы пьяны и убиты в хлам. Сестра Б. так и не вернулась домой. Мы три мушкетера.
После недолгих раздумий принято решение всем троим лечь спать в одной кровати Б. Как и любой диван, этот вонючий кусок мягкости разложился ещё на метр пространства. Теперь мы помещаемся.
Б. лёг с правого края, я смог забить себе левый край. Р., бубня что-то про pidarasov, лёг посередине. Через мгновение Б. уже не отвечал на говоримую нами глупость, он спал на животе, лицом в подушку, наблюдая яркие сны, а может кошмары. Кому какое дело. Я и Р. мирно болтали по ерунде, вспоминая какие-то шутки, строя планы на следующие беззаботные дни. Наши голоса с каждым отрезком всё больше и больше смазывало. Я чувствовал, как начинаю вонзаться в глубокий сон…
Разбудило меня отнюдь не утреннее солнце за окном и даже не пронзительная головная боль. Сквозь сон я почувствовал вибрацию. Что-то трясло диван подо мной. Открыв глаза, с ужасом понял, что это трясётся Б. Этот uebok дёргался как проклятый. У него были ужасные судороги. Тело его было будто под напряжением. Сраная анаконда!
Признаюсь, я чуть ли не наложил в штаны. Зрелище pizdec пугающее. Р., говнюк, как ни в чем не бывало, спал в своей серединке и был таков. Я начал трясти его, будить. Орать и говорить, чтобы этот отбитый дебик посмотрел, что с нашим корешем, с нашим мушкетером. Р. в полусонном состоянии матерился себе под нос, очень вяло пытаясь разбудить Б. От волнения я вскочил с дивана, наблюдая весь этот сюр со стороны. Р. более-менее проснулся и начал активно расталкивать Б., но всё было безрезультатно. В какой-то момент Б. вздрогнул в последний раз и больше не шевелился.
Pizdec, товарищи! Скажу честно: я ещё никогда так не подсаживался на измену. Плечи Б. даже не шевелились. Я начал шепотом говорить Р., что Б. не дышит, что ему хана, всё! Pizdec! Наш хиленький товарищ откинулся. Но самое der’movoe не это, дорогие друзья. Самый «сок» заключался в том, что мы на хате у этого жмура. А это значит, что нужно что-то предпринять.
Я начал ходить по комнате его отца и обмозговывать. Непривычно вот так с бодуна решать серьезные проблемы. Р. смотрел на меня своими ошалевшими пешками и опять что-то начал бубнить непонятное.
Первый вариант, который мы сразу рассмотрели: просто s`ebat` отсюда. Просто рвануть куда подальше, и пошел он nahui. С другой стороны мы понимали, что наши пальчики везде уже наследили, наша ДНК-а здесь повсюду. Плюс нас видели его соседи, нас увидят выходящими из подъезда. И хоть мы не виноваты в том, что Б. откинулся, но мы будем виноваты в том, что не помогли ему.
Второй (и последний) вариант – вызвать скорую помощь; рассказать всё как было. Правда, мы тогда влипнем в серьезную историю с пакетом нелегального govna. Нас точно будут судить по малолетке. И всё пропало. Да хрен бы со мной и Р., но у наших мамаш крыша просто съедет к чёрту на куличики. Был ещё предложен варик избавиться от пакета, но из крови Б. мы ведь не можем его выветрить. С каждой минутой нас накрывало приступом паники. Два сопляка на квартире со жмуром. Оба варианта обеспечивали хреновый исход. Я пошел на кухню, нужно было покурить.
Вдруг из комнаты послышался смех Р. Он смеялся как blyadskaya гиена. На моём ледяном лице вдруг резко появился румянец от прихлынувшей крови. Я не знал в чём дело, но мне тоже хотелось смеяться. Ведь смех Р. мог означать только одно – всё обошлось, как нельзя можно лучше. Я бросил тлеть сигарету, бросившись на звук смеха.
Когда зашел, предо мной предстала следующая картина: Б., повернувшийся на бок, был весь в своей рвоте. Этот подонок непонимающе кривил носом от вони не в силах врубиться, что с ним произошло. Блевота была мерзкой субстанции, больше похожая на кошачий жидкий корм. Пасло ужасно. Я начал также громко смеяться. Сначала от облегчения (моя жизнь не пройдет в глиномесной тюрячке из-за дурачка), а затем от жалкого вида этого ожившего жмура.
Б. сходил умыться, а затем в одиночку начал убирать все следы катастрофы. Правда, правой стороне кровати было уже трудно чем-то помочь. Она так и останется навсегда: вонючим фрагментом жизни Б. Будет напоминать ему об этом инциденте еще долгое время.
Кстати после я и Р. рассказали нашему бравому мушкетёру, что приняли его сначала за жмура, а затем честно признались в намерении просто оставить, бросить его. Б. воспринял нашу исповедь с улыбкой сказав, что он бы на нашем месте просто обоссал нас. Ближе к одиннадцати я и Р. наскоро оделись, и в тишине, пока еще не так много людей, выдвинулись домой. Нужно было отмыться и отоспаться.
You know that it would be untrue
You know that I would be a liar
If I was to say to you
Girl, we couldn't get much higher
Come on baby, light my fire
Come on baby, light my fire
Try to set the night on fire
The time to hesitate is through
No time to wallow in the mire
Try now we can only lose
And our love become a funeral pyre
Ты знай, то быть могло во сне -
Но знай, что я б не был мужчиной,
Если бы сказал тебе -
Нет, нам трудно взять вершину
Ну же, крошка, дай мне жару
Ну же, крошка, дай мне жару
Быть сумей всю ночь пожаром
Минут, чтоб сомневаться, нет
Минут, чтоб ползать в луже грязи
Глупо клясться – способ – бред
И любовь сгорит в кострище разом
The Doors – действительно потрясная группа. Сверху переведенный фрагмент песни под названием «Разожги мой огонь», но для особо viёbistih: «light my fire». Иногда я переписываю понравившиеся моменты песен к себе в тетрадку. Это вторая моя тетрадка и она секретней первой. Ведь в этой тетрадке я храню ещё свои гейские заметки, и пишу свои гейские стихотворения. Может я слишком суров к себе, но признаться кому-то из своего окружения в подобных занятиях – всё равно, что схлопотать клеймо гнусного латентного pedika. В общем, меня куда-то не туда повернуло. О чём это я…
Да. В эту тетрадь иногда попадают чужие произведения, которые заставляют меня встрепенуться, почувствовать что-то хорошее и приятное. Честно говоря, Джим (для необразованных чертил поясняю: это солист группы, все тексты песен – его стихи) заслуживает ohrenitel’no огромный памятник. Каждое его произведение – загадка, или же драйв, или же философское рассуждение. А часто бывает и так, что его слова являют перед зрителем совокупность всех вышеперечисленных вещей. Создаётся чувство гипноза и волшебства. Создаётся тайна…
На «дверей» меня подсадил Р. с неделю назад. Знаю, недели мало, чтобы прослушать досконально все альбомы, разобрать тексты песен. Но, blyat`, я просто в детском восторге от этих ребят. Я в восторге от Джима. Мне нравится его голос, нравится, как он одевался, его манера держаться на сцене. Между нами девочками, Джим – великолепен. Первый раз я услышал его в наушниках Р., сначала очень приглушенно. Мы катались на досках, играли в «s-k-a-t-e». Кататься мой кореш начал раньше меня, многое уже умел, потому я, как всегда prodryuchival. На последней букве у меня оставалась последняя попытка. Я остановился рядом с этим ниндзей перевести дух (трёшку я навряд ли повторю), и услышал далёкий, волшебный голос. Этот голос тихо кричал, призывал какую-то «Бэйби» разжечь огонь! Я nihera не знаю английского языка, но это не помешало мне НАСЛАЖДАТЬСЯ, по-настоящему получать удовольствие, даже не зная смысла спетого. Также, по наставлению Р., я начал не только слушать, но и читать переводы песен, да и просто читать поэзию Моррисона (для необразованных чертил поясню: это Джим).
Я был немного в ahue, когда узнал, что этот гениальный красавчик умер в двадцать семь. За такое маленькое количество времени оставить такое огромное наследие – уму непостижимо. Через одиннадцать лет я буду в его возрасте. И чего добьюсь я? В лучшем случае не откинусь в ванной под колёсами. Простите, не то время. В современном Мире людей погибает больше от суицида, нежели чем от наркотиков.
Возвращаясь к теме, сразу хочу сказать, что, во-первых: песня сегодняшнего дня (разожги мой огонь) была выбрана не случайно. Во-вторых: спустя шесть месяцев Н. намекнула мне, что сегодня будут наши первые potrahushki.
Её «намёк» был достаточно банален, она сказала что-то по типу: «Слушай, не хочешь, после как погуляем, позависать у меня, поваляться. Родители уехали на дачу, и будут только завтра вечером».
Конечно! Я не мог не согласиться. Мой взволнованный дрожащий голос дал утвердительный ответ. Честно сказать, я ждал этого момента давно. Каждый мальчик с детства мечтает viebat` девчонку – здесь нечего стыдиться. Против природы не пойдешь. Или как говорят алкаши, срущие под деревом у дома: «Что естественно, то не безобразно», хотя не думаю, что эта история имеет хоть сколько-то правдивой ноты, учитывая, что наш с Р. общий друг П. – законченный… врун. Не хочу его называть более грубым словом, ведь не смотря за свой язык без мозгов – он славный малый. Всегда хорошо ко мне относился.
Первым серьезным испытанием стало покупка презервативов. Это только кажется со стороны, что всё проще простого. Но когда ты сраный pizd’yuk у которого лицо глаже жопы младенца; Когда ты выглядишь на четырнадцать, а за спиной в очереди стоят взрослые тётеньки (некоторые из которых могут оказаться ещё и подругами матери, или матерями твоих одноклассников, город-то маленький), в такой ситуации вместо уверенности и храбрости приходит покрасневшее лицо, дрожащий голос и нервный тик правого глаза.
Когда публичное унижение позади – можно выдохнуть полной грудью, продолжая заниматься дальнейшими приготовлениями.… Говоря о приготовлениях, я имею в виду душ, еще раз почистить зубы иииии самое первое, что делает каждый мальчик, купивший впервые презерватив… правильно, он его примеряет. Дорогие мои выдуманные присяжные, особенно если среди вас есть девочки, а я уверен, что такие найдутся; Скажу честно: со стороны это звучит и выглядит дико, но так и есть. Я заперся в сортире и, возбудившись, начал примерять резинку. Лучше быть опозоренным и обсмеянным кем-то там неизвестным, зато не попасть впросак с реальным человеком. Конечно, я немного увлёкся, по итогу запузырив в него. Зато сам перед собой оправдался проверкой на прочность. После всех приготовлений я был готов идти навстречу своей цели.
Подводя логическую линию в прежний стройный ритм, где не бывает ничего просто так – на встречу с Н. я пошел под песню группы «The Doors – Light My Fire». Настроение моё стало очень приподнятым. В наушниках на полной громкости, вприпрыжку, я начал напевать вместе с Джимом:
Йо кнов би тхэнт унтрэ
Йоу кноу тэт би лир
Ив са ту сэ йу
Гёрл ви кулднм матч хаер
Комон бэби лайт май фаер!
Комон бэби лайт май фаер!
Три ту сэт найт о фаер
Зэ тайм то хэстат трогх
Но тайм ту валоу дзэ пайр…
Как я уже говорил: городок у нас маленький. Если в запасе есть от пятнадцати до сорока минут, то можно дойти пешком (в пределах района) куда угодно. С Н. мы договорились встретиться у её дома, а там уже двинуть куда-нибудь гулять. Она встретила меня в коротких белых шортиках, чёрной футболке с непонятной надписью на сиськах, а на ножках были надеты чёрные кеды. Волосы она собрала в хвостик.
Не знаю почему, но мне никогда не нравится, когда девушки что-то делают со своими волосами. Я ненавижу хвостики, но молчу об этом. Но больше всего я ненавижу праздничные причёски. На свой выпускной (я решил продолжить учиться до одиннадцатого класса под натиском школьного кореша, да и типа это престижней) все мои одноклассницы пришли с полным pizdecom на голове. Я не утверждаю, что до этого они были все красавицы. НО! Большинство из них были вполне миловидными девчонками. Такими их делал общий образ, в который входила, в том числе, и прическа. У каждой она была разной формы, разной длины; Локоны по-разному вились. Эти естественные и простые волосы шли им. Но на выпускной… боже, держите меня семеро, эти idiotki решили «шикануть», решили «блеснуть», закрутив такой шакальный шлак, да ещё выкрасились, как последние blyadi. Меня чуть не вывернуло наружу. Дал себе зарок держаться от этих uebih подальше.…
За несколько метров меня увидела Н., пойдя сразу же навстречу. Я улыбался ей, потому что действительно был рад её видеть. Мы поцеловались. Я, как истинный джентльмен, сразу отпустил в её адрес несколько лестных комментариев, опустив момент с волосами. Если бы она спросила про свою прическу, клянусь всем мусором у себя в кармане, я бы не выдержал и сказал правду. Но, слава случаю, обошлось.
Мы двинулись в сторону торгового центра. Там мне предстояло пройти первое испытание. Н. срочно понадобилось зайти в отдел с косметикой и начать рассматривать каждую vaflёnuyu колбочку на прилавках. Периодически она что-то брызгала себе на руку, нюхала. Хрень в виде карандашей намазывала себе на руку и растирала.
Моя голова кружилась от изобилия тысячи запахов, но скажу честно: держался я просто блестяще. Иногда даже удавалось создать заинтересованный вид. Спустя тридцать две минуты (я засекал) мы все-таки вышли на свободу, а Н., держала в руках маленький пакетик с недорогими духами, которые я вежливо оплатил. Хотя моя матушка говорит, что я еще маленький сраный pizdyuk без работы, что я не должен делать девочкам подарки, но всё же мне хотелось порадовать свою маленькую женщину.
Теперь, когда главный pizdec был позади, мы отправились вглубь дворов. Купили мороженое и, найдя более-менее приличную лавку под кроной деревьев у садика, начали болтать. По большей части трепался языком я. Обычно меня не так просто разговорить, но приближался вечер, а значит, приближалась самая волнительная часть шоу. С каждым часом я становился более нервным, а это, в свою очередь, влекло за собой большую активность моего ebal’nika. Честно признаюсь, я начал говорить всё подряд, просто убрал мысленную ногу с педали тормоза, что контролировала и фильтровала мою речь в нужные моменты, и начал без остановки (будто говорил не с Н. вовсе) формировать необдуманные предложения:
«Мозг – вирус. Да. Прикинь. Он моделирует всё вокруг посредством новых знаний. Вот тебе говорят: это зонт, это носки, плащ, это штаны, и так далее. И теперь ты начинаешь видеть всё это вокруг себя и ahuevat` от того, что раньше ты была ребёнком и просто не знала всего этого. Каждый засранец на Земле постигает предмет не путём визуализирования, а через его понимание и цельное представление. Прикинь. Всё подчиняется описанию. Да. Добро порождает зло, так как составляет свой список дозволенного, где любое отклонение является чем-то супротив лежащему. Ключ всех проблем находится в корне благодетельной среды норм. А на деле – всего лишь ebuchaya иллюзия.
Есть много общих иллюзий, которые созданы давно и подчиняют большие группы: религия, институт семья.… Но и болезни передаются также: африканская истерия, например – вопрос страха, угнетения, а по итогу и порабощение настроения (эмпатия). Попробуй выбраться, когда большой ком давит сверху. Вся паразитическая жизнь человека висит на соплях. Важно только мгновение.
Учёные смотрят в небо через свои здоровые телескопы и видят ahuet` как далеко. Прогнозируют там много лет, что какой-то метеорит пройдёт очень близко от нас, но не заденет. А к слову… другой каменный pizd’yuk подлетит с другой стороны, где никто не думал смотреть. И всё! Мгновенный всепоглощающий pizdec! Или вот ещё допустим.… Ты ведь мечтала когда-нибудь? Да и сейчас, наверное, мечтаешь, но ты не задумывалась, что мечты – страшный продукт человеческого сознания. Суррогатный источник возможного разочарования. Допустим, когда девочка мечтает кататься на лошади и иметь её в принципе – она представляет картинку, у которой нет ничего общего с действительностью. У этой картинки нет запахов, к ней не привязан вестибулярный аппарат и отсутствует физическое восприятие. В своих мечтах девочка не чувствует запах лошадиных экскрементов, динамику движения лошади и силу отдачи при прыжках, и чем это может быть чревато. Девочка не думает о том, что у лошади есть свой характер, да и большую часть времени она потратит не на скачки, а на уход за питомцем. Я уже молчу о финансовом вопросе. Мечты – удовольствие дорогое и они часто не оправдывают ожиданий своих хозяев.
Не буду кривить душой – у меня иногда появляется соблазн придаться каким-то мечтам. Надумать себе кучу всего прекрасного. Рассуждать о том, что вот я через сколько-то лет закончу учиться, поступлю в институт. А после найду высокооплачиваемую работу, и все будет raspizdato. Но я прекрасно знаю, что так не бывает. Для хорошей жизни нужно порвать себе очко, разбиться об асфальт в лепешку. Плюс нужно понимать своё время, понимаешь? Нужно понимать место. Сейчас, где мы находимся – шансов мало. Да и в стране этой шансов мало. Понятное дело, что есть достаточно людей в пример, которые живут очень хорошо. Но их все равно не достаточно, чтобы переплюнуть общую часть населения, которая находится за чертой бедности. Где гарантия, что завтра всё вокруг; всё что держало тебя на плаву – не оборвётся мелочью, случаем. Да и к тому же, достаточно большое количество людей разбогатели только ко второй половине своей жизни.
Вспомни Дали, полковника Сандерса, Рэя Крока, Толкина.… Можно и дальше продолжать список, но навскидку в голову больше никто не пришел. К чему я это… к тому, что даже талантливые люди достигают успеха часто в возрасте, который граничит со старостью. А я так не хочу, понимаешь? Зачем мне огромное состояние, когда я уже стал немощным, больным, расплывшимся старым хреном; Зачем роскошь и деньги, когда сам ты уже ни на что не годен. Богатство должно быть у молодых, как и молодость – есть одно из богатств. А старики должны жить скромно, должны заниматься созиданием. Им впору придаваться воспоминаниям и быть от этого счастливыми. А как я смогу в старости быть счастливым, если все мои воспоминания будут о нищете и о том, как я из месяца в месяц, из года в год пытался найти себе мелочь, чтобы не умереть с голоду. А даже если я буду не настолько беден, то все равно у меня не будет воспоминаний о других странах, другой кухне, другой культуре. Ведь для путешествия нужны немалые деньги.
Для того, чтобы построить небольшой дом – нужны деньги. Да чего греха таить, чтобы вытереть жопу и быть чистым – нужны деньги. Все стоит денег. А даже, если на секундочку представить (хотя, скорее всего, такого никогда не произойдёт), что я всё-таки стал молодым богатым засранцем, то как я смогу упиваться своим богатством зная, что больше половины людей моей страны живут в бедности, либо в минимальном достатке? Ответь мне, как?»
Только сейчас я понял, что ahuet` как увлёкся собственной речью. Я чувствовал жар на лице, слышал свой завышенный голос, а ещё не заметил, как встал с лавки, нависнув сверху Н.
К слову о богатстве – я действительно так думаю. Но есть два весомых различия. Первое: я ещё никогда в жизни не сформировывал так хорошо свою мысль. Второе: если бы я вдруг резко разбогател, то на всех мне будет абсолютно P O H U I.
Н. долго смотрела на меня глазами, в которых был заметен блеск. В эти мучительные секунды я не знал, как моя речь повлияла на нее. Думает ли она, что у меня сорвало крышу; Задумывается ли о том, что мой монолог мог быть спланированным? Мы этого достоверно никогда не узнаем, господа вынужденные слушатели. Зато, после этой паузы она прошептала: «Пойдём ко мне, я приготовила вкусный торт к чаю».
Это могло значить только одно – момент истины бесповоротно мчится к своей развязке. Так думал я.
Галантно взяв Н. за ручку и поцеловав в губы, мы двинулись в сторону её дома. Мне хочется верить, что, успевшее стать оранжевым закатное солнце, очень эффектно легло на наши фигуры, сделав эту сцену максимально кинематографичной.
Я много раз был в гостях у Н., но впервые я был у нее дома, когда никого больше не было. Не сказать, чтобы ощущения как-то сильно разнились. Наоборот – возникало чувство, что вот-вот её мать или отец выйдут из своей комнаты, или же послышится звук высасываемой воды из бочка, разнесется лёгкий запах kakashki и послышится неодобрительное приветствие взрослого. Но ничего такого, само собой, не произошло.
Наскоро разувшись, я начал гладить и ласкать кошку. Ей было лет восемь. Говорят, что с возрастом домашние кисы становятся снобами, особенно женского пола, но это не про эту зайку. Животных я люблю. Да и вообще считаю, что у животных самое развитое общество, нежели чем у нас, людей.
Каждая особь обитает на благоприятной, для неё, территории; Каждый организм имеет конкретные особенности питания. Животные не жадничают, они берут ровно столько, сколько им нужно. У них нет корысти или, скажем, отклонений, при которых они просто так занимались бы убийством. Они дети природы, а мы – сорванцы, что заигрались, став невыносимыми, жестокими и бесцельно obsirayushimisya маньяками. Человек – олицетворение эгоизма. Хочет он того или нет. Это его приобретенное качество, которое смогло перейти в раздел обязательных навыков.
Мой внутренний страх заставляет оттягивать время. Я говорю Н., что очень хотел бы посмотреть всю квартиру, раз представилась такая возможность. Она с облегчением вздыхает (или мне показалось?). С улыбкой даёт разрешение ходить, куда моей душе угодно. Я сразу же направляюсь в родительскую комнату. Она находится справа, сразу рядом с прихожей. Сразу замечаю много фотографий в рамках. В них, как по писанному, снимки маленькой Н. с родителями и ещё какими-то родственниками. Ещё ни разу я не был в квартире, где не нашел бы подобной «религии».
Начинаю делать увлеченный вид: интересоваться когда были сделаны снимки, где и прочую чушь, до которой мне нет дела. Пока Н. подробно рассказывает, предаваясь воспоминаниям, мои глаза изучают книги на полках. Собственно ничего интересного. Я бы даже сказал: есть особо мерзкие экземпляры детективов одной популярной писательницы. Даже само оформление говорит о том, что это дешевка для домохозяек. Не понимаю, как женщины могут не уважать себя, или насколько нужно быть неразвитым, чтобы читать подобную чушь. Ну да ладно.
После перехожу к расспросам о дисках на компьютерном столе. Здесь очень много музыкальных сборников ди-джеев. Как по мне, так почти любой трек подобных ребят – hlak. Ничего не могу с собой поделать, но так оно и есть. Люди, которые под такое «тусят» обычно выглядят соответствующе. Н. говорит, что это диски её дяди, который сейчас живёт отдельно. Всё встаёт на свои места. Я видел фотографии этого гражданина, и могу сказать, что на таких хмырях страна уверенно держит свою позицию, неизменно падая культурно вниз. Кстати этот дядя ди-джей. Выступает в местных blyadushnikah. О нём я знаю мало, но тот факт, что он жил у своего брата (отца Н.) до тридцати лет и только недавно съехал – говорит о многом.
Н. не выдерживает первая и предлагает пойти к ней в комнату. Я киваю. Мы идём обнимаясь. Всё парень, назад пути нет.
В комнате свежо. Н. заранее проветрила комнату. Диван ненавязчиво разобран. Постельное белье не новое, но постиранное. В шутку говорю: «Я смотрю, ты меня поджидала», на что получаю утвердительный ответ. Вот чёрт.… Не успела моя пятая точка припарковаться на краешке дивана, как Н. забирается на меня. Она садится попой на мои коленки, тут же начиная впиваться своими влажными губами в мои. Я не припомню, что бы мы хоть раз так страстно целовались. Её длинный язык гуляет у меня во рту, словно танцор танго. Он выплясывает уверенные пируэты, не забывая вскользь ласкать каждую частичку моего существа. Не смотря на чувство страха – эрекция наступает моментально. Признаюсь вам честно, мои дорогие присяжные, эрекция у меня случилась еще по дороге в комнату.
Не сговариваясь – у нас появляется нужная синхронность в действиях. В каждом минутном интервале, каждый из нас стягивает по очереди вещи друг с друга. Один из моих любимых моментов, когда я снял с Н. лифчик и на свет предстали sis’ki. Blyat`! Без одежды они кажутся ещё больше. Я начал жадно целовать её большие соски, проходя языком от шеи до этих двух темных, мягких башенок. Мой рот все целовал их и целовал, чуть ли не забыв про саму Н. Слава мне. Вовремя спохватившись, я вернулся к её губам. Вещей становилось всё меньше. Через мгновение мы одновременно стаскивали друг с друга трусы.
