Под большими алюминиевыми куполами-крышками – щедрое изобилие. Пушистые горы омлета, цепочки лоснящихся от жира сосисок, феерический бекон. Аннабель заворачивает в салфетки несколько бубликов и кексов и прячет их в рюкзак. Она научилась этому трюку у дедушки Эда, который заставлял ее уносить лишние рогалики в сумочке, когда они бывали в ресторане. Нарезанные фрукты выложены в виде радуги. Дольки апельсина тоже отправляются в рюкзак. Вместе с маленькими коробками хлопьев и баночками мюсли.
Гастрономическое раздолье вдохновляет, как и заряженный телефон и розово-желтый утренний свет. «Меня ждет прекрасный день», – думает она. Вот уже почти год Аннабель не посещали подобные мысли. Она понимает, что таких дней, окрашенных розово-желтым светом утра и вселяющих надежду, было немало, но все они прошли мимо нее. Она презирала те дни, считая их лживыми. А теперь даже парковка, номерные знаки автомобилей и стрип-моллы вдалеке обнадеживающе подмигивают ей. Она чувствует, как что-то приоткрывается в душе. Она впускает в себя лучик света. Сюжет напоминает религиозную открытку, но ее это не волнует.
Аннабель потягивается. Ноги вверх, ноги в стороны. Наклоны вниз, до самых пальцев ног. Все не так уж плохо. Она не такая развалина, как ей казалось после вчерашней пробежки. На самом деле она на подъеме. Как будто уже оставила что-то позади. Не все, конечно, ей ли не знать. Но то, чего никогда не случится, пока она жива. Просто кое-что. Крошечный осколок, который стал достаточно большим событием, учитывая ее обстоятельства.
Она жадно глотает мартовский туман. Воздух восхитительно влажен. Аннабель замечает стрелки луковичных цветов, выглядывающие из-под земли. Рентонская белка взбегает по решетке ворот бассейна, закрытого в межсезонье. Весна, обновление, жизнь! Конечно, эта эйфория отчасти вызвана радостью поглощения бекона за завтраком (не следовало так увлекаться соленым), но прежде всего она происходит от дороги, что лежит впереди. Дорога впереди. Не в этом ли магия? Не в том ли, что она впервые не станет оглядываться назад?
Она все еще стоит во дворе отеля «Бест Вестерн», где легко быть оптимисткой.
Но этот миг пройдет, и она перестанет быть такой оптимисткой. Очень, очень надолго.
Шлепанье подошв по асфальту знакомо до боли. Даже в те времена, когда Этот Негодяй Отец Антоний еще жил с ними, маленькая Аннабель наматывала круги на заднем дворе их дома, а он следил за ней с секундомером, который носил в спортивной сумке. В начальной школе она бегала на переменках, упиваясь скоростью, быстротой своих ног, ощущением летящего следом за ней хвостика волос. Позже, в средней школе, после того как отец ушел от них, а ее имя Аннабель Аньелли-Манутто сократилось до Аннабель Аньелли, появилось много всего, от чего пришлось убегать. Проблемы с деньгами; приступы у Малкольма, когда он мочился в постель; визиты отца, который приезжал за ними, но снова уезжал после ссоры с Джиной. Отец проводил с ними все меньше и меньше времени, и это задевало, но в то же время приносило облегчение.
Тогда-то Аннабель и начала считать: плитки на потолке, квадраты на тротуарах, согласные в словах. Ступеньки лестницы. Шаги. Она перешла от скорости к расстояниям. В средней школе она узнала, что бег на длинные дистанции, до полного изнеможения, следование ритму шагов помогают снять беспокойство. Это сродни тому, как катать плачущего ребенка в машине.
В то время кросс на три мили считался важным спортивным событием. И до сих пор таковым остается. В старшей школе она выиграла соревнование. Но после завершения сезона кросс-кантри в начале ноября продолжала бегать до конца года, просто для себя. Чтобы оставаться в форме, наслаждаться связанной с наукой красотой окружающего мира и чтобы достойно принять вызов, брошенный дистанцией. Полумарафоны. Два марафона, прежде чем ее жизнь пошла прахом. И через несколько недель, когда ей наконец удалось заставить себя подняться с кровати, первым делом она надела кроссовки. Вышла на улицу и побежала. Она бежала, пока не выбилась из сил. Она бежала достаточно быстро, чтобы всплывающие в памяти события сливались в неясное пятно.
Когда она справилась с этим, обнаружилось еще одно любопытное наблюдение. От бега на длинные дистанции в теле разливается боль. Она проделывала это неделю за неделей вплоть до сегодняшнего дня. Причиняла себе боль. Наказание. Попахивает легким сумасшествием, но так надо. Никуда не денешься. Ей хотелось бы более жестокого наказания, хотя оно и без того уже слишком тяжелое, а усилиями Сета Греггори станет еще хуже. Вместе с наказанием она исполняет свое самое большое желание: сбежать.
