Всё любопытственнее и любопытственнее!
Расческа повисла в воздухе. Отважный Диад при появлении незнакомца поджал хвост и спрятался за спину хозяйки, но не сбежал. Если Элия не решит дело миром, пантере придется защищать ее, не щадя клыков и когтей, жертвуя целостностью своей прекрасной черной шкуры.
– Прекрасный день, моя леди, – вежливо поздоровался гость из зеркала звучным голосом. – Кажется, у вас так принято начинать общение?
– Прекрасный день. Так, – откликнулась принцесса, стряхивая оцепенение. На ее губах заиграла доброжелательная, загадочная полуулыбка, только сердце забилось, как пойманный в клетку сильф. – Ведь никогда не знаешь, кого в следующий раз доведется приветствовать. Нам чужд обычай многих миров, заставляющий желать здравия врагу или незнакомцу. Сила слов бога велика и может обернуться против говорящего. Констатация же факта о прекрасном дне вполне невинна, поскольку мы не уточняем, для кого он прекрасен.
– Мудро, – коротко одобрил незваный гость и опустился в кресло рядом с пуфиком принцессы, продолжая рассматривать обстановку женского будуара как заморскую диковинку.
– А как приветствуют друг друга у вас? – увлеченно поинтересовалась богиня, нашаривая скинутые туфельки. Любопытство, как обычно, оказалось сильнее инстинктивного ужаса.
– Мне говорят: «Вечности Повелителю!» – я не говорю ничего, – с небрежным, оттого еще более явным надменным высокомерием проронил мужчина, закидывая ногу на ногу. Он явно чувствовал себя в обществе принцессы куда комфортнее, чем она – все еще не оставившая инстинктивной настороженности.
– И тебя не пугает такое приветствие, Злат? – задумчиво покачала головой Элия, скользя пальцами по искусной резьбе расчески, спланировавшей на руки.
– Привык, – безразлично передернул плечами собеседник. – А что?
Убедившись, что чужак не нападает, Диад успокоился, перестал дрожать и немного отодвинулся от Элии, прекратив прижиматься к хозяйке, как новорожденный котенок к материнскому боку.
– Существовать вечно в одном неизменном состоянии – не то чтобы скучно, скорее странно, неправильно. Рано или поздно устаешь играть в одну и ту же игру, как бы занимательна и привычна она ни была, и хочется начать новую, – объяснила свою точку зрения богиня и прищелкнула пальцами, чтобы возобновить действие заклятия на расческе.
– Пожалуй, – хмыкнул Злат, поудобнее откинулся на спинку кресла и стал следить за тем, как скользит щетка по роскошному медовому водопаду. – Логично. Впрочем, чего иного ждать от богини логики? Но многие, очень многие с тобою не согласятся, предпочтут вечность смерти.
– В них говорит страх, – уверенно заявила Элия.
– А ты не боишься? – чуть подавшись вперед, вкрадчиво спросил гость и стал похож на большого кота, забавляющегося с полупридушенной мышкой.
– Смерти или боли – нет. Я боюсь того, что не буду помнить о родичах и истинной сути. Я многого боюсь. Ничего не страшится лишь дурак или сумасшедший, – не поддаваясь на провокацию, спокойно ответила принцесса. Ее гость был не тем, с кем стоило бы юлить или говорить полунамеками. В эту игру он умел играть куда лучше самых записных интриганов Лоуленда, и играл куда дольше любого из них.
– Храбрая девочка, – не то иронично, не то одобрительно кивнул мужчина. – Признать свой страх может только тот, кто по-настоящему смел. Поведай-ка, милая, у вас сейчас какие-то праздники? – неожиданно резко сменил тему Злат.
– Да, мой лорд, Новогодье, – согласилась красавица.
– Расскажи, – попросил гость, снова с комфортом устраиваясь в кресле. Отщипнув виноградинку из вазы с фруктами, стоящей рядом на маленьком столике, мужчина кинул ее в рот.
