От Валентина до Валентина - читать онлайн

14-го февраля праздника не чувствовалось. День был скучный и серый. С низкого неба косо летела колючая крупа, собиралась в закутках тротуаров, образуя подвижные снежные языки.

Девушка в красном пальто торопливо миновала двери вокзального зала с турникетами и, мельком глянув на табло с расписанием электричек, быстро зашагала к отправлявшемуся поезду. Через плечо алую ткань пересекал тонкий черный ремешок сумочки, на ногах блестели высокие черные сапоги на среднем каблуке. Голову от снега прикрывала вязаная черная шапка, прикрытая сверху широким капюшоном. В руке девушка держала розовую коробочку с тортом.

Электричка издала прощальный звук – «псс-с-с-сссс!». Девушка метнулась к первой открытой двери и заскочила внутрь вагона. Редкие пассажиры последнего вагона с интересом разглядывали яркую девушку, оценивая и ее саму, и ее не совсем обычный в городской серости наряд. Она, не задерживаясь, прошла через тамбур в следующий вагон. Там уже не воняло туалетом, вагон отапливался, и некоторые пассажиры даже сняли шапки. Народу было заметно больше, но свободные места еще оставались.

Девушка прошла в дальний конец вагона и села к окну, пристроив тортик на коленях. Поезд дернул и за заледенелым стеклом медленно поехали назад соседние электрички и обшарпанные вокзальные постройки. Девушка выдохнула и, усевшись удобнее, наконец расслабилась. Ехать было около сорока минут.

– Мариночка! – с дивана на другой стороне вагона поднялась симпатичная невысокая женщина лет тридцати. – Я тебя не сразу увидела. Сидела спиной и узнала, только когда ты прошла мимо. Рассказывай, как дела, что нового на работе? Есть ли подвижки с личным? Не виделись почти с позапрошлых выходных! – женщина пересела на свободное место возле «Мариночки».

– Женечка, привет, дорогая! Все нормально. Работаю. Новые фасоны разрабатываю. Если дело пойдет, к осени, может, опять в заграницу отправят.

– Мариша, ты, я смотрю все хорошеешь, по загранкам начала кататься. Скоро родной деревней брезговать начнешь.

– Что ты, Женя, как брезговать? Я только-только подниматься стала. Вот заработаю, может маме дом отремонтирую или новый построю. Москва, конечно, затягивает, но лучше нашей Зарубы я пока ничего не нашла.

– Ухажер к себе не зовет?

– Некуда к нему. Ты же знаешь, он у бабки живет, а там условия совсем никуда. Но он хорошо зарабатывает. Обещает скоро скопить и отстроить нормальный дом.

Завязался разговор о жизни, о планах, о ценах и зарплатах.

Марина – молодая, симпатичная, кареглазая брюнетка двадцати пяти лет. «Москвичка» из большой подмосковной деревни Зарубино. Господь одарил её красивым лицом и привлекательной фигурой с заметной грудью и широкими бедрами. Пять лет назад она закончила учебу в техникуме и теперь трудилась конструктором-модельером на швейной фабрике. Свое выделяющееся из общей серой массы пальто Марина раскроила и сшила после работы на фабричных станках и машинках. Владелец фабрики не возражал, чтобы работницы пользовались оборудованием. Он придерживался концепции: «коллектив – семья». Что-то японское.

Марина не была замужем. Может и была бы не против, но пока не складывалось. Пока училась в техникуме, были любови, встречи-разлуки, но прыщавых одногодков соблазнили и разобрали более нетерпеливые подруги. Да и было-то этих кандидатов в женихи всего два с половиной. Техникум женской направленности и в группе из двадцати человек учились только три мальчика. Короче говоря, во время учебы пасьянс не сошёлся. А уж на бабьей швейной фабрике из мужчин были только директор да главный технолог. Эти и по возрасту, и по социальному статусу женатых старпёров в мужья никак не годились.

Случались мальчики с дискотек. Эти телом пользоваться не брезговали, но даже от намеков на замужество бледнели и начинали заикаться.

Год назад на ВДНХ Марина случайно познакомилась с домодедовским жителем Игорем. Игорь был высок, усат, неплохо развит физически. Любил ту же музыку, что и Марина. С ним можно было обсудить новинки рока и попсы. Игорь работал автослесарем и на свою зарплату одевался модно и молодёжно, с лёгкостью тратился на дискотеки и концерты, при этом производил впечатление адекватного, устойчивого во взглядах человека.

Игорь говорил о женитьбе как о необходимости для любого нормального мужчины. Заявлял о планах на двоих или даже троих детей. Был готов в ЗАГС в любое время, вот только просил отсрочки на накопление достаточной суммы, чтобы можно было приступить к постройке дома для будущей большой семьи.

Пока же Игорь жил в доме своей бабки. Это была маленькая избушка из бруса в частном секторе Домодедова. Жить молодому человеку в ней было можно, но приводить туда молодую жену и растить детей на печном отоплении, с душем в виде тазика и чайника, а также с замечательным сортиром в дальнем углу участка было как-то не очень по-современному.

Игорь был нежен с Мариной, но в то же время не проявлял робости и неуверенности. Марина чувствовала в нем настоящего мужчину, берущего свою женщину как лев добычу – решительно и бескомпромиссно. Марине нравилась эта ласковая мужественность и заявляемая готовность стать опорой для их будущей семьи.

За слегка оттаявшими окнами вагона замелькали серые стены домодедовских предприятий. Поезд замедлил ход, приближаясь к станции.

– Давай, Женечка, я здесь выхожу. У нас с Игорем сегодня праздник первого поцелуя, правда, он об этом наверняка не помнит. Будем совмещать личный и общенародный праздники. Завтра к обеду буду дома, если не против, заходи поболтаем, – Марина подхватила свой тортик и направилась к выходу в тамбур.

– Пока-пока, милая, – прощебетала Женя, помахав ручкой, – будешь дома, зови на новости.

Марина вышла. Быстро протолкнувшись через турникет, побежала на остановку автобуса. Удача сегодня сопутствовала – автобус дождался её и тут же тронулся.

Зимний Домодедово – скучный город. Снежная каша на тротуарах и дорогах, серые кирпичные дома вдоль центральной улицы, бесконечные грязные стройки, скрывающиеся за неопрятными заборами и бескрайние домики, домишки, избушки, спрятанные в массивах «частного сектора» позади пятиэтажек и строек.