И вот теперь, в первый день своего долгого путешествия, она снова бежит вдоль бульвара Озера Вашингтон, но на этот раз с восточной стороны. Озеро тронуто розовым светом утра, и она видит далеко впереди автостраду, где уже выстраиваются очереди из машин. Занятия в школе начинаются через час. Ее место за партами будет пустовать. Все будут удивляться, волноваться, испытывать неловкость. Да она все равно не должна быть в школе. Для нее остается загадкой, почему ей позволили вернуться. Каждый день она лишь создает всем неудобства. На нее смотрят так, будто у нее на груди закреплена бомба.
К востоку от озера, прямо за холмами, поросшими вечнозелеными деревьями, – конечная точка ее сегодняшнего маршрута: Престон, штат Вашингтон. Дорога впереди отмечена ориентирами в духе «Вперед на Запад!»: тропа угольных копий, тропа очага Буллитт[15], тропа Рейнира[16]. Честно говоря, мрачноватые места, даже зловещие, как дремучие леса в детских сказках. Страх ползет по спине.
«Ты не дашь слабину, – говорит она себе. – Не будешь думать о Сете Греггори и будущем, воображать тюрьмы и наручники. – Установки складываются в список заповедей. – Ты не будешь высчитывать остаток пути, пугаться, не позволишь Хищнику завладеть каждым мгновением тишины в твоей голове. Это не он, в той машине. И не ты выпрыгиваешь…»
«Прекрати!»
Рядом с ней возникает внушительное здание. «БИБЛЕЙСКАЯ ЦЕРКОВЬ РЕНТОНА, – гласит вывеска. – ПАРКОВКА ТОЛЬКО ДЛЯ МАШИН СЛУЖИТЕЛЕЙ ЦЕРКВИ! НАРУШИТЕЛИ БУДУТ КРЕЩЕНЫ!» Нужно быть предельно внимательной. Перед ней встает проблема номер один: навигация. Конечно, не хочется расходовать заряд батареи телефона, но ей не обойтись без подсказок GPS. Придется подружиться с этой женщиной-роботом. Она почти готова извиниться перед невидимкой за все оскорбления, что та выслушала от ее матери. Это одно из слабых мест Аннабель: она всегда чувствует себя виноватой и ответственной за чужие поступки.
– Давай начнем сначала, ты и я, – говорит Аннабель. – Моя мама – не самый терпеливый человек на свете, так что прошу прощения за нее. Она ужасно с тобой обращалась. Я постараюсь относиться к тебе с уважением.
– Через полмили поверните направо, на Десятую улицу, – инструктирует GPS.
– Я даже не знаю, кто ты, а ведь ты будешь сопровождать меня в самом дальнем в моей жизни путешествии.
Женщина в GPS молчит. Для начала ей нужно имя. По пути на Десятую улицу Аннабель мысленно перебирает возможные варианты. Оливка. Миссис Кэш. Эй Джей. Большая Роза.
– Лоретта, – восклицает она.
– Поверните направо, на Десятую улицу.
– Значит, Лоретта.
Где-то сразу после бесконечного хайвея 900, после короткого привала и перекуса рогаликом с водой Аннабель ступает на тропу угольных копий, которая тянется параллельно железной дороге, прежде чем делает петлю и ныряет в темный лес, заросший папоротником. Она пересекает шаткий деревянный мост, скользкий ото мха, так что приходится смотреть под ноги.
Пока она бежит по прохладным мрачным лесам, до нее постепенно доходит, насколько она одинока. Возникает ощущение опасности, как будто деревья вот-вот раскроют свои корявые пасти и потянутся к ней скрюченными ветвями-руками. У нее мурашки по коже. Этот страх сродни тому, что испытывает женщина, когда оказывается одна в подземном паркинге или на пустынной улице, – ежедневный страх, к которому так привыкают, что уже и забывают, насколько коварна эта привычка. На влажной тропе то и дело попадаются грязные лужи. Грязь чавкает под ногами, забрызгивает брюки. И вот наконец просвет. Она на склоне, где проходит дорога Маунтинсайд-драйв. Внезапно она с ужасом осознает проблему номер два.
Холмы.