– Это праздник смены сезонов: конец осени – начало весны. На два семидневья собираются в замок все родичи. Следуют обмен сплетнями, совместные трапезы, пирушки, сделки, игры, ничего не значащая болтовня. Никаких дел и проблем. Первая семидневка только для семейного общения, потом начинаются праздничные вечерние балы для лоулендской знати, городские забавы: карнавалы, фейерверки, кутежи и, наконец, на закуску – Большой бал последнего дня Новогодья – на целые сутки.
– Забавно, – задумчиво протянул незваный гость, постукивая кончиком пальца по щеке. – Насколько я слышал о твоей семье, это должно быть чрезвычайно забавно. Как же вы выдерживаете, проводя столько времени под одной крышей?
– Нас утешает мысль о том, что Новогодье не длится вечно. Братья шляются по городу, бузят, притаскивают с собой приятелей, чтобы не скучать. Каждый развлекается, как может. Иногда бывает действительно весело. – Принцесса уже поняла, чего добивается Злат, и готова была согласиться на его «просьбу». Она слишком много была ему должна, слишком многим обязана. Таким существам, как ее гость, как правило, никогда не отказывали. Конечно, если дорожили жизнью, силой, рассудком и душой. Им даже противоречить в мелочах решались очень немногие, во всяком случае, Элия о таких прецедентах не слышала.
– Я хотел бы посмотреть на это, познакомиться с твоими родичами, – небрежно бросил визитер, вздернув смоляную бровь. – Такое возможно?
– Конечно, – кивнула принцесса, сложив руки на коленях. – Я приглашаю вас, лорд Злат, стать моим гостем на эти праздники. Только… – Богиня замялась, не зная, как сформулировать свою просьбу и не оскорбить собеседника.
– Что? – с легким оттенком недовольства спросил мужчина. – Ты не слишком рада моему обществу, дорогая?
– Напротив, оно мне всегда приятно, – искренне возразила богиня, в душе которой жгучий интерес мешался с опаской и трезвым расчетом. – Я помню, чем обязана тебе. И, несмотря на то, что не боюсь смерти, свою жизнь ценю достаточно, чтобы быть признательной за ее спасение и за пропуск в Межуровнье, к Звездному Тоннелю. Но, видишь ли, Злат, ты существо с другой, чуждой нам логикой, непредсказуемым характером поведения и безмерным могуществом. Ты привык поступать, как хочется тебе, и не считаться ни с чем иным. А мои родичи – боги Мира Узла – вспыльчивы и задиристы, а уж когда чувствуют какую-то угрозу или опасность для себя, тем паче для меня или всей семьи, становятся агрессивны вдвойне…
– Ты боишься за меня? – развеселился мужчина и чуть прищурил искрящиеся безжалостным весельем яркие малахитовые глаза.
– Нет, за них, – коротко поправила принцесса.
– Дорогая моя, – хмыкнул Злат, принимая решение, – я даю тебе слово, что жизни, рассудок и души твоих родичей в безопасности. По крайней мере, на Новогодье. Что будет потом, предсказать весьма сложно, однако, что бы ни случилось сейчас, мстить за это после я не буду.
– Спасибо. – Богиню удовлетворило щедрое обещание Злата. На большее рассчитывать было невозможно. – Добро пожаловать в Лоуленд.
– Но со своей стороны ты не будешь возражать, если я с ними немного поиграю? Для начала, например, изобразив твоего пылкого поклонника. Вы позволите за вами поухаживать, моя леди? – провокационно предложил, а скорее уж поставил в известность о выбранной забаве «кавалер».
– Позволю, – улыбнулась Элия, от души веселясь и заранее представляя реакцию родичей на такой розыгрыш.
Пока визитер из Межуровнья с совершенно мирским аппетитом уничтожал виноград, персики, груши и кивары из вазы, богиня связалась с господином Корди. Она поставила его в известность еще об одном госте, которого намерена разместить в соседних покоях, там, где обычно останавливались друзья и кавалеры принцессы. Управляющий перенес сию трагическую весть стоически, даже с некоторой долей оптимизма, ибо апартаменты давно уже были готовы (на всякий случай), и теперь оказалось, что предусмотрительность себя оправдала. Отправив Злата в сопровождении пары пажей обживать комнаты, принцесса быстро сплела заклинание связи, настроенное на отца.
