Несколько секунд – и Бекетт справился с собой. Улыбнулся в ответ – открыто и непринужденно, пока она шла вниз по ступенькам и ее длинный, густой конский хвост покачивался в такт шагам. Эта девушка всегда напоминала ему подсолнух – высокий, яркий и жизнерадостный цветок. В ее серых глазах прятались зеленоватые искорки, которые вспыхивали всякий раз, когда уголки губ – прекрасных губ с глубоким волнующим изгибом посередине – ползли вверх.
– Ты куда-то пропал, – заметила Клэр.
– Ездил в Ричмонд. – «А она загорела, – подумал Бекетт. – Солнышко позолотило ей кожу». – Пропустил что-то важное?
– Дай сообразить. Кто-то украл садового гнома со двора Кэрол Текер.
– Господи Иисусе! Разгул преступности.
– Тому, кто вернет пропажу, обещано десять долларов.
– Пожалуй, я постараюсь найти этого гнома.
– А что новенького в гостинице?
– Начали обшивать стены гипсокартоном.
– Ну, это старая сплетня. – Клэр небрежно отмахнулась. – Об этом я слыхала еще вчера от Эйвери, а она узнала от Рая, когда тот заскочил в пиццерию.
– Мама готовит новый заказ на мебель и переходит к выбору тканей.
– Вот это уже похоже на новость! – В серой глубине замерцали изумрудные искры; Бекетт едва устоял на ногах. – Ужасно интересно посмотреть, что выбрала миссис Монтгомери. Уверена, все будет очень красиво. А еще до меня дошел слух, что она собирается поставить медную ванну.
Бекетт поднял три пальца.
Глаза Клэр расширились; зеленые искры засияли ярче в дымчато-серой глубине. Бекетт почувствовал, что ему не хватает воздуха.
– Три? Где вы находите такие чудеса?
– Места надо знать.
Клэр обернулась к Лори и, кокетливо подняв глаза к потолку, тяжело вздохнула.
– Только представь – нежиться в медной ванне. Звучит так романтично!
К несчастью, Бекетт тут же представил, как Клэр выскальзывает из своего яркого летнего платья с алыми маками на синем поле и погружается в медную ванну. «Эй, парень, поосторожней», – предостерег он себя.
– Как поживают твои парни? – спросил он, извлекая из кармана бумажник.
– Замечательно. Готовимся перейти на полноценный школьный режим, так что они с нетерпением ждут осени. Правда, Гарри строит из себя бывалого – он ведь идет уже в третий класс. Зато он и Лиам охотно делятся с Мерфи своим богатым опытом. Поверить не могу, что мой малыш в этом году сядет за парту.
Разговоры о детях всегда помогали Бекетту остыть, мысленно сделать из Клэр степенную мать семейства, за которой не подсмотришь в замочную скважину.
– О, – она легко коснулась книги Уолтера Мосли, еще не упакованной Лори, – никак руки не доходят до этого романа. Поделишься впечатлением, когда прочтешь, хорошо?
– Обязательно. Приходи в гостиницу – заглянешь внутрь, сама все увидишь.
Губы Клэр раскрылись в улыбке.
– Мы подсматриваем в боковые окна.
– Просто зайди с черного хода.
– Правда? Мне давно хотелось, но, насколько я поняла, ты не любишь, когда под ногами путаются посторонние.
– Вообще да, но… – Договорить Бекетту помешал звон дверного колокольчика: в магазин вошли две супружеские пары. – Ладно, мне пора.
– Приятного чтения, – на прощание пожелала ему Клэр и повернулась к покупателям: – Чем могу помочь?
– Мы осматриваем местные достопримечательности, – сообщил один из мужчин. – У вас есть что-нибудь об Энтитеме?[7]
– Да, конечно. Идемте, я покажу.
Клэр повела мужчину за собой, в то время как его спутники стали осматриваться в магазине. Бекетт проводил Клэр долгим взглядом, когда она проследовала с посетителем мимо и спустилась по короткому лестничному пролету в пристройку.