Мой побритый член смотрелся вполне достойно, хотя я очень перенервничал и всё время размышлял о том, не маленький ли он и понравится ли он Н. У Н. же pis’ka была c лёгкой щетинкой. Тонкая, вертикальная полоска волос красовалась на лобке. Выглядит эротично. Моё сердце, не знающее себе пощады, начало биться еще сильнее. Мы начали изучать друг друга. Н. трогала мой горячий заведенный din-don, готовый взорваться в любую секунду, а я, в свою очередь, впервые трогал женскую промежность. И я был очень удивлён, насколько она горячая и склизкая. Мне почему-то стало стыдно заниматься подобным, хотя скорее во мне включился «скромняга».
Я много раз видел в порнухе, что перед ebley мужчина лижет своей партнёрше между ног, а затем они меняются и уже женщина начинает работать над мужским органом. Я хотел попробовать этот «прикольчик», но не знал, как подойти правильно. Предложить Н. или же взять её грубо? Пока я размышлял, моя женщина уже перестала ласкать меня, легла спиной на середину дивана, и полупьяным голос произнесла: «давай надевай резинку». Я послушно промычал. Резко дернулся в сторону своих штанов. Из кармана достал один gandik. Ловким движением достал его из упаковки. НО! Обратите внимание, господа извращенцы-наблюдатели, на мой профессионализм. Я не стал натягивать резину там, где и стоял, а галантно забрался на диван к Н., и пока целовал её, только тогда, очень ловко, со второго раза смог натянуть этот пакет на свой din-don.
Н. лежала с раздвинутыми, чуть приподнятыми ногами, а я разместился между ними в самом центре её pipki. Мои руки придерживали её ноги за икры. Мой pipi подрагивал где-то рядом, он ждал моей команды, что бы как верный воин броситься в бой. Н. прикусила губу в ожидании и страхе. Отступать было нельзя.
Я собрал всю волю в кулак. Очень аккуратно и плавно, отпустив одну ногу Н., взял своего дружка в правую руку, с напором пытаясь ввести его внутрь. Иииии ничего не вышло! Н. болезненно застонала. Понятное дело blyat`, ей больно. Не думаю, что в первый раз кому-то приятно, когда в него входит инородная штука! Но речь не об этом. С первого раза мне не удалось порвать эту ebuchuyu девственную плеву. На второй попытке я был более настойчивым, но и в этот раз мне не удалось. Честно сказать, дорогие, мать вашу, злобно смеющиеся присяжные, я действительно ahuel. Мне что, может нужно с разбега эту hernyu рвать? Или взять ножницы с кухни? Короче я подсел на дикую измену. Вся наша романтика испарилась. Что я, что Н. стали ужасно потные, от нас пасло, как от govna. Абсолютно все начало раздражать меня. Эта makrochёlka все больше и больше орала, как забитая корова. Я терял контроль над ситуацией. После четвёртой попытки из последних сил я сказал: «Детка, попробуй сесть сверху, так будет лучше, и ты сможешь контролировать ситуацию», на что Н. утвердительно кивнула.
Мы сделали рокировку. Теперь я лежал на спине в луже пота от Н., наблюдая, как эта девица собирается с духом, чтобы насадиться. Ситуация, повторюсь, страшная. Никому не пожелаю оказаться в положении, когда оба партнёра – сраные девственники. Со второго приседа Н. все-таки удалось проткнуть себя посредством меня. Кричала она знатно. Думаю, ближайшие соседи оценили. Мне было терпимо. Din-don почувствовал некую преграду, затем возникло чувство большого давления, а через мгновение он провалился в самое мягкое место на планете Земля – vaginu. Процесс пошел. Теперь повоюем!
Н. очень быстро выбилась из сил. Она героиня – никто не спорит. Теперь начинается самое интересное – SEX. Я взял её за талию, снова уложив спиной на диван. Её взгляд выражал неподдельную благодарность. Недолго думая, мой таз начал совершать поступательные движения, тем самым struchok то появлялся из норки, то снова исчезал. Знайте, я не скажу, что мне было приятно. Не сказать, что было совсем уж неприятно, но в какой-то момент я пригляделся и увидел, что мой лобок и мой товарищ penis весь в крови. Я не боюсь крови, но почувствовал себя каким-то грязным. Настрой сразу ушел, осталась только усталость. При каждом толчке Н. издавала крик то боли, то наслаждения. Не до конца понятно, ведь я не разбираюсь в этом der’me. Я новичок.
Мой внутренний «я» начал концентрировать свой мозг на воспоминаниях о красивой pornuchke, где нет крови. Есть только чистая eblya, которая хорошо срежиссирована. Но и это не особо помогло. Я провозился над Н. около часа поняв, что не смогу закончить. Просто выбился из сил и всё тут. Мой друг обвис. В кровавом презервативе он выглядел особо жалко. Н. была бледная и горячая. Я улёгся с ней рядом, поцеловал в пересохшие губы. Так мы лежали еще минут пятнадцать, не проронив друг другу ни слова.
Затем Н. отправилась в ванную комнату. Меня она не взяла с собой, хоть и видела, что я весь в этой багровой drisne. Послышался звук воды.
Я лежал, мечтательно смакуя тот факт, что я больше не девственник. Я попробовал вкус женщины в полную силу. Не важно, что это было мучительно и мерзко. Меня успокаивает та мысль, что первые разы у многих такие. Возможно, существуют прирожденные гении ebli; маленькие учёные, которые с первого раза делают всё по красоте, но я пока таких не знал. Вообще интересно устроен человек. Да – человек несовершенен, но ведь эта фраза не об организме, а о психологии. Как машина – человек совершенней любого организма на Земле, ведь мы – совокупность всех лучших качеств, которые обладают другие организмы. Только подумать…. Какая-то случайная фигня продумала девственность; Плеву, чтобы женщина, когда она еще маленькая makrochёlka, не занесла себе заразу. А месячные? Обновление клеток раз в месяц, которое наступает чуть ли не день в день. С ума сойти. Иногда я смотрю на свой hui и вижу его не как штуковину, которой нужно удовлетворять женщин, получая удовольствие самому, но как что-то странное, неземное и непонятное. Иногда мне кажется всё это очень нереальным. Да, кстати. Вот еще один плюс от сегодняшнего насилия (кроме самоутверждения) – теперь я понимаю, как сильна разница между вымышленным сексом при мастурбации от настоящего. Настоящий секс – целая работа; Физический труд. Если так можно выразиться: искусство, которым нужно овладеть. После полученного опыта я даже чувствую, что изменился. Повзрослел. Да. Да. Не смейтесь, господа присяжные, путём опыта люди и взрослеют.
Наконец Н. вышла из ванны уже одетая. Она говорит, что оставила мне в ванной свежее полотенце на стиральной машинке. Я поблагодарил её, но не стал подходить целовать. Думаю, ей будет не очень приятно.
В ванне душно. Н. явно принимала горячую ванну, хотя за окном пекло. Только сейчас я заметил на своих ногах носки, которые забыл снять в самом начале.
Погружаюсь в воду. Блаженство сводит меня с ума. Я отмываю всё der’mo с кожи. Чувствую наплыв сил. Эрекция ко мне возвращается. Этот засранец вдруг вспоминает, что он не получил свою конфетку. И я его не осуждаю. Сжимаю воскресшего что есть мочи, начиная яро мастурбировать на воспоминания о том, что у меня была любовь с женщиной. Уже через несколько секунд из меня начинает бить фонтан. Лицо краснеет, и я медленно осаждаюсь, скатываясь на дно ванны. Быстро прихожу в себя. Наскоро домываюсь. Выхожу навстречу прохладной атмосфере комнат вне стен этой духоты.
В отличие от Н. я не взял с собой вещи. Зашел в комнату абсолютно голый, вполне себе неплохо сложенный. Она оторвалась от телефона и начала изучать меня с ног до головы. Я не хотел обламывать её, поэтому очень медленно собирал свои вещи по комнате, а затем не менее медленно начал натягивать их. После мы поцеловались, и я вспомнил, что она обещала накормить меня приготовленным тортом с чаем.
Очень странно еще то, что и Н. сразу же изменилась. Круг наших тем вдруг резко сократился. Мы зашли на кухню и пытались делать вид, что все хорошо; Что ничего, собственно, и не произошло такого. Мы не обсуждали случившейся акт любви, если его так можно назвать. Только чувство отстраненности. Думаю, нам просто неловко или что-то в этом духе. Точно не скажешь.
Торт действительно вкусный, домашний. Ещё немного поболтав, мы пришли к выводу, что лучше я заночую у себя дома, а то родители могут сделать неожиданный визит, да и я у своей не отпрашивался. Мы разыграли сцену чувственного поцелуя, договорились списаться. Моё вымотанное тело выползло в открытое море города.
Пока я шел – моя широкая улыбка с кривыми зубами выдавала во мне дурачка, но мне плевать. Я доволен собой. Ещё один важный этап жизни достигнут в самый нужный возраст. Будет что рассказать Р., да и всем с кем корешусь. Такой вот я, самовлюбленный сплетник, который берёт то, что захочет.
С Н. я провстречался ещё месяцев пять. За это время у нас были связи интимного характера, в которых мы получали опыт. Помню, когда она впервые согласилась сделать мне минет. Такая хохма. Я так долго уламывал эту цыпу, а когда она согласилась, то закончил в первую же секунду первого заглота.
Было смешно, я тогда забрызгал ей всё лицо и ещё долго смеялся извиняясь. В конечном итоге я и Н. оказались слишком разными. Не подходили друг к другу. Я слишком шабутной и маргинальный (так я представлялся сам себе), а она… простушка. Да, я употребляю слово «простушка» не в оскорбительной форме. Просто есть такие люди. Они изначально воспитываются правильно настолько, что не способны выкидывать ненужное; Им не хватает сил вытачивать себя методом проб и ошибок. Они берут абсолютно всё у своих родителей. Это касается даже устремлений и целей в жизни вплоть до профессии.
Через какое-то время Н. найдёт своего будущего мужа и у них появится ребёнок, они осядут в этом городе и я от всего сердца пожелаю им «не сдохнуть от такой жизни раньше времени». А вы чего ждали?
Следующие два года жизни пронеслись быстро и напряжно. Стоит ли говорить о бесконечной скуке, которая меня охватила. Если до этого я учился спустя рукава, и всё сходило с рук, то теперь меня ebali каждый будний день. Весь окружающий мир сошел с ума. Все только и говорили о предстоящих гос. экзаменах. От этого почти нигде не было спасения.
Ваш верный слуга впал в состояние меланхолии. Меньше всего на свете меня волновали эти sranie тесты с вариантами ответов. Ненужно быть гением, чтобы аналитически подойти к вопросу, разобрать его на простые части и в нём же найти самый логичный вариант ответа.
У меня хорошо развито чувство такта, поэтому я не парился. На всех пробных тестах уверенно выдерживал удовлетворительную планку, при этом никогда не тратя время на домашнюю работу. Nahui надо, когда у меня своих дел по…. Но вот всякая старая перхоть начинала меня гнобить за то, что я «халатно» отношусь к этому strёmnomu govnu. В любом случае эта битва вредности закончится только по окончанию школы. Иначе никак. И я готов держать руки в замке, вовремя делая выпад.
В один из долгих дней зимы я сидел дома. Было воскресение. Последний день перед долгими мучительными буднями, когда придётся соблюдать рабский режим, изматывая свою голову лишней информацией. Я решил провести этот день с толком nihera не делая, играл в TES4O и никого не трогал. Для домашних меня не существовало.
Удивительно, что в этот день даже никто не писал. Только к вечеру, часам к пяти, пришло оповещение от Р. Он приглашал отправиться с ним, Б. и общим другом Д. в баню. Я сразу же дал заднего, учитывая, что баня – это не моя тема. Одно дело, когда ты с цыпочкой. Другое – когда ты с кучкой idiotov. На этот раз мазался тем, что мне просто лень. Р. давил на меня, уламывая как suchku, говорил, что мы ненадолго, буквально пару часиков попариться; Никакого govna.
Я написал ему, чтобы он ot`ebalsya уже и выключил диалог. На этом заканчивается моя история сегодняшнего дня, но для Р. и Б. всё только начиналось. В этот прекрасный вечер осуществились мечты сразу двух моих дорогих друзей….
Наутро меня раскидал отец. Как всегда прорычал: «просыпайся». Выдернул из-под меня подушку, откинул одеяло и начал грозиться облить холодной водой (печальный опыт был, поэтому с отцом шутки плохи). Я вскочил с дивана по стойке смирно, после чего начал собираться на первый урок. Написал заодно Р., чтобы пойти вместе. У нас с ним был ритуал – заходить с утра в магазин и покупать всякие булки, чтобы было не так скучно заниматься «отсидкой». Как ни странно, он сразу же ответил мне, пообещав, что выйдет вовремя и мне не придётся ждать его возле подъезда. Так и случилось, мои дорогие, когда я вышел, этот хмырь уже стоял при полном параде возле моего подъезда.
Я сразу отметил нездоровый вид Р. Лицо бледное, его глаза отливали красным, даже багровым оттенком. Я сразу заподозрил за моим глубочайше дорогим другом нечистое. Он покорно поздоровался со мной, но ничего сразу не сказал. Мы двинулись в сторону bichёvskogo магаза, дабы закупиться булками, но, как и каждый понедельник, это von’uchee заведение оказалось закрытым на ревизию. До сих пор не могу взять в голову: как мы умудряемся каждый раз забывать про этот факт? В общем, не суть. Я уже хотел забить, но Р. предложил немного подождать.
Я достал из пачки сигарету, закурил и пристально начал смотреть на Р. Этот засранец начал отвечать мне тем же взглядом. Ещё с три затяжки мы pilili друг друга взглядом. Р. первый прыснул слюной и заржал, я засмеялся в ответ. Забавно, чё. Ненавязчиво спрашиваю про вчерашние посиделки в бане. Тут оказывается, что Р. только и ждал, когда ваш верный слуга задаст верный вопрос.
«Короче, чувак – это был полный pizdec. Ты готов, да? Только давай сразу договоримся, что эта история останется между нами, и ты не начнешь её пересказывать каждому встречному, как ты обычно это делаешь. Идёт? Ну ладно, ebat`, тогда слушай. Ну, во-первых, я не спал. Только час назад приехал домой. Прикинь, да. Но я решил не злить отца и пойти в этот гадюшник. Знаешь, то, что ты вчера не поехал – даже к лучшему. Я тебе завидую.
Всё начиналось очень невинно. Д. взял своего кореша, уж не помню как того зовут, но думаю дело в том, что у этого чела тачка своя. Зная Д. – он просто решил использовать его как таксиста. Так я думал поначалу. Так вот. Этот чел с Д. заехали за мной на тачке. На заднем сиденье уже сидел Б. Мы сразу двинули на М-й, там ещё рядом бильярдная. Затарились алкахой. Д. забронировал нам парилку на четыре часа.
Я сразу удивился – нафига так долго, но честно сказать, даже обрадовался. Дома всё равно нечего ловить. Сидим значит в предбаннике, выпиваем, болтаем. Там кстати прикинь, выдают прикольные махровые полотенца белые. Думал вынести себе, но там камеры понатыканы. Решил не влипать.
Сходили на первый заход попариться. Знаешь, это так забавно, когда ты с корешами полностью голый. Не то, чтобы чувствуешь себя геем, но непривычно. Правда что Д., что Б. были серьезны; их не веселил этот факт. Я решил тоже рот не разгибать. Короче попарились. Жара жуткая стояла. Меня кореш Д. веником мутузил, потом поменялись.
Выходим, окунулись в прохладный бассейн, выпили водки. Сидим. Вроде уже и наговорились, меня прилично так накрыло. Сидим, а времени прошло буквально час с копейкой. Согласись – двух часов было бы достаточно. Бабки Д. вряд ли кто-то вернет, если бы мы вдруг решили свинтить пораньше. Через какое-то время Д. и его кореш оставляют нас с Б., выходят куда-то, сказав, что им нужно позвонить.
Мужик, их не было минут пятнадцать, а потом эти засранцы возвращаются и говорят, что скоро подъедет девочка. На счёт бабок Д. сказал не париться, он все оплатит. Мне как лучшему корешу на халяву. Я знаешь, немного прибалдел. Я-то пришел поугарать, выпить, чипсиков поесть. А тут эти idioty заказывают одну тёлку на четверых. Я, конечно, запаниковал, отпустил какую-то глупость по этому поводу и продолжил просто чилить с Б.
Через сорок минут приходит девица. Ну как девица… Мужик – это была blyat`, женщина лет тридцати, если не сорока. И она suka была толстая. Прям жуть! Я клянусь, в первую секунду чуть ли не в слезы начал угорать над всей этой ситуацией. Но парни были накиданы в govno. Первый пошел Д. – он платит, значит и первый оприходует мадам.
Пока его не было, мы продолжали бухать и всячески угорали. Друг Д. сказал, что такая баба дешевле выходит, тем более одна на четверых. Не каждая молодуха согласится, а если и соглашается, то чек на неё в разы тяжелее. Тут ситуация противоположная да, ха! Да, прикинь. Когда Д. вышел, следом пошел его кореш. Затем Б. Пока он кувыркался с этой малышкой да ха-ха, Д. сказал, что это мой шанс стать мужчиной. Попробовать вставить свой pestrun бабе. А я и говорю: blyat`, у меня даже и не встанет на неё наверно. На что они только и посмеялись, заверив меня, что я себя переоцениваю.
Когда Б. всё-таки вышел, настала моя очередь. Я, подсевший весь на измену, всё-таки согласился. Зашел в комнату с этой слонихой. Она не была страшной, но знаешь, при такой комплекции.… Ну, короче первым делом она начала sosat’ мне, так как у меня не стоял. Мой болт быстро поднялся, тут она достала из сумочки очередной презерватив и нацепила на меня. А затем знаешь, что сказала? «Ложись дорогуша, сейчас я буду тебя trahat’» Ха-ха! Прикинь! Ну что… мне было страшно. Я ей повиновался. Прикинь, на мне скакало сто килограммов мяса. Но если отбросить все эти предрассудки, то было кайфово.
В своё оправдание могу сказать, что после, когда я закончи, накидавшиеся Д. и Б. разговорились и Б. сказал, что у него никогда не было групповухи. Д. сразу решил исправить это. Они пошли ebat` эту дамочку вдвоем. А самый угар заключается в том, что когда уже всё было кончено, эта shlюha всем сказала «чао», а затем подошла к Б. и поцеловала его в щёчку. И это после того, как otsosala четыре болта. Прикинь! Она его вроде зайкой под конец назвала. Ну а после мы двинули домой к Д., где ugashivalis’ по полной govnom. Я только под утро оклемался и двинул пешком домой»
На этом Р. умолк. Я ещё долго смеялся, смакуя этот прикол в голове. Мы закупились булками и отправились в школу с большим опозданием.
***
Конец всей этой makruhi наступил неожиданно быстро. Я стал подтянутым, коротко подстриженным молодым человеком (два учебных года настолько не вдохновляли, что я решил ходить в спортзал). Все экзамены сданы. Близился выпускной.
Р. слился сразу. Он считал очень тупой идеей тратить бабки на то, чтобы нарядиться и «сидеть просто жрать». К тому же стоит брать в расчет тот факт, что в моём классе он оказался только в последние два года (до этого учился в соседней школе). Такие дела.
Я наоборот. Хоть не был привязан ко всем этим школьным pizdukam, но всё же хотелось пойти на всеобщую оргию. Другой мой школьный кореш точно собирался идти. Поэтому мы договорились нажраться водяры и хорошо провести последний день нашей уходящей юности. Меня, если так хотите, захлестнуло чувство общей сплоченности. Как оно и бывает в подобных вонючих мероприятиях.
За пару дней до намеченного дня я гонял по магазинам с мамой. Конечно, все ребята ходили в основном с друзьями, но мне хотелось хоть изредка делать этой женщине приятно. Она заслужила. Терпеть такого мудака – дорогого стоит.
Мама купила мне рубашку классического покроя. Красно-синий мелкий орнамент достаточно хорошо разбавлял скудность такого покроя. Плюсом я выбрал себе узкие обтягивающие джинсы. Они вполне классно смотрятся на моих стройных подкаченных ногах. Такие дела. Матушке же выбрали платье. Ну как выбрали, она предлагала варианты, которые ей нравятся, а я послушно поддакивал, искренне говоря, что ей идёт.
День выпускного настал. Я уже почти как месяц имел статус совершеннолетнего. Спокойно мог купить себе и сигареты, и бухло. Другой вопрос заключался в том, что не всегда были деньги на сие развлечения для уважающих себя джентльменов.
В этот волнительный для всех день подобных проблем с кэшем не возникло. Родители с радостью отстегнули мне тонну сказав, чтобы я себе что-нибудь купил. Я решил послушаться родительского наставления, поэтому с моим школьным другом Н. мы вышли пораньше. Что я, что он – были при полном параде. В красивых рубашках и гордой улыбкой на лице.
В стенах школы нужно было оказаться в десять часов. Там соберутся все наши родители; они будут плакать, смотреть, как их отпрыскам вручают бесполезный кусок картона.
С Н. я пересёкся в половину девятого. Во-первых, у нас был лёгкий нервоз по предстоящей движухе. А во-вторых, нам ещё нужно было метнуться в алкогольный магазин. Пока мы шли, я беззаботно курил, иногда озираясь по сторонам (я хоть и большой мальчик, но не настолько, чтобы палиться перед родственниками с сигаретой). Мы обсуждали девчонок с нашего класса, рассуждая на ту тему: кто кого бы otperdolil. А ещё о том, кто куда поступит. Н. более смышлёный парень в подобных вопросах. Он пай мальчик в глазах окружающих, и полный засранец в окружении своих друзей. Проще говоря – идеальный баланс всеуспеваемости.
Я думал, что хочу поступить в институт на экономиста, но теперь, когда остался последний шаг; Теперь, когда я proebal два года на десятый и одиннадцатый класс, вдруг ясно понял, что это были всё не мои желания. Это были желания Н., его стремления. Ещё когда был выбор – он уламывал меня остаться, говорил, что это престижнее. Я ему верил, но сейчас вдруг понимаю, что он сделал это только ради того, чтобы было с кем поболтать на переменке.
Он говорит, что ему в целом без разницы на кого учиться, ему все равно, куда его возьмут. У него уже есть будущее. Н. – хоккеист, а вышка ему нужна для престижа. Но я… у меня нет хоккея; Нет дела, в котором я бы преуспел. Мой разум накрыло эмоциями тоски и печали по себе любимому. Я не показываю этого. Курю, смотрю куда-то вдаль, периодически поддакивая и кивая.
Я думаю о том, что Н. совсем из другого сословия людей, нежели чем я или Р. Да – мы друзья. Мы знали друг друга с садика. Н. всегда относился ко мне хорошо. Нам всегда было весело вместе, но по факту: мы слишком разные. Пройдёт этот выпускной, и мы больше никогда не встретимся с ним; Не созвонимся; Не соберёмся сходить куда-то выпить пива. Прозвенит звонок, и я стану ему не интересен. Он пойдёт дальше своей дорогой, а я останусь стоять на развилке.
Вот мы уже на кассе. У нас две бутылки водки по ноль семьдесят пять, две упаковки апельсинового сока. Немного поспорив с кассиршами и потыкав паспорта в лица – мы выходим с покупками. Идём по направлению к школе. Я взял специально два тёмных пакета. В один мы замотали бутылки, положив его во второй пакет вместе с соком. Hmanat’ нас не будут, но подстраховаться стоит.
Основная масса наших одноклассников сидела в кабинете класснухи. По пути мы с Н. зашли в мужской туалет на третьем этаже. Сейчас вряд ли кто-то зайдёт помешать нам сделать «грязные делишки». Я сказал стоять Н. на шухере, а сам открыл первую упаковку сока и начал выливать одну треть (или около того) в сортир. Сок выливался из горлышка «блевками», будто у него судороги. Оранжевые капли взметались вверх с каплями из сортира, которые чуть ли не долетали до моего лица.
Одна blyadskaya мокринка все же попала мне на рубашку, но я был взволнован своей операцией, мне сейчас не до этого. Затем я открыл бутылку водки и влил в упаковку сока до упора. Операция повторилась со второй бутылкой. Теперь мы имели две бутылки алкогольного сока и ещё одну бутылку водки мы перепрятали в поясную сумку на будущее. Пустую же стекляшку решили просто оставить на подоконнике. Думаю, когда её обнаружат – нас уже здесь не будет. Мы будем отплясывать в ресторане.
Когда мы вышли из туалета – мимо проходила одна тёлочка с нашего класса. Высокая такая, с белыми волосами. Всё бы ничего, но у нее всегда была слишком простая, деревенская рожа. Она симпатичная, я не оскорбляю. Просто факт есть факт. Так вот она поздоровалась с нами, мы обменялись любезностями. Лошадиная морда позвала нас на улицу фотографироваться, так как весь наш sranyi класс решил пойти проветриться на улицу, заодно понаделав памятных фоток. Ничего не оставалось, как последовать приглашению.