Лимбер был так занят, что даже не развернул экрана.
– Что? – мысленно спросил король с изрядной долей раздражения, не прерывая какого-то важного разговора.
– Я по делу, папа, – не менее сердито пояснила дочь.
– Говори, дорогая, и поскорее, – отозвался Лимбер, сменив гнев на милость. – Мне еще предстоит улаживать дипломатический скандал. Твоя милая кузина устроила покушение на мэсслендского посла – герцога Валиса, припершегося сегодня на срочные дипломатические переговоры по ряду вопросов, не терпящих отлагательств, чтоб их с этими вопросами в Бездну затянуло.
«Бэль?» – поразилась Элия, но выяснять подробности не стала, решив, что займется этим позже.
– Папа, я хотела просить твоего согласия на присутствие в замке в течение Новогодья двух моих гостей, – пояснила принцесса. – Один из них вольная Сила-Посланник.
– А что, мое мнение здесь еще что-то значит? – польщенно удивился Лимбер. – Да приглашай кого хочешь, хоть демона Межуровнья.
– Спасибо, папочка, не буду тебе больше мешать. Удачи с послом, – быстро сориентировалась богиня и отключила заклинание, пока отец не передумал и не пожелал ввести в категорию гостей какие-нибудь ограничения или поинтересоваться подробностями.
Монарх спокойно вернулся к делам, к счастью, еще не зная о том, кто в действительности стал гостем его королевства. А Элия вновь сосредоточилась на прическе. Нрэн должен был появиться с минуты на минуту. Но, если нужно, женщина способна сотворить почти мгновенно из ничего скандал и прическу.
Через семь минут паж доложил госпоже о визите кузена. Довольно улыбнувшись своему отражению с восхитительно высокой укладкой из мягких локонов, богиня покинула будуар и направилась в гостиную. Нрэн маячил в дальнем углу комнаты. Высокая худощавая фигура в неизменном темно-коричневом (типично новогоднем!) костюме, бежевой рубашке без кружев, с неизменным длинным кинжалом на поясе (меч в замке бог не носил, а совсем без оружия обходиться не мог), светлые волосы связаны в хвост простым коричневым шнурком. Он разглядывал какую-то старую гравюру на стене и крепко, почти нервно, сжимал в руках объемную резную шкатулку нежно-орехового цвета. Лицо бога хранило каменно-непроницаемое выражение, вот только желтые глаза лихорадочно поблескивали.
«Мой подарок!» – тут же решила Элия насчет шкатулки и тихо мурлыкнула, предвкушая намеченную каверзу. Рядом с принцем, чинно сложив ладошки на коленях и расправив синюю юбку с белыми оборочками, в кресле сидела притихшая непоседа Бэль. Видно, ей уже досталось за очередную проделку.
– Дорогой, какая неожиданная радость, – защебетала принцесса, на всех парусах устремляясь к брату, тот, заслышав ее шаги и голос, вздрогнул и невольно попятился.
– Я по тебе так соскучилась, жестокий! – продолжила богиня, неумолимо приближаясь к трепещущей жертве.
– Э-э-э, прекрасный день, – хрипло прошептал Нрэн, неотрывно глядя на кузину.
Только сейчас принц понял, насколько он стосковался по этой прекрасной женщине, прячась в бесконечных походах за сталью меча от своих чувств. Ее легкий и сладкий запах, запах редких роз альтависте, персика и свежего ветра дурманил голову крепче любого вина. Но в комнате был и другой еле уловимый запах, не дававший воителю расслабиться. Здесь пахло Чужаком, незнакомый Нрэну запах горького миндаля, грозной силы и структуры Мироздания будил в принце бешеную ревность, заставлял гадать о том, что здесь делал незнакомец, кто он для Элии. Тысячи мыслей и чувств разом обрушились на белобрысую голову несчастного влюбленного бога.