– До свидания, Лори.
– Бек? – окликнула его та.
Он остановился, держась за дверную ручку.
– А книги? А твой кофе? – В одной руке она держала пакет с книгами, в другой – кофе в бумажном стакане «на вынос».
– Ах да. – Бекетт рассмеялся и покачал головой. – Спасибо.
– Не за что.
После ухода Бекетта Лори тихонько вздохнула: «Интересно, а мой парень смотрит ли когда-нибудь вот так мне вслед?»
Клэр вышла через заднюю дверь магазина и отправилась на почту, толкая перед собой тележку с книгами, предназначенными для отправки. Обогнув посыпанную гравием парковку, она на мгновение задержалась и сделала глубокий вдох – в лицо подул прохладный ветерок. Ей показалось, что собирается дождь; по крайней мере, она на это надеялась. Здорово, если пройдет хороший ливень и избавит ее от необходимости поливать из шланга сад и горшки с цветами во дворе. Если не разразится гроза, Клэр позволит мальчишкам после ужина побегать по лужам, сжечь часть калорий. Потом она их как следует отмоет и, поскольку на сегодня запланирован вечерний киносеанс, приготовит попкорн. Нужно посмотреть по графику, чья очередь выбирать фильм.
Графики, как убедилась Клэр, помогают уменьшить количество ссор, жалоб и потасовок между тремя сорванцами, когда те решают, с кем лучше провести время: с Губкой Бобом, Могучими Рейнджерами или героями «Звездных войн». Конечно, полностью свести на нет ссоры и потасовки не под силу даже графикам, однако с их помощью уровень конфликтов можно считать терпимым.
Клэр сдала посылки, несколько минут поболтала с начальницей почты. Увидев, что движение на 34-м шоссе довольно оживленное, вернулась на площадь, нажала кнопку светофора и стала ждать разрешающего сигнала.
Время от времени ей приходила в голову мысль о том, что она – как минимум с географической точки зрения – находится в начальном пункте, то есть фактически не сдвинулась с места. «А между тем вокруг все изменилось», – подумала Клэр, разглядывая широкое полотнище брезента, которое закрывало строящийся отель. И продолжает меняться.
Она покинула Бунсборо в девятнадцать, сразу после замужества. Совсем молоденькой – так ей казалось тогда. Переполненной радостным волнением, надеждами, любовью. Перспектива уехать в Северную Каролину и начать семейную жизнь с Клинтом в качестве офицерской жены ее ничуть не пугала.
«Я не ударила в грязь лицом», – отметила Клэр. Обустроила дом, совмещала ведение хозяйства с работой в книжном магазинчике и каждый день торопилась домой, чтобы приготовить ужин. О том, что беременна, узнала всего за несколько дней до того, как Клинта отправили в его первую командировку в Ирак.
«Тогда впервые стало по-настоящему страшно», – вспоминала Клэр, шагая в сторону «Весты». Но в те времена страх улетучивался под напором буйного юношеского оптимизма и радости ожидания малыша. Своего первенца она родила дома, в Мэриленде, едва ей сравнялось двадцать. Затем вернулся Клинт, и они уехали в Канзас. Впереди у них был почти год. Лиам родился во время второй военной командировки Клинта. По возвращении он стал великолепным отцом обоим мальчикам, однако война забрала его жизнерадостность и звонкий, раскатистый смех. В последний раз целуя мужа перед расставанием, Клэр еще не догадывалась, что опять беременна.
В тот день, когда ей вручили флаг с гроба Клинта, Мерфи впервые шевельнулся у нее под сердцем. «И вот, – думала Клэр, открывая стеклянную дверь, – я снова в родном городке. Теперь уже навсегда».
Она специально рассчитала так, чтобы прийти сюда во время затишья, в промежуток между обедом и ужином. Там и сям за гладкими столами из темного дерева сидели одиночные посетители, кабинку в дальнем углу занимала семья: муж, жена и ребенок – не местные, обратила внимание Клэр. Кудрявый карапуз сладко спал, раскинувшись на красных подушках.
