Сидя на следующее утро на кровати Тэйт, сложив руки на коленях, я водила пальцем по кривому шраму, который пересекал запястье по диагонали. Шрам был длинный и тонкий, но не бросался в глаза.
Трусливая и беспомощная. Я медленно покачала головой, ощутив, как на руку упала холодная слезинка.
Джексон Трент – просто говнюк.
Все думали, что раскусили меня. Джекс, Джаред, Мэдок, Лиам, моя мать… все.
Все, кроме Тэйт и Шейн. Они были моей настоящей семьей, потому что знали правду.
«Я не знаю больше никого, кому было бы настолько некомфортно в своем собственном теле».
Заправив длинную прядь волос за ухо, я шмыгнула носом. Насчет этого он прав. Воспоминания тут же охватили меня, словно все случилось вчера.
«Катерина, подойди сюда», – зовет отец. Он сидит у окна в синих пижамных штанах и халате.
Я кусаю ногти, испуганно поглядывая на мать. Но она даже не смотрит на меня. Почему она на меня не посмотрит?
Мне четыре года, и мне не говорят, что случилось, сколько бы я об этом ни спрашивала.
Я знаю лишь одно: мой папочка больше не может жить дома с нами. Его волосы растрепаны, и у него появилась борода, которой никогда прежде не было.
– Катерина. – Он машет мне рукой, хочет, чтобы я подошла.
– Папочка, я Джульетта, – бормочу я, но мать больно щиплет меня.
Мои губы дрожат, лицо сводит от боли. Я сделала что-то не так. Когда я делаю что-то плохое, она всегда щиплет меня, объясняя это тем, что на людях кричать неприлично.
Я вижу печаль на папином лице и опускаю руки, потому что хочу, чтобы он меня любил.
– Я просто шучу, – говорю я, улыбаясь как можно шире. – Я Катерина.
И бегу в папины объятия, купаясь в его любви, и обнимаю его крепко, хоть он и думает, что я – это моя сестра.
Мне не хотелось это признавать, но засранец Джекс сказал правду. Я не была моей умершей сестрой, Катериной, и, что еще хуже, я уже не знала, кто, черт возьми, вообще такая эта Джульетта. Меня практически не существовало.
Я ела мороженое, которое нравилось Кейси, чтобы не разочаровать отца в его счастливых заблуждениях. Каждое воскресенье я была обязана надевать в церковь туфли Mary Janes – только потому, что их любила Кейси. Я терпеть не могла Mary Janes, но должна была их носить, поэтому заставила себя полюбить их. Кем я хотела стать, когда вырасту? Ох, погодите. Кем хотела быть Кейси? Ведь папочке нравилось говорить с ней об этом, а я не должна была его расстраивать.
Моя сестра, умерев, была возведена в ранг совершенства. Она никогда не грызла ногти, не устраивала истерик, не слушала плохую музыку. Она была красивой, идеальной и живой.
Этой ночью я почти не спала, поэтому сейчас бродила по дому в полудреме. Зайдя в ванную и сняв пижамные шорты и майку, я включила душ и забралась под воду. Отяжелевшие конечности едва меня слушались, я чувствовала себя абсолютно разбитой.
Жалкая и беспомощная.
Я запрокинула голову и задрожала, ощутив теплую воду на коже. На улице было жарко и влажно, и в доме сохранялась температура около 26 градусов: мне не хотелось, чтобы счета за электричество выросли, пока я живу здесь. Но даже несмотря на то, что я постоянно отирала пот со лба, сейчас мне хотелось согреться.
Я повернула кран, сделав воду горячее, и она стала даже слишком горячей, но мне было плевать. Теперь меня хотя бы не трясло от холода.
«…чтобы ты, мокрая от пота, извивалась и умоляла меня».
Я запрокинула голову, прислонившись затылком к стене душевой кабинки и закрыв глаза.
«Я хотел прикоснуться к тебе языком, ощутить, какая ты влажная».
Я прикусила нижнюю губу, почувствовав, как между ног разливается жар, а голова идет кругом.
Возможно, все дело было в температуре воды или в воспоминании о его горячем дыхании совсем рядом с моим лицом. От него пахло яблоками, грушами и дождем.
Это был запах лета. Как чье-то дыхание могло пахнуть летом?
«Когда-то я фантазировал о том, как припру тебя к дверце шкафчика в школе…»
Я опустила руку и провела ладонью по внутренней поверхности бедра, не в силах сопротивляться желанию. Нужно было отдаться ему еще в школе, но я боялась, что он разрушит мою жизнь. Боялась, что запутает меня. И что же теперь стало со мной? Я ли это? Да, мне нужно было позволить ему трахнуть меня. Трахать меня по десять раз в день, когда бы он ни захотел, потому что тогда я по крайней мере снова стала бы Джульеттой, я почувствовала бы хоть что-то.
Я положила руку между ног и стала поглаживать себя средним пальцем, подаваясь бедрами навстречу.
О господи, как приятно. Я тяжело дышала, моя рука двигалась все быстрее.
Я была благодарна матери хотя бы за одну из ее инициатив.
За эпиляцию. Я решила удалять все волоски. Мне нравился результат, и я вдруг подумала о том, нравится ли такое Джексу. Мои пальцы касались гладкой кожи, и в животе нарастало напряжение.
Погрузив пальцы глубже, я подняла другую руку и сжала грудь, представляя, что это его руки гладят меня, а язык ласкает влагалище.
Черт. «Влагалище». Я никогда не употребляла таких слов, но Ник, напротив, постоянно использовала их в речи, и отчего-то сейчас это слово не казалось некстати.
Я простонала, водя пальцами вокруг клитора и чувствуя, как он пульсирует. Я хотела Джекса и представляла его.
Он продолжал касаться меня языком, и горячая струя воды оставляла на его теле сверкающие капли. Мне хотелось слизать их все.