Не просто холмы, а серьезные уклоны. И не то чтобы она незнакома с холмами. Конечно, она бегала по возвышенностям! Но эти с виду безобидные холмы расположены в предгорье, и это означает, что, преодолев их, она доберется до настоящих горных перевалов. Поднимаясь вверх, она замедляет шаг и наклоняется вперед, совсем как мистер Джанкарло из дома престарелых «Саннисайд», когда бредет в столовую. Все болит: грудь, ноги, живот. Наверное, так же больно и мистеру Джанкарло, хотя он никогда не жалуется. От мистера Джанкарло можно услышать только одно: «Уберите эту женщину из моей комнаты». Какую женщину? Нет там никакой женщины. Мистера Джанкарло тоже преследуют призраки.
Аннабель еле волочит ноги. Она не может идти быстрее, иначе просто свалится. Она в отличной форме, натренирована для таких марафонов, даже если не осознает этого, но шестнадцать миль в день могут погубить ее, если она не сбавит темп. Ее подруги дома уже на пятом уроке. Похоже, путешествие затягивается и займет гораздо больше времени, чем она предполагала, и это, вероятно, будет проблемой номер три. Сет Греггори не станет ждать.
Ее телефон жужжит и жужжит. Вау! Только посмотрите, как она популярна теперь, когда ее там нет и им не нужно встречаться с ней лицом к лицу и изображать нелепое участие и сожаление. Конечно, не исключено, что названивает Джина, проверяя ее каждые две секунды. Она не может остановиться, чтобы посмотреть. Это ее первый день, и если она остановится, чтобы заглянуть в телефон, то может просто остановиться. Точка.
Она слышит гул шоссе I-90, которое совсем рядом. На дороге встречаются слепые повороты, которые ее пугают. Остается надеяться, что ее не расплющит автомобилем, прежде чем она выберется за пределы родного штата. Черт, лихачей хватает. И это проблемы пять, шесть, семь, восемь!
Наконец она видит его – крошечный городок, если его вообще можно назвать городком. В нем всего одна улица с магазинами: True Value, Subway и Престонский шинный центр. Она была здесь однажды, на сборе участников кросса, но все вокруг выглядит незнакомым. Выходит, после такого марш-броска она оказалась всего-то в сорока пяти минутах езды от дома.
– Помоги мне, Лоретта.
– Через две мили поверните налево, на Олдер.
– Ты настоящий друг.
Следующий пункт назначения – мини-гостиница «Сикрет Гарден»[17] с ночлегом и завтраком, сорок два доллара за ночь. Она заказала номер в то утро и должна позвонить домой, как только туда доберется, чтобы они вместе могли решить, что делать дальше. В детстве Аннабель обожала «Таинственный сад»[18]. Она до сих пор помнит, как малиновка помогает Мэри Леннокс найти ключ от ворот. Ладно, допустим, ее ожидания оказались завышенными – в самом деле, что она хотела получить за сорок два бакса? – но в этом виновата Фрэнсис Ходжсон Бернетт. Прямо перед ней оседающий домик с потускневшей пряничной отделкой. Крыльцо нуждается в покраске. На полу миска с засохшим кошачьим кормом, полотна паутины по углам и жирный паук, который нисколько не боится выселения. На коврике у порога уцелевшие буквы приветствия: «…ЖАЛОВАТЬ». Но Аннабель слишком утомлена и перепачкана грязью, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Она звонит в дверь. Проходит сто лет, прежде чем старая хиппи с седыми волосами до пояса открывает дверь.
– Да?
– Я Аннабель Аньелли. Я звонила сегодня утром!
– О! Я ожидала кого-то… – Не такого испачканного, пропотевшего, обреченного, изможденного, скрюченного? Не с глазами на мокром месте? Не того, кто уже похоронил себя? – Постарше. Кого-то постарше.
Судя по всему, хозяйка «Сикрет Гарден» не читает и не смотрит новости последние девять месяцев. Хотя в таком виде Аннабель Аньелли вполне может быть совершенно неузнаваема, даже для самой себя.
Проблемы девять, десять, одиннадцать! Какая же она глупая, если думала, что справится со всем этим, что на пути ее будут ждать только симпатичные мотели и дешевые мини-гостиницы. Почему ей и в голову не пришло, что впереди огромные территории, где нет ни одного мотеля?
Вот почему люди планируют путешествие месяцами. Мама права: нельзя просто взять и сорваться с места. Джейсона Делла сопровождала целая команда в автофургоне: координатор по логистике, водитель, и он имел архиважную эмоциональную поддержку. В его распоряжении были медикаменты, правильная одежда, оборудование, горячая еда, не говоря уже о запасах протеиновых коктейлей, протеиновых батончиков, воды и снеков, обеспечивающих гидратацию и тысячи калорий, необходимых организму во время марафона. В том фургоне он мог спать одиннадцать часов, положенных в сутки, где бы ни находился.
Становится совершенно ясно: это провальная миссия. Они с Лореттой не справятся своими силами.