Падамалай. Наставления Шри Раманы Махарши - читать онлайн

Поскольку в этой главе Муруганар обращается и к самому Бхагавану, в тех случаях, когда он использует слово «Падам», я, когда это казалось уместным, использовал личные местоимения.

«Пижамбу» переводится здесь как «форма Шивы». Также это может быть переведено как «огненный столп», что является ссылкой на проявление Шивы в качестве горы Аруначалы.

Джняна есть истинное знание, знание того, что человек суть Истинное Я. Тот, кто имеет этот определяющий опыт, известен как джняни. Это знание принимает форму субъективного осознавания, а не знания объекта. С этого момента нет никого, оставшегося в состоянии джняны, кто бы «знал» знание. Бхагаван однажды отметил: «Нет джняни, есть только джняна». Состояние джняны – Сознание, не осознающее ничего иного, кроме Себя самого.

Однажды мы все слушали радио в Джубили Холл. В конце программы были объявлены имена всех артистов. Бхагаван сказал: «Смотрите! Радио поет и произносит речи. Оно даже объявляет имена исполнителей. Но внутри радио никого нет. Схожим образом мое существование также подобно небу. Хотя может показаться, что тело говорит, в нем, как в радио, нет личности, индивидуума (асами). Есть только Бог (Сами)».[6]

У Бхагавана не было тайного учения, что становится ясным из следующего диалога:

Вопрошающий: Могу ли я считать, что нет больше ничего, что следует сейчас знать касательно техники садханы, о которой писалось в Ваших книгах время от времени? Этот вопрос возникает потому, что во всех других системах садханы Садгуру во время посвящения, или дикши, открывает своему ученику некую секретную технику медитации.

Бхагаван: Нет больше ничего, что следовало бы знать, кроме того, что написано в книгах. Никакой секретной техники. В этой системе все секреты открыты.[7]

Один из результатов своеобразия Самореализации Шри Бхагавана состоял в том, что его подход к проблемам, с которыми он сталкивался, был также своеобразным. Его ответы на вопросы никогда не были заумными или книжными, но всегда были простыми и прямыми. Подобно Христу, он говорил, как обладающий авторитетом, потому что его слова не были вычитаны из книг или где-то услышаны, они были следствием знания из первых рук и непосредственного опыта. Он говорил о том, что знал; он знал, о чем говорил. Он доходил до сути любого вопроса и упрощал форму ответа. В его словах не было никаких непонятных технических деталей, потому что он сопровождал свои ответы простыми, конкретными иллюстрациями, делающими смысл его ответов кристально ясным.[8]

В древние времена ученикам иногда проходилось пройти долгий испытательный период, в течение которого учитель оценивал их духовную зрелость и способности. Если по истечении этого периода оказывалось, что ученики достойны, учитель передавал им одно из ключевых ведических изречений: «Тат твам аси» («Ты есть То»). Бхагаван никогда не скрывал никакое из своих учений, пока оценивал достоинство пришедших к нему. Если посетители спрашивали о высшем знании или о самой прямой практике, он поведывал им об этом немедленно.

В более общем смысле «высшая истина Вед» обозначает переживание Истинного Я, а не откровения, полученные из письменного знания.

В некоторых стихах из «Падамалай» Муруганар пишет о «переживании веданты». Это также свидетельствует о переживании Истинного Я, а не о знании и понимании конкретных текстов.

Отношение Бхагавана к предварительным учениям иллюстрируется следующей историей:

Однажды, когда Ганапати Муни присутствовал в холле, группа крестьян спросила: «Как нам контролировать ум?»

В ответ Бхагаван предложил им смотреть в источник ума и разъяснил путь Самоисследования. Вскоре они уехали, и Бхагаван, как обычно, вышел на прогулку.

Обращаясь к другим людям, [Ганапати] Муни сказал: «Путь Самопознания, которому учит Бхагаван, труден даже для грамотных, а Бхагаван рекомендует его бедным крестьянам. Я сомневаюсь, поняли ли они его, и еще больше сомневаюсь, смогут ли они это практиковать. Если бы Бхагаван посоветовал им практиковать пуджу или джапу, это было бы более практично».

Когда это было передано Бхагавану, он дал следующий комментарий: «Что делать? Это то, что я знаю. При традиционном способе передачи учения следует сначала оценить уровень того, кому оно передается. Тогда ему шаг за шагом предписывается выполнение пуджи, джапы или дхьяны. Позже Гуру говорит, что все это лишь предварительно и нужно выйти за пределы всего этого. В конце концов открывается последняя истина – „один лишь Брахман реален“. Но чтобы ученик мог это осознать, следует обучить его прямому пути Самоисследования. Зачем идти окольными путями? Не должны ли мы вначале констатировать окончательную истину и указать на прямой путь, а не рекомендовать много методов, от которых в конце придется отказаться?»[9]

Шивам, сознание Шивы, – синоним Реальности. Окончательная цель всех шиваитов – стать одним с Шивамом.

