Веселье продолжалось полным ходом. Немного потусовавшись по дому, гости снова подтянулись в каминный зал, поближе к накрытому столу. Объедки с него уже убрали, расставили чистые тарелки, принесли новые салатницы. Насколько я поняла, и готовила и убирала одна-единственная женщина. Это же надо, в одиночку обслужить такую прорву! Богатый ювелир мог бы разориться и на горничную. Мне стало жаль кухарку. Пожилая, наверняка не очень здоровая, замотанная до полусмерти. По приблизительным подсчетам, она крутится, как белка в колесе, уже часа четыре. Что же мне делать? Идти восстанавливать силы после утомительного гадания, или хоть немного облегчить участь бедной старухи? Преодолев природную лень, я поплелась на кухню, от души надеясь, что вся стряпня уже закончена, и я смогу ограничиться лишь моральной поддержкой.
Увы, заглянув на кухню, я сразу поняла, насколько тащенной была моя надежда. Кухарка металась по огромному помещению, как угорелая. Она одновременно резала овощной салат, намазывала маслом белых хлеб, мыла бокалы и тарелки. Мне показалось, что у нее, как у индийского бога Шивы, по меньшей мере, восемь рук. От суматошных движений бабки у меня зарябило в глазах. Я поморгала, откашлялась и, перекрикивая шум непрерывно льющейся воды, предложила немного помочь. Бабку на секунду остановилась, и мне показалось, что сейчас она бросится мне на шею. К счастью, кухарка преодолела естественный порыв и просто сунула мне в руки огромный кухонный нож. Я тупо пялилась на холодное оружие, пока бабка с торжествующим видом не кивнула на гору огромных томатов и пузырчатых огурцов:
– Деточка, нарежь вот это. Вот и мисочка стоит.
Мисочка напоминала солидный тазик. В нем запросто можно было выстирать несколько комплектов постельного белья. Я вздохнула, но без возражений взялась за работу. Сама вызвалась, никто тут не виноват. Кухарка тем временем чем-то гремела, булькала вода, от плиты шел пар… Ох, чует мое сердце, после этого уик-энда мне неделю не очухаться. Я остервенело рубила ножом непокорные овощи, твердо пообещав себе, что, нарезав салат, тут же по-английски смоюсь из кухни. Наконец, гора на столе закончилась. Я огляделась: кухарка куда-то сбежала. Наверное, понесла гостям очередное приготовленное блюдо. Можно было уходить.
Я с сомнением посмотрела на гору салата. У бедной бабки явные нелады со вкусом. Сынок ювелира постоянно ругал ее, и, надо признать, за дело: половина блюд была чудовищно пересолена, а вторая половина – вообще без соли. Так что посолю-ка я салатик сама. Затем дождусь кухарку, сообщу, что блюдо доведено до кондиции, и с чистой совестью удалюсь. Я начала открывать дверцы кухонных шкафов, надеясь отыскать пачку соли. Увы, я натыкалась на горошек красного и черного перца, питьевую соду, пакетики гвоздики, кориандра… Соль как корова языком слизнула. Решив так просто не сдаваться, я стала поднимать сиденья кухонных стульев, затем открыла ящик большого квадратного стола. Соль так и не нашлась, зато в столе обнаружилась большая запечатанная серая пачка с четкой надписью «Крысиный яд».
Я устало плюхнулась на стул и задумалась. Похоже, всю соль кухарка уже извела. Но какое, однако, легкомыслие, прямо в кухонном столе хранить яды! Сослепу да с усталости не мудрено и перепутать. Перепрятать отраву, что ли? Ну да, завтра, к примеру, хозяин решит крыс потравить, а пакет не найдет. Решит с перепугу, что его в пищу употребили. Со страху еще инфаркт получит. А я виновата буду. Нет уж, оставлю все как есть. Только вот от разносолов в этом доме на всякий случай лучше отказаться. Перейду на бутерброды и пирожные. Я без особого сожаления бросила несоленый салат на произвол судьбы и быстро удалилась. Зашла в каминный зал, подсела к столу. На сей раз мое появление не привлекло ничьего внимания. Даже Анжелика не взглянула в мою сторону. Ага, значит, урок пошел впрок. Моя голова слегка кружилась, глаза буквально смыкались. Гул разговоров и громкий смех начали потихоньку отдаляться, и на какое-то время я просто отключилась.
