Дом мне достался от мастера с женой. В наследство. Лет двадцать… Да нет, уже больше. Двадцать пять? Сейчас посчитаю… Ого! Уже двадцать семь лет прошло, как они умерли. Как-то глупо все получилась. Впрочем, когда смерть бывает очень уж умной?..
Жена старика любила бродить по джунглям в самом сердце острова. Собирала травы, коренья. Знахарка была первоклассная! К ней весь остров ходил лечиться. Я как-то резцом себе по пальцу серьезно скользнул. Глубоко. Прихожу к мастеру, так и так, работать неделю не смогу. Показываю окровавленный палец.
Старик и не взглянул, отправил к жене. Та сделала какую-то пасту, наложила, а к вечеру даже рубца не осталось! Честное слово, не вру! Я сам не поверил, все пальцы оглядел, думаю, может, чего напутал… А они вдвоем только посмеиваются…
Так вот, пошла она однажды бродить по лесу, искать свои травки, а мы с мастером на берегу сидели, катер латали. Вдруг старик побелел весь, а потом вскочил и понесся что есть духу…
Я пока в себя пришел, он уж в лесу скрылся. Я за ним! Но – отстал! Я, молодой парень, не мог угнаться за двухсотлетним! Потом, конечно, все понятно стало…
Жена его пошла к нашей островной реке. Махонькая, не река, а так… В самом глубоком месте – по грудь.
Собирала старушка что-то на берегу, в зарослях. Запуталась, да и подвернула ногу. Упала головой прямо в воду. И так неудачно, что не в песок, а о булыжник. Виском. Сознание и потеряла. В воде!
Старик все это дело увидел, конечно, же. Понесся спасать. Не знаю, с какой скоростью он бежал, но я, едва дыша, догнал его только спустя полчаса.
Опоздал он. Сидел с потухшим взором рядом с женой. Потом взял ее мокрую голову, положил себе на колени и через час умер.
Конечно, женатые больше недели друг без друга не живут…
Но я думал, что хоть пару дней протянет, а он уже при мне… Я сидел рядом с ними и просто плакал навзрыд.
Потом на обряд Возвращения приехали их дети. Младший сын, с которым отец успел связаться перед смертью, буркнул, что бизнес и дом старика теперь мои. И я должен продолжать его дело…
Вскоре все разъехались, а я остался. Растерянный и подавленный. Настолько, что мои родители взяли отпуск и приехали…
Я очень любил стариков. Не знаю, правильно ли так говорить, но они стали родными, хотя и не входили в мою семью. Да, такое бывает. У нас, у настоящих, даже чужие могут стать близкими…
Я помотал головой, отгоняя невольные воспоминания. Впрочем, они всегда накрывали меня, когда я возвращался откуда-нибудь на остров и снова видел профиль старого двухэтажного дома.
Я прошел двор и взялся за ручку двери…
«У нас, у настоящих…» Я грустно хмыкнул. Уже давно я гораздо больше «такой же, как все», чем настоящий сын женатых родителей. Пора это исправить. Я не опозорю наш род, папа! У меня будет семья, несмотря на правительство с его пропагандой, несмотря на прогресс, несмотря на все объясняющую науку, несмотря ни на что!..
…Я почувствовал правильно – Тара была на веранде. Стояла у окна и смотрела во двор. Я улыбнулся и шагнул к почти-жене.
– Тари… Нам надо поговорить. Прямо сейчас…
Она резко обернулась. Красивая. Точеные черты, словно у мраморной статуи. Только мрамор – темный. У нас в тропиках нет людей, сделанных из белого мрамора…
– Давай, поговорим… Только, пожалуйста, без «Тари». Сколько раз можно просить, чтобы ты перестал со мной сюсюкать? Я не маленькая девочка.
Она сделала несколько шагов и уселась в кресло. Уставилась на меня. То ли выжидающе, то ли насмешливо.
Я хотел подойти и обнять, но после такой отповеди не решился и просто сел в кресло напротив. Да, опять я сделал промашку. Тара и правда много раз просила не называть ее уменьшительно-ласково.
– Извини. Просто ты знаешь, у нас так принято. Мама никогда папу не зовет официальным «Сеж». Только ласково – «Сежа»… И он ее тоже. Я у них пожил и снова привык, вот и…
– Ладно, не оправдывайся. Давай, говори, что там у тебя.
