Отойти от дел молодым и богатым - читать онлайн

Далее следует история о том, как моя жена Ким, мой лучший друг Лэрри и я начали свое путешествие от нищеты к богатству, чтобы отойти от дел менее чем через 10 лет. Я рассказываю эту историю, чтобы воодушевить любого из вас, кто, возможно, сомневается в своих силах или нуждается в некоторой доле самоуверенности. Когда мы с Ким только начинали, у нас было совсем мало денег, очень немного чувства уверенности в себе и полно сомнений. У всех у нас есть сомнения. Суть в том, что мы делаем с этими сомнениями.

Путешествие начинается

В декабре 1984 года Ким, мой лучший друг Лэрри Кларк и я катались на лыжах в Ванкувере (Британская Колумбия) с Уистлерских гор. Снег был очень глубоким, спуски – бесконечно длинными, а лыжня – превосходной, хотя было очень холодно. Вечером мы все трое сидели в маленькой хижине, приютившейся меж высоких сосен и едва заметной из-под глубокого снега, доходившего почти до самой крыши.

Сидя каждый вечер у огня, мы обсуждали наши планы на будущее. У нас были очень большие надежды, но очень скудные ресурсы. Мы с Ким проживали последние несколько долларов, а Лэрри создавал очередной бизнес. Наши дискуссии затягивались далеко за полночь – и так каждый вечер. Мы говорили о прочитанных книгах и кинофильмах; слушали аудиокассеты с записью уроков по бизнесу и тщательно обсуждали их.

На Новый год мы делали то же, что и всегда в этот день, – ставили цели на будущий год. Но тогда наше занятие по постановке целей носило иной характер. Лэрри хотел сделать нечто большее, чем просто поставить цель на грядущий год. Вместо того чтобы, как обычно, только обсудить наши цели, он хотел, чтобы мы придумали что-нибудь такое, что изменило бы нашу жизнь, нашу реальность. Он сказал:

– Почему бы всем нам не составить план относительно того, как стать финансово независимыми?

Я выслушал его, но не совсем понял, что он имел в виду, говоря о нашей реальности. Идея финансовой свободы всегда оставалась для меня только идеей. Я и раньше говорил об этом, мечтал и знал, что когда-нибудь сделаю это – когда-нибудь в будущем, не сегодня, поэтому она была непригодной.

– Финансово независимыми? – переспросил я. Услышав звук своего голоса, я вдруг понял, каким же я был болваном. У меня даже голос изменился.

– Мы часто говорили об этом, – сказал Лэрри. – Но я считаю, что пора перестать говорить и мечтать. Пришло время взять на себя какие-то обязательства. Давайте запишем это на бумаге. А как только мы это запишем, то, как вы понимаете, обязаны будем сделать это. Если мы увидим свои цели на бумаге, то будем поддерживать друг друга в этом начинании.

Поскольку у нас с Ким не было денег, мы молча переглянулись. Отблеск огня от камина осветил наши лица, полные сомнений и неуверенности.

– Это хорошая идея, но лично мне кажется, что лучше сосредоточить все свое внимание на том, чтобы выжить в будущем году.

В ту пору я только что бросил свой бизнес с нейлоновыми бумажниками. После того как он развалился в 1979 году, следующие пять лет я пытался его перестроить, а затем вышел из него. Я ушел потому, что этот бизнес изменялся с чудовищной быстротой. Мы уже не занимались производством бумажников в Соединенных Штатах. Для того чтобы поддерживать конкурентоспособность в условиях быстро растущей конкуренции, мы переместили свои фабрики в Китай, на Тайвань и в Корею. Я оставил этот бизнес, поскольку не мог больше выносить саму мысль, что для того, чтобы стать богатым, я должен использовать детский труд на предприятиях, где существует потогонная система. Этот бизнес наполнял деньгами мой карман, но отнимал жизнь у моей души. К тому же, я не ладил с партнерами. Мы были слишком разные, чтобы тесно сотрудничать. Я ушел, оставив за собой право на очень небольшую долю прибыли. Мне было слишком трудно продолжать работать в бизнесе, который угнетал мой дух, и с партнерами, общаться с которыми я не мог. Я не слишком горжусь тем, как ушел, но я знал, что пришло время уходить. Занимаясь этим бизнесом восемь лет, я многому научился. Я узнал, как строить и как разрушать бизнес и как его затем восстанавливать. И хотя я ушел с очень небольшими деньгами, зато получил бесценное образование и опыт.

– Ну что ты скулишь, – сказал Лэрри. – Вместо того чтобы ставить какие-то жалкие цели на один год, давай набросимся на эту идею. Мы поставим одну большую цель на много лет. Нужно стремиться к свободе.

– Но у нас нет таких денег, – сказал я, взглянув на Ким, на лице которой отражалось то же волнение. – Ты же знаешь, мы начинаем заново. Все, чего мы хотим, – это выжить в течение следующих шести месяцев, а может быть, года. Как мы можем думать о финансовой свободе, если все, о чем я могу думать сейчас, – это финансовое выживание?

И опять я удивился тому, насколько робко прозвучал мой голос. Я не был уверен в себе. Я действительно не чувствовал себя сильным!

– Ну и что? Это даже лучше. Смотри на свое бедственное положение как на удобную стартовую позицию, – настаивал Лэрри, не желая сдаваться.

– Но как мы можем рано отойти от дел, когда у нас нет денег? – возразил я, но уже почувствовал, что меня постепенно покидают робость и неуверенность в себе.

Я чувствовал какую-то неуверенность и все еще не хотел брать на себя никаких обязательств. Я просто хотел иметь какие-нибудь деньги на ближайшее время, чтобы не думать о будущем.

– Я не сказал, что мы собираемся отойти от дел через год, – продолжал Лэрри, которого уже начали раздражать мои нерешительные ответы. – Все, что я сейчас предлагаю, – это составить план относительно отхода от дел. Давайте запишем цель, составим план, а затем сосредоточимся на этой идее. Большинство людей не задумываются о выходе на пенсию, пока не станет слишком поздно, или начинают строить планы на этот счет, когда им исполняется 65 лет. А я не хочу так поступать. Я хочу составить план получше. Я не хочу потратить свою жизнь на то, чтобы работать ради оплаты счетов. Я хочу жить. Хочу разбогатеть. Хочу путешествовать по всему свету, пока еще достаточно молод, чтобы наслаждаться этим.