По дороге я и Н. пригубили сочка. Получилось крепковато, но очень славно. Похихикали над нашей маленькой тайной, решив заодно немного «подкормить» тех людей, от которых нас не тошнит. Всё это выглядело крайне zahkvarno.
Стоит подчеркнуть тот омерзительный факт, что передо мной предстал давний кошмар. Фактически все девочки, даже которые были супер сосочками – накрутили себе волосы в непонятное der’mo, которое им явно не шло. Да ещё все эти изуродованные девочки оказались на одной площадке, попадая разом в поле зрения. Второй омерзительный факт заключался в том, что все вели себя как ebuchie дети. Будто все их эмоции вышли из дешёвого американского мультика для подростков. Каждый реагировал на алкогольный сок так, будто в жизни ничего круче никто не делал и не пил. «Ну, просто ребята, ну вы crazy!»
Хотелось взять чью-нибудь тупую маленькую голову и раздавить в своих сильных руках. Я решил отвлечься, оставил Н. начатую бутылку, а себе взял новую. Вышел за территорию школы, закурил.
Весь этот маскарад кажется мне излишним. Нет в нём правды. Сегодня все театрально милы и улыбчивы. Всякие пафосные соски мило общаются с zadrotami, которых на протяжении всех учебных лет высмеивали. Каждая замухрышка сегодня нацепила вещи, которые в жизни бы не надела. Я не говорю, что это плохо. Просто не соответствует правде, её нутру, которое и передаётся внешнему виду. Даже мне несвойственна эта рубашка. Последний раз я надевал классическую шмотку в первом классе.
Сегодня мы все притворяемся; Хвалим наряды друг друга, которые имеют характер одноразовости; Разговариваем с людьми, с которыми бы не сели srat’ в одном поле. Мне подумалось, что это и есть взрослая жизнь в своём истинном обличие. Социальное правило поведения. Некая мера, которой теперь каждый из нас должен придерживаться, чтобы чего-то добиться. Заниматься лицемерием; Носить чужую шкуру и по-детски улыбаться очевидному der’mu.
От всего этого немного грустно, но что поделать. Таковы правила. Я докуриваю вторую сигарету, и после пяти больших глотков возвращаюсь в зоопарк радостного добродушия.
К этому времени успели подтянуться многие родители. Зацепляюсь взглядом за знакомые лица. Мама дарит букет цветов моей руководительнице. Они обмениваются любезностями. Отец скромно стоит по правую руку улыбаясь, делая вид, что ему интересна эта чепуха. Завидев друг друга, мы обмениваемся взмахом ладони, но я не подхожу близко, вклиниваясь в разговор Н. с двумя сосками. От меня пока слишком разит перегаром. Пусть думают, что я корчу из себя большого мальчика, которого смущает факт нахождения родителя рядом. Я хорошо отыгрываю роль подростка.
Потихоньку все начинают фотографироваться друг с другом. Лучшие подружки в обнимку, парни фотографируются в основном по двое. Затем общая фотография парней отдельно. Ещё больше снимков со своими родителями. Начинает казаться, что эта скука никогда не закончится. Но вот выходит завуч, созывая всех в актовый зал, где нам будут вручать аттестаты.
Все собрались в душном помещении. Мы с Н. сели рядом. Вокруг нас собрались все шакалихи, которые хотели присосаться к нашему соку. Теперь мы пускали две бутылки по хаотичному кругу. Директор настороженно поглядывал в нашу сторону, но ничего не говорил. Вообще подобные мероприятия всегда строятся по одной схеме. Конечно, кроме задачи сделать всем морально и физически больно, подобные мероприятия имеют некую повествовательную функцию, в которой заложена примитивная логика.
Сначала выходит завуч, начиная свою речь с дебильной шутки, что здесь сейчас будет жарко. Дальше она сообщает причину по которой мы здесь собрались. Нас выходит поздравить детский ансамбль бла-бла-бла, какие-то там «ласточки». Это очередная народная, элементарная пляска. Предоставляется слово директору этого свинарника. Божекакскучноможнобыстрее. Потихоньку начинают вручать синие картонки. Причем по списку. Через каждые пять человек выходит родитель и говорит свою неактуальную нудную речь. Всем уже давно pohui. Единственно, что заботит меня – желание глотнуть свежего воздуха, а ещё испортить воздух в двух ипостасях. Для не особо смышлёных расшифрую: хочется эм, бзднуть и хочется уже, наконец, покурить, потому что всё это невыносимо.
Наконец очередь доходит до меня. Все начинают хлопать, как и всем. Я выбегаю с фальшивой улыбкой уставшего шакала на сцену. Меня обнимает завуч. Отдаёт этот кусок govna в руки, заставляя сфоткаться с директором, от которого безбожно воняет der’mom пока он говорит. На секунду мне кажется, что от этого смрада я потеряю сознание, но стоически переношу последний «подарок» от школы. Спустя три часа каторги произносятся прощальные напутственные слова. Все ломятся к выходу.
На улице стало свежее. Несмотря на очередное жаркое лето, ветер наполняет своей свежестью. Некоторые девочки накинули поверх плеч пиджаки своих отцов. Мы делаем финальные, никому ненужные фотографии. Идём в сторону заказного автобуса, который отвезет нас в ресторан.
Закуриваю сигарету (можно уже не бояться, родители разошлись по домам), попутно начиная обсуждать со всеми невероятную вонь изо рта директора.
Кто-то серьезно начал подозревать его в der’moedstve, аргументировав это тем, что больше нет этому объяснений, ведь так воняет только свежий шматок govna. Мы все смеемся. Занимаем место в автобусе, и я надеюсь, что это отчаянное веселье продолжится на самом банкете.
К моменту, когда автобус подъехал к ресторану – я уже неплохо накидался. Данное заведение носит гордое название «столовая», и от него за десятки метров несёт пролетарским der’mom. В качестве надзирателей поехало несколько мамаш. Чьими родителями они являются – неизвестно. Нагло пропустив через лёгкие ещё одну сигарету, тащимся внутрь.
Интерьер, в отличие от экстерьера, не такой zahkvarny, есть где развернуться. Под ногами белый мрамор, а всё окружение изобилует красным оттенком, что в приглушенном свете выглядит вполне симпатично.
Нашу koblu уже ждали. На ресепшене стоит грузная низенькая тетя в синем платье. Она фальшиво натягивает улыбку, придавая слишком много значения таким soplyakam, как мы. Нам было предложено немного почилить и осмотреться, пока обслуживающий персонал заканчивает последние приготовления. В приподнятом настроении я начал клеить одну цыпочку, но она была слишком серьезна, всё время рассуждая только о своём будущем. Мой мысленный стояк и мечты perepihnut’sya в туалете улетучились.
С испорченными мыслями я ретировался изучать портьеры, которые были действительно хороши. Глубокий цвет вишни; идеально проглаженные – они отлично здесь смотрелись. «Торжественные занавески» протягивались через свободное пространство по обе стороны открытых лестничных пролётов. На секунду появилось желание потрогать их и понюхать… но вокруг шныряют все эти маленькие человечки, не хочется выглядеть idiotom.
Н. подозвал меня к себе. Его предложение «немножко пригубить из бутылки» мне понравилось. Отошли в закуток ближе к туалетам. Я открыл сумку и, не доставая полностью стекляшку, а только горлышко, отвинтил её. Сделав по несколько глотков, мы одобрительно пожелали друг другу здоровья и переборов мерзкое послевкусие, вернулись в зал.
К этому моменту женщина в синем платье слюнявила микрофон. Она созывала всех «виновников торжества» занять места за накрытыми столами. Стоит отдать должное – скатерти белоснежные, нет и намека на кусочки не достиранного govneca. Хотя это первое впечатление сложились по единственно увиденному столу. Возможно, что на других я найду место преступления и тогда в законном праве смогу закричать: «Матерь божья, смотрите, уважаемые присутствующие, здесь есть кусочек kakashki!». Нужно не забыть после пройти проверить.
За каждым столом помещалось по шесть человек. Я сел с Н. рядом, а четыре оставшихся места заняли самые знатные бабищи нашего класса. Сели они только по причине того, что в тайне все хотели otsosat’ Н. Девочки чуют успех за версту, ей богу, и я не смею их судить за это.
На столе упрощённая сервировка: салфетки, вилка, нож, ложка, хлеб и (her пойми для чего) бокал. У всяких там бокалов и кружек целая система блин; Свой мир. Их столько видов, что простым людям pohui. Я видел разные формы для разного предназначения, но этот… подобие утонченного варианта «корыта» для маленьких свиней. Что нальют туда, то и пей.
Немного загнался. Возможно, я все-таки пьяный. Подняв глаза понимаю, что одна из девиц палит на меня. Я мотнул в её сторону головой (мол, huli надо тебе, царевна) – она пожала плечами в ответ.
Первым блюдом приносят картошку с кусочком красной рыбы. Вполне сносно и вкусно, я как раз проголодался. Пока каждый уминал свою порцию, ведущая трещала языком, неся ахинею, что возводила нас всех в больших молодцов. За годы практики мой мозг научился фильтровать алмазы от.. не алмазов; И сие фекальные умозаключения недалёкого банального человека, зарабатывающего себе на хлеб блаблаворами, не касались моих ушей, проскальзывая в уши моих банальных (уже бывших) одноклассников.
В руках официанток показались бутылки с шампанским. Напиток для сумасшедших. Ненавижу. Серьезно. Вся проблема шампанского в том, что оно невкусное. Даже мерзкое. А еще, из-за сильных газов – от него быстро пьянеешь. Я сразу отказываюсь зная, что во мне уже прилично водки. Но это ведущее uebihe в синем платье приметила меня и начала заставлять. Сначала я скромно отказываюсь. Могу поклясться на библии, или на чём там клянутся, но эта женщина начала давить на меня. Все вокруг сидящие начали долдонить о том, что я должен blyat`, это моя святая обязанность выпить со всеми. Начинаю смекать, что от меня не ot`ebutsa, пока я не выпью этой moshi.
Моё лицо краснеет; повышенное внимание к моей персоне – моя слабость. Я готов разрыдаться от бешенства, но всё же беру ситуацию в руки. Улыбаюсь самой гнусной своей улыбкой, а поле трусливо сдаюсь. Под общий шквал воя и аплодисментов мне наливают в кружкабокал – шампанского. Ряды рук синхронно опрокидывают содержимое в свои рты.
Я знаю, что может произойти. Опыта в алкоголе у меня достаточно. Я пробовал и продолжаю пробовать всё на свете в разных комбинациях; Я также знаю, что нужно не потерять тонкую нить здравого рассудка. Мой рот начал больше есть, именно так я планирую «обезвредить» алкоголь в желудке. Стать немного трезвее.
Почувствовав, что нужно отлить – встаю. Изображение смазанное. Звуки вышли на фон. Лицо стало горячим, чувствую, как оно краснеет; Кровь приливает к моим ушам. Теперь я точно пьян, но надежда ещё есть.
Справив нужду, возвращаюсь на своё место, удачно изображая трезвость. Н. сразу подмигнул мне, бросив взгляд на сумку. Даю ему глотнуть без палева, и тут, дорогие мои присяжные, ваш покорный слуга совершил ошибку. По каким-то непонятным мыслительным сбоям, я тоже глотнул водки. Причём основательно. Уже не чувствовалось мерзкого послевкусия. Этот нектар разлился теплом по моему телу. Всё дальнейшее – как в тумане.
Вот я пристаю к девчонке; Вот машу бутылкой водки, а Н. просит меня не быть idiotom; Снова прусь в туалет. Помутнение. Держу в руках свой половой орган. Помутнение. Заходит Н. и спрашивает скоро ли я? Помутнение. Заходит второй раз, я отвечаю, что сейчас буду. Помутнение. Лежу на кафеле в собственной рвоте. Два родителя поднимают меня. Возле толчка все мои одноклассники. Они смотрят на меня и ahuevayut с радостной улыбкой. Zadrotы смотрят озабочено. Помутнение. Лежу на кожаном диване, куда постелили целлофановые пакеты. Помутнение. Очухиваюсь в машине директора, который везет меня домой, параллельно допрашивая. Покорно отвечаю на все вопросы. Уже протрезвел; Всё понимаю и мне очень huevo.
Наутро просыпаюсь с расколотой головой. Впервые у меня такое похмелье. Всем телом чувствую, как ворвался во взрослую жизнь. С корабля на бал, так сказать.
Родители поспрашивали об инциденте, подытожив, что им немного стыдно за меня. Но по итогу мы просто посмеялись. Самое страшное было обнаружить пропажу личной сумки. Благо позвонив классной руководительнице оказалось, что она не какая-то там makroshёlka, а умная женщина, что сумку она прихватила с собой. Могу забрать сегодня.
Жалкое зрелище. Мне действительно стыдно за это der’mo. В своё оправдание хочу напомнить, что не я это начал; Что я как доблестный воин принял сражение, но потерпел поражение в этом неравном бою. Радует только то, что теперь мне есть, что вспомнить, рассказывая эту историю своим корешам под бурный хохот и овации.
Жизнь студента продлилась недолго. Как ни странно, я с первого раза поступил в институт на экономический факультет. Все родственники меня поздравляли. Матушка рассказывала о своём сыне на каждом шагу. Я же пребывал в состоянии меланхолии.
Первые две недели пришлось пропустить занятия. Непонятным чудом у меня образовался свищ на шее. Местные врачи сказали, что эта штука находится на очень пикантном месте моего тела, где проходит куча всяких pizdukov. Поэтому на операцию меня повезли в большой город.
По возвращению меня ждал институт. Первые три дня оставшейся недели мне удалось профилонить, сославшись на тот факт, что после больницы нужно отлежаться. Но с понедельника как штык пора учиться, парень.
По мне незаметно, но я действительно очень скромный малый. В толкучке всегда берёт нервяк. Не люблю скопления людей, не люблю новых людей, как и новые места. Все эти факторы очень неприятны. Но что поделать.
Когда я зашел в основной корпус – первым делом нужно было узнать расписание. Я незнаком ни с одним человек из своей группы. Даже в глаза ни разу никого не видел. Вариант спросить ближнего – отпадает. Я стоял, изучая sranoe расписание, и ничего не мог понять. Написано от руки, а в придачу ужасно отсканировано. Кто, blyat` так делает? Скажите мне на милость. Ладно. Я пытался изучать эти каракули, но так ни черта не понял. Первый день провёл в коридоре: залипал в телефоне, и никому до меня не было дела.
На второй день настрой был боевой. Нашел какую-то чувиху за регистрационным столиком, сунул под нос свой студенческий. Она объяснила мне под каким еврейским номером мне искать свою группу.
Уверенными шагами моя физиономия вернулась к этому убогому расписанию. Сегодня вторник. Так. Сейчас начнётся информатика. Номер кабинета 345. Докопавшись до охранника я узнал, что нужный кабинет находится на первом этаже. Отлично, сегодня день, когда я не заплутаю в пролётах и не начну ловить приступы паники в надежде вырваться на улицу.
Звонок. Немного медлю. Стою в стороне около кабинета. Смотрю на ребят, которые заходят. Все сальные. Примечаю двух симпатичных девчонок. Через минуту врывается ваш верный слуга. Теперь все пристально смотрят на меня. Включаю защитный механизм в виде хищного взгляда. Вроде поуспокоились. Отворачиваются. Хорошо. Сажусь спокойно за свободный стол, включаю компьютер.
Заходит лысый чёрт, с ним все здороваются. Лысый чертяга, в свою очередь, берет в руки классный журнал. Начинает проверять фамилии по списку. Я оказываюсь единственным засранцем, которого не назвали. Pohui. Не обращаю на это внимания. Тут он примечает меня, спрашивает фамилию. Я повторяю её три раза, так как hui её нормально кто выговорит. Тут этот дядя сообщает мне, что моя группа разбита на две подгруппы! И как главный счастливчик и везунчик – моя фамилия…! Ай pohui. Короче не мой день.
Сразу бросает в краску от бешенства. Молча негодую. Pizda за регистрационным столиком ничего мне про это не сказала. Все смотрят на меня с лёгким флёром улыбки. Молча встаю, прощаюсь с лысым и выметаюсь из этого публичного дома.
До конца недели я усердно притворялся, что езжу на занятия. Ещё целых три дня я садился в автобус, а через несколько остановок вылезал, что бы сходить попить пива, посидеть на лавке и всё обдумать. Я твёрдо решил для себя, что не хочу быть экономистом. Это какое-то тупое der’mo. Не хочу тратить много времени на то, к чему не лежит сердце. Ну, или, по крайней мере, на что мне откровенно плевать. Сейчас я под эмоциями, они захлестнули меня. Нужно успокоиться.
С одной стороны я рад принятому решению. Это смелый выбор, когда решаешь не идти наперекор самому себе; Своему чувству. С другой стороны я sraniy совершеннолетний mudak, у которого не будет образования. Куда я пойду? Но самое главное – это мама, да и отец, которые сильно расстроятся, что их сын полнейший dolboeb.
Делать нечего. На выходных я собираюсь с духом. Пока отца нет дома –выкладываю всё маме. Удивительная она женщина. Не думал, что она воспримет моё решение так спокойно.
Вместе мы приходим к выводу, что этот год я проведу за работой, а заодно и пойму, что мне нужно. Вот так вот! Я очень обрадовался. С отцом она поговорит сама.
В понедельник я взял мать с собой в институт расторгнуть договор, где нам вернули часть денег. Приехав в свой район, мама купила мороженое, и мы сидели на лавке, просто болтая на разные темы. Она меня приободрила, сказав, что я правильно поступил. Не стоит жалеть. За это я ей очень благодарен. Один из лучших дней, когда я чувствовал себя govnom, у которого есть шанс на лучшее будущее.
Работа нашла меня только к началу зимы. Pizdyuk без образования, да ещё в маленьком sranom городке. Найти работу при таком раскладе своими силами не так просто. Пришлось встать на биржу труда. Пока я там ошивался несколько дней – кого только не повидал.
Весь контингент люмпенов и социально-опустившихся людей. Единственный человек, которого мне было действительно жалко был парнишка с ДЦП. Он был весь деформирован, пришел с мамой. Его руки постоянно тряслись. Он был ни в чем не виноват. Просто так бывает. В такие моменты меня охватывает злоба и обида за таких людей. Я ещё раз убеждаюсь в том, что если бы бог существовал, то никогда не посмел допустить подобного страдания.
Сегодня пятое декабря. Я иду в этот рассадник фриков в последний раз. Мне позвонила тётка (мой куратор по безработице), предложив отличный вариант подсобного рабочего. Сразу скажу, что я ни черта не в восторге от должности, но понимаю своё положение. Почему отличный вариант? – спросите вы. Всё просто как день. Работа располагалась через дорогу от моего дома. Я смогу просыпаться за sranyh десять минут до начала, а затем спокойным шагом добираться вовремя. Поэтому когда я услышал рабочий адрес – сразу сорвался с места.
Получить эту должность не составило труда. Меня приняли на первом же собеседовании. Зарплата, конечно, с hui азиата, но это лучше, чем ничего.
Уже на следующий день мне выдали фирменную робу, познакомили с коллегами, показали основные четыре склада и выделили шкафчик для одежды….
Первый рабочий день на первой работе. Звучит волнительно. Не правда ли? Я проснулся за час, чтобы спокойно принять душ, позавтракать и собраться с мыслями.
В рот особо ничего не лезло, но было решено пересилить тошнотворный спазм, съев два бутерброда. Вышел немного пораньше. Неспешно пройтись и подышать воздухом – самое то при волнении. Матушка пожелала мне удачи и спросила, во сколько я вернусь. Мой рабочий день заканчивается в 18 часов. Звучит безобидно, если взять в расчёт, что большой пласт населения ebahit до самой ночи.
У нас – подсобных рабочих, своя каморка. Располагается она на территории маленького предприятия в больничном городке, которое занимается обеспечением всех больничных корпусов необходимым. Начиная от ручек и заканчивая серьезным медицинским оборудованием. Наша небольшая команда рабов занимается примитивными функциями из разряда: возьми – положи – принеси – отдыхай. Проще и придумать нельзя.
К слову о «небольшой команде». Думаю, стоит представить этих героев, учитывая, что каждый из них достаточно колоритен. За кратчайший срок ваш блистательный слуга провёл анализ этих персонажей.
И. – самый младший. На год старше меня. Причёска горшком. Добродушный. Глаза узковаты, а веки припухшие. Похож на жалкую пародию монгола. Смеется любым шуткам, пытаясь добавить что-то своё, но у него плохо получается.
Дядя С. – самый старый персонаж из всей компании. Ему около 65, он культурный, остроумный. Он алкоголик. Самая выразительная черта – это его длинный плотный нос, как у крысы. Да он в целом на нее похож.
Дядя Т. занимает вторую строчку чарта по старости. Похож на персонажа мультика. Достаточно бесформенный, лицо круглое со складками. Много заикается, много курит, достаточно бесхарактерен. Он алкоголик без чувства меры.
И наконец С. – бугор. Главный шизик этого заведения. Ему 32, у него нет бровей, он что-то среднее между свиньей и человеком. Достаточно дерзкий, властный, завистливый. В целом неплохой мужик, но есть одно НО: он алкоголик. И когда он напьется – он звереет.
Вот с такой командой мне предстоит коротать долгие часы моей единственной неповторимой жизни за сущие гроши.
Во всём этом балагане есть и хорошие моменты. А именно три дивана, где можно валяться, телевизор, плита, холодильник. У нас целая мини-квартира, где можно недурно расслабиться. А ещё работы оказалось не так много. Ходить на просьбы нужно будет по очереди и по маленьким группам. Редко когда мы будем нужны все сразу.
В первый рабочий день меня особо не напрягают. Ходил вот с каждой группой по разным мелким задачам и смотрел что где находится. Парочку раз помог расставить прибывший на склад товар. Большую же часть времени мы сидели в нашей коморке, ничего не делая. С. всё время предлагал поиграть в дурака.
Вообще, дорогие присяжные, скажу вам честно: я очень сильно впал в уныние духа. Чувствую настоящую сломленность. Весь мой задор пропал. Единственное, что спасает – литература. Я начал читать буквально всё подряд. Подсел на слова, как на иглу. Благо деньги начали водиться, и можно позволить покупать себе книги.
Всё свободное время на работе я только и делаю, что читаю. Иногда местные клоуны интересуются, о чём та или иная книга. Максимально коротко без энтузиазма поясняю со вздохом. Каждый раз слышу в ответ ebanoe: «оооо…», а С. И вовсе только цыкает языком.
В какой-то момент я начал писать стихи. В них вся моя тоска. Иногда я их перечитываю; где-то поправляю косяки, каждый раз улучшая звучание. Чувствую, как становлюсь другим. Словно змея, начинаю линять, обновляя кожу. Но почему эти изменения так болезненны? Кого я из себя возомнил?
Из-за работы я почти не вижусь с Р. и Б. Мы отдалились. И если с Р. я перескаюсь хотя-бы раз в неделю, то Б. совсем пропал с линии моего горизонта. Всё моё свободное время занимает Л. – моя новая девушка.
Уже как восемь месяцев мы вместе. Она простая и задорная. У нее есть две особенности: родимое пятно – шрам на лице, которое смотрится даже мило. А ещё она боится trahat’sya в писю, но при этом даёт в попу. Я человек взрослый, мне pohui. С другой стороны даже интересно. Но я не пойму: неужели ей не хочется по адекватному? Проблемы белых людей. Кроме Л. и занятием с ней грязными делишками, я увлёкся рисованием. Рисовал-то я со школы, но это было всё баловство. А сейчас купил несколько книг-самоучителей. Изучаю всякие перспективы, свет-тень, и прочую муть. Достаточно интересно.
Жизнь наполнилась чем-то приятным. Свободных минут почти не осталось. Я встал на путь интеллектуальной прокачки. Появился чёткий график с переменными: работа – чтение – ужин – рисование. Работа – чтение – поугарать с Р. – рисование. Выходной – чтение – eblya с Л. – рисование.
На днях твёрдо решил, что хочу поступить на художественный факультет. Сказал о своём решении матушке – она была очень рада. Матушка призналась, что уже давно заметила изменения, которые произошли со мной, и всё не могла нарадоваться, что её любимый сыночек встал на путь развития.
Ещё не так давно случилось презабавное совпадение. По обычаю мои родители отправились погулять вечерком. А когда вернулись, то сунули мне номер с именем. Оказывается, что при своём обыденном ногашлёпанье, из кустов выбежал длинноволосый дедуля, который больше походил на женщину. Он спросил куда вообще заплутал, пояснив, что сбежал со свадьбы одной женщины, так как одна богатая гостья начала до него домогаться, а он, видите ли, человек женатый. Подытожил он свой отчёт тем, что рассказал свой род деятельности. Старый пёс-художник, которого пригласили за хорошие бабки рисовать пьяные лица.
Мои родители разговорились с ним, не забыв рассказать про вашего верного слугу. Этот мистер старый художник сказал, что может стать мне репетитором. И вот теперь передо мной лежала бумажка с его именем и номером.
