Я понятия не имел, что делаю. Олли и Карсон уговорили меня принять участие в этой гребаной вечеринке, но я знал, что не хочу находиться здесь. Было только одно место, куда я хотел попасть, – рядом с ней.
После того, что случилось сегодня, когда я увидел ее на коленях передо мной, я не осознавал, что делаю. Она сводила меня с ума.
Я понимал, что это нечестно и что я поставил нас в такое положение – заставил ее ненавидеть меня, но как же тошно, что мы дошли до жизни такой.
Я сделал нас врагами, хотя никогда не испытывал ненависти к ней. Я ненавидел то, что она олицетворяла: ее семью и фамилию. Я по-прежнему их ненавидел, но не ее – она совершенно другая.
Но прежде чем это понять, я испортил все. Мне понадобилось все запороть, чтобы осознать это.
– Ты так и будешь весь вечер сидеть и дуться? – Олли плюхнулся на диван рядом со мной, и я наконец отпил теплого пива.
– Эта вечеринка просто отстой! – Нет, эта вечеринка не отличалась от всех прочих, но присутствующие здесь мне уже неинтересны. Плевать, что они пьют, как прошел их день, кто кого трахает. Меня тут интересовали только два человека – Олли и Карсон, – а до остальных мне нет дела. Они всего лишь шум, который наполнял мою жизнь, до того как я познакомился с ней.
Олли ткнул меня в плечо и, ухмыльнувшись, протянул мне свой телефон. Он тоже держал в руке пиво, но я видел, что он не пьет. Карсон ушел делать селфи со всеми встречными-поперечными, а Олли был слишком ответственным парнем, чтобы позволить нам троим напиться в хлам.
Он всегда был ответственным, но особенно – после того, что случилось с Фрэнки. Наверное, он чувствовал такую же вину за то, что случилось с ней, как и я сам. То, что сделал Лукас, нанесло ему непоправимый удар, и я понимал его чувства.
Я думаю, ему было больно, что он верил Лукасу до того, как тот повернулся к нам спиной. Лукас подло обманул наше доверие, и Олли никогда этого не забудет.
– Что это? – Я кликнул по его телефону и начал смотреть сториз в инстаграме, которую он загрузил, взяв из аккаунта одного из игроков бейсбольной команды старшей школы Клермон-Хая, который развлекался с друзьями. Зачем Олли показывает мне это? Мне нет до этой вечеринки никакого дела, как и до той, на которую мы пришли.
Я уже хотел отдать телефон Олли, когда началось следующее видео, и я увидел Джози на заднем плане – она смеялась чему-то с Элли. Я понятия не имел, над чем она смеется и кто рядом с ней помимо Элли, но почувствовал, как у меня вскипела кровь.
Я был здесь, а она там, это невыносимо: у всех есть доступ к ней, они видели то, что должен был видеть только я, – как она выглядела, когда извивалась подо мной и просила еще.
Это моих рук дело, моя вина, но мне было тошно. Они не должны иметь возможности видеть ее такой. Эта возможность, эта привилегия – только мои. Но я дал им эту привилегию, отняв ее у Джози. Я выставил ее напоказ, и та небольшая часть ее, которую она отдала мне, безнадежно осквернена. Я отдал Олли телефон и встал.
– Куда ты? – Судя по его тону, он ожидал, что после того, как он показал мне это видео, я останусь сидеть сложа руки, но как бы не так!
Я повернулся к нему:
– Ты знаешь куда.
Олли быстро встал и поставил свое пиво на стол.
– Ты же даже не знаешь, где это.
Он прав, но мы знали всех игроков этой чертовой бейсбольной команды, и я мог легко выяснить, где они находились. Если она вышла в свет и перестала прятаться дома, то мне необходимо оказаться рядом с ней.
Джози наверняка этого не хочет, поэтому она там, а не здесь. Впрочем, я и не ожидал, что она придет. Я и раньше видел, что на вечеринках она всегда чувствует себя не в своей тарелке, а я только усугубил эту неловкость.
Ей точно не место на нашем сборище, большинство из участников которого так же жестоки и эгоистичны, как и я. Правда, и среди присутствовавших на вечеринке Клермон-Хая очень немного тех, кто лучше. Пусть у них меньше денег и привилегий, чем у нас, но они тоже думали только о себе.
Граница между приготовительной и старшей школами обозначена четко, и большая часть учеников приготовительной школы в основном оставались по нашу сторону этой черты, но не она.
Когда она нашла себе работу в загородном клубе, мне следовало бы понять, что она нисколько не похожа на брата, но из-за своей ненависти к нему я не видел дальше своего носа.
– Я найду ее. – Пришлось стиснуть зубы, чтобы не сказать чего-то еще.
Олли считал, что мне лучше не иметь дела с Джози после всего, что я натворил. Я тоже это понимал.
Мой поступок ужасен и так похож на то, что Лукас сделал с Фрэнки. Я такое же чудовище и дрянь, но я не мог заставить себя держаться подальше от Джози. И это делало меня даже хуже, чем Лукас, потому что он больше не беспокоил Фрэнки.
Об этом позаботился я. Я добился того, что он не смел даже произносить имя сестры – я сделал это, раз за разом впечатывая в его рожу кулак. Я и сейчас помнил, каково это. Помнил, как хрустнул его нос, как по моим костяшкам текла его кровь, когда меня оттащили от него. Помнил я и страх в его глазах, когда я приближался к нему. Лукас понял, что я знаю, что он сделал, и деваться ему было некуда, уже не отболтаешься, и с тех пор я наслаждался этим воспоминанием каждый день.
Но я не мог сидеть на месте, зная, что она рядом с парнями, которые наверняка хотят ее так же сильно, как и я. И то, как я поступил, нисколько не уменьшило ее привлекательности для остальных. Да, мне ни в коем случае не следовало делать это видео, но какой же сексуальной она была на нем.
Я никогда не чувствовал такого возбуждения, как тогда, когда лежал между ее бедер, и мне не требовалось видео, чтобы помнить это. Те минуты и то, как она тянула меня за волосы и шептала мое имя, навсегда запечатлены в моем мозгу.