Застав принца врасплох, принцесса приблизилась к нему вплотную и, слегка пролевитировав (иначе было не достать), коснулась своими губами плотно сомкнутых губ мужчины, нежно заглянула ему в глаза и едва не отшатнулась: в них плескалось безумие. Желание, страх, тоска, радость, ревность, боль – все сплавилось в единый неистовый вихрь эмоций.
«Несчастный дурак, как можно было так надолго исчезать с моих глаз, – с жалостью подумала женщина, сознающая свою власть над кузеном. – Еще немного, и ты просто сойдешь с ума от тоски и желания. Уже сейчас я вовсе не уверена в том, что смогу тебе помочь, глупец, сражающийся сам с собой. Когда ты наконец поймешь, что эта борьба не имеет смысла. Больше ждать нельзя, придется мне взяться за тебя всерьез в это Новогодье. Пора!..»
Оборвав свои мысли, Элия на время оставила кузена в покое. Опустившись в кресло напротив Бэль, принцесса весело заговорила, намеренно обращаясь только к сестренке, чтобы дать возможность мужчине немного прийти в себя:
– Ну-ка, детка, расскажи о своем неудавшемся покушении на посла Мэссленда.
Бэль обиженно засопела и прошептала, теребя край платья:
– Я не нарочно…
– Что – не убила его совсем? – хихикнула Элия.
Видя, что в отличие от сурового Нрэна и разгневанного дяди Лимбера сестра совсем на нее не сердится, малышка оживилась и, как могла, рассказала суть происшествия.
А дело было так:
– Кэлер, я хочу еще поиграть в эльфийскую наездницу! – заканючила Бэль, теребя брата за полу камзола.
Мужчина заразительно рассмеялся и спросил:
– И что сегодня будет делать доблестная эльфийская всадница?
Девочка сняла с плеча маленький лук, захваченный из покоев для игры, и гордо повторила слова одной из своих любимых героинь легенд:
– Я буду объезжать наши земли, проверять, не нарушил ли кто границ.
Принц покивал, пряча улыбку:
– Прости, не узнал тебя сразу, отважная Аллириана-пограничница.
– Едем? – в нетерпении подпрыгнула Бэль.
Кэлер скинул камзол на спинку ближайшего кресла, встал на четвереньки, и девочка, преисполненная предвкушением замечательной игры, залезла ему на широкую спину. Все игры с братом были замечательными!
– Вперед! – скомандовала малышка, вытаскивая из колчана маленькую, но весьма острую стрелу. В последнее время лук стал любимой игрушкой Бэль, вдобавок луну назад, к великой радости и гордости крошки-лучницы, Кэлберт подарил ей настоящие стрелы.
Кэлер лихо «поскакал» по коридору, издавая громкое и вполне правдоподобное ржание. Девочка наложила стрелу на тетиву и властно понукала своего «коня», используя вместо поводьев густые волосы брата. На повороте «скакун» приостановился, и Бэль не раздумывая кивнула в сторону правого коридора:
– Осмотрим главные залы!
Тронный зал сегодня пустовал. Объехав его по периметру, «доблестная эльфийская наездница» повернула «коня» к бальной зале, пока тихой и скучной, застывшей в ожидании Новогодья. Проехав коридор до конца, Бэль вдруг, повинуясь невольному, но являющемуся с завидной регулярностью стремлению напроказить, указала на дверь залы для встречи послов. В период праздников король не принимал никаких делегаций, да и в политической жизни царило затишье (поэтому-то последняя семидневка перед чередой развлечений походила на полное сумасшествие). В общем, сейчас, по мнению Бэль, вполне можно было посетить место, в другое время запретное.
Шлепая ладонями по паркету, Кэлер толкнул «крупом» тяжелую, изукрашенную серебряными накладками дверь, «Аллириана» влетела внутрь на своем горячем скакуне и замерла на пороге.