Строительный бум в начале «нулевых» у частников еще не наступил. Большие двухэтажные дома-коттеджи высились редкими айсбергами среди моря неопрятного и дешёвого жилого мусора.

Автобус остановился и открыл двери. Из пропахшего бензином и резиной нутра Марина и несколько попутчиков вышли в сумерки и метель. Каждый направился в свою сторону. Марина свернула в проулок и скоро ее алое пальто растворилось в летящем снеге.

В окнах утопавшего в сугробах домика Игоревой бабушки света не было. Игорь, наверно, или отсутствовал, или спал после смены. Марину он ждать не мог, так как они договорились встретиться только завтра, а сегодняшний вечерний сюрприз был чисто Марининой идеей.

Марина потянула дверь. Оказалось – не заперто. Она прошла в темный коридор и, не разуваясь, направилась в комнату. В сонной тишине дома из комнаты отчетливо доносились ритмичные скрипы раскладного дивана, сопровождаемые тяжелым сопением и негромкими стонами.

Марина опешила. Ей показалось, что она по ошибке в темноте зашла не в тот дом и даже в первый момент инстинктивно отпрянула назад, словно стремясь незаметно уйти. Но секундный морок прошел и она решительно, как в крещенскую ледяную купель, шагнула в комнату.

Над диваном белели белые женские разведенные колени, между которыми суетливо подпрыгивала чуть более темная Игорева задница. С появлением Марины движения и звуки прекратились. Голос Игоря прохрипел: «Кто там?»

Марина почувствовала спазм в груди, захотелось воздуха. Спертая, влажная, напитанная вонью мужских носков и запахом немытой женщины атмосфера комнаты просто физически не пролезала в легкие. Марина рывком открыла форточку и жадно глотнула уличной свежести.

Немного отдышавшись, она повернулась и села на стул напротив дивана с уставившимися на неё растерянными Игорем и его дамой.

– Маринка, ты откуда здесь? – тупо таращась с полутемного ложа, спросил Игорь. – У тебя же сегодня работа. Мы же на завтра договаривались встретиться?

Марина сидела молча, рассматривая всклокоченного Игоря. Такой красивый, созданный в девичьем воображении мир любви и доверия, опадал к ее ногам жухлыми бесформенными обрывками. Этого мира больше не было и строить его заново из этих черно-коричневых клочков было невозможно.

– Хотела, вот, тебя поздравить с Валентином и днем нашего первого поцелуя, – глухо ответила Марина. – Тортик, вот, купила к празднику. Ты же любишь тортики?

– Люблю, – сдавленно ответил Игорь.

– Вот и кушай вместе с твоей бабой. Не обляпайтесь, – Марина трясущимися пальцами развязала на коробке ленточку, сняла крышку, встала, подошла к дивану и неторопливо, но сильно вмазала Игорю в лицо кремовую розочку, цукатные листики и шоколадную надпись «На счастье!». Игорева шлюха взвизгнула и спряталась пол одеялом.

Не обращая на них внимания, Марина взяла со стола свою шапку, вышла на двор и спокойно направилась к автобусной остановке. Не хотелось ни кричать, ни ругаться, ни выть, ни думать о мести. Было чувство гадливости и ощущение, словно внутри головы, слева, образовалась пустота, заполненная комком свалявшейся собачьей шерсти. По этой грязной шерсти суетливо бегали тоненькие молнии и создавали гудение, похожее на то, что издают уличные трансформаторы в распределительных будках. Этот зуд не усиливался, не вибрировал, вообще никак не менялся. Он просто заполнял половину головы, гоня из нее мысли, желания и даже саму способность думать и рассуждать.

Погруженная в этот неприятный шум, Марина прошла мимо остановки и пешком направилась к станции. Ветер, хулиганя, откинул с её головы капюшон и теперь щедро засыпал волосы ледяной колючей крупой. Она шла по раздавленной сапогами пешеходов мокрой каше. Мимо медленно ехали машины, тускло освещая залепленными фарами косые линии летящих снежинок. Ветер стал нахальнее, Марина очнулась, надела шапку и натянула слетевший капюшон.

Она пересекла несколько кварталов, когда наконец почувствовала, что немного отлегло и осознание окружающего вернулось. Можно было сесть в автобус и проехать до станции одну остановку, но Марина решила не ждать и пройти еще немного. Не хотелось, чтобы люди в салоне автобуса разглядывали ее лицо. Марине казалось, что на ней повисла лохмотьями грязь Игоревой измены, и это явно будет заметно всем. Она поглубже надвинула капюшон, опустила голову и направилась к билетной кассе.

Электричку долго ждать не пришлось. Привычно объявил прибытие динамик и в снежной мгле появился мутный фонарь приближающегося поезда.

В Домодедово сошла основная часть пассажиров и до Зарубино Марина ехала сидя, отвернувшись к окну. Пассажиры, кто мельком взглядывал на Марину, не проявляли никаких чувств и эмоций. В их глазах отражалось обычное человеческое равнодушие.

Расстояние от станции до дома она преодолела быстрым шагом за десять минут. В деревне дороги не чистили и тротуаров здесь не было. Но даже такая пробежка не помогла избавиться от давящей пустоты. По-прежнему не было ни чувств, ни мыслей, ни эмоций. Марина шла, как робот, запрограммированный дойти от пункта А до пункта Б.

Наконец, вот и калитка её маленького домика. Немного повозившись с ключами, Марина зашла в прихожую. Дом стоял уже вторые сутки нетопленным. Было прохладно. Мать должна была вернуться со смены завтра утром, а сегодня было влажно, темно и неуютно.

Вдруг в голове и груди произошла разрядка. Пустота с шерстяными молниями лопнула, остатки уличного света померкли, Марина громко истошно завыла и, не раздеваясь, рухнула на кровать, трясясь от рыданий.

«Паскуда мерзкая! Сволочь! Скотина!» – Марина выплевывала в мокрую подушку эпитеты, которые не смогла сказать Игорю в Домодедово. – «В такой день он с какой-то немытой блядью спутался! Сволочь! Ненавижу гада!»