Это видео просто напоминало мне, что каждое ее движение, каждый дюйм ее тела были чистым искушением. И об этом благодаря мне узнали и остальные.
Вот об этом я думал, садясь в машину вместе с Олли и Карсоном. Карсон болтал без умолку, пока мы ехали на другой конец города, рассказывая о какой-то девчонке, которая сделала ему минет в туалете, но я его не слушал, потому что писал на телефон каждому из игроков бейсбольной команды школы Клермон-Хая, которого я знал. Когда я написал пять сообщений, их левый принимающий игрок сообщил, где они находятся. Я ужасно хотел спросить его, там ли еще Джози, но ни к чему лишний раз показывать кому-либо, какую власть она имеет надо мной. Хотя это и так станет очевидно, ведь на вечеринке я буду смотреть только на нее.
– Ты уверен, что это хорошая мысль? – спросил Карсон, глядя в телефон. – Знаю, что ты без ума от этой девчонки, но отцы – ее и твой – убьют тебя.
– Плевать! – Мое колено ходило ходуном, и я чувствовал, что теряю рассудок. – Мне просто хочется увидеть ее.
– Карсон прав, – сказал Олли, – после того, что случилось, тебе стоит быть осторожным.
– Я не публиковал это гребаное видео, – прорычал я.
– Я тебе верю, но они-то нет, и это немудрено. Ты ясно давал понять, что ненавидишь Лукаса, и именно ты снял это видео. Так с какой радости кому-то верить, что запостил его не ты? – Олли смотрел на меня, пытаясь оценить мою реакцию, но мне нечего было сказать.
Я знал, что он прав, знал, что мне следует держаться от Джози на расстоянии и оставить ее в покое, но я не мог. Оставь я ее в покое, она продолжит ненавидеть меня. И я не смогу рассказать ей, что чувствую.
Перед домом, где проходила вечеринка, было полно машин. Элли припарковала свою старую «Хонду» прямо на улице. Если Элли тут, значит, и ее подруга тоже. Олли поставил мою машину за «Хондой», и мы вышли. В моей крови – не более унции алкоголя, но ощущение, словно я подшофе.
Когда я увидел Джози, меня охватила буря чувств. Я не мог выбросить из головы картинку, как она стояла перед мной на коленях и смотрела на меня. И не хотел когда-либо забыть это.
Она выглядела уязвимой и в то же время такой сильной. Это так ошеломляюще и притягательно. Мне следовало сразу же поднять ее с колен, но я не мог. Видеть ее перед собой, представлять, что она могла бы сделать, если бы мы не находились в этом гребаном месте, – это слишком.
Мне не следовало позволять ей этого делать. Я пытался выпросить у нее прощение за то, что, как я понимал, непростительно. Но у меня не получилось – она заворожила меня.
Из дома неслась громкая музыка, заглушая мои мысли. Мы толкнули слегка приоткрытую дверь: полно народу, все держат напитки и улыбаются.
Я оглядел толпу, разыскивая Джози. На всех остальных мне плевать, и неважно, что многие мне улыбались, когда я проходил мимо, кто-то пытался привлечь мое внимание. Но я проходил мимо – меня интересовала только Джози.
Я услышал ее смех еще до того, как увидел ее. Она стояла у длинного стола рядом с Элли, а у противоположного конца стояли Уилл и его дружки. Я попятился, увидев, как она улыбается ему. Она казалась такой счастливой и беззаботной, не будь я эгоистом, я ушел бы.
Уилл был из тех, кого можно назвать хорошими парнями. Он всегда нравился мне, но сейчас действовал на нервы. Я слишком часто видел Джози в его обществе, и всякий раз она улыбалась ему так, будто он что-то значил для нее. Она никогда не удостоила меня такой улыбки.
Да, она питала ко мне какие-то чувства, пока я все не испоганил. Надо быть полным идиотом, чтобы этого не заметить. Но сейчас она смотрела на Уилла, демонстрируя ямочку на правой щеке, и я знал: на меня она никогда не реагировала так, как на него. Она прекрасна смеющаяся, но мне очень нравилось видеть огонь в ее глазах, если она сердилась на меня.
Я не замечал такого огня в ее глазах, когда она смотрела на других. Его она приберегала только для меня одного, и хотя Уилл мог без труда вызвать улыбку у нее на лице, я по-прежнему считал, что какую-то часть себя она показывала только мне. Она дарила мне ее, даже не осознавая того. И от понимания этого я чувствовал себя еще большим эгоистом, варваром, ревниво охраняющим свою территорию, и знал: ей это не понравилось бы. Если я не буду осторожным, она постарается сбежать от меня еще быстрее, чем бежит сейчас, но мне казалось, что я не смогу оставаться с ней осторожным.
Похоже, эта часть меня, холодная и расчетливая, шла сейчас вразнос. Когда речь заходила о Джози, я не мог даже ясно мыслить, не говоря о том, чтобы что-то планировать, и уж точно не мог самоустраниться и ждать, чтобы все обернулось так, как нужно мне. Когда речь заходила о ней, я чувствовал себя слишком иррациональным.
И неважно, что говорили Фрэнки или мой отец, или даже моя мать. Неважно, что Олли и даже Карсон считали, что это плохая идея. Я не мог держаться от нее в стороне.
Она выпила. Это видно по тому, как она покачивала бедрами в такт музыке, и по тому, что ей явно плевать на тех, кто ее окружал. Обычно она предпочитала делать вид, словно ей все равно, на самом деле это было не так. Все знали, чем мы с ней занимались, они видели своими глазами, и это наверняка напрягало ее. Ей не нравилось, что, по их мнению, раз они знали ее отца, то знали и ее, это не нравилось ей и во мне, но сейчас дело совершенно в другом.
Они увидели ее интимную сторону, которую она по своей воле ни за что им не показала бы, и я знал: она винит в этом меня. И я действительно виноват. И только это и имело значение. Но сейчас ей, похоже, нет до этого дела.
