– Ну что, идешь нашу звезду слушать? – спросил оперативник Паша старшего участкового Андрея Резниченко, возвращаясь с обеденного перерыва.
– Обязательно. Дина Алексеевна может много полезного рассказать. И тебе советую.
– Вообще, за счет казенного времени – почему бы и нет? Ладно, займи мне место рядом.
– Хорошо, – кивнул Андрей.
У него уже давно сложились прекрасные рабочие взаимоотношения с местными судмедэкспертами. Но, если начальник этой службы держался с милицией более формально, то каждая минута общения с Диной Гнатенко была насыщена интересными детективными историями и множеством знаний из смежных наук. Кроме того, эта женщина была ему просто по-человечески симпатична. Поэтому Резниченко всегда отправлялся на место происшествия с удовольствием, если с ними ехала Дина Алексеевна.
А после ее триумфального выступления на Дне милиции, он вообще был от нее в восторге. Как ни странно, особенно ему нравились в Дине, присущие ей, некоторые мужские черты характера: обязательность, исполнительность и точность. Чтобы не упустить ни единого ее слова, он поспешил занять место во втором ряду, понимая, что первый ряд займет, может быть, даже сам начальник и его заместители.
И в этот раз Дина была точной, как всегда. Ровно в 16–00 она появилась на сцене их конференц-зала. Пока что она увидела лишь начальство, нескольких участковых во главе с Андрюшей Резниченко, пару криминалистов и двух оперативников. Жаль, что собрались не все. Но Дина понимала, что собрать всех сотрудников этой структуры одновременно невозможно. Все равно, работать было с кем, и Дина решила сразу приступить к семинару.
– Добрый день, уважаемые коллеги. Присутствующие, вероятно, помнят, как во время работы на месте убийства Бэллы Нечипоренко* (*См. «Королеву воинов») у нас возник научно-практический диспут по поводу отношений к уликам. Спасибо Максиму Львовичу, который любезно предоставил нам всем возможность для профессиональных встреч, с помощью которых мы можем улучшить качество расследований. Не мне учить вас, профессионалов своего дела, процессу самого расследования. Я лишь хочу показать вам примеры того, как иногда взгляд на проблему под другим углом зрения, способен полностью изменить ход расследования. Иногда нам в этом могут помочь явные улики, а иногда – неявные.
– Извините, а как улики могут быть неявными? – сразу перебил ее опер Паша.
– Сейчас, Павел, я приведу пример, и все станет понятно.
Дина на мгновение прикрыла глаза и погрузилась в атмосферу воспоминаний…
То субботнее утро было солнечным и прекрасным. В 7 часов утра были еще слышны песни птиц и одинокий звон трамваев. Через час, когда она будет уже на работе, появится постоянный уличный гул. Но пока… Дина наслаждалась тишиной. Так как добираться до работы было не меньше часа, то она захватила с собой интересный детектив. Если дежурство будет спокойное, то она успеет дочитать историю до конца и узнать, кто же был убийцей.
– И не надоело тебе еще? На работе – убийства, в книге – тоже убийства? – спрашивала ее часто бабушка.
– Нет, – весело качала головой внучка.
– В книжке же не настоящие, придуманные. Вот, если я когда-нибудь стану писательницей, то в основу своих книг всегда буду ложить действительные случаи из экспертной практики.
Бабушка была очень горда тем, что внучка у нее была такая умная, образованная и начитанная. Она подозревала, что Дина могла с таким же успехом получить юридическое образование и стать лучшим следователем в городе. Но та почему-то предпочла выбрать еще более страшную специальность.
Муж Дины тоже хвастался своей женой среди сотрудников. Игорю импонировало то, что его половинка была такой серьезной по жизни, много знающей и отважной. Да, он четко понимал, что она очень храбрая женщина. Не каждый сможет работать с покойниками. Хотя с живыми она тоже иногда работала и говорила, что с ними морально тяжелее, чем с умершими. Как бы там ни было, но для самого себя, возможно, даже не понимая этого, или, скорей всего, – не принимая, он пытался доказать, что он тоже может выдержать то, что выдерживает его женщина. Поэтому по выходным, он постоянно приходил к ней на дежурства. Бывалые эксперты усмехались, увидев его фигуру в переулке.
