Если успешно проведенную акцию по ограблению броневика считать удачей, то день этот для бригады экстремалов так и закончился вполне благополучно.
Загрузились на двадцать тысяч товаром маскировочным и еще до полуночи уже покинули территорию города. Остановили их всего дважды и первый раз дэпээшники ограничились проверкой документов, а на втором посту, присутствующий на нем сотрудник органов сыска, все же не поленился и полез в фургон, взглянуть на поклажу.
Вскарабкался, фонарем подсветил и все равно сослепу влез ногами в лужу краски масляной, образовавшейся из опрокинувшегося бидона. Кузен Иванов занимался строительным бизнесом и парни не стали выгружать из фургона этот бидон и пару мешков с чем-то сыпучим. Бидон опрокинулся совершенно случайно.
Стоял он изначально у самой кабины и в колесо запасное был вставлен для устойчивости, вот Иван его и переставил назад, вынув из колеса. Откуда было ему знать что кузен-жмот не просто так эту посудину зафиксировал в колесе. Защелка у крышки самопроизвольно раскрылась на первом же ухабе, а когда бидон на бок упал на следующей, то и крышка, с удовольствием чмокнув, отвалилась.
Лужа получилась просто загляденье, как раз на пол бидона. Вот в нее опер и влез по самые уши в буквальном смысле слова, так как еще и подскользнуться при этом умудрился.
Проводить досмотр груза у него желание сразу почему-то улетучилось напрочь и соскочив на асфальт, он минут пять соревновался в матершине с Петрухой, который увидев слугу Закона с мордой синюшной, не удержался от реплики типа: – Ох не х.. жеж себе,– посочувствовал можно сказать, но опер не понял и пять минут крыл обоих /Петра и Павла/, так люто, поминая всех их родственников до седьмого колена и в основном в сексуальном контексте, что даже Пашка не выдержал и матюжником не являясь по жизни, ответил ему в этом же духе, посоветовав потренироваться вначале на собственных.
– Смотреть надо, куда лезешь,– поддержал его Петруха.– Разлилась краска там или что. Мы что специально что ли? Нам теперь платить придется за нее, блин. Вам-то по херу, ототретесь и все, а с нас высчитает прораб. Жмот тот еще. Попали тыщ на пять, зараза.
– Так вам козлам винторогим и надо,– обрадовался опер.– Не ваш я прораб, на ваше счастье. Я бы вам руки кривые оторвал вообще за такое. Что, закрыть не могли тару как следует? Ну-ка, вот ты дыхни,– привязался он тут же к Петрухе.
– А я что делаю?– уставился на него возмущенно тот.– Я вообще все время дышу.
– Поговори еще, умник. На меня дыхни. Сдается мне, что от тебя несет спиртным,– опер возмущенно принялся вытирать испачканные руки о дверь фургона, оставляя на ней синие полосы от пальцев и тут уже не выдержал Пашка:
– Это не от него несет – это краска воняет, господин полицейский. И нахрена машину пачкать? Лучше может помыться все же, пока не засохла? Потом хрен ототрешь ее. Качественный, финский материал. Пока свежая еще смывается, а потом придется с кожей срезать.
– Вот гадство,– с отвращением взглянул на перепачканную руку опер в звании старшего лейтенанта.– Может у вас в кузове растворитель от нее есть?
– Коробка водки есть,– сообразил Петруха.– Сойдет заместо растворителя, на спирту же. А он масло вроде бы растворяет. Я щас,– не дожидаясь согласия Петруха запрыгнул в кузов и вернулся с двумя бутылками поллитровыми в руках.– Во!– продемонстрировал он посудины и спрыгнув вниз, вручил бутылки старшему лейтенанту.– Спецназовская. В самый раз название. Оттирайтесь.
– Ладно. Сойдет,– принял бутылки опер.– Валите на хрен отсюда, пока я вас разгружаться не заставил.