Джози взяла шарик для пинг-понга, опустила его в чашку с водой и прицелилась, чтобы бросить его в бокал с пивом. Потом улыбнулась Уиллу, и я так стиснул зубы, что мне показалось, что они вот-вот раскрошатся.
– Теперь это получается у меня уже лучше. – Она поддразнивала Уилла, и я увидел, как вспыхнули его глаза, когда он посмотрел на нее.
Уилл не какой-то там ублюдок. Он не воспользуется ею, но точно воспользуется моим косяком. Со мной Джози не хотела иметь никаких дел, а ему улыбалась. Он ни за что не упустит этого. Он был бы идиотом, если бы упустил.
– Да, лучше. – Он прислонился к столу и оперся руками справа и слева от бокалов с пивом. – Придется мне взять тебя в нашу бейсбольную команду. – Он подмигнул ей, и я невольно сжал кулаки.
Мое сердце неслось вскачь, пока я всматривался в ее лицо. Она была чертовски красива. Я смотрел на нее во все глаза, а она не видела меня. Она понятия не имела, что я здесь. Так странно видеть ее такой беззаботной.
– Что? Неужели вам всем нужна помощь в том, чтобы надрать задницу Беку? – Она подняла шарик выше с широкой улыбкой на лице, а я продолжал рассматривать ее. Да, она находилась с ним, но по-прежнему думала обо мне.
Уилл открыл рот, собираясь что-то сказать, но я опередил его:
– Уилл уже много лет не может надрать мне задницу.
Джози перевела взгляд на меня, и в них отразился шок. Ее беззаботность мгновенно улетучилась. Она не планировала увидеть меня. Она не хотела меня видеть. Каковы бы ни были ее планы на этот вечер, они не включали меня.
– Что ты тут делаешь?
Обрезанные очень коротко джинсовые шорты открывали ее длинные ноги, у нее был красивый загар – наверняка это заметил не я один.
– Тут же вечеринка. – Я обвел рукой комнату, в которой никто не смотрел на нас. Джози глядела на меня, прищурив глаза.
– Это не вечеринка приготовительной школы. – Она показала на дверь. – Думаю, твои ребята находятся на другом конце города.
– Мои ребята? – Я рассмеялся, потому что мы с ней были одним миром мазаны. Если на той вечеринке мои ребята, то их с тем же успехом можно назвать ее ребятами. Мы оба – продукты своих семей. – А я и не знал, что тебе присущ такой снобизм, принцесса.
– Не называй меня так! – рявкнула она, и несколько голов повернулось в нашу сторону.
В ее глазах снова горел огонь, которого мне так не хватало. Он горел не для Уилла и не для кого-то другого в этой комнате. Она направила его на меня, и мой член отвердел.
– Ты позволишь мне назвать победителя? – Я показал на стол с пивными бокалами, в которые она целилась. – По-моему, Уилл тебе поддается.
Джози выставила бедро.
– Вовсе нет. Но я не удивлена, что ты так решил, ведь ты такой мудак.
Стоящая за ее спиной Элли коротко рассмеялась, но я не отвел глаз от лица Джози и отметил, как разрумянились ее щеки после моего появления.
– Да, я так считаю. – Кивнув, я отлепил спину от стены. Ее тело напряглось при моем приближении, Я испытывал неодолимое желание обнять ее и попытаться загладить тот вред, который я ей причинил. – Но Уилл – самый меткий игрок в наших краях, так что победить его ты сможешь, только если он поддастся тебе.
Она взглянула на Уилла, я тоже. Он выглядел чертовски виноватым, но молчал. Мы оба знали, что я прав.
– Уилл, играй в эту гребаную игру! – Она ткнула в него пальцем, и я усмехнулся, потому что влюбленная улыбка, с которой Джози смотрела на него, сползла с ее лица.
Выдвинув стул, стоящий в нескольких футах от Джози, я сел. Она попыталась проигнорировать меня. Ее тело оставалось совершенно неподвижным, в то время как взгляд то и дело обращался ко мне, хотя она и делала вид, что не замечает меня. Я не мешал ей блефовать.
Я подался вперед, упершись локтями в колени, и провел пальцами по губам. Я мог бы хоть весь день сидеть здесь и смотреть, как она притворяется, будто не видит меня, лишь бы видеть ее, лишь бы она была рядом.
Со своего места я ощущал слабый аромат ее духов. Он смешался с запахами дешевого пива и табачного дыма, но для меня ее дивное благоухание заглушало, перекрывало все. Она перекрывала все.
Уилл и его партнер бросили свои шарики, и те без проблем попали в пиво. Джози посмотрела на меня, когда шарик Уилла угодил в цель, и я просто пожал плечами. Она закатила глаза, затем опять повернулась к столу, и я ничего не смог поделать ни с ухмылкой, расплывшейся на моем лице, ни с тем, как мой взгляд скользнул по ее заднице. Пусть она не желает иметь со мной никаких дел, но это не значит, что я не могу смотреть на нее. Это сущая пытка – находиться рядом, смотреть на нее, но не иметь возможности касаться, как я хочу.
Мне хотелось подойти к ней и показать каждому из этих говнюков, что она моя. Даже если она так не считает, даже если я все испортил, это не могло изменить того факта, что так оно и есть. Джози – моя, и я готов делать все, лишь бы она снова начала так думать. Но ожидание – настоящая пытка. Мука мученическая. Уверен, что она насладится каждым мгновением моих мук.
Джози наклонилась, взяла со стола шарик, и она точно знала, как классно в этих коротких шортиках выглядит ее зад. Она нагнулась так, что показались ее ягодицы, и наверняка сделала это не случайно.
Зная, что я наблюдаю за ней, она делала вид, будто ей плевать. Но это не так.
Элли бросила шарик первой и не попала. Шарик полетел совсем не туда.
– Отличный бросок, Элли! – Карсон встал за моим стулом и оперся на него.
– Поцелуй меня в зад, Карсон! – Она скрестила руки на груди и отошла в сторону, чтобы Джози смогла сделать бросок. Элли очень привлекательная девушка, и я не настолько глуп, чтобы это не заметить. Не знаю, вызвано ли поведение Карсона по отношению к ней его сексуальной неудовлетворенностью, но этой парочке надо трахнуться и покончить с этим.