Но сейчас он был занят мной. Его язык коснулся бедра, поднялся к животу; он начал вставать и обхватил ртом мою грудь. Затем, взяв меня за волосы сзади, посмотрел на меня сверху вниз и прошептал мне в губы: «Я хочу, чтобы ты обвила меня ногами за талию и оседлала».
– О боже, – выкрикнула я, все быстрее и быстрее поглаживая клитор. – Да.
Все мое тело пульсировало и горело огнем, и я хотела того, о чем никогда не мечтала с Лиамом. Оставив воду включенной, я вылезла из душа и поспешила в спальню. Вода лилась с меня на ковер. Рванув на себя ящик комода, я достала вибратор и, бросившись на кровать, легла на спину.
Разведя ноги в стороны, я включила вибратор на полную мощность, и он громко зажужжал. Проводя им вокруг клитора, я тяжело дышала – в животе все свело от наслаждения.
Твою мать!
Я начала ощущать, как волны удовольствия накатывают одна за другой. Мои веки затрепетали и закрылись, я выгнула спину, лежа на кровати. Я хотела больше, мне нужно было больше.
О господи.
Прижав вибратор к входу во влагалище, я прикусила нижнюю губу. Как же было хорошо.
– О, – простонала я, ощущая, как внутри все сотрясается и сжимается.
«Я хотел замарать тебя».
– Джекс. – Мой голос дрожал, я водила вибратором у входа во влагалище, не проникая внутрь, только дразня и массируя. Мои ноги тряслись от удовольствия, которое разрасталось внутри.
– О боже! – выкрикнула я, разведя ноги еще шире.
Все тело пылало, и я хотела этого больше всего на свете. Вибрации вызывали спазмы у меня в матке.
О боже. Быстрее, быстрее, быстрее…
Я выгнула спину, продолжая водить вибратором вверх и по кругу, все жестче и жестче массируя клитор.
– О боже. Твою мать! – выкрикнула я, содрогаясь и ловя ртом воздух. Циклон, начавшийся между ног, пробуравил насквозь все мое тело. – Да!
Я кончила, задыхаясь и издавая громкие стоны. Подняв руку, взяла себя за волосы и сжала их в кулаке.
Мои руки ныли от усталости, и я медленно открыла глаза, которые до сих пор были плотно зажмурены.
Господи. Я моргала, пытаясь сфокусировать взгляд на белом потолке.
Что я сделала?
– Послушай, если в ближайшем будущем мы сможем поговорить, будет просто здорово! – произнесла Шейн голосом парня из фильма «Офисное пространство». Было утро понедельника, и она шла за мной следом по школьным коридорам.
– Зачем ты вообще здесь? – спросила я, и в моем вопросе слышалось нескрываемое раздражение. На часах было восемь. Сегодня мой первый день занятий, а у Шейн были летние каникулы и ни одной весомой причины находиться в школе.
– Я заступаю на пост нового капитана группы поддержки, – улыбнулась она и язвительно выгнула бровь. – Я буду появляться здесь очень часто.
Она произнесла эти слова почти с угрозой, и только теперь я наконец заметила шорты из спандекса и спортивный топ, которые были на Шейн.
Уф. Черт, черт, черт, черт. А я-то думала, что хотя бы в школе меня никто не будет допекать.
С той самой вечеринки в прошлый четверг Шейн доставала меня вопросом, что же произошло между мной и Джексом.
Без комментариев.
Я сосредоточенно готовилась к занятиям и проводила последние свободные деньки в тренажерном зале или загорая на заднем дворе, хотя там мне было не слишком уютно, так как с соседнего участка через кирпичную стену можно было легко наблюдать за мной. Вчера, когда Джекс вышел во двор и увидел, что его дружки мешают мне загорать, он сразу же загнал их в дом. Не сказать, чтобы Джекс из кожи вон лез ради моего комфорта, но я была благодарна ему за это усилие, хотя все равно поспешно поднялась и ушла со двора.
К счастью, это был единственный раз, когда я его видела. По утрам и среди ночи я слышала звук мотора его машины. Он приезжал и уезжал в странное время, но еще более странным было то, что он постоянно приезжал и уезжал куда-то. Этот парень почти не сидел на месте. Не успев оказаться дома, он тут же покидал его снова.
Я несколько дней подавляла в себе порыв подглядеть за ним из окна, избегала Шейн и не отвечала на сообщения Тэйт и моей соседки по комнате Ник.
– Послушай, – произнесла я, взявшись за ручку двери кабинета химии. – Прости, что не поговорила с тобой. Я нервничаю, понимаешь? – И это была правда. Я изо всех сил сжимала ремешок школьного портфеля Тэйт. – Дай мне пару дней, чтобы освоиться. Можем поужинать в среду вечером. Как тебе такая идея?
Шейн состроила недовольную гримаску, но я ничего не могла с собой поделать. Ужасные слова, которые Джекс сказал мне тем вечером, продолжали крутиться у меня в голове, словно неумолкающий шепот, а что еще хуже: на следующий день после той вечеринки я фантазировала о нем, мастурбируя.
Прямо сейчас долгая прогулка пешком в компании айпода казалась мне пределом мечтаний.
Мне действительно ни с кем не хотелось общаться.
– Ну ладно, – пробормотала Шейн, и мне немного полегчало. – Хочешь подвезу тебя домой? Я заканчиваю в одиннадцать. Могу подождать, – предложила она.
– Нет. – Я покачала головой и улыбнулась. – Мне нравится ходить пешком. – На самом деле я предвкушала эти прогулки.
Она ответила мне лукавой ухмылкой, и на ее лице отразилось любопытство.
– Но сейчас же такая жара.
– Мне нравится жара.
– Правда? – И, озорно сверкнув светло-карими глазами, она ушла прочь.