В то время как Лэрри расписывал мне преимущества постановки такой цели, я слышал, как тоненький голосок внутри нашептывает мне, что цель стать финансово свободным и рано отойти от дел нереальна. Это действительно звучало как нечто невозможное.

А Лэрри продолжал свое. Казалось, его не занимало, слушаем мы с Ким его или нет, поэтому я перестал его слушать и начал обдумывать уже сказанное. Мысленно я говорил себе так: «Поставить цель рано отойти от дел – хорошая идея. Так почему я противлюсь этому? Ведь мне не свойственно противиться хорошим идеям».

И вдруг, где-то внутри, я услышал голос моего богатого папы: «Самым большим вызовом, который ты можешь бросить себе, является вызов неверию в себя и собственной лени. Именно твое неверие в себя и лень определяют и ограничивают то, чем ты являешься. Если ты хочешь измениться, то должен помериться силами со своими сомнениями и ленью. Ведь именно они держат тебя в нищете. Именно они отказывают тебе в той жизни, которой ты хочешь жить». Я словно слышал голос богатого папы, когда он, сидя за рулем, по дороге домой говорил: «На твоем пути нет никого, кроме тебя самого и твоей неуверенности в себе. Так легко остаться прежним. Так легко не изменяться. Большинство людей выбирают этот путь – оставаться неизменными всю свою жизнь. Но если ты бросишь вызов своим сомнениям и лени, то найдешь путь к свободе».

Богатый папа вел со мной этот разговор как раз перед тем, как я покинул Гавайи, чтобы отправиться в это путешествие. Он понимал, что я покидаю Гавайи ради собственного блага. Он знал, что я покидаю отчий дом и место, в котором чувствовал себя очень комфортно. Богатый папа понимал, что я отправляюсь в мир, не имея прикрытия или точки опоры. А теперь, всего лишь месяц спустя после моей беседы с богатым папой, я очутился здесь, на этой высокой, покрытой снегом горе, чувствуя себя слабым, ранимым и незащищенным. Я сидел, слушая, как мой лучший друг говорит мне то же самое. Я понимал, что настало время подняться и начать расти или бросить все и вернуться домой. Я осознавал, что именно в этот момент слабости здесь, в горах, подвергся сильнейшему искушению.

И опять наступило время принимать решение. Настало время выбирать. Я мог позволить этой неуверенности в себе и лени одержать победу или же продолжать свой путь и изменить собственные представления о себе. Пора было либо двинуться вперед, либо отступить.

Снова настроившись слушать речи Лэрри о финансовой свободе, я понял, что на самом деле он говорил не о ней. В этот момент я пришел к осознанию того, что внутренний разговор о неуверенности и лени был самым важным моментом в моей жизни. Если я не справлюсь с этим вызовом, то вся моя жизнь покатится под гору.

– Хорошо, давайте сделаем это, – сказал я. – Давайте поставим перед собой цель стать свободными в финансовом отношении.

Это был 1985 год. А в 1994-м мы с Ким добились этого. Лэрри продолжал строить свою компанию, которая стала одной из самых быстрорастущих согласно журнальным индексам 1996 года. Лэрри отошел от дел в 1998 году в возрасте 46 лет, после того как продал свою компанию и решил один год отдохнуть.

Как вы это сделали?

Каждый раз, когда я рассказываю эту историю, мне задают один и тот же вопрос: «Но как? Как вы этого добились?»

И тогда я говорю: «Дело не в том, как, а в том, почему мы с Ким сделали это, – и добавляю: – Без этого „почему“ „как“ было бы невозможно».

Я мог бы продолжать рассказывать, как Ким, Лэрри и я сделали это, но не буду. Как мы это сделали, не так уж важно. Что касается этого как, то я могу сказать следующее: с 1985 по 1994 год Ким, Лэрри и я сосредоточили все свое внимание на трех путях, указанных богатым папой и ведущих к огромному богатству, а именно:

● совершенствование деловых навыков;

● совершенствование навыков управления деньгами;

● совершенствование навыков в области инвестирования.

По каждому из этих вопросов написано много книг, и если я сделал то же самое, то это всего лишь еще одна книга о том, как этого достичь. Но гораздо более важным я считаю вопрос, почему мы сделали это; и секрет этого почему заключается в том, что я хотел бросить вызов неуверенности в себе, своей лени и своему прошлому. Это было то самое почему, которое дало нам силу найти пути для как.

Богатый папа часто говорил: «Многие люди спрашивают меня, как сделать то или другое. Обычно я объяснял им это, пока не осознал, что даже после того, как я говорил им, как я что-то делал, они чаще всего не следовали моему примеру. Потом я понял, что гораздо важнее не то, как сделать то или другое, а то, почему я это делаю. Именно почему дает вам силу сделать как». Он также говорил: «Причина, по которой большинство людей не делают того, что могут сделать, заключается в следующем: у них нет достаточно сильного почему. Как только вы определите, почему вы хотите стать богатым, найти свое как будет легко. Вместо того чтобы искать внутри себя, почему они хотят стать богатыми, большинство людей ищут легкий путь к богатству, а проблема легкого пути состоит в том, что обычно он приводит в тупик».

Спор с собой

В тот вечер, сидя в холодной горной хижине и слушая Лэрри, я поймал себя на том, что мысленно спорю с ним. Всякий раз, когда он говорил: «Давайте сделаем это целью, запишем на бумагу и выработаем план», – я слышал внутри себя возражения в ответ на эти слова, и звучали они примерно так:

● «Но у нас совсем нет денег».

● «Я не могу этого сделать».

● «Я подумаю об этом в следующем году или когда мы с Ким сможем где-нибудь обосноваться».

● «Ты не понимаешь нашей ситуации».

● «Мне нужно еще время».

На протяжении многих лет богатый папа преподал мне много уроков. Один из них был следующим: «Если ты заметишь, что противишься хорошей идее, в твоей власти перестать спорить с собой».

В ту ночь, когда Лэрри неутомимо продолжал развивать идею относительно того, как разбогатеть и рано отойти от дел, я опять вспомнил предупреждение богатого папы относительно возражений против хорошей идеи. Продолжая объяснять, богатый папа сказал: «Когда люди говорят чтонибудь типа „Я не могу себе этого позволить“ или „Я не могу этого сделать“ о том, чего они хотят, то это значит, что у них есть большая проблема. Какого черта человек говорит: „Я не могу себе этого позволить“ или „Не могу этого сделать“, – если речь идет о том, чего он хочет? Почему он отказывает себе в том, что ему нужно? В этом нет никакой логики».