– Ой, – пискнула Бэль и от неожиданности спустила тетиву.
Стрела с тихим свистом вонзилась в высокую спинку стула у самого виска сидящего на нем мужчины, аккуратно срезала белую прядь длинных волос. Голубые глаза посмотрели на девочку внимательно и заинтересованно.
А посиневшие от гнева очи короля Лимбера посулили Бэль страшную порку. Остальные господа, собравшиеся в зале, просто впали в полный ступор – все два десятка мужчин, включая стоящего на карачках Кэлера и застывшую от ужаса девочку.
Внезапно тишину разорвал смех. Блондин хохотал, крутя в пальцах маленькую стрелу, которую шутя выдернул из дерева. Бэль сжалась в комочек – смех почему-то напугал ее сильнее общего оцепенения. Одновременно очнулся Кэлер. Он, ловко извернувшись, вскочил на ноги, подхватил сестренку под мышку, пробормотал: «Извините», – и вылетел в коридор.
– Кто этот чудный ребенок? – услышала за своей спиной Бэль насмешливый голос блондина. Ответ заглушила закрывшаяся тяжелая дверь…
– Вот, – закончила девочка с тяжелым вздохом. – А потом все начали кричать, и Нрэн сказал, что на ужин мне сладкого не дадут.
– Потому что ты должна быть наказана, – сурово пояснил воитель со своего стула, установленного так, чтобы можно было следить за Элией, но не терять из виду Бэль. Он уже немного пришел в себя. Отчитывать же Бэль стало для бога настолько привычным делом, что совсем не составляло труда и не требовало умственных усилий. Многоплановое божественное сознание, все главные уровни коего от созерцания принцессы находились в стадии потрясения, ухитрилось выделить малую часть на поддержание незамысловатой беседы.
Обычно Нрэн, едва вручив кузине подарок, тут же старался скрыться с ее глаз, но сегодня принц чувствовал, что не в силах сразу уйти. Бог понимал, что готов вытерпеть все издевки и насмешки кузины, изображающей нежную привязанность и интерес к нему как к мужчине (это к нему-то – тупому, длинному, худому уроду, невежественному солдафону!), – готов снести все, только бы она не гнала его, позволила немного побыть рядом, посмотреть на ее божественную красоту. Глубокое декольте неудержимо притягивало взгляд бога. Кроме того, оправдывался перед собой принц, подарок-то он еще не отдал, да и Бэль рядом.
– Хм, Нрэн, а тебе не кажется, что оставить девочку без сладкого за то, что она совершила покушение на посла, по меньшей мере странно? – уточнила Элия, прикусив губу, чтобы не разразиться гомерическим хохотом.
– Нет, – коротко отрезал мужчина.
– И за что ты ее караешь? За то, что промазала? – подкинула наводящий вопрос богиня.
– Нет, – совершенно уверенно повторил любимое слово принц.
– Ага, значит, лишением десерта ты наказываешь ее за попытку убить дипломата? – иронично уточнила Элия.
– Э-э-э, – окончательно запутался великий педагог. До него наконец дошла вся абсурдность ситуации. – А как ты предлагаешь ее наказать?
– Зачем вообще наказывать малышку? Она уже объяснила, что все вышло совершенно случайно. Девочка вовсе не хотела кому-то причинить боль. Для нее жизнь – понятие гораздо более святое, чем для тебя, а ты десерты ешь регулярно, правда, считаешь лакомствами всякую гадость, которую я и под пыткой не отведаю, – поморщилась Элия, имея в виду пристрастие воина к горькому и соленому.
– Я бог войны, – нашел Нрэн оправдание то ли своим вкусам, то ли кровожадности.
– Ну и что? – фыркнула ничуть не впечатлившаяся принцесса. – А я – богиня логики. И считаю, что наказывать девочку нет необходимости. На сей раз она действительно прекрасно понимает, что могла совершить очень плохой поступок, а раз вина осознана, в каре нет нужды. Ведь ты наказываешь ее для того, чтобы Бэль прониклась чувством вины?
