На широком поле разобранного дивана разыгралась битва. За большим холмом из свернутого покрывала расположилась рота автоматчиков, на другом фланге – кавалерия и пушки. В центре атаки стоял великолепный камуфлированный танк – любимая игрушка, подарок отца. Башня танка поворачивалась во все стороны, пушка двигалась вверх и вниз, люки механика-водителя и командира открывались, как настоящие. С боков его прикрывали два маленьких бронетранспортера. Враги – черная и белая роты шахматных фигур – засели в крепости из кубиков на другом конце дивана, следовало взять их штаб без потерь и уничтожить позиции.
Никитка – главнокомандующий – ползал по дивану, координируя войска, аккуратно поджимая колени, чтобы случайно не задеть и не уронить солдатиков. Он изображал звуки взрывов и автоматные очереди, свистел, подражая летящим минам. Распластавшись на поле боя, прикрываясь от шквальных пуль, мальчик переставлял свои батальоны и начинал атаку за атакой. В самый разгар боя, когда до победы оставалось всего несколько ударов, в комнату вошла мама и утащила главнокомандующего ужинать. Пришел со службы папа.
Никитка говорил в саду:
– Мой папа – офицер! У него есть солдаты и оружие. Он командует и прыгает на парашюте.
– С парашютом… Прыгает с парашютом. – Поправляла Никиту воспитательница.
– А еще – хвастливо продолжал парень – у моего папы медали.
Так его научил папа.
Он усаживал сына на колени и спрашивал:
– Садись, мужчина! Что ты сегодня натворил в садике?
Никита нехотя рассказывал и, как правило, виноватым себя не чувствовал.
Папа внушал:
– Запомни, мы – офицеры – никогда не обижаем девочек! И не берем чужие игрушки. У тебя же своих много. Понял?
Никитка нетерпеливо кивал и убегал в комнату, прятался в убежище под столом, где хранились все его драгоценные войска – техника и личный состав.
Однажды, папа вытащил сына из-под стола и усадил на диван.
– Надо поговорить, Никита Александрович! – строго, но по-доброму сказал папа.
Никитка сложил руки на коленях и покорно приготовился слушать. Рядом на диване сидела мама и почему-то вытирала глаза платочком.
– Тебе сколько лет, сын? – спросил отец.
Никитка выставил вперед растопыренную ладошку.
– Пять лет… – уважительно протянул папа. – Ты у меня уже взрослый! Значит, я могу не беспокоиться. Правда?
Сын кивнул.
– Вот какое, дело, Никита. Я уезжаю в командировку, и ты остаешься с мамой. И я прошу тебя слушаться маму, помогать ей, мыть посуду и не хулиганить. Понятно?
Никита снова кивнул утвердительно.
– Ну вот, и молодец! – отец чмокнул сына в макушку. – А я скоро приеду. Беги, играй!
Никита с радостью влез под стол к любимым игрушкам, а мама с папой продолжили разговор.
– Саша, вы на долго едете? – спросила мама.
– Я же тебе говорил, Тань. Семьдесят суток. Стандартный срок. Не расстраивайся ты, на ипотеку же отложено. Пайковые я получил. Мужики с батальона помогать будут, если что…– Ответил папа.
Они еще долго разговаривали и складывали папины вещи в большую зеленую сумку. Какая-то угрюмость была на их лицах.
Папа уехал рано утром, поцеловав спящего сына. Но Никитка этого не почувствовал, ему снились зеленые медведи, похожие на друга Славку, и большой торт.
Шагая в детский садик, Никита не мог молчать – его распирало от любопытства и вопросы сыпались на маму, как снег:
– Мам, а папа на войне, да?
– Да – кивала мама.
– Мам, а он будет стрелять, да?
– Нет – качала головой мама – надеюсь, что не придется.
– Мам, а у папы будет танк?
– Нет, сынок, танка у него не будет…
– Мам, а я Славке расскажу?
– Не надо, сынок.
– Мам, а ты мне тот синий трактор купишь?