Слушая, как потрескивал огонь в камине, я ловил себя на мысли, что противлюсь тому, чего хочу. «Почему не отойти от дел богатым и как можно раньше? – спросил я себя еще раз. – Что в этом было бы не так?» Мой разум начал медленно просветляться, и я снова спросил себя: «Так почему же я противлюсь этой идее? Почему противодействую самому себе? Ведь это хорошая идея. Я говорил о ней годами. Я действительно хотел отойти от дел к 35 годам, а теперь… мне скоро исполнится 37, а я даже не приблизился к этому моменту обретения свободы. В сущности, я почти разорен. Так почему я тогда упорствую?»

Сказав себе это, я понял, почему противился хорошей идее. Когда мне было 25, я запланировал разбогатеть и отойти от дел в возрасте 30–35 лет. Это было моей мечтой. Но когда мой первый бизнес по изготовлению нейлоновых бумажников на «липучках» потерпел крах, мой дух был сокрушен и у меня значительно поубавилось уверенности в себе. В ту ночь, сидя у огня, я понял, что мне не хватало самоуверенности, в результате чего и возник этот спор с самим собой. Я противился мечте, осуществить которую мне так хотелось. Я спорил с собой, потому что не хотел снова испытать чувство разочарования. Я спорил с собой, желая защититься от боли, которую может причинить мечта о чем-то большем, если она не станет реальностью. Я уже мечтал когда-то и потерпел поражение.

В ту ночь я понял, что противлюсь еще одной неудаче, а не мечте.

– О’кей, давай поставим большую цель, – спокойно сказал я.

Наконец я перестал противиться хорошей идее. Мои возражения все еще копошились во мне, но я не собирался позволять им остановить меня. В конце концов, это всего лишь спор, который я вел с самим собой и ни с кем другим. Маленький человечек, сидевший во мне, возражал человеку, который хотел расти и развиваться.

– Хорошо, – сказал Лэрри. – Кажется, пришло время прекратить нытье. А то я уже действительно начал беспокоиться за тебя.

Причина, по которой я решился сделать это, заключалась в том, что я нашел свое почему. Я понял, почему собираюсь сделать это, хотя в тот момент и не знал как.

Почему я решил рано отойти от дел

Как часто многие из нас говорили себе: «Меня тошнит от самого себя, я устал от себя»? Так вот, в ту новогоднюю ночь, сидя у камина с Ким и Лэрри, я почувствовал, что меня тошнит от собственного прежнего образа, что я устал от самого себя, и принял решение измениться. Это было не просто ментальное изменение; это изменение было внутренне обосновано. Настало время для больших перемен, и я знал, что смогу измениться, потому что понял, почему хочу стать другим. Далее я привожу некоторые из моих личных почему – почему я решил отойти от дел молодым и богатым.

Я был воспитан в обстановке хронического безденежья и всегда испытывал затруднения с финансами. Я был богатым в течение короткого промежутка времени, когда занимался бизнесом по изготовлению бумажников на «липучках». Но после того как этот бизнес потерпел крах, я опять начал испытывать денежные затруднения. Несмотря на то что богатый папа был хорошим учителем, я просто принимал к сведению его уроки. Я все еще не мог разбогатеть, и вот время для этого пришло.

Я устал быть средним. Когда я учился в школе, учителя говорили: «Роберт – блестящий мальчик, но он просто не умеет себя преподнести». Они говорили также: «У него светлая голова, но он никогда не будет таким же сообразительным, как одаренные дети. Он просто немного выше среднего уровня». В ту ночь, сидя в горной хижине, меня затошнило от собственной посредственности, я устал от этого; пришла пора перестать быть средним.

Однажды, когда мне было восемь лет, я пришел домой и застал свою маму у кухонного стола всю в слезах. Она плакала, потому что мы оказались заваленными лавиной счетов. Мой папа старался изо всех сил, чтобы заработать побольше денег, но, будучи школьным учителем, он не мог быть хорошо обеспеченным в финансовом отношении. «Не волнуйся, я справлюсь с этим», – обычно говорил он. Но не смог. Способ, с помощью которого мой папа утрясал эту проблему, заключался в возвращении к учебе, еще более упорном труде и ожидании ежегодного повышения зарплаты. А между тем гора счетов поднималась все выше и выше. А мама чувствовала себя все более и более одинокой, не имея никого, кто мог бы изменить положение дел. Мой папа не любил обсуждать денежные проблемы, а если такое случалось, он приходил в ярость.

Помню, как я в свои восемь лет принял решение найти ответы, которые могли бы помочь моей матери. И в ту ночь, сидя в горной хижине, я понял, что нашел их. Теперь настало время принять эти ответы и обратить в реальность.

Самым болезненным из всех почему было осознание того, что в моей жизни есть теперь красивая молодая женщина, Ким. Я встретил близкого по духу человека, и она оказалась в этой финансовой неразберихе, потому что любила меня. В ту ночь в горах я осознал, что делал с Ким то же самое, что делал мой родной папа с мамой. Я следовал семейному образцу. И в тот момент я нашел свое реальное почему.

Итак, вот мои почему. В ту ночь я записал их на лист бумаги и хранил в потайном месте. Те из вас, кто читал мою вторую книгу, «Квадрант денежного потока», может быть, вспомнят, что все оборачивается для нас в худшую сторону, как только мы спускаемся с горы. Я начал эту книгу с рассказа о нашей с Ким истории, когда мы жили в автомобиле в течение трех недель, после того как у нас закончились деньги. Так что ситуация не стала лучше лишь оттого, что мы приняли решение отойти от дел богатыми, но это послужило причиной того, почему надо двигаться дальше.

Дела Лэрри также не улучшились сразу. Даже в конце 1980-х он испытывал существенные финансовые затруднения, но его почему поддерживали в нем желание идти вперед.

Совет. Много лет назад я узнал, что страсть – это сочетание любви и ненависти. До тех пор пока человек не будет испытывать страсть к чему-то, ему будет трудно этого достичь. Богатый папа обычно говорил: «Если ты чего-то хочешь, преисполнись страсти. Она дает энергию твоей жизни. Если ты хочешь чего-то такого, чего у тебя нет, выясни, почему ты любишь то, чего хочешь, и почему ненавидишь себя за то, что не можешь достичь желаемого. Объединив эти две мысли, ты найдешь в себе силы подняться с места и пойти, чтобы получить то, чего хочешь».