– Да, – серьезно согласился «красноречивый» кузен.
– Вот и договорились, – довольно заключила богиня.
Бэль радостно заулыбалась, понимая, что каким-то образом (пока еще девочка совсем не понимала каким) Элии удалось переубедить Нрэна, а значит, десерт – самая съедобная часть из всей трапезы – ей все-таки достанется.
– Иди, малышка, поиграй, – доброжелательно обратилась Элия к сестренке.
Та радостно подскочила с опостылевшего кресла.
– А можно попрыгать у тебя на постели? – уже в дверях на всякий случай уточнила проказница. Огромная мягкая кровать под большим балдахином неудержимо притягивала девочку.
– Можно, – великодушно разрешила богиня, искоса наблюдая за тем, как напряглось лицо кузена при словах «прыгать» и «постель».
Как только крошка с радостным визгом унеслась в спальню, пажи внесли фрукты, сыры, сладости, «горькости» и «солености», предпочитаемые воителем, крепкое белое лиенское вино «Золотой водопад» и сервировали маленький столик. Нрэн понял, что Бэль удалили, а его отпускать не собираются, и запаниковал.
– Мне пора, – попытался было ретироваться мужчина, используя старый, как мир, неубедительный предлог.
– Не думаю, – покачала головой богиня, наполняя свой бокал, от «любезного» кузена она даже не ждала такой услуги. – Мы так давно не виделись. Останься, прошу. Я хочу с тобой немного поболтать.
– О чем? – насторожился принц.
– Обо всем, дорогой, – лукавые искры засветились в глазах Элии, она сама налила вина собеседнику, сама протянула бокал. – Например, о том, как прошла твоя последняя военная кампания в районе Кара-Висты.
– Я выиграл, – коротко ответил бог, принимая вино, но ухитрился взять его так, чтобы даже случайно не коснуться руки кузины. – Трофеи в оружейной.
– Исчерпывающий ответ. – Элия заливисто рассмеялась над обычной лаконичностью Нрэна и пригубила «Золотой водопад», выставленный ради все того же негалантного кавалера. – А что за мужчина прибыл с тобой на праздники?
– Ларс, мой друг, – ответил принц, подозрительно прищурившись. – А что?
– Познакомишь? – вкрадчиво спросила богиня любви, поддразнивая кузена.
– Зачем? Он такой же, как я, обычный бог войны, – нахмурился Нрэн, сжимая ножку бокала.
– Мр… – Чаровница лукаво погрозила ему пальчиком. – Боги войны меня тоже интересуют, милый. Весьма, весьма интересуют! Ты же хочешь… – принцесса сделала еле уловимую паузу, – сделать мне приятное?
– Да, – выдохнул Нрэн, но все равно продолжил гнуть свою линию. – Ларс тебе не понравится.
– Почему ты так в этом уверен? Он что, урод? – искренне удивилась Элия и потребовала: – Опиши!
– Ларс отличный воин, но выглядит совсем обычно. Он высокий, худощавый, светлые волосы, глаза желто-зеленые. – Нрэн помолчал и мстительно добавил, приберегая напоследок особенно неприглядную подробность: – Шрам на виске.
– О, и что же некрасивого? Все очень даже привлекательно, дорогой, обязательно познакомь меня со своим другом, – приказала принцесса, открыто провоцируя кузена.
– Хорошо, – тяжело вздохнул бог, гадая, почему ему показалось, что Ларс не понравится Элии. Ей ведь нравятся все мужчины, кроме него.
Тщетно раздумывая над тем, что ему делать и что сказать, принц глянул на свой бокал и залпом осушил его. Сработало! Его осенило, ибо бог вспомнил, зачем, собственно, пришел к кузине: отдать подарок! Шкатулка до сих пор стояла у принца на коленях, но в сумбуре чувств – обычном его состоянии в обществе Элии – он как-то упустил очевидное.