– Дина, твой ревнивец идет, – звали они ее.
Но Дина не обижалась. Она понимала, что Игорь ревнует ее не только к работе, но и ко всей «комсомольско-молодежной бригаде», с которой она постоянно попадала на дежурство. А бригада, действительно, сложилась как на подбор, из интересных молодых людей.
Красавец Саша-фельдшер; его друг, тоже красавец – ночной санитар Юрий; дневной санитар Петр. И хотя, Дина, по служебному положению, занимала вышестоящее положение, Игорь таки ревновал ее ко всем этим сотрудникам. Особенно, если учитывать тот факт, что эта работа была для них чисто формальным прикрытием. На самом деле хлопцы вкалывали на фарцовке модных вещей и всегда отменно выглядели. Кроме того, они не были дураками. Если дежурство проходило спокойно, то все сидели в комнате дежурантов и разгадывали сложные кроссворды, занимались английским языком и интеллектуальными играми. Игорь Гнатенко не считал себя очень привлекательным, поэтому опасался, что в один прекрасный момент, внимание его жены может быть переключено на кого-то из «бригады». Поэтому, если у Дины было ночное дежурство с пятницы на субботу, то он сразу после работы отправлялся к ней. А если дежурство припадало на выходной, то обычно появлялся у жены к обеду.
Самым смешным в этой истории любви и ревности было то, что у ребят тоже были свои половинки, которые тоже их ревновали. Но тем возбранялось «мешать мужу на работе». Но к присутствию Дининого мужа на дежурствах все так привыкли, что стали считать своим.
– Привет всем, – лучась радостью, появилась среди коллег Дина, – Как спалось?
– Нормально, – сонным голосом отозвалась коллега Озаревич, только-только выползшая с дивана.
– Ничего не надежурила?
– Повезло и мне, и тебе. А где твой?
– К обеду появится.
– Как там, на улице?
– Прекрасно! Можешь сразу собираться на пляж!
– Так и сделаю! А то живем в Одессе, и даже позагорать некогда.
– Так чего сидишь? Бегом домой!
– Ага, хорошо тебе – бегом! Знаешь, как я шею залежала? – начала жаловаться Жанна, – Вообще не хочется двигаться…
– Жанна, ты же врач, и понимаешь, что двигаться надо, даже если больно.
– Да знаю, – с досадой отозвалась Озаревич.
Она была лет на десять старше Дины, очень грамотным, любимым экспертом прокурора города. Мечтала выйти замуж, нарожать детей, но в личной жизни ей не везло. Как не везло и третьей их приятельнице – Настасье Богачевой. Та тоже была умницей, красавицей, любимицей начальника УВД области, но… одинокой молодой женщиной.
– А представь, как у меня все залеживается, когда мы здесь вместе с мужем спим на этом же не раскладывающемся диване?
– Ну, ты сама выбрала такой путь.
– Да, только я не думала, что он будет за мной таскаться на работу.
– Радуйся, дуреха! Где ты еще такое встречала? Обычно мужики на работе гуляют, жены их выслеживают!
– Да радуюсь я, мне не нравится только один элемент во всем этом. Если бы в основе была только любовь, то и пусть! Но я ощущаю еще и нотку недоверия ко мне. А я же никогда не давала ему повода сомневаться в себе…
– Вот откровенно, Динка, хочешь? Я всегда думала, что ты-то уж выйдешь замуж за крутого сыскаря или начинающего, но подающего надежду, прокурора… А ты где-то нашла на свою голову инженеришку! Ну, не это наше, понимаешь? Я не говорю, что эксперты должны пароваться исключительно с экспертами или ментами. Но все-таки, по духу работы, по ее графику даже, они нам ближе. У вас вообще есть общий круг интересов?
– Ну конечно, иначе, как бы мы подобрались вместе?
– А-а, ну тогда и развивай эту плоскость общения.
Жанна была когда-то замужем, но мужчины не держались долго возле нее.
– Понимаешь, у всех нас – характер более мужской, нежели – женский. И мы – сильные личности. Поэтому наши мужики должны быть еще более сильными.