Молодая женщина приветственно помахала рукой Эйвери, намазывавшей тесто для пиццы соусом. Чувствуя себя как дома, Клэр взяла с подноса бокал лимонада и подошла с ним к стойке, за которой хлопотала подруга.
– Вроде бы дождь собирается.
– То же самое ты говорила вчера.
– Сегодня наверняка пойдет.
– Ну и хорошо. У меня есть зонтик. – Поверх соуса Эйвери уложила ломтики пепперони, грибы, глянцево-черные маслины и присыпала все это мелко нарезанной моцареллой. Ловким и уверенным движением она открыла один из больших духовых шкафов, что стояли за спиной, и сунула туда противень; вытащила другой противень с уже готовой пиццей и разрезала ее колесиком.
Из закрытой кухни выпорхнула официантка. Пропев: «Приветик, Клэр!» – она забрала пиццу, тарелки и понесла к столику.
– Уф-ф-ф, – выдохнула Эйвери.
– Трудный денек выдался?
– Народ повалил с половины двенадцатого. Только полчаса назад толпа более-менее рассосалась.
– Ты сегодня и в вечернюю смену работаешь? – осведомилась Клэр.
– Венди позвонила и сказала, что приболела, так что мне придется отстоять за нее.
– «Приболела» означает, что она опять помирилась со своим дружком.
– Я бы тоже захворала, если бы встречалась с таким придурком. Венди готовит чертовски вкусную пиццу. – Эйвери достала из-под прилавка бутылку воды и потрясла ее вверх-вниз. – Но боюсь, мне все же придется ее рассчитать. Ты сегодня с детьми? – Она со вздохом закатила синие глаза и повернула крышечку бутылки. – Тут уж режим труда и отдыха не пришьешь.
– Я все пытаюсь вспомнить имя того парня, с которым ты крутила роман, когда тебя застукали на прогулах.
– Ланс Поффинбергер – ошибка молодости. Черт, ну и поплатилась же я! Всего один разок перепихнулась, а дома просидела целый месяц – отец не выпускал. Ланс работает в мастерской Кэнфилда механиком. – Эйвери сделала большой глоток воды и игриво пошевелила бровями. – Механики – горячие парни.
– В самом деле?
– Ланс – исключение, которое подтверждает правило.
Эйвери ответила на телефонный звонок, приняла заказ, вытащила из духового шкафа и разрезала пиццу, чтобы официантка могла отнести дымящееся угощение за столик клиенту.
Клэр потягивала лимонад и наблюдала за работой Эйвери.
Женщины стали общаться еще в старших классах школы, когда обе возглавляли чирлидерские команды. Сначала в чем-то соперничали друг с другом, но скоро сдружились и стали не разлей вода. Потом Эйвери уехала в колледж, а вслед за ней и Клэр отправилась вместе с мужем в Форт-Брэгг, и пути подруг разошлись.
Они возобновили отношения, когда беременная Клэр с Мерфи под сердцем и двумя сынишками вернулась домой. Эйвери с ее рыжей шевелюрой и молочно-белой кожей, доставшейся от шотландских предков, только что открыла семейный итальянский ресторан.
– Бекетт заходил ко мне в магазин, – сообщила Клэр.
– Срочно собирай журналистов на пресс-конференцию!
Клэр встретила язвительное замечание подруги лукавой улыбкой.
– Он разрешил зайти в гостиницу и одним глазком взглянуть, как идет строительство.
– Вот как? Погоди, я быстренько управлюсь с заказом, и сразу идем.
– Нет, сейчас не могу. Я должна забрать детей через… – Клэр посмотрела на часы, – час. Кроме того, надо еще кое-что сделать по работе. Давай завтра? С утра, пока у тебя и у меня не слишком много народу.
– Договорились. Я прихожу около девяти, включаю духовки и все такое. Часиков в десять могу улизнуть.
– Значит, в десять. Ну все, я побежала. На работу, потом забрать детей, приготовить еду, всех выкупать и – к телевизору.