Поэтому у вас может появиться желание начать со списка, где перечисляется для сравнения то, что вы любите, и то, что ненавидите. Например, я составил такой список:

Мой совет таков: вы можете начать свой перечень того, что вы любите и что ненавидите, заполнив пустые строчки, оставленные ниже. Если вам потребуется больше места (на что я надеюсь), найдите лист бумаги большего формата. Вы можете прожить свою жизнь с гораздо большей страстью.

Ваши «люблю» Ваши «ненавижу»

Итак, сядьте в тихом местечке и попробуйте найти и определить свои «люблю» и «ненавижу». Затем запишите на бумаге свои «почему». Запишите свои мечты, цели и планы относительно того, как стать финансово независимыми, рано отойти от дел как можно более молодыми. Как только все это будет перед вами в письменном виде, возможно, вы захотите показать свои записи кому-нибудь из друзей – тому, кто поддержит вас в достижении мечты. Постоянно просматривайте список ваших целей и планов, почаще говорите о них, просите о поддержке, стремитесь постоянно учиться – и еще до того, как вы осознаете это, ваши планы начнут осуществляться.

Напоследок я хочу заметить, что слышал, как многие люди говорят: «Деньги не сделают вас счастливым». В этом утверждении есть некоторая доля истины. Но лично мне деньги позволяют купить время, чтобы делать то, что я люблю, и платить другим людям за то, что я ненавижу делать.

После почти 10 лет упорного труда и борьбы я стал финансово свободным в возрасте 47 лет. В том же 1994 году мне позвонил один мой приятель, Найл, и сказал:

– Постарайся после продажи бизнеса отдохнуть хотя бы годик.

– Годик? – переспросил я. – Но я собираюсь полностью отойти от дел и отдыхать всю оставшуюся жизнь.

– Не получится, – сказал Найл.

Он был членом команды, которая в начале 1980-х создала несколько крупных компаний, среди которых две, MTV и CMT – каналы, транслирующие музыку в стиле «кантри». После того как Найл создал и продал некоторые из этих компаний, он отошел от дел; в то время ему исполнился 41 год. Мы давние друзья, и теперь он решил поделиться со мной своими уроками относительно обретения полной свободы.

– Уже через три месяца ты начнешь умирать от скуки и откроешь очередную компанию, – сказал он. – Самым тяжким делом для тебя будет ничего не делать. Вот почему я советую тебе поставить цель подождать хотя бы год, прежде чем начать даже думать о создании нового бизнеса.

Я засмеялся и попробовал разубедить его, уверяя, что отошел от дел ради собственного блага.

– Я не планирую начинать очередной бизнес, – сказал я. – Я отошел от дел и не собираюсь возвращаться к работе. Ты не узнаешь меня, увидев в следующий раз, и не потому, что я сменю костюм или постригусь покороче. Я хочу выглядеть как законченный бездельник.

Выслушав меня, Найл все же продолжал настаивать на своем. Он хотел, чтобы я услышал и понял то, что он пытался мне сказать. Ему было важно, чтобы я уловил смысл его слов. После очень долгого разговора до меня начало кое-что доходить.

– Очень немногие люди располагают такими благоприятными возможностями, как ты, – сказал Найл. – Немногие, с точки зрения финансов, могут позволить себе перестать работать и ничего не делать. Немногие могут действительно уйти на пенсию в среднем возрасте, когда ты только-только начал прилично зарабатывать. Большинство людей не могут позволить себе перестать работать, даже если они этого хотят, даже если ненавидят свою работу, они все равно не могут бросить ее. Поэтому не принимай этот дар с такой легкостью. Он выпадает очень немногим, поэтому прими его и выдели себе год, чтобы ничего не делать.

И Найл продолжал объяснять, что большинство предпринимателей продают один бизнес и тут же начинают создавать следующий.

– Я привык строить бизнес, – сказал он, – продавать его и начинать немедленно создавать новый. К 35 годам я построил и продал уже три бизнеса. У меня куча денег, но я не могу перестать работать. Я не знаю, что значит остановиться. Если бы я не работал, то чувствовал бы себя бесполезным человеком. Я чувствовал бы, что зря теряю время, и поэтому всякий раз начинал работать еще усерднее. Такая работа обкрадывала меня с позиции времени, которое я мог бы проводить в кругу своей семьи. В конце концов я решил внести изменения в свою жизнь. После того как я продал свой последний бизнес и положил в банк чек на несколько миллионов долларов, я принял решение отдохнуть в течение года. Решение провести этот год с семьей было одним из лучших, которые я когда-либо принимал. Время, проведенное наедине с собой, когда ничего не надо делать, было поистине бесценным. Понимаешь ли ты, что с пятилетнего возраста мы только и делали, что учились в школе, а потом все время работали? Очень немногие люди имеют такую роскошь – хотя бы один год посидеть, поразмышлять и побыть наедине с самим собой.

Найл рассказал мне, что, как только его семейные дела полностью наладились, он вместе с семьей уехал на один из отдаленных островов архипелага Фиджи и поселился на самом побережье.

– Месяцами я просто сидел на берегу, смотрел на сверкающий голубой океан и наблюдал за тем, как мои дети наслаждаются жизнью, о которой мы все так мечтали.

Но однажды пришло чувство пресыщения и Фиджи, и океаном, и тогда они отправились в Италию. Там он тоже месяцами сидел, ничего не делая.

– Прошел год, прежде чем я опять стал нормальным человеком, – сказал он. – Я не имел никакого представления о том, насколько это тяжело – просыпаться по утрам и не думать о том, что нужно ехать на совещание, мчаться в аэропорт, чтобы успеть на самолет, делать достаточно денег, чтобы оплачивать счета. Мне понадобился целый год, чтобы замедлить бешеный темп деловой жизни и дать адреналину покинуть мое тело. Понадобился целый год релаксации, чтобы успокоиться и начать ясно мыслить и опять стать здоровым. Сейчас мне 41. На протяжении 36 лет я бежал, чтобы куда-то успеть, и теперь я у цели.

Самое трудное, что мне пришлось сделать

Найл был прав. Самым трудным после отхода от дел оказалось не иметь никакого дела. После многих лет учебы в школе, вузе, всяких тестов, собраний, совещаний, перелетов и крайних сроков выполнения заданий я вдруг почувствовал, что готов встать и ринуться что-нибудь делать. Помнится, как перед самым уходом из бизнеса я ненавидел то давление и волнение, которые несла в себе работа. Но успокаивал себя: «Еще полгода – и я буду свободен. Я смогу уйти в отставку и ничего не делать. Не могу дождаться, когда будет продан мой бизнес и это безумие наконец закончится».