– Давай, принеси его сюда! – поддразнил Карсон Элли и поманил ее пальцем, но она только картинно закатила глаза и отвела взгляд.
Джози ни на кого не обращала внимания. Она держала шарик в руке, и было видно, что она сосредоточена. Ей не хотелось проиграть. Она мечтала выиграть и утереть мне нос, поскольку я сказал, что ей это не под силу. Какая она очаровательная и чертовски сексуальная!
Джози бросила шарик, и он ударился о край бокала. На мгновение мне показалось, что он попадет в пиво, но тот упал на стол и чуть-чуть подскочил. Джози стиснула челюсти, на скулах заходили желваки, она сделала шаг назад, но не решилась взглянуть на меня.
Я продолжал наблюдать за игрой. Уилл попал в цель, как я и ожидал, а его друг подкачал. Им осталось поразить две цели, а девушкам – четыре. Элли бросила еще раз, но снова промахнулась. Карсону стоит поучить ее меткости, когда он будет с помощью секса избавлять ее от враждебности.
Джози взяла следующий шарик, но, прежде чем она бросила его, я встал и, быстро приблизившись к ней, встал за ее спиной. Ее тело напряглось еще больше, и она попыталась ткнуть меня локтем, но я перехватил его. Ее кожа словно была под напряжением. Теперь, находясь рядом, мы чувствовали себя более живыми. Я понимал, что это безумие, наверняка сейчас ей хочется одного – нокаутировать меня, но меня пронзило наслаждение, когда я опять ощутил ее близость.
– Давай я тебе помогу, – прошептал я, обращаясь к ее затылку, она отдернула руку, и я почувствовал гусиную кожу на ее предплечье.
– Мне не нужна твоя помощь, – прорычала она, и, будь я поумнее, я послушал бы ее. Но, познакомившись с ней, я не сделал ни одного умного шага.
– А мне кажется, нужна. – Я осторожно прижался грудью к ее спине и почувствовал, как тяжело она дышит.
Хотела она, чтобы я был здесь или нет, я действовал на нее как наркотик. Не имело значения, хорошо это для меня или плохо, и что, войдя во вкус, я уже не смогу остановиться. Впрочем, мне много не нужно – я готов довольствоваться малым.
– Тебе всегда кажется, что людям от тебя что-то нужно, да? – Она оглянулась, посмотрела на меня через плечо.
– Обычно так оно и есть. – И это чистая правда. Все вечно чего-то от меня ожидали, кроме моей семьи и друзей, хотя и у них имелись кое-какие ожидания.
– А я от тебя ничего не хочу. – Она все еще вглядывалась в мое лицо. Я понятия не имел, что она ищет. Возможно, правду или секреты, которые, по ее мнению, я от нее скрывал.
– Ты мне нужна. – Я провел по ее руке ладонью, и она резко отстранилась от моего прикосновения и этих слов.
Джози не ответила и отодвинулась от меня по меньшей мере на фут. Я посмотрел через стол и увидел, что Уилл глядит на нас, пряча улыбку. Черт бы его подрал! Его и всех остальных на этой гребаной вечеринке.
Джози опять занесла руку, чтобы бросить шарик, и еще до того, как она сделала бросок, я понял, что она промахнется.
– Кто научил тебя так бросать? – спросил я, и она раздраженно уставилась на меня.
– Моя мать. – Она попыталась прицелиться опять. – Ведь я росла без отца, помнишь?
– Опусти локоть, – объяснил я ей и кивнул, когда она сделала, как я велел, – и не ограничивайся тем, чтобы выбросить вперед руку. Используй свое плечо.
Я продемонстрировал ей, как нужно действовать на своей руке, а она наблюдала. Джози слушала меня, и ее напряженные плечи немного расслабились. Она несколько раз попрактиковалась в этом движении.
– Давай! – Я сделал шаг назад, и она прицелилась опять.
Она взглянула на меня еще раз, прежде чем кинуть, и я готов был поклясться, что она хочет что-то сказать. Но она промолчала. А потом сделала бросок, следуя моим советам, и шарик попал в один из четырех бокалов.
Джози подскочила, пораженная тем, что у нее получилось, и, когда она улыбнулась мне, я почувствовал, что мое сердце готово вырваться из груди. Она заправила волосы за ухо, быстро отвела от меня взгляд, будто стыдясь своей оплошности, и я уселся рядом с ней.
Уилл и его друг победили, но после моего урока по технике броска она играла намного лучше.
– Ты сыграешь с победителем? – Джози повернулась ко мне и ткнула большим пальцем в сторону Уилла. Ей пришлось выпить слишком много пива из-за проигрыша, и я видел, что она немного подшофе.
– Нет! – Я покачал головой и откинулся на спинку стула. – Я хочу играть только с тобой.
Она сделала шаг ко мне, и ее колено ткнулось в мое. Не знаю, случилось это нечаянно или она сделала это нарочно, но мне захотелось обнять ее и притянуть к себе.
– Я могла бы сыграть еще раз. И победить тебя, раз уж теперь я умею бросать. – Она ухмыльнулась, и я понял, что она хочет достать меня.
– А ты не думаешь, что я лучше, чем Уилл? – Я выгнул бровь, но игривая улыбка сошла с ее губ.
– Нет! – Она покачала головой. – На мой взгляд, ты намного хуже.
Она права. Я в подметки ему не годился. Он подойдет ей как нельзя лучше. Такой парень, как он, хороший выбор, но меня это не устраивало.
– И все же сейчас ты разговариваешь со мной, а не с ним.
Она уставилась на меня, и я понял, что еще несколько секунд – и она повернется и уйдет. И велит мне убираться к черту.
– Прости! – Я подался вперед и взял ее за руку. Ее пальцы были вялыми, но я продолжал их держать. – Вести себя как засранец – это своего рода рефлекс.
– Это видно, – заметила она, но не отняла руки.