Я судорожно вздохнул. Вся моя решимость куда-то пропала. За две недели я умудрился забыть вот такую Тару. Да, она красивая, как мраморная статуя, но и такая же холодная… Я пытался сохранить в уме образ выдуманной Тары, который состряпал в доме у родителей и в самолете, но фантом рассыпался, превратившись вот в эту женщину. И тут же – резкое раздражение внутри. Да, это основное чувство, которое я испытываю к Таре вот уже… сколько лет?.. Не помню. Иногда кажется, что все восемь лет и испытываю, но это, конечно же, не правда. И она в моем раздражении не виновата… Просто, наверное, меня выводит из себя не она сама, а состояние почти-брака. Ну, ничего, скоро все исправится…
– Понимаешь, тут такое дело… – начал мямлить я. – Как бы это получше объяснить…
Пару минут я бубнил что-то невразумительное, потом все-таки поймал «волну» и заговорил сравнительно уверено и разумно. Тара слушала не перебивая, так что под конец я так вдохновился, что сам остался доволен речью. Я перечислил все аргументы, даже на ходу придумал пару новых, красочно описал перспективы, нашу будущую счастливую жизнь в единстве. Наконец, исчерпав запас красноречия, замолчал и вопросительно взглянул на Тару.
– Понятно, – процедила она. – Примерно чего-то такого я и ожидала.
Она встала и уставилась в одну точку, словно не замечая меня.
– Так что ты думаешь?
– О чем? – Тара рассеяно огляделась. – А вот, он…
Взяла свой телефон с резного столика. Кстати, я сам его делал. Еще при мастере… Не телефон, столик. Очень красивый, из красного дерева…
– Привет. – Тара одним нажатием набрала номер и почти мгновенно соединилась. – Ты уже дома? Нормально добрался?.. Слушай, ты не хочешь побыть моим почти-мужем?.. Что значит, «недавно же виделись»?! Ты же, вроде, хотел. Заметь, я тебе первому позвонила… Да ничего не случилось! Просто мой текущий жениться на мне хочет… Да, еще не перевелись… Причем, самый прикол знаешь в чем? Я же читала, что не стоит связываться с детьми женатых. Мол, рано или поздно, они все равно потащат… Что?.. Да я не поверила просто, я ведь сама… Ну да все равно… Так берешь в почти-жены или нет?.. Вот и славно, через пару часов буду…
Она выключила телефон, с явным облегчением вздохнула и посмотрела на меня.
– Дорогой Вис, – начала она стандартную, официально рекомендованную фразу-формулу, – ты был замечательным почти-мужем, но с этого дня…
– Подожди, ты вообще поняла, о чем я говорил?! – Я очнулся и вскочил из кресла. Теперь мы стояли в полутора метрах друг от друга.
– Еще бы не понять… Давай, не порти процедуру, говори, что положено. Если не помнишь, я тебе продиктую: «Ты была замечательной почти-женой. Разумеется, я не против, наоборот, рад, что ты нашла того, с кем тебе лучше. И я…»
– Но почему?!!
– Что «почему»?
– Почему ты не согласна на брак?!
– Ты серьезно спрашиваешь?.. – Я вдруг понял, что при внешнем спокойствии Тара едва сдерживается. Явные признаки: побледнела, губы превратились в бескровные узкие полоски. И еще: она не говорит, а цедит слова…
– Более чем!
– Тогда послушай меня… – Она едва не зашипела, стараясь говорить вообще не раскрывая рта. Но не выдержала и взорвалась, просто начав кричать: – Женатик хренов! Не зря про вас пишут… Ты вообще знаешь, что я – активистка движения за запрещение браков?! Я член общества осознанного одиночества с его основания?! И это ты мне говоришь о женитьбе?! Мы провели вместе восемь лет, а ты даже не поинтересовался, чем я живу?!
– Зачем? Ведь ты была только почти-женой… – сказал я, стараясь говорить громко, но истерику было уже не остановить.
– Хочешь знать, что я думаю?.. Хорошо! Я думаю, что вы – идиоты, цепляющиеся за прошлое! Неспособные принять новое! Ну, какого черта тебе не жилось?! Мы жили мирно и удобно. Моя база процветает, ты в свое удовольствие делаешь доски для серфинга и чинишь катамараны… Чего еще надо?! Какая к черту женитьба?! Кстати… – Она вдруг успокоилась. Так же резко, как и вышла из себя. – Надеюсь, наши деловые связи останутся в силе? Впрочем, куда ты еще денешь свой товар, кроме моей фирмы… Но ведь так удобно было! – Она снова начала заводиться. – Я ради тебя даже нарушила рекомендации Комитета не затягивать почти-браки!.. А ты, неблагодарный!..