В сентябре 1994 года продажа и перевод активов из бизнеса были завершены. Я положил в банк какое-то количество денег, сделал инвестиции еще в несколько многоквартирных домов и больших магазинов и формально покончил с делами. Мне было 47 лет, а моей жене, Ким, – 37. Мы были свободны в финансовом отношении на всю оставшуюся жизнь – оставалось только жить и наслаждаться. Но, как и предупреждал Найл, через несколько недель после продажи бизнеса я потерял покой. Я по-прежнему рано просыпался – лишь для того, чтобы понять, что у меня нет никаких планов на этот день. Мне некому было звонить и мне никто не звонил. Я был один в своем доме и мне некуда было идти. Вскоре я стал беспокойным и раздражительным. Я чувствовал свою невостребованность, чувствовал, что моя жизнь растрачивается попусту и во мне уже нет прежней энергии. Я отчаянно хотел работать, делать хоть что-нибудь, но делать было решительно нечего. Найл был прав: ничего не делать было для меня самым трудным делом.

У Ким был свой бизнес, связанный с инвестициями и управлением ее портфелем недвижимости. Она получала от этого удовольствие и вела свои дела в удобном для нее темпе. Бывали дни, когда она заглядывала на кухню, заставала там меня, слоняющегося туда-сюда в попытках найти какоенибудь занятие, и спрашивала:

– Ты ищешь, чем бы заняться?

– Нет, – отвечал я. – Я просто ищу способ ничего не делать.

– Ну ладно, дай мне знать, если ничего не найдешь, тогда мы сможем сделать это вместе, – с улыбкой говорила Ким.

– Почему бы тебе не позвонить друзьям, не собраться вместе и не заняться чем-нибудь?

– Уже пробовал, – отвечал я. – Но все они работают. У них нет свободного времени.

После нескольких месяцев, прошедших в попытках ничего не делать, мы с Ким решили устроить себе каникулы на островах Фиджи, куда ездил Найл. Я был взволнован одной только возможностью куда-то двинуться, даже если там все равно нечего будет делать.

Спустя три недели после принятия решения поехать на Фиджи мы прибыли на гидросамолете и были встречены улыбающимися жителями острова с гирляндами цветов и напитками из тропических фруктов. Когда мы с Ким спустились и пошли по длинному молу, выступавшему из прозрачной голубой воды, я подумал, что прибыл на фантастический остров мечты, и казалось, что сейчас появится маленький, пухленький, круглолицый ангелочек и скажет: «Летим, босс, летим».

Этот остров был еще прекраснее, чем описывал Найл. Трудно было поверить, что на свете существует такая красота. Поскольку я вырос на Гавайях, то не мог не сказать себе: «Вот какими были когда-то Гавайи и какими им следовало бы быть». И тем не менее, каким бы сказочно прекрасным ни был этот уединенный остров, ритм его жизни был для меня слишком замедленным. Никогда бы не подумал, что рай может довести до безумия. Утром я просыпался, съедал полезный завтрак из фруктов, делал небольшую пробежку трусцой, а затем проводил день на берегу океана. Спустя час внутри меня просыпалось бешенство. Какими бы красивыми ни были берега этого острова, я был готов бежать обратно в Штаты и начинать новый бизнес. Не знаю, почему я пообещал Найлу, что возьму по меньшей мере год на отдых. Две недели – вот все, что я смог взять от рая. Ким согласна была остаться там навсегда, но я уже был готов возвратиться домой, в Аризону. Почему мне нужно было ехать домой, не знаю… Но мы покинули этот рай и направились домой.

Сидеть дома было не лучше, чем на берегу, но, по крайней мере, у меня был под рукой автомобиль и я мог ездить в знакомые места, что помогало мне не сойти с ума окончательно. Однажды к нам зашел представиться наш новый сосед. Он тоже отошел от дел, но был на 20 лет старше меня; ему было 68, и раньше он был высокооплачиваемым менеджером в компании «Fortune 500». Каждый день он приходил к нам и пересказывал последние события, сводку погоды и спортивные новости. Он был прекрасным малым, но nсидеть с ним, стараясь ничего не делать, было утомительнее самых утомительных совещаний, на которых я когда-либо присутствовал. Все, что ему хотелось делать, – это возиться на заднем дворе и играть в гольф. Для него уход на пенсию стал поистине райским наслаждением. Он ничуть не скучал по миру бизнеса и любил проводить свободное время ничего не делая. Тогда я понял, что кончу тем же, если буду продолжать водить с ним дружбу. Когда он предложил мне присоединиться к группе его приятелей, карточных игроков при загородном клубе, мне стало ясно, что я должен найти какое-нибудь другое занятие, чтобы ничего не делать.

Наконец мое терпение иссякло, и однажды я сказал Ким:

– Я переезжаю в Байсби. Мне нужно куда-то ехать, чтобы хоть чем-то заняться.

Через несколько дней я перебрался на маленькое ранчо, которое мы с Ким приобрели в собственное владение. Это чудесное уединенное местечко, приютившееся в долине и покрытое высокими дубами, меж которыми петляет ручей. В лесу водится много оленей и можно встретить даже горного льва, устроившего себе логово высоко в горах на стыке границ Мексики и штатов Нью-Мексико и Аризона. Наконец-то я нашел себе место, где можно было провести мой годичный отдых, – место, где я мог быть занят абсолютным ничегонеделанием. После нескольких дней праздного сидения в горах, в коттедже без телевизора и радиоприемника, я начал успокаиваться и вести оседлый образ жизни. Ритм моего дыхания стал медленным, и такой же стала походка. Вместо прежнего постоянного напряжения во время совещаний и попыток уложиться в намеченные крайние сроки частью моей повседневной жизни стали тишина и покой. Наконец-то начался мой годовой отпуск, и он был таким, как сказал Найл, – «тем даром, который выпадает очень немногим, поэтому прими его». Для того чтобы в достаточной степени замедлить ритм своей жизни, мне потребовалось почти полгода, и только после этого я смог по-настоящему почувствовать, что отдыхаю.