– Мы можем отойти и поговорить? – Я сжал ее пальцы и увидел, как в ее глазах отразилась неуверенность. Ей хотелось находиться рядом со мной, но ей так же хотелось бежать от меня со всех ног.
– Не думаю, что это хорошая идея. – Она отвела глаза, затем ее взгляд вернулся ко мне.
Я вскинул свободную ладонь, будто защищаясь.
– Хочу только поговорить, обещаю.
Она прикусила нижнюю губу, и мне безумно захотелось ее поцеловать.
– У тебя есть три минуты. – Она показала мне три пальца и помахала ими перед моим лицом.
Что ж, три минуты, значит, так тому и быть. Она высвободила руку и пошла прочь. Я быстро последовал за ней, не представляя, куда она направляется, но она двинулась к задней двери, прежде чем я успел что-то спросить. На заднем дворе тусовалось несколько человек и было гораздо спокойнее, чем в доме. Внезапно я ощутил нервозность и почувствовал себя слабаком.
Я провернул свое дело с Джози без страха перед последствиями, но сейчас, глядя на ее печальные глаза и слегка растрепанные ветром волосы, я понял, что не могу это исправить.
У меня больше не появится такого шанса. Я не заслуживал этого момента, не заслуживал того, что она готова была мне дать. И хотя я понимал, что нам не стоит вести этот разговор, потому что она выпила, я боялся, что больше не получу такой возможности.
Джози скрестила руки на груди и уставилась на свои туфли.
– Я не понимаю, о чем ты хочешь говорить.
Мое сердце неистово забилось, когда она посмотрела на меня.
– Ты не дала мне возможности объяснить.
Она покачала головой, и я понял, что ей плевать, что я собираюсь сказать. Она не хотела слушать мои жалкие оправдания, и я не мог ее винить.
– Какое у тебя самое любимое воспоминание? – Я спросил ее о первом, что пришло мне в голову, пока она оставила меня стоять здесь как дурака.
– Что? – Она откинула волосы с лица.
– Твое любимое воспоминание, – повторил я и огляделся. Рядом не было никого, кто мог нас услышать. Я мог задать любой вопрос, и никто бы ничего не узнал.
– Тебя в нем нет. – Она фыркнула, и я рассмеялся.
– Я этого и не ожидал.
Она закатила глаза, подошла к большому дереву, растущему в центре двора, ткнула его носком туфли, затем повернулась ко мне: – Зато ты есть в моем самом нелюбимом воспоминании.
– Надо же! – Я потер рукой грудь. – Ты хочешь сказать, что среди твоих воспоминаний нет ничего хуже? Ни сломанных костей, ни особенно неприятных кишечных инфекций?
– Нет. – Она прислонилась к дереву и уставилась на меня: – Самое худшее – это ты.
Я открыл рот, но она быстро перебила меня:
– Я беру свои слова обратно. А то для тебя слишком много чести. Хуже всего видеть, как умирает мать.
Она произнесла это так бесстрастно, и я не представлял, как мне реагировать. Я мог справиться с ее ненавистью или нахальством, но не знал, как быть вот с этим.
– Мне жаль. – Я засунул руки в карманы. – Наверняка твое самое любимое воспоминание тоже связано с ней.
На ее лице появилась едва заметная печальная улыбка.
– Да, так оно и есть. Хотя это странно, ведь в нем нет ничего грандиозного.
– А о чем оно? – Необходимо, чтобы Джози продолжала. Она заговорила о матери, позабыв о ненависти ко мне, и я наконец-то мог вздохнуть свободно.
– Когда мне было десять лет, она устроила для меня и моих подруг дом с привидениями. Все было украшено лентами, вырезанными из черных пакетов для мусора, и висячими призраками, которым было, наверное, лет двадцать. – Она запнулась, но на ее лице по-прежнему играла улыбка. – Я сначала очень смущалась, но мои друзья были в восторге. Мама придумала для нас детективную историю с убийством, которое нам предстояло раскрыть, и к концу вечера мы были вне себя от страха.
Она смотрела на меня сквозь полуопущенные ресницы.
– Это глупо, да? Не таким должно быть любимое воспоминание.
– Ничего не глупо. – Я сделал маленький шаг вперед, и она напряглась. – По-моему, это замечательное воспоминание.
– Дело даже не в самом воспоминании об этом вечере, а в том, сколько усилий она в это вложила. Знаешь, я вела себя ужасно, потому что беспокоилась, что подумают мои подруги, а она так любила меня, что потратила столько сил, чтобы сделать этот вечер особенным.
Она посмотрела на длинные ветки дерева, и я тоже посмотрел туда, пытаясь посмотреть на мир ее глазами.
– Она всегда была такой, а я никогда не ценила ее.
Я знал, что, вероятно, все испорчу, но необходимо что-то сказать:
– Думаю, никто из нас не ценит то, что имеет, пока не потеряет это.
Она кивнула:
– Все это такая лажа, не так ли? А мы – это полный капец.
– Мы люди. – Я пожал плечами. Мы оба обмануты, особенно я. – Не накручивай, дай себе шанс.
– Ты хочешь сказать, чтобы я дала шанс тебе? – Она повернулась и посмотрела на меня.
Ее красивая шея манила, губы были полуоткрыты и просили поцелуя, но ведь Джози не моя. Я все испоганил и теперь у меня нет права это делать. У меня нет права касаться ее после того, что я сделал.
– Считаешь, что ты этого заслуживаешь? – В ее глазах горел огонь, она словно говорила мне: «Только попробуй на меня надавить». Она напрашивалась, но я не стану так делать. Я не потребую у нее то, что она не готова мне дать.
– Нет, не заслуживаю. – Я покачал головой, но продолжал смотреть ей в глаза. – Я только хотел, чтобы ты поняла.
Она фыркнула.
– Ты хочешь, чтобы я поняла, почему ты сделал домашнее порно со мной?
– Строго говоря, это не домашнее порно.
Она сузила глаза, и я решил продолжить объяснение:
– Клянусь, я не постил его. Знаю, это не делает меня невиновным, но я не хотел, чтобы его увидели все.