Пока я думал, мама всё жужжала, что это судьба, судьба, судьба. Я так не думаю, разумеется. В судьбу верят наивные люди, но всё же это интересное совпадение. Я решил рискнуть.
Уже со следующей недели (каждую среду после работы) меня ожидало два часа занятий. Признаюсь, господа присяжные, всегда кажется невероятно трудным любое начинание.
В.И. (мой наставник) оказался веселым, очень умным дядькой. Он резко взялся за мою думалку, обучая анализировать по красоте грамотно во всём; начал приводить мои мысли в порядок. В.И. всегда требует невозможного, чтобы получить от меня максимум. Очень скоро я начал ощущать результат не только в рисунках и этюдах, но и в повседневной жизни.
Можете смеяться надо мной, но я действительно начал чувствовать некую особенность, важность и силу. Ко мне вернулся жизненный азарт, но уже приправленный мудростью и знанием; если так можно выразиться, то личной философией что ли, которая складывалась из фрагментов большого пласта информации. Получился калейдоскоп избирательной мозаики.
Моя жизнь набирала обороты, и грядущим летом я собирался поступать в художественное заведение.
А пока лето было ещё за горами, то приходилось каждое утро протирать глаза и топать на любимую работу.
Моей начальнице за сорок. Но даже в таком возрасте все её хотят, я то уж точно. Эта девчонка следила за собой, у неё упругая подкаченная попка, талия, всё при ней. Так получалось, что мы очень часто пересекаемся у ворот. Перекидываемся парой фраз. Затем она идёт к себе в офис, а я поднимаюсь по крутой наружной лестнице в нашу с парнями помойку.
На днях одна складная работница брала меня и С. на мини склад ненужного барахла. Это sraniy вагон без колёс, что стоит в двухстах метрах от офиса. Там мы периодически занимаемся пересчётом всего, что имелось в наличии. По факту – никто этим govnom не собирался пользоваться, зато для бухгалтерии было жизненно важно знать: не spizdil ли кто какой ржавый винтик. В общем, скука.
Когда мы дошли до целой группы деревянных коробок, то оказалось, что в них лежит куча смесителей. Мы открывали каждую коробку и пересчитывали их, складируя затем смесители в новые, большие мешки (для экономии места). На это у меня и С. ушло почти полтора часа. Женщина со склада поставила последний плюсик сказав, что теперь к этим смесителям не вернутся ещё лет пять. Ahuennaya информация, спасибо.
Мы вышли из вагона. С. закрыл склад, и мы медленно пошли на базу. Я закурил, С. попросил сигарету. Вдруг он спросил: «Тебе бабки нужны?». Конечно мне нужны бабки, толстый ты mudila. Скажи лучше, кому они не нужны. Если уж жирным ubludkam, которые возглавляют список миллиардеров – бабки нужны, то …. ай blyat` ладно. Просто отвечаю положительно. Перед дурачком ещё раскошеливаться на ядовитость.
С. начинает пояснять мне, что это олдовые смесители; что в них что-то там zaebatoe такое есть, что прилично стоит. А ещё, что у него есть кореш, который может всё это добро купить. Так как С. нищий huilan, да ещё и алкаш, то ясное дело он ищет любой способ заработать. Этот дурачок говорит, что хочет без палева загнать это der’mo. Он предлагает мне стать соучастником, ведь в свои две руки это будет тяжело сделать. Что мне оставалось сказать этому дурачку? Жадно подписываюсь на уголовное дело. К тому же красть ключи будет С. На этой счастливой ноте мы доходим до нашей базы, где И. и дядя С. разгружают машину с металлическими прутьями. Ребята предлагают нам помочь, и я уже дергаюсь в их сторону, но С. хватает меня за плечо, говорит, что пусть они идут nahui, мы своё отработали. Я покорно слушаюсь, учитывая, что хочется посидеть в тепле.
Дальше С. ставит чайник. Начинает звонить своему корешу. На слове «смеситель» и «вывести» этот болван специально снижает голос, хотя никто не услышит его и так, даже если он говорил бы на повышенных тонах. Спустя две минуты бубнежа С. вешает трубку и сообщает мне, что операция намечена на послезавтра. Киваю. Говорю, что принял – понял. Мы довольно улыбаемся в предвкушении скорого обогащения.
Через время поднимается дядя Т. К нему подскакивает С., уламывая сгонять до ближайшей табачки, купить сигарет и пару фуриков. Дядя Т. немного ломается, пытаясь отмазаться тем, что он устал, так как был в отделении онкологии и в одиночку двигал шкафы главврачу. Но по итогу, всё равно ломается, ведь в списке покупок есть слово «фурик», а для таких опустившихся uebkov этого достаточно, чтобы свернуть горы.
Дядя Т. покорно ретируется в магазин, а на сцену врываются оставшиеся двое. Остаток рабочего дня три беса накатывали свой дикий спирт, И. просто спал, ну а я читал великих.
Наступил день грабежа. Я нервничаю, все-таки светит уголовка если спалят. Но желание нажиться стояло намного выше. Все должно было произойти в обеденный час. Это час, когда нас не смеют беспокоить. Наш официальный чилл.
С утра потаскали приехавшие мешки с цементом. Я хоть и перестал ходить в качалку, но все же не перестал быть мощным. Таскал мешки в одно рыло. С. делал так же, не уступая мне. А вот дядя Т. с И. таскали цемент вдвоём. Один был слишком старый и немощный, второй просто слабак. Ей богу, они все время вместе. Еще немного и я начну их шипперить. После этой разминки ничего не предвещалось, поэтому мы уселись играть в карты.
Настал час обеда. С. мотнул головой в сторону выхода. Самый старый чертяга поинтересовался, куда мы это вдруг собрались, на что был послан nahui. Вы не подумайте, подобная грязь говорится по-дружески, по взаимному согласию. Я и С. были посланы в ответ.
Когда мы спустились, С. сказал ждать его у ворот, а сам двинулся на склад, где и сидели женщины-кладовщики. Я успел сделать не больше десяти тяжек, как толстяк уже шел навстречу, шурша в кармане ключом от склада. Полдела сделано. Осталось самое рискованное.
Мы подошли к вагону. Красный пикап стоял на месте. Водитель вышел и поздоровался с нами. С. быстро открыл двери склада. Не сбавляя темпа, начали перекидывать мешки со смесителями. Ах, моё первое воровство. Всё как во сне. Через раз озираюсь по сторонам, высматривая какого–нибудь начальника, или работника, который мог заинтересоваться в происходящем, по итогу накрыв лавочку. Но ничего такого не происходит.
Да, дорогие присяжные, накал страстей в подобных сценах бывает только в кино. А вот в жизни вполне и более гнусные вещи проходят очень гладко и хорошо. Мы спокойно перекидали все смесители. Уже в машине сам водитель ещё раз их пересчитывает, а затем отсчитывает достаточно много купюр из дорогого кошелька.
Нас никто не видел, всё прошло идеально. С. вытащил несколько купюр и всучил мне. Моя доля составила три с половинной тонны. Я знаю, что этому ублюдку заплатили гораздо больше, но не стал спорить. Все-таки основной риск на нём. Если что, то я со спокойной душой сдам его. И дело тут даже не в том, что я крыса (хотя кто знает, человеческая подлость неисповедима), а в том, что это действительно его идея. Ему тюрьма к лицу, а я слишком молод.
По итогу этот bolvan нажирается от счастья. Большего ему и не надо.
Наступил март. Ещё достаточно холодно. Местами лежит снег, но солнце обещает это исправить. У меня отличное настроение. Через два месяца я должен уволиться, чтобы посвятить весь июнь финальной подготовке перед вступительными экзаменами.
На работе меня не было две недели. Ваш слуга мирно провёл свой законный отпуск на воле: играя в компьютерные игры, занимаясь ebley, чтением и рисованием.
Сегодня у меня первый рабочий день. Радостный и отдохнувший захожу в каморку с получасовым опозданием. Ребята вяло здороваются со мной (всегда тяжело видеть счастливого и отдохнувшего товарища), мой взгляд не находит дядю Т. Тут С. мне сообщает, что оказывается у этого морщинистого мудака обнаружили туберкулез в какой-то запущенной стадии. Причём он им болел относительно давно, просто hui забивал. Теперь он на знаменитой горе в диспансере. Ещё С. сообщает, что я вовремя вышел, так как сегодня мы все идём сдавать флюорографию. Нужно выяснить, не зацепил ли своей заразой этот мудила кого-то ещё.
Zaebis`. Я почему-то не удивлён. По телу проходят мурашки. Не то, чтобы я такой большой очкун, просто подобные болезни вызывают во мне отвращение. Туберкулез – это что-то грязное, мерзкое. Такое же отвратительное, как и тараканы, или комары. Работы, как и почти всегда, нету. Каждый сидит и занимается своими делам. Дядя С. куда-то пропадает, а затем возвращается уже с двумя стекляшками фуриков. Он говорит С. «чтобы никакая зараза нас не взяла». Разливает это der’mo, бадяжа водой из-под крана. Собственно, звучит это иронично, учитывая тот факт, что с точки зрения здорового общества – именно эти два персонажа представляются как заразой и болезнью. А вот вам ещё ирония в квадрате – спирт этих мудаков и убивает. Ухмыляюсь своему замечанию (хотя в глубине понимаю, что я дурачок, который не особо далеко ушел от этих огрызков), но ничего не говорю.
Дядя С. снова уходит. Нам уже скоро выдвигаться, а старый пропал. Выходим на улицу. Начальница стоит внизу, болтает с нами. Ждём bolvana. Мало кто заметит, но дядя С. уже пьяненький. Привыкшая к подобному секси-начальница начинает отчитывать его и угрожать увольнением. Затем мы все pizduem в главный корпус-«книжку» – его так все называют, так как само здание разветвляется в стороны под острым углом, создавая впечатление, будто это большая раскрытая книга.
В кабинет нас запускают сразу. Пока сидим на стульях, я начинаю понимать, что тут воняет govnom. Серьезно. Сначала мне кажется, будто я вступил в der’mo на улице. Посмотрев подошву понимаю, что это не от меня. Начинаю мотать головой, выискивая виновника. С., как и И. – тоже почуяли неладное. Наравне со мной мотают головой, принюхиваются. Единственный, кто абсолютно ничего не замечает и не чувствует – дядя С. Он сидит со своим огромным, крысиным носом, не чуя очевидного pizdeca. Начинаем обсуждать феномен kakashki, который витает в этом кабинете. Женщина-врач подозрительно смотрит на нас, а затем на нашу обувь. У всех всё чисто. Мы подключаем в нашу дискуссию и её.
Дядя С. начинает раздеваться со словами: «Ну раз вы такие бездельники, то я первый на плаху. Мне вон туда вставать спиной?» – спрашивает этот mudak, расстегивая лямки своего комбинезона. Вонь усиливается, и когда он поворачивается к нам спиной мы видим огромную, размазанную кучу kala на его комбинезоне и спине. Готов поклясться, меня тогда чуть ли не вырвало. Но благо приступ смеха был сильнее. Все начали дико орать с этой старой перхоти. Боже, какой позор, дядя С. Ты напился и в туалете обосрал себе комбинезон.
Я считаю это лучшей поучительной историей для тех, кто сидит и гадит в позе орла, особенно если на нем неудобный комбинезон. Остерегайтесь коварной kakashki.
По итогу эту историю С. пересказывал каждому работнику, который встречался ему на пути. Вскоре каждый начинал улыбаться, когда видел на горизонте дядю С. Я слышал, что ему дали банальную кличку «Старый засранец» и вроде как она прижилась. Со снимками всё оказалось хорошо, мы были здоровы, каждый по своим возможностям.
Май наступил очень скоро. Я поставил последнюю подпись и был снова открыт для будущего.
***
Чем ближе приближался день экзаменов – тем больше я подсаживался на измену. Такая черта, да. Каждый вечер, когда я выходил покурить в подъезд или на улицу у подъезда, я начинал создавать симуляцию грядущего. Разговаривать с воображаемыми людьми – уже огромный стресс. Как же всё будет на самом деле? Загадка.
Ситуация обострилась за несколько дней до начала экзаменов. Родители вынуждены были уехать за 3000 километров к моей тёте, которая сильно болела и нуждалась в поддержке. Вряд ли она выкарабкается. Такие заболевания не лечатся, а учитывая то, что она ещё и запустила себя…. В общем, признаюсь честно, я очень сильно переживаю за подобное der’mo. Ну, не в плане, что моя тётя такая, а в плане всех этих болезней и прочего, связанного с близкими людьми. Не знаю почему, но мне стыдно показывать свои эмоции. Поэтому держусь молчаливым грубым особняком. Главная проблема заключалась в том, что меня оставили следить за домом (кормить рыжего засранца), и сдавать экзамены.
Самое ужасное, что мне оставили ещё навалом зелени, чтобы я не голодал. Господа присяжные: вы знаете, что означает оставить mudaka с кучей денег в свободной квартире на несколько дней? Поверьте моему драгоценному опыту – ничего хорошего из такого сочетания не выходит.
В первый же день ко мне пришла Л. – мы ужрались в хлам и ebalis` полночи. Чёрт дёрнул меня за язык сказать, что бы она пожила у меня, пока родителей не будет. И какой-бы нервозной и серьезной не была ситуация со вступительными, эта ситуация никогда не перевесит желание придаваться тупому и порочному наслаждению.
Вечером накануне ответственного дня я твёрдо решил разрисоваться. Потратить целый день на рисунок, чтобы не оплошать. Л. меня поддержала, пообещав не отвлекать. Поэтому эта suchka позвала своих ЛУЧШИХ ПОДРУГ! Blyat`, ты серьезно?! Ты решила мне не мешать и позвала своих девочек?! Что говоришь? Дорогая. Ах, вы будете готовить, сидеть на кухне и не мешать мне? Хорошо, да, спасибо nahui огромное, PIZDA ты, и даже не дырявая!
Ладно, я погорячился. Но слова свои обратно не возьму, учитывая, что они так и остались моими кричащими мыслями, моим внутренним ядом, который медленно разъедает организм.
Я решительно успокаиваюсь и думаю, что действительно, я просто запрусь в комнате. Буду спокойно рисовать, плюсом соберусь с мыслями. Так оно и случилось. Правда, знаете, когда ты один в комнате сидишь в полном одиночестве перед мольбертом, когда у тебя завтра самый нервозный день; Когда ты сидишь и собираешься с мыслями, а за стеной слышишь веселый смех, чувствуешь запах еды…; Да и вообще, эти suchki вроде притащили вина. Становится как-то злобно, что ли. Чувствуешь себя тем самым ребёнком, которого поставили в угол за мелкую шалость. И ты стоишь в холодном углу, а жизнь вокруг идёт своим чередом, а ты будто в стороне. Казалось – хуже уже не будет.
В девятом часу раздался звонок в домофон. Это припёрся Р., ему скучно. Этот ubludok посмел захватить с собой пива и Мартышку. Что-бы вы знали, Мартышка – наш общий знакомый. Похож на сраную обезьяну, очень высокую такую, дистрофичную. Даже скорее больше смахивающего на чучело. Ну да не важно. Эти уроды знали, что у меня важный день, знали! И всё равно pripizdyachilis`. Ну как их ещё назвать?!
Я окончательно сдался под натиском соблазна. Просто начал попивать пиво и болтать. Дал себе расслабиться. После третьей кружки начал успокаивать себя тем, что перед нервяком – подобное время препровождения наоборот полезно. Завтра с утра я приду на экзамен спокойным и отдохнувшим. Такой эффект даёт мастурбация перед сном.
Вскоре пиво закончилось. Мы пошли в ближайший бич-магазин за добавкой. Тем более, что подобным частным шарашкам совсем pohui на законы о запрете продажи алкоголя после десяти. Мы закупились ещё. Дома я открыл свой мини-бар, угощая всех первоклассной водкой. Голова моя совсем потерялась. И скажу прямо – я потерял счёт времени. Оно улетучилось.
Под всеобщим гомоном я отвёл Л. в ванную комнату, и она мне по-быстрому помогла расслабиться ещё больше. Когда она делала своё дело, мой взгляд зацепился за собственное отражение в зеркале. В нём я увидел своё глупое лицо. Частичка трезвости внутри меня взбунтовалась, напоминая мне об обязанностях и стремлениях. Неужели всё так порушится? Ну уж нет!
Умываю лицо холодной водой, а когда возвращаюсь в комнату – ппрошу всех s`ebatsa nahui из моего дома. Подруги Л. были и не против, они и так собирались домой. Мартышка немного повозмущался, но я успешно вытолкнул его за железную дверь. Осталась Л., которую я решил не выгонять, дабы не быть совсем уж зверем. И Р., который решил не уходить по собственной инициативе.
Как бы я не старался его выпроводить – Р. не поддавался и сделал из этого игру. А по итогу сказал, что не уйдёт, так как домой ему уже не попасть. Он без ключей, а все спят. Этот podonok умудрился меня смилостивить. Мы продолжили пить. Уже Л. взволновалась и говорила, что мне скоро вставать, а я всё продолжал и продолжал. Бывает такое состояние, когда ты не отдаешь себе отчет.
Проснулся я от руки Л. Она трясла меня и орала, что мне нужно бежать. Посмотрев на часы я понял, что экзамен начнётся через сорок минут, а учитывая, что сорок минут чистого времени мне понадобится только на дорогу… В придачу ещё и в голове полная каша, а во рту царствовал вкус рвоты…. ПОЛНЫЙ PIZDEC!
Ногами пинаю Р. Говорю, чтобы этот «друг» одевался и проваливал. Возможно, он почувствовал себя немного виноватым, предложил проводить на остановку.
Как бы мы не старались, но на сборы ушло пятнадцать минут. Я безбожно опаздывал, и хотя внешне выглядел спокойным – внутри меня царила паника и отчаяние. Мы добрели до остановки, начали ждать. Как назло ни одной подходящей газели или автобуса. Прошло семь минут. Катастрофа.
Мы сели с Р. на лавку облокотившись друг на друга, в ожидании нужного номера, так и уснув на добрый час.
Проснувшись я понял, что всё кончено. Во мне уже не было паники. Подъехал нужный троллейбус. Уже без какой-либо спешки добрался до учреждения, где хотел начать строить свою новую жизнь. Но приехал я только для того, что бы забрать ранее поданные документы.
Что я чувствую? Сказать: «Пустоту» – ничего не сказать. Ушел в осадок. Такой глубокий и густой, что перестал с кем-либо общаться. Мне было комфортней погрузиться в собственноручный скафандр аутизма, где я просто впал в глубокую эмоциональную кому.
Родителям пришлось соврать сказав, что мне не хватило баллов для поступления. Мама меня приободрила. Л. стала мне безразличной. Тётя моя умерла. А с началом сентября я вернулся на прежнюю работу. Побежденный и сломленный. Ещё на целый год унылой каторги и самобичевания.
Нить тревоги,
что нашла иголку
в стоге:
вшила себя в моё
пальто.
Я иду в нем
по подворотням
и мне холодно даже
днём.
Тень сомнения
(куда идти дальше?)
отбрасывает свой
силуэт.
Я человек
с туманной целью,
мне идти неизвестно
лет.
По всему периметру листа расставлены графитные засечки – это общий габарит изображаемого объекта. Мягкие, еле заметные линии очерчивают общий силуэт. Он приблизителен, но основные опорные точки положения найдены, а значит, найдены и рамки, за которые уже нельзя выходить.
По вертикали появляются горизонтальные чёрточки. Они точны в своём расположении, в своей относительности друг к другу. Эти чёрточки важны, ведь они являются пропорциями каждой последующей детали. Лёгкий полу-тушеванный блеклый штрих образует большую тень, а где есть тень, там есть свет; Белоснежная бумага берёт на себя эту роль.
Теперь появляются линии направления конечностей; скелет формируется быстро, уточняя собой всё предыдущее. Намёки на мышцы и кожу. Предыдущие этапы прячутся, становясь блеклыми намёками, где невооруженным взглядом их не заметить. Уточняется общая тень, более детально расставляются акценты насыщенности излома рёбер. Сначала боковая часть головы, скула, теневая сторона всего носа и, конечно же, глазница; Общий силуэт, а затем чуть резче на косточке, чуть глубже на переломе у слезника. Аккуратный штрих под ключицей, грудями, на сгибе локтя, на бёдрах, под коленкой. Везде разное напряжение. Тень – словно паучья нить, окутывает всё её тело. Она уже устала. Немного кривит губы; скорее всего затекли ноги и болит спина.
Звонок на перемену. Натурщица первая вскакивает с места, надевает джинсы, хватает свою шубу. Тела движутся в курилку. Мы идём порознь, нам не о чем разговаривать.
Не верится. Я уже на третьем курсе. Сейчас зима. Для чего мы взрослеем?
Я спускаюсь со второго этажа мастерских. Вот несколько девчонок курсом помладше. Они здороваются со мной, широко улыбаясь. Они хотят меня, я точно это знаю, ведь одну из них я периодически trahayu. Ничего серьезного. Такие здесь правила.
Иду по длинному коридору первого этажа, здесь расположились прикладники. Вижу знакомого, но не зову его с собой. Нужно побыть наедине. Это противоречивое чувство. Странно. За последние почти три года я переспал с половиной своей группы и не только. Но чем больше я предаюсь распутству, тем больше чувствуется одиночество. Наслаждение настолько временно что, как только я получаю оргазм – наступает мгновенное опустошение.
Прохожу через пункт охраны, застегивая на ходу куртку, в тамбуре очередь. Грубо протискиваюсь между парнями, что помладше. Свежий воздух солнечной зимы. В курилке уже прилично народа. Но кто они все? Просто очередные тени, блеклые голоса, что нечётко звучат на репите в моих ушах. Разговоров не разобрать. Становлюсь в стороне, закуриваю.
Сегодня январь, семнадцатое число. Уже четвертый день, как закончились каникулы. Уже как четыре дня я думаю о его смерти. Это случилось внезапно, под Новый Год, когда все сидели по домам, отмечая праздник повышения налогов и новых правил против людей.
Его звали В.Д. В моей жизни он появился сразу после поступления. Его пары проектной деятельности неизменно стояли первыми двумя по средам.
Он – старик, выходец М-и. Бывший талант изобразительной культуры, а теперь и бывший педагог. Первое, что я никогда не забуду – его лицо. Выразительные глубокие глаза, нос крючковатый, тонкие губы; Седые волосы, аккуратно подстриженные под зачес назад. Весь общий образ рождал в голове слово «Филин». Так я звал его среди одногруппников и друзей, которым рассказывал про него. Филин был выдающейся личностью. Спокойный, рассудительный. Не проходило много времени, чтобы он не сказал, что-то остроумное, доброе. Все, кто с ним общался – любили его.
Я и Филин очень быстро подружились. Буквально с первых пар. Все последующие два года я был ответственным учеником. Много рассуждал на разные темы, спорил, отстаивал свои конструктивные решения. Филин ценил это. Он стал мне больше, чем просто учитель; мой духовный отец. Я люблю этого человека как сестру, брата, отца и мать. Так иногда бывает….
Филин должен был вести у меня все основные проекты вплоть до выпуска. Так я решил. Этот человек заронил в мою голову зерно великого.
Первый удар случился, когда ему пришлось уволиться. Филин в молодости много куролесил, поэтому к старости остался с одним лёгким, да и оно уже барахлило. Ещё долго я не хотел мириться с его увольнением, но Филин обещал навещать меня, и он держал своё слово. Периодически приходил, занимаясь анализом моих работ. Мы много говорили о творческом пути.
Помню последний учебный день перед каникулами. Это было двадцать дней назад. Я сидел на всеобщей истории, когда на мобильный позвонила моя руководительница, уведомив, что Филин сидит в учительской. Он давно не появлялся, поэтому я был безумно рад. Собрав со стола вещи, формально попросил разрешения выйти, но и так мог нагло уйти. Я бежал по коридорам к этому человеку.
Вот он. Чуть бледнее, чем обычно; Чуть худее, чем был. Мы видим друг друга и улыбаемся. Это радостное чувство, когда ты видишь дорогого человека. Странно. Мы так давно не виделись, и я столько всего хотел сказать, но когда момент настал – все слова куда-то улетучились. Просто смотрю на Филина и радуюсь, спрашиваю банальные глупости. Мы пьём чай, болтаем на пустяковые темы. Филин говорит более отрывисто, он много тратит времени на вдох. Через четверть часа говорит, что ему нужно ехать. Я навязываюсь проводить его до остановки. Он не против.
На улице конец декабря. Стоит крепкий мороз. Мы медленно движемся в сторону остановки. На таком разряженном воздухемне становится тяжело говорить. Поэтому всю дорогу мы почти молчим. Изредка поглядываю на его страдальческий профиль. Ещё ничего не понимаю.
Вот мы на остановке, я конкретно замёрз. Хочу поговорить с ним, услышать его дельные тёплые слова. Филин говорит мне, чтобы я бежал обратно в помещение, да и перемена подходит к концу. Я хочу остаться, но он говорит, что мы ещё с ним увидимся после праздников. Я жму ему руку. Поздравляю с наступающим Новым годом. Ухожу.