Начать жизнь сначала

Когда я сидел в одиночестве в своем коттедже в горах, у меня было время поразмышлять о жизни. Я вспоминал все те глупые и импульсивные поступки, которые совершил в юности. Думал о тех решениях, которые принимал в прошлом, и о том, насколько каждое из них, даже не будучи блестящим, было важным с точки зрения формирования моей личности. Я вспоминал свои школьные годы и друзей, с которыми я рос и с которыми так редко вижусь сегодня. Я думал о товарищах по колледжу и пытался представить, чем они занимаются теперь. Это время, проведенное наедине с собой, позволило мне увидеть, насколько сильное влияние оказали друзья моей юности на то, каким человеком я стал.

Там, в коттедже, мне часто хотелось вернуться назад во времени и снова оказаться с друзьями моего детства. Мне хотелось просто смеяться и быть опять молодым… Но теперь все, что у меня было, – это яркие воспоминания. Я хотел бы сделать больше фотографий, написать больше писем и больше общаться, но каждый из нас пошел своей дорогой и был очень занят. Сидеть в горах, перед полыхающим огнем, прокручивая в голове воспоминания юности, было интереснее, чем смотреть кинофильм. Этот отпуск позволил мне провести время в уединении, чтобы отчетливо и в деталях восстановить в памяти картины прошлого. Что интересно, даже самые плохие времена теперь не казались такими уж плохими. Я приехал сюда, чтобы дать оценку своей жизни, людям, встречавшимся на моем пути, всему хорошему и плохому, и, несмотря на то что временами в моей жизни царил полнейший беспорядок, я понял, что высоко ценю мою единственную в своем роде жизнь.

В уединенности и тишине я сумел осознать, что у всех нас есть потенциальные возможности быть хорошими или плохими людьми. Мы все можем стать великими, но я не относил себя к выдающимся людям. Я не был ни вундеркиндом, ни каким-нибудь одаренным музыкантом, ни звездой спорта, я не выделялся в толпе и не был тем, кого наперебой приглашают на вечера. Окидывая взглядом свою прошлую жизнь, я понял, что был средним человеком. Но этот отпуск в горах резко изменил мою жизнь.

У меня было время подумать о своей семье, старых друзьях, ребятах, с которыми я занимался спортом, вспомнить подружек прежних лет и бывших партнеров по бизнесу. Я думал о выборе, который сделал, и размышлял о том, что случилось бы, если бы я сделал иной выбор. Например, как сложилась бы моя жизнь, если бы я женился на своей подруге из колледжа, остепенился, завел детей? Что случилось бы в моей жизни, если бы я не принял решение стать пилотом и не полетел во Вьетнам? А что произошло бы, если бы мне удалось избежать участия в той войне, что и сделало большинство моих друзей? А что произошло бы, если бы я получил степень магистра, вместо того чтобы начинать свой бизнес с нейлоновыми бумажниками на «липучках»? Или если бы я два раза не потерпел крах в бизнесе, перед тем как в конце концов начать то дело, которым занимался в последние годы? Что случилось бы, если бы я не встретил Ким и не женился на ней? Что, если бы Ким не захотела остаться со мной, когда наступили действительно тяжелые времена? И, что важнее всего, чему я научился и кем стал в результате всех взлетов и падений, которые были в моей жизни?

Это верно – нельзя изменить свое прошлое. Но можно изменить свое мнение о нем. До этого времени, пока я не очутился в горах, мое прошлое имело какие-то неясные очертания.

Это был просто ряд людей и событий, которые с шумом пронеслись мимо в суматохе моей повседневной жизни. Теперь же мне представилась возможность остановить стремительный бег жизни и внимательно проанализировать все. В моем прошлом было также много такого, чем я не могу гордиться и чего ни за что не сделал бы снова; много ошибок, которых я не хотел бы совершить, и лжи, которой не хотел бы допустить. Там есть много дорогих мне друзей и близких, которым я причинил немало боли. Есть много людей, которых я горячо люблю, но с которыми больше не разговариваю, потому что мы разошлись из-за какой-то глупости. Я осознал, насколько все эти события были важны для меня. Сидя в одиночестве, я смог снова соединиться со своими старыми друзьями, с семьей и с самим собой и поблагодарить их за то, что они были частью моей жизни. И в этой горной тишине я нашел в себе силы сказать «спасибо» моему прошлому и подготовиться к будущему.

Сегодня, выступая перед людьми и рассказывая им об этом отпуске, я отмечаю: «Самое лучшее в раннем отходе от дел и возможности в середине жизни использовать этот годичный отпуск заключалось в том, что у меня появилась возможность начать жизнь сначала».

Совет. Независимо от того, можете вы отойти от дел рано или нет, я советую уделять по крайней мере один час каждый месяц тому, чтобы поразмышлять над своей жизнью. Что касается меня, то, уделив время таким размышлениям, я обнаружил:

● То, что я считал важным, оказалось не столь уж важным.

● Важным было то, где я находился, а не куда я собирался попасть.

● Нет человека более важного, чем тот, кто находится перед вами в данный момент. Воспользуйтесь возможностью побыть вместе с ним или с ней.

● Время драгоценно, не расходуйте его попусту. Цените его.

● Иногда остановиться на мгновение труднее, чем продолжать заниматься делами.

Для меня лучшим, что принес мне ранний уход от дел, было научиться ценить жизнь, даже если она сумбурна, полна стрессов и проблем. В тот период, когда мне нечего было делать, я понял, как это трудно – ничего не делать. Сегодня я по-настоящему умею ценить все жизненные передряги, поскольку знаю, что такое сидеть сложа руки. Поэтому, как бы ни складывалась ваша нынешняя жизнь, найдите время по справедливости оценить ее – потому что завтра она станет лишь воспоминанием.

Весной 1999 года у меня была намечена беседа с группой банкиров – приблизительно 250 человек – в Лос-Анджелесе. Так как в то утро я был первым выступающим, то вылетел из Финикса, где тогда жил, накануне ночью. После завтрака я сидел в своем гостиничном номере и почесывал затылок, раздумывая над тем, что им сказать. Моя обычная беседа о финансовых отчетах, финансовой грамотности и разнице между активом и пассивом казалась не подходящей для этих людей. Так как это были не просто обычные банкиры – они работали с закладными в области недвижимости, – я предполагал, что им хорошо известны те финансовые основы, о которых я обычно говорю, или, по крайней мере, они в какой-то мере с ними знакомы.

Моя беседа была назначена на 9:30 утра, а сейчас было 8:00, и я был в растерянности – какую новую идею (или хотя бы старую, но под новым углом зрения) я мог бы предложить этим банкирам. Сидя за письменным столом в своем номере, я бегло взглянул на приложение к утренней газете, которую уже принесли в номер. На первой странице была фотография счастливой супружеской четы, сидящей в своем гольфкарте. Заголовок, напечатанный жирным шрифтом над фотографией, гласил: «Мы решили рано уйти на пенсию».