– Нет. По твоим словам, ты только отправил это видео моему сводному брату, чтобы он его посмотрел. Ты хоть понимаешь, какая это лажа, эти твои попытки заставить меня поверить, будто он так поступил со мной?
– Ты же веришь, что это сделал я.
– Ты записал это видео! – крикнула она, и несколько человек повернули головы в нашу сторону. – Даже если я поверю, что в Сеть его слил кто-то другой, записал то, что мы делали, ты. Я доверилась тебе, а ты подло обманул мое доверие.
– Знаю. – Я и правда это знал. Она права. Нет никаких оправданий тому, что я натворил. Никакие доводы не сделают меня меньшим злодеем просто потому, что не я поделился этим видео со всеми и каждым.
Я предал ее. Я впутал ее в мой гребаный план мести.
– Но ты так красив. – Она протянула руку и провела ею по моему подбородку, у меня пресеклось дыхание. Я был поражен ее словами. – Жаль, что ты так жесток.
Она наклонилась ко мне, и меня окутал ее аромат.
– Ты прекрасна! – Я сжал ее ладонь и прижал к своему лицу, чтобы не дать ей сбежать.
– Но недостаточно прекрасна.
– Не говори так. – От ее слов у меня похолодела кровь. – Почему ты так говоришь?
– Потому. – Она прижалась ко мне. И хотя мне было ясно, что нам не стоит ничего делать, я почувствовал, что ее прикосновение пьянит меня. – Это Кэми прекрасна.
Я взял ее за плечи и, отстранив, всмотрелся в ее лицо:
– Да, Кэми красива, но не так, как ты.
Она чуть заметно покачала головой, и я понял: она не верит тому, что я сказал. Я, гребаный идиот, заставил ее сравнить себя с Кэми – с той, которая ей даже в подметки не годилась.
– Но с ней ты так не поступил бы. – Она посмотрела на меня – в ее глазах плескалась боль.
Я недостоин ее прощения, но это не мешало мне хотеть ее.
– Я не должен был делать это с тобой. – Я отвел волосы, упавшие ей на лицо. – Я тупица.
Она провела рукой по моей груди, и ее ладонь, как магнит, притягивала к себе каждое чувство, на которое способно мое тело. Я не знал, что делать, не знал, что думать, когда ее рука накрыла мой затылок.
– Думаю, в таком случае мы оба тупицы.
Она встала на цыпочки, и по решимости в ее глазах, по тому, как слегка напряглось ее тело, а губы чуть приоткрылись, когда она придвинула их к моему лицу, я понял, что она собирается поцеловать меня.
Я молчал и едва мог дышать, не говоря уж о том, чтобы думать, но понимал, что не должен дать этому случиться. Чтобы получить шанс на прощение, я не позволю ей поцеловать меня просто потому, что мне кажется, что я без этого не проживу.
Я жаждал ее поцелуя, как наркоман наркотика, но он не принесет пользы ни мне, ни ей. Она пьяна и по-прежнему ненавидит меня. Завтра утром она вспомнит, что поцеловала меня, потому что я воспользовался тем, что она не могла мыслить ясно, и возненавидит меня еще больше.
Ее дыхание коснулось моих губ. Мы стояли так близко: достаточно придвинуться всего лишь на дюйм, и мы сольемся в одно целое. Хотелось податься вперед, поцеловать ее и не отрываться, пока она не поймет, что именно это ей и нужно.
Я не хотел отпускать Джози, надо убедить ее, что я ей сказал правду и что для меня не имеет значения ничего, кроме нас двоих.
Но этому не бывать! Она не простит меня просто потому, что я так хочу. Если я хочу, чтобы она меня простила, мне придется постараться.
Я подался вперед, чтобы не дать ей совершить безрассудство, и прижал губы к ее лбу. Она досадливо фыркнула, сжала мой затылок и попыталась притянуть мою голову к своей.
– Джози, перестань. – Я попытался мягко оттолкнуть ее, но она прильнула ко мне так, будто не хотела отпускать.
– Поцелуй меня! – Ее губы клюнули меня в щеку.
Все во мне требовало, чтобы я слегка повернул голову и слился с ней губами. Никто нас не видел, никто не обращал на нас внимания, и в эту минуту я мог заставить ее вспомнить, почему я ей понравился. Это было бы так легко. Мое тело трепетало от ее прикосновений, и я не хотел ее останавливать, против этого восставало все мое существо.
– Джози, ты пьяна, и я не хочу, чтобы это стало всего лишь твоей ошибкой.
Она отстранилась от меня, и я понял, что она раздражена. Ее глаза наполнились тем самым огнем, который я так любил, но к нему примешивалось столько боли – боли, которую я ей причинил. И мне было тошно от того, что сейчас я причиняю ей еще большую боль.
– Ты не хочешь меня поцеловать? – Она сделала еще один шаг назад. – Тебе это нравится только тогда, когда можно снять на камеру? Значит, вот как это работает, да? – Она показала на меня, потом на себя.
– Нет, разумеется, это работает не так. Но я не хочу использовать тебя и пользоваться твоим состоянием.
Она засмеялась, но в этом смехе не было ни капли веселья. Похоже, еще чуть-чуть – и она сорвется.
– Ты не хочешь использовать меня? Это что-то новенькое. Я думала, это и есть твое амплуа.
Я запустил пальцы в волосы и попытался придумать, что ей сказать. Она опустила руки и сжала кулаки, ее взгляд скользил по мне, как будто она искала, куда ударить меня. Я не стану мешать, если так ей станет легче. Пусть бьет, пусть выместит свою злость, пусть делает все, что ей нужно, если потом она меня простит.
– Давай не будем делать это сейчас. Я пришел сюда не за этим.
Она придвинулась ко мне так быстро, будто ей не терпелось услышать мой ответ.
– Тогда почему ты здесь, Бек? Ты просто хочешь помешать мне хорошо провести время, да? Хочешь испортить все, что у меня есть?
– Конечно нет. – Я покачал головой и потянулся к ней, но затем передумал.