В маленьком окне соседнего, вплотную стоявшего домика, появилось и исчезло обеспокоенное лицо Жени. Через минуту она в домашних тапках выбежала на двор и, перепрыгивая через слежавшиеся сугробы, заскочила на крыльцо Марининого дома.

– Что случилось? – начала она тормошить ревущую в голос подругу.

– Этот гад… Этот гад… – простонала Марина, – в наш праздник блядь привел.

Женя думала не больше десяти секунд.

– Из-за этого говна ты так разревелась? А ну, вставай скорее, успокойся и всё расскажи. Он бил тебя?

– Нет…

– Ругался на тебя?

– Нет… Он эту сучку ебал, когда я пришла поздравлять его с нашим днем.

– Так! С этой минуты ты забыла его имя! Забыла? – с напором спросила Женя.

Марина согласно кивнула.

– Уже хорошо! Пойдем ко мне. У меня тепло. Выпьем водочки, закусим чем Бог послал, поговорим и все забудется. Подумаешь, ебаришка нашелся уникальный! Всё! Нет его! Пойдем, дорогая!

Женщины, обнявшись, вышли во двор и тут же зашли в дверь соседнего домика. Марина утерла слезы. О её страданиях напоминали только красные глаза и припухшие покусанные губы. Женя, покопавшись в неглубоком подполе достала холодную бутылку «Столичной». Оттуда же извлекла банку маринованных огурцов, нарезала хлеба и добавила немного ломтиков буженины.

– Не богато, но что уж есть. Буженина так вообще с Рождества осталась. – она налила водки на дно рюмок, – Ну давай! Чтоб ему пусто было, а нам счастье и веселье!

Подруги чокнулись. После третьей их глаза заблестели. По еще недавно горестно-бледным Марининым щекам разлился румянец.

– Вот, что я скажу тебе, Маришечка, – Женя доверительно наклонилась к Марине, – Чтобы выбор был и можно было бы держаться от альфонсов подальше, бросай ты свою швейку и устраивайся на работу в аэропорт. Во-первых, ближе ездить, – Женя загнула мизинец, – Во-вторых, мне свояк пару дней назад сказал, что там новую компанию принимают. Работников набирают. Ты девка молодая, красивая, умная. Запишись к ним в стюардессы. Будешь вся в шоколаде! Нормальные деньги появятся. И главное – там мужики адекватные водятся. Будешь летать, знакомиться. Тебе даже никого соблазнять не надо. Сами на тебя кидаться будут. А ты только выбирай лучших да присматривайся, может кого и убедишь жениться.

– А кто у тебя свояк? Он откуда все это знает?

– Да, Николай из синего дома по Кирова. Он же там на трапе работает. Все новости про аэропорт знает. Ну давай еще по тридцать за твою удачу и перемены к лучшему!

– А что сама не устроишься?

– Поздно мне. Я интересовалась. Только до двадцати восьми лет берут. А мне уже скоро тридцатник. Да у меня и так все на мази. Муж есть. Не пьет, не курит. Работящий. Сына обожает. Меня слушается. Сейчас вот еще немного подкопим и будем думать брать в ипотеку квартиру или попробуем свой дом строить. Если только один Кирюша будет, тогда трешки хватит. А если еще кто родится, то дом нужен.

– А что, уже есть наметки на следующего?

– Нет пока. Думаем. Ну так что? Поедешь записываться? Тут быстро надо. А то наберут и начнут морды воротить от нас таких красивых.

– А что бы и не съездить? В понедельник возьму отгул и скатаюсь, – Марина решительно рубанула воздух.

В окошко кто-то часто постучал. Как будто кошка поскреблась. Женщины обернулись на темное стекло. Марина пригляделась и отшатнулась: – Он!

– Игорёха твой, что ли? Неудачник? – Женя распахнула окошко, – А, сучёныш заявился! А ну уёбывай быстрым шагом, а то я тебя нечаянно кочергой уебу!

Игорь за окном опешил, – Мне бы с Маринкой поговорить… – промямлил он.

– А хули тут говорить? Маришка, дай мне ружье со стены, сейчас я ему его блядские яйца отстрелю! Давай говорю, пока не убежал!

Ружья у Жени не было, но угроза все равно подействовала, и в окно донеслись частые удаляющиеся шаги по скрипучему снегу.

– Всё! Больше не сунется! Давай еще по пятьдесят за нашу победу!

Утром приехала уставшая и издерганная работой мать. Поблагодарила Марину за приготовленный завтрак и легла отсыпаться. Марина позвонила на фабрику и попросила отгул. Цель уточнять не стала. Мало ли для чего молодой женщине может понадобиться свободный день?

В понедельник Марина в обычное время отъезда из дома приоделась, причесалась, накрасилась. С удовлетворением от результата осмотрела себя в зеркале.

«Если подгадать к Зарубинской электричке, для которой Зарубино – начальная станция, то можно ехать вполне с комфортом и, даже выходя на «Взлетной», не придется поправлять помятую в давке одежду и прическу. Впрочем, вариантов масса. Можно и до Домодедова доехать, а там перепрыгнуть на аэропортовскую». – размышляла она о предстоящей поездке. Но с ночи снега навалило столько, что Марина с трудом преодолевала наметённые за ночь сугробы. Время до Зарубинской электрички быстро истекало, а тут еще выстроилась очередь в билетную кассу!

«Придется через пятнадцать минут ехать на проходящей. А это значит в давке. Скорее всего, в тамбуре. Опять какой-нибудь малолетний идиот полезет щупать», – ворчливо размышляла Марина, поднимаясь на мост через железнодорожные пути.

Вдали сквозь редкую снежную завесу показался яркий прожектор электрички. Люди начали перемещаться, стараясь занять место у края платформы там, где обычно открываются двери вагона. Машинист свистнул, призывая пассажиров думать о безопасности, а не о возможности первым заскочить в теплое нутро вагона. Марина, как и ожидала, оказалась в тамбуре. «Да оно и к лучшему, – подумала она, – все равно выходить через три остановки».

Вплотную, лицом к ней оказался молодой человек в недорогой куртке и спортивной шапочке. Марина двумя руками прижала к груди сумочку, как бы защищаясь ею от молодого человека. Электричка дернула и молодой человек, неловко переступив, навалился на Марину. При этом, пытаясь схватиться хоть за что-нибудь, он поднял руку, но только ладонью надавил Марине на грудь. Марина выразительно посмотрела на нахала, подвигала плечами и взяла сумочку еще выше, чтобы гарантировать свою неприкосновенность от посягательств.