Перед тем, как перейти дорогу, оборачиваюсь; вижу его печальные глаза, которые пристально смотрят мне в след. Что-то щемящее внутри меня проскальзывает, но стараюсь игнорировать это чувство, не позволяя эмоциям завладеть собой.
После каникул меня встречает Филин. Он смотрит мне в глаза с фотографии, что повесили рядом с расписанием. Он смотрит пристально и гордо. На ней Филин ещё не так стар; в военной форме с наградами. Тогда он не знал меня, поэтому взгляд немного чужой. Он смотрит на меня, а справа рисуется страшная чёрная лента….
Филин умер под новый год. Его единственное лёгкое отказало; он задохнулся один в пустой квартире. Никто не держал его руку, его глаза не видели поддержки. Его холодный труп ещё три дня пролежит на полу у кресла, в котором он любил сидеть за чтением.
Признаюсь честно, я долго молчал. Держался, стараясь подавить чувства. Но под вечер моя броня ослабла, и я заревел, как никогда ещё не плакал. У меня умер духовный отец, а я так не сказал ему всего, что хотел.
Теперь стою здесь. Мне одиноко. Пытаюсь найти выход, залатать эту сердечную дыру великой потери, но дыра эта только разрастается, словно язва желудка, не давая мне спокойствия. Докуриваю вторую сигарету со звонком. Нужно идти работать. Следую за натурой в мастерскую.
Теперь, когда рисунок решен в общих чертах, нужно переходить к деталям. Косточки носа, крылья, форма губ, ушная раковина; Нижнее веко, верхнее веко, лёгкий прищур, глазное яблоко, радужка и зрачок; Пальцы на кистях, пальцы на стопах, ногти. Снова обобщить. Дальнюю ногу списываю в фон, дальний локоть правой руки туда же. Ластик вытаскивает самые светлые места, где свет софита берёт доминирование над фактурой кожи, образуя яркие блики. Сегодня последняя пара на эту девицу. Работа в целом закончена.
На всякий случай делаю незаметный снимок натуры без разрешения. Следующие две пары пройдут без меня. Nahui нам преподают экономику?
Перед тем как ретироваться – захожу в столовую на чай и булочку. Нужно подкрепиться.
Несмотря на то, что сейчас зима – решаю пройтись до дома пешком. Очень быстро темнеет. Солнце скоротечно уходит от меня всё дальше, как и время от людей – убегает, наматывая кольцо внутри наших стволов, заставляя почувствовать весь вес прожитого пути. В этом году у меня выпускной курс. Как так произошло, что только на третьем я очнулся, увидев на горизонте большую табличку «финиш»? Как я умудрился проскочить всё это время?
Кажется, что ещё только на той неделе я поборол страх, и под натиском заботливой мамы пошел на экзамены. Признаюсь честно, после того proёba я совсем пал. Планировал забить на свою жизнь. Я также продолжал заниматься по средам с В.В. (мы до сих пор встречаемся по средам, но теперь больше ведем дискуссии и играем в шахматы), я также продолжал работать на самом дне бесполезного и безденежного труда. Мне до сих пор кажется, что очень красиво и романтично пожертвовать своей жизнью, став изгоем общества. Некое подобие Диогена, которому от жизни только и нужно было что только солнце да немного еды. Я намеревался стать тем изгоем в бочке. Но к следующему лету моя дорогая мама сказала мне: «Сынок, это поступление тебе нужно. Это то, что ты хотел. Неужели ты готов из–за мелкого дискомфорта лишить себя желаемого? Если ты не пойдешь на экзамены, то я перестану тебя уважать. Так и знай»
Наверно это единственная причина, почему я поступил. Эта женщина в очередной раз достаёт меня из пепла, моет, даёт подзатыльника, целует в лобик и благословляет.
Вспоминается тот день. Куча незнакомых людей. Все нервничают. Трутся рядом, но почти никто ни с кем не разговаривает. На тот момент мои ладошки даже не просыхали. Во время экзамена по рисунку – мои кисти ходили ходуном. Чтобы нормально вести линию приходилось левой рукой держать правую. Мучительные два академических часа.
Через полчаса сразу началась живопись. Простенькая постановка: чайник, яблоко и ложечка на синей драпировке. Мелочь, но тогда была проделана гигантская работа. Какой соблазн бросить взгляд на чужую работу; На чужую палитру. Украсть «волшебную формулу», но в тоже время осознание того, что руки ты не в состоянии spizdit`. Сколько нервоза, пока все толпились внизу в ожидании результатов. И какая радость тогда меня постигла, когда по баллам я оказался на третьем месте.
Определенные успехи усыпляют реальность. Тогда мне думалось, что я начну совсем другую жизнь. Я думал, что всё у меня в кармане, что я начну ходить в кружок игры на гитаре, но весь блеск быстро сползает. Остаётся только усталость, да пресыщенность. А с приходом опыта и тот факт, что всё это полная huita.
Иду по заснеженным дорогам, кончики пальцев замерзают. Зато мысли в голове становятся ясными. Организму становится не до сна. Дома меня ждёт мама. Она наливает большую тарелку борща и чай. Мне тепло и уютно. Перебрасываемся мелкими новостями и любезностями. В комнате меня ждёт беспорядок с мягкой кроватью.
У меня есть секрет. Небольшой, очень короткий фрагмент такой. Он связан с порочной натурой человека, который убирает в себе границы приличий, полностью отдаваясь течению.
После пьяной попытки покончить с собой (и раз я сейчас говорю это, то попытка явно оказалась неудачной) я пришел к выводу, что раз моя жизнь ценна ровно настолько, насколько не ценна, то логичней будет заняться неким экспериментом. Определенные предпосылки к порочности во мне были всегда. Я много курю, много пью, употребляю наркотики, и я просто обожаю trahat’sya со всеми юбками без разбора. В придачу у меня обострилась сексоголия, которая вынуждает меня постоянно заниматься самоудовлетворением.
Немного отходя от главной темы хочется заметить, что, чем больше ты понимаешь этот Мир и эту жизнь – тем больше у тебя начинает ехать крышняк. Самая прекрасная жизнь – дурака. Говорю это абсолютно искренне без сарказма. Готов поставить голову на отсечение.
Когда ты дурак – всё ясно как день. Твоя жизнь полностью распланирована. Ты рождаешься, учишься, снова учишься, заводишь жену, детей; работа – дом, работа – дом, выплачиваешь до конца ипотеку за квартирку, берешь ипотеку на машину. К пятидесяти годам тебя повышают, дети подросли, смерти ты не боишься, потому что бог устроит тебе чистый праведный кайф. Да. Жизнь в построенных рамках иллюзий – прекрасна. Я часто жалею о том факте, что я не болван в галстуке, который является винтиком в системе.
Когда ты начинаешь задавать слишком много вопросов, то появляются ответы, которые создают еще больше вопросов. И так до бесконечности. Прости матрёшка, но я тебя упомяну с предлогом «как», так как ты отображаешь суть всего этого абсурда. Все эти ответы и вопросы зацикливаются по кругу, не в силах уже остановиться. Ты попадаешь в лимб, где медленно сходишь с ума, предаваясь порокам и разврату.
Так вот. В какой-то момент я слишком сильно разошелся. Был не в себе. Решил, что раз жизнь у меня одна, то и пробовать нужно всё. Мне захотелось примерить на себя роль pedika. Так сказать: стать журналистом своего любопытства, прокрасться в логово этой другой, запретной жизни и понять – каково это.
Не теряя времени, начал более плотно общаться с одной девкой, которая ещё та shluha. Она стала проходным билетом в эту тайную geiskuyu жизнь.
Я невзначай навязался почилить с ней и её другом geem (у этой дамочки большие связи со всеми угнетёнными). Во всякие такие клубы я не ходил и не пошел бы. Но погулять втроём – вполне безопасная затея.
Это был симпатичный парень, моложе меня, но чуть повыше. В первую прогулку мы просто бухали и угорали. Я нашел его в сети, начал написывать ему.
Как-то раз он написал мне, что сейчас выйдет из ванны и двинет вечером гулять с взрослым мужиком. Ещё он добавил, что это их первая встреча и пойдут они гулять в лес, фактически ночью. Последняя приписочка: «Надеюсь он меня viebit». Кстати по итогу мечта этого голубка сбылась. Я спрашивал все подробности. Дорогие присяжные, вы не подумайте, меня не возбуждали эти истории. Я верен женским kiskam, но этот полуподпольный мир очень интересен. Одно дело знать про geev, а другое дело слушать истории от реального человека. Вот ты ему жмешь руку, а вот какой-то мужик уже ebet его в лесу!
Интерес мой был на прежнем уровне. Я всё также был натуралом, которого манил образ опасной связи. В один из дней интерес немного перерос; я поцеловался с этим парнем. Один раз. Это было волнительно, но не так чтобы приятно. На тот момент я заигрался в тайного агента, был пьян. После поцелуя этот юноша предлагал trahnut’ его прямо в подъезде, но я вежливо отказался, сославшись на то, что мне стрёмно делать это в такой помойке. Я соврал, чтобы не задеть его чувства.
После этого случая я начал всё меньше и меньше с ним общаться, пока окончательно не забросил его страницу в чёрный список.
Вся эта гомо-неэротическая история быстро бы забылась, выветрившись из моей головы, но случилась непредвиденная очевидность. Ваш дорогой друг запал на очередную юбку. И эта юбка оказалась шизанутой бабой.
Она была хороша собой. Невысокая, упругая попка. Большие глаза, стрижка каре. Blyadsky чекер всегда обрамлял её шею. Носила преимущественно короткие юбки, даже зимой. Я заприметил ее будучи на втором курсе. Тогда я часто посещал общую столовую, и этот аппетитный кусок безумия всегда был где-то рядом со своими подругами. Всегда жадно пилил её взглядом, пытаясь уловить взгляд ответный, что собственно и происходило. Наше сближение происходило достаточно долго. Мы ходили вокруг да около, приманивая друг друга. Два охотника без жертвы – достаточно сложная задача. Никто не хотел брать на себя эту роль. Поэтому мы выбрали жертву. Неосознанно, это вышло само собой.
Статус «жертвы» был присвоен той самой подруге, которая меня знакомила со своим нетрадиционным другом. Так уж вышло, прости, suchka. Я снова начал с ней активно общаться, и под предлогом нашей великолепной дружбы – мы начали проводить очень много времени вместе. В это же самое время М. (так зовут эту сумасшедшую с чекером) начала приглядываться к моей подруге, проявлять интерес. Очень скоро она даже ей написала. У них завязалась беседа ни о чем, но главное было другое: случился контакт. Я сразу смекнул, что моя подруга легко повелась на обаяние М., она влюбилась в эту dryan’. Появился повод сделать мне «дружеский выпад». Я узнал, что М. танцовщица на курс старше. На больших переменах я начал зависать в обособленных коридорах, где у всех этих пляшущих ребят проходили пары. Я подолгу сидел и рисовал. Моя приманка вскоре клюнула. Из-за угла появилась М. и с интересом, присев рядом, начала смотреть.
Завязался разговор. Он был достаточно поверхностным, даже слишком. В какой-то момент я резко заявил ей, что мне нужно поговорить с ней насчёт моей подруги. Она была заинтригована, поэтому я предложил встретиться вне стен учебного заведения, где можно будет спокойно посекретничать, так сказать.
М. сразу предложила увидеться, вместе пойти в сторону её дома. Я согласился. Процесс шел слишком гладко и быстро. На мгновение я даже испугался, но только на мгновение. Мы договорились встретиться в холле после четвёртой пары.
Следующие десятки минут я провёл со своей подругой, которой рассказывал, как я хорошо всё придумал выяснить и открыть её чувства М. через третье лицо (то есть меня). Эта наивная девочка была очень рада, что у неё такой хороший друг.
Как и было оговорено, с М. встретились в холле, вместе выдвинувшись в сторону её дома. Городок у нас не такой большой, я не был удивлен узнав, что она живёт неподалёку от меня, всего в двух кварталах.
Мы шли не особо быстро. Начиналась общая прелюдия. Я много спрашивал про неё саму, чем живет, сколько лет; Как она пришла к хореографии, да и вообще, что к чему. М. охотно рассказывала. Вообще, вот моё личное наблюдение, у молоденьких девчонок, да и скорее парней, которые как-то взаимодействуют с артистичностью и непосредственно со сценой – чувство выступления не проходит и в обычной жизни. Они ВСЕ ОЧЕНЬ ЭМОЦИОНАЛЬНЫ. Я не говорю, что это плохо, просто для такого зануды как я – это в новинку.
Мы дошли до её дома, поднялись на её этаж, вышли на общий балкон. Там стояло два теплых мягких «диванных кресла». Бесконечная болтовня продолжалась. Я уже и забыл для чего я здесь, правильно: творить полную huynyu.
Когда мы стояли неприлично близко друг к другу, я сказал ей; Сказал на одном дыхании, что моя подруга влюблена в нее и хочет её. Она постаралась состроить удивление и смущение, но я знал, что она лжет. Она играла. Но мне было наплевать.
М. начала кокетничать говоря в стиле: «Она что, прям хочет меня? Она что, прям и поцеловать меня хочет?» На всё я мотал головой утвердительно, а сам следил за её пухлыми губами. Тут неожиданно она вытащила из моего рта сигарету, начав целовать меня; Неожиданно впилась в меня, запустив язык в мой рот. Я потерял бдительность и стал жертвой. Хотя если подумать, этого только я и жаждал – сексуального сближения. Мы ещё долго разрывали друг друга губами, я уже давно словил эрекцию, и эта стерва посмела нежно поглаживать мой penis, да так, что я чуть не закончил в собственные трусы.
Вот вам личное наблюдение: М. возбуждалась на противопоставленных пороках. Ей нужен был постоянный бунт с искрой. За неделю такого общения я достиг больших успехов. Чем больше я говорил про свою подругу, тем больше она лезла ко мне в трусы. Мы начали с петтинга друг другу на балконе, а закончилось тем, что она брала в рот, пока я читал ей стихи собственного сочинения.
В какой-то момент мотивация в виде одной lesbuhi пропала (к слову они действительно начали встречаться), но мы не переставали видеться. Для получения желаемого разрушительного кайфа, я придумал крайнюю меру: сказал, что влюбился в одного парня, и что он учится у нас.
Да, дорогие присяжные, на что не пойдешь ради дикой ebli. Интерес снова возрос. Когда она узнала кто это – то сразу же схватила меня за din-don. Мы заперлись в комнате её бабушки и viebaly друг друга до полубессознательного состояния. Дальше уже она стала связной, начав налаживать общение с тем поцом (я, кстати, знал, что он гей, так как он входил в список друзей моей подруги). К моему сожалению, он был заинтересован, и мне предстояло свидание с ним. Я продолжал играть роль gomoseka. Ситуация становилась всё страннее.
Голубок отвёл меня в кино, прихватив при этом своих взрослых друзей натуралов. Представил он меня просто как друга.
Пока шел фильм, он гладил моё бедро. Я молился, чтобы он не трогал меня между ног. Пришлось отыгрывать роль скромного gomoseka, который стесняется своих чувств, но только ради будущего пересказа М., пока та будет полировать мои balls.
У нас четверых сложились странные отношения. М. trahalas’ со мной и подругой, товарищ gey хотел меня, но trahalsya с подругой, я trahalsya с М. и подругой, подруга trahalas’ с товарищем geem и со мной. И каждый не знал про другого, клянусь. Это был глухой телефон, с которого я дико угорал!
Должен признаться, мне все-таки пришлось поцеловать этого парня, да. Я вошел в роль, заигрался, был романтичный вечер. Многие нормальные люди (под словом «нормальные» я имею ввиду gomoфobov) услышав это – начнут плеваться, называя меня больным. Хорошо, пожалуйста. Зато знайте, что я получил взамен? Я получил двухчасовую eblyu с М. сразу в три дырки в последовательностях, которые определял сам по наитию. После того гейского свидания она позволяла делать с собой все, что я только захочу. После подробностей, которые я ей предоставил, она готова была отдаваться сутки напролёт. Больное общество сумасшедших малолеток, взращенное на фанфиках! Извиняюсь, вырвалось.
Так долго не могло продолжаться. Очень быстро начал уставать от всей этой лжи. Я начал игнорировать pedika, хоть нечаянно уже и влюбил его в себя. Плевать. Из-за этого М. очень быстро потеряла ко мне интерес, найдя потом мнимый повод для нашего расставания.
В какой-то момент вся правда вылилась наружу. Каждый узнал про третьего и все мы дружно рассорились. Только я и подруга нашли быстрый способ примирения; Мы встретились для разговора; Вместе пришли к выводу, что у нас такая природа – быть blyadyami. Отсмеявшись и обсудив все эти хитросплетения, где теперь виднелась вся картина целиком – мы расстались добрыми товарищами, пообещав больше никогда о подобном не утаивать. И хоть главным зачинщиком считаюсь я, мне pohui, я очень рад, что всё закончилось хэппи-эндом. Ещё я был рад, что теперь могу хоть какое-то время пожить спокойно без интрижек.
Телефон завибрировал. 11 часов ночи. Huli кому надо? Звонит Е. Говорит, что хочет поотвисать, и что у него есть прикольное der’mo. Чтобы вы знали, дорогие присяжные, Е. – мой кореш, а в придачу барыжит запрещенкой. Этот не тот кореш в классическом понимании. Мы не так, чтобы близки. Я даже не знаю, где он живёт и все такое. Он никогда не рассказывал мне о своём детстве, никогда не говорил, есть ли у него родители. Это просто chelik со странностями.
Познакомились мы при странных обстоятельствах. Как-то я стоял в подъезде у Р. Мы просто болтали о всяком. Домой я не собирался заходить, его батя опять ужрался, буяня на всё и всех.
В очередной раз домофонная дверь запищала. Некто зашедший начал кататься на лифте. Нам это точно стало понятно, так как никто из него не выходил, но лифт продолжал гонять, останавливаясь на разных этажах. Нам стало до usrahki интересно; мы точно знали, что на этаже Р. лифт рано или поздно тоже остановится, так как проглядывалась некая логика остановок. Сначала девятый, затем второй; седьмой-третий, дальше восьмой. И вот, наконец, дверь открылась на шестом этаже Р.
В кабине стоял молодой парень (хотя внешность у него непонятная), у которого в ноздрю была воткнута купюра. Когда он увидел нас, то не струхнул, а просто произнёс: «Да вот пацаны, катаюсь туда-сюда, нюхаю и мне ahuenno!» А после нажал очередной этаж. Мы с Р. были слегка в шоке. Мы дико орали в голос, не совсем понимая, что здесь происходит. Ну как, понимали, конечно, но подобная дичь случается не так часто лично с вами. Согласитесь. Я хотел на том и забить, но Р. решил doebatsya до парня.
На следующем круге Р. смог уломать его выйти и побазарить. Парень сказал, что он частично под кристаллами и частично под транками. Затем, не сбавляя темпа разговора, он начал втирать про то, как он со своей сожительницей подсыпает её дочке кристаллы в лимонад. Он сказал, что приучает девчушку быть спокойной и довольной к жизни. Мы смеялись, но понимали с Р., что это полное, не смешное der’mo. В каком-то смысле – трагичное. Но что мы можем сделать? Ещё Е. рассказал о занимаемой им должности государственного служащего. И я ему почему-то верю.
Пора было двигать домой, Е. мне был сначала не очень симпатичен. Но я смекнул, что через него можно доставать запрещёнку. Мы обменялись номерами, и так он стал моим дилером, а затем и досуговым другом.
Как выяснилось при дальнейших встречах – у меня и Е. много общего. Мы оба считали, что живем в выдуманном иллюзорном обществ, а раз одни навязали эти иллюзии, то почему нельзя жить по своим? Это вполне логичный и честный аргумент. Как и Е., я любил наркотики за то, что можно просто отвиснуть. Мы не сидели на игле; Мы не занимались варкой govna; Мы оба любили шабить всё, что жглось, и глотать колёса различных свойств.
Сначала мы встречались только по делам. Я забирал товар, кидал ему на карту деньги и мы расходились. Со временем завязывались более продолжительные беседы. И вот теперь мы имеем то, что имеем.
Когда Е. позвонил, первым желанием было просто слиться. Уже поздно и pizdecki лениво. Но желание проветриться все же превозобладало. Когда я спросил, где мы встретимся, этот наркоша ответил, что уже стоит возле моего подъезда. Отлично. Говорю маме, что пойду прогуляться по аллеи, она не против, а даже если и да, то ничего не может с этим поделать. Я уже слишком большой ребёнок….
Е. встретил меня с улыбкой. Он такой же одинокий, как и я. И это главное наше сходство, которое немного да роднит.
Сразу покидаем пределы моего проживания. Первое правило для асоциальных mudakov: если делаешь какую-то huynyu, не делай её там, где живешь. Поэтому первым делом сваливаем на несколько кварталов в сторону.
Темно. Люди почти не встречаются. В этом городе в это время можно встретить только определенные сегменты, такие как: алкоголики, бомжи, наркоманы, подростки-хулиганы. Иногда попадаются персонажи, что идут на ночную смену, или людей с питомцами, но это не считается. Ночью город наполнен всеми теми, кого не заметишь в толпе среди обычных работяг.
Я вроде полукровки, да и Е. тоже. Мы прилично выглядим, никого не трогаем. Умеем вполне культурно разговаривать, но в тоже время наши физиономии отлично вписываются в ночную среду, среди всех этих dolboebov, среди шакалов – мы свои.
На пути к лавке на детской площадке, Е. достает пластмассовую упаковку из-под витаминов. Откручивает крышку и глотает пилюлю. Упаковка перебрасывается в мои ладони – глотаю сразу три. Глаза Е. бешено смотрят на меня, но губы его не произносят ни слова. Мы садимся. Закуриваем. Ждём прихода молча.
Странно, я даже не поинтересовался, что это за der’mo. Каждый раз ведь приносит разное. Ну да hui с ним. До сих пор молчим. Втыкаю перед собой. Понимаю, что сигарета давно не дымит. Во рту окурок. Поворачиваю голову быстрее, чем кадр успевает смениться, он тянется, как лизун, образовывая эффект размытости. Прикол. Хочу что-то сказать Е., вроде как спросить, вставило ли его? Но я не чувствую рта. Только подумал, а Е. уже отвечает. Слышу его приглушенно. Моё лицо то наливается кровью, то вся кровь уходит и чувство, что вот ещё чуть-чуть, и я упаду в обморок. Всё повторяется. Через неопределённое время стабилизируюсь. Меня мажет, слышу голоса. Вроде уже день. Мы с Е. пляшем, схватившись за руки. Какой-то churban что-то нам говорит, но мы просто убегаем. Мысли отделились от тела. Не то, чтобы даже отделились. Всё что я думаю – делается, но настолько беззаботно, что даже не замечаешь этого.
Фон меняется, ноги несут нас в непонятном направлении. Очень много приходится мельтешить, огибать. Очень много магазинов, зданий, заборов, бордюров, фонарей, лавок, детских площадок. Мне приходит в голову мысль о том, что я пытаюсь разрушить себя, да, так и есть. Я хочу разрушить себя, но не в состоянии сам поставить эту точку. Но силы и мысли копятся, а значит, что им нужен выход, да. Появляется желание разрушить, если не себя, то хотя бы окружение; Хочется снести всё на своём пути. Разбить, уничтожить, сравнять с землёй. Если Мир избавится от человека – это ещё ничего не решит. Человек – организм биологического характера, он умрёт и удобрит собою почву. Самое страшное это то, что останется после человека, а именно: дома, магазины, заводы, скамейки, мусор, пластик.
В этот момент начинаю ненавидеть уже не самих людей, а всё, что мы сделали для себя любимых. Злость во мне вскипает. Только стоило дать намёк, и вот мои ноги несутся к ближайшему пивному магазину. Он закрыт до определённого часа. Да и hui бы с ним! Я начинаю рыскать поблизости, в надежде найти что-то тяжелое. Благо с этим нет проблем. Куча мусора разного свойства разбросано повсюду. Нахожу бетонный огрызок, который в силах поднять. Е. пытается остановить меня, но слишком поздно.
Разогнавшись – мои руки бросают этот булыжник в стекло. В тишине, где ещё нет жужжащих машин, раздаётся оглушающий крик стекла. Какая-то часть осколков летит в меня, большая же часть падает на плитку. Blyat`!
Вдруг понимаю, что ужасно мучает жажда, я безумно хочу пить. Организм принимает сигнал, ноги начинают сбивать с края рамы оставшиеся опасные осколки. Забравшись, я слышу, как орёт охранная сигнализация, но мне глубоко pohui. Доносится неразборчивый ор Е., который стоит по ту сторону, пытаясь меня вразумить.
Без какой-либо спешки, выбираю в холодильнике лимонад, а затем умудряюсь прихватить еще пачку сигарет. Вылезаю наружу тем же путем, что и залез. Е. в ahue, он бьет меня по щекам. Начинаем ссориться, я пытаюсь ему объяснить свой поступок; Пытаюсь сказать ему, что я взял попить не только себе, но и ЕМУ. Он не ценит моего жеста. Наши крики прерывает звук полицейской сирены. Даже в таком состоянии понимаю, что нужно срочно s`ebivat`.
