3. Крольчиха королевских кровей
Утром всё ещё шёл снег – даже сильнее, чем раньше, – и Мона вспомнила предупреждение сурка.
Она рассказала о нём мистеру Хартвуду за завтраком, но он только рассмеялся:
– Голова в тумане у сурка – потому-то от него одна тоска. Предсказывать любят сурки, но от правды они далеки. Так говорил мой дедушка. Не слушайте их предупреждения. Кроме того, – добавил мистер Хартвуд, – еды у нас предостаточно, а для счастливой зимы большего не нужно.
– Кроме сыра, – сказала мисс Колючклз, помешивая стоящий на плите суп новой ложкой. – В кладовой ничего не осталось. Видимо, вчера мы съели больше, чем я думала.
– Я сделаю заказ в Беличьей службе доставки, – пообещал Жиль: теперь, когда миссис Торгинс спала, к его обычным обязанностям на стойке регистрации добавились и дела по хозяйству. – Сыр понадобится, когда проснутся те, кто впал в спячку.
– Беличья служба доставки? – шёпотом спросила Мона у Тилли.
– Крупнейшая служба хранения и доставки во всём Папоротлесе, – объяснила белка.
Жиль продолжал:
– В конце концов, мы должны держать марку, даже если новых гостей не ожидается. И, безусловно, мы ждём муравьёв-плотников. Предполагается, что они прибудут сегодня, чтобы начать работу над новыми номерами для насекомых.
– В этом и прелесть, которая отличает зимний сезон: отдыхай и подновляй, пока гости смотрят десятый сон, – сказал мистер Хартвуд. – К слову о снах, я и сам сегодня собираюсь вздремнуть. – Это было неудивительно: в конце концов, мистер Хартвуд был барсуком, а барсуки, хоть и не уходили в спячку по-настоящему, зимой становились очень сонными. – Я уверен, вы и сами справитесь со всем как-нибудь.
Мона тоже была в этом уверена. Как-никак, Тилли же сказала, что зимой не происходит ничего интересного.
Бесспорно, тем утром ничего интересного и не произошло. Жиль даже нашёл время вставить в рамку и повесить копию обзора в «Шишкиной прессе», – и отполировать рамку три раза! Довольно скоро наступили сумерки. Номера были чисты, и Мона только что закончила сметать снег с балконов на ветках. Она продрогла и сделала небольшой перерыв, чтобы согреться у камина в лобби и подсушить сырой от снежинок передник.
Её фартучек действительно был идеален. Он пришёлся мышке точно впору, а вышитое сердечко удивительно походило на то, что красовалось на двери «Хартвуда». Ей нужно придумать такой же хороший подарок для Тилли, да и для всех остальных. Мона как раз усиленно размышляла, когда открылась входная дверь.
«Ву-у-ух!» – Внутрь повалил снег, а вместе с ним в дверях появилась крольчиха, такая же белая и пушистая, как и сами снежинки.
Вокруг её шеи был аккуратно повязан блестящий шарф. В одной затянутой в перчатку лапе она держала трость, которой постучала по моховому ковру. Затем оглядела лобби и надменно фыркнула.
– Пф-ф. Так это «Хартвуд». – Крольчиха фыркнула вновь. – Я знала, что буду разочарована. Мне и правда стоит перестать читать «Шишкину прессу». Они всегда преувеличивают. – Она опять постучала тростью по ковру.
– Это и правда «Хартвуд», – пропищала Мона, вскакивая, разглаживая передник и спеша к гостье.
– Горничная, что сидит у камина вместо работы? Ну и ну, – бросила крольчиха, цокая языком. – В моей норе такое недопустимо.
Щёки Моны вспыхнули:
– Могу ли я вам помочь, мисс…
– Я не мисс, не миссис и не госпожа. Правильно – герцогиня, герцогиня Орешинн. Безусловно, ты обо мне слышала?
– Вообще-то нет, я… – начала было Мона.
Герцогиня опять фыркнула:
– Воистину, чему нынче мыши учат свой молодняк?
Не успела Мона заикнуться о том, что всегда жила одна, как герцогиня опять прервала её:
– Да, что ж. Достаточно сказать, что я из кроличьей королевской семьи. Я направлялась на невероятно важную конференцию, но меня задержал снегопад. Долго находиться на улице я не могу, иначе кошмарно простужусь. Моя старая шерсть совсем не так густа, как была раньше.
– Не такой уж старой вы выглядите, – заметила Мона, сразу же пожалев о своих словах.
– Ты пытаешься мне льстить, – заявила герцогиня, в очередной раз фыркая. – Я стара, и это факт. Надеюсь, фактом является также и то, что это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пятизвёздочное заведение.
– Так и есть, – быстро заверила её Мона, ощущая всё большую растерянность.