Да, похоже, это и впрямь было странно. Вначале я думала, что, пожив в Финиксе, привыкну к высоким температурам, но в Шелберн-Фоллз жара была иная. Воздух, плотный и влажный, ощущался каждой порой кожи. Мне постоянно было некомфортно оттого, что подол коралловой юбки терся о ноги, а блузка липла к телу. На шее под волосами уже выступила испарина; я радовалась, что надела легкую белую блузку без рукавов, но сожалела, что не собрала волосы наверх. Перекинув их через плечо, я повернула ручку двери и вошла в класс.
И тут же застыла как вкопанная. Я не заходила в школьные классы уже два года, и запах, ударивший мне в нос, перенес меня в прошлое. Вся школа пахла одинаково. Баскетбольными мячами и цветной бумагой. Я вздохнула, внезапно почувствовав себя одиноко, но при этом как будто оказавшись дома. Сейчас у меня не было ничего, чем я обладала в старших классах: ни парня, ни лучшей подруги. Но именно здесь, в школе, я в последний раз чувствовала себя счастливой.
– Здравствуйте, мисс Пенли, – сказала я, стараясь не подавать вида, как сильно нервничаю.
– Кейси! – воскликнула учительница с широкой улыбкой. – Ты не представляешь, как я обрадовалась, узнав, что моей помощницей будешь ты.
Я кивнула и обвела взглядом почти пустую лабораторию. За партами сидели несколько человек – школьники или, возможно, кураторы, судя по тому, что перед ними лежали папки, похожие на мою.
Было непривычно видеть мисс Пенли в такой обстановке, ведь ее уроки – литературы и письменной речи – всегда проходили в обычных классах. В этом кабинете у меня ноги немели от страха, в то время как в классах мисс Пенли я чувствовала себя комфортно. Кабинет химии был самым моим нелюбимым местом, потому что я терпеть не могла естественные науки. К счастью, Тэйт помогала мне справиться с этими дисциплинами.
– Что ж, – я пожала плечами. – Надеюсь, что хоть чем-то смогу помочь.
Отмахнувшись, мисс Пенли заверила меня:
– Все будет отлично. Видишь, здесь я и еще три куратора. Поэтому мы и в лаборатории. Тут полно места.
Я кивнула.
Складывая папки на столе, мисс Пенли продолжала:
– К тебе за стол сядут четыре ученика. Сначала мы вспомним основы: поговорим о том, как объединять и упорядочивать мысли, разберем, что такое основная мысль сочинения и вспомогательный материал, а также обсудим, что представляет собой процесс внесения поправок. Большинству учеников нужно научиться формулировать главную мысль сочинения. У тебя есть их диагностические карты. – Она ненадолго замолчала, глядя на меня, а потом добавила: – Когда мы разделимся на группы, каждый ученик самостоятельно выберет какой-нибудь параграф из своего сочинения, а потом вы попробуете его вместе отредактировать. Сегодня они должны просто проанализировать свои тексты и сравнить их с работами других.
На первый взгляд все не так уж и сложно.
– Поняла.
Я еще раз обвела взглядом класс и заметила, что все остальные кураторы сидят по одному за партой, поэтому направилась к пустой парте и выложила вещи из сумки. Бросила взгляд на часы рядом с дверью – еще три часа пятьдесят минут, и я смогу уйти. У меня будут две сессии, каждая продолжительностью час сорок пять, и в каждой по четыре подопечных. Некоторые ребята приходили сюда не только ради сочинений, так что они будут переключаться на физику, английский или математику. А в качестве приятного бонуса у всех нас будет пятнадцатиминутный перерыв на перекус или Facebook.
Один из кураторов, окончивший школу в том же году, что и я, – его вроде звали Саймон, если я правильно помнила, – улыбнулся мне, и я кивнула в знак приветствия.
Наконец начали подтягиваться ученики – большинство явилось позже назначенных восьми пятнадцати. Пока они рассаживались, я разглядывала прибывших. Пара ребят показались мне знакомыми, но остальных я не знала. Когда у меня был выпускной, они только оканчивали девятый класс.
Неужели я тоже выглядела такой юной два года назад? Неужели так же сильно красилась?
Мисс Пенли начала занятие, демонстрируя на школьном кинопроекторе примеры безупречных работ, но я заметила, что почти никто ее не слушает.
Ей, наверное, было непросто. Некоторые из ребят выказывали полнейшее безразличие к тому, что она говорила: украдкой играли на телефонах под столом, перешептывались друг с другом, игнорируя учительницу, что-то рисовали в тетрадях.
Я вспомнила, что вела себя точно так же на уроках естествознания в старших классах. И не потому, что мне было все равно. Нет, я просто устала от борьбы и перестала стараться. Усваивала необходимый минимум и не более.
Теперь я жалела о том, что не приложила больше усилий. Возможно, если бы тогда я расширила круг своих интересов, то поняла бы, чем хочу заниматься в жизни. А теперь выбор у меня был весьма ограниченный. Кроме того, я уже два года отучилась в колледже, на факультете политологии, и не могла вот так запросто все бросить.
Мне хотелось, чтобы эти ребята поняли, что образование дает им возможность выбора. Сейчас им никак нельзя терять время.
Мисс Пенли закончила лекцию, а потом разбила учеников на группы, отправив к кураторам. Я осталась сидеть на месте, положив локти на стол. Когда к моей парте подошли один парень и три девушки, я выдавила из себя непринужденную улыбку.
– Привет, я Кейси.
Парень поднял вверх указательный палец и, не глядя мне в глаза, произнес:
– Джейк.
Затем спрятал лицо в ладонях и довольно громко зевнул.
Джейк, вероятно, под кайфом.
Я посмотрела на трех девушек, севших напротив меня. Одну из них я знала: младшая сестра моей приятельницы из старших классов, с которой мы больше не общались. Две другие были мне не знакомы, однако все трое смотрели на меня с пренебрежением.
Но мне это было безразлично. Уж с ними-то я точно справиться могла.