– Извините, я не хотел… – выдавил из себя молодой человек и густо покраснел.

– Держаться надо за поручни, а не за меня, – отрезала Марина.

– Я постараюсь дотянуться, – пообещал он.

Марина поджала губы. Поезд набрал ход и шел ровно, немного раскачиваясь из стороны в сторону.

– Вы поймите, я не специально. У меня протез неважный. Не всегда удается балансировать без поддержки.

Марина посмотрела на парня с интересом. Свои приставания к ней еще никто не оправдывал плохим протезом. Поезд начал резко тормозить. Теперь уже Марина, потеряв устойчивость, навалилась на молодого человека. – «Теперь вы меня извините» – сказала она, посмотрев в улыбающиеся глаза молодого человека.

– Вот видите, у нас сегодня как в цирке, то я валюсь, то вы. Давайте, держитесь за меня, а я попробую дотянуться до поручня.

– А у вас действительно протез? А то я думала, что просто вы ко мне так оригинально подкатываете?

– В Афгане стопу оторвало, вот уже скоро пятнадцать лет, а все никак не обзаведусь нормальной подпоркой. Я на «Взлетной» выхожу. Еду на работу в аэропорт. А вы?

– Мне тоже в аэропорт. А вы там кем работаете?

– Сейчас сижу у монитора. Чемоданы проверяю

– А я уж думала, вы как Маресьев, – опасно пошутила Марина.

– Я бы смог. Да вот, опоздал на шестьдесят лет.

– А я попробую в «Русские Крылья» устроиться. Говорят, там проводниц набирают. Не слышали?

– Как же! Слышал. И даже одну кандидатку проводил в их отдел кадров. Могу и вас поводить.

– Буду вам премного благодарна! – обворожительно улыбнулась Марина, испытывая облегчение, что ее глупый намек на Маресьева не обидел молодого человека.

Динамик из салона в тамбур хрипло донес: «Станция Взлетная». Народ зашевелился активнее, готовясь покидать электричку и заранее продумывая пути просачивания сквозь плотно спрессованные тела тех, кому на «Взлетной» не выходить.

Когда двери распахнулись, оказалось, что выходят многие, и Марина с молодым человеком оказались на платформе почти без потерь и утрат во внешнем виде. Молодой человек еще и успел галантно подать Марине руку.

– Пойдемте, возьмем такси. В автобусе толкаться не хочется. Вот от вас приятно духами пахнет, а после висения на поручнях весь автобус будет пахнуть одинаковым бензином. А у вас, вероятно, сегодня будет интервью в «Русских Крыльях», надо быть на высоте. Да и себе праздник устрою. В кои-то веки буду кататься в одной машине с красивой девушкой.

«Все-таки подкатывает. Не удержался. Впрочем, человек вроде бы нормальный. Можно и познакомиться», – подумала Марина, а вслух, беря инициативу в свои руки и ломая молодому человеку все его планы обольщения, сказала: «Давайте познакомимся, а потом вы мне расскажете про ваше ранение, ну и вообще про себя».

Они шли по узкой, протоптанной в снегу тропинке. Длинная вереница людей суетливо двигалась к автобусной остановке и стоянке такси.

– Меня зовут Игорь.

– А меня Марина, – чуть не поперхнувшись от имени Игорь, представилась Марина. Игорь не заметил ее смущения.

– Вы в Зарубино живете? Почему мы раньше не встречались? Вы с какой стороны от железки? – он продолжил спрашивать, с неподдельным интересом глядя на свою новую знакомую.

– Я там, где универсам. А вы?

– Ну а я с противоположной стороны. Поэтому и не встречались.

Игорь подал руку Марине, помогая ей преодолеть кучу снежного крошева, отделяющую тропинку от остановки.

– С ногой случилась беда уже под конец службы и буквально перед выводом войск. Расслабился. Мой взвод послали зачистить кишлак. Зачистили. А когда возвращались в расположение, из-за невнимательности наступил на пэпээмку. Ступню раздробило. В госпитале колдовали, колдовали, да и отрезали совсем. Смешно, что мне за тот кишлак «Красную звезду» дали. Получилось, как бы в обмен на ногу.

– На что вы наступили?

– На ППМ – противопехотную мину. Маленькая такая. Спрячут в траву и не заметишь. Расслабился. Типа войне конец, службе конец. Под ноги смотреть перестал. Духи и наказали. Ну вот, а потом работал везде понемногу. И в магазине грузчиком, и помощником электрика, и даже с бандитами ездил «по вызовам». Еле развязался потом с ними. Одно время от безденежья хотел даже продать свой орден нумизматам. Но они, во-первых, зажрались, а во-вторых, я подумал, что менять ногу на пару бутылок водки как-то неправильно. Сохранил для внуков. А год назад устроился в аэропорт. Чисто, спокойно, сидишь, а не стоишь. Да и зарплата вполне достойная.

– Шеф! До аэропорта!

Такси оказалась замученной жигулишкой. Водитель не в масть своей маленькой машинке сидел большой, черноусый, в меховой куртке и шапке, завязками задевавшей потолок.

– Марина, вы садитесь назад, располагайтесь с комфортом, а я впереди поеду, – предложил Игорь.

Водитель, взглянув на молодых людей, снисходительно предложил свой вариант рассадки: «Вы, юноша, садитесь назад к девушке. Пока едем, разговаривайте. Можете даже целоваться. У меня правый глаз не видит, а правое ухо не слышит. Так что, будьте в моей машине как дома».

Игорь взглянул на Марину, она пожала плечами, улыбнулась и жестом пригласила Игоря садиться рядом на задний диван. Машина тронулась. Пришла Маринина очередь откровенничать.

– А я отучилась в Зарубинской школе, получила пятёрочный аттестат и поехала поступать в Москву. Не поступила. Прямо как в анекдоте. Чтобы не сидеть у мамы на шее, тут же поступила в техникум… – «Глухой на правое ухо водитель» кивнул и одобрительно сказал: «Молодец, девочка!» Марина продолжила, – После техникума стала работать модельером на швейной фабрике. Интересно, но поначалу платили совсем немного. Только едва-едва на жизнь хватало. Да и теперь не сильно больше. Вот подруга и посоветовала попытать счастья в аэропорту.