Трипути – это троицы, такие как знающий, познавание, познаваемое; видящий, видение, видимое.

Дехатма буддхи – это идея «Я – это тело», концепция, что ты – индивидуальность, обитающая в конкретном физическом теле.

Аватар чит-пара-шакти можно перевести как «воплощение божественной милости». Милость в шиваизме всегда передается через женскую форму божественного. В этом стихе говорится, что после просветления мать Бхагавана стала едина с божественной милостью, которая дарит Шивам.

Многие люди имели удивительные переживания в присутствии Бхагавана. Другие обнаружили, что если они обращались со своими проблемами к Бхагавану за помощью, то те благополучно разрешались, причем некоторые из них, казалось, чудесным образом. Бхагаван никогда не брал на себя ответственность за любое из этих явлений. Вместо этого он говорил, что это было саннидхи, присутствие в непосредственной близости просветленных существ, которые заботятся о всех проблемах, доведенных до их сведения. Бхагаван был непреклонен, утверждая, что сам он в этих условиях не делал ничего. Нараяна Айер приводит следующее пояснение Бхагавана по этому вопросу. Слово «санкальпа», которое появляется несколько раз в диалоге, означает «воля» или «намерение». Это желание следовать определенному плану действий.

Однажды, сидя рядом с Бхагаваном, я почувствовал себя настолько несчастным, что обратился к нему со следующим вопросом: «Разве санкальпа джняни не способна помочь преданным Ему избежать их судьбы?»

Бхагаван улыбнулся и сказал: «Разве джняни вообще имеет санкальпу? Дживанмукта (освободившееся существо) никоим образом не может иметь никаких санкальп. Это просто невозможно».

Я продолжал: «Тогда какова судьба каждого из нас, тех, кто молится Вам, чтобы получить милость и спасение? Разве не будем мы вознаграждены или спасены потому, что сидим перед Вами, за то, что пришли к Вам?»

Бхагаван милостиво повернулся ко мне и сказал: «Плохая карма человека будет значительно уменьшена, когда он находится в присутствии джняни. Джняни не имеет санкальп, но его саннидхи (присутствие) – самая могущественная сила. Ему нет нужды иметь санкальпу, но его главенствующее присутствие – самая мощная сила, способная творить чудеса: спасать души, давать покой ума, даже давать освобождение, если душа созрела. Он не отвечает на ваши молитвы, но они поглощаются его присутствием. Его присутствие спасает вас, очищает карму и, если так сложатся обстоятельства, дает вам блага, [но] невольно. Джняни спасает преданных ему, но не посредством санкальпы, которой для него не существует, а только через его главенствующее присутствие, его саннидхи».[10]

Здесь говорится о том, что Бхагаван дает преданным Ему непосредственный опыт, так что они больше не должны зависеть от веры.

Бхагаван иногда ранжировал зрелость духовных искателей, сравнивая их с порохом, углем и сырыми дровами. Порох воспламеняется от одной искры; древесный уголь загорается после предварительного нагревания; сырые же дрова должны быть оставлены на просушку в течение целого сезона, прежде чем их можно будет использовать. Те немногие преданные Ему, которые были готовы к божественной искре, часто имели опыт осознавания Истинного Я в присутствии Бхагавана. Это происходило очень быстро, когда они ассоциировали себя с ним, при этом требовалось очень мало садханы или в ней вообще не было нужды. Муруганар написал об этом в одном из других своих стихов:

Получив Самореализацию в молодом возрасте, не испытывая потребности в наставлениях, или даже не сделав никакого сознательного усилия, Вы сейчас даруете Самопознание преданным Вам силой одного своего присутствия. Преданным Вам действительно повезло, потому что они получают высшую мудрость, не проходя суровой духовной практики.[11]

«Ишвара» – это общий термин, обозначающий в индуизме личного Бога. Это понятие не относится ни к какому конкретному божеству.

Смысл этой аналогии в том, что Падам делает возможным то, что кажется невозможным.

Для Него, утвердившегося в высшем состоянии, желания не возникают, потому что желающий, эго, прекратил существовать. Мудрец в этом состоянии всегда доволен, как если бы все его возможные желания одновременно осуществились за один раз.[12]

Вопрошающий: У меня есть желание жить в таком месте, которое бы не посещал никто. Другое мое желание – это получать пищу без труда. Я также хочу постоянно медитировать с закрытыми глазами, чтобы вообще не видеть этот мир. Такие желания часто приходят ко мне. Хорошие они или плохие?

