– Дамир? – Костров явно удивлён моему появлению у него в кабинете.
– Выйдите, – говорю своим людям.
Они сделали свою работу. Теперь моя очередь. Насладиться реакцией на мои слова и действия. Я давно ждал этого. И не хочу ни с кем этим делиться.
Это только моё. Мой – страх и отчаяние собеседника. Его ненависть и моё ликование.
– Что происходит, Дамир? – спрашивает Костров, когда за моими людьми закрывается дверь. – Кто эти люди? Ты их знаешь?
– Это мои юристы, – отвечаю ровным голосом. Прохожу и сажусь в кресло напротив стола Кострова.
Он тоже садится.
Осматриваю кабинет теперь уже никак посетитель, а по-хозяйски.
– Это была неудачная шутка, Дамир, – говорит Костров, ослабевая галстук на шее.
– Никаких шуток, – говорю и смотрю ему прямо в глаза. – Ты должен освободить кабинет через, – перевожу быстрый взгляд на часы и опять возвращаюсь к нему, – двадцать минут. Можешь собрать свои вещи. Я даю тебе такую возможность.
– Но.... Но что это всё значит? На каком основании?
– На основании договора передачи акций. Тебе напомнить?
– Но… Мы же… Это было лишь как гарантия. А моя доля? Дамир? Я не понимаю.
– Никакой доли. Никаких гарантий, – в моём голосе появляются жёсткие ноты. – Теперь эта компания моя.
Вижу, как в его глазах растерянность сменяется отчаянием. Он начинает понимать, что я не шучу, но отказывается до конца верить в происходящее.
– Я аннулирую сделку, – слабо лепечет он. – Она недействительна. Совершена под действием обмана. Я пойду в суд. Я буду судиться.
При этом он смотрит на стол. Как будто говорит это сам себе.
– У тебя есть деньги на адвокатов? Или ты собираешься использовать юристов теперь уже моей компании? – делаю в воздухе круг пальцем, показывая, что всё здесь уже принадлежит мне.
– Ты подставил меня, – наконец, признаёт он очевидные вещи. – За что, Дамир? Я думал, мы друзья… Мне нужны деньги… Срочно… Я не могу все потерять.
Этот бессвязный поток слов начинает утомлять меня.
– А как поживает Ольга Викторовна? – прерываю его.
– Она в больнице, – машинально отвечает Костров и, лишь сказав это, как будто опомнившись, подозрительно смотрит на меня.
– Не выдержала, значит, новостей, – говорю с наигранным сожалением.
– Ты?… Ты.... Скотина… Сволочь… – Костров встаёт и кидается ко мне.
Я легонько толкаю его и он падает на стол.
– Выметайся! – встаю и поправляю пиджак. – Твоё время истекло.
– Скажи лишь одно, – безжизненным голосом произносит Костров. – За что? Кто меня заказал?
И, вот, я собираюсь насладиться его реакцией на мои слова, но в этот момент из соседней комнаты вылетает Милана. Подбегает ко мне и начинает бить меня своими кулачками в грудь.
– Мерзавец! Что ты наделал? Чудовище! – все эти слова вылетают из её рта в мой адрес.
Вижу покрасневшие глаза и слёзы, скатывающиеся по щекам.
– Ненавижу! Ненавижу! Ты ещё пожалеешь!
Мне хочется рассмеяться в ответ на её угрозы, но вместо этого я беру её за запястья и немного отстраняю от себя.
– На «Вы», девочка, на «Вы». Хозяина надо называть на «Вы».
Она судорожно сглатывает, но взгляд не отводит.
– Что ты себе позволяешь? – Костров опять кидается на меня и пытается взять за грудки.
Мне ничего не остаётся, как опередить его и отшвырнуть на диван.
Милана пытается освободиться из моего захвата. Чем вызывает у меня хищную улыбку.
Давно у меня не было такой дикарки в постели. То, что она там окажется и уже совсем скоро, я не сомневаюсь.
Разворачиваю ее спиной и прижимаю за талию к себе. Так мне легче её контролировать. Она бьёт меня по рукам, царапает.
Несмотря на патовость ситуации, член сразу же реагирует на близость молодого горячего тела.
Чёрт. Ещё не хватало, чтобы я потерял контроль над ситуацией из-за какой-то целки. Но понимаю, что сейчас разговор стоит прекратить. И в этом есть своя прелесть – растянуть мучения жертвы.
– Наш разговор не закончен, – говорю я Кострову, все ещё удерживая трепыхающуюся Милану. – Через пять минут вас здесь быть не должно.
С этими словами отпускаю Милану и она сразу отскакивает от меня к окну.
Через пару дней, когда все юридические формальности завершены, я решаю навестить Кострова уже у него дома.
Мне не терпится сделать очередной шаг в этой многоходовой партии мести. И получить заслуженный бонус.
Да, зачем скрывать. Себе я могу признаться. Мне нужна Милана Кострова. Нужна в мою постель. Я должен её трахнуть. Порвать её. Насладиться её слезами. Оттрахать ее так, чтобы ей ещё долго не хотелось этого ни с кем другим.