– Совершенно согласна!
– Вот, поэтому мы с Настькой и сидим сами. А если тебе повезло найти сильного мужика, то и держись. Вот я хочу задать немного нескромный вопрос: ты чего детей не заводишь? Проверяешь его? Сомневаешься?
– Нет, Жанна. Просто не говори никому. Пока не получается.
– А-а-а… Извини. Но вы – молодые, все еще будет у вас.
– Я тоже так надеюсь.
– Ладно, поползу домой. Кроме мамы, меня никто не ждет…
– Привет ей передавай.
– Обязательно.
Мама Жанны работала у них медрегистратором. Семейственность на их работе все-таки присутствовала. Вообще, в годы Советского Союза наличие родственников в одном коллективе не приветствовалось. Но учитывая специфику именно бюро судмедэкспертизы, куда не так-то легко было подобрать соответствующих сотрудников, администрацией допускались такие вольности. Здесь в разных, а иногда – и в одном, отделении могли работать мама и сын, отец и дочь, муж и жена. Поэтому все здесь относились друг к другу, как в большой и дружной семье. Возможно, это было просто старой одесской традицией, но чужой беды или тайны в коллективе не было.
– Смотри, просидела лишний час, проболтала с тобой свое личное время, за которое мне никто не заплатит, – пошутила Озаревич и направилась домой.
– Кофе пьем? – в дверном проеме появилась кучерявая голова Саши с озорной улыбкой на лице.
– Да, – кивнула Дина, не отрываясь от книги.
Она так любила спокойные субботы, когда впереди – полно времени и можешь заниматься чем угодно: читать книгу, смотреть телевизор у дежурных санитаров или обсуждать планы дальнейшей жизни… Можно, конечно, и акты вскрытий подописывать. Все равно, это время пребывания на работе оплатят в двойном размере.
На второй завтрак все собрались в комнате экспертов.
– Сейчас появилась возможность ехать на ПМЖ в ЮАР. Дают сумасшедшие подъемные. Особенно приветствуются бездетные пары. Чуешь, Дина?
– Чую.
– В случае рождения детей там, вы автоматически получаете гражданство…
– А ты в курсе, что там сейчас белых просто убивают из-за политики апартеида?
– Нет, Дина, это было раньше, а сейчас государство пошло на попятную, стало давать больше прав неграм, поэтому уже не убивают, – горячо запротестовал Юра.
– Судя по всему, ты уже намылился ехать туда?
– Еще нет, но намыливаемся.
– А ты, Саня?
– Я – тоже. Видишь, я – даже кучерявый. Буду как наполовину – свой среди чужих…
– Не знаю, ребята, – вздохнула Дина.
Хотелось бы попробовать увидеть другой уровень жизни… Но они жили со старенькой бабушкой. Выдержит ли она переезд в жаркую Африку? Да и как вообще покинуть Родину?..
– Ой, что ты «не знаешь»? Поехали бы все вместе, и работать стали бы опять вместе, мы бы им показали одесский уровень экспертизы!
– Не все так просто, Саня! Слышал ты, что у них появилось новое страшное заболевание – СПИД называется? Стопроцентная смертность?
– Да что-то слышал такое. А прививок никаких нет, что ли?
– Представь, нет!
– Ой, я слышал, что оно передается только половым путем. Если не… с местными, то и…
– Ошибаешься, Юрик, гемотрансфузионно тоже передается!
– Чего?
– Через кровь. Пойдешь зуб удалять, случайно попадет этот возбудитель и все!
– И что, реально, от этой заразы нет спасения?
– Нет. Я же недавно была на научной конференции. Лучшие умы разрабатывают, а пока результата нет.
– Ну, ничего, я думаю, что пока мы соберемся, через полгодика что-то придумают! – неунывающим тоном заключил Юрик.
– Ты такой позитивный оптимист!
Пока бригада сидела и строила планы, незаметно пролетело несколько часов. Саня, сидевший напротив окна, засмеялся.
– О, Дина, вот и твой легок на помине.
В переулке показалась фигура Игоря Гнатенко.
– Слушайте, мальчики, а может, мы быстренько в пиццерию мотнемся?
– Езжайте, – кивнул Саня.