– Во, блин, мы еще и виноваты,– возмутился Петруха.– Сам лезь, разгружай. Что мы больные что ли по краске разлитой топтаться? Там только боком у правого борта можно проползти и то я вон наступил два раза,– продемонстрировал он подошву запачканную полицейскому.– Так что, старлей, тебе любопытно, ты и выгружай. А потом еще и обратно загрузить придется, потому что пока ты с коробками будешь корячиться, я жалобу сяду на тебя писать. Начальнику твоему.
– Жалобщик значит?– насупился опер.– Грамотный что ли? Что за народ у нас пошел, чуть что жалобы строчат. Слышь, Васильич?– обратился он к напарнику в звании сержанта и в возрасте предпенсионном.– Опять грамотные попались,– Васильич кхекнул укоризненно в ответ, поддакивая старшему по званию, но будучи человеком поопытнее своего начальника и в людях разбиравшийся лучше /как он ошибочно считал/ чем он, проворчал примирительно:
– За такое неуважение к правоохранительным органам с них еще не меньше литра причитается. С жалобщиков. Вон как заляпалась форма. Хрен ее одним литром теперь почистишь.
– Вот, вот,– согласился с его мнением старший лейтенант.
– Еще литр?– поскреб лоб Петруха.– На беспредел похоже. За лохов нас держите, господа полицейские?
– Поговори еще у меня,– осадил его старший лейтенант.– Мы что для своих нужд что ли? Для государственных нужд требуется жидкость. Лезь давай, пока я добрый.
– Спасибо,– буркнул Петруха возмущенно, но в фургон все же полез вторично, а возвращаясь обратно тоже подскользнулся и выполз из кузова с коленом перепачканым в краске, на который удачно присел. Матерился он при этом так азартно, "мать-перемать", правда, поминая нейтральную, но не уступив, пожалуй, в изобретательности старшему лейтенанту, так что у того даже настроение почти в норму пришло.
– Вот сейчас на тебе и проверим, растворит водка краску или нет,– обрадовался он искренне.– Откупоривай. Ветошь есть?– Пашка молча принес из кабины обтирочные концы и в следующие десять минут Петруха, а следом за ним и старший лейтенант остервенело оттирали одежду от финского красителя. Водка отечественная с импортным продуктом вполне успешно справлялась и Петр первым расправившийся с пятном на колене, спросил старшего лейтенанта:
– Что ты там, старлей, насчет "дыхни" говорил? Дыхнуть?
– Да пошел ты…– огрызнулся тот, смачивая тряпки очередной порцией водки.– Валите уже, не доводите до греха, юмористы.
Всю оставшуюся дорогу до самых Новоселок Петруха вспоминал эту встречу с операми и ржал так заразительно, что Пашка постоянно высовывающий лицо из кабины чтобы не дышать вонью из паров водки и краски, тоже от него заразился этим нездоровым в общем-то весельем.
Так и въехали в Нововыселки похохатывая, чуть не проскочив мимо деревушки и не увязнув в болоте. Газель вовремя заглохла, увязнув только передней парой колес в топком береге.
– Вот, блин, не было-бы счастья, так несчастье спасло никак. Чуть не влетели с маху в топь,– Петруха сменивший час назад Пашку за рулем, потянулся с подвыванием и взглянув на Пашку, извинился:
– Редко все таки бываю здесь, вот и проморгал малеха.
– Ладно, проехали. Давай задний ход врубай. Где эта деревня? Я-то вообще здесь не ориентируюсь.
– Сейчас приедем. Знаю я это болото. Так себе… И не болото в общем-то, а озерцо заросшее. Или пруд бывший колхозный, вроде как. Здесь раньше колхоз был. Бригада рыболоводческая. Тут же край озерный вообще-то. Охота, рыбалка обалденные,– Петруха завел двигатель и вырулив на проселок, уверенно въехал на единственную улицу деревушки, заросшую травой, в лужах от прошедшего недавно дождя и с едва просматривающимися колеями.