Пробуждение было ужасным. Мне почудилось, что к самым ушам подносят включенную бензопилу. Она жужжит, отчаянно извиваясь, и потихоньку вгрызается в голову. Я вскрикнула и открыла глаза. Но мой крик никем не был услышан. Его прочно заглушили крики и жуткий вой, доносящийся с сидения напротив. Анжелика выла, словно приснившаяся мне бензопила. Спросонья я не сразу поняла, в чем дело. Сначала с недоумением заглянула в широко распахнутый рот воющей девицы, затем обвела взглядом стол… Причина переполоха обнаружилась быстро. Хозяйский сынок уже не сидел за столом, а лежал лицом в тарелке салата. Надо же так напиться, мелькнуло в голове. С другой стороны, стоит ли так убиваться по этому поводу? Наверняка, такое с ним не в первый раз. И, скорее всего, не в последний.
Внезапно все затихли. Бледный как смерть ювелир поднялся с места, подошел к сыну, осторожно приподнял безвольно висящую руку. Дрожащими пальцами рванул манжет рубашки, нащупал пульс. Только тут до меня стало доходить, что дело явно не в опьянении. Хозяин дома пошатнулся и мутным взглядом обвел гостей.
– Ну, как он? – Вырвалось у кого-то.
– Не пойму… Не знаю…
– Надо поднести к лицу зеркало! – Очнулась я.
Подняв валяющуюся на полу сумочку, я достала пудреницу с зеркальной крышечкой, и, выскочив из-за стола, подошла к неподвижно лежавшему мальчику. Не решаясь приподнять его голову, я растерянно взглянула на хозяина. Он слегка вздрогнул, но аккуратно взял сына за волосы и осторожно потянул. От этого движения тяжелое тело вдруг соскользнуло со скамьи и откинулось назад. Старик пытался схватить его за плечи, не удержал тяжелого парня, и тот с глухим стуком рухнул навзничь. Сидевшие рядом девчонки истерически завизжали. Анжелика издала такой рев, что позавидовала бы любая пожарная сирена. Я тоже легонько взвизгнула, но быстро взяла себя в руки и присела на корточки рядом с неподвижным парнем. Осторожно поднесла пудреницу к самому носу. Но зеркальце и не думало запотевать.
Я с трудом поднялась на ноги. Да, карты не соврали. Но как быстро… Я не решалась поднять на хозяина глаза. Ничего удивительного, если его прямо на месте хватит удар. Тогда сбудутся оба моих прогноза. Я сунула ему в руку пудреницу, предложила попробовать уловить дыхание, и присела на стоящий рядом стул. Моя миссия окончена, кто-нибудь вызовет «Скорую», народу много. Правда, врачи, скорее всего, понадобятся не мальчику, а его отцу. Я оперлась локтями о стол. Вокруг суетился народ, где-то совсем рядом завывала Анжелика, от адского шума мои мысли путались. Интересно, что произошло с парнем, таким здоровым с виду? Как жаль, что самый важный момент на этой вечеринке я элементарно проспала! На мое плечо опустилась чья-то легкая рука. Я обернулась – за спиной стояла Алиса. Как ни странно, совершенно спокойная с виду.
– Земфира, давай выйдем в коридор. Надо поговорить.
Я с готовностью вскочила и вышла следом за хозяйкой. Она решительно пошла по лестнице вверх. Дойдя до холла на втором этаже, остановилась, оглянулась по сторонам, перегнулась через перила и посмотрела вниз, и, только убедившись, что никто не вышел следом за нами, повернулась ко мне:
– Ну и что ты об этом думаешь?
Я смущенно призналась, что просто не знаю, о чем именно думать. Я на несколько минут заснула, и потому не видела, что случилось с парнем. У него было больное сердце?
– Насколько я знаю, здоровее некуда.
– Тогда что же произошло?
– Минут десять назад в залу зашла старуха с кухни. Подошла к Пете и протянула ему тарелку со свиной отбивной в сухарях. У Петеньки печень больная, он вообще свинину старается не есть. А тут – сплошной жир! Я, естественно, возмутилась, а она мне нагло заявляет: дескать, мне это блюдо заказали для хозяина! Я, грешным делом, решила, что это Толик для себя заказал. И говорю глупой старухе: да не для старого хозяина отбивная, а для молодого! Ну, она и понесла свинину Толику. Тот взял блюдо, и тут же начал лопать, прямо за ушами трещало. Представляешь, целый день жрал, и все мало казалось.