– Подожди, Тара! – Мне наконец удалось вставить слово. – Но как же аргументы? Я же тебе объяснил…
– Что ты там объяснил?! – перебила она и насмешливо уставилась мне в лицо.
– Ну, про женатую жизнь. Про ее преимущества, я же все рассказал…
– Послушай, дорогой мой бывший почти-муж! Эти твои аргументы – ореха выеденного не стоят. Все они разбиваются в самой маленькой брошюрке по осознанному одиночеству. И заметь, в брошюрке для младших классов! Что ты там мямлил?.. Продолжительность жизни, типа, увеличивается?.. Скажи пожалуйста! А ты в курсе, что женатики дохнут, стоит одному из них окочуриться? С какой стати моя жизнь должна зависеть от кого-то? А если тебе завтра кирпич на голову упадет? Почему я должна помирать вместе с тобой?! Я – сама по себе, ты – сам по себе! Мы так родились и нечего выдумывать разные слияния. Нет, вы только подумайте: добровольно ставить свою жизнь в зависимость от чьей-то еще!.. Что там дальше? Дети?.. Дорогой Вис, мне всего пятьдесят, а у меня было уже семеро детей. Я даже не всех помню. И каждый раз я радовалось материнству, всем этим кайфовым чувствам первых лет после рождения ребенка. А что у вас? Ты в курсе, что у женатиков редко бывает больше одного-двух детей? И это при том, что вы живете по двести-триста лет? И не удивительно! Когда каждый ребенок сидит в твоей голове, сто раз подумаешь, прежде чем рожать нового! Зачем это нужно?! Я хочу рожать часто, чтобы испытывать кайф, которым награждает природа, а когда он кончается, менять почти-мужа и рожать снова. Далее, что ты там еще говорил? Расширение матрицы? А нахрена, прости за выражение? Если надо будет, я лучше хорошую книжку почитаю, и матрица тоже расширится. Почему я должна ограничиваться твоей?!..
Я слушал Тару и что-то во мне менялось. И вдруг понял что! Во мне снова просыпается тот зверь, с которым я сладил совсем недавно…
Я смотрел на ее презрительное лицо, на то, как она выплевывает слова… И вдруг перестал их понимать. Правый кулак стал сжиматься и разжиматься, словно ища что-то… «Подойди и врежь промеж глаз, чтобы замолчала! – промелькнуло внутри. – С женщинами не спорят, ибо неразумны… Не слушай. Бей, хватай и тащи в храм…»
Я невольно шагнул к Таре… Она взглянула мне в глаза и вдруг замолчала, осеклась на полуслове! На ее лице появился испуг, она застыла и не отрываясь смотрела на меня, словно кролик на удава.
Я очнулся и растерянно шагнул назад.
Нет! Никогда! Никогда я не смогу ударить женщину! И никакие древние предки не заставят меня!.. Я хочу подойти, обнять, ласково поцеловать и сказать: «Милая Тари, будь моей…» Почему же вместо этого я должен… А что я должен?..
Видимо, из моих глаз пропал удав, потому что Тара немедленно пришла в себя и снова насмешливо заговорила:
– Ладно, какой смысл тратить на тебя время, что-то доказывать… Я ухожу. Младшего забираю с собой, он только говорить начал, с ним прикольно, а со старшим сейчас решим…
Она взяла телефон и набрала номер:
– Тим, ты где?.. В школе?.. Хорошо… Слушай, я тут почти-мужа меняю, ну, твоего почти-отца. Ты со мной идешь?.. Нет? Ну, ладно тогда – удачи в жизни, рада была побыть твоей почти-матерью. Ты был хорошим почти-сыном. Удачи! – Она бросила телефон в сумочку и повернулась ко мне. – Тебе тоже счастливо, ты был хорошим… А, сам знаешь! Давай без формальностей. Вечером пришлю машину за своими вещами…
Я стоял посреди опустевшей веранды и тупо смотрел на солнечную полоску, которая не торопясь подбиралась ко мне… Вдруг дважды подавленный зверь овладел мной, я сцепил руки, размахнулся и со всей силы, словно топором, ударил по любимому резному столику. Он с треском разломился на две части, а я почувствовал облегчение и удивление:
– Ничего себе… Попробовал бы кто-то из этих, из… зверушек!.. Да! Попробовал бы кто-нибудь из них повторить такое!..
Я упал в кресло, равнодушно потер ушибленные руки…
«Папа! Мама!» – сосредоточенно позвал я про себя.
«Как ты?..» – они отозвались почти мгновенно.
«Высылайте свадебную кость! Я сдержу слово. У меня больше не будет почти-жен. Только настоящая!.. Или – никакая!..»