Солнце только выплеснулось из-за верхушек деревьев и деревушка встретила ранних гостей лаем пары собак, выскочивших невесть откуда и кукареканьем нескольких петухов.
На лай собачий тут же отреагировало местное население, высыпав в полном составе, судя по всему, к своим калиткам.
Высыпав – это не совсем правильно вообще-то. Потому что местное население в годах преклонных пребывая, высыпать уже было способно разве что песок, а к калиткам выползло, опираясь на подручные средства.
– Петруша никак припожаловал. Здравствуй, внучек,– поприветствовала первая бабулька, проживающая напротив домика Семеновича калитка в калитку и по этой причине оказавшаяся рядом быстрее прочих местных жителей.– Чей-та среди недели нынче? А это ктось с тобой?– засыпала она Петруху вопросами.
– Здрасьте, баба Нюра,– отозвался Петруха, выскочив из кабины.– Это дружок мой, Пашкой зовут. А среди недели мы с ним просто мимо тут проезжали. По работе, вот и заскочили на пару часов чайку попить. Попьем и дальше поедем,– наплел он на голубом глазу.– А как вы тут поживаете? Как здоровье? Соседи все живы здоровы?
– А чего им сделается? Вона колдыбают все четверо. Щас сами тебе доложатся,– баба Нюра подтянула потуже узелок на головном платке и ткнула клюкой в сторону соседок, ковыляющих в их сторону.– А к нам сегодня лавка должна приехать, обещались,– поделилась баба Нюра самой главной новостью.
– Как вы тут живете?– посочувствовал Пашка старушкам, которые подошли и поздоровавшись, присели дружно на лавочку, с досками истертыми до блеска.
– И не спрашивай, Пашуня,– отозвалась баба Нюра.– Спасибо власти, что пенсию хорошую плотит. А то ить вовсе худо бы было. Силы-то уж не те. Ноги не носют. А так хочь закупимся на пенсию-то и живем себе потихоньку. Вона мне аж пять тыщь насчитали нынче. Так что деньгой не обижены, хватат.
– А че нам…– поддержала разговор одна из старушек, присевшая на скамью.– Вино не пьем, табачищем не дымим вона как Семеныч-то. Вот чей-то за хворь к нему прицепилась? Как он там, Петруша?
– Нормально он там,– успокоил соседок Петруха.– Полежит недельку, другую и вернется как огурчик. Мужик он крепкий.
– А какой озорник в молодости-то был,– подала голос еще одна старушка.– От ить. Ни одной ить юбки на деревне не пропустит. Спасу от охальника не было. Беда. Ох ти мне.
– И-их, Матреша, вспомнила че сто лет назад было. Ето когда же он за твоёй юбчонкой охотился? Чей-та не припоминаю,– тут же уличила подругу баба Нюра.
– А я не за себя, я за других знаю. Я женщиной замужней всю жисть прожила, чей-та он за моёй юбченкой-то охотился бы? А вот твою ить не пропустил озорник,– не осталась в долгу бабка Матреша.
И не успели Петруха с Пашкой опомниться и вникнуть в поток информации хлынувшей на них со скамейки, как бабульки, разбившись на два неравных, лагеря принялись обличать и уличать друг дружку с таким азартом в грехах молодости, что парни поняли – мешать им в этом не стоит. Раз уж собрались вместе, то почему бы и не поговорить по душам.
– Пошли разгружаться,– шепнул Петруха Пашке и запрыгнув в кабину, подогнал Газель к баньке.
– Что с товаром делать будем? Разгружать?– спросил Петруха, когда с денежными коробками они разобрались, завалив их березовыми вениками на чердачке бани.
– Обратно отвезем, особенно курево на хрена оно здесь сдалось. Крупу с макаронами можно бабулькам задарить, если ты не против, водку тоже можешь здесь оставить, а остальное назад отвезем,– предложил Пашка.