И теперь не сводила с них взгляда, вопросительно выгнув бровь.
Темноволосая девчонка наконец заговорила:
– Я Ана. Это Криста и Сидни.
Сидни я знала. Ее сестра была очень милой. Сама же Сидни выглядела как настоящая стерва. У нее были выразительные карие глаза и длинные рыжие волосы, разделенные на пробор сбоку и спадавшие на спину и грудь объемными локонами. Ее макияж и маникюр были безупречными.
Ана обладала азиатской внешностью и была очень красива: с бледной кожей, блестящими черными волосами и темными глазами.
У Кристы был короткий и резко очерченный светлый боб. Несмотря на то что она в этой компании казалась самой тихой, меня было не обмануть – я знала Тэйт и понимала, что такие тихони, как она, обычно проявляют себя позже.
Все девушки были одеты одинаково. Шорты и майки на лямках.
Я спокойно улыбнулась:
– Рада знакомству.
Я достала их работы – сочинения, которые они написали в конце учебного года, а также наброски и черновики, – и раздала им.
– Итак, каждый из вас сейчас выберет один абзац, и мы обсудим, как его можно доработать. Кто желает начать?
Не вызвался никто. Джейк сидел рядом со мной с таким видом, словно вот-вот уснет. Ана отвела взгляд, а Криста и Сидни ухмылялись, словно бросая мне вызов.
– Желающих нет? – спросила я, сдержав улыбку. Когда я училась в школе, на наших уроках тоже никто не вызывался. Теперь я понимала, что значит быть учителем.
Я подняла руки вверх.
– Если кто-нибудь даст мне свою работу, я сама зачитаю текст.
Джейк, по-прежнему не глядя на меня, сунул мне бумаги чуть ли не в лицо.
– Спасибо, Джейк. – Я почувствовала облегчение, прочистила горло и стала читать вслух: «Что вы будете делать, когда проголодаетесь? Заедете в кафе или заскочите в магазин. Но восьмистам сорока двум миллионам человек достать еду не так-то просто».
Я снова откашлялась, а девочки, сидевшие напротив, захихикали.
– Что ж, неплохое начало, – кивнула я, стараясь говорить мягко и глядя на Джейка, хотя сам он на меня не смотрел. – Задать вопрос сразу же – достойный способ завладеть вниманием читателя. И мне нравится твой голос.
– Он же почти ничего не сказал за все время, – пошутила Сидни. – Как тебе может нравиться его голос?
– Я имею в виду стиль изложения, – объяснила я так, будто она не понимала. – Выражения вроде «заскочить в магазин», в то время как большинство сказало бы «зайти в магазин» или «заехать в магазин». Это и есть его индивидуальный стиль, голос, который придает повествованию естественность.
Боковым зрением я заметила, что Джейк смотрит на меня. Я повернулась к нему, стараясь быть как можно деликатнее. Честно говоря, работа ему предстояла серьезная. Он использовал довольно скучную лексику, вставлял прилагательные там, где лучше было бы употребить наречие, что отражалось на стилистике.
Но я не собиралась вываливать на него все это прямо сегодня.
– Однако я вот что могу отметить. Ты привел статистические данные, не сославшись на источник. Читатели не знают, откуда ты взял эту информацию. Они не будут доверять тебе, если ты не укажешь сайт, статью или текст, на который ссылаешься.
– «На который ссылаешься», – передразнила меня Сидни.
Я сжала бумагу в руке и, обращаясь непосредственно к ней, спросила:
– В чем проблема?
Она закатила глаза и что-то прошептала Кристе.
– Во-вторых, – попыталась продолжить я, – здесь присутствует пассивный я-язык.
Я запнулась, заметив, что Криста хихикает в ладошку, а Сидни украдкой бросает на меня взгляды.
– Ты мог бы придать тексту остроты, – продолжала я говорить с Джейком, – написав… – И тут все три девчонки засмеялись хором.
– Что происходит? – Я старалась не повышать голоса.
Девицы опустили руки на парту и поджали губы, сдерживая смех. Криста издала полный сочувствия вздох.
– Я просто не совсем понимаю, почему нашим куратором сделали человека, попавшего под арест.
Мать тв…
Я сощурила глаза и выпрямилась. Откуда, черт побери, все об этом знали? Моя мать определенно не стала бы никому рассказывать. И директор Мастерс ни за что бы не проговорился. Так какого черта?
– Все в порядке? – мисс Пенли, ходившая по кабинету, остановилась рядом с нашим столом.
Я выдохнула и продолжила объяснять Джейку:
– Как вариант можно написать: «Для восьмисот сорока двух миллионов человек, живущих на земле, голод представляет собой более серьезную проблему». Видишь, мы стараемся употреблять другие глаголы, чтобы предложение звучало лучше. Понятно?
Пенли перешла к другому столу, и я сердито посмотрела на девочек, которые сосредоточились на том, что происходило за окном.
– Наверное, – Джейк пожал плечами. – Так значит, мне нужно переписать всю эту шнягу?
Я с улыбкой покачала головой:
– Не сегодня.
– О боже! – Криста буквально спрыгнула со стула и, облокотившись на подоконник, выглянула в окно. – Он снял футболку! – истерическим шепотом сообщила она подругам.
Они тоже повскакивали с мест, причем Ана чуть не упала, и, хихикая, бросились к окну.
Я покачала головой, не без любопытства наблюдая за ними. Сказать по правде, порой мне тоже хотелось по кому-нибудь вот так сохнуть.
Повернувшись к подругам, Сидни сообщила:
– Сестра говорит, что без штанов он еще лучше.
Одна из ее подружек начала подпрыгивать на месте, а другая издала звук, похожий на всхлип.
Мне стало интересно, на кого они смотрят, а потом я вспомнила, что директор Мастерс что-то говорил о ежедневных тренировках школьной команды по лакроссу.