Далее в статье говорилось, что эти супруги, выбравшие пенсионный план 401(k), настолько преуспели за последние 10 лет на стремительно растущем рынке акций, что решили уйти на пенсию на шесть лет раньше, чем планировали. Мужу было 59 лет, а жене – 56. Ниже приводилась следующая цитата: «Наши общие фонды увеличивались так успешно, что в один прекрасный день мы стали миллионерами. Вместо того чтобы работать в течение еще шести лет, мы отошли от дел, продали свой дом, купили небольшой коттедж в этой уединенной деревушке, положили разницу, полученную от продажи дома, на депозитный сертификат с высоким процентным доходом, сократили свои расходы и теперь каждый день играем в гольф».

Итак, я нашел тему для беседы с банкирами. Прочитав статью, я принял душ, оделся и спустился вниз к ожидавшим меня банкирам, выдающим кредиты по закладным. Ровно в 9:30 я был представлен им и поднялся на подиум. Подняв вверх газету и указав на фотографию только что ушедшей на пенсию супружеской пары, я прочитал вслух заголовок статьи: «Мы решили рано уйти на пенсию». Затем назвал возраст пенсионеров, мужа и жены – 59 и 56 лет, – и прочел несколько комментариев из этой статьи. Затем, отложив в сторону газету, я сказал:

– Мы с женой тоже рано вышли на пенсию. Мы отошли от дел в 1994 году. Мне было 47, а Ким – 37.

Я сделал паузу и окинул взглядом аудиторию, чтобы дать слушателям возможность хорошенько впитать информацию. После 10-секундного молчания я продолжил беседу:

– Поэтому позвольте мне спросить, каким образом я смог отойти от дел на 12 лет раньше, чем этот мужчина, а моя жена – на 19 лет раньше, чем эта женщина? В чем разница?

Ответом было молчание; и я понял, что совершил промах. Я начал не с того. Я понял, что заговорил об этом преждевременно, я хотел заставить аудиторию думать, вместо того чтобы дать им возможность просто слушать. Мои слова прозвучали самонадеянно и дерзко, когда я сравнил свой ранний уход в отставку с той четой пенсионеров из газеты. Тем не менее мне хотелось сделать хорошую мину при плохой игре, к тому же было уже слишком поздно поворачивать назад. Я чувствовал себя дешевым комедиантом, который только что отпустил свою коронную шутку, а публика не смеется. Желая поскорее выйти из неприятной ситуации, я спросил:

– А кто из вас планирует рано отойти от дел?

И опять ответа не последовало. Никто не поднял руку. В помещении нарастало чувство неловкости. Стоя на подиуме, я чувствовал, как почва буквально уходит у меня из-под ног. Я понимал, что должен быстро что-то предпринять. Окинув слушателей беглым взглядом, я заметил, что большинство из них моложе меня. А на тех немногих, кто был моего возраста, мои слова о раннем отходе от дел не произвели желаемого впечатления. И я быстро спросил:

– Кому из вас больше сорока пяти?

И вдруг аудитория начала оживать. Я почувствовал ответную реакцию. То там, то здесь стали медленно подниматься руки. Я сразу оценил, что таких было приблизительно 60 процентов. Остальные были еще сравнительно молодые люди, по крайней мере, по сравнению со мной. Изменив тактику, я повел другую игру, задав такой вопрос:

– А кто из вас хотел бы уйти на пенсию в свои сорок с небольшим и стать свободными в финансовом отношении на всю оставшуюся жизнь?

И тут руки стали подниматься с гораздо большим энтузиазмом. Мой контакт с аудиторией начал налаживаться, и, казалось, присутствующие стали оживать. Те, кто был моего возраста или старше, испытывали некоторую неловкость, поглядывая на своих более молодых соратников, многие из которых подняли руки, показывая тем самым, что они не хотят состариться на работе. Чувствуя смущение тех, кто был моим ровесником или даже старше, я понял, что необходимо сейчас же что-то сказать, чтобы между нами не возникло отчуждения.

Улыбаясь, я подождал, пока опустятся руки, и, глядя на тех, кто был моего возраста и старше, сказал:

– Я хочу поблагодарить всех банкиров в мире, занимающихся закладными, потому что именно вы сделали возможным мой ранний отход от дел, а не мой брокер по недвижимости или мой биржевой маклер, не мой финансовый консультант и не мои квалифицированные бухгалтеры. Это вы, именно вы – банкиры, занимающиеся закладными, – сделали для меня возможным уйти на пенсию почти на 20 лет раньше, чем это смог сделать мой отец.

Глядя на аудиторию, я заметил, что начала исчезать прежняя неловкость, и теперь я мог спокойно продолжать беседу. Похоже, здесь сыграла свою роль моя осведомленность, касавшаяся их сферы деятельности. Теперь я завладел вниманием почти 80 процентов слушателей. Продолжая разговор, я повторил заданный ранее вопрос:

– Так почему же я смог отойти от дел раньше, чем эта супружеская пара, и каким образом вы, банкиры, помогли мне в этом?

И опять последовало молчание. Я начал понимать, что они не знают, каким образом оказали мне в этом помощь. И хотя опять наступила тишина, они, по крайней мере, казались несколько более оживленными, чем несколько минут назад. Я решил пока не задавать вопрос, ответить на который они не были готовы. Повернувшись к доске над кафедрой, я написал крупными жирными буквами:

ДОЛГ

против

ОТЧИСЛЕНИЙ

Затем, обернувшись к аудитории и указав на слово долг, сказал:

– Я смог рано отойти от дел, потому что использовал долг для наполнения своего пенсионного фонда. А эта супружеская пара со своей программой 401(k) использовала отчисления для обеспечения своего пенсионного содержания. Вот почему им пришлось дольше работать, чтобы получить пенсию.

Я сделал короткую паузу, чтобы дать слушателям возможность уяснить сказанное. Наконец кто-то поднял руку и спросил:

– Вы хотите сказать, что они использовали свои деньги, чтобы уйти на пенсию, а вы использовали для этого наши?

– Верно, – сказал я. – Я использовал ваши деньги, чтобы поглубже залезть в долги, а они старались выбраться из долгов.