– Так ничего кроме курева и не остается,– хмыкнул Петруха, усаживаясь за руль Газели. Остановив ее рядом с бабульками он шустро выгрузил несколько коробок с крупами и макаронными изделиями прямо рядом с лавочкой и подружки, уставились, удивленно открыв рты, на них.
– Это ты чей-та тут выгружаш, Петруша?– полюбопытствовала баба Нюра.
– Гуманитарная помощь пенсионерам от государства это,– выдал версию Петруха, особенно не фантазируя.– Попросили начальники районные попутно сюда завезти.
– Ась?– хором переспросили пенсионерки, одновременно подумав что ослышались.
– Продукты вам начальство попросило доставить,– терпеливо повторил свою версию Петруха.– В честь там чего-то.
– И чей-та тама?– первой опомнилась и поверила в доброе начальство бабка Матреша.
– А вон на них все написано. В этой вермишель, в этой гречка,– Петруха не поленился и развернул коробки этикетками к скамейке.
– Эт чеж тако?– возмутилась вдруг еще одна старушка.– Эт чежа нам на ентих макаронах и гречке теперича год сидеть? А сахара ироды че ни сколь не прислали? От ить заставь дурака Богу молиться… Пади другу деревню каку выморочну одним им завалили.
– Дареному мерину в зубья не смотрют, Зинуля,– одернула подружку баба Нюра.– Поклон начальству от нас передай всенепременно, Петруша. А сахар мы сами прикупим. Спасибо от всего колефтива.
– Увижу, передам,– пообещал Петруха и поспешил обратно в кабину, чтобы не слушать слов благодарности и ворчание старушек.
Вечером бригада опять собралась у Ивана, обсудить последние новости и дальнейшие действия в связи с открывшимися обстоятельствами.
– Слышали что этот мент брякнул на прессконференции? Сто миллионов валютой мы увели у котов вроде как. Может насвистел?– высказал сомнения в искренности полицейского начальства Мишка.
– А на фига им это надо? Премию опять же такую озвучивать? А может, если мы эти бабки сами им сдадим, то нам ее дадут?– возразил ему Иван.
– Держи карман шире. Догонят и еще добавят,– с сарказмом прокомментировал его слова Петруха.– А где начальнички наши? Я звонил обоим, вне доступа.
– Заскочил я в фирму, когда сюда ехал. Нет ни кого. В подполье похоже ушли оба,– взглянул на него без оптимизма Пашка.
– Делать что будем? Время идет. На нас же все эти трупы повесят и хрен потом докажешь, что не верблюд,– Иван вздохнул и полез в холодильник за пивом.– Скумбрию будете?– спросил он уныло.
– У тебя кроме скумбрии там есть еще что нибудь?– не удержался от критики узости ассортимента Петруха.
– Есть. Яйца куриные, сырые есть. Котлеты есть, борщ. Жена на неделю к маме уехала, ну и наварила тут всяко разно. Хочешь борща, Петрунь?
– Отвянь,– отмахнулся тот от него.– Борщ с пивом в самый раз сейчас.
– А я слышал, что если яйцо в кружке пива разболтать, то это очень способствует метаболизму,– с видом знатока заявил Мишка, откупоривая бутылку.– Пивом холодильник тебе тоже супруга забила, а Вань?
– Ага, разбежалась. Сам забиваю. Что за метаболизм такой?– улыбнулся в ответ Иван.
– Ну, это чтобы размножаться без проблем,– разъяснил ему незнакомый термин Мишка.
– Мы и без этого нормально размножаемся,– фыркнул презрительно Иван.– Нам бы для этого условия еще подходящие и тогда китайцев перегоним.
– Ага. В каждой семье по десять ребятишек и лет через двадцать догоним. Территория у нас большая, только жить негде,– вздохнул Пашка.
– Вот уж действительно парадокс,– согласился с ним Петруха.– Мужики, а сколько на сто лимонов можно квартир купить?
– Забудь. Эти лимоны нужно все равно возвращать. Вопрос в том, как это сделать, что-бы не посадили,– приземлил его Пашка.