Ускользнуть в кусты не получается, слишком поздно. Легавые нас сразу засекают. Не теряя времени, ныряем внутрь квартала. Чтобы угнаться за нами – им придется бросить машину. Blyat`! На хвосте двое достаточно резво бегут. С каких пор в полиции не жирная старая перхоть?! Самое ужасное, что и звук машины с сиреной тоже слышен. Возникает следующий вопрос: когда это легаши начали ездить большой компанией? Попахивает pizdecom. Не смотря на всю эту патовую ситуацию – я смеюсь, как чёрт. Не знаю почему, но погоня кажется очень весёлым занятием.
Выбежав на главную улицу – перебегаем дорогу. Горизонт подсказывает единственный путь к спасению, граница леса. Нужно бежать в джунгли, там проще раствориться. На улице начинает светать. Хоть бы легаши не разобрали наших лиц. Не знаю как Е., но я не привлекался по уголовке ни разу. И не собираюсь. Blyat`! Ebuchie наркоманы. Ненавижу свою дыхалку. Такой молодой, а уже изрядно подтрепался здоровьем. Радует только то, что обернувшись, я вижу, как и закон подустал. Шансы появляются.
Ныряем в скверы, чтобы полностью понизить преимущество тачки с мигалками. Проходит ещё время и нам удаётся добежать до границы леса. Ныряем в самую гущу. За спиной слышно, как остановилась машина, и уже свежая и отдохнувшая пара ног начинает нас преследовать. Тут поможет только sranoe чудо, которого не существует.
Не сговариваясь, разделяемся в противоположные стороны, начинаем теряться в лесу. Здесь, среди природы, так странно находиться, что я подсаживаюсь на новую измену. Теперь создаётся впечатление, будто за мной гонится не только человеческое дитя в погонах, но и призрачные тени. Хотя за что? Подождите. Эй вы, pizdyuki, я же наоборот за вас. Я прям как те самые немцы, которые были против фашистского режима, которые пытались вести свою маленькую войну против человека с лобковой стрижкой усов и чёлкой, как у поклонника эмо-кора. Но даже такого сознательного немца люди до сих пор не признают. Вот так вот. Дурачок в стране – горе логике.
Ковыляю из последних сил. Ещё немного и я просто начну блевать, в лучшем случае не сдохну. Мои глаза цепляются за упавшее дерево, да ещё с подкопом. Аллилуйя! Но чудом я это все равно не назову. Просто совпадение. В последнем припадке падаю в углубление. Начинается самый ад – отдышаться. Меня колотит, тело разрывает агония. Нельзя сильно шуметь, а то всё зря. Собирайся, mudak, ну же!
Меня дико клинит. Лес давит своей густотой. Здесь будто снова ночь. Меня трясёт от страха, но не из-за легашей. Так хочется встать и продолжить бежать, пока мышцы не забьются окончательно, пока дыхалка не выхаркнется на асфальт, или землю, но пока нельзя. Пытаюсь вернуть себе контроль. Вслушиваюсь. Ноги «ковбойчика» топчутся где-то рядом. Он меня потерял. Начинаю слышать звуки рации, как легаш пытается связаться со своими, но тут лес, детка, hui что ловит. Потоптавшись на месте без какого-либо результата, звук погонов начинает удаляться.
Ещё с час лежу в яме. Жутко холодно, замёрз. Голова потихоньку проясняется. Не так, чтобы уж очень проясняется. Будто тяжелое похмелье застряло в одной секунде пробуждения. Когда ты просыпаешься в замыленном объективе своих мыслей. Пока пытаюсь согреть руки, растирая их друг о друга, замечаю, что покрыт мелкими порезами. Интересно, как там Е.? Надеюсь, его не повязали. Этот pizdyuk может слить меня. Не удивительно, стрёмно ловить уголовку, когда ты ничего плохого не делал. Просто балдел от таблов, а твоему другу приспичило попить.
Чем больше отпускает от колёс, тем больше меня трясет от пережитого. Выглянуло солнце, я немного согрелся. Брожу по лесу, в страхе выйти из своей защиты. Вдруг легаши стерегут нас? За таких как мы – премия. Я их не виню, у каждого свой путь, своя дорога. Без какой-либо социальной и общественной роли – не было бы и противолежащего значения. Это факт, аксиома работает в обе стороны. Если бы не было преступников, всяких gonyukov, то и легаши были не нужны обществу. Сотни тысяч людей лишились бы работы. А значит, что определенный процент этих людей начал бы нарушать закон, так как не смог найти работу для пропитания.
Начинаю с опаской продираться к выходу окольными путями. Кажется, что иду в верном направлении, но когда выбираюсь из леса, понимаю, что очень сильно скосил вправо, и теперь до дома pizdovat` добрых два часа. Я как-то говорил, что в этом городе можно добраться за сорок минут куда угодно и откуда угодно. Походу я нашел исключительный случай. Делать нечего.
Пока иду всё также нервно озираясь, проверяю телефон. Тридцать пропущенных звонков от матери. Мне pizdec. Сразу же перезваниваю. Она кричит на меня, очень сильно. Я бы сказал, у нее даже истерика, но не такая сильная, как могла бы. Благо за все свои годы я косячил множество раз. В основном забывал позвонить и предупредить, что я буду ночевать не дома. Поэтому до инфаркта у моей любимейшей матушки не дошло, но нервы она потрепала изрядно. Сразу извиняюсь. На ходу сочиняю историю, как выпил немного лишнего, а затем уснул у друга на кухне. Такого больше не повторится. Приду часа через три, хочу еще поспать. Да. Целую. Отключаю звонок.
Люди с интересом смотрят на меня. Не удивительно. Sopliak в порезах, в грязной одежде, идёт прихрамывая. Кстати. Ощупываю карманы. Позаимствованная пачка сигарет на месте, только сплюснулась. Открываю. Палочки смешно выглядят. Теперь они похожи на самокрутки. Закуриваю. Курить на сушняк ещё то удовольствие, а что поделать. Пока есть время нужно сразу получить ответ на главный вопрос. Снова достаю мобильный, набираю номер. На том конце получаю короткий ответ Е.: «Успел. Ближайшую неделю не контачимся.» Хорошая новость. Интересно, мы не будем «контачиться» из соображений безопасности, или Е. серьезно погнал на меня? Славно уже то, что мы не у легашей в отделении.
Мне всё равно становится страшно и боязно. А вдруг меня найдут и посадят? Вдруг где-то камеры сняли наши лица? Город маленький. Меня начинает потряхивать, но я сразу же беру себя в руки. Нельзя рассыпаться, случай пока на моей стороне.
Первым делом иду к Р. Ясное дело, приходится очень аккуратно пробираться по своему кварталу, можно наткнуться на любопытные глаза знакомых. Запрыгиваю в подъезд. Уже оттуда звоню Р. Первые три раза не берет. На четвёртый слышится заспанный голос. Снова повезло. Бартка дома. Говорю, дело срочно, пусти, друг. Ему ничего не остается, как открыть мне дверь. Родители уже на работе.
Р. начинает смеяться надо мной и спрашивать, почему я похож на бомжару, которого otpizdili. Обещаю рассказать ему все подробности за чаем. А пока мне нужно сделать много всего.
Первым делом принимаю душ. Кровь смывается, и я выгляжу уже не так плохо. Царапины небольшие, осколки нигде не застряли. Дальше сбриваю щетину, на всякий случай. Скорее от паранойи, что меня могли видеть и запомнить, нежели от уверенности в этом. Дальше, машинкой его отца, сбриваю немного отросшие волосы под единичку. Да мам, зашел в парикмахерскую по дороге, освежился. Без волос похож на уродского младенца. Да и pohui. Зато теперь точно успокаиваюсь. Выхожу в одних трусах, клянчу одежду, обещая не obsirat’sa в неё. Другое дело. Пью чай, делюсь прогулкой. Р. смеется, говоря, что когда-нибудь мне наступит pizdec. Скромно отвечаю, что больше подобного не повторится, так как удача не вечна. Благодарю Р., собираю свой грязный шмот в пакет и выхожу на улицу, где уже наступил полноправный день.
Ещё какое-то время обитаю на улице. Курю и сижу на лавке. Голова болит. Чувствую, что умираю – хочу спать. Захожу домой. Засыпаю.
Меня трясёт чья-то рука. Не успев открыть глаза, слышу чужой голос в коридоре. Мужской. По спине прокатывается холод. Неужели так быстро нашли?! Вскакиваю. У мамы вид спокойный, но сердитый. Она сообщает мне, что пришел В.И. Blyat`, неужели сегодня среда?
Здороваюсь с В.И. Он сразу начинает отрабатывать свою программу по поводу любого изменения в моём внешнем облике. Ничего не ускользает из-под его поля зрения. Каждую мелочь он просто обязан прокомментировать. Славно. Меня это успокаивает.
Проходим в комнату. Я показываю ему свой скетч. Там с десяток набросков фигуры, которые я сделал накануне. Это немного, но сейчас последнее лето перед последним курсом, поэтому В.И. особо не орёт и не давит на меня за то, что я так мало работаю.
Наши занятия давно мутировали во что-то иное. Мы больше философствуем, ведем дискуссии. Очень часто дело доходит до ожесточенного спора, где я за неимением опыта, все равно умудряюсь выкрутить всё так, чтобы оказываться правым. В.И. называет меня «адвокатом дьявола».
По традиции перебираемся на кухню. Расставляю фигуры на шахматной доске, завариваю кофе и достаю пирожные. Споры продолжаются параллельно партии. В.И. утверждает, что главное – победа. Я же утверждаю, что главное – опыт. Чем больше ты проигрываешь, тем больше ты учишься; Твой мозг откладывает все комбинации противника, занимается подсознательным анализом, что бы по итогу выработать уникальное мышление, не поддающееся формулам и уловкам тех умников, что учатся играть по книжкам. Для меня шахматы – это не игра в заученные комбинации, это способ мышления, где создаётся уникальность проводимых параллелей и умозаключений. Шахматные ходы должны быть как жизнь – непредсказуемыми, резкими; Местами опасные, но от этого еще более красивыми.
Выигрываю эту партию, но говорю, что эта победа не имеет никакого значения. Я не чувствую никакой радости.
Год пролетел незаметно. Чем больше наваливалось обязанностей, тем меньше часовых отрезков оставалось в запасе. Нужно поспеть везде по максимуму. Е. так и пропал окончательно, походу решил, что общение со мной может довести только до решетки. Р. уехал из города на север. Его женщина не оставила ему выбора, но это к лучшему. Я скучаю по нему, но больше радуюсь.
Есть знакомый, который всё время говорил нам: «Парни, вы живете в этом городе и ещё не сторчались. Obaldet’!» Кстати этот знакомый сам периодически не durak ширнуться. Смотря на всё это со стороны, я понимаю, что не город, а люди создают всю атмосферу безнадежности. Начиная от простого мужика, который в свои тридцать уже спился, еле передвигаясь по дороге в одежде, на которой узором застыла рыгота; до властей, которые не хотят улучшать уровень жизни и самосознание людей, потому что им это не на руку. Их устраивает деградация. Мы всего лишь батарейки, которые готовы идти на любую работу с ужасными условиями, лишь бы хватило на хлеб. А раз мы идём, так зачем что-то менять? Рабы в руках жадных господ. Но с другой стороны, раз народ не борется за свои права, то значит он их не достоин. Дорогу осилит зубастый хищник.
Сегодня я странно одет. Хотелось по-праздничному, а вышло нелепо. Бежевые тканевые штаны – в них zadnica кажется очень большой. Серая футболка, а сверху хлопковая, болотного цвета, рубашка; Слишком прилегает, от этого и так не особо широкие плечи кажутся ещё меньше. Потный короткий чубчик на голове, потный нос. На ногах дешевые слипы чёрного цвета. Ноги в них так вспотели, что я чувствую гнилой запашок. По итогу: в самый ответственный день мне некомфортно; я просто омерзителен, даже для себя самого.
Хочу напомнить в сотый раз (третий, если не ошибаюсь), что я просто НЕНАВИЖУ публичные выступления. Я и публика – две параллельные друг другу линии. А сегодня аж два выступления. Первое – закрытое. Финальный экзамен по педагогике. Ochko играет. Всё бы ничего, но вокруг все стрессуют, создаётся общий комок von’yuchego негатива. В такой атмосфере невозможно подчинить эмоции. А когда ты ещё психопат… ну вы поняли.
Мой выход. В такие моменты я думаю о боге. Сам себе говорю, что ради хохмы, но на деле: кто знает? Вытягиваю билет. ДА SUKA! БИЛЕТ ЭЛЕМЕНТАРНЫЙ! NAHUI ВСЕХ! OTSOSITE! Извиняюсь.
Спокойно и кратко, чисто для себя, записываю на листке ключевые моменты. Выхожу рассказывать. Blyat`. Не понимаю я своего организма. По факту волноваться нечему. Половина людей в комиссии – знакомые (не один год) учителя. Другая половина – милые симпатичные тётеньки. Я всё знаю, проще некуда. Но когда начинаю зачитывать билет, поэтапно отвечая на поставленные вопросы, руками овладевает сильная дрожь, будто в моей jope спрятан вибратор.
Комиссия это видит. Мне стыдно, будучи взрослым парнем, выглядеть как взволнованная pedovka. Мне улыбаются, говорят расслабиться. Начинаю объяснять собравшимся тётям принцип моего нелогичного организма.
Вот мы посмеялись, поговорили. Продолжаю своё выступление, разгоняюсь. Начинаю чувствовать себя obosrat’sya как уверенно. Руки успокаиваются. Конец моего выступления – блестящий. Умудряюсь не proebat` хитрый финальный вопрос одной тёти, который был задан вне контекста билета.
Выхожу счастливый из аудитории. Вижу всех этих испуганных и потных мышей. Меня все начинают спрашивать, что да как. В ответ показываю два средних пальца, кричу: «otsosite, мыши, я курить на улицу». Слышу за спиной смех и веселые оскорбления в мой адрес. Один – ноль в пользу меня. За спиной осталось последнее испытание: защита дипломной работы.
Проблема в том, что на такие мероприятия рассчитаны места и для левых зрителей. А это значит, что обязательно придут такие персонажи как: гоповатые парни tёlok-одногруппниц, родители всяких наивных дурачков, pizdyuki с других курсов, левые учителя, коррумпированная директриса и свора её плешивых собак. В общем, будет целый салат разных овощей.
Моё выступление запланировано на середину. Наш руководитель призналась нам троим (самым большим умникам в этой шайке), что мы будем держать это шоу. У нас самые сильные дипломы, поэтому нужно badyajit’ выступление равномерно. Мне это, безусловно, льстит, но всё равно подсаживаюсь на nervyak. Надеюсь, мои дорогие присяжные, вы не ждёте подробностей данного мероприятия, ведь оно было пропитано скукой и обыденностью.
Разумеется, когда я начал выступать –руки снова завибрировали (на этот раз рот пересох так, что ужас), но по итогу снова удалось поймать волну. Все похлопали, поспрашивали дополнительные вопросы, и на этом всё.
Думается, что все представлял себе такое знаменательное событие иначе. Снова я попался на эту удочку. Каждый раз перед чем-то серьезным человек надумывает себе много всего, разукрашивает события в такие краски, что начинает казаться, будто это самое важное, что может произойти;
Так я думал про школу, так я думал про совершеннолетие, так я думал про работу, так я думал про институт, так я представлял и дипломное выступление. Каждый раз реальность оказывается менее романтичной, если совсем не оказывается куском kakashki. Наши мягкие умы разбиваются о скалы реалий. Как хочется всем кинематографичной реальности, этих общих и крупных планов, где вся наша группа – это группа художников интеллигентов. Нас показывают крупным планом. Боже, мы так все выросли; Стали взрослыми талантливыми мыслителями. На нас надеты идеально сидящие костюмы и платья. Наши голоса звонко отдаются эхом в пространстве. Каждый зритель с замиранием сердца слушает мощнейший текст к дипломной работе.
Вот оно – рождение новых творцов, что изменят всё окружение, сделают реальность другой. Часть из этих героев станет доблестными преподавателями, которые воспитают новое, ещё более уникальное поколение интеллигентных, творческих людей, которые продолжат улучшать и улучшать общую действительность; В один прекрасный момент мы очнёмся в Мире будущего, откроем глаза и увидим красоту во всём. Нас будут окружать красивейшие современные дизайны домов, мы будем ездить по новым, хорошо продуманным дорогам с подогревом и датчиками слежения. Малая архитектура преобразится, став единым целым с общим колоритом удивительного Мира, который создан общими усилиями. Каждая минута была потрачена не зря и вот, на пьедестале почета мы – БУДУЩЕЕ.
Скажу честно, если ты вдруг маленькая девочка, которая читает это и верит в «прекрасное будущее», то поверь мне, зайка, это всё полная huinya. Школа – всегда будет местом хуже садика, так как теперь нужно заниматься социализацией, а это значит, что придётся столкнуться с тварями. Восемнадцатилетние – тоже самое, что и шестнадцати, и семнадцатилетие. Скажу больше: и после двадцати лет мало что изменится. Цифры не прибавляют мозгов. Умственное развитие зависит от силы воли и желания. Будучи пятилетним blevkom можно мыслить несвоевременно, на все десять, а то и одиннадцать лет. Вопрос в желании, но не своих, а окружения, кто отвечает за тебя – недотёпу. Дальше интересней (спойлер: нет), на тебя накидывается большой груз ответственности, каждый переломный момент на который ты возлагаешь огромные надежды: на деле окажется простым и серым; Ничем непримечательным отрезком, где из эмоций осталась только усталость и желание пойти уже, наконец, домой.
Да, теперь все мы – люди относительно квалифицированные, но что нам это даёт? Большинство из нас не будет использовать наработанные знания и навыки. Не потому, что мы не хотим, а потому, что нам негде их использовать. Мы никому не нужны. Рабочих мест – ограниченное количество. Все отличные места уже заняты проворными zasrancami. Лучшая работа – это та, что получена по знакомству. Много у тебя связей? Я так и думал. Да и о каком будущем в этой дыре мы говорим? Оглянись вокруг. Если бы было всё так просто, то люди до нас, более умные, уже могли бы сто раз создать идеальный Мир. Но его не создали ни тогда, ни сейчас, ни завтра. Его не будет. Это никому не нужно. Мы так и будем жить в разрухе. Все денежки у наглых. Никому не vsralis’ улучшения; Никому не нужен новый Мир.
Сейчас я понимаю, что многие из нас станут продавцами, работягами на заводе, водителями, нянями. Те же, кто изберёт путь учителя – ждёт только нищая зарплата, унижения и бесконечные нервные срывы. Мы все в одном болоте. Кому-то нравится такая жизнь, кто-то привыкает, смиренно находя удовольствие в бутылке на диване. Более умные ушлые персонажи чего-то добьются, тихо найдя свежие лазейки. Вот и всё.
Нечего думать, будто это сказано с обидой, или разочарованием. Нет. Реальность такая, какая есть. Другой не дано. Всё это сказано без эмоций, просто как факт для тех, кто до сих пор не снял свои розовые очки. А для богатеньких детей совет: не снимайте розовые очки. Вам ни к чему.
Последний человек завершает своё выступление. Через полчаса нас всех ставят в шеренгу. Начинается моя «любимая» часть банальностей, от которой в горле появляется желчь. Короче мы все dohuya молодцы. Называют оценки. До свидания.
Ещё какое-то время торчу с оставшимися разгильдяями в мастерской. Мы просто вспоминаем приколы, которые случались за четыре года; По-доброму дразним друг друга, шутим над будущим, но все понимают, что вряд-ли это шутка. Время пришло. Расходимся по домам.
В квартире голоса радости, поздравления. Покупается торт и всякие вкусные приколы, но мне совсем не весело. Я устал. А ведь это только начало.
Создаётся общая беседа. Ребята хотят собраться в последний раз вместе и просто хорошо оттянуться. Почему бы и нет. Даю своё благословение, обещая не слиться в последний момент. Через час ожесточённой дискуссии (пришлось даже уведомления отключить) большинство соглашается с дачей девчонки-отличницы, да и просто для всех она стесняшка, но я-то знаю, как она обожает глотать кислоту и шабить всё der’mo на свете.
Голосование закрыто. Единственная проблема – дача находится не близко, даже на общественном транспорте вряд ли можно добраться. Благо отец соглашается довести меня, захватив ещё трёх попутчиков. Предлагаю услуги своего отца в чате. Три места сразу забивается. Дата назначена. К вечеру больше половины «наших» сливается. Отлично. Остались только самые дружные и верные zasrancy. Все 4 года у нас была своя мини-секта. Всё общее, даже jopi. Скидываем бабки отличнице. Она с рыжухой займется закупкой ништяков.
Вообще я давно не шабил, а из алкоголя пил только красное вино. Не зря вино сравнивают с кровью Hrista. Pizdec как вкусно, особенно по утрам. Ставлю бутылку в тень у своей койки. Ну, точнее, я лежу и перед сном понемногу глотаю с горла, пока читаю или шарюсь в телефоне. Потом наступает переломный момент, меня начинает рубить и бутылка, соответственно, ставится на пол под руку, а утром такой сушняк, мама-мия! Так что кровь Hrista мне помогает утолить жажду.
Наступает день последней вечеринки. Просыпаюсь пораньше. Дорога займёт ровно полтора часа. Теперь, дорогие присяжные, вы понимаете, насколько далеко находится эта дача. Думаю за это время весь город можно проехать вокруг на машине раза два.
На улице стоит сильная жара. Жалею, что не надел кепку, или хотя бы мамину панаму. Маман хоть купила для себя, но сама не носит, уже не нравится. А мне в самый раз. Там принт каких-то созвездий цветов, но смотрится вполне симпатично.
Стою у подъезда. Курю. Жду отца. Наконец он выходит. Садимся в машину. Теперь нужно подобрать девчонок. Для удобства договорились, что все девчоночки придут на одну остановку, до которой им идти одинаковое расстояние (кроме одной, этой pizdovat` долго, пусть разомнется).
Никто не опаздывает – странные дела. Пока едем – можно помолчать и подумать. Отец, как и подобает отцам, ведёт себя серьезно, хотя в жизни он веселый малый. Девочки о чём-то общаются между собой. Была попытка втянуть в беседу и меня, но я тактично сливаюсь, только изредка отвечая на вопросы, коротко и по делу.
За стеклом мелькают дома и машины. Лучи солнца светят ярко, но термоядерный светлый шарик ещё не добрался до своего пика. В полдень будет ещё жарче. Больше всего в лете мне не нравятся насекомые. Точнее, мне не нравится, что они пристают ко мне. А вот по форме и структуре эти govnyuki интересны. Но когда ebuchie комары начинают питаться тобой, тут уж простите, братья меньшие, я вас начну ubivat’.
Всё чаще задумываюсь о природе и о человеке в целом. Специально не обобщаю человека с природой, так как мы разобщены. Люди единственные dodiki, кто приносит один вред, а все те маленькие потуги волонтёров – незаметный пшик среди тонны мусора. Я точно знаю, что однажды настанет переломный момент, когда у природы не выдержат «нервы», и она сбросит человека в пучину не существования. Я точно знаю, что в этот момент говорящие uebki начнут нести полнейшую чушь утверждая, что это и есть конец света описанный в библии. В последние секунды жизни двуногие будут особо безумны.
Человек и природа… у каждого свои часы. Время намного проще подстроено под человеческие короткие жизни. Сколько уже сменилось поколений, цивилизаций, эпох, а по часам Земли от нашего появления (как зуда на теле) прошло минуты три, от силы пять. Мы и не живём по факту, нет такого понятия, как жизнь. Это наши обнаглевшие рты придумали называть всё, что движется и растёт – жизнью, тем самым обойдя много других форм, которые существуют, а раз они существуют, то и живут. Разве не логично? Как можно обойти стороной песок, камни, землю, воздух, дождь, облака. Если человеческий BOG и существует, то это он и есть.
Всё то, что нам позволяет существовать – сложившиеся обстоятельства природы. Если это так, то наши предки были и не такими durakami, раз поклонялись солнцу, земле, воде, грому.… Другой вопрос, когда другие ребята вдруг решили, что BOG один, да ещё, что он хоть и принимает разные формы жизни, но всё же идёт намёк, что он человек, раз создал нас по своему образу и подобию, то выводы очевидны. Первое, что бросается сразу в глаза: эгоцентричность. Своего рода зеркальная шкатулка.
Человек утверждает, что всех нас (включая Землю – это уже откровенная наглость) создал всевышний по своему подобию. Но при этом такое утверждение записал рукой человек. Соответственно можно увидеть, как человек провозглашает себя сыном Божьим, то есть полубогом. Причём можно провести некий знак равно между язычниками и природой, которые старались жить в согласии с окружающей средой, тем самым проводя такую параллель: природа мой создатель, а значит я часть природы. Но во втором случае это крупица логики, которая в случае своего правильного развития могла дать утопическое общество… а в первом – человеческое тщеславие, эгоизм, который губит всех.