– Здесь, на остановке остановите. Нам вон к тому зданию. – Игорь рассчитался с водителем и помог Марине выбраться из тесного нутра Жигулей. – Пойдемте. Нам к тому торцу дома.

Они шли рядом. Игорь едва заметно прихрамывал, но совсем этим недостатком не тяготился, а весь путь рассказывал анекдоты, шутил про лётчиков и стюардесс. Говорил, что в аэропорту его можно легко найти, если просто спросить любого работника службы безопасности, где тут найти «одноногого Игоря»?

– Вот и ваш отдел кадров, – показал Игорь на дверь с временной табличкой, гласившей – «Набор персонала» и что-то ниже по-английски. – Пока! – помахал он, – Надеюсь, еще встретимся!

Марина посмотрела вслед удалявшемуся неожиданному попутчику и помощнику, отметила, что про хромоту Игорь сильно преувеличил. И вообще он замечательный человек. Вот только имя… Оно портило все впечатление.

За дверью с табличкой оказалась комната с несколькими дверями и со стульями, расставленными вдоль стен, на которых сидели девушки соискательницы шанса кормить пассажиров в полете. Они негромко переговаривались, обсуждая что можно, а что лучше не говорить на собеседовании. По сравнению с Мариной девушки выглядели весьма субтильными и производили впечатление старшеклассниц, готовящихся к сдаче выпускного экзамена. Марина присела на свободный стул. Девушки по очереди заходили в одну из дверей, проводили за таинственной дверью минут по десять и довольные выходили обратно.

– Ну как?

– Вроде, берут.

– Что спрашивали?

– Не боюсь ли летать на самолете и нет ли в родне клаустрофобии.

– И что?

– Сказали позвонят. Скажут, что делать дальше.

Менее чем через час дошла очередь до Марины. Она постучалась и вошла в маленький кабинетик, едва вмещавший письменный стол с компьютером, шкаф и пару стульев.

– Проходите, садитесь, – пригласила хозяйка кабинета. – Меня зовут Голда. Я начальник рекрутингового отдела авиакомпании. Мне надо посмотреть ваши документы и задать вам пару вопросов.

«Про клаустрофобию?» – про себя улыбнулась Марина.

Начальница оказалась маленькой и тоненькой совсем молодой женщиной, конституцией похожей на мальчика-подростка. Одета она была не по-офисному. Вместо костюма на ней красовался яркий большого размера полосатый свитер с накладными карманами из джинсовой ткани. Прическа тоже напоминала мальчишескую. Короткий курносый нос несколько диссонировал с карими, чуть навыкате глазами и с именем Голда, которое отсылало к пальмам и Средиземному морю, а вовсе не в Рязанскую губернию.

Голда стала сосредоточенно изучать Маринину автобиографию и диплом об образовании. Она делала какие-то пометки у себя в блокноте. Закончив чтение, подняла глаза и спросила: «Марина Владимировна, а вы серьезно готовы стать бортпроводницей? У вас среди родни или знакомых есть кто-нибудь, кто бы работал в этой области?»

– Ни в родне, ни среди знакомых. Я у мамы первая, кто собрался летать.

– Вы знаете, я немного приоткрою перед вами завесу тайны. Нам очень нужен персонал в службу бортпроводников. Но, помимо этого, мы ищем подходящие кандидатуры на занятие куда более интересных вакансий. Например, нам требуется заполнить профессионалами создающийся департамент обеспечения личного состава формой, спецодеждой, аксессуарами. Судя по вашему прекрасному диплому и профильному опыту работы, вы как раз специализируетесь в этой области. Может подумаете над моим предложением?

– Я готова подумать. Многое будет зависеть от условий работы, обязанностей, должности, уровня оплаты.

– Вы не торопитесь. Я попрошу вас посидеть в соседней комнате. А я пока сделаю несколько звонков, уточню все эти детали, а потом приглашу вас, и мы все обсудим.

– Хорошо, я подумаю, – Марина вышла в соседнюю опустевшую комнату, села на тот же стул, на котором ждала аудиенции, поглазела на развешанные по стенам рекламные плакаты, убеждающие потенциальных пассажиров оценить непревзойденный сервис в полете на борту самолетов авиакомпании «Русские крылья». Ничего по вопросу формы и спецодежды на плакатах не было.

Марина выдохнула и задумалась. – «Шило на мыло. На фабрике хоть практика какая-то, общение, а тут снабженцем в кабинет. Пыльные бумажки да лысые завсклады. Вся-то и разница, что мужчин здесь больше, а не только швеи да раскройщицы-матершинницы. Впрочем, пока решать рано. Надо послушать про зарплату. В проводницкой работе хотя бы романтика присутствует. А тут…»

Дверь открылась и в комнату вышла Голда – «Марина Владимировна, сейчас сюда зайдет замдиректора филиала по персоналу. Он посмотрит на вас, посмотрит ваши документы, задаст пару вопросов и потом уже будем решать, в каком направлении нам двигаться дальше. Кофе хотите?»

– С удовольствием!

– Пройдемте ко мне в кабинет. У меня там все для приема дорогих гостей.

– Я уже прямо-таки и дорогая?

– Надеюсь, что да. Присаживайтесь. Берите печенье, не стесняйтесь.

В комнату стремительно вошел длинный худой человек в синем офисном костюме с ярким желтым галстуком. Ноги в узких брючках были обуты в отполированные коричневые кожаные туфли. Белесые короткие волосы плотно уложены по бокам головы. На тонком и длинном носу блестели узкие модные очки. – «Экий франт офисный!» – оценила человека Марина.

– Знакомьтесь, – сказала Голда, – Это Антон Павлович Краснолицый, заместитель директора по работе с персоналом. Это – Марина Владимировна Хомякова, подавала заявление на бортпроводника, но может быть передумает и согласится работать в нашей управленческой команде.