Дина быстренько сбросила белый халат и выбежала навстречу мужу.
– Давай в пиццерии пообедаем.
– А что, у вас все спокойно?
– Спокойней не бывает!
Они подъехали три остановки на трамвае, взяли по бульону, пиццы себе и ребятам, и принялись за еду. Посетители прибывали толпами.
– Такое впечатление, что все в городе вышли гулять, – с набитым ртом пробубнила Дина.
Внезапно за окнами раздался какой-то неясный гул из громкоговорителя. Все насторожились. В 1988 году голос из рупора еще напрягал. Так ничего не разобрав из неотчетливого бормотания, все решили, что особой информации эти звуки не несут, и продолжили есть дальше. Но через минуту, в дверном проеме показался сотрудник милиции с мегафоном в руках. Расталкивая посетителей, он пробрался в центр пиццерии и громко завопил:
– Судмедэксперт Гнатенко здесь есть? На выход!
Дина подскочила, как ужаленная.
– Быстро хватай все, – сказала она мужу и понеслась к выходу.
Игорь вскочил, сгреб в кулек пиццы для ребят-дежурантов, и помчался вслед за женой.
У входа их ждал милицейский уазик.
– Здрассьте, у нас убийство, поехали быстрей, – открыл дверцы водитель.
– Погодите, нам надо вернуться в бюро за чемоданчиком.
Водитель круто развернул машину, и они поехали в переулок Наримана Нариманова, известный всем в Одессе, как областное бюро судмедэкспертизы.
– Ничего себе, какие вы молодцы, не забыли о нас! – радостно завопили дежуранты.
– Дина, вот Жанна на проводе…
– Я еду на убийство, скажи, что я занята, – ответила Дина, натягивая халат и проверяя чемоданчик эксперта.
– Она как раз по этому поводу, – протянул ей телефон Саня.
Дина нетерпеливо выхватила у него трубку.
– Ты чего на пляж не ушла?
– Та мама плохо себя чувствует… Короче, там какая-то нереальная мокруха! Звонил мне Блехман, требовал (!), чтоб я поехала с ними. Я ответила, что сегодня прекрасный эксперт дежурит. Он, знаешь, как всегда начал выеживаться, что молодым не доверяет. Короче, мы потом его проучим. Я наотрез отказалась! Короче, ставь его на место, поняла, чтоб он не зарывался. И не обращай внимание.
– Есть, мэм.
Блехман был самым толковым, и оттого, не взирая на пятую графу, – самым привилегированным следователем городского УВД. С вершины своего статуса он мог позволять себе закатывать истерики перед руководством СМЭ и требовать своих любимых экспертов – Озаревич или Богачеву. На Дину он смотрел с презрением – какая-то начинающая, никому не известная, даже без еврейских корней, что уже само по себе говорило о том, что она не может быть умной априори, экспертишка.
«Ох, ты, чванько, ну и устрою я тебе сегодня, сноб несчастный!», – мстительно подумала Гнатенко, настраиваясь на рабочий лад.
– Стоп, а мы что, не на МП сразу ехали? – спросила Дина у водителя, увидев, что они въезжают во двор городского УВД, – Чего ж такая спешка?
– Вы что, Блехмана не знаете? Сейчас узнаю, выезжаем или нет. Водитель отправился в дежурную часть, а Дина вышла из машины. Во дворе стояло множество милицейских и гражданских машин. Под тенью двух из них прятались от солнца овчарки. На скамейке сидели кинологи. Дина подошла поздороваться.
– Добрый день, если он добрый. Гром с вами поедет, – кивнул кинолог на знакомого Дине пса.
– Ой, Гром, – можно погладить его?
Внутренняя кинологическая этика вообще запрещала телесный контакт с розыскными собаками.
– Ладно, все равно, вместе будете работать, и запах ваш он знает, – разрешил проводник.
– Гром, Гром, красавец! – прижала к себе крупную голову пса, Дина.
Ей уже приходилось работать на месте происшествия с этим псом, по страшной жаре, когда тот очень хотел пить, а воды не было. И пришлось поить его квасом из бочки. Тогда вся опергруппа переживала, чтоб пса не хватила атака сахарного диабета. Но, слава Богу, все обошлось.