Бхагаван: Если у вас есть такие желания, то вам придется принять другое рождение, чтобы их удовлетворить. Какая разница, где вы находитесь? Держите свой ум всегда в Истинном Я. Отдельно от Истинного Я, «снаружи», нет уединенного места. Где бы вы ни были, оставаясь в обществе ума, это место, без сомнения, будет заполнено толпой.[13]

Манера Шри Бхагавана говорить была сама по себе уникальна. Его нормальным состоянием было молчание. Он говорил так мало, что случайные посетители, видевшие его короткое время, задавались вопросом, говорит ли он вообще когда-нибудь. Задавать ему вопросы и получать ответы само по себе было искусством, требовавшим серьезного самоконтроля. Искреннее сомнение, серьезный вопрос, поставленный ему, никогда не оставался без ответа, хотя иногда само его молчание было лучшим ответом на определенные вопросы. Спрашивающий должен был способен терпеливо ждать. Чтобы с максимальной вероятностью получить хороший ответ, нужно было формулировать вопрос просто и коротко. После этого следовало оставаться безмолвным и внимательным. Шри Бхагаван выжидал некоторое время, а затем начинал медленно и запинаясь говорить. По мере того как он говорил, он как бы набирал обороты. Это походило на то, как мелкая морось постепенно переходит в ливень. Иногда это могло продолжаться часами, завораживая аудиторию. Но на протяжении всего разговора следовало оставаться полностью безмолвным и не встревать с репликами. Любое прерывание его речи слушателями разрывало нить его рассуждений, и он сразу возвращался в состояние молчания. Он никогда не вступал в дискуссии и ни с кем не спорил. Дело в том, что то, о чем он говорил, было не точкой зрения или мнением, а прямой эманацией света изнутри. Этот свет проявлялся в виде слов для того, чтобы рассеять тьму невежества. Общая цель его ответа заключалась в том, чтобы заставить вас обратиться внутрь, сделать так, чтобы вы увидели свет Истины внутри себя.[14]

Все знают, какое большое значение Шри Бхагаван придавал атма вичаре, самоисследованию. Он писал в «Атма Видья Киртанам»: «Знание Истинного Я – легкое, наилегчайшее из всего».

Тем не менее удивительно то, что он ни разу сам не попросил ни одного человека придерживаться этого метода. Он мог бы предписать выполнять практику самоисследования, и все преданные ему слепо и охотно исполняли бы это указание…

Присутствие и наставления Шри Бхагавана дали надежду и силу различным классам искателей разного уровня… Шри Бхагаван давал помощь и руководство самым разным людям, идущим самыми разными путями. При этом он никогда не требовал, чтобы практикующие переходили от одной садханы к другой.[15]

Многим людям кажется, что Бхагаван говорил все время о философии адвайты и предписывал самоисследование всем, кто просил у него совета. Это не так: Бхагаван давал разные советы разным людям. Он видел их уровень развития, их темперамент и действовал соответственно. Один посетитель мог задать вопрос и получить на него ответ. Если через несколько минут другой задавал тот же вопрос, он мог получить другой ответ, причем настолько отличный, что мог противоречить первому. Если каждый из этих посетителей действовал по совету Бхагавана, с полной верой в его эффективность, каждый из них находил, что на него нисходила милость Бхагавана.[16]

Четвертый стих «Улладу Нарпаду Анубандхам» говорит о великих преимуществах даршана просветленных существ:

Жара будет уничтожена прохладной луной, нужда – божественным деревом, исполняющим желания, и грех – Гангой. Но знай: все это, начиная с жары, будет устранено одним лишь даршаном несравненного садху.

Аннамалай Свами однажды спросил Бхагавана об этом стихе:

«Мы знаем, где луна, и мы знаем, где Ганга, но где дерево, исполняющее желания?»

«Если я скажу, где оно, – ответил Бхагаван, – сможешь ли ты оставить его?»

Я был озадачен этим ответом, но не стал углубляться в это. Несколько минут спустя я открыл экземпляр «Йога Васиштхи», лежавший рядом с Бхагаваном. На первой странице, куда я посмотрел, я нашел стих, где говорилось: «Деревом, исполняющим желания, является джняни». Я сразу понял странный ответ Бхагавана на мой вопрос. Прежде, чем представилась возможность сказать Бхагавану об этом, он посмотрел на меня и улыбнулся. Казалось, он знал, что я нашел правильный ответ. Когда я сказал Бхагавану об этом стихе, он никак это не прокомментировал. Он просто продолжал улыбаться мне.[17]

Хотя Бхагаван иногда передавал силу и милость Истинного Я, глядя на своих почитателей, он также утверждал, что не «видел» объектов или людей перед собой так, как это делают обычные люди. Он называл это состояние джняна-дришти. Это осознавание Истинного Я, в котором имеет место видение, но без ложного разделения на видящего и видимые им объекты.

Посетитель однажды спросил Бхагавана, не думал ли он когда-нибудь о путешествии по Индии:

Бхагаван: Я никогда не думал об этом, хотя несколько человек мне это предлагали. Раджешварананда однажды сказал, что организует специальный поезд, чтобы провезти меня по всей Индии. Но какова польза в том, что я куда-нибудь поеду? Я не способен увидеть хоть что-нибудь. (Я [Девараджа Мудальяр] понял это, как то, что Бхагаван видит во всем только Истинное Я.)[18]

Вопрошающий: Говорят, что кажется, будто глаза джняни смотрят на вещи, но в действительности они ничего не видят.

Бхагаван: Да, глаза джняни уподобляют глазам мертвого козла; они всегда открыты, никогда не закрываются. Они блестят, но ничего не видят, хотя другим кажется, что они видят все.[19]

Состояние и переживание джняна-дришти будет описано в следующей главе.

Всякий раз, когда мы узнавали, что кто-то умер, мы приходили, чтобы посидеть перед Шри Бхагаваном, потому что очень хотели услышать, как Шри Бхагаван хвалит ушедшего человека. Даже когда он говорил о людях, которые нам казались заядлыми негодяями, он всегда находил что-то хорошее, чтобы сказать о них.

Был богатый человек по имени Кандасвами, который жил в городе. Хотя он иногда приходил в ашрам для даршана Шри Бхагавана, местные жители ненавидели его за плохое поведение. Свои последние дни он провел в мантапаме напротив ашрама, страдая от бедности и болезней. Когда он лежал в мантапаме, то передал через посланника просьбу, что хотел бы жидкой овсяной каши, приготовленной по-малаяламски. Немедленно Шри Бхагаван организовал приготовление этой каши и ее отправку. На следующий день состояние Кандасвами стало настолько серьезным, что мы стали говорить между собой, о каких его хороших качествах станет рассказывать Шри Бхагаван, когда тот скончается. Через день Шри Кандасвами умер.

Мы немедленно пошли сообщить об этом Шри Бхагавану и сели перед ним, думая, что даже Шри Бхагаван не сможет придумать ничего хорошего, чтобы сказать об этом человеке. Какое разочарование!

Шри Бхагаван сказал нам: «Никто не может содержать свое тело и одежду в такой чистоте, как Кандасвами. Он не использовал ни масла, ни мыла. Он приходил в 8 часов утра и начинал стирать свое дхоти. Затем развешивал его сушить. К тому времени, когда он завершал свое омовение, было двенадцать дня. Его волосы и борода были всегда исключительно чистыми».

От стыда мы повесили головы. Кто может сравниться с Шри Бхагаваном в умении видеть у людей только хорошие качества?[20]

Нет способа описать сияние его улыбки. Иногда казавшийся таким бесчувственным делец покидал Тируваннамалай с сердцем, радостно певшим от этой улыбки. Простая женщина сказала: «Я не понимаю эту философию, но, когда он улыбается мне, я чувствую себя в такой же безопасности, как ребенок на руках у матери. Я еще не видела его, когда получила письмо от моей пятилетней дочери: «Ты полюбишь Бхагавана. Когда он улыбается, все должны быть так счастливы».[21]

Хотя ачара в общем обозначает внешние религиозные обряды, сат-ачара здесь означает пребывание Бытием, Реальностью.

Учение Бхагавана о свободной воле и судьбе были исключительно детерминистическими, поскольку он учил, что все события предопределены и неизменны. Он сделал классическое заявление на эту тему в 1898 году, когда его семья узнала, что он живет у подножия Аруначалы. Когда его мать умоляла его вернуться домой, Бхагаван, которому в то время было только восемнадцать, написал ей следующее письмо:

Предопределяющий контролирует судьбу душ в соответствии с их прошлыми поступками – их прарабдха-кармой. Все, что не предопределено судьбой, не случится, как сильно бы вы ни старались. То, чему суждено случиться, случится, что бы вы ни делали, чтобы этому воспрепятствовать. Это наверняка. Таким образом, лучше всего пребывать в безмолвии.[22]

Невмешательство Бхагавана могло время от времени принимать крайние формы, как в истории, рассказанной Кунджу Свами:

Однажды, когда брата Шри Бхагавана, Ниранджанананду Свами, силой подняли и унесли с собой люди, угрожавшие его убить, он (Бхагаван) был абсолютно невозмутим и даже не повернул головы в их сторону. Когда Ниранджанананда Свами вернулся целым и невредимым и сел перед Шри Бхагаваном, он не обратил внимания на его благополучное возвращение. Конечно, это его милость сохранила Ниранджанананду Свами в тот день – но это уже другое дело.[23]

В 1924 году, когда банда воров пришла в Раманашрам, Бхагаван в ходе попытки ограбления подвергся физическому нападению:

Получив сильный удар по ноге во время ограбления, Бхагаван в своей характерной манере сказал грабителям: «Если вы не удовлетворены, можете ударить и по другой».

Рамакришна Свами, один из окружения Бхагавана, присутствовавший при этом, был настолько возмущен нападением на самого Бхагавана, что схватил железный прут, намереваясь напасть на злоумышленников.

Бхагаван остановил его, сказав: «Пусть эти разбойники играют свою роль. А мы будем придерживаться своей. Пусть делают, что хотят. Нам же надо проявить выдержку. Давайте не будем им мешать».[24]

Бхагаван: Любое живое существо приходит ко мне только для того, чтобы отработать остаток своей кармы. Так что не мешайте никому приближаться ко мне.[25]

Когда новое животное привозили в ашрам, Бхагаван обычно отказывался принять его до тех пор, пока кто-то из ашрамитов не вызывался о нем заботиться. Сначала Бхагаван не хотел принять даже Лакшми и белого павлина. Только когда живущие в ашраме заверили его, что будут хорошо заботиться о них, он позволил животным остаться в ашраме. Некоторые животные, за которыми никто не захотел ухаживать, были возвращены дарителям. Я помню тигренка, попавшего в эту категорию. Посетитель из Северной Индии привез его Бхагавану. Несмотря на то, что тигренок был мал, он был уже довольно грозен. Он свирепел при виде всех, кто приближался к нему, кроме Бхагавана. Бхагаван взял его на колени и сфотографировался с ним, никому другому подчинить тигренка не удалось. Через неделю, когда стало ясно, что тигренок не остается на поселение, Бхагаван сказал владельцу, чтобы тот забрал его обратно.[26]

Хотя казалось, что Бхагавану нравится быть в курсе всех событий, касающихся жизни своих почитателей и управления ашрамом, у него было мало (или вообще не было никакого) желания решать вопросы, касающиеся разногласий между людьми:

Вопрошающий: Когда мы придерживаемся двух разных мнений, то спрашиваем Бхагавана, чтобы выяснить, что ему нравится больше.

Бхагаван: О, я вижу. Вы хотите знать, что Бхагавану нравится больше! Что Бхагаван любит больше всего, так это оставаться в молчании, ничего не делая. Если люди с разными мнениями отказываются от своей мауны, являющейся воплощением любви, и говорят: «Мы будем делать это» и «Мы будем делать то», а затем спрашивают меня, что из этого мне нравится больше, что я могу сказать? Если по ходу дела вы все пришли к согласию, а затем спросили мое мнение, я бы сказал, что все в порядке. Но когда вы придерживаетесь двух разных мнений, зачем вы приходите ко мне и спрашиваете, которое из них мне нравится больше? Что мне нравится знать, так это кто я есть, и оставаться тем, кто я есть, зная, что то, что должно случиться, – случится и то, что не должно случиться, – не случится. Разве это не правильно? Теперь вы понимаете, что Бхагавану нравится больше всего?[27]

Хотя Бхагаван обычно игнорировал споры и ссоры между своими последователями, он иногда показывал свое недовольство тонкими способами:

Как-то вечером после ужина произошла большая ссора в столовой, в результате чего Субраманьям Свами ударил Кришнасвами в лицо. Кришнасвами немедленно пошел и пожаловался Бхагавану, но тот, казалось, не проявил никакого интереса к этому делу.

Каким-то человеком была заказана и оплачена большая бхикша (праздник), которую следовало подготовить к следующему дню, что означало для всех много работы на кухне. Если бы все было, как обычно, Бхагаван пришел бы на кухню в три часа ночи, чтобы помочь Субраманьяму нарезать овощи, но в то утро он остался в холле и предоставил Субраманьяму делать всю работу самому. Первые два часа Субраманьям гадал, почему Бхагаван задерживается, но в конце концов понял, что это наказание за нападение на Кришнасвами.[28]

Вчера я писал вам, что Бхагаван рассказал нам об умеренности в сне, питании и движении. Он учит этому различными способами на своем собственном практическом примере. Он не употребляет молока и в настоящее время ежедневно ест только иддли на завтрак, говоря при этом, что человеку, который сидит, не делая физическую работу, не требуется второй завтрак. Так же и с его обедом. Объем еды, смешанной с карри или чем-то подобным, составляет всего лишь горсть. При этом он не ест каждое блюдо отдельно, как это делаем мы для того, чтобы ощутить его вкус. Он делает шар из овощей, чатни, супа и т. д., а затем замешивает туда рис и ест. Однажды в ходе разговора он сказал: «Вкуснее было бы поесть рис только с одним блюдом, зачем так много блюд? В старину мы ели только одно блюдо. Я не отказался от этой практики даже ныне. Когда я жил на горе, многие люди приносили рис, фрукты и сладости. Что бы они ни приносили, я съедал лишь столько, сколько можно поднять тремя пальцами. Я привык есть так, чтобы вне зависимости от того, что они принесли, объем пищи, съеденной за день, не превышал горсти. Этот способ питания делал меня более чем счастливым. Сейчас же расстилают (банановый) лист и выставляют несколько блюд на нем. Так как я не могу согласиться, чтобы что-нибудь пропадало, я ем все, после чего тяжело себя чувствую».[29]

Хотя Бхагаван был готов ежедневно тратить много времени на обеспечение ашрама едой, приготовленной должным образом, он не любил сложных трапез, состоящих из многих блюд. Он был вполне удовлетворен рисом, самбаром и одним овощным блюдом. Однажды дама из Кералы, привыкшая готовить много блюд для каждого приема пищи, приехала на даршан и настояла на том, чтобы готовить для всех. Потратив много времени и сил, она сумела приготовить и сервировать тридцать два отдельных блюда. Бхагаван позволил ей положить на свой банановый лист каждое блюдо отдельно, но, когда сервировка была завершена, он перемешал все блюда в единый комок.

В качестве объяснения он сказал даме следующее: «Вам пришлось потратить много энергии, чтобы приготовить всю эту еду. Только на сбор ингредиентов должно было уйти очень много времени. Одних овощей достаточно для того, чтобы очистить желудок и избавить человека от запоров. Зачем делать все это? Тогда появляется еще одна беда: если вы приготовили тридцать два блюда, ум всегда рассуждает следующим образом: «Должен я съесть это или то?». Таким образом, во время еды ум приходит в рассеянное состояние. Если же есть только одно блюдо, не возникает никаких проблем. Мы можем съесть его очень легко. Кроме того, такие трапезы – плохой пример для людей, не имеющих никакой пищи. Бедняки, услышав о том, что мы подаем такую роскошную еду, подумают: «Мы голодны, а эти люди, которые вроде бы простые садху, едят столько блюд». Подобные мысли будут вызывать ненужную зависть».[30]

Однажды утром, когда в ашраме не было практически никакой еды, я видел, как он (Бхагаван) взял то небольшое количество припасов, которое у нас было, и стал готовить пищу. У него было достаточно веры, чтобы начать готовить трапезу в надежде на то, что Бог пошлет еще еды, прежде чем приготовления будут закончены. Было около 5.30 утра, когда Бхагаван приступил к чистке горсти раздробленного риса. Он вымыл его в кастрюле, очистил от камешков, а потом начал готовить его на углях жаровни. Все эти действия мне показались довольно странными.

«Этого риса, – подумал я, – недостаточно даже для меня. Что же все эти люди будут есть?»

Когда рис закипел, появился почитатель Бхагавана с двумя литрами молока. Когда рис был сварен, Бхагаван поставил больший сосуд на огонь и начал готовить рис и молоко вместе. Через несколько минут другой человек пришел с подношением, состоящим из изюма и сладостей. Бхагаван вымыл изюм и положил его в кастрюлю. Примерно в 6.30, когда готовка была почти закончена, прибыла группа его почитателей из Кумбаконама. Они принесли с собой большой кувшин с иддли, вадаи, чатни, а также отдельно гору бананов и чашки, сделанные из банановых листьев. Эти чашки из банановых листьев (тоннаи) как раз были нам нужны для того, чтобы Бхагаван мог разложить домашний пудинг паясам. Около 7 часов утра, после того, как Бхагаван совершил омовение, все мы сели и съели роскошный завтрак.[31]

Бхагаван обычно знал, когда его последователи делали вещи, которые он не одобрял или которые специально просил их не делать. По большей части он игнорировал эти проступки, но однажды давал понять таким людям, что не всегда это будет сходить им с рук. Рассказчиком следующей истории является Аннамалай Свами:

Я был дежурным около двух недель, когда коллектор из Веллоры (глава округа, самый старший госслужащий из администрации округа) прибыл на даршан Бхагавана. Его звали Ранганатан, и он принес большую тарелку сладостей в качестве подношения Бхагавану. Бхагаван попросил меня разделить сладости на всех в ашраме, в том числе и на тех, кто тогда не присутствовал в холле. Чтобы разделить конфеты, предназначенные для отсутствовавших, я пошел туда, где никто не мог меня видеть, и тайком съел вдвое больше того, что выделял остальным. Когда раздача сладостей была завершена, я вернулся в холл и поставил тарелку под диван Бхагавана.

Бхагаван посмотрел на меня и сказал: «Ты взял себе вдвое больше, чем всем остальным?»

Я был ошеломлен, т. к. был уверен, что никто не видел, как я это сделал.

«Я взял сладости, когда никто не смотрел. Откуда Бхагаван знает?»

Бхагаван ничего не ответил. Этот инцидент заставил меня понять, что от Бхагавана невозможно скрыть хоть что-нибудь. С этого времени я постоянно имел в виду, что Бхагавану всегда известно, что я делаю. Это новое знание заставило меня быть более бдительным и внимательнее относиться к своей работе, потому что я не хотел снова совершать никаких подобных ошибок».[32]

Всякий раз, когда не хватало риса, мы ходили в лес и собирали различную зелень. В то время, пока мы чистили ее перед приготовлением пищи, Шри Бхагаван рассказывал об особенностях и лечебных свойствах каждого из растений – например, одно вызывало в теле прохладу, а другое – жар. Мы наполняли большой сосуд очищенной зеленью и варили ее тем способом, который предлагал Шри Бхагаван. Во время еды Шри Бхагаван предлагал, чтобы зелень была у нас основным блюдом, а рис – в качестве гарнира. Эти блюда, имевшие вкус нектара, насыщали нас полностью. Неизвестно, как Шри Бхагаван приобрел знание о специальных свойствах различных трав. Он пришел к Аруначале будучи школьником и немедленно посвятил себя интенсивному тапасу. Поэтому удивительно, как Шри Бхагаван, который после прихода к Аруначале не занимался ничем иным, научился готовить пищу, сшивать тарелки из листьев, изготавливать цветочные гирлянды, делать маринады и многому другому. Казалось, не было ничего, что Шри Бхагаван, который был самим совершенством, не знал, как сделать. Иногда мы приносили листья, чтобы смастерить из них тарелки. Эчаммал, ее сестра и еще несколько человек, которые умели сшивать листья, принимались за работу вместе со Шри Бхагаваном. Шри Бхагаван сшивал листья более красиво, аккуратно и быстро, чем люди, которые были очень опытны в этом искусстве. Листья, им сшитые, всегда казались красивыми и совершенными.[33]

Когда Муруганар составлял «Падамалай», он думал создать труд, который будут распевать почитатели, делая это для того, чтобы усилить свое «памятование о божественных стопах Господа». Этот стих – припев, созданный с намерением, чтобы его пели после каждого стиха.

«Предписанная диета» – это перевод аюрведического термина «паттиям». Аюрведические практики говорят, что их лекарства не будут работать, если не следовать паттиям, или предписанной диете. В этом стихе подразумевается, что лекарством является индивидуальная садхана, такая как самоисследование или сдача, в то время как сопровождающей предписанной диетой является предоставление всех своих тягот Бхагавану.

Это объяснение подтверждается комментарием на тамильском Лакшманы Шармы к стиху 17 «Улладу Нарпаду Анубандхам». Лакшман Шарма получил это объяснение непосредственно от Бхагавана, прояснившего ему смысл в частной беседе:

Нужно с верой отдать Ишваре все свои естественно возникающие тяготы, вроде семьи и тела, и более не тревожиться. В противном случае никто не сможет полностью сосредоточить свой ум на преданности или самоисследовании.[34]

Однажды Девараджа Мудальяр спел две песни Муруганара Бхагавану. Бхагаван немедленно попросил его перевести некоторые их фрагменты для Махарани Бароды, пришедшей в ашрам, нуждаясь в утешении, поскольку она была в разлуке с мужем, уехавшим за границу. Один из тех фрагментов, которые Бхагаван попросил перевести, звучит следующим образом:

«Пусть все, кто предан Рамане с любовью в сердце, живут долго. Все, чьи желания после прихода к Нему исполняются, все, кто помещают Его стопы в свое сердце, оставляют все свои беды и обретают покой».

Суть этого [второго стиха, который Бхагаван попросил перевести] в том, что Рамана несет на голове (потому что это его судьба) бремя всех тех, кто бросается к Его стопам, считая Его своим единственным прибежищем. Таким образом, покой естественно приходит к тем, кто живет с Ним, так что, какие бы опасности ни угрожали преданным Ему, им нет нужды бояться.[35]

• «Гуру Вачака Коваи», стих 317:

Отдав свое тело и собственность джняна-Гуру, рассматривать свое тело как «Я», а собственность – как «мою», означает грех воровства того, что было отдано в дар. Следует знать, что избегание этой ошибки – безупречное поклонение Садгуру.

Вопрошающий: До и после медитации ко мне приходит множество мыслей о несчастных людях в мире.

Бхагаван: Сначала выясните, есть ли в вас «я» или нет. Это «я», эго (ахамкара), принимает все эти мысли, и в результате вы чувствуете слабость. Отследите, как происходит отождествление с телом. Сознание тела – причина страдания. Когда вы направите исследование на «я», эго, то обнаружите его источник и будете способны устранить его. После этого подобного рода вопросов больше не будет.[36]

Следующая история рассказана Кунджу Свами:

В 1932 году, после того как я провел двенадцать лет в личном служении Шри Бхагавану, я начал испытывать побуждение полностью посвятить себя садхане. Я хотел все свое время проводить в уединении. Тем не менее мне нелегко было примириться с мыслью, что придется оставить личное служение Шри Бхагавану. Несколько дней я ломал голову над этим вопросом, пока не услышал ответ, пришедший странным образом. Однажды, зайдя в холл, я услышал, как Шри Бхагаван объясняет остальным присутствующим, что настоящее служение ему не означает заботу о его физических потребностях, а предполагает следование сути его учения, а именно сосредоточение на осознании Атмана. Разумеется, это автоматически рассеяло мои сомнения.

Я и раньше слышал, как Шри Бхагаван говорил об этом. Однажды я слышал, как он говорил: «Бесполезно говорить себе: „Я выполняю личное служение Шри Бхагавану; я вытряхиваю его постель; я столько лет ему служу“. Кроме служения Гуру физически, также важно следовать пути, показанному им. Лучшее служение Гуру – это выполнение вичараны, дхьяны и других практик, с чистотой тела, речи и ума».

Когда Шри Бхагаван говорил так, он часто ссылался на стих 87 из «Кайвальям», часть 1, в котором ученик спрашивает Гуру, как он может отплатить ему за полученную милость. Гуру отвечает, что лучшее вознаграждение, которое ученик может поднести Гуру, – оставаться сосредоточенным на Атмане, не поддаваясь трем видам препятствий, заслоняющим его. Услышав это от Шри Бхагавана, я решил найти нового служителя, чтобы посвятить себя постоянной медитации.[37]

Садху Натанананда также записал взгляды Бхагавана на это:

Некоторые приезжающие в ашрам из далеких мест, чтобы провести там целый отпуск, имели склонность работать в ашраме по хозяйству. Они постоянно сосредоточивали свое внимание на разных делах. Они хватались за малейшую возможность поучаствовать в повседневных хлопотах и чувствовали удовлетворение от того, что такое служение само по себе было достаточным для их освобождения. Бхагаван говорил, комментируя их поведение:

«Не стоит во имя служения Гуру напрасно тратить время, занимаясь делами, а потом разочаровываться. Иначе в конце жизни можно пожалеть о своем невежестве. Нельзя ни на миг забывать о цели сатсанга. Веря, что проживание в ашраме сделает легко достижимой реализацию, которая в других местах дается намного труднее, необходимо также постоянно сосредоточивать свое намерение на осознании своей истинной природы. Нет никакого смысла в том, чтобы люди, не заинтересованные в этом [в осознании «Я»], считали это место каким-то особым. Лишь духовное служение тех, кто предан Себе, когда они прилагают усилия на духовном пути ради достижения Цели, – настоящее сакральное служение Гуру».

Таким образом он ясно дает понять, что ему не нужно от нас ничего, кроме безмолвия ума. Настоящей пользой от визитов к нему было затихание ума. Поэтому он побуждал своих последователей к тому, чтобы они непрерывно пытались направлять внимание на «Я».[38]

Однажды пришло сразу много посетителей. Все они приветствовали Шри Бхагавана одной просьбой: «Сделайте меня бхактой. Дайте мне мокшу». После их ухода Шри Бхагаван сказал, размышляя вслух: «Все они хотят бхакти и получить мокшу. Если же я скажу им, чтобы они отдали Мне себя, они не сделают этого. Как же тогда они смогут получить то, чего хотят?»[39]

Бхагаван: Бхагаван всегда дарует милость. Лишь невежество мешает осознанию того, что ты сам всегда сияешь естественно как «Я—Я». Разве Бхагаван существует отдельно от этого Бытия-Сознания? Это внимание, обращенное к телу, служит причиной появления различия между «ты» и «я». Если через внимание к Истинному Я это [внимание к телу] само преображается в Бытие-Сознание, и если человек осознает, что Реальность только одна, разве останется при таком подходе возможность говорить «ты» или «я»? Оставаться недвижимым, осознав истину как она есть – именно это и является милостью Гуру.[40]

Многие из мыслей, которые Муруганар записал в этой работе, можно найти в более развернутом виде в «Гуру Вачака Коваи», его тамильских стихах, представляющих учение Бхагавана. Стихи «Гуру Вачака Коваи» состоят из четырех строк, в то время как стихи «Падамалай» – только из двух. Муруганар также записал некоторые из стихов «Гуру Вачака Коваи» в прозе, что во многих случаях привело к расширению первоначального текста. Так было сделано, чтобы выявить смысл стихов в полной мере. Эти записи, известные как Пожиппурай, были опубликованы Шри Раманашрамом на тамильском языке. Иногда Муруганар в Пожиппурай писал небольшие заметки, чтобы пояснить значение философских понятий или ключевых слов, используемых в тексте. Он назвал эти поясняющие заметки Вилаккам. Я использовал многие из его пояснений и комментариев в моих собственных заметках, так как чувствую, что Муруганар, автор этих стихов, лучше всех способен объяснить некоторые из наиболее трудных для понимания мест.

Приводя цитаты из «Гуру Вачака Коваи», я пишу Пожиппурай после номера стиха, если использую объяснение, данное Муруганаром в прозе. Если это слово отсутствует, последующий текст – перевод оригинального четырехстрочного стиха. Если есть Вилаккам, он дается после перевода стиха.