Описание маршрута

Десять лет назад я начал исследовать страну, экспертом по которой меня считали. Но уже задолго до этого я хорошо понимал, что та Франция, литературу и историю которой я изучал, – всего лишь частица большой страны, которую я видел во время праздников, исследовательских поездок и приключений. Мои профессиональные знания о Франции отражали столичный взгляд на страну – точку зрения писателей вроде Бальзака и Бодлера, для которых цивилизованный мир кончался за внешними бульварами Парижа. Мои случайно добытые знания были немногим шире. Я жил в маленьком городке в Провансе и на хуторе в Бретани, где у моих соседей родным языком был не французский, а провансальский в первом случае и бретонский во втором, а сам я на разговорном французском начал говорить более или менее свободно, когда работал в гараже в пригороде Парижа, и помог мне в этом бербер из Алжира, с гор Кабилии. Без него диалект парижских рабочих был бы для меня совершенно непонятен.

В те эпохи, которые я познавал умом, эта пропасть между знанием и опытом была еще шире. Знакомая нам Франция тогда существовала то как монархическое, то как республиканское государство, сложенное, будто из кусков, из средневековых провинций. Это государство было перестроено революцией и Наполеоном, а потом его модернизировали железные дороги, современная промышленность и война. Но до этого всего была еще и другая Франция, где чуть больше ста лет назад французский язык был чужим для большинства населения. И до сих пор ее еще никто не нанес на карту полностью и точно. В серьезных отчетах описана страна с древним делением на племена, доисторической сетью путей сообщения и дохристианскими верованиями. Историки и антропологи без всякой иронии называли ее «Галлией» и цитировали сочинения Юлия Цезаря как полезный источник сведений о жителях этой не нанесенной на карты страны.

Я впервые стал догадываться о существовании другой Франции, когда открыл для себя чудесную машину под названием велосипед, благодаря ей эта страна в конце XIX века стала доступна миллионам людей. Раз или два в год я путешествовал по Франции на велосипеде со скоростью почтовых карет XIX века – вместе с той, кому посвящена эта книга. Езда на нем не только позволяет очень подробно ознакомиться с продукцией местного сельского хозяйства, но и рождает огромную жажду информации. Иногда сочетание полей, дороги, погоды и запаха с необъяснимой четкостью отпечатывается в уме, когда мысли кружатся вместе с колесами велосипеда. Эти воспоминания порой могут вернуться через много лет и задать разуму неясный вопрос. На велосипеде человек может видеть страну со всех сторон, вокруг себя и замечать по переменам в напряжении мышц все изменения скорости. Поэтому от внимания велосипедиста вряд ли ускользнет хоть один дюйм земли от пригородов Парижа, где рвутся шины, до продуваемых мистралем равнин Прованса. Маршрут велосипедиста, словно по воле случая, возрождает прошлое. Он совпадает с гораздо более древними дорогами – тропами, по которым пастухи перегоняют стада в горы на летние пастбища, галло-римскими торговыми дорогами, путями паломников, остановками в местах слияния рек, которые исчезли на промышленных пустошах. Он проходит через долины и горные хребты по дорогам, где когда-то шли странствующие торговцы и мигранты. Кроме того, тот, кто едет на велосипеде, неизбежно и легко вступает в разговоры с детьми, кочевниками, заблудившимися людьми, местными историками-любителями и, конечно, с собаками, характерные особенности поведения которых говорят об отношении к жизни в некоторых областях страны так же много, как раньше – поведение людей.

Каждое путешествие становилось сложной головоломкой – мозаикой из четырехмерных частей. Я хотел знать то, что я не застал, но мог бы увидеть сто или двести лет назад. Сначала я думал, что узнаю это, если буду возить с собой мини-библиотеку из книг по современной истории, старых путеводителей и записок путешественников, отпечатанных в крошечном формате на тонкой бумаге. Например, полное собрание отчетов тех префектов, которых Наполеон послал после революции, чтобы нанести на карту и описать неизвестные провинции Франции, можно было сделать таким, что оно весило бы меньше, чем запасная камера шины.

Но скоро мне стало ясно, что неизведанная земля гораздо обширнее, чем я предполагал. Я понял, что мне придется заняться более утомительными исследованиями за столом и потратить на них гораздо больше времени.

Эта книга – результат 14 тысяч миль в седле и четырех лет в библиотеке. В ней описана жизнь людей, населяющих Францию, – на основе их собственных свидетельств, а также записей исследований их страны чужеземцами и местными жителями с конца XVII века до начала XIX – от конца царствования Людовика XIV до начала Первой мировой войны. Повествование приблизительно следует за хронологией, иногда сворачивая в доримскую Галлию или в сегодняшнюю Францию.

В части первой описаны различные группы населения Франции, их языки, верования и повседневная жизнь и другие существа, которые живут вместе с ними на земле этой страны. В части второй эта страна нанесена на карту, освоена правителями и туристами, переделана в политическом и физическом отношении и превращена в современное государство. Если говорить упрощенно, то разница между двумя частями – это разница между этнологией и историей, между миром, который всегда одинаков, и миром, который меняется постоянно. Я попытался превратить механизм, где много шаров одновременно вращаются независимо друг от друга по своей траектории, в модель системы планет, где движение этих же шаров имеет смысл, и показать читателям страну, по которой одновременно двигались караваны мулов и железнодорожные поезда, в которой ведьмы и исследователи неизученных земель еще находили себе работу и хорошо зарабатывали в те дни, когда Гюстав Эйфель изменял силуэт Парижа. Читатели, хорошо знакомые с прямым путем политической истории, могут при желании ориентироваться по списку событий, который находится в конце книги.

Я рассчитывал, что эта книга станет таким путеводителем по истории, какой мне хотелось бы прочесть, когда я начал открывать Францию, – справочником, где люди не оторваны от земли, на которой живут, и не являются только статистическими единицами, где слова «Франция» и «французский» означают что-то большее, чем Париж и нескольких могущественных людей, и где прошлое существует не как укрытие от настоящего, а как возможность наслаждаться им. Эту книгу можно читать как сочинение по социальной и географической истории, как собрание рассказов и литературных зарисовок или как дополнение к путеводителю. Ее содержание – примерный маршрут, а не полный отчет. Каждая глава легко могла бы перерасти в отдельный том, но книга и так уже слишком велика для сумки велосипедиста. Писать ее было для меня приключением, и я надеюсь, что она показывает, как много еще осталось неоткрытым.