Сидела, гипнотизируя телефон. По телефону у него тоже очень приятный голос, как и в жизни. Такой низкий, аж в дрожь бросает. Даже жаль, что так быстро настало время, когда и сказать больше нечего, и диалог пришлось закончить.
В маминой молодости был очень модный певец – Кай Метов. Она часто включала его песни и ностальгировала по своим лихим 90-ым. А мне его низкий голос с хрипотцой, и даже как будто немного рычащий порой, въелся в память. Боже, у меня такие огромные мурашки до сих пор бегут по спине, когда я слушаю его…
Я и сама не заметила, как воткнула в уши наушники и запустила плей-лист с песнями детства. И вспомнила голос Романа… А потом его руки… Его глаза и губы…
Так, стоп! – открыла резко глаза, смутившись собственных мыслей. О чём это я думаю, когда домой едет мой бедный измученный парень, побывавший в самом настоящем плену? Совсем мне этот мужик голову запудрил!
Отбросила телефон как что-то мерзкое от себя и решила выйти на балкон, чтобы остыть и привести мысли в порядок. Весенний ласковый ветер приятно холодил моё лицо, которое, словно факел, пылало от накатившего чувства стыда. Я как будто бы предавала Женю одними только мыслями о его брате, и мне было жутко неудобно за эти мысли…
Раздался звук открывающейся входной двери. Помчалась встречать своего кудрявого. Обняла – слава Богу, жив! Он как-то холодно отстранил мои руки. Лицо ещё больше разбито. Бедненький!
– Аль, я очень устал. Давай всё завтра… – он расстелил постель и улёгся, отвернувшись от меня.
Вот тебе и на. Я так ждала его домой, а Женя пришёл, лёг и отвернулся. Ну, ладно. Может, стресс у него так проявляется? Поговорим завтра…
Прилегла рядом, смотрела ему в спину. Блондин не реагировал никак на мои прикосновения. Как чужой – пронеслось в голове. Опять какой-то бред лезет в голову… Он, наверное, уснул после слишком насыщенного дня.
Тогда я еще не знала, что лежу с моим блондином в одной кровати последнюю ночь. И мы уже на самом деле – чужие.
***
Утром мне нужно было в театр, я проснулась и ушла, пока Женя ещё спал.
День прошёл в огромном напряжении – роль плохо получалась из-за непонятно откуда взявшегося чувства тревоги. Режиссёр орал на меня как дьявол, пытаясь вытащить хоть какое-то подобие эмоций, и прекратил репетицию, сказав, что если в следующий раз я выйду на сцену такая же разбитая – могу попрощаться с ролью.
Расстроенная, поехала домой, ожидая увидеть Женю, который успокоит и ободрит. Но меня встретила пустая тёмная квартира. Благоверный куда-то вновь увеялся. Я снова забеспокоилась и стала звонить ему на сотовый, но парень не отвечал. Меня охватила паника – вдруг его опять похитили? На волне страха я позвонила Роману.
– Алло, привет, – кусала губы и сама не знала, зачем набрала его. Почему-то в трудной ситуации захотелось обратиться именно к Воронцову. – Женя опять исчез. Я очень переживаю.
– Привет, – ответил низкий баритон. – А что – опять были какие-то послания? Есть повод волноваться?
– Нет, ничего такого.
– Почему тогда ты беспокоишься? И зачем звонишь мне?
Подловил. Я сама не знала зачем.
– Просто подумала, вдруг тебе что-то известно…
– Мне – нет. Послушай, успокойся. Он просто загулял опять. Такое же бывало?
– Бывало, – нехотя призналась я.
– Ну и не переживай. Нагуляется – придёт. Но если что-то случится – звони. В любое время дня и ночи. Поняла?
– Ладно, – машинально ответила я и положила трубку.
Что он имел в виду – звони? Какой-то тут смысл скрытый заложен, или мне показалось?
Села на кровати, обняла себя руками и положила голову на колени. Грустно. Что-то происходит не то. Но что – не могу понять.
***
Проснулась от шума в коридоре. Не заметила, как задремала прямо в одежде. Глянула на часы – три ночи. Судя по звукам, вернулся Женя – и снова пьяный. Я начала злиться.
Села на кровати. Зажёгся свет. Сощурилась и прикрыла рукой глаза. Я терпела очень долго, но сегодня с меня хватит! Вскочила на ноги:
– А не поздно ли ты пришёл домой, милый? Точнее – а не слишком ли рано?
– Аль, ты чё? Разборки, что ли, решила устроить? Давай не сейчас, – он лениво расстегнул пуговицы белой рубашки и бросил её мне. – На, постирай. Испачкалась.
Машинально поймала рубашку. Шея его обнажилась, и я увидела на ней огромный засос. Нет, не засос, а засосище!
– Я не поняла, это что?!
– Где?
– У тебя на шее! Это засос?! – обошла кровать и встала рядом, повернув шею на свет.
Ну, так и есть!
– Да не, это комарики покусали, – Женя снова стал заниматься расстиланием кровати.
Сердце упало куда-то вниз. От боли стянуло лёгкие, но я должна была выяснить всё здесь и сейчас.
– Нет, подожди, – потянула я его за руку. – Ты не ляжешь со мной в одну постель, пока всё не объяснишь.
Мой взгляд упал на рубашку. Пока парень громко возмущался моим поведением, я разглядывала следы от красной помады.
– Женя, – горло сдавили подступившие слёзы. – Это помада.
– Ну да, – просто ответил он, глянув на ворот. – Чёрт, говорил я Светке, сотри губы свои красные. Нет ведь…
– Какая ещё Светка? – слёзы градом лились из моих глаз, а руки, продолжавшие держать рубашку, мелко затряслись.
– Савченко. А чё, имеет значение, какая Светка? – он уставился на меня, как будто мы говорили о том, какой шкаф лучше купить на дачу.
– Женя, ты мне… изменил?
– Ну, милая, не задавай глупые вопросы, если сама всё видишь. Уже не в первый раз, между прочим.
– Ч-ч-то? – прошептала еле-еле.
Рубашка вывалилась из рук на пол, и я осела без сил на кровать. Мне казалось, ещё слово, и я потеряю сознание.
– Не знаю, как ты раньше не замечала. Я думал, ты знаешь, что я такой. Любвеобильный, так сказать.
Внезапно накатила такая злоба, что думала, ещё немного – и это чувство просто порвёт меня на мелкие кусочки.
– Собирай вещи. И уходи. Я больше не желаю тебя знать.
Женя ухмыльнулся. Именно на это он и рассчитывал. Меня он выучил очень хорошо и знал, как повернуть ситуацию так, чтобы я думала, что выгнала его сама. Я не заметила из-за слёз его ухмылки и, собрав волю в кулак, ушла в кухню. Не хочу смотреть, как он собирает вещи.
Забралась на стул с ногами, размазываю слёзы по лицу. Как он мог так поступить со мной?
Мы три года вместе, и я не замечала всё это время, какую змею пригрела на груди… А мне говорили, и не раз, что музыкант меня не стоит, что он мот и повеса, к тому же гуляка, а я отказывалась верить – люблю, блин!
Сейчас уже не знаю… Мне было ужасно обидно, Женя меня просто трактором переехал. Я его в этот момент ненавидела. Никогда не прощу и, как раньше, относиться точно больше не смогу.
Хлопнула входная дверь. Вот и всё… закончилась наша горе-лавстори. Рухнула в рыданиях на руки. Взвыла от боли, раздирающей нутро. Господи, дай же сил мне это вынести!