Пес ласково брыкался головой, и кинологи поневоле залюбовались такой идиллией.
– Как вам удается их так содержать, что от него даже запаха нет?
– Тяжело. Но стараемся. Но Гром – наш особенный любимец…
На ступенях показался Блехман со свитой из опергруппы. Вместо приветствия, он во всеуслышание сразу же заявил, что он не доверяет всяким начинающим докторам, что дело уже провалено только из-за отсутствия Озаревич или Богачевой, и если-бы не упрямство самого Федоровича, то он бы в жизни не поехал с таким составом группы. Это было уже откровенным хамством, и Дина не выдержала.
– Почему Вы себе позволяете такие высказывания? – вскипела она.
– Детка моя! Я могу себе позволить все, что угодно, на правах лучшего следователя города. А кто ты такая, чтобы я считался с твоими нежными чувствами?
Дина всплеснула руками.
– Так узнайте, прежде чем бросаться какими-то обвинениями. Вы знаете, что у меня процент вскрытий по травмам составляет около 85 % работы? Я не из тех, кто норовит лишь скоропостижкой или повешениями заниматься!
– Увидим тебя в деле! – угрожающе заявил Блехман.
– Увидим! – агрессивно отпарировала Дина.
– Не обращайте внимания, – шепнул на ухо криминалист.
– Не хочу я даже с этим хамом в одной машине ехать, – прошипела Гнатенко, – Можно, я с вами сяду?
– Конечно, Гром будет рад. Правда, Гром?
Пес приветливо завилял хвостом.
– Слушайте, я первый раз так попал! А мне что надо будет делать? – с испугом в голосе спросил водитель.
– А Вы кто? Новенький? – воззрились на него кинолог и Дина.
– Это наш указник, – пояснил участковый, – Гаишники его оштрафовали, он там еще чего-то натворил, и теперь обязан целый день нас возить по приговору судьи на своей машине.
– Надо же, как умно! Не слышала о таком раньше.
– А это – нововведение. Зачем их отправлять на непонятно какие «общественно полезные» работы? Пусть конкретно помогает, в следующий раз уж неповадно будет нарушать правила! – засмеялся милиционер.
– Это уж точно! – сокрушенно ответил водитель.
Кавалькада опергруппы остановилась у одного из высотных домов поселка Таирова. У подъезда уже столпилась группа соседей, живо обсуждавших страшную новость. Под их пристальными взглядами, Дина почувствовала себя героиней криминального сериала. Вместе со всеми она зашла в обычный серый подъезд. Лифт поднял их на девятый этаж…
Дверь в квартиру была открыта. Из комнаты слышался сбивчивый женский голос.
– Здравствуйте, – зашли в комнату Дина и кинолог. Гром дисциплинированно остался сидеть в коридоре.
Блехман раздраженно оглянулся на Дину.
– Продолжайте.
– Я же и говорю, что моя семья и Милан дружили. Ходили друг к другу на кофе. Но сейчас мой муж ушел в рейс и сами понимаете, мне не очень удобно было звать его в гости, – томно пояснила мелкая блондинка лет сорока.
– Вы в какой квартире живете?
– Прямо рядом. Справа.
– А слева кто соседствует?
– Бабушка старенькая. Но она глухая, как пень, и практически не выходит.
– Все равно, опроси, – кивнул головой участковому следователь.
Участковый мгновенно унесся к соседке. С Блехманом не стоило связываться, от него только и стоило ждать неприятностей.
– Давайте все по-порядку. Кто – он, что – он?
– Он, – показала дрожащей рукой на тело, лежащее ничком на кровати, соседка, – Герой Советского Союза в Великой Отечественной войне и Югославии, Милан Николич.
… В воздухе застыла тягостная пауза.
Блехман подошел к покойному, откинул одеяло. Перед ним лежало тело мужчины в отличной физической форме. Если бы не брызги крови на подушке и не множество ран на голове, можно было бы подумать, что моложавый мужчина просто лег отдохнуть.
– Что вы такое несете? Какой Герой? Ему сколько лет?
– Что-то около шестидесяти.