А потом выкинуть. Из своей жизни и своей башки.
Каждое прикосновение к ней слишком остро отзывается во мне.
Эта маленькая целка смогла зацепить во мне какие-то струны, которые никому цеплять нельзя.
Все девки нужны лишь для одного. Чтобы их трахали. Туда, куда захочет хозяин.
И Милана Кострова не исключение. Такая же, как все. Только ещё не тронутая. Берегла себя, небось, для «самого лучшего и любимого». Для такого, как Стасик.
А достанется мне! В этом я уверен. И я хочу этого. Хочу сделать так, чтобы она возненавидела мужчин. Чтобы после того, как я выставлю её, она ещё долго не давала никому прикоснуться к себе.
Эти мысли не покидают меня всю дорогу до дома Костровых.
Дверь мне открывает сам Костров. Небритый, небрежно одетый, со стаканом в руках он молча распахивает передо мной дверь и уходит в глубину комнат.
Захожу и прислушиваюсь. Эта дикая кошка здесь или мы одни? Не слышу ни звука. Только шаги Кострова.
Иду за ним. По всей видимости, в его кабинет. Он закрывает за мной дверь.
– Что тебе ещё надо? Зачем ты пришел? Насладиться зрелищем слабого, сломленного старика? – усталым голосом спрашивает Костров.
– Нет. Этим меня не удивишь. Я слишком много видел страданий и отчаяния, чтобы придавать этому значение. Я пришел за долгом. Пришел, чтобы получить то, что задолжала мне твоя семья.
Костров смотрит на меня помутневшим взглядом.
– О чём ты? Какой долг?
Кидаю ему на стол копии его же векселей.
Он судорожно перебирает их дрожащими руками.
– Как? Откуда они у тебя? – спрашивает еле слышно.
– Они теперь мои. И я хочу оплату по ним. Сейчас, – говорю твердо.
– Но ты прекрасно знаешь, что мне нечем заплатить тебе! – восклицает Костров.
– Тогда ты сядешь в тюрьму, – спокойно сообщаю ему.
– Нет. Я не могу. Не сейчас.
– А я не могу ждать.
– Ты забрал у меня бизнес! Ты оставил меня ни с чем! Что ты ещё хочешь? – он срывается на крик и я вижу отчаяние в его глазах.
– Этого мало, – усмехаюсь я, наслаждаясь его страхом и болью.
– Но у меня ничего больше нет.
– Милана, – спокойно говорю я, глядя прямо ему в глаза.
– Что? – едва слышно произносит он осипшим голосом. Откашливается и говорит уже громче. – Что ты имеешь в виду?
– У тебя ещё есть Милана. И её я тоже заберу.
– В смысле? Ты хочешь жениться на ней?
Его наивность настолько поражает меня, что я не сдерживаюсь и смеюсь так громко, что кажется, сотрясаются стены.
– В мои планы не входит женитьба. Тем более на девушке не моей национальности. Я просто заберу её в счёт долга.
– Ни за что! – взрывается он. – Этого не будет никогда!
– Будет, – усмехаюсь я. – Ты сам приведёшь её мне. Или мы увидимся с тобой лет через десять. Если ты выживешь. Знаешь, каково это – спать и ждать, что тебя пырнут заточкой? Или скрутят и оттрахают всей камерой? Каково знать, что где-то лежит при смерти твоя мать, а ты ничего не можешь с этим поделать? Но самое обидное – это знать, что ты не виновен! Хотя тебе это не грозит.
Смотрю на Кострова. Он хватается за сердце и падает на кресло.
– Я хочу, чтобы ты знал, почему я так поступил, – произношу твёрдо, чеканя каждое слово.
– Это уже не имеет значения, – равнодушно произносит Костров и другой рукой подливает себе виски в стакан.
Решил утопить горе в бутылке. Слабак!
– Для меня имеет, – жёстко говорю я. – Где твоя старшая дочь?
Вижу, что мой вопрос сразу же отрезвляет его. Он поднимает на меня испуганный взгляд.
– Лейла, – уточняю. – Где она?
– Откуда ты знаешь? Про Лейлу?
– Десять лет назад твоя старшая дочь оговорила меня, обвинив в изнасиловании. Она хотела денег. Много денег. Чтобы отказаться от показаний. У меня таких денег не было. И я стал тем, кто сейчас стоит перед тобой.
– Нет. Не может быть, – он машет рукой, как будто пытается прогнать морок. Туман из прошлого.
Но я – не привидение. Я – реален и я пришёл к нему за долгом.
– У тебя два дня, – говорю я. – Через два дня ты либо выплачиваешь мне все суммы, причитающиеся по векселям, либо приводишь Милану. Если этого не произойдет, на третий день за тобой придут.
Бросаю на него последний взгляд. Как же он жалок.
Внутри я ликую. Месть почти удалась. Осталась ее самая приятная часть. Еще два дня. И я получу полную сатисфакцию.
Костров так и сидит в кресле, опустив голову. В его руке стакан, но он так и не отпил из него.
Выхожу из квартиры, оставляя его наедине со своими мыслями.