Звечаровский И.Э. Уголовная ответственность: понятие, виды, формы реализации. Иркутск, 1992.
См.: Щедрин Н.В., Кылина О.М. Российское уголовное право в контексте доктринальных моделей построения уголовно-правовых санкций // Криминологический журнал. 2008. № 3(5). С. 42.
Подробнее см.: Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. СПб., 1999. С. 7–103.
С соответствующим отражением в курсе уголовного права как учебной дисциплины.
Недооценка этого обстоятельства наблюдается даже в современных исследованиях уголовной ответственности (см., напр.: Сверчков В.В. Концептуальные основы решения проблем освобождения от уголовной ответственности: Автореф. дис… докт. юрид. наук. Н. Новгород, 2008; Филимонов В.Д. Уголовная ответственность по российскому законодательству. М., 2008). Также неполной представляется характеристика механизма уголовно-правового регулирования (или уголовно-правового воздействия) без рассмотрения одного из трех названных его элементов, как это, например, имеет место в монографии Н.А. Лопашенко об уголовно-правовом воздействии, где вопросы уголовной ответственности остались вне поля зрения автора (Лопашенко Н.А. Основы уголовно-правового воздействия: уголовное право, уголовный закон, уголовно-правовая политика. СПб., 2004).
См.: О внесении изменений и дополнений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации: постановление № 19 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 мая 2000 г. // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. № 7. С. 1. – Общетеоретическую характеристику нормативного правового акта см.: Поляков А.В. Общая теория права. Курс лекций. СПб., 2001. С. 516–518.
Примечательно, что в последующем соответствующие изменения были внесены не в УПК РФ и УПК РФ, а в ст. 75 и 79 УК.
Тимофеев Д.И. Уголовная ответственность участников оперативного внедрения // Правовая реформа в России. Екатеринбург, 2008. С. 252–253.
Аргументы в пользу принятия такого решения см., напр.: Пархоменко С.В. Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости. СПб., 2004. С. 160–162.
Следует отметить, что меры правового характера, которые могут быть применены к лицу в связи с совершением им преступления, предусмотрены не только в уголовном, но и, например, в гражданском законодательстве (в частности, те, которые предусмотрены в ст. 1066, 1067 ГК РФ).
См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. № 50. Ст. 4848.
Исключение из этого «правила» см., напр.: Уголовное право России. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Ф.Р. Сундурова. Казань, 2003. С. 74–89. – Об этом также см.: Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006. С. 221–229.
Поэтому с большой долей условности можно считать верными распространенные суждения о том, что российский уголовный закон носит кодифицированный характер (см., напр.: ЛопашенкоН.А. Указ. соч. С. 87).
См., напр.: Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М., 2004. С. 16–19.
Об этом, напр., см.: Алексеев С.С. Общая теория права: В 2 т. Т. 2. М., 1982. С. 64–81; ПоляковА.В. Указ. соч. С. 484–195.
Это характерно даже для работ, специально посвященных рассматриваемому вопросу (см., напр.: Филимонов В.Д. Норма уголовного права. СПб., 2004. С. 12–15).
Игнорирование этого обстоятельства нередко приводит к выводу о том, что норма уголовного права якобы в силу своей специфики содержит только два элемента в своей структуре – гипотезу (или диспозицию, отождествляемую с гипотезой) и санкцию. В утверждениях подобного рода вопрос о структуре нормы уголовного права фактически подменяется вопросом о структуре статьи Особенной части УК.