– Если ты не хочешь поцеловать меня, что ж, ладно. Я могу вернуться в дом и найти себе кого-нибудь получше, например Уилла. – Она повернулась ко мне спиной и пошла. От мысли о том, что сейчас она войдет в эту дверь и припадет роскошными губами к кому-то еще, меня охватила ярость. Сердце забилось в груди, как дикий зверек в клетке, я не контролировал себя – догнал Джози, схватил за руку и резко притянул к себе. Она шумно дышала, я слышал каждый ее вдох и выдох, пока она пыталась успокоиться.
Но я не собирался ее отпускать.
– Я не намерен дать тебе вернуться на эту вечеринку и поцеловать кого-то еще. Ни Уилла, ни какого-то другого парня. Ты моя, знаешь ты это или нет, и мне тошно от того, что мне нужно об этом напоминать.
Почему я заставил ее в этом сомневаться? Я явился сюда не затем, чтобы испортить ей вечер. Я так хотел просто увидеть ее. Но мой приход сюда – большая ошибка.
Сколько бы я ни пытался притвориться, будто я не эгоист и хочу как лучше для нее, нельзя дать ей вернуться на эту вечеринку и найти себе другого парня.
– Что за дерьмо! Не говори так, если ты не хочешь, чтобы я пошел туда и расквасил Уиллу морду. Я уничтожу его!
Ее бедра чуть шевельнулись, и я почувствовал, как она сжала ноги. Пусть она и ненавидела меня, но мысль о том, что она вывела меня из себя, сексуально возбуждала ее.
– Ничего я не твоя! – Она повернулась и уставилась на меня: – Меня ты уже уничтожил. Но ведь это в твоем духе, да? Ты с легкостью уничтожаешь людей.
Она права. Это действительно в моем духе. Я сломал ее и сделал больно сестре. Я разочаровал родителей, и все совершенно зря.
– Ты просто используешь других как тебе хочется, а потом, добившись своего, отшвыриваешь прочь.
– Ты думаешь, я хочу этого – отшвырнуть тебя прочь?
Я рефлекторно сжал ей руки выше локтей, и ее губы приоткрылись.
– А разве это не так?
– Нет! – Я покачал головой. – Я с тобой еще не закончил.
Она вцепилась в мои джинсы.
– Тогда докажи это, Бек.
Мне следовало совершить благородный поступок и уйти, дав ей возможность хорошо провести этот вечер с тем, с кем она хочет, но я не мог. И неважно, что я знал: это неправильно. Я наклонился и прижался губами к ее губам. Она застонала чуть слышно, но мне хватило и этого подтверждения.
Я запустил пальцы в ее волосы и припал к ее рту. Ее зубы поцарапали мою нижнюю губу, и я понял, что она не меньше моего хочет того, что происходит между ею и мной, что бы это ни было.
Я открыл рот, и ее поцелуй стал глубже еще до того, как я об этом подумал. Джози целовала меня так, будто жаждала этого с тех самых пор, как я обидел ее, словно пыталась стереть губами всю ненависть ко мне.
Она потянулась ко мне, вцепилась в мою футболку и подтянула меня к себе. Между нами не оставалось ни дюйма, и я видел, как ее переполняет желание.
– Бек, – прошептала она, и от моей выдержки не осталось и следа. Невозможно вести себя благородно, когда она вот так произносит мое имя. Я вообще не мог думать, не говоря уже о том, чтобы принять осознанное решение и отойти от нее.
Я прижал ее еще крепче. Наш поцелуй не был нежным, в нем участвовали в основном наши зубы и языки, и мы отчаянно пытались найти что-то друг в друге. И она и я забыли, что нам не стоит этого делать, страхи давно оставили нас, но я знал, что они вернутся после поцелуя. Ее ненависть возвратится, едва лишь ее губы оторвутся от моих, а я к этому не готов. Мне отчаянно хотелось продолжения. Пусть поцелуй длится бесконечно. Да, когда-то он прекратится, но я отчаянно оттягивал этот момент. Я пососал ее нижнюю губу, и она застонала, не отрываясь от моего рта.
Она прижалась ко мне бедрами, и я понял, что должен это прекратить, ведь это что-то большее, чем простой поцелуй. Мы не хотели останавливаться, нам было плевать на тех, кто находился рядом, но я знал, что зайти дальше – ошибка. Но я готов ее совершить. Что бы я ни натворил, как бы я все ни испоганил, знаю, что никогда не пожалею о том, что у нас было.
– Джози, – прошептал я, и это только раззадорило ее.
Она вцепилась в меня еще крепче, ее тело просило меня о продолжении, хотя она не произнесла ни слова. И я знал, что она их не произнесет. Джози не похожа ни на кого из семьи, но она унаследовала их фамильную гордость. Я обидел ее, и она ни за что не попросит меня ни о чем.
Если я прекращу поцелуй и оттолкну Джози, это причинит ей еще большую боль. И неважно, что так надо сделать, что это благородно – она точно возненавидит меня еще больше.
Я слегка нажал на ее плечи, и она прижалась ко мне еще теснее. Она знала, что я собираюсь прекратить это, хочу не совершить ошибку, которую мы оба готовы сделать, и для нее это так же невыносимо, как и для меня.
Ее поцелуй был полон отчаяния, тоски и напора, и мне показалось, что это прощание и когда мы остановимся, она больше никогда не поцелует меня. Но я должен обречь нас обоих на муку и прекратить безумие.
– Джози, нам надо остановиться.
Она наконец посмотрела на меня, оторвав свои губы от моих, и в ее глазах я увидел лютый гнев, к которому примешивалась капелька вожделения. Она сделала нетвердый шаг назад, и я протянул руку, чтобы не дать ей упасть. Она рывком отстранилась от моего прикосновения, отстранилась так быстро, будто хотела, чтобы я не касался ее никогда.
– Принцесса!
Я не мог просто позволить ей отойти, ведь она подумает, будто я прекращаю потому, что не хочу ее. А я хотел ее больше, чем что-либо прежде. Ее взгляд переместился на мои губы, затем она посмотрела мне в глаза:
– Не называй меня так!