– Это тебе, – почти радостно сказал Нрэн, встал и протянул свой дар богине.
– Благодарю, – ответила Элия и приняла резную шкатулку, с мимолетной лаской коснувшись пальцев воителя, которые на сей раз он не успел отдернуть из-за опасения уронить дар. Повернув маленький серебряный ключик, принцесса приоткрыла крышку и издала возглас восхищения: – О дорогой, это прекрасно! Пойдем, я хочу сейчас же примерить. Поможешь? Мне нужно зеркало!
Поняв, что он угодил в новую ловушку, принц налил вина, для храбрости осушил еще один бокал (не помогло, конечно!) и обреченно последовал за кузиной в будуар. Там запах незнакомца, примешивающийся к обычным нежным ароматам, витающим в воздухе, стал еще более силен, и бог ревниво покосился в сторону спальни, пообещав себе непременно выяснить личность подлеца. Запах его четко отпечатался в мстительной памяти Нрэна. Поставив шкатулку на столик у зеркала, принцесса опустилась на пуфик и выжидающе уставилась на кузена.
Подрагивающими руками Нрэн извлек ожерелье из сапфиров в серебряном кружеве металла и приблизился к молодой женщине. Бережно отвел с шеи шелковистые медовые кудри и повесил украшение на шею. Самый нижний сапфир, ограненный в виде капли, уютно устроился как раз в ложбинке между двух соблазнительных полушарий…
У бога пересохло в горле, в ушах боевыми барабанами застучала кровь, сердце готово было выпрыгнуть из груди, перед глазами встал туман, но кузина в этом тумане почему-то смотрелась совершенно отчетливо… «Мне нужно уйти. Срочно нужно уйти», – среди пьяного буйства сумасшедшего желания жалобно завопил изнемогающий рассудок принца. А маленькая упрямая застежка никак не хотела закрываться, пальцы стали как ватные. Хрипло дыша, Нрэн не сводил взгляда с груди Элии, безумно завидуя этому сапфиру, которому было позволено гораздо больше, чем ему. Наконец, к счастью или, быть может, к сожалению, он уже не мог сказать точно, застежка поддалась и с легким щелчком закрылась.
– Спасибо, мой милый, – нежно прошептала богиня и снова скользнула пальцами по его мозолистой от привычной тяжести меча ладони.
Пробормотав что-то неразборчивое, то ли ответ, то ли благодарность, то ли проклятие, принц отдернул руку, будто обжегся, и стремительно вылетел из будуара. Больше оставаться рядом с Элией он просто не мог. К драным демонам[2] этикет! Даже длинный камзол уже ничем не мог помочь в деле маскировки обезумевшему от желания богу.
«Опять сбежал, – с легкой досадой подумала принцесса, проведя рукой по ожерелью, – но очень скоро настанет миг, когда ты не успеешь этого сделать, и тогда… Ну, а пока будем играть, мой неприступный старший кузен. Ты мое лучшее развлечение на Новогодье и лучшая цель! Я начинаю охоту!»
После стремительного бегства Нрэна богиня ощутила легкое беспокойство, которое нарастало по мере того, как шли минуты. Даже веселая болтовня малышки Бэль и ее неизменные «почемучки», которые всегда развлекали богиню, не могли развеять тревогу. Поняв, что ей не дает покоя предчувствие, смешанное с далеким зовом, Элия протянула девочке целую шкатулку колец и перстней и оставила ее играть в великую заброшенную сокровищницу древних эльфийских правителей. А сама уединилась в кабинете, чтобы разобраться, кто же из близких знакомых (иной бы не докричался!) так отчаянно зовет ее мысленно, не используя заклятия связи, и почему.