– Если хочешь вычеркнуть из списка готовку, у нас есть превосходные равиоли со шпинатом.
Клэр начала отказываться, но затем решила, что равиоли – отличный способ впихнуть в детей шпинат, да и сэкономленные сорок пять минут для нее отнюдь не лишние.
– Идет. Послушай, в субботу мои родители хотят оставить мальчиков у себя на ночь. Как ты смотришь, если я приготовлю что-нибудь кроме пиццы, откупорю бутылку вина и мы поужинаем как взрослые девочки?
– Согласна. А еще можно одеться посексуальнее и выйти в люди. Может быть, даже подыскать взрослых мальчиков, чтобы скоротать вечер.
– Можно, конечно, только в субботу мне светит весь день провести в торговом центре и окрестных магазинах. Представляешь, что это такое – загнать трех мальчишек на примерку одежды для школы? Боюсь, после этого я пристрелю первого же мужика, который со мной заговорит.
– Ладно, девичник так девичник.
– Замечательно.
Эйвери собственноручно упаковала равиоли в пакет и занесла сумму на счет Клэр.
– Спасибо. Увидимся завтра, – попрощалась Клэр и двинулась к выходу.
– Эй, Клэр, – окликнула Эйвери подругу, – в субботу я тоже принесу бутылочку. Выпьем чего-нибудь сладкого и тягучего на десерт. И захвачу пижаму.
– Вот и чудесно. Зачем нужны мужчины, когда есть лучшая подружка?
Эйвери выбросила вверх кулак в жесте солидарности, и Клэр рассмеялась, а выйдя на улицу, едва не налетела на Райдера.
– Второй из троих, – констатировала она. – Бека я уже видела, теперь ты. Осталось встретить Оуэна, и получится хет-трик.
– Тогда езжай к нашей маме. Оуэн и Бек пыхтят в мастерской. Могу тебя подбросить, – улыбнулся Райдер. – А мне поручили купить что-нибудь из еды. Мама говорит, для готовки сегодня слишком жарко.
Клэр помахала пакетом.
– Полностью разделяю ее мнение. Передавай от меня привет.
– Непременно передам. Хорошо выглядишь, прекрасная Клара. На танцы пойдем?
Клэр ответила улыбкой на улыбку и нажала кнопку для пешеходов на светофоре.
– Конечно. Заезжай за мной и мальчиками в восемь.
Ей повезло – зеленый загорелся сразу. Махнув рукой Райдеру, Клэр перешла через дорогу. Она напрягла память: когда в последний раз мужчина всерьез приглашал ее на танцы? Что-то Клэр не припоминала такого.
Мастерская Монтгомери по размерам не уступала целому дому и специально была построена так, чтобы походить на дом. Фасад украшала длинная крытая терраса, нередко заваленная элементами проектов на разных стадиях готовности. Среди прочего на ней стояли облезлые деревянные кресла-лежаки, уже больше двух лет ожидавшие ремонта и покраски.
Двери, оконные рамы, две-три раковины, коробки с плиткой – кровельной и керамической, листы фанеры – все эти и многие другие предметы и материалы, эвакуированные или не использованные в других проектах, вперемешку были свалены на задней веранде, которую братья пристроили к мастерской, когда в ней закончилось свободное место.
Оуэна эти завалы страшно раздражали, поэтому раз в несколько месяцев он их тщательно разбирал, а потом Райдер или Бекетт притаскивали что-нибудь еще, и все начиналось сначала. Оуэн точно знал: они делают это нарочно!
Основное помещение занимали рабочие стойки, верстаки, полки для расходников, несколько передвижных массивных ящиков с инструментом, сложенные в штабеля пиломатериалы, старые стеклянные банки с завинчивающимися крышками и жестянки из-под кофе (аккуратно подписанные Оуэном), в которых хранились гвозди, болты и гайки. Здесь удавалось поддерживать хотя бы видимость порядка; впрочем, такое положение вещей не дотягивало до высочайших стандартов Оуэна.