– А чего тут мудрить? Пойдем и напишем заявы, как там все на самом деле было. Бабки мы спрятали, так что оборотням придется с нами считаться. Их наверняка банкиры сейчас достают по этому поводу. А мы еще давайте какого-нибудь журналюгу привлечем. Дадим интервью какому-нибудь, перед тем как сдаваться идти в ментовскую. Тогда вообще оборотням деваться будет некуда и придется им честно все расследовать,– предложил Иван.
– А что? Дело Ваня говорит. Действительно, почему нет?– поддержал его Мишка.– И тянуть кота за вымя не следует. Предлагаю завтра с утреца и провернуть все с этим интервью.
– И я, за…– начал Пашка, но мнение свое высказать не успел, звонок телефонный прервал.
– Ого, Конь нарисовался,– сообщил он парням. И включив громкую связь, поприветствовал начальство:
– Привет, Михаил Савельевич.
– Здорова, Кикс,– ответил тот, взволнованным явно голосом.– Встретиться срочно нужно. Ты в городе?
– Да. А что случилось? И куда это вы с Толяном пропали? Коллектив в недоумении. Вопросы задает неприятные по поводу последней работы. Про убитых инкассаторов интересуются. Как так вышло?
– Не по телефону, Миха. Подгребай в клуб батин, там все и обсудим. Через час давай,– прервал поток вопросов Конь.
– Хорошо. Едем,– не стал спорить с ним Пашка и отключившись, спросил всех сразу:– Все заявимся?
– А что? Вроде бы Конь ничего против этого не говорил. Поставим все точки. Пусть объясняется перед всеми сразу,– высказал общее мнение Петруха.– Погнали. Чего там.
В клубе их с нетерпением поджидали оба руководителя фирмы – Толян здесь тоже присутствовал и явно нервничал. Суетился, дергался и постоянно озирался на входную дверь, будто ожидая еще кого-то.
– Пешком что ли шли?– начал он с претензий.
– Нет, на форде Петрухином. Нормально, и часа не прошло,– не принял его претензий Пашка.
– Пол-часа му тут уже торчим, вас ожидаючи,– Толян скривил губы в саркастической улыбке.– Блин блинский, идиотский, время не ждет.
– Не говори загадками, начальник. Без них никак что ли?– огрызнулся Петруха.
– Какие там загадки?– почти заорал Толян и тут же испуганно заозирался. Убедившись в том, что немногочисленные посетители клуба не обратили на его вопль внимания, успокоился и вполне будничным голосом сообщил.– Вилы нам корячатся, братва.
– От кого? За что?– спросил Пашка, озвучив вопросы которые появились на лицах всех писутствующих, кроме Коня.
– Обыкновенные,– Толян присел к столику у стены и трясущейся рукой принялся наливать в фужер минеральную воду из пластиковой бутылки. Налил, выпил и поморщившись, зашипел гусем:
– Куда бабки дели, обормоты? Крыша сегодня за ними транспорт прислала, мы сунулись в гараж, а там хрен переночевал. Еле уговорили, чтобы вас мочить они сразу не отправились. Обозлились, но дали день вот этот до вечера, чтобы доставить все в их нору. Понятно изложил? Если не привезем бабки, то мочить будут. Сначала за яйца повесят, чтобы узнать место их хранения, а потом замочат,– Толян опять набулькал полный фужер минералки и высосав его опять досуха, добавил.– Вопросы есть?
– Вопросов до хрена, начальник,– присел напротив него Петруха.– Штук сто мелких, но главных всего пару штук. Вот нам интересно всем услышать, что это вообще за шнягу вы нам устроили? В какое дерьмо сунули? Если проще выражаться. Мы на что подписывались? На имитацию ограбления. А что в итоге? Трупы в итоге. И кто за них ответит по УК.РФ? И за каким хреном мы должны теперь эти бабки отдавать? Нас подставили – это ясно. Развели как лохов. И теперь мы еще этим козлам деньги отдать должны? А не проще их ментам сдать? Глядишь и выскочим еще из этого дерьма с малой кровью. Это мнение бригады. Давай, разъясняй, начальник.