Подойдя к окну, я встала рядом с девчонками и выглянула на улицу.
Мои плечи опустились, и я охнула. Че-е-ерт. Сердцу внезапно стало тесно в груди. По полю бегал полуголый Джексон Трент, а остальные ребята дурачились рядом с ним, попивая воду из бутылок.
– Боже, он такой горячий, – прошептала Ана, приглаживая волосы, словно Джекс мог ее увидеть. Мне захотелось схватить ее за шиворот и усадить обратно за парту. Послушай, девочка, он же не подонок!
Но я подавила в себе это желание. Глядя в окно, я видела, как Джекс опустился на траву. Капельки пота поблескивали у него на груди. Волосы были влажными, и в этих длинных черных шортах он смотрелся как настоящий атлет. Я вовремя захлопнула рот – у меня едва не вырвался стон.
Он сидел улыбаясь и болтая с одним из членов своей команды, и мне нравилось, что даже отсюда я так ясно видела его умопомрачительные голубые глаза.
Затем он растянулся на траве, похоже, даже не подозревая, что три школьницы во всю пялятся на него из окна.
– Девочки, – выдавила я. Во рту у меня пересохло. – Нам пора возвращаться к занятию. Вы здесь не просто так. А я здесь для того, чтобы вам помочь.
С этими словами я указала на наш стол, призывая их занять свои места.
Но Сидни даже не пошевелилась.
– Нет, ты здесь потому, что тоже облажалась, – заявила она. – Мы идем в туалет.
И мне оставалось лишь смотреть, как все трое подхватили сумочки и вышли из кабинета.
Нахмурившись, я взглянула на часы. Оставалось еще целых три часа.
К счастью, вторая сессия прошла более гладко. После того как Джейк и девчонки ушли, ко мне за стол сели три парня, и я сразу же расслабилась, заметив, что с парнями куда проще. Мужчины просто делают то, чего ты от них хочешь, лишь бы ты отстала. Никаких тебе споров, никакого ехидства и трепа. За исключением легкого флирта, единственной проблемой было полное отсутствие интереса к учебе.
Это лето будет невыносимо длинным.
В полдень все ученики разошлись, отправившись наслаждаться остатком летнего дня, а я наконец достала телефон из сумки.
Четыре сообщения. Нет, пять.
Тэйт: «Джекс зол на тебя! Ты угробила его колонки? ЛОЛ!»
Чудесно. Когда-то, чтобы сорвать одну из вечеринок Джареда, Тэйт отрубила ему электричество. Помнится, тогда я устроила ей настоящий разнос. Теперь моя очередь выслушивать.
Еще одно сообщение от Тэйт: «Выше нос. Джаред позвонит тебе, когда у него будет минутка. Ему нужно кое о чем тебя спросить».
Э-э-э… ладно.
Ник: «Тут скучно. Ужа-а-асно скучно. Где ты?»
Я хохотнула себе под нос. Мне не хватало моей подружки. Я уже собиралась набрать ей, но решила сначала дочитать оставшиеся сообщения.
Мама: «Пообедаем на этой неделе? Позвони мне вечером».
Пообедаем? Я взяла свою сумку, перекинула ее через плечо и вышла из кабинета, уставившись на экран телефона. Зачем мать хотела пообедать?
Когда я попала в беду, она и пальцем не пошевелила, чтобы помочь мне. Позвонила только для того, чтобы сообщить, что я не смогу жить дома, пока не выполню предписание суда. Тогда я почувствовала себя одинокой и брошенной.
Меньше всего на свете мне хотелось звонить ей.
Прочитав последнее сообщение, я как вкопанная остановилась посреди коридора.
Лиам: «Вчера вечером на меня накинулся Джекс. Держи своего нового дружка подальше от меня, не то я обращусь в полицию!»
Что?
От изумления я застыла посреди пустого коридора. Вероятно, вид у меня был озадаченный. Подняв руку, я перечитала текст сообщения.
Джекс накинулся на Лиама?
Почему? И почему Лиам пожаловался мне?
Сжав телефон в кулаке, я покачала головой. Неважно. Это их проблемы, а не мои.
Если Джекс хочет вести себя как ребенок, это его дело. Если Лиам хочет, чтобы полицейские рассмеялись ему в лицо, ведь Джекс явно имеет на них влияние, пусть будет так.
Швырнув телефон в сумку, я достала айпод и включила песню Cruel Summer в исполнении группы Bananarama. Затем сбежала вниз по лестнице и быстрым шагом прошла по коридору к заднему выходу. Оттуда можно было быстрее дойти до дома Тэйт, а так как я была на взводе, то решила, что вернусь домой, переоденусь и постараюсь успеть на тренировку по кикбоксингу в час дня.
Однако, посмотрев в дальний конец коридора, я остановилась и вытащила наушники из ушей. Кто-то спешил скрыться за одной из дверей.
– Скорее, скорей! – эти слова были сказаны шепотом, но шепотом настолько громким, что я услышала их за несколько десятков метров.
И несмотря на то, что видела я лишь размытые силуэты в шортах и топах, я все же узнала девчонок.
Криста, Сидни и Ана.
– Эй, все в порядке? – я подошла к закрытой двери, за которой только что исчезла Сидни, и увидела табличку с надписью «Спортивный зал».
Ана и Криста развернулись и уставились на меня широко открытыми глазами. Их щеки залились краской, оттого что их застали врасплох.
– Я не учитель. Расслабьтесь, – улыбнулась я.
Они поджали губы, пряча улыбки и украдкой поглядывая друг на друга.
– Где Сидни? – осведомилась я, прекрасно зная, что она скрылась за этой дверью.
На табличке не было упоминаний о том, что представительницам слабого пола вход воспрещен, но я-то знала, что занятия окончены. Девочки не должны были слоняться по школе.
– Она… – начала Криста, но Ана толкнула ее локтем.
– Она?.. – поднажала я.