– Вы правы, Голда. Такие специалисты на дороге не валяются и их по объявлению на заборе не принимают, – замдиректора говорил уверенно, словно лично изучил Маринины документы, – Марина Владимировна, я со своей стороны готов поддержать рекомендации нашего главного менеджера по персоналу. Голда видит насквозь, кому что именно подходит. Вас, Голда в Нативе или в Цахале этому обучили? Шучу, шучу! Давайте так договоримся: если вы решите что-то определенно, – он снова повернулся к Марине, – то приходите с необходимыми документами, скажем, в пятницу. Тогда и поговорим предметно.

Антон Павлович вышел. Голда вздохнула: – Он всегда такой. Хотя, в своем деле понимает.

– А что он говорил про какие-то учебные заведения, где вы учились? – спросила Марина.

– Это у него шутки такие. Для меня у него такие шутки. Для вас придумает другие. Я в Израиле выросла. Там же университет по международным отношениям закончила. В армии отслужила. Но сложилось так, что оказалась здесь менеджером. Вот он и шутит на эту тему. Забудьте. Пойдемте, покурим на крыльцо.

– Я, вообще-то, не курю.

– И правильно. А я покурю и под это дело немного введу вас в курс.

Голда накинула какую-то необъятную куртку, Марина – свое пальто, и они вышли на свежий воздух.

– Давайте сначала я обрисую вам работу, которую вам сватаю. В сравнении, так сказать. – выпустив клуб дыма и пара, Голда начала «вводную лекцию». – Полеты бортпроводником – это, конечно здорово. Романтика, зарплата чуть выше водителя троллейбуса, форма красивая, внимание мужчин. Но очень скоро оказывается, что романтики в кормлении пассажиров едой с касалеток особой нет. Зарплата хороша для школьницы, начинающей жизнь, мужчины в основном видят в вас доступную девку, ну а форма – это прекрасно, но женщина одетая индивидуально, дорого и со вкусом, смотрится круче, чем одетая как все ее коллеги, вплоть до последней складочки на шейном платочке. Добавьте сюда неизбежные стрессы, ненормированный день, разорванный график, неправильное питание и вы поймете, что сухая кожа и варикоз – не самые лучшие спутники романтики.

В отличие от этих прелестей я предлагаю вам работу в чистом офисе, нормальное питание, спокойный график, отсутствие большого количества коллег бабьего пола, внимание мужчин, целью которых не является ущипнуть вас за попу. Ну и зарплата, что, конечно, еще будет обсуждаться, но всяко выше того, на что вы могли бы претендовать, работая бортпроводником.

Ну и наконец, есть пикантные вещи, но я вам скажу. Девочки-проводнички хороши тогда, когда они высоки, чтобы достать пассажиру чемодан с багажной полки и стройны, чтобы проскальзывать в узком проходе между тележкой с питанием и пассажирскими креслами. А у вас рост – средний, и ваши великолепные бедра много куда вас не пустят. Это не в обиду. У вас прекрасная женская, я бы даже сказала, женственная фигура. Но с ней вам будет не совсем удобно в самолете. Согласитесь?

Марина не знала, что сказать. Она согласно кивнула и удержала себя от желания тоже что-то высказать, уточнить, поправить, поспорить. «Это тот самый момент, когда жевать – лучше, чем говорить», – решила она.

– Теперь я поведаю вам несколько практических вещей, на которые стоит обратить внимание при вашем устройстве на работу, да и в процессе работы тоже, хотя и в меньшей степени. Краснолицый будет предлагать вам самое низовое звено в департаменте матобеспечения. Я его уже изучила и знаю, что он не может смотреть равнодушно на красивых женщин. Когда он увидел вас, глазки у него замаслились. В ваших силах не согласиться с его предложением и претендовать на роль начальника департамента. Это звучит необычно. Но это так. Мы просто уже которую неделю ищем подходящего кандидата, но всё никак не попадаются те, кто в этом деле как рыба в воде. Вы, я думаю – как рыба. Об этом говорит и лист оценок, и ваш опыт работы, и загранкомандировка, и даже должность, на которой вы оказались сразу по окончании техникума. Вас там правильно оценили.

Поэтому, попробуйте уговорить Краснолицего и ни на что ниже начальника не соглашайтесь. Я почти уверена, что у вас получится.

– Я, конечно, попробую произвести нужное впечатление на Антона Павловича…

– Думаю, не стоит даже напрягаться. Он уже под впечатлением. Уж поверьте «агенту Натива». Его осталось только легко дожать. С вашими данными это будет несложно.

– Все возможно так, но почему вы так открыто мне это говорите? Я ведь только с улицы, и вы меня совсем не знаете?

– Рискую. Но у меня два мотива. Первый – мне не хватает людей, кому я могла бы доверять. В вас я вижу будущую подругу и единомышленницу. Второе – простая женская солидарность. Мужчины, и Краснолицый в их числе, смотрят на нас как на объект использования. Типа, непринужденно поматросить, а с делами они сами разберутся. Я предпочитаю, как в айкидо, мужские преимущества использовать против них же и добиваться своих целей их силой.

Но учтите. Ничего этого вы сейчас не слышали. И в качестве совета на будущее: не беседуйте на конфиденциальные или просто чувствительные темы в помещениях. И не доверяйте ничьим обещаниям, пока они не скреплены юридически обязывающим документом.

– Тяжело тут у вас! – округлила глаза Марина, – в цеху на фабрике как-то попроще.

– Тяжело, не спорю. Зато куда интереснее. – Голда метко выбросила окурок в урну, – Пойдемте, я дам вам список необходимых документов и буду ждать вас в пятницу.

К концу недели распогодилось. В пятницу было солнечно и безоблачно. Снег, лежавший в стороне от дорог и тротуаров, сверкал белизной. Да и сами дороги немного почистили. Машинам уже не приходилось преодолевать глубокую слякоть. Пешеходы радовались чистому асфальту.

Разумеется, вся эта городская благодать не распространялась за пределы мегаполиса. В подмосковных селах все также патриархально лежали сугробы, машины осторожно пробирались по глубоким замерзшим колеям, а пешеходы жались к обочинам и вязли там в глубоком снегу. Но, когда с неба светит солнце и в воздухе звёздной пылью сверкает сдуваемый с веток легкий снежок, хочется думать, что грязи конец. И не только на дорогах, но и в жизни.

Марина успела на Зарубинскую электричку и теперь ехала в тепле и комфорте, сидя у окна и наблюдая зимнюю пастораль городков, отблески солнца на золотых куполах церквей, белые поля и пересекающие их черные дороги с суетливо спешащими машинами.