– Ты думаешь мне все это нравится?– схватился опять за бутылку с водой Толян.– Во где у меня это,– резанул он себя ребром ладони по горлу.
– Тогда объясни, за каким хреном мы должны как телки на веревке идти туда куда им надо? Да пошли бы они в задницу, волчары,– Петруха перехватил бутылку с водой и отставив ее в сторону, жестко закончил.– Хватит воду хлебать, Толян.
Рассказывай почему так все вышло пакостно? Чья идея, ну и всю остальную мелочь?
– Пахана идея – Зверь погоняло. Кинуть он решил котов на бабки. А нас использовать на халяву. Чужими руками каштаны загрести. Я сам ничего не знал, гадом буду, мужики,– Толян сидел жалкий, похожий на загнанную в угол крысу, вернее крысеныша. Трясущимися руками он протирал глаза, которые слезились у него явно от недосыпа.
– Подробнее давай,– подбодрил его Петруха, а остальные члены бригады плотнее придвинулись к столу.
– Должны были мы после выполнения экстрим-акции созвониться с банкиром и узнать у него куда деньги вернуть, чтобы тему закрыть, а оно вона как обернулось. Трупы эти… В общем и звонить не стали. И так все ясно. А Зверь сам позвонил и велел бабло ему перекинуть, а самим валить из города, пока его гаврики нас завалить команду не получили. Ну, нам куда деваться было? Показали им гараж. А там хрен уже переночевал. А к ментам идти нет смысла, там у Зверя все схвачено уже лет десять. Повяжут и ему же сдадут, как баранов. Тысяч десять баксов им за каждого отстегнет и все,– Толян всхлипнул от избытка чувств и опять потянулся за водой.
Петруха на этот раз препятствовать водопою не стал, молча, с брезгливым выражением на лице рассматривая уже бывшего своего начальника, так будто увидел его впервые в жизни.
– Складно поешь,– усмехнулся он.– Отдать предлагаешь все твоему Зверю, а самим с голыми задницами в бега податься?
– Почему с голыми? Долю Зверь гарантирует и чистыми бумажками из своих. Десять процентов пообещал,– воспрянул духом Толян.
– Десять процентов – это десять миллионов евро?– переспросил его Петруха.
– Какие десять миллионов? Почему десять? Лапшу по ящику вешают. Не было там сто лимонов. От силы двадцать. Зуб даю. Два обещал Зверь и сразу,– вытаращил на него глазенки Толян.
– Двадцать говоришь?– Петруха взглянул на Пашку вопросительно.– А нам, когда мы эту прорву грузили, показалось, что без лапши точно не меньше сотни. Но мы ведь и пересчитать можем, чтобы без сомнений.
– Сто? Может и сто,– согласился вдруг с ним Толян.– Но Зверь обещал два и это железно, а десять он не даст. Завалить прикажет. Так что считай, не считай… Без разницы. В общем, решайте что делать. В бега сразу с голым задом, в ментовку тоже с голым задом или Зверю поверить.
– А обмен как он предлагает осуществить? Его чистые на наши грязные?– вмешался в разговор Мишка.
– Если согласны, то бабки он передаст сразу в обмен на эти,– взглянул на него, завиляв глазами Толян.
– А кто ему помешает тогда отдать команду нас завалить заместо того чтобы расплатиться?– ухватил самую суть Пашка.– Он что нас совсем за дебилов держит? Подставил сначала, а теперь развести вообще в ноль хочет?
– Да на хрена ты ему сдался?– попробовал возразить Толян, но ему на хлипкое плечико опустилась ладонь Ивана.