Вместе братьям работалось хорошо. Старенький стереопроигрыватель, вынесенный из дома за ненадобностью, жарил рок, напольные вентиляторы разгоняли жару, жужжала циркулярная пила, которой Бекетт скармливал очередную порцию древесины каштана.
Ему нравилось работать с деревом, ощущать его под руками, вдыхать аромат. Пес матери, помесь лабрадора и ретривера по кличке Кус – сокращение от Аттикус, – тихонько посапывал, вытянув массивное туловище под циркулярным станком. Его братец Финч примерно шесть раз в минуту приносил к ногам Бекетта пищащий мячик. Балбес, задрав все четыре лапы в воздух, валялся в куче опилок.
Бекетт выключил циркулярную пилу и строго посмотрел в широко распахнутые глаза Финча, полные восторга.
– Эй, приятель, разве похоже, что я настроен играть с тобой?
Финч опять взял в зубы игрушку и уронил ее на ногу Бекетту. Понимая, что лишь продолжает бесконечную забаву, тот поднял мячик и с размаху швырнул ее в открытую дверь мастерской. Пес во всю прыть помчался за добычей, воплощая собой радостное безумие.
– Ты что, этой рукой мастурбируешь? – поинтересовался Райдер.
Бекетт вытер об джинсы собачьи слюни.
– Я одинаково хорошо владею обеими.
Он взял следующий кусок древесины, отмеренный и размеченный Райдером. Довольный Финч снова принес Бекетту мячик.
Работа шла своим чередом. Райдер отмерял и размечал, Бекетт пилил, Оуэн скреплял детали столярным клеем и скобами в соответствии с чертежами, прикнопленными к листам фанеры.
Один из двух книжных стеллажей высотой от пола до потолка, которые будут обрамлять камин в библиотеке, уже ожидал отделки. Его нужно отшлифовать, обработать морилкой и навесить дверцы, закрывающие нижние ящики. Когда будет готов второй и стеллажи займут свое место по обе стороны от камина, они станут ярким свидетельством искусной работы Оуэна.
«Слава богу, у каждого из нас руки на своем месте, – подумалось Бекетту. – Однако стоит отдать должное старшему братцу, Оуэн самый въедливый и отличается самым большим тщанием в работе».
Бекетт выключил циркулярный станок, бросил мячик продолжавшему сходить с ума Финчу и заметил, что на улице стемнело. Зевнув и хорошенько потянувшись, Кус вылез из-под станка, потерся о ногу Бекетта, затем лениво побрел наружу.
Пора закругляться, решил Бекетт и достал из старенького холодильника три бутылки.
– Время пить пиво, – объявил он и передал обоим братьям по бутылке.
– Слышу, слышу. – Рай кинул игрушечный мячик, принесенный псом, в распахнутое окно с той же меткостью, с какой в школьные годы забрасывал в ворота мяч футбольный. Финч буквально подлетел за ним в высоком прыжке. С террасы послышался звон – что-то разбилось.
– Нет, ну ты видел? – заорал Бекетт хохочущему брату. – Этот пес совершенно чокнутый.
– Прыжок просто великолепный! – Райдер послюнявил большой палец и провел им по боковой поверхности стеллажа. – Отличная древесина. Ты правильно сделал, что выбрал каштан, Бек.
– Да, он будет хорошо смотреться вместе с напольным покрытием. Диван поставим кожаный, – заключил Бекетт. – Темная, роскошная кожа, и по контрасту – стулья с более светлой обивкой.
– Как скажешь. Плафоны, что заказала мама, сегодня привезли. – Райдер сделал большой глоток пива.
Оуэн достал из кармана телефон, чтобы сделать пометку в органайзере.
– Ты их осмотрел?
– Времени не было.
Оуэн сделал еще одну пометку.
– Коробки подписал? Убрал на хранение?
– Да, да. Все промаркировано и стоит в подвале «Весты». Светильники для столовой – потолочные и настенные – тоже приехали. Сделал с ними то же самое.