Сегодня она решила не связываться с автобусами, а пересесть в Домодедово на аэропортовскую электричку. Как бы та ни оказалась заполненной, ехать было бы все равно намного свободнее, чем в душном утреннем автобусе. А по времени?… Так ведь спешить сегодня некуда. Встреча назначена на утро «около десяти», а «около» – понятие растяжимое, в разумных пределах, конечно.

На встречу Марина надела другое свое пальто. Зеленое и более делового стиля, чем-то – широкополое легкомысленное красное, которым она побеждала серость и тусклость ненастных дней. В солнечный денёк можно одеться и посерьезнее.

Ровно в 10.00, (ну надо же, какая пунктуальность самопроизвольно получилась!) Марина постучала в дверь кабинета Голды.

– Здравствуйте Голда. Вот и я с пачкой справок. Ничего, что на справке с места работы стоит пометка «Для получения пособия»? Иначе не давали. Пришлось соврать.

– Здравствуйте Марина. Ничего. Бумага все стерпит. Можно без отчества?

– Да, конечно!

– Давайте, я заведу ваше дело. Но! Это все бумажки. Вы не забыли, на что вы претендуете? Учтите, должность менее начальника департамента я в своей будущей подруге не потерплю, – рассмеялась Голда. – Я сейчас же звоню нашему «чехову», кстати, можете его так называть, его за глаза все у нас так называют. Сразу понимают о ком речь. Потом пройдете через улицу к главному входу. Он вас там встретит. У нас тут пропускная система. Как начнем оформление, в первую очередь выпишем вам временный пропуск, а потом будет постоянная карточка с фотографией. Кстати, вы принесли две фотки, как в списке?

– Конечно, они там, в конверте.

– Вот и чудесно! Звоню патрону. – Голда сняла трубку. – Антон Павлович? Пришла Марина Владимировна. Она будет вас ждать в главном входе через пять минут. Хорошо. Обязательно.

– Марина идите, он уже там. Сгорает от нетерпения похвастаться перед вами офисом и расписать вам радужные перспективы. Потом не забудьте зайти ко мне и проинформировать о результатах рандеву. Я здесь до пяти. Кстати, вот моя карточка. Звоните по любому вопросу. – Голда протянула визитку с золотым тиснением по голубому.

Марина спустилась с крыльца, обошла угол дома и направилась к стеклянному «аквариуму» главного портала.

– Здравствуйте Марина Владимировна, – раскинул руки Антон Павлович, – какое красивое пальто! Из Милана, осенне-зимняя коллекция этого года?

– Вы ему льстите, Антон Павлович. Это отечественное. Скажу более – самошитое, вот этими ручками. – Марина с иронией посмотрела на раскинувшего павлиний хвост работодателя.

– О! У вас золотые руки! Уверен, вы реализуете свои самые смелые амбиции у нас. Пройдемте.

Краснолицый и Марина прошли к лифту и поднялись на третий этаж. В коридоре чувствовался недавний капитальный ремонт. Еще пахло свежей краской и новыми дорогими дверями. На полу кое-где валялись обрывки упаковочного картона и мелкий мусор, который немедленно исчезает, как только кабинеты наполняют работники, а коридоры по утрам начинают мыть уборщицы.

– Клининговая компания еще не приступала, – непонятно объяснил Антон Павлович разбросанные бумажки. – Пройдемте. Ваш департамент будет занимать вон те кабинеты направо. Кабинеты слева по коридору – с видом на лес и встающее по утрам солнце. Они для романтиков. Там будет располагаться служба бортпроводников. А ваши окна выходят на аэропорт и взлетающие самолеты. Это для практиков. Но! Шума в кабинетах слышно не будет. Окна хорошие, а для лета сделана центральная подача кондиционированного воздуха. Вам понравится.

Он открыл ключом одну из безликих дверей, – Проходите. Справа вешалка. Давайте я повешу ваше замечательное пальто. – Краснолицый галантно принял пальто у Марины с плеч и аккуратно повесил его на затейливый крюк вешалки. – Проходите в кабинет. Присаживайтесь. – Антон Павлович, как бы между прочим, закрыл входную дверь на ключ и пошел следом за Мариной.

– Не могу не спросить, а ваше платье тоже самошитое, как вы называете?

– Увы. Это мои сувениры из Милана. Сапоги и платье. Ездила туда за новыми идеями для развития ассортимента фабрики. Вот и не удержалась. Спустила все командировочные.

– О! Бон джёрно бэлля мия! Говорите по-итальянски?

– Нет конечно. Хотя, не прочь выучить при условии регулярных поездок в Италию.

– Обещать не могу, но начинайте учить. Компания планирует маршрутную сеть по всей Европе. Ну и Италия там будет непременно!

– Вы меня обнадеживаете!

– Пойдемте, осмотрим помещения, – Антон Павлович галантно подал Марине руку, – Вот смотрите – это кабинет начальника департамента. Практически все уже готово к началу работы. Вся мебель и оргтехника на месте и подключена. Даже кресла для приглашенных гостей предусмотрены. Кстати, имеется отдельная комната отдыха. Там диван, кофемашина, небольшой холодильник. Разве что душа и туалета не предусмотрено. Но пока там диван не распакован и в целом не прибрано. Ждем клинеров со дня на день.

Пройдемте теперь в другой кабинет. Это для заместителя. Тоже все есть. Разве что отсутствуют кресла для гостей и диван для отдыха.

Ну и наконец, большая комната для четырех сотрудников департамента. Обратите внимание на удобные кресла, большие столы, шкафы для бумаг, компьютеры и мощный лазерный принтер. Все компьютеры соединены в локальную сеть и имеется выход в интернет. Все защищено. В общем – офисный рай! Только садись и работай. И из этой же комнаты выход в отдельное помещение, планируемое для использования в качестве склада для образцов и примерочной. Там же гладильная доска с утюгом и швейная машина со всеми необходимыми приспособлениями. Для устранения мелких недочетов и внесения поправок в фасоны, так сказать.

– Да, я впечатлена! Вы действительно постарались и учли все мыслимые потребности будущих работников. А где же вы предполагаете предоставить место мне?