– Да не мелите ерунду! Мне – пятьдесят, а этот, вон, какой … подкачанный!
«Нашел, кого с собой сравнивать!» – подумала Дина.
Блехман был рохля рохлей, если бы ему пришлось участвовать в задержании, он бы и ста метров не продержался в погоне. Наум Валерьянович, как и все его соплеменники, был чистым интеллектуалом.
– Милан следил за собой. Качался. Не ел жирной пищи, ездил на велосипеде, избегал стрессов, – перечисляла соседка.
– И все равно, стал жертвой. Так как он мог быть Героем войны?
– Он рассказывал, что был самым молодым партизаном. Поэтому и там был героем, и потом присоединился к нашим войскам и дошел с ними до Берлина. Наши тоже наградили его. Он приехал сюда и стал гражданином СССР. Но дважды в год ездил к себе на Родину. Милан часто говорил, что у него две Родины. И льготы он получал и тут, и там.
– Нда-а-а, – вздохнул Блехман.
Дело принимало совсем неприятный, возможно даже – международный, оборот. И чутье его не обмануло.
– Наум Валерьянович, с Вами хотят поговорить, – протянул рацию вошедший водитель.
– Слушаю, Блехман. Да, товарищ генерал. Слушаюсь, товарищ генерал.
Он отдал трубку водителю, насупил брови и с ненавистью взглянул на Дину:
– Вот, уже начальство интересуется.
Гнатенко демонстративно пожала плечами, словно возражая: «А я тут причем»?
– Так, давайте теперь нам все по порядку рассказывать. Раз он был такой герой, то деньги у него водились?
– Я не интересовалась! – ответила шокированная такой бесцеремонностью вопроса, соседка.
– Понятно. Как Вас – Майя Аркадиевна? – сверился с протоколом, записанным участковым, следователь.
– Но все-таки? Обстановка у него вполне достойная.
Блехман обвел внимательным взглядом комнату покойного. Мебель была почти новая, и не из дешевой. Сервант был заполнен целой коллекцией дефицитных хрустальных ваз.
– А жена у него есть?
– Нет. Милан любил … разнообразие, так сказать.
– Ага, по девочкам скакал, значит?
– Ну-у, – замялась соседка.
– А Вы видели кого-нибудь возле него в последние дни?
– В последние дни – нет. А вот недели три, может – месяц назад, мелькала какая-то совсем молодая деваха. Но он говорил, что это – его дальняя родственница.
– Все мужики так говорят о девочках! – поучительно поднял указательный палец Блехман, – Как она выглядела?
– Да, честно говоря, я тогда ему поверила. Потому что девица вообще никакая была! Совсем не в его вкусе. И на лицо – никакая, низкая, дебелая рохля, я бы даже сказала.
– А каких он любил?
– Под стать себе. Чтоб высокие были, стройные, брюнетки обычно… А эта – невыразительная блондинка…
– То есть, действительно, могла быть его родственницей?
– Я так и подумала тогда. Да я особенно и не присматривалась. Мне-то что до его девок? Это мой муж любил с ним про политику говорить. Ой, простите, я не то…
– Да ладно, успокойтесь. За политику сейчас уже не сажают! А Вы с ним на какие темы обычно общались?
– Мы с ним кофе любили пить. У меня муж всегда хороший кофе привозил из рейсов. Мы с Миланом коллекционировали разные сорта… Ой, что же я туплю? Вам же долго еще работать здесь?
– Да, – с напускной важностью кивнул Наум Валерьянович.
– Можно мне тогда отлучиться на пять минут?
– Идите, – милостиво разрешил Блехман и женщина выпорхнула из квартиры.
– Иди, найди понятых и приведи сейчас.
– Они уже есть, сидят в соседской квартире.
– Отлично. Давайте просто глянем на общий вид. А придут понятые – начнем писать протокол осмотра.
Блехман отдавал какие-то распоряжения сотрудникам, а Дина тем временем составляла свою версию произошедшего. Официально, к трупу ее пока не допустили, и еще долго не подпустят. Поэтому, приходилось довольствоваться тем, что было сейчас в наличии доступно ее зрению.