– Успокойся! – Я огляделся и заметил пару человек, которые глазели на нас, и попытался еще раз коснуться ее. Мне следует униженно молить ее о прощении, но в ней было нечто такое, что я разозлился не меньше, чем она. Да, я не прав, я все испортил, но она не желала дать мне шанс объяснить. И от ее поцелуя, от ее близости я хотел ее еще больше.
Если она хочет, чтобы я ушел, я уйду. Но я не верил, что это то, чего она хочет. Только не после того, как ее тело так страстно прижималось к моему, как ее губы так жадно касались моих. Мы оба хотели друг друга, но наше желание не имело значения.
Сейчас, глядя на меня, она видела только одно – то, что я сделал с ней. Я предатель, злодей. Она, хоть и хотела меня, ненавидела меня еще сильнее.
– Не смей успокаивать меня. – Она засунула руку в передний карман джинсов и попятилась. – Это никогда не повторится, подобного никогда не произойдет.
– А вот и нет, произойдет!
Мои слова разозлили ее, но это правда: как бы она ни ненавидела меня, это точно произойдет опять. Если бы я в это не верил, то не знал, что делать.
– Нет, Бек, не произойдет.
Она отвернулась и пошла было прочь, но потом вдруг остановилась и снова повернулась ко мне. Она ткнула пальцем в мою сторону, в ее глазах пылал гнев.
– Ты больше не можешь решать. В том, что касается меня, ты потерял все права.
Да, это так. Мне следовало бы кивнуть, согласиться с ней и промолчать. Но я зашел уже слишком далеко, чтобы вести себя рационально. Я хотел поговорить с ней с тех самых пор, как все произошло, а она просто впилась в мой рот, после чего я не мог мыслить ясно и едва ли мыслил вообще.
– Это ведь не я тебя поцеловал, не забывай! – Я запустил пальцы в волосы и попытался подумать, что я, черт возьми, делаю и что говорю. – Я пришел сюда не затем, чтобы тебя целовать.
Она часто заморгала, и я понял, что сказал что-то не то.
– Тогда зачем ты здесь, Бек? – Ее тон был резок и полон боли. – Если ты не хотел меня целовать, то зачем ты явился сюда и напряг меня, когда я хорошо проводила время с Уиллом? Этого ты и хотел? Испоганить мне вечер?
– Поверь мне, я хотел тебя поцеловать.
Она картинно закатила глаза еще до того, как эти слова слетели с моих уст.
– Ты думаешь, я помышляю только об этом? О том, чтобы ходить по вечеринкам, ища способа испортить тебе вечер?
Конечно, я искал ее, но не хотел, чтобы дело приняло такой оборот. О чем я думал, чего ждал? Понятно только одно: больше ни минуты я не выдержу вдалеке от нее.
– Значит, вот зачем ты здесь, да? Элли говорила мне, что ваши ребята никогда не ходят на вечеринки Клермон-Хая.
– Поэтому ты сюда и приехала? Думала, что здесь не будет меня?
Эта мысль разозлила меня куда больше, чем следовало ожидать, хотя логично, что она игнорирует меня. На ее месте я тоже игнорировал бы себя, но в моих чувствах нет ничего логичного.
Она переступила с ноги на ногу и уставилась на меня с тем самым огнем в глазах, который, как я уже знал, мог быть как раем, так и адом.
– Чего ты вообще ожидаешь от меня, Бек? Неужели ты действительно думаешь, что после случившегося я поверю хоть чему-то из того, что ты скажешь?
Конечно нет. Она опять права, но я все равно зол на нее – за то, что она сидит у меня в печенках. За то, что мой план вышел боком, потому что она такая, какая есть. Я злился, что мой план все же дал желаемый результат, хотя я спасовал и захотел отыграть назад.
И отнюдь не потому, что ее отец, как мне было известно, был вне себя. Благодаря Лукасу все ребята в нашей команде обсуждали, станет ли ее отец выдвигать обвинение против меня. Плевать, сделает он это или нет. Ее отец был гребаным ублюдком, и пусть он только попробует уничтожить меня. Я желал, чтобы он сделал такую попытку. Если ему хватит наглости подать на меня в суд после того, что Лукас сделал с Фрэнки, я с удовольствием разберусь с последствиями.
Единственным последствием для Лукаса стало то, что я расквасил ему морду. Других не было.
– Черт! Я не знаю, чего хочу.
– Вот именно. – Она махнула рукой. – Ты сам не понимаешь, что ты делаешь, Бек. Я не какая-то там игрушка, которую ты можешь использовать всякий раз, когда Лукасу и тебе захочется помериться длиной членов.
– Мой приход сюда никак не связан с Лукасом.
– Напротив, связан, и еще как. Только из-за него ты и заварил всю эту кашу. Из-за него ты заговорил со мной на том чертовом пляже.
Я сделал шаг в ее сторону, но остановился, когда она вздрогнула – почти незаметно, но я это увидел.
– На пляже я понятия не имел, кто ты. Я не знал, что ты принадлежишь ему.
– Я ему не принадлежу! – завопила она, и мое сердце забилось в груди, как боевой барабан. – Я никому не принадлежу.
Я покачал головой. Она ошибалась. Она так ошибалась!
– Ты моя, ты принадлежишь мне.
Она засмеялась, запрокинув голову.
– Я позволила тебе трахнуть меня, Бек. Я не просила тебя жениться на мне.
Ее слова казались мне такими неправильными. Да, мы с ней трахались, но дело было куда в большем. Бог ты мой, я взял ее девственность, что уж тут говорить.
– Не говори так!
– Не говорить что? – Она подошла ко мне, и мне было насрать, кто смотрит на нас, что они слышали и что подумают. – Или ты хочешь сделать вид, будто мы с тобой не трахались, если ты не заснял это на камеру?
– Разумеется, нет.
Я сжал ее руку повыше локтя, и мне отчаянно захотелось прижать ее к себе и никогда не отпускать. Но я знал, что в конце концов мы окажемся там, где находились несколько минут назад. Мы двое словно ходили вокруг друг друга кругами, ходили по спирали, которой не было конца.