Мама неожиданно остановилась и посмотрела на сына круглыми глазами:
– Это что еще за новости? Мы, кажется, про трактор уже все решили. Если Тамара Сергеевна сделает тебе еще одно замечание, то трактор навсегда останется в магазине. Понимаешь? Такой взрослый мальчик, а отбирает у девочек карандаши. Ну, немыслимо! Что бы на это сказал папа?
Никита угрюмо хмыкал, разочарованный маминым ответом. Синий трактор с большими черными колесами был жизненно ему необходим. Как строить новые укрепления без трактора? Ну, неужели она не понимает? Подумаешь, какие-то карандаши…
И дни стали похожи один на один, как яблоки. Утром – садик, вечером – дом, ужин и игрушки. По выходным приезжала то одна, то другая бабушка. Никитку водили во двор, он вяло ковырял лопатой опостылевшую песочницу, гонял голубей и увлеченно мерил лужи. Иногда они с мамой ездили в парк, где Никита катался на блестящем мотоцикле с лампочками и ел сладкую вату. От ваты потом приятно липли руки и можно было притрагиваться к листьям, которые висели на пальцах, как заколдованные. Или облизывать их в троллейбусе по пути домой, пока мама не видит, ведь пальцы еще долго хранили сладкий вкус. Но чаще всего мама видела, она доставала из сумки влажную салфетку и заставляла Никиту вытирать всю эту прелесть.
А однажды позвонил папа. Никитка приставил к уху телефон и услышал далекий, далекий голос папы, который прерывался каким-то шипением и треском:
– Ты как у меня поживаешь, мужчина? Девочек не обижаешь?
Никита отрицательно вертел головой, словно папа мог это увидеть.
– А маме помогаешь?
Никита рассказывал:
– Я стол вытираю быстро-быстро-быстро! – и водил рукой в воздухе, показывая телефону, как быстро-быстро он умеет вытирать тряпкой кухонный стол.
– А буквы, наверное, уже все знаешь?
Никита помотал головой. Из букв оставались только «Ч», «Ш», «Щ» и еще те, что на последних страницах азбуки.
– Я люблю тебя, сынок! – папа снова шипел и трещал в трубке, но мама отобрала телефон и отправила Никитку в комнату.
C горечью переживая отсутствие трактора, мальчик строил укрепления. Он возил строительные материалы – книги и кубики – на прекрасном камуфлированном танке, унижая его военное достоинство. У Славки есть трактор. И у Данилки тоже есть. Счастливые они…
Строительство закончилось тем, что верховный строитель и главнокомандующий уснул под столом, обнимаясь с танком. Он лежал среди груды игрушек, положив голову прямо на ковер. Мама бережно перенесла его в кровать, раздела и накрыла одеялом.
Забирать Никитку из садика вдруг приехали сразу все дедушки и бабушки. Такое раньше было только в День Рождения! Они вообще редко вместе собирались.
Бабушки и дедушки привезли подарки – мамина мама, баба Валя, привезла куртку с меховым капюшоном, а папин папа, деда Леша, – машинку, которая ездила на батарейках. От восторга Никитка долго не мог попасть ногой в колготки. Он болтал, сбиваясь с одного на другое, а родственники молча слушали, грустно улыбаясь.
– А где мама? – спросил Никитка, одевшись наконец.
Второй дед – деда Вова – взял его за руку и ответил:
– Дела у мамы, внучек… Она вечером приедет…
Мама действительно приехала вечером и долго сидела на диване, забыв снять куртку. Она смотрела куда-то в ковер и плакала. Бабушки сидели рядом с ней, пока деды пытались играть с Никиткой.
– А почему мама плачет? – опасливо и настороженно спрашивал Никитка, заглядывая в комнату из-за плеча деда.
Дед спешно закрыл дверь в комнату и грустно сказал:
– Болеет, мама… Болеет… Ты, давай, внучек, покажи мне еще свои книжки.
Второй дед сидел на диване и молчал, его лицо было каким-то серым.
Искупав Никитку и уложив его спать, бабушки с дедушкой собрались на кухне. Мама сидела в комнате одна.
Дед Леша налил водку в кофейную чашку и выпил молча. Дед Вова показал своей жене на шкаф:
– Валя, дай мне стакан…
Баба Валя подала деду стакан и спросила:
– Вам сыра порезать?
Деды покачали головами.