Она стояла в дверном проеме. И как раз возле ее рук находилась поврежденная голова покойного. Кровать располагалась под стеной между комнатой и кухней, и изголовье находилось у самой двери.
У Дины с самого детства выработался такой инстинкт, что она в любом помещении располагалась ногами к двери, чтобы сразу видеть входящих. Игорь даже как-то похвалил ее за это качество, назвав истинной воительницей. Поэтому, с ее точки зрения, подставлять голову под возможный удар было неимоверной глупостью.
– Динка, ты, словно, в любую минуту готовишься к нападению! У тебя это просто на каком-то инстинктивном уровне происходит. Может, тебе в армию надо было идти? Откуда в тебе подозрительность? – спросила ее как-то однокурсница, которая тоже теперь жила в Одессе.
– Да нет у меня никакой подозрительности! Просто у меня есть такой пунктик – я всегда пытаюсь подстраховаться от всевозможных неприятностей, – откровенно призналась Дина.
– Ты пойми, что это невозможно! Нельзя от всего защититься!
– Да я это знаю! И специально не стараюсь. Это само собой происходит.
Вот и теперь Гнатенко не понимала, как покойный мог так беспечно лечь спать, подставляя свой затылок под удар. Внимательно анализируя то, что она видела, у нее уже возникла некоторая версия происходящего.
На кровати лежало две подушки. Стало быть, лежащих было сначала двое. Никогда мужик не станет класть вторую подушку на кровать, если спит один. Она не могла понять особенностей мужской логики в этом случае, но из практики уже была с ними знакома. Когда Блехман приподнял одеяло на покойнике, Дина тоже успела мельком глянуть на тело и заметить, что оно было обнажено. Учитывая одесскую жару, нельзя было полностью игнорировать версию того, что Милан мог спать голым и сам. Но более классическим казалось развитие событий с участием женщины.
Кстати, мельчайшие брызги крови попали и на вторую подушку. На голове было множество ран. Сколько точно – она сможет подсчитать, когда ее допустят работать с телом. И хотя волосы на голове трупа были достаточно густыми, уже было видно, что раны расположены в разных направлениях. Первоначально складывалось впечатление, что его били по голове несколько раз каким-то небольшим предметом, так как раны были длиной максимум по три сантиметра. Даже если Милан был сонный, или в спящем состоянии, почему же он не проснулся и не вскочил? А о том, что он не менял положение тела и головы, говорило одинаковое направление потеков крови от ран на коже. Скорее всего, на тот момент он не мог проснуться. И этому могло послужить минимум две причины. Первая – если он находился в беспомощном состоянии из-за действия какого-нибудь лекарственного препарата, типа барбитуратов, или снотворных. Вторая причина – из-за сильного действия алкоголя.
Дина давно заметила на полу, рядом с кроватью, пустую бутылку из-под шампанского. Разве можно шампанским упиться так, чтобы не проснуться от таких ударов, которые раскраивают череп?.. Можно, если в него добавить что-нибудь из таблеток. Так что, скорее всего, у них наблюдается комбинация этих двух причин.
У нее в практике уже был похожий случай, когда ревнивая любовница узнала, что у ее любимого есть еще одна женщина и решила его проучить. На его день рождения, она добавила в шампанское измельченный элениум. И когда ее потенциальный жених заснул, взяла в руки кухонный нож и стала наносить по его лицу удар за ударом. Дину тогда тоже смутил тот факт, что он не менял положение головы после нанесения удара. Однако, после производства токсикологического исследования все стало на свои места. Был обнаружен элениум, который и сам по себе был мягким успокаивающим. В сочетании с шампанским произошла какая-то химическая реакция, и жених вырубился до состояния полного бесчувствия. Вполне возможно, что и здесь тоже подмешана какая-то «химия». Пока что никаких других данных в распоряжении эксперта не было.
Дина со скучающим видом вышла на кухню и стала наблюдать за действиями опера. Тот быстро выдвигал и задвигал ящички шкафов.
– Посмотрите, идеальный порядок везде, даже в железяках, – с уважением заметила Дина.
– Я не могу заставить мужа порядок в железяках навести! А тут – столярный ящичек – отдельно. Со слесарными инструментами – отдельно. Кухонные молоточки висят – отдельно!