Обе молчали. Я развернулась, сделав вид, что ухожу.
– Думаю, мисс Пенли еще здесь…
– Сидни в качалке, – выпалила Ана.
Я снова повернулась к ним, прищурившись.
– И чем же она там занимается?
Девчонки ухмылялись, не глядя мне в глаза.
– Джексоном Трентом, – наконец невозмутимо произнесла Криста.
Я застыла. Выражение моего лица стало твердым как сталь.
– Идите на парковку, – скомандовала я. – Я сейчас отправлю ее к вам. – Увидев, что они не двигаются с места, прикрикнула: – Быстро!
Хихикая в ладошку, они развернулись и пошли по коридору в сторону главного выхода.
Я открыла дверь и зашагала по тускло освещенному, выстланному ковром коридору. Справа и слева от меня располагались двери в кабинеты. Бернс – тренер по футболу и по совместительству учитель истории. Макнэлли – тренер женских команд по теннису и футболу, который вдобавок преподавал на курсах вождения. Здесь были еще какие-то кабинеты, но я сфокусировала взгляд на большой и тяжелой с виду деревянной двери впереди, на которой значилось «Тренажерный зал».
Я покачала головой, стараясь не обращать внимания на гулкое биение сердца в груди. Джекс же не мог заниматься там сексом с семнадцатилетней девчонкой? Он ведь не настолько глуп, верно?
А потом вспомнила двух девушек, с которыми видела его пару лет назад. И подумала о Лиаме и своих обманутых ожиданиях.
Внутри у меня все завязалось узлом. Я легонько толкнула дверь и сразу же заметила их обоих.
На расстоянии друг от друга и в одежде. Слава богу.
Я тихо выдохнула и опустила плечи. Не знаю, какого черта меня все это волновало, но…
Только не она. Не мог же он на нее запасть.
В оборудованном тренажерами зале не было никого, кроме Джекса и Сидни, а из магнитофона в углу доносилась композиция Again группы Alice in Chains. Песня была мне знакома лишь потому, что в ту пору, когда мы с Тэйт познакомились, она слушала только эту группу. Два больших вентилятора вращались в каждом из концов зала, поддерживая прохладу в помещении. Наша школа располагала системой центрального кондиционирования воздуха, но в это время года здесь все равно было очень душно.
Джекс лежал на спине на черной гимнастической скамье с гантелями в руках. Он разводил руки в стороны, а затем сводил их вместе и выпрямлял над телом. Я видела, как работают мышцы его гладких загорелых рук, живота, плеч и груди.
И мне хотелось, чтобы Сидни немедленно отсюда убралась.
На нем по-прежнему были черные шорты до колен, и его ноги были разведены, а ступни уперты в пол по обеим сторонам от скамьи. В голове тут же возникла картинка, как я оседлала его прямо на этой скамье.
На долю секунды я закрыла глаза. Черт, какая же я извращенка. Я поспешно сглотнула слюну.
– Тебе нравилась моя сестра, – говорила ему Сидни, по-прежнему стоя спиной ко мне.
– Твоя сестра классная, – отрывисто произнес Джекс.
– Но недостаточно классная для того, чтобы захотеть продолжения, – пропела Сидни томным голоском, подходя ближе к скамье. – Может, я буду лучше нее?
– Бог ты мой, – проворчал Джекс на выдохе.
Бросив гантели на пол, он сел и отер ладонью пот со лба, а потом провел ею по волосам, тяжело дыша.
Джекс был зол. Пусть я и не очень хорошо его знала, но это определить могла. Когда он злился, всегда проводил рукой по волосам. Это был сигнал.
– Сидни, – позвала я, и они оба повернули головы в мою сторону. – Твои подружки ждут тебя на парковке. До встречи завтра.
Сидни помешкала, вероятно, пытаясь придумать, как ей выйти из этой ситуации победительницей. Джекс замер, глядя на меня из-под своих пугающе черных бровей.
Наконец Сидни покинула зал. Проходя мимо, она едва не задела меня плечом, и я явственно ощутила исходившую от нее злость. Завтра мне придется за это заплатить.
Вскинув голову, я бросила на Джекса удивленный взгляд.
Он покачал головой, подхватив полотенце с пола.
– Не надо на меня так смотреть. Я ее сюда не звал.
– Мне до этого дела нет. – Я пыталась говорить равнодушным тоном, чтобы не выдать своих истинных чувств. – Добрая половина женщин этого города видела тебя обнаженным.
Джекс подошел к столу и взял бутылку с водой, а потом повернулся ко мне.
– Ты преувеличиваешь. – Это прозвучало скорее как предостережение, нежели как утверждение.
Запрокинув голову, он залпом выпил воду.
Откашлявшись, я спросила:
– Почему ты здесь, в школе? Не думала, что ты тренируешься в этой качалке.
Джекс поставил бутылку на стол и продолжал стоять не шевелясь. Интересно, он вообще собирается отвечать на мой вопрос?
– Помогаю тренеру по лакроссу.
Хм. Что ж, круто. Я бы не подумала, что он может вызваться помогать, хотя почему бы и нет? Он занимался лакроссом в старших классах, и несмотря на всю его самоуверенность, был еще отзывчивым Джекс был великодушен. Бескорыстно жертвовал своим временем. Бескорыстно помогал друзьям.
Но вот же засада. Я раздосадованно вздохнула. Джекс частенько будет в школе этим летом. Черт.
Домой. Айпод. Беги отсюда. Предвкушая прогулку до дома, я развернулась к выходу, но внезапно кое о чем вспомнила:
– Кстати, Лиам мне написал.
– Он тебе написал? – переспросил Джекс с усмешкой. – Похоже, он не из тех, кто прислушивается к добрым советам?
– Ты просил его не общаться со мной? – Я скрестила руки на груди. – Я и сама могу с ним разобраться, если что. И, кстати, раньше он мне не писал. А теперь пишет благодаря тебе, так что просто не лезь не в свое дело.