– Мне нужны упаковочные листы.
– Они на своем месте, Нэнси.
– Мы должны вести учет документов как следует, Джетро.
Финч притрусил обратно, выронил мячик и принялся колотить хвостом по полу, точно молотком.
– Попробуй еще разок, – предложил Бекетт.
Уступая просьбе, Райдер швырнул мячик в окно. Пес метнулся за ним. Что-то опять разбилось. Заинтригованный, Балбес осторожно подошел к окошку, поставил лапы на подоконник. Через мгновение он уже переминался с лапы на лапу, пытаясь оторвать от пола свой мощный торс и выбраться наружу.
– Мне тоже надо завести собаку, – высказался Оуэн. Братья, потягивая пиво, наблюдали, как комично дергает в воздухе задними лапами Балбес. – Обязательно заведу, как только мы закончим этот проект.
Они закрыли мастерскую, забрали с собой пиво и провели еще пятнадцать минут за разговорами о стройке, по очереди кидая мячик неутомимому Финчу.
Цикады и сверчки наполнили узкую полоску газона и соседние заросли стрекотанием и светящимися огоньками. Время от времени сова собиралась с духом и издавала свой мрачный крик. Все это напомнило Бекетту душные летние ночи, когда трое братьев без устали носились по двору, не уступая в резвости Финчу, а в доме на холме ярко горел свет – так же, как сейчас. Если свет начинал мигать, это означало, что пора домой – и всегда слишком рано.
Бекетт вспомнил – и немного забеспокоился – о матери, совсем одной в большом доме, окруженном лесом. Когда умер отец (для семьи это был тяжелый удар), все трое сыновей переселились обратно в родительский дом, пока через несколько месяцев мама буквально не вытолкала их за дверь. И все-таки еще примерно с год каждый из братьев находил предлог переночевать у матери хотя бы раз в неделю. Однако простая правда состояла в том, что мама отлично справлялась и без них. У нее была работа, сестра, друзья, собаки. Жюстина Монтгомери не болталась в огромном доме, как горошина в чашке, она в нем жила.
Райдер кивнул в сторону дома: свет горел на террасе, в кухне – на случай их возвращения – и в кабинете матери.
– Сидит перед компьютером, прочесывает Интернет в поисках новых образцов.
– И у нее здорово получается, – поддакнул Бекетт. – Если бы не мама с ее чертовски хорошим вкусом и готовностью тратить время, мы бы окончательно завязли, выбирая мебель и все остальное.
– Ну, ты-то все равно в теме, – заметил Райдер, – мистер «Темная, роскошная кожа».
– Что поделаешь, это часть работы дизайнера, братец.
– Кстати, – вмешался Оуэн, – мы еще не установили дежурное освещение и указатели выхода.
– Я занимаюсь этим вопросом. Не будем же мы вешать что попало, – ответил Бекетт и сунул руки в карманы джинсов. – Я найду все, что надо. Ладно, мне пора. Завтра большую часть дня я в твоем распоряжении, – сказал он Райдеру.
– Захвати пояс для инструментов, – отозвался тот.
Он ехал домой с опущенными стеклами, в кабине пикапа свистел ветер. Песня, звучавшая из радиоприемника, «Зажигай, девчонки», вернула Бекетта в годы школьной юности, и он опять вспомнил о Клэр.
Бекетт выбрал длинный окружной путь – потому что хотел прокатиться, а то, что этот маршрут пролегал мимо дома Клэр, вовсе ни при чем. Парень никогда и никому себя не навязывал.
Немного притормозив, он окинул взором небольшой домик, стоявший почти на границе городских владений, и обратил внимание на свет в окне кухни – так же, как у матери, – а еще – в гостиной и на крыльце.
Какой бы повод придумать, чтобы заглянуть к ней? Нет, он при любом раскладе не станет этого делать, и все же… Бекетт представил Клэр, отдыхающую после трудного дня. Может, она читает книгу или смотрит телевизор, пока дети спят и выдалась свободная минутка. Он мог бы позвонить в дверь. «Ехал мимо, увидел свет в окошке… Если нужно что-нибудь починить, инструмент у меня в машине». Боже, какая чушь!