– Очень хорошо. Я займу ваши самые роскошные апартаменты до тех пор, пока не закончится снегопад. Что, надеюсь, скоро произойдет. Мои друзья и так будут ужасно разочарованы, что я опоздала.
– Лучшее, что у нас есть, – это пентхаус, – сказала Мона.
– Значит, немедленно засели меня в один, – потребовала герцогиня, вновь нетерпеливо постукивая по ковру тростью.
Мона засомневалась. Раньше она уже сталкивалась с неприятностями, заселяя гостей самостоятельно.
– Я только приведу Жиля…
Герцогиня не дала ей договорить:
– Уму непостижимо!
Голос крольчихи стал пронзительно высоким, и Мона почувствовала, что добром этот разговор не закончится.
– ТССС! – раздалось у них за спинами.
К облегчению Моны, из кабинета вышел Жиль.
– Мистер Хартвуд пытается спать, – укорил он.
Увидев крольчиху, ящер замер. Затем, вернув своё идеальное самообладание, он поправил галстук-бабочку и подошёл к ним.
– Герцогиня Орешинн, – поклонился ящер, – наиболее уважаемый член кроличьей королевской семьи. Чем мы обязаны такой великой чести?
– Да-да, итак, – опять фыркнула герцогиня. – Я хочу забронировать пентхаус, сию минуту.
– Конечно, конечно, – ответил Жиль. – Есть ли у вас особые пожелания, которые могут сделать ваше пребывание приятнее, герцогиня?
– Лишь пара мелочей, – уронила герцогиня, и Мона навострила ушки. – Снаружи стоят сани с моими вещами: я хочу, чтобы их распаковали. У меня аллергия на обычные травы, так что, будьте любезны, проследите, чтобы моя постель была сделана только из перьев или импортной травы. А ещё я хочу, чтобы мне набрали ванну.
– Конечно, – повторил Жиль.
Моне казалось, что герцогиня Орешинн уж наверняка закончила, но та не умолкала:
– Пусть мне подадут чай и лепёшки из желудей. Учтите, без всякого джема или мёда. И три тарелки супа: грибной, с перцем и морковный. Я точно не решила, какой именно хочу.
– Это не проблема. Наша повариха, мисс Колючклз, готовит наивкуснейшие супы, – сказал Жиль. – Почему бы вам не погреться у камина, пока мы всё подготовим?
– Хорошо, – согласилась крольчиха, а затем добавила: – О, и последнее. У меня крайне чувствительные лапы, так что на полу обязательно должен лежать ковёр. Собственно, мне нравится этот, – она постучала тростью по коврику лобби.
– О… – Жиль впервые замялся, и Мона понимала почему.
Ковёр был важной частью лобби. Сотканный из древесного мха красивого мятно-зелёного цвета, он оказывался первым, что видели входящие в «Хартвуд».
– С этим ведь не возникнет проблем? – сдвинула брови герцогиня. – Это же всего-навсего ковёр, и вовсе не такой хороший, как в моей норе.
– Да, – быстро произнёс Жиль. – Мне только нужно будет разбудить мистера Хартвуда и спросить его…
– Спросить меня о чём, Жиль? – из кабинета, потирая глаза, появился сам мистер Хартвуд.
Мех на одной стороне его носа был примят.
– Я… Это… – пробормотал Жиль, указывая на герцогиню, что раздражённо постукивала своей тростью по полу.
– Ах, герцогиня Орешинн, – сказал мистер Хартвуд, но было непохоже, что он впечатлён так же сильно, как Жиль.
Барсук просто кивнул и улыбнулся:
– Что мы можем для вас сделать?
Герцогиня фыркнула, будто ожидая, что кто-нибудь ответит за неё, и Жиль быстро и тихо проговорил:
– Она хочет в свой номер ковёр, мистер Хартвуд. Ковёр из лобби.
– Само собой разумеется. И она его получит. А теперь, дорогая герцогиня, отдохните у камина и позвольте мне принести вам горячий мёд.
– Хм, – проворчала герцогиня. – Давно пора. И учтите, не слишком горячий. У меня очень чувствительный желудок.
Крольчиха подошла к одному из диванов и села. Когда Жиль поспешил к стойке регистрации, чтобы всё оформить, мистер Хартвуд повернулся к горничной:
– Вперёд, Мона. Сделайте всё возможное и проследите, чтобы обхождение с герцогиней было подобающим.
– Разумеется, мистер Хартвуд, – ответила мышка.
Вот тебе и тихий день в мыслях о подарках. У них появилась гостья, самая знатная из тех, что Моне доводилось встречать. И какой бы трудной клиенткой ни казалась крольчиха королевских кровей, она всё же была герцогиней, и Мона не могла не чувствовать некоторое радостное волнение.