– Слышь, начальник. Засохни. Паша прав, а ты пургу метешь. Чайником здесь прикидываешься. "Не знал, самого подставили",– передразнил он Толяна писклявым голоском и так похоже, что все, кроме Толяна, невольно улыбнулись.– А вот мне моя интуиция подсказывает, что знал ты больше, чем тут нам втираешь. Сам пади хотел ручонки погреть, да уж больно кусок здоровенный оказался. Неухавать?
Сдается мне, Толян Дмитриевич, что продал ты нас за рупь двадцать. Иудствуешь, если совсем тут с пафосом. Ну, че примолк? Это не Зверь нас за дебилов держит – это ты, вон с Конем, нас за дебилов тут выставить собираетесь. Только хрен вот вам. Есть у нас задумка, как из этого дерьма чистыми выскочить. Прессу мы хотим привлечь. Журналюгу. Все ему расскажем, покажем и ему же бабки сдадим. Все сто лимонов. А потом в полицию заявимся. Как тебе такой вариант?
– Нормальный вариант,– повесил голову Толян под взглядами уничижительными парней.– Только этого журналюгу еще найти нужно, а завтра на вас уже сафари Зверь объявит наверняка. За всеми. Лежбища ваши он знает. Из нашей базы данных все выкачал. Так что уже и сегодня везде его люди пасутся. Ждут команды. Отзвонить я ему должен,– Толян взглянул на часы.– Пол часа осталось.
– За клубом этим тоже следят?– спросил его Пашка, невольно оглядываясь на входную дверь.
Толян уныло кивнул:
– Велел передать, что если кочевряжиться будем, то он не только вам, но и вашим родственникам жизнь устроит экстремальную.
Последние его слова особенно всем не понравились и Мишка не удержавшись, высказал общее мнение: – Вот гад.
– За сто миллионов евро он и своих не пожалеет,– поддакнул ему Конь.
– Значит выход только один – отдать бабки Зверю и верить, что он опять не кинет и не подставит, так что ли?– спросил всех Пашка.
– Так, да не так,– возразил ему Мишка.– Я предлагаю ни хрена не отдавать, пока он не заплатит. Ему-то какая разница, а для нас это гарантия, какая-никакая.
– Что мочить не станут?– Петруха с мрачным лицом, продолжал разглядывать Толяна и тому под этим взглядом становилось все не уютнее и не уютнее.– А мне кажется, что им без разницы когда нас слить. До или после оплаты наших услуг. Мы теперь всего лишь свидетели не нужные. И все. Родственников разве что таким образом спасем. Ну, начальник… Дерьмом, ты оказался. Вот сразу мне твой фейс не понравился, когда на работу к себе уговаривал устроиться. Стелил больно уж мягко,– высказал он запоздало свои антипатии.
– Куда не кинь, кругом полная задница корячится,– согласился с ним и Мишка.– Попали, одним словом.
– Вариант есть, парни. Нужно чтобы бабки Зверь этот нам скинул на электронные карты. Без чемоданов и встреч лично. А мы ему тогда адресок дадим, на котором деньги спрятаны,– предложил Пашка.– Ну и придется в бега все таки податься.
– А может все же журналюгу привлечем?– вернулся к идее с прессой Петруха, но Пашка глянул на него так пристально, что он только рукой махнул "делайте как хотите" и молча присосался к бутылке с водой, которую так и не допил на его счастье Толян.
– Значит так и передадите Зверю, что веры у нас нет ему, а поэтому отдадим ему лимоны с ограбления в обмен на два, но на карточках. Приносите, проверяем в банкомате наличие и на другой день сдаем ему адрес,– принял решение за всю бригаду Пашка.
– Почему на другой день только?– не понял Толян.
– Потому что нам эти бабки снять нужно будет время. Не верим мы в его честность. Проверим наличие, а он возьмет и заблокирует их сразу как только получит адресок. Так что сутки, как минимум нужны нам и карточек должно быть десяток не меньше с пин кодами – само собой. Даже десять наверное мало. Я к тому, что когда обналичивать станем, то это может банковским операторам не понравится. Заблокируют и все.