Он сильнее нажал на педаль газа. За всю историю отношений Бекетта со слабым полом лишь Клэр Брюстер-Мерфи заставляла его краснеть от смущения.
Он умеет обращаться с женщинами, напомнил себе Бекетт. Наверное, просто потому, что ему в них все нравится: внешность, голос, запах, чудна́я логика. Все женщины, начиная от двухлетних малышек и заканчивая дамами самого почтенного возраста, в силу своей природы вызывали у Бекетта искреннее восхищение. Он никогда не терялся в присутствии женщин, не жалел о собственных словах или, наоборот, недостатке таковых – да, все так, но только не с Клэр. Обычно влечение к девушке он испытывал лишь в том случае, если та отвечала на его первый шаг в ее сторону – но только не с Клэр. Черт, давно пора выбросить Клэр и ее милых мальчишек из головы, раз и навсегда.
Бекетт остановился на парковке позади «Весты», посмотрел вверх, на темные окна своей квартиры. Сейчас он поднимется к себе, немного поработает, ляжет пораньше и постарается выспаться…
Вместо этого Бекетт перешел дорогу. Он только прогуляется до гостиницы и взглянет, что сделали за день Рай со своей командой и субподрядчики. Провести вечер в одиночестве он не готов, мысленно отметил Бекетт, а таинственная обитательница гостиницы – хоть какая-то компания.
В доме Клэр Могучие Морфы воевали против сил зла. Взрывались бомбы; Рейнджеры летали, кувыркались в воздухе, уклонялись от ударов противника и атаковали. Клэр смотрела эту серию, как и бесчисленное количество прочих, так часто, что с закрытыми глазами могла предсказать время каждого взрыва. В этом, однако, был свой плюс: она притворялась, что следит за сюжетом, а сама втихомолку составляла список дел. Лиам свернулся клубочком на диване, уложив голову ей на колени. Клэр заглянула через плечо сына: глазки еще открыты, но уже сонные. Осталось чуть-чуть.
Гарри лежал на полу в обнимку с Красным Рейнджером. Неподвижная поза говорила о том, что мальчуган уже спит. И только Мерфи, ее совушка, сидел рядом с Клэр, завороженно глядя на экран, словно смотрел фильм впервые. Этот готов бодрствовать до утра, если мама позволит. Клэр прекрасно знала, что, едва серия закончится, младший сынишка будет упрашивать ее поставить следующую.
А она должна оплатить счета, разложить чистое белье, загрузить в машинку очередную порцию полотенец и дождаться, пока та их выстирает. Кроме того, нужно еще успеть почитать новую книжку, которую она принесла домой, и не только ради удовольствия, ведь чтение – важная часть ее работы. Перебрав в голове все пункты списка, Клэр поняла, что отправится спать глубоко за полночь. Сама виновата, укорила она себя, разрешила детям выбрать двухчасовой фильм. С другой стороны, это привело сыновей в полный восторг, а она ощутила тихую радость вечера вместе с ее маленькими мужчинами. Стирка никуда не денется, размышляла Клэр, а вот дети не всегда будут с нетерпением ждать вечера перед телевизором в компании мамы.
Как она и предполагала, как только добро восторжествовало над злом, Мерфи устремил на нее умоляющий взгляд больших карих глаз. Удивительно, подумала Клэр, младший сын – единственный, кто унаследовал от Клинта цвет глаз; к тому же из-за причудливой тасовки генов ему достались ее светлые волосы.
– Мамочка, ну пожалуйста! Я ни капельки не устал.
– Две серии за день нам с тобой смотреть не лень. Но на сегодня хватит, заинька. – Срифмовав строчки, Клэр легонько щелкнула Мерфи по носу.
Его прелестное личико с носиком-пуговкой и россыпью веснушек исказилось выражением безутешного горя.
– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, хотя бы еще одну!
Он умолял так горячо, как умирающий с голоду молит о черствой горбушке.
– Мерфи, тебе давно полагается лежать в постели. – Прежде чем малыш успел открыть рот, Клэр предостерегающе подняла вверх указательный палец. – А если будешь капризничать, я припомню тебе это в следующий раз, когда соберемся смотреть кино. Ну все, беги писать и ложиться спать.
– Мне нечем писать.
– А ты все равно иди и пописай.
Мерфи уныло побрел прочь, будто приговоренный к казни – на виселицу, а Клэр тем временем занялась Лиамом. Подняла с пола, уложила голову на плечо, прижала к себе обмякшее тело.
Какие чудесные у Лиама волосы, подумала Клэр, ей так нравятся эти густые золотисто-каштановые волны, пахнущие детским шампунем. С сыном на руках она поднялась по ступенькам и заглянула в туалет, где Мерфи, которому было «нечем писать», опорожнял мочевой пузырь, напевая себе под нос.
– Не опускай крышку и не смывай – брата разбудишь.
– Надо смывать, ты сама говорила, – громким шепотом возразил мальчуган.
– Лиаму тоже нужно в туалет. Иди в комнату, солнышко, ложись в кроватку. Я скоро приду.
С ловкостью, выдающей опыт, Клэр поставила Лиама перед унитазом и, удерживая его в вертикальном положении одной рукой, другой сдернула пижамные штаны.
– Давай писай, сынок.
– Хршо, – сквозь сон ответил тот. Когда Лиам нацелился, Клэр со вздохом направила его руку – не отмывать же потом стены.
Подтянув на место штаны, она собиралась отвести сына в постель, но Лиам повернулся к ней лицом и поднял руки. Клэр отнесла сонного мальчика в спальню – ту, что изначально предназначалась для хозяев дома, – и уложила на нижнюю полку одной из двух двухъярусных кроватей. Нижний ярус другой кровати занимал Мерфи, прижимавший к груди робота-трансформера.
– Сейчас вернусь, – шепнула Клэр. – Схожу за Гарри.
Со старшим сыном процедура повторилась, но только до того момента, когда надо было идти в уборную. Гарри недавно пришел к заключению, что мама – тоже девочка, а девочкам нельзя находиться в туалете, когда он писает.
Убедившись, что Гарри способен стоять прямо, Клэр вышла. Немного поморщилась, услыхав, как хлопнула крышка унитаза; подождала, пока раздастся шум сливающейся воды. Пошатываясь, Гарри вышел из туалета.
– Синие лягушки едут в машине, – сообщил он.
– Гм, вот как? – Понимая, что мальчик, как это часто бывало, видит яркий сон, Клэр отвела его в постель. – Синие – это хорошо. Забирайся наверх.
– За рулем сидит красная лягушка.
– Наверное, самая главная.
Клэр чмокнула Гарри в щеку – он уже опять провалился в сон, – поцеловала Лиама, затем обернулась и присела на кровать к Мерфи.
– Закрывай глазки.
– Я не хочу спать.
– Все равно закрывай. Вдруг догонишь Гарри и его синих лягушек. Машину ведет красная лягушка.
– А собачки там есть?
– Конечно, если тебе этого хочется. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Можно мы заведем собаку?
– Потренируйся пока, поиграй с ней во сне, ладно? – шепнула Клэр.
Мальчики – вся ее Вселенная – лежали под одеялами в приглушенном свете ночника в виде Человека-паука. Напоследок еще раз окинув их долгим взглядом, Клэр вышла из комнаты и занялась делами по списку. Сразу после полуночи она заснула с книгой в руках, при зажженной лампе. Ей снились синие лягушки и их краснокожий водитель, лиловые и зеленые собаки. Проснувшись на мгновение, чтобы выключить свет, Клэр с удивлением осознала, что помимо всего этого видела во сне Бекетта Монтгомери: она спускалась по лестнице со второго этажа книжного магазина, а он ей улыбался.