Алиса перевела дыхание и о чем-то задумалась. Я робко покашляла, она очнулась и продолжила рассказ.
– В общем-то, я за ним больше не следила. Мы с Петей беседовали, и тут вдруг… жуткий вой. Я аж подскочила от неожиданности. Смотрю – эта безумная девчонка, ну, Надька, орет-надрывается. Проследила за ее взглядом – а Толик лежит на столе… Ну, дальше ты сама видела.
Она вопросительно посмотрела на меня. Но я молчала. В самом деле, что тут скажешь? Сына вашего жениха отравили? Судя по рассказу Алисы, вместо отца. Но это в том случае, если отбивная была отравлена. Тогда остается узнать, кто заказал «специальное» блюдо, и убийца у нас в руках. А если в свинине яда нет? В конце концов, Толик мог выпить «крученый» алкоголь, подозрительных бутылок на столе полно, богатый ювелир пожалел денег на фирменные напитки. Пил хозяйский сынок от души, но, поскольку закусывал тоже на славу, ядовитый спирт подействовал не сразу. А отбивная, поданная не по адресу – просто случайное совпадение. Скорее всего, сам Толик ее для себя и заказал, а кухарка от усталости решила – для отца старается.
– Алиса, давайте спросим у кухарки, кто заказывал «специальное блюдо»? Если сам Толик, то, скорее всего, отбивная тут ни при чем. Мало ли чем парень мог травануться?
Хозяйка согласилась с моими рассуждениями, и мы двинули на кухню. Увы, бабки там не оказалось. Наверное, она в очередной раз потопала в зал, относить очередную жратву. Если, конечно, у гостей еще не пропал аппетит. Я обвела взглядом кухню, и внезапно замерла. Ящик кухонного стола был слегка приоткрыт.
– Алиса… Я недавно помогала кухарке, и в этом ящике нашла крысиный яд. Как вы думаете, старуха не могла его перепутать, к примеру, с солью?
Алиса вздрогнула, дико взглянула на меня и рванулась к ящику. Открыла его и стала торопливо выбрасывать наружу различные пакеты и коробки. Ага, вот и знакомый серый пакет со зловещей надписью. Но… когда я видела его впервые, он был прочно закупорен. Теперь же верх оказался надорванным. Более того, содержимого в пакете оставалось не больше трети. Я без сил опустилась на деревянный табурет. Глупая бабка все же посыпала отравой блюдо, и хорошо, если только одно!
– Алиса, а если она добавила стрихнин еще в какую-нибудь еду?
К чести хозяйки, мою мысль она поймала, что называется, с лету. Отбросив в сторону пакет, она пулей вылетела из кухни. Рассудив, что мне торопиться уже некуда, я взяла грязное кухонное полотенце, осторожно завернула в него пакет и запихнула сверток в небольшой зазор под массивным столом. Приедет полиция, заберет. Еще раз оглядев кухню, решила пойти к народу. Скорее всего, кухарка тоже там, заодно и побеседуем.
Но в каминном зале кухарки не оказалось. Более того, к моему искреннему удивлению, оттуда исчезла еще одна очень важная вещь. А именно – тарелка с остатками отбивной. Вот пустое место, где она совсем недавно стояла, а на ней лежала голова отравленного мальчика. Я поглядела на лежащего навзничь Толика и не поверила своим глазам. Его лицо было совершенно чистым, без всяких следов жира. Я нашла глазами хозяйку. Как и следовало ожидать, она в двух словах предупредила народ об опасности и теперь вовсю суетилась вокруг безутешного ювелира. Но кто унес тарелку и вымыл лицо покойнику? Нет, надо срочно разыскать кухарку!
Я опять поплелась в кухню. Не застав там ни души, дошла до зала, огляделась… Может быть, у бабки случилась диарея, и она заперлась в евросортире? А что, там очень даже не плохо, по крайней мере, можно отдохнуть от беспрестанной беготни. Я подошла к укромной комнатке в дальнем крыле дома и аккуратно постучалась в дверь. Нет, никто не отзывается, кухарки здесь нет. А вот мне удобства явно не помешают. Я открыла дверь кабинета задумчивости, зажгла свет… И тут же дико заорала. Прямо под моими ногами на полу в нелепой позе валялась кухарка, скрюченная так, как будто какой-то насмешник пытался завязать ее морским узлом.