– Так вот почему им потребовалось больше времени, – заметил другой слушатель. – На 12 лет больше, чем вам. Им пришлось дольше работать, потому что они использовали свои деньги, свои собственные отчисления, чтобы уйти на пенсию.

Восемнадцать лет жизни

Я улыбнулся, утвердительно кивнул и сказал:

– Что касается меня, то отход от дел в возрасте 47 лет дал мне дополнительно 18 лет жизни по сравнению с теми, кто уходит на пенсию в 65. А что значат для вас 18 лет жизни?.. 18 лет в еще сравнительно молодом возрасте? Что же касается моей жены, то она получила 28 дополнительных лет, чтобы наслаждаться своей молодостью. А многие ли из вас могли бы рано отойти от дел, чтобы наслаждаться своей молодостью, всеми удовольствиями жизни и свободой делать все, что вам хочется, имея для этого необходимые деньги?

В ответ на это поднялся целый лес рук, на многих лицах были улыбки. Похоже, люди начали оживать. Тем не менее, как и следовало ожидать, были и такие, которые сидели, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Похоже было, что они не слишком одобряли мою речь.

Циники и скептики хотели остаться циниками и скептиками. Казалось, я не смог достучаться до них. Во всяком случае, я смог исправить впечатление от очень неудачного начала, и некоторые слушатели из этой группы начали переходить на мою сторону.

Один молодой человек в первом ряду поднял руку и попросил:

– А вы не могли бы более подробно объяснить, как вам удалось отойти рано от дел, используя долги, и как те люди из газеты использовали отчисления?

– Конечно, – ответил я, обрадовавшись возможности продолжить свое объяснение. Подняв газету и указывая на фотографию, я сказал:

– Этот человек ушел на пенсию за шесть лет до положенного срока – если считать 65 лет нормальным пенсионным возрастом, – потому что на рынке акций был подъем. Итак, дела этого человека шли хорошо, поскольку он инвестировал в рынок свои собственные деньги. А теперь скажите: насколько бы лучше он поступил, если бы занял деньги в вашем банке и вложил ваши деньги в тот же самый рынок?

По аудитории прошла волна беспокойства. Мои слова встревожили многих присутствующих. Молодой человек из первого ряда, теперь уже с растерянным выражением лица, сказал:

– Но мы не дали бы ему взаймы своих денег для инвестирования в рынок акций.

– Почему? – спросил я.

– Потому, что это слишком рискованно, – ответил банкир. Одобрительно кивнув, я сказал:

– Именно потому, что это слишком рискованно, этот пенсионер вынужден использовать свои собственные деньги, свои отчисления. Его пенсионный план, эта программа 401(k) работала исправно, и так же исправно шло накопление его акций. У него все шло хорошо, потому что хорошо шли дела на рынке. А дела на рынке акций шли хорошо, потому что миллионы людей, подобных ему, делали то же самое и в то же самое время. Поэтому он рано вышел на пенсию. Но ему потребовалось больше времени, так как он использовал в основном свои собственные деньги, чтобы купить долю в других инвестициях. Интересно, что он вкладывал в инвестиции, для которых ваша отрасль обычно не дает взаймы денег, потому что это слишком рискованно. Вы, банкиры, не даете взаймы людям денег для того, чтобы они спекулировали акциями на рынке, не так ли?

Большинство присутствующих отрицательно покачали головами.

– Значит, вы считаете, что ему повезло? – спросил один из банкиров.

– Скажем так, он оказался в нужном месте в нужном возрасте и в нужном цикле рынка, – сказал я. – Но если эта тенденция изменится, он может пожалеть о том, что так рано вышел на пенсию.

– А наши деньги вы использовали для инвестирования во что? – спросил еще один из участников встречи.

– В недвижимость, – ответил я. – На что же другое вы даете ссуду? Ведь вы – банкиры, работающие по закладным, а не банкиры, занимающиеся инвестициями, не так ли?

Молодой человек кивнул и тихо сказал:

– Мы занимаемся закладными и даем денежные ссуды под недвижимость, а не под акции, облигации и собственность взаимных фондов.

– Но разве за последние 10 лет рынок акций поднялся в цене больше, чем недвижимость? – спросила молодая женщина, сидевшая на несколько рядов дальше. – Мой пенсионный план 401(k) дает гораздо больший рост накоплений, чем большинство инвестиций в недвижимость, о которых я когда-либо слышала.

– Может быть, и так, – ответил я. – Но ваши накопления по плану 401(k) выросли в цене благодаря инерции рынка и высокой оценке капитала. Это ваша финансовая стратегия – инвестировать в инерцию рынка или возможную высокую оценку капитала?

– Нет, я не придерживаюсь такой стратегии, – сказала молодая женщина.

– И я тоже не придерживаюсь, – сказал я. – Я не инвестирую исключительно для повышения оценки капитала. Стоимость моей собственности не нуждается в оценке, чтобы я делал деньги, хотя то, чем я владею сейчас, оценивается достаточно высоко, и ни один объект собственности не упал в цене, подобно тому как это происходит время от времени со многими акциями и взаимными фондами.

– Для чего же вы тогда инвестируете, если не для повышения оценки капитала? – спросила молодая женщина.

– Я инвестирую для создания денежного потока, – спокойно сказал я. – Какой денежный поток направляет в ваш карман план 401(k) на ежемесячные расходы?

– Почти ничего, – ответила молодая женщина. – Цель моего пенсионного плана – иметь весь рост оценки капитала свободным от налогов, чтобы все мои деньги остались на моем пенсионном счете. Этот план не предполагает ежемесячного денежного потока.

– А вы владеете какой-нибудь инвестиционной недвижимостью, которая давала бы вам ежемесячный денежный поток плюс налоговые льготы? – спросил я.

– Нет, – ответила молодая женщина. – Все, что я имею, – это инвестиционный план, который аккумулирует вклады во взаимные фонды[2].

– И вы – банкир, работающий по закладным? – спросил я с иронической улыбкой.

– Позвольте мне прояснить этот вопрос, – сказала банкирша. – Вы занимаете наши деньги, чтобы покупать вашу недвижимость. Каждый месяц эта недвижимость возвращает вам денежный поток. Вы и ваша жена смогли рано отойти от дел, потому что имеете денежный поток, в то время как все мы, остальные, надеемся на повышение оценки капитала наших взаимных фондов и можем рассчитывать выйти на пенсию позже, уповая на то, что рынок не потерпит краха до того момента, когда придет наш черед уходить в отставку. Другими словами, мы помогли раньше отойти от дел вам, но не помогаем себе?