– А чем его могли пристукнуть? – спросил ее опер.
– Молотком? Каким? Вроде бы все имеющиеся – чистые?!
– Я пока не могу сказать – чем. Меня же еще не допустили. Но похоже на Вашу версию… Однако, в комнате – идеальный порядок. Вы заметили? В шкафу, на вазах – слой пыли. То есть, там ничего не трогали…
– Да.
– Но, ведь, предмет могли унести с места происшествия?
– Ой, это будет худший вариант. Придется по мусорникам искать…
Дине, при этих словах опера, совсем некстати вспомнилось уничижительное прозвище «мусора» и она чуть не рассмеялась. Все-таки, это прозвище было хоть как-то фактически обосновано. Сама она никогда даже мысленно не произносила таких слов, все еще уважая коллег «по цеху».
– Милости прошу, угощайтесь, – вернулась в комнату Майя Аркадьевна и поставила на журнальный столик поднос с несколькими дымящимися чашечками свежесваренного кофе.
– Вам же еще работать и работать.
– Спасибо большое, – от души поблагодарила Дина, хоть сама и не любила кофе.
Но дареным не перебирают, поэтому она тоже присела на единственное свободное место в комнате – на диване, в ногах у трупа.
– Что же вы доктору места не оставили? – сплеснула руками соседка Милана, – Я Вам сейчас свою табуреточку принесу.
– К сожалению, у нас не Грейт Британ, – ответила ей Дина.
– Не поняла, – с недоумением посмотрела на нее Майя.
– Джентльмены живут в Грейт Британ, не у нас…
– А-а, – рассмеялась соседка и пошла за табуреткой.
Опер тоже засмеялся и подскочил со стула, освобождая место для Гнатенко.
– Значит, еще не все потеряно. Некоторые джентльмены живут и в Одессе.
Блехман лишь молча скривился в ответ на Динины колкости. Он вообще считал ниже своего достоинства принимать участие в разговоре с недалекими особами, какими он считал своих окружающих коллег.
К удивлению Гнатенко, кофе ей понравился. Напиток получился густой, с прекрасным соотношением горечи и сахара. И через пару минут она, действительно, ощутила прилив энергии.
– Просто чудный кофе! – обернулась она к Майе.
– Вот, этот – презент от Милана. Из Боливии. А купил он его у себя в Югославии. У нас такой не сыщешь!
– Спасибо! Давайте будем работать дальше. Понятым права уже разъяснили?
– Да, – подтвердили мужчина и женщина, жильцы этого же подъезда.
– Тогда приступим. Вы наблюдайте за тем, чтобы мы не подбрасывали никаких посторонних предметов и ничего не изымали. Все, что нам понадобиться, мы упаковываем, опечатываем и вы там расписываетесь, понятно?
– Да, – хором ответили понятые.
Сначала последовала утомительная для всех процедура описывания комнаты и всего, что в ней находилось. Дина, кинолог и Гром изнывали от бездействия. Проводнику служебной собаки вспомнились фразы из фильма «Иван Васильевич меняет профессию», и он на кухне стал забавлять Дину смешными цитатами типа «Собака с милицией обещала приехать», «Два портсигара золотых, две замшевые куртки»… Неожиданно, присутствующим на кухне стало так смешно, что все с трудом стали сдерживать смех.
– Слушайте, да у нас просто рабочая истерика начинается, стоп! Человек погиб! Прекращаем хохмить! – спохватилась Дина.
– Вы знаете, Вы – правы. Я вообще не могу с трупами работать, страшно, – признался участковый, – Это – как защитная реакция!
– Конечно, страшно! Как же Вы попали на такую работу?
– Да надеялся, что будут кражи, а не уголовщина…
Блехман все больше мрачнел по мере осмотра… Розыскной пес, невзирая на влажную уборку соседки, взял-таки след, но – до выхода из подъезда. Возможно, убийца сел в машину. Пока что зацепиться было не за что. В доме был порядок. Единственное, что возбудило его внимание, – отсутствие ключа от закрытого отделения секретера. Понятно, что его унес с собой убийца. Что же могло там быть? Деньги, ценные бумаги? Облигации государственного займа?