Я не на шутку разозлилась.
– Я сделал это не ради тебя, – невозмутимо произнес он, вытираясь белым полотенцем. – Лиам давно уже нарывался. Его нужно было поставить на место.
О, да какого вообще…
– Вот это самомнение! – заорала я. – Конечно, ведь у тебя откуда ни возьмись появились деньги. Где ты их берешь – мне даже думать страшно, – зачем-то добавила я, хотя мне следовало заткнуться. – И с городской полицией ты, похоже, на короткой ноге. И на «Петле» ты теперь, по всей видимости, главный. Мои поздравления, Джекс, – я улыбнулась широкой притворной улыбкой. – Ты самый влиятельный человек в Шелберн-Фоллз, штат Иллинойс!
Я уперла руки в бедра, крайне довольная тем, как хорошо мне теперь удается ставить парней на место.
Но тут улыбка сошла с моего лица, а глаза округлились. Джекс прищурился – его взгляд сверкал вызовом и изумлением – и, швырнув полотенце на пол, направился ко мне.
Черт. Я должна была послушать мать. Мне нужно поменьше болтать.
Он кивнул – в уголке его рта играла ухмылка.
– Вот она.
Он подходил все ближе, и я отступила назад, к стене.
– О чем ты?
– Та язвительная девчонка, которую я впервые увидел несколько лет назад в доме у Мэдока.
Ага, та самая, которая была слегка навеселе и чересчур самоуверенна? Я уперлась затылком в стену – а значит, дальше отступать некуда. Капля пота скатилась по шее. Я увидела, как Джекс проследил за ней взглядом, и внезапно настолько отупела, что не смогла бы вспомнить даже собственное имя.
Господи, какой он огромный. От него исходил жар. Он стоял всего в паре сантиметров от меня, навис надо мной, целиком заполнив пространство вокруг меня. Ощущение было такое, словно я стояла в тени дерева.
Глядя прямо перед собой, я пыталась сохранять невозмутимый вид. Однако это было практически невозможно и совершенно бессмысленно. Джекс часто меня раздражал – в разговорах бросал мне вызов, давил на меня и абсолютно всегда делал то, что хотел, – но я бы никогда не поспорила с тем, что он умен. А еще он знал о том, как реагирует на него мое тело.
– Мне нравится, когда ты болтаешь невесть что, – прошептал он, глядя на меня сверху вниз. – От этого мне хочется заткнуть тебе рот.
Сукин сын. Я сжала бедра, мне почти хотелось кричать от досады – между ног было так влажно.
Нужно сваливать.
– Мне пора, – я оттолкнулась от стены, но наткнулась на его грудь.
– Как тебе твоя работа? Нравится? – спросил он тихо, уперев руки в стену по обе стороны от моей головы.
А?
От него пахло летом, липкой сахарной ватой на чертовом колесе, прохладной водой на разгоряченной коже.
– Что? – переспросила я.
Он задал мне вопрос. О чем он, мать его, спросил?
Опираясь на руки, он наклонился ко мне еще ближе, опустив голову к моему лицу.
– Общественная работа, Кейси. Тебе нравится?
Я слышала смех в его голосе. Вот же маленький говнюк.
– Нет, – пробормотала я. – Учить шайку подростков, которые сачковали весь учебный год, – не самое веселое времяпровождение. Им нужна была своевременная корректировка поведения, только и всего.
Его руки немного опустились, и я услышала, как он втягивает воздух носом, словно обнюхивает меня.
– Для начала: веселое времяпровождение – это именно то, из-за чего ты сюда угодила, – произнес он спокойно, но твердо. – И корректировка поведения нужна вовсе не этим ребятам, а тебе.
– Что ж, я свое получила, большое спасибо великому штату Аризона, – ухмыльнулась я. А потом посмотрела на него в упор. – Ты меня не знаешь, Джекс. – С этими словами я оттолкнула его, повернувшись к выходу.
Но он схватил меня за руку и поставил обратно.
– Ты права. Я тебя не знаю. Так почему бы тебе меня не просветить? Что означает твое имя – Кейси? И что ты натворила в колледже? За что тебя арестовали?
Увидев, что я молчу, не отвечая на его тупые вопросы, он снова припер меня к стене.
– Давай попробуем что-нибудь попроще, хорошо? Твой любимый цвет. Какой твой любимый цвет?
– Ты серьезно?
– Ты что, пытаешься выиграть время?
Я нахмурилась.
– Розовый. Мне нравится розовый.
– Правда? – продолжал напирать он. – А что насчет музыки? Какая твоя любимая группа? А книги? Твой любимый жанр? Когда ты в последний раз ела шоколад или валялась в пижаме до полудня?
Не знаю – то ли это стены начали смыкаться вокруг меня, то ли Джекс так меня притеснил.
– К чему ты клонишь, маленький засранец? – возмутилась я.
Услышав этот вызов с моей стороны, это пренебрежительное словечко в его адрес, Джекс улыбнулся и снова приблизился ко мне вплотную.
– Как насчет душа, Кейси? – Звук его низкого, хриплого голоса закружился у меня в животе и устремился ниже.
Сделав резкий вдох, я облизнула пересохшие губы.
– Что?
Он голодным взглядом уставился на мой рот.
– Маленькому засранцу – который уже не такой и маленький – нужно принять душ, – прошептал он, не сводя взгляда с моих губ. – Прими со мной душ. Прямо сейчас.
Я прижала ладони к холодной, покрытой белой краской бетонной стене, пытаясь остудить жар в груди. Какого черта ему нужно? Он же не хочет того, о чем просит?
Я выгнула бровь, пытаясь казаться спокойнее, чем была на самом деле.
– Ты назвал меня жалкой и беспомощной, Джекс. А теперь предлагаешь принять с тобой душ?