Слова – они такие. Я готов признать существование BOGA, если правильно дать ему определение; Готов начать молиться, если под словом «молитва» подразумевается – живи в удовольствие пока можешь, другой возможности не представится. Я готов быть скромным и прилежным, если люди вокруг перестанут быть der’mom; Буду держать каждую ночь Библию, если под Библией имеется пласт сильной литературы.
Проезжаем дамбу. Впереди виднеются горы. Это обратная сторона нашей широкой реки. У меня закладывает уши. Отец поясняет, что это смена высоты. Чуть больше половины пути пройдено.
Иногда я удивляюсь сам себе, выдавая крайне заумные вещи, да ещё и без слова blyat`. Этот факт меня улыбнул. Замечаю краем глаза, что одна юбка спалила «ухмылочку». Она улыбнулась мне, но промолчала. Иногда люди меня радуют, когда умудряются не ляпнуть вслух что-нибудь idiotskoe. Такие моменты нужно заносить в красную книгу.
Проходит ещё прилично времени. Местность сменяется невысокими дачными домами. С главной дороги сворачиваем в правый проулок. Замечаю ещё пару машин, а рядом стоят знакомые лица. Вот и приехали.
Выгружаемся. Тут стоит ещё парочка знакомых родителей. Здороваемся, перекрестно пожимая руки. Нам как бы в шутку говорят, чтобы мы были хорошими детьми и если соберемся делать шашлыки, то пожалуйста: не спалите этот посёлок. Серьезно киваем. Договариваюсь с отцом, что он заберёт меня завтра во второй половине дня. Вваливаемся на территорию.
Все ребята здесь первый раз. Я – не исключение. Впечатление хорошее. Двухэтажный кирпичный дом, везде какая-то рассада. Маленькая кирпичная дорожка вдоль. Туалет и душ снаружи.
На первом этаже активное шевеление. Группа девочек готовит еду. К слову: я единственный парень, поэтому мне достается физическая часть приготовлений. Вынести и разложить большой стол, вытащить мангал, принести к нему всяких сухих веток и дров. Быстро заканчиваю свою часть и просто начинаю шляться.
Лестница на второй этаж находится снаружи. По длине она короткая, а потолки в доме достаточно высокие. Из-за этого подъем становится очень крутым и опасным даже для трезвого. Мне сообщают, что на втором этаже буду ночевать я. Будем ждать ночи, когда смогу опробовать лесенку в невменяемом состоянии. Пока тренировка на ясную голову. Поднимаюсь.
Здесь всё в лучших традициях дачного интерьера. Имеется неизменный настенный ковёр, старые диваны, которые дома не нужны, и их отвозят на дачу. Также имеется комод. Окна везде нараспашку. Внутри ползает один паук, летает пару мух; Где-то поблизости жужжит pidorsky комар. Начинаю немного жалеть, что поехал.
Через минут сорок приготовления с едой закончены. Все решают сходить искупаться. Плетусь за компанию. Хоть жара стоит ужасная, но в этой помойке отходов плавать я не собираюсь. Да и честно сказать, за свои двадцать четыре года так и не научился держаться на плаву. Мой максимум – зайти в воду чуть выше ключиц и стоять на месте. Могу ещё ходить по дну, делая поступательные движения руками, имитируя плавание. Я симулирую плавание в грязной воде, чтобы люди думали, будто я нормальный, здоровый человек. В редких случаях, когда я купался в прозрачной воде – такой фокус уже не прокатывал, поэтому я гордо совершал прогулку по дну, ловя на себе насмешливые взгляды.
Может мне и было бы стрёмно за подобный факт своей жизни, но у меня есть много знакомых, у которых есть проблемы похуже. Один брутальный мужик, который может razdolbat’ хоть целую толпу mudakov – не умеет ездить на велосипеде. Другой теряет сознание, если оказывается на крыше дома. Ему плохо от самого факта. С этим у меня проблем нет, а значит, силы уравниваются. Когда ловлю на себе взгляды подобных людей, то сразу вижу их более серьезные недостатки. Женщина справа у камня – тебе на вид лет тридцать, но ты уже выглядишь, как бесформенная жидкость в пакете. Займись собой. Мужик в плавках – у тебя плешь, пупок наружу, а ещё твой din-don выглядит так, будто надел маленький плащ невидимку. Всё относительно. У кого маленький pisyun, тот вкачивается в умение делать бабки; Кто тупой, тот вкладывается в красоту. Я средний эквивалент, не имеющий перевеса в какую-либо сторону. Даже не знаю, плохо это, или нет. Но в любом случае, пока ты молод, пока Я – молод, то можно изменить всё.
Проходим мимо местного магазинчика. Стоят местные пацаны. Выглядят они самоуверенно, но по-деревенски. Таким дают только местные малолетние дурочки. Они заискивающе смотрят на одногруппниц, но никто из них этого даже не замечает. Забавно. Захожу в этот магазин, покупаю простой воды. Пиво я захватил, но забыть простую воду – непростительно.
Вот мы на пляже. На этом отрезке почти нет людей. Только те самые парни подтянулись. Они запрыгивают в воду начинают выделывать финты. Выглядит это pizdecki жалко.
Девчонки резвятся обособленно. Подтянулись ещё самцы, которые решают привлечь внимание, но всё бестолку. Начинается фотосессия на телефон. Дамочки-sosochki поочередно сменяются группами между собой, создавая комбинации разных лиц. Когда их фантазия истекает, я ловлю всех в одном кадре. У всех лица с натянутыми улыбками, сейчас им главное получиться отлично. Вижу, как двое втянули животы. Улыбаюсь. Не импровизируя, делаю пару щелчков камерой. Стандартная композиция, им больше и не надо. Возвращаюсь на своё место. Открываю следующую банку пива. Уже не холодное, но это не так страшно; хорошее пиво не испортить даже этим.
Смотрю на людей, с которыми знаком четыре года. За это время мы хорошо узнали друг друга. То ли по наивности, или же по глупости желания, каждый из нас был честен друг с другом. Кроме меня, разумеется. Но я не в счёт. Мне нравится роль наблюдателя. Как человек я никуда не гожусь. Всего лишь зеркало. Мне нравится эта роль. В меня смотрит человек, я вижу его в ответ. Беру его настроение, краду его мимику, его жесты, манеру говорить – становлюсь этим человеком, поэтому со мной интересно. Эти люди неосознанно начинают идентифицировать меня с собой; Распознают свои черты, тем самым смакуя самих себя во мне. Иногда такие люди не понимают этого. Они считают, что влюблены в меня, но на деле – они любят себя в моём отражении.
Я давно это понял, успешно пользуясь в корыстных целях. Но теперь, когда пройден большой отрезок пути – корысть подустала. Может на время, а может навсегда. Смотрю на все эти лица и вспоминаю в них себя. Приятное чувство ностальгии.
Странно. Ты смотришь на себя в зеркало и кажется, что не меняешься. Но вот проходит время, ты всё также видишь себя прежнего, но на фотографиях того времени замечаешь, что тогда был совсем другим. Неизбежные изменения. Сейчас ты стал чуть больше, лицо уже не карандашное; ты не похож на нежного юношу, на тебя смотрит лицо мужчины. И с одной стороны ничего плохого и удивительного нет. Каждый знает, что он взрослеет, но когда это происходит лично с тобой, тогда действительно становится немного страшно и грустно от того, как короткий отрезок времени меняет тебя, и это время не в силах остановиться. Единственный способ остаться молодым – умереть. Но тогда смысла от этой вечной молодости не больше, чем от глубокой старости.
Я смотрю вдаль горизонта, и в голову лезут все эти юные лица. Вот мы вначале пути. Сидим все в кабинете, слушаем классного руководителя. Кто-то уже сдружился, кто-то кому-то улыбается. Некоторые сидят серьезные. Отпускаются шутки. Ветер перемен захлёстывает каждого своим тёплым порывом, лаская лицо с шевелюрой. Сколько надежд и энтузиазма. Интересно, эта иллюзия будет преследовать человека во всех начинаниях, или это сезонный эффект? Такие вещи обычно быстро рушатся; как чужие, так и собственные.
Есть в этом определенное садистское наслаждение, некий интерес. Любопытно наблюдать, как люди скатываются в самую страшную бездну – разочарование. Эти сияющие глаза и улыбки сменяются улыбками сарказма и блеском злости, я и сам отчасти такой. Но что я один по сравнению с целой толпой?
Помню одна девчонка, её нет с нами, повернулась ко мне и спросила, как правильно пишется: «Христианство или Крестианство». Тогда я думал, что прямо сейчас размажу её глупое лицо по столу; Возьму её за волосы и начну бить об стену, пока её череп не треснет, и оттуда не потечет жижа, похожая на мочу. Тогда это многое объяснило бы. Но вместо этого я взорвался диким хохотом, от которого спёрло дыхание. Не в силах остановиться, я всё смеялся и смеялся, повторяя её вопрос во всеуслышание. Да, тогда смеялись многие, а это tupoe туловище смотрело на всех, как побитая собака, стараясь улыбаться в ответ.
Есть люди, к которым чувствуешь подсознательную агрессию. Я долго анализировал причину ненависти к этой девочке и пришел к выводу, что дело не столько в ней, сколько во мне. Я просто боюсь оказаться никчемным и tupim, мне страшно оказаться durchkom. А эта девочка всего лишь физическое воплощение моего страха; Отсюда и отвращение к ней.
Солнце медленно начинает сбавлять свои обороты, смещаясь по небесной плоскости за горы. Становится слегка прохладно. Ребята вылезают из воды. Я уже допил всё имеющееся пиво. Очередной бычок брошен в песок. Идём обратно той же дорогой. Все проголодались, я не исключение. В животе что-то буркнуло.
На месте. Сразу краду с тарелки пару бутербродов. На меня весело кричат. Разжигаем огонь. Начинает готовиться мясо. Много ножек ходит по кругу от кухни до стола, принося тарелки с различной едой. Ещё пару минут и вот оно – застольное изобилие. От одного вида хочется упасть на месте.
Шашлык из курицы готов. Рассаживаемся. Произносятся банальные тосты и прочая дребедень. Сижу молча, уплетая всё, до чего могу дотянуться. Курица, картошка, бутерброды с рыбой, бутерброды с колбасой, оливье, салат морской, торт, хлеб, семечки. Честно: мне pohui. Я ужасно прожорлив и невыносим в этом плане. Мешаю всё подряд в своём желудке. Этот бедняга уже привык получать по своей bahke. Сначала он голодает, получая только дым и бухло, а к вечеру может получить несколько килограммов еды. Мне искренне жаль свой желудок, но что поделать? Горбатого могила исправит. Или вот мой вариант: на смертном одре спрашиваешь про беговую дорожку.
Общий гомон утихает, все разбиваются по парам. Один я остаюсь общедоступен для болтовни. Иногда меня спрашивают по мелочам, остроумно отвечаю, вызывая смех, но сам не слежу за многочисленными мыслительными нитями. Мне нравится спрятаться в голове, сидеть в этой просторной пещере, смотря на свои воображаемые руки на красном фоне.
Ночь. Со стола убрано. Пью вино вперемешку с пивом. Между первым и вторым протискивается немного водки. На этот раз я не пьян, мне хорошо. За столько лет я научился пить, мой организм окреп. Понимаю, гордиться нечем, но всё же.
Одна девочка достаёт пакет с travkoi, у второй в руках бумага для крафта. Мы начинаем делать джойнты. У меня получается ровный и плотный, опыта хватает. У девочек получаются кривые, но это не главное. Считаем самокрутки, выходит по два человека на штуку. Я мастерски сливаю девчонку, которая со мной в паре. Говорю ей, что это der’mo не стоит пробовать. Она согласно кивает.
Всей оравой выходим гулять. Девочка-отличница ведёт нас вглубь леса. Тьма почти непроглядная. Включаются фонари на телефонах. Через пятнадцать минут выходим на небольшую поляну, где стоят «весы», песочница и качели. Все усаживаются по периметру большой песочницы. Выбираю качели. Мне всех видно. Потихоньку раскачиваясь, запаливаю самокрутку.
Тихие разговоры. Лёгкий смех. В траве щебечут сверчки. Небо не чёрное, скорее помесь индиго. Я сытый и чертовски довольный. Через несколько тяжек нежная подушка отравления окутывает мой мозг; Чувствую святость этой ночи. А как ещё это можно назвать, когда ты чувствуешь полную безмятежность, когда тебе больше нечего желать в эту волшебную ночь. Когда все мы в последний раз вместе.
Ночь щедра на гостей,
что окунувшись в сон
под её невидимым покровом,
не ищущих ни блядей, ни покоя:
протаптывают вновь и вновь
поросшие травою тропы.
(Забыли странники,
как тернист и долог путь)
Ночь вберёт в себя
всю усталость
дней бодрствующих
и груз сердечный,
с цепи сорвавшись:
найдёт не тленный дом
под куполом звезды,
о бесконечный дом.
(Забыли странники,
как тернист и долог путь)
В святилище ночи
все едины,
будь то друг или враг.
У них один покровитель
и в эту ночь – одна кровать.
(Забыли странники,
как тернист и долог путь)
Властительница всего,
что создано и рождено
и того, что ещё
создастся и родится.
Имя её – смерть
и дом её – ночь.
(Забыли странники,
как тернист и долог путь)
Вот и я. Хорошо подстриженный под немецкую каску. Волосы в носу выстрижены. Отбеленные зубы. Раздаю остатки своего легендарного мини-бара знакомым. Я больше не пишу ребятам, у которых можно zatarit’sya der’mom. Каждое утро делаю зарядку. Курю теперь два раза в день: днём и перед сном.
После прощальной вечеринки я немного приуныл, но с этим чувством пришло и понимание, что юность заканчивается. Жизнь у меня одна, а значит самое время строить новый порядок для достижения целей. А главная цель на сегодняшнюю жизнь: не proebat’sa.
Я очень неплохо выгляжу. Купил в магазине новую рубашку с джинсами vdoves. Рубашка горчичного цвета в клетку; не классика, но выглядит бесподобно. Она послужит мне визитной карточкой на собеседованиях. Встречают по одежке, знаете ли.
Далее качаю приложение по поиску работы. Не зря на дворе двадцать первый век, где газета приобрела статус туалетной бумаги. Всё намного проще. Да здравствуют технологии! А теперь все вместе прокричим: «аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя»!
Очень долго заполняю информацию о себе. Самая утомительная часть. К слову, они dohuya хотят. Где вы работали, какой у вас стаж… самое смешное, что эту графу невозможно пропустить. Приложение не хочет принимать тот факт, что ты ещё не работал по своей профессии. Приходиться врать, выдумывая себе первое место работы. Было бы глупо написать, что я работал подсобным рабом. Это из разряда: «Я хочу себе богатого, умного и нереально красивого мужа, но сама я толстая shluha». Абсурд.
По итогу останавливаюсь на «Творческой Башне», где имел честь проходить когда-то давно практику. По крайней мере, я там действительно что-то делал и у меня есть действительный фактический адрес. В самом конце вставляю свою фотографию: чёрно-белую, где я очень загадочно смотрю прямо на зрителя. Должно сработать. Всё Публикуем. Вышло отлично.
По средам традиционно приходит В.И. В последнее время он меня серьезно раздражает. Всё говорит о том, что теперь нам надо готовиться на поступление в академию. Одним словом – сумасшедший. Пытаюсь доступным языком объяснить человеку, что не могу учиться. У меня и так жизненного времени потеряно предостаточно. Мне нужно начинать жить. После этого начинается ор друг на друга. Каждый раз мы успокаиваемся, но уже не клеится. Мне дорог и близок по духу этот человек, но я устал от него. В.И. как любимое блюдо, которое ты начинаешь есть каждый день, а через неделю тебя от него уже тошнит; видеть ты его больше не хочешь. Я перенасыщен им, но не могу избавиться. Знаю, что привязался к этому человеку, но и продолжаться так дальше не может. Мы исчерпали друг друга. Но пока я молчу, раз в неделю переживая стресс и злость.
Жизнь начала походить на пассивно-агрессивный сон. Ровным счётом из-за того, что на моё резюме никто не откликается. Ни один blyadsky работодатель. Начинаю сам пролистывать объявления… ну как пролистывать, оказывается, что художник – это не профессия. Ладно, я знал это, не буду лукавить, поэтому поставил статус профессии: дизайнер. В программах я умею работать, логотипы и прочая мишура мне по силам. Но как оказалось, в моём городе такие умники как я не vsralis’. Да. Самый максимум: сидеть в типографии, распечатывать людям листы. Всё бы ничего, но на все отклики меня tupo ignoryat. Вот она, действительность. Спасибо, nahui, большое. Просто обожаю.
На днях созвонился с Р. Он мне тут глаза открыл, сказал, что сейчас в топе веб-дизайнеры. А чтобы быть веб-дизайнером – учиться четыре года не обязательно. Можно пройти ТРЁХМЕСЯЧНЫЙ КУРС! ЧТО? ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ? ЗАКОНЫ ПЕРСПЕКТИВЫ? ЗАЧЕМ?! Главное, чтобы ты умел работать в progah и ловко крал чужие работы, чутка их перекраивая. Весь секрет успеха только в этом. А стиль, композицию, колорит – знать не надо, ведь можно просто посмотреть сотни примеров одинаковых работ, которые выглядят «вкусно» и пожалуйста! Просто бери понравившееся и PIZDI! ВОРУЙ! Никто ничего не скажет тебе, а всё потому, что это считается нормой. Да, я серьезно, мне Р. всё это рассказал. Он, кстати говоря, уже закончил курсы. Он говорит, что уже есть пару заказов, но он ищет полноценную работу. Вот так вот, дорогие присяжные. Человек, не имеющий понятия об изображении – теперь веб-дизайнер.
Честно сказать – я полон разочарования. В этом городе действительно нет работы. Можно пойти кассиром, можно пойти на стройку, можно стать продавцом, но к этому ли были устремлены силы?
Самое интересно, я знал, что так будет. Серьезно. В плане взглядов на действительность – я достаточно трезвый гражданин; можно сказать, более пессимистичный, чем есть на самом деле действительность. В конце концов, ведь люди работают директорами, художниками в мастерских, актёрами, бизнесменами. Такие люди есть и в моём городе. Но это не значит, что такая работа доступна. Это избранные люди. Есть, конечно, и те, которые добились голым трудом, но это было в другое время, когда возможно было всё.
Сейчас ситуация стала хуже. Наша экономика в jope из-за отсутствия войн, слишком много людей наплодилось; слишком много специалистов на одну должность. Кассиром никто не хочет быть, но кто-то должен. Я всё это понимаю, но это не отменяет того факта, что я не хочу быть этим самым типичным гражданином; Не хочу быть винтиком. Я бы и рад быть болтиком, но это не моё.
Настроение снова находится под нижней чертой. Я агрессивен и молчалив. Родители переживают за моё душевное самочувствие. Очень часто ухожу из дома, уподобляюсь бродягам, что слоняются из квартала в квартал в поисках ничего. Я просто хожу, стараясь ни о чем не думать, а если думаю, то мысли мои всегда негативны.
Я – взрослый мужик. Что я имею? Живу с родителями, работы нет, перспектив – нет. Прозябаю свою жизнь в дыре, где никому нет дела ни до кого. А по телевизору, из экрана компьютера, ноутбука, на билбордах, да где угодно: отовсюду сыплется в глаза реклама красивой жизни, красивых людей, красивых домов, счастливых улыбок. И они всё лезут и лезут раздразнивая.
Создаётся чувство, будто ты один на белом свете не имеешь ничего. Но одно дело, когда ты серое пятно, которому больше и не надо, кроме как поесть, поспать и сделать ребёнка; А другое, когда тебе есть что сказать, есть что показать, но ты не умеешь продавать себя. Ты слишком скромен. Тебя не научили общаться с публикой, тебя не научили заводить дружбу с ключевыми людьми. В голове ты знаешь всё, но на устах твоих стоит немая тишина, а нервозная улыбка придаёт тебе вид idiota.
Больше не могу терпеть напряжение. Этот город хочет, чтобы я слился со стенами и обоями общего настроения. Да, так я и сделаю сегодня. Может, ещё сделаю завтра, но кто знает, что принесёт новый день.
Звоню П. Давно не общались. Договариваюсь о встрече так, прошвырнуться по магазинам. На самом деле это условность. Идём мы, конечно, просто чилить.
Закупаемся buhlom. Привет, беленькая, давно не смешивались с тобой химически. Привет пенное, подруга всех беременных мужиков. Идём к П. домой. Он снимает у какого-то чела комнату. Чел оказывается старым знакомым.
Начинается возня. Пьем, вспоминая молодость. Вспоминаем только смешное. Изредка П. вкидывает приколы из недавно случившихся событий. Отвлекаемся мы только на покурить.
Обшарпанный балкон, тазик из-под краски с водой. Ага. Значит будем hapat’ vodniki. Походит моя очередь присасываться к бутылке. Два подхода.
Такое чувство, будто и не бросал. Возвращаемся в комнату. Другое дело. Включается обзор новой игры. Голова ныряет глубоко. Меня накрывает нежно, но настойчиво.
Последнее, что успеваю заметить за собой – я почти не моргаю. Тело погружается в кататоничский ступор. Ни одна мысль не может проскользнуть. Я пустой. Я пустой. Я пустой. Я оболочка. Я будто в космосе, где ничего нет, только медленное движение; Только созидание. Нет слов, нет людей, нет проблем. Я камень, я вода, я на дне и мне не нужно дышать. Как хорошо не знать о своей бесполезности.
Меня всё доконало. Скоро жизнь перейдёт рубеж в четверть века, а как нам известно из средней статистики, люди не живут до ста лет. Ещё мы знаем, что треть часть жизни тратится на сон. Минус несколько лет из-за скверного питания, вредных привычек, отвратительной экологии, стрессов, и того: тридцать лет с копейками есть в запасе в лучшем случае, это чуть больше половины уже прожитых лет. Как мы можем заметить, ещё и бездарно прожитых. Если так пойдёт и дальше, то можно смело пойти nahui, не дожидаясь естественных причин.
Я твёрдо решил, что пора уезжать из города. Поеду к Р. на север. Выбор очевидный. В других городах у меня нет друзей, а где-то остановиться надо. Волнительный момент, особенно когда нужно рассказать об этом родным.
Разговор временно откладывается. Начинаю трепаться отдельным людям. Многие закатывают саркастически глаза, так как куда я еду – уезжают многие. Poebat`. Моё решение окончательное и твердое. Нельзя допустить того, чтобы собственная жизнь так и осталась нераспечатанной. В закрытом пакете люди не могут дышать, они умирают. Сейчас ловлю остатки воздуха в этом закрытом пространстве под названием «мой любимый город», и эти остатки смешаны с запахом мочи и рвоты.
На следующий день нахожу вакансию педагога в одну детскую художественную школу. Не знаю зачем, но набрасываюсь на вакансию интуитивно. Договариваюсь о собеседовании, очень мило общаюсь с замом директрисы. Скидываю портфолио на почту. Ближе к концу августа, когда директриса вернётся с отпуска – со мной свяжутся. Теперь точно могу сказать, что я сделал всё, что мог.
Говорю о школе матери, а затем сразу, пока она жует свой бутерброд с кофе, сообщаю о намерении переехать в другой город.
Меня постоянно удивляет эта женщина; Её спокойствие не знает границ. Она интересуется мотивом, а после даёт положительный ответ. Мама говорит, что они с отцом поддержат меня, пока я не встану на ноги.
Дорогие присяжные, я расчувствовался. Обычно мой стиль: комок злости, нервов и просто меланхоличного спокойствия, но эта женщина каждый раз растапливает моё сердце. Обнимаемся, целую этого великого человека в щёчку. Решено.
Ещё немного поговорив, решаем, что уеду в середине сентября. Нужно немного подсобрать денег на первое время. Плюс в сентябре билеты дешевле, чем летом. Ещё надо собрать необходимые вещи, ненужные безделушки раздать. Работы предстоит много, поэтому не время расслабляться.
В разговоре вдруг слышу, что голос мамы стал грустным. Да, она знала, что рано или поздно это случится, но не думала, что так скоро. Для неё я ещё совсем ребёнок, незнающий жизни; Нуждающийся в заботе и ласки, запутанный клубок неизвестности, а Мир такой большой и страшный.
Хорошо, когда семья держится особняком. Когда каждый член семьи находится в шаговой доступности, когда можно всем собраться по радостному поводу и не очень; Всегда приятно услышать голос любимого человека вживую и просто обнять его. А когда ещё из родственников вас осталось с небольшую горсть, то тем более хочется сплотиться, почувствовав уверенность. Но так не часто случается. Мы живём в выдуманном обществе, откуда уже рождаются наши собственные вымышленные стремления, идеалы и наши потребности. Чаще всего они не совпадают с мечтами общими.