– Мариночка, – Антон Павлович мягко взял Марину за плечи и подвел ее к одному из столов, предназначенных для рядовых сотрудников департамента. Я думаю, это лучший стол. Во-первых, у окна – никто мимо не ходит и свет всегда естественный, во-вторых, он дальше всех от принтера, а это значит не придется слушать его постоянное жужжание…

– Милый Антон Павлович, у меня несколько другое видение моей роли в вашей, а лучше сказать – в нашей авиакомпании. – Марина почувствовала веселый кураж, повернулась лицом к Краснолицему, положила ему руки на плечи и пристально с нежностью посмотрела на него снизу вверх, – Мои знания, опыт, кругозор и вкус позволяют мне рассчитывать, что я буду гораздо полезнее компании, если буду определять не адреса на накладных, а стратегию развития системы обеспечения персонала спецодеждой. Согласитесь, дорогой Антон Павлович, не стоит микроскопом забивать гвозди. – говоря всё это уверенными интонациями и при этом с изрядной долей патоки в голосе, Марина опустила одну руку с плеча Краснолицего и положила ее на гульфик его узких брючек. В душе Антона Павловича поднялась буря. Он глубоко задышал, как ныряльщик перед погружением. Его глаза с изумлением и восторгом смотрели в Маринины полуприкрытые глаза. Антон Павлович стал мелко перетаптываться, не решаясь на что-то активное.

– То есть, вы планируете занять пост выше? – сдавленно произнес Антон Павлович.

– Планирую. Я просто уверена, что на Генерального мне еще очень рано, но вот начальник департамента будет именно то, где я смогу проявить себя во благо всем. – Марина немного надавила на гульфик и слегка поиграла пальчиками.

– Я готов с вами согласиться. Но мне надо подумать, – попытался защититься Антон Павлович.

– Думайте, милый Антон Павлович, а я пока придам вашим мыслям правильное направление. – Марина присела и начала аккуратно, чтобы не поломать ногти, расстегивать ремень на брюках Антона Павловича. Потом стянула их вниз до колен, из-за чего Антон Павлович стал похож на пингвина, способного передвигаться только меленькими шажочками. Наконец, за брюками последовали трусы, открыв Марининому взору вполне себе достойное достоинство, немедленно уставившееся ей прямо в лицо.

Марина глянула наверх. Антон Павлович, закинув голову, полуприкрытыми глазами смотрел в потолок, предоставив Марине полную инициативу, которой она не замедлила воспользоваться. Как только член Антона Павловича оказался зажат между языком и нёбом, он напрягся, на нем вздулись вены и из него обильно стала толчками выходить сперма. Антон Павлович зарычал и застонал, ладонями обхватил Маринин затылок и прижал ее лицо к себе. Они замерли на минуту. Наконец, конвульсии закончились и член обмяк, оказавшись плавающем в бульоне из слюны и спермы. Антон Павлович осторожно потянул его наружу. Марина, изобразив нахлынувшую страсть, немного придержала его губами. Наконец Антон Павлович вытянул свое опавшее достоинство. У Марины встал вопрос – куда девать полученный эякулят? Выплевывать на пол было как-то не комильфо. Бежать с полным ртом в туалет сложно. Не известно вообще, где этот туалет находился. Марина решила проблему по-женски и, как она привыкла – «только на пятерку». Она подняла глаза на смущенного Антона Павловича, приоткрыла губы, чтобы показать наличие во рту беловатой субстанции, красиво застонала и проглотила содержимое. Антон Павлович покачнулся от восторга.

– Вы извините, Мариночка, – застегивая брюки начал Антон Павлович, – Всё произошло так быстро, так неожиданно для меня.

– Для меня это было еще неожиданнее. Просто наваждение какое-то. Прямо первый раз со мной такое. Вы уж простите, если что не так. – Марина залилась краской стыда.

– Ну что вы, что вы. Это я должен просить у вас прощения, – не унимался Краснолицый. Он уже привел себя в порядок и снова стал похож на импозантного клерка, а не на пингвина со спущенными штанами. – Вы знаете, я подумал и взвесил все факторы. Думаю, вас стоит принять на должность начальника. Но учтите. В этой работе много подводных камней и большая ответственность. Справитесь? Уверены?

– Конечно справлюсь, милый Антон Павлович! Вы только позвольте и мне участвовать в отборе персонала для своего департамента.

– Безусловно, именно это я и хотел вам предложить. Кто лучше вас сможет оценить работника для такой достаточно специфической работы? Я думаю, вы здесь все осмотрели. Пойдемте, я дам распоряжение Голде оформлять вас на должность.

Они спустились к главному входу. Антон Павлович попросил охрану выписать временный пропуск для новой работницы. Распрощались они как добрые коллеги и хорошие товарищи. Антон Павлович пожал Марине руку.

Оказавшись на свежем воздухе под слепящим зимним солнцем, Марина внутренне нервно расхохоталась. Она с удивлением, широко раскрытыми глазами смотрела на свое отражение в стекле портала и мысленно кричала отражению: «Всё так просто? Один минет и ты у власти? Бедные мужики! Какие же вы предсказуемые! Но я ведь не планировала устраивать такое шоу. Ведь реально – первый раз в жизни! Какой экспромт! И сразу в десятку! Господи, – она подняла глаза к небу, – если это твои проделки, то ты нашел себе хорошую ученицу. Если же ты меня осуждаешь, прости. Я постараюсь быть скромнее. Хотя, согласись, это не похоть, а просто способ быстрого достижения результата. А вообще, спасибо за то, что ты меня любишь. Кто я без Твоей поддержки?» Закончив короткую благодарственную молитву, Марина направилась в офис, где ее ждала Голда.

– Да вы молодец, Марина! Чехов только что звонил. Распорядился предоставить ему бумаги с вашим назначением. Что, начал с должности клерка?

– Голда, вы как в воду глядели. Именно так и начал. Но я его убедила, что в роли начальника я лучше пригожусь, – Марина счастливо рассмеялась.

– Ох уж этот Чехов. Все по шаблону. Никаких импровизаций. Марина, давай на «ты»?

– Да запросто!

– Кофе будешь?

– С удовольствием! Что мне дальше делать?

– Не задумывайся. Процесс запущен. Попалась птичка в сети. Теперь все само пойдет. Только успевай