Мановением руки богиня плотно задернула шторы, чтобы льющийся из высоких окон свет не отвлекал ее, щелкнул, закрывшись, магический замок. Опустившись в глубокое кресло, Элия плотно сомкнула веки, вздохнула полной грудью, расслабляя каждую мышцу тренированного тела, и потянулась к той части своей души, в которой поселилось странное беспокойство, рожденное неумолчным зовом. Сосредоточившись, начала искать причину тревоги. Ей открылось видение: в глубокой грязи какого-то дикого болота, под безумно оранжевым небом в бурую полоску тонул Рэт Грей – самый длинноносый шпион его величества короля Лоуленда. Он не кричал, но молчаливый зов бога вернее самого громкого вопля достиг души подруги.
Сориентировавшись в обстановке, богиня поняла: ее приятеля занесло слишком близко к Мэссленду. Он угодил в знаменитые Живые Топи Хеггарша, в которых, как и в Гранде, заклятие телепортации для чужаков не работало. На отдельных участках этих болот магия не действовала вовсе, на других применение любых, самых незначительных чар Лоуленда приводило к неизбежному погружению невезучего колдуна в Топь. Судя по десятку разномастных чудовищных трупов, медленно уходящих в трясину рядом с истерзанным Рэтом, и отдаленному вою адских волков, другого выхода у шпиона просто не было. Казалось, все уже кончено, но в глазах мужчины горела неистребимая жажда жизни, а на губах играла неизменная ухмылка, словно он смеялся над собой и миром.
Не тратя времени на заклинания, столь странно действующие в окрестностях Мэссленда, способные привлечь ненужное внимание и кучу неприятностей в придачу, богиня использовала Закон Желания. Через секунду к ее ногам рухнул заляпанный по самые уши жидкой вонючей грязью худощавый мужчина. Ковер из нежно-кремового стал превращаться в темно-коричневый с примесью алого и багряного. Кровавые пятна заставили Элию пустить в ход мощные чары исцеления, принцесса щедро делилась с другом живительной энергией.
– Королева моя дорогая, я, как никогда, счастлив тебя видеть! – через несколько минут бодро воскликнул шпион, поднимаясь с пола. Жидкая грязь продолжала стекать вниз, марая безнадежно испоганенный ковер. – Я так рад тому, что снова есть на этом свете и нахожусь у твоих ног. Во время всех тяжких испытаний, этих грязи и холода, которые обрушились на мою несчастную, исстрадавшуюся шею, как я мечтал о теплой постели, о твоей постели!
– Может, для начала помечтаешь о ванне, – скептически предложила принцесса, со скорбью косясь на измаранный ворс ковра.
– О ванне, – задумчиво протянул Рэт, – а что, мне нравится эта извращенная идея!
Отправив приятеля мыться, принцесса восстановила первозданную чистоту ковра с помощью заклинания, приказала пажам добавить к легкому столу из сладостей и фруктов, накрытому в гостиной, что-нибудь посущественнее, убрать закуски, не тронутые Нрэном, и пошла проверить, что поделывает кузина. Почему-то в будуаре было на удивление тихо.
Маленькая принцесса вела себя на редкость примерно: свернувшись клубочком, прямо на ковре, среди рассыпанных вокруг безделушек, словно миниатюрный дракончик – хранитель сокровищ – она мирно спала, приткнувшись к теплому боку дремлющего Диада. Вьющиеся мелким бесом каштановые волосы с явственным медным отливом выбились из толстой косы и растрепались, накрыв спинку малышки. Улыбнувшись, богиня мгновенно запечатлела в памяти эту картину, рассчитывая потом, под настроение, сделать зарисовку. У Элии имелась значительная коллекция графических набросков – портреты родственников, друзей, любовников. В основном туда попадали эротические произведения, но имелись и рисунки забавные, даже вполне невинные.
Сплетя заклинание связи, богиня передала спящую кузину с рук на руки принцу Лейму. Прекрасно помня свои детские годы, прошедшие под тяжелой рукой строгого Нрэна, юный бог старался, как мог, заботиться о маленькой сестренке и защищать ее от «воспитательных мероприятий», читай – произвола бога войны. Поэтому, закончив учебу в урбомире, он, к досаде своего друга Элегора, слишком много времени проводил в Лоуленде, нянчась с малышкой.