У детей появляется оперение, а значит, время выпархивать из гнезда, начинать искать себе пропитание самому. Нужно искать смысл, иначе засидевшись слишком долго – можно так и остаться дефективным. Мне кажется, что я на грани сумасшествия, а значит уехать – мой последний шанс разорвать этот порочный круг своих неудач.
Что ждёт таких, как я? Безработица. Жить с родителями до бесконечности. Одиночество. Рано или поздно город возьмёт своё. Люди с улицы возьмут своё, и я стану одним из них. Нельзя допустить, чтобы единственная жизнь прошла пустышкой. Понимаю, что у многих свои идеалы. Эти люди… Многим из них достаточно считать себя под Богом, им достаточно простой работы, жену и ребёнка. Их так воспитали, это их идеал счастливой жизни. Или, если более правильно выражаясь, это их представление о правильной жизни. Такое не по мне. Я точно знаю, что у меня никогда не будет детей, никогда не будет жены. Я – слишком эгоистичный взрослый ребенок, который не способен позаботиться даже о себе; Взрослый сопляк, у которого ещё не началась полноценная жизнь, которую он себе воображал, а половина времени этой жизни осталась позади.
Тебя родили. Именно тебя, Так будь добр родиться и жить. Иначе к чему были проделаны все эти труды? Неужели мать зря просыпалась на протяжении нескольких лет, что бы успокоить тебя и проверить, не случилось ли чего; Неужели отец зря работал по двенадцать часов в сутки, а затем в свой выходной шел на рынок торговать всяким der’mom, чтобы его ребёнок ни в чем не нуждался. А затем садик. Хождение по больницам. Вечные простуды. Требование внимания. Куча одежды, так как ты слишком быстро растешь. Школа. Домашняя работа. Деньги на ремонт класса, на уборщицу, на столовую. Первые карманные деньги. Первые проблемы, прогулы, звонки учителей. И везде деньги, деньги, деньги, деньги. И на это родители тратят всю свою драгоценную жизнь, только изредка переводя дыхание.
Потом ты вырастаешь, Приходит понимание того, что и тебе теперь нужно тратить свою жизнь на заработок. Весь наш цивилизованный и демократичный мир стоит на круговороте бабла. Свободу и вкус жизни может почувствовать только богатый человек, финансово подкованный. Я не оправдываю многих преступников, но я понимаю, почему они совершают гадкие преступления, почему так тянутся к деньгам. Совесть можно заткнуть круглой суммой. Грех – бог всех прощает, если ты покаешься. А свобода, такая манящая к себе, свежая и аппетитная, что голова идёт кругом. В какой-то момент просто теряется рассудок и вот ты уже готов на всё ради достижения состояния блаженности. Свобода ровняется слову деньги. Вот все и рвутся к ней, кто как может. Получается не у многих, но рискнуть стоит.
Раньше, в период своего эстетического становления, я думал и считал, что деньги мне чужды. Начитался романтиков, поэтов – гениальных в своём роде, которые вынуждены были ловить голубей на прокорм, дабы не умереть с голоду. Долгое время ваш верный слуга считал, что это и его проклятый путь. Но если подумать сейчас, пораскинуть мозгами, то я уже не уверен. Меня прельщает мысль трагизма собственной судьбы, но с другой стороны, со стороны эгоистичной воли к жизни, желание хорошо кушать, хорошо выглядеть: приводит к осознанию, что нужно научиться делать деньги. В любом случае коварный мозг найдёт оправдание любому стечению обстоятельств.
Скажем, если я уеду в другой город, а через время стану алкоголиком и бездомным, то я буду убеждать себя в том, что я просто гений с трагичной судьбой. Буду тешить себя этой мыслью, и в скором времени сам поверю в собственную ложь настолько, что начну молиться на неё. А если вдруг я разбогатею каким-то неведомым способом, то буду считать это само разумеющимся фактом своей жизни. Кто главная умница и зайка, кроме как не ты сам? Своя шкура всегда ближе. Это закон, продиктованный самой природой. Каждый человек на Земле считает себя особенным и главным героем романа. А сюжет, тут уж простите, как пойдёт. В любом случае собственная смерть кажется чем-то нереальным, будто сказкой. Нет, каждый знает, что он умрёт, но в глубине своего серого вещества думает, что этот день не настанет никогда. Заблуждение, деньги и бессмертие. Три столпа, на котором держится общество. Могу ошибаться, но как-то плевать. Я прав, потому что это моя мысль и она ближе ко мне, так как она моя.
Улавливаю звук воды из крана. Это мама домывает посуду. Pizdec, вот так повис. Она насмешливо смотрит в мою сторону. Говорит, что я так сижу уже минут десять; Сижу и пялюсь в одну точку. Допиваю капли остывшего чая, выкатываюсь с кухни. Закрываюсь в своей комнате.
Здесь ничего не поменялось. Беру записную книжку, ручку; делаю глубокий вдох и начинаю записывать:
Все мы находимся в чистилище. Каждое рождение – смерть иной личности. Влагалище женщины становится проводником души в степи, где в дальнейшем, каждая сущность будет решать своё место.
Убийство одного безумца решает сразу две судьбы. Судьбу личную, и судьбу убитого. Они как магнит одной полярности разлетаются в разные стороны. Весь мистицизм ничто иное, как реальность, в которую мало кто верит, и не может доказать её реальность. Она выше понимания низшего разума, что стал пленником своих слабостей.
Вся проблема в позиционировании слов. Такие слова, как бог, ад, рай – звучат театрально и тривиально. Эти слова усеяны мифами и выдумками. На деле же, они являются обозначением существующей формы анти-бытия, где людская энергия делится на два биполярных поля. А бог это всё то, что даёт всему существование, и всему тому, что движет другие планеты. Тем самым получается, что даже самый отбитый организм (выродок) – клетка бога, которая всего-навсего выполняет своё предназначение, имея свой вес и ячейку.
Своеобразная матрёшка. Можно постичь сложное путем постижения простого, но это простое является все равно сложным для более простого организма, но все же более доступным для возможности изучения.
Для микроба организм человека также является космосом, в котором он обитает, и который даёт этому микробу пространство для существования. Этот микроб никогда не был в других частях тела, кроме маленькой точки желудка, но и эта точка для него велика и почти непостижима.
Когда носитель умирает – умирает и микроб, который переживает момент эсхатологической обреченности, но пока существует жизнь хоть в одном из организмов – существует и жизнь для других организмов, что населяют эти планеты.
Вероятность такого же конца для человека – велика, но также вероятность существования аналогичных планет велика до бесконечности. Абсолютно всё умирает, и в тоже время самовоспроизводит себя заново. Зацикленная форма тайны, где есть мгновение для каждого подумать над этой загадкой, немного побыв счастливым или нет.
В любом случае, бесконечные комбинации вопросов, ответов, догадок и мнений будут одновременно правильными и неправильными. Во всей этой космической одиссеи не может существовать одного ответа, который имел бы статус Абсолюта. Трёп людей, развитие технологий, спортзалы, правильное питание, стихи, влюбленность – всё это является формой развлечения перед неминуемым концом, постоянным конвейером самовоспроизведения ради иллюзии смысла, которого изначально не было….
Дорогие присяжные, вам может показаться, что я окончательно ebnulsya, и вы будете отчасти правы.
Пока сижу в своей комнате, занимаясь «типа писательством», мама куда-то уходит. Не теряя времени, выключаю внутреннего интеллектуала, врубаю первую попавшуюся pornushku. Мне не очень везёт. Девушка на видео переигрывает, а у парня слишком большая pipi: выглядит карикатурно. В придачу ещё и момент эякуляции отсутствует, только предлагают перейти по ссылке для продолжения. Blyat`! Приходиться активировать фантазию, допиливая финал. Отлично, теперь я снова чувствую себя ничтожеством. Остаётся сесть за компьютер и просто поиграть, ни о чем не думая. Так проходит мой сегодняшний день.
Новый день не сулит ничего нового. Хотя, если присмотреться, погодка на улице славная. Солнце не светит ожесточенно и нагло. Принимаю это как знак прогуляться. Чем ближе мой уезд, тем больше становлюсь сентиментальным к этому городу. Приходится периодически давать себе пощёчины, а то вдруг ещё взбредёт остаться и тогда всё, конец игре.
Очень плотно завтракаю. После того, как матушка приняла факт моего уезда – она инстинктивно пытается меня откормить и затискать; её сердце потихоньку начинает скучать по мне и это взаимно. Вливаю в себя холодный гороховый суп-пюре, поглощаю четыре бутерброда с колбасой, одно пирожное. Шлифуется всё это крепким горячим чаем. В желудке полная неразбериха, но я доволен. Сытость – путь к спокойствию.
Вываливаюсь на улицу. Лёгкий ветер приятно обдувает лицо. Щелчок зажигалки. Огонёк тлеет чуть ниже уровня глаз. Эта машинальная привычка закуривать, когда только вышел – страшная вещь. Иногда, как сейчас, это происходит действительно на подсознательном уровне.
У меня нет конкретного плана. Идти в целом некуда, но всё же ностальгическое чувство берёт свое, и я невольно начинаю выискивать в пространстве места, с которыми у меня связаны воспоминания из прошлого. Целый калейдоскоп открывается моему взору.
Вот передо мной, в метрах сорока, стоит школа. Я в ней не учился, но зато помню, как ходил на тренировки по баскетболу. Подрастающий малец, ещё ребёнок. Тренера мы звали ГЭСом. Золотое время, когда я мечтал стать баскетболистом. В этот период у меня появился первый кореш: ушастая касатка.
Далее прохожу на саму территорию этой школы. Справа целая рассада баскетбольных колец. На одной из них, та, что правее всех, один местный маргинал периодически приносил ворох всевозможных проводов и жег их прямо в центре поля. Я помню, как мы с мальчишками дразнили его, а он находил камни и кидался ими. Однажды такой камень попал касатке в ногу, ещё бы чуть левее и не любить ему девушек.
Если пройти за угол школы, то можно увидеть густые заросли кустов, где я с парнями впервые пытался привыкнуть к сигаретам. Их доставал парнишка из моей команды, уже не помню его имени. Зато отчётливо вижу, как мы неумело затягивались, откашливаясь vtish, а никотин, из-за своего первичного влияния, заставлял наши маленькие отросточки приходить в состояние эрекции. Мы делились эти друг с другом, смеялись без зазрения стыда и совести. Тогда, для неокрепшего ума – это было таинство и новшество. А чего ждать от дворовых пацанов?
Огибаю здание по кругу, возвращаюсь на площадку. Теперь взгляд цепляется за ближайшее баскетбольное кольцо. Моё любимое и самое удобное, между прочим. Это единственное кольцо, щит которого не перекрасили в зелёный цвет. На нём происходили ожесточенные батлы.
Летом я всегда выходил спозаранку, начиная тренироваться. Однажды пришла местная gopota, настояв на том, что покидает мяч со мной. Всё бы ничего, но перед уходом один высокий detina запульнул мяч с середины поля; тот сильно отскочил от угла и улетел за деревья. Я побежал за ним, а когда вернулся, то обнаружил, что мой мобильник-раскладушку spizdil один из этих pidarasov. Тогда я соврал родителям и сказал, что впервые видел этих ребят. Не хотел быть крысой, боялся, что мне отомстят.
А вот прямо перед носом старинная лазалка: две металлические палки. Её так больше никто и не красил, вся облезлая. Как-то я прыгал на неё с ушастой касаткой на спор, на каждом подходе увеличивая расстояние до перекладины. В какой-то момент я смог зацепиться только кончиками пальцев. По инерции тело повлекло вперед и я сорвался, приземлившись на правую руку. Тогда ваш покорный слуга заработал двойной осложненный перелом, и целый сезон не мог ничего делать.
В отдалении расположилось футбольное поле с жалкими воротами без сетки. Пинать мяч мне не очень нравилось, зато здесь собирались на стрелки. В нескольких я участвовал, даже разбивали губу, а ветки раздирали кожу на ногах и лице. Тогда эти драки казались чем-то важным и обязательным. Думаю, мы все тогда пересмотрели модные бандитские сериалы.
Ноги несут меня прочь из двора. Вот я на главной (если её вообще так можно назвать) улице, шагаю ровно прямо. Здесь за кустами стоит одинокая лавка: любимое место местных алкоголиков. Но самое примечательное – это рядом стоящие берёзы. Не раз я становился свидетелем, как эти упыри усаживались под берёзку, затем начиная обильно испражняться. Местная фауна в естественных условиях удивительна.
Стоит поднять голову, и я вижу очень популярную шестнадцатиэтажку, или как принято её называть «шаха». Здесь много разбивают голов, кто-то периодически (накинув himki) выпрыгивал с общих балконов. Я часто здесь выпивал будучи подростком. Зимой больше негде было спрятаться посторонних глаз. Но запомнится мне этот дом другим.
Как-то ушастая касатка взял погулять меня и своего koreha со школы. К слову, непутевый malec. В этой шахе жил сам ушастый. Мы решили зависнуть у него на этаже. Мы сидели на общем балконе, просто угорали, курили. Друг ушастого периодически выслеживал людей снизу и плевал им на головы. На тот момент это казалось смешным.
Захотелось пить, жара стояла страшная. Попросили касатку вытащить воды, да побольше. Было ещё рано, а день большой. Ещё злобные родители могли и не выпустить из дома на очередном заходе. Его ушастый профиль исчез на пять минут, а потом вернулся с тремя бутылками. Друг ушастого посчитал, что третья бутылка лишняя, он решил позабавиться, скинув эти полтора литра в сторону сидящих на лавке людей. Бутылка чудом не убила ребёнка в открытой коляске; Она проскользнула прямо по краю этой розовой hreni, а выбитая от удара крышка – пробила колесо. Тогда мы сразу увидели, как отец ребёнка засек нас. Его друг тотчас же ринулся в подъезд, а сам отец решил нас выждать внизу. Мы, как малолетние недоучки, сразу же помчались вниз. На пятом этаже был открыт пожарный выход. По итогу нас все равно поймали и дали таких pizdyuley, что мы ещё надолго их запомнили.
Сразу за шахой стоит небольшая детская площадка. Горка в виде жирафа, пару лавок, посередине песочница. Дети обычно здесь не собираются, зато лавки стоят под деревьями и в жаркую погоду можно укрыться от солнца. Однажды с другом переводили здесь дыхание. К нам подрулила молодая симпатичная женщина. Только зубы выдавали в ней женщину спивающуюся. Её всю ломало. Она подсела к нам и начала говорить, что ей срочно нужно выпить, а денег ни копейки. Затем очень деликатно она предложила взять у нас в рот за бутылку водки.
Ещё чуть дальше, на соседней площадке можно увидеть густую копну кустов вперемешку с деревьями. Туда тяжело прорваться, но именно там мы хранили с ушастой касаткой бутылки, которые собирали для сдачи. Это время первых месяцев нашей дружбы. Мы дети, которые вдруг захотели подзаработать. Два ребёнка активно копошатся в урнах у лавок с выпивохами. Периодически взрослые спрашивают: по какой причине мы побираемся? Касатка гордо отвечает, что мы не bichi, что мы просто решили самостоятельно заработать. За пять дней активных сборов мы собрали семь гигантских мешков. Когда же приволокли эти пакеты на сдачу, то одну треть приёмщик отсеял, поставив «ненужные» виды бутылок все равно рядом с собой. За остальное дал тридцать рублей. Даже по тем меркам это было мало. Когда мы смекнули, что нас просто побрили на бабки, то мой верный друг предложил собрать ещё бутылок, но только с той целью, чтобы обкидать обидчика. Зрелище поистине заораживало.
А вот моя школа. Рядом с забором стоят ржавые мини-гаражи. Такие металлические две коробки, по которым пацаны прыгают. Когда-то с этих самых гаражей я наблюдал, как проститутка minetila мужику. Обыденность, но для малолетки – целое откровение.
Снова возвращаюсь на главную улицу, где дорога выходит на кольцо. Три года назад на моих глазах парень без шлема влетел на полной скорости своего мотоцикла в иномарку, которую не заметил. Признаюсь честно, зрелище волнительное и завораживающее. Парень летел метров десять, а затем его голова фактически раскололась надвое. Я возвращался на это место днём, и в траве лежал маленький кусочек мозга.
Перехожу в соседний квартал. Вот остановка, что закрывает обзор на дорогу-карман. Тут ваш верный слуга мог остаться в вечной памяти. Как-то давно, когда ещё гонял на велосипеде, я вовсю врубал электронную музыку, чтобы веселее гонять по городу. Когда я пересекал это же место на своём двухколесном коне, мне не пришло в голову, что в кармане машины могут ездить в обе стороны и посмотрел только налево. Не знаю, что меня тогда остановило в последнюю секунду, но почему-то подсознание резко захотело, чтобы моя рука нажала на тормоз. В эту же секунду машина на запрещенной скорости только и промелькнула перед носом, оставив меня в состоянии контузии. Это один из самых ярких моментов, когда я был очень близок к смерти.
Немного прохожу по тропинке. Из кустов возникает мебельный магазин. Однажды я проходил здесь с Р., мы были только что сформировавшимися подростками. В нашем кругу появилась мода хвастаться кто сколько уже держится от мастурбации. Мы шли по этой самой дорожке. Р. исповедовался: «Честно мужик, я держался больше недели. А тут эти трусы. Her вывалился, немного привстал ну я и…. Вот тебе заметка на будущее: никогда не надевай стринги при воздержании». Всё это он говорил громко и именно в тот момент, когда большая семья с детьми в придачу поравнялась с нами. Не знаю почему, но до сих пор вспоминаю иногда этот клюквенный момент, и улыбка распирает мне лицо.
Вот одноэтажный торговый центр с пятью ступенями, здесь нас впервые с Р. побрили на телефоны, дав взамен уйти целыми. Один из постыдных моментов, ведь у нас были доски, которыми можно было просто razdolbat’ virodkov в мясо.
Куда бы я ни повернул – везде воспоминания. Ускоряю свой шаг, и мысли мои ускоряются вместе с ним.
Вот дом, где мы с П. застряли пьяные в лифте, потому что тот долбанул кулаком по металлической двери. Гаражи – сломал отцу ребро за пьяную выходку, когда мама чуть ли не сошла с ума от волнения за него: думала, что он умер. Дорога, по которой я мчался всё на том же велосипеде, но уже сам чуть ли не сбил двоих детей. Магазин, где когда-то был обмен дисков и занимался этим парень по кличке чухнинка. Все его тогда обворовывали.
А вот мастерская, что принадлежала художнику; Он сдавал её под аренду моим знакомым. Сколько здесь было выпито, вынюхано и выtrahano сил.
Я сделал почти круг. Уже с другой стороны возвращаюсь в родные края. Вот «аллея грусти», так ее я называл. Когда мне было особо тяжело, я всегда выбегал к ней и просто бродил туда-сюда, меня это успокаивало. Соседний подъезд: его взрывали, когда я был ещё мальцом. Мог бы попасть в эпицентр, но касатка отвлек разговором, поэтому нам оставалось наблюдать только грохот и поднявшуюся пыль.
Лавка у моего дома – последнее пристанище моего тела, моего спокойствия. Сколько здесь выкурено сигарет, сколько насижено часов. В какой-то момент я отказывался куда-либо идти гулять, просто принимая всех желающих увидеться со мной здесь. Мой подъезд. Как-то раз сосед выкинул мягкое кресло, достаточно большое. Я затащил его в лифт, так и катался в нём. Благо люди все свои, никто на меня не кричал, только улыбались. Моя комната – крепость и защита от внешних проблем; здесь было всё, так что лучше просто промолчать.
Семья – самый ценный и преданный объект воспоминания. У нас было много тёрок, но без этого никуда. Когда вы всегда рядом, то не замечаешь всей ценности и не чувствуешь всей должной нежности. Но когда твоё присутствие стало вопросом времени, то становится непреодолимо грустно и обидно, что уделял самым любимым людям так мало времени; Считал их само собой разумеющимся, а они – не ставили в вину. Вот насколько это родная кровь.
Теперь же, теперь я сдерживаю внутренний порыв слёз, стараюсь не кинуться к ним на руки с криками о том, как я их люблю, и как уже по ним сильно скучаю. Надеюсь, что когда-нибудь я смогу восполнить утраченное время, смогу отблагодарить их за всю ту любовь и помощь, которую они мне давали и продолжают давать.
Спокойно, с максимальным безразличием, здороваюсь с мамой и отцом. Мою руки и сажусь за стол ужинать.
Вечер. До отъезда остаётся три дня. Билеты давно куплены. Самое время начать собирать вещи. Судя по всему, работёнки у меня достаточно много.
Стоит отметить, что это только на первый взгляд кажется, будто sranyh вещей не так много. Моя комната вообще выглядит пустой. Но эта иллюзия продолжается ровно до того момента, пока не начинается классификация по степени важности.
OBOSRAT’SYA СТРАУСИНЫМ DER’MOM! ОТКУДА?! Откуда столько вещей, о которых я даже не подозревал? В шкафу обнаруживается целый мешок всевозможного хлама, в число которого входят всевозможные медные проволоки, пластмассины, пластилин, куски пенокартона и прочего. Это остатки с проектной деятельности. Теперь же просто горсть мусора.
Ничего не щажу. Всё, что не поедет со мной – точно идёт лесом. Вспоминаю о том, что должен был сделать ещё днём.
Набираю номер В.И. Говорю ему, что я уеду на месяц из города отдохнуть. Я вру своему учителю, ведь уезжаю навсегда. Просто не смог сказать правду. Да. Я Иуда. Предатель. Но что поделать? Иногда определенные поступки невозможно объяснить с помощью логики. Просто посчитал, что так будет лучше. Меньше ора, ведь В.И. меня воспитывал столько лет, я один из интереснейших объектов его наблюдения, да и пригрелся он ко мне. Как-то даже сказал, что я ему «как сын». Но это уже ничего не меняет, ведь предательство свершилось. Не сказать, что у меня тяжело на сердце. Моё сердце гоняет кровь по телу – это механизм. Но мысли у меня мрачные.
Возвращаюсь к сбору сумок. Из книг откладываю всего три штуки, те, что не успел дочитать. Остальную свою библиотеку складываю в огромные коробки, так они меньше будут пылиться. Не думаю, что кто-то будет их продувать каждую неделю, как это делает ваш слуга.
Свои рисунки и всевозможные этюды отдаю матери, правда, те работы, что мне не нравятся – просто рвутся и выкидываются. Приходиться взять несколько мусорных мешков; горы хлама скапливаются намного быстрее и больше в масштабах, чем того хотелось.
Несколько листов с зарисовками беру с собой. Они мне дороги. Собираю некоторые открытки, фотографии родителей в молодости: на них им меньше, чем мне сейчас. Кисти, мастихин, канцелярский нож, карандаши, фломастеры, ручки, палитру – всё это я беру с собой. Думаю, что пригодится. Документы, фен, расческа, шахматная доска, пальто, водолазка, носки, футболки, штаны, шапка, очки, пару шариковых ручек, маленькую шахматную доску, ножницы для ногтей, записные книжки, эскизный чистый альбом, туфли.
По итогу вышло три сумки. Вполне компактно. Одна на колесах, вторая на плечо, третья в руке. Вполне сносно. Хорошо быть мальчиком, у тебя nihuya нет, всё по минимуму.
Остальную мелочь вроде зубной щетки закину позже. Мусор удалось вынести в три захода. Вот и всё. В комнате появилось эхо.
День отъезда. На часах ровно восемнадцать часов. Мама и отец со мной особо не разговаривают. Волнуются? Или нечего сказать? В любом случае не смею нарушать тишину. Мне боязно. Уже через полчаса поезд унесёт меня за много тысяч километров и начнется совсем новая история моей жизни. Какой она будет? Приживусь ли я? Неизвестно, но хочется надеяться…. да всем хочется надеяться, что их ждёт впереди что-то светлое.
Я банален до невозможности, но что поделать? Быть банальным не zahkvarno, когда речь заходит о надеждах и ожиданиях. Тут человек показывает свой коллективный разум сплоченности. Каждому хочется лучшего, просто степень понимания и ощущения этого лучшего колеблется в количестве здоровья на человека, валюты и числом почитателей.
Мы идём к вагону. Родители читают мне бесполезную лекцию. Я всё это знаю, но не смею перебивать. Это было бы последним свинством. Стоим. Мама держит меня за руку. Не хочет отпускать. Всё улыбается, но я знаю, что она просто сдерживает слёзы. Отец улыбается, но в нём не чувствуется этого напряжения. Чего плакать по сыну, когда и ему нужно становиться взрослым. Последний раз крепко целуемся. Обнимаемся. Я говорю родителям, как сильно их люблю.
Я захожу в вагон, занимаю своё место. За окном они. Всё стоят и смотрят на меня. Мама плачет, я тоже на грани, но держусь. Не хочу при всех. У меня сильно болит сердце, впервые за всю жизнь. Поезд трогается. Мама пытается поспеть за ним, чтобы хоть ещё раз увидеть своего непутевого сына.