– Так докажи мне. – Его взгляд был искренним, серьезным, словно он искал что-то в моем лице. – Докажи, что ты не жалкая. Используй возможность. – Он прищурился, почти с мольбой глядя на меня, и я, похоже, проглотила собственное сердце, потому что все мое проклятое тело теперь пульсировало.
– Я серьезно, – тихо сказал он. – Команда разбежалась. Мы будем одни. Пойдем со мной в раздевалку. Пойдем в душ. Покажи мне, какая ты смелая.
Я силилась сказать «нет», но это слово просто застряло у меня в горле. Я хотела произнести его, но желала на самом деле совсем другого.
Джекс протянул руку вниз и, взяв меня за мизинец, покрутил его в пальцах. Опустив взгляд, продолжил едва слышным шепотом:
– Я не прикоснусь к тебе, если ты сама этого не захочешь. – А потом он поднял свои голубые глаза, ошеломив меня промелькнувшей в них грустью. – Тебе нужно только пойти, Кейси. И все. Я сниму с тебя одежду. Все, что тебе нужно, – пойти за мной. Я знаю, ты этого хочешь.
Я отвела взгляд. У меня было такое чувство, что мое лицо вот-вот треснет от напряжения, покроется тысячами трещин, как краска на фарфоровой кукле. Слезы навернулись на глазах.
Я и впрямь хотела пойти. Хотела, чтобы кто-нибудь обнимал меня, прикасался ко мне, хотела быть нужной кому-то.
Он приблизил ко мне свое лицо, и его дыхание обожгло мои губы.
– Давай же, решайся.
Я сжала руки в кулаки, потом распрямила пальцы и снова собрала их в кулак. Я хотела. Хотела прикоснуться к нему. Обнять его за шею. Взять его за руку и пойти туда, куда он поведет.
Но силы воли у меня не хватило бы даже для того, чтобы сдвинуться с места. Он посмеется надо мной. Он просто воспользуется мной, не увидит во мне ничего стоящего, что захотелось бы сохранить. Вскоре он возненавидит меня.
Заморгав, я посмотрела на него и покачала головой. Мне было все равно, что он увидит мои мокрые от слез глаза.
Джекс изучал мое лицо, и я не знала точно, что именно он чувствует – злость, разочарование или отвращение.
Наконец он опустил руки и выпрямился. Теплый кокон, в котором я оказалась благодаря близости его тела, растворился, и мне вдруг стало холодно.
– Ты себя боишься, – прямо сказал он. – Не меня.
А потом отступил, глядя на меня свысока.
– Вот поэтому я и назвал тебя жалкой, Кейси.
Жалкой. Я осклабилась, черт, как же я устала слышать это от него.
– Мне нужно в душ. – В его голосе не было ни следа прежней мягкости. – А тебе пора идти.
Развернувшись, он зашагал к мужской раздевалке.
Я не жалкая. Я не хочу быть жалкой.
Шмыгнув носом и расправив плечи, я выпалила:
– Может, я просто не хочу тебя. – Он повернулся с удивленным видом, и я напряглась всем телом. – Я просто не хочу тебя, Джекс.
Коротко усмехнувшись, я пошла к выходу.
Но не успела я взяться за ручку двери, как его рука обвила меня за талию и притянула к теплому телу. Я выдохнула – он перебросил мои волосы в сторону и прижался горячим ртом к моей шее.
Все разлетелось.
У меня подогнулись колени, закрылись глаза, а голова сама наклонилась набок, подставляя шею для поцелуя.
О. Мой. Бог.
Я ничего не соображала. Не могла отстраниться. Не могла его остановить. Его пылающий рот блуждал по шее, горячее дыхание обжигало кожу, которая и без того уже горела огнем. Он почти не шевелился – словно потерял над собой контроль, так же как и я. Словно все, о чем он мечтал, – прикоснуться ко мне. Он захватил мою кожу зубами, жестко, но не больно, а потом прильнул к чувствительному местечку под ухом. Я не могла точно сказать, целует он меня или собирается съесть.
Меня затрясло, и я прижала к себе его руку, которая лежала у меня на талии. Но мне необязательно было это делать. Он обхватил меня так крепко, что я никак не могла поглубже вдохнуть.
Я чувствовала его, и это было единственное, что меня волновало. Его член уперся мне в спину, и я подалась назад. Он оставлял короткие поцелуи на моей шее, у ее основания, под ухом. Его язык скользнул по мочке уха, а потом свободной рукой он взял меня за подбородок и развернул мое лицо к себе.
И накрыл мой рот своим. Я застонала. Возможно, это прозвучало так, словно мне больно, но я ничего не могла с собой поделать. Между ног у меня бушевал ураган, и я будто озверела.
Я как с цепи сорвалась.
Наши языки соприкоснулись, и я простонала ему в рот, вдыхая его запах, наслаждаясь ощущением его мощного тела. Он целовал меня, и я вбирала в себя жар, влагу, вкус.
Одной рукой он по-прежнему обнимал меня за талию, а другую запустил мне под юбку, прямо в трусики.
– О, – сдавленно простонала я прямо ему в рот, который не отрывался от моего до сих пор. Что он делает? Нужно положить этому конец!
Мои веки затрепетали, когда его пальцы погрузились в мое влажное лоно и закружились вокруг клитора.
И тогда его губы оторвались от моих; он рывком поднял меня с пола и прорычал мне в ухо:
– Вот так ты меня не хочешь, Кейси. – Его голос был резким, в нем слышалась угроза. – Жалкая, беспомощная и вдобавок лживая.
И с этими словами он просто отпустил меня, и я приземлилась пятой точкой на гимнастический мат, дрожа от замешательства и недоумения.
А затем услышала, как открывается и закрывается дверь за моей спиной, и тогда поняла, что осталась одна.
Я поднесла ко рту дрожащую руку и жадно вдохнула воздух.
Что, черт возьми, это было?!