– Я тогда пойду к Тане, посижу…
Вместе с ней ушла вторая бабушка.
Деды кивнули. Они снова выпили молча и без сыра.
Дед Леша налил еще, вытер слезы:
– Понимаешь, – начал говорить он сдавленным голосом – посылают туда кого попало! Всяких молокососов! А Сашка выручай… А он иначе не мог! Он – мой сын…
Дед Вова только молча согласился. Он тоже был серого цвета.
– Послезавтра борт… Ребята оградку и памятник купят, часть поможет. А хоронить в цинке! В цинке… Господи… Своих сыновей эти суки туда не пошлют…
Деды пили водку. Бабушки сидели с мамой и успокаивали ее тихими голосами, стараясь не разбудить Никитку.
Но Никитка не спал, он долго не мог уснуть и слышал приглушенные голоса из кухни. Он мало что понимал, да ему это было не интересно. Важно было, что деды пообещали купить трактор!
А деды просидели на кухне до самого утра.
На кладбище Никитку не взяли – он сидел дома с бабой Валей. Они читали книжки, рисовали каких-то семиногих ушастых верблюдов и смотрели мультики по телевизору.
Баба Валя иногда плакала, Никитка не понимал, почему?
Ближе к вечеру приехали взрослые и привезли конфет, фруктов и много бутылок с разноцветными этикетками. Еще приехали какие-то военные дяди, они вытащили из кухни стол и поставили его в большой комнате. На стол постелили клеенку и стали ставить салаты, колбасу, хлеб, бутылки. Никитке налили большой стакан лимонада, дали мандаринов и шоколадных конфет.
А трактора не было почему-то… Никита стеснялся спросить деда Лешу об этом, но дед, видимо, догадался сам и вывел мальчика из комнаты.
Все сидели на диване и стульях – мама, бабушки, военные дяди. Люстра горела, хотя было еще светло. Никита оглядел всех с любопытством.
Дед Леша сел на стул и посадил на колени Никитку. Его глаза блестели, от деда пахло чем-то резким и немного вкусным.
– Послушай сюда, сынок… – глухо начал дед. – Я тебе сейчас кое-что скажу.
Никитка повернул голову. Дед проглотил горький комок и продолжил:
– Твой папа – герой! Он настоящий герой! Ты помни об этом и говори всем ребятам, всем друзьям. Твой папа – настоящий герой. Понимаешь, милый?
Никитка кивнул. Он, собственно, это и раньше знал. Где трактор-то?
Все взрослые молчали. Мама вытирала глаза, военные мяли свои лица руками.
Дед продолжил, выпив рюмку:
– Твой папа – настоящий герой, Никита. Но он больше не сможет к тебе приехать. Он уехал далеко-далеко, в командировку, на небеса, и там остался навсегда. Но он очень-очень тебя любит, очень сильно тебя любит. Он сейчас сидит там, в командировке, на небесах, смотрит на тебя и радуется, какой ты вырос большой и сильный. Твой папа всегда будет гордиться тобой и ты, сынок, тоже гордись своим папой… Он был настоящим мужчиной, и ты должен вырасти таким же.
Никита смотрел на деда и весь мир вокруг него почему-то замер, остановился. Даже птички за окном перестали щебетать. В открытую форточку больше не задувал ветер.
Из глаз Никиты покатились маленькие сверкающие бриллианты.
Он спросил:
– Папу убило?
Дед Леша зарыдал, не сдерживаясь, сразу как-то сжавшись. К Никите подскочила бабушка и взяла его на руки. Но он вырвался.
Он убежал в свою комнату и залез под стол, вытирая ладошками слезы.
Бутылки тускло блестели на столе, отражая свет люстры. Взрослые сидели, не шелохнувшись, дед Леша громко выл. Бабушки пили лекарство из маленькой баночки и тоже плакали. Мама был недвижима, она ослепла от слез. Военные отворачивались к стене.
Никитка разворошил ящик с игрушками. Он выбежал на кухню, открыл шкаф под раковиной и стал ссыпать в мусорное ведро автоматчиков и кавалерию, пушки и бронетранспортеры. Последними в ведро полетели обломки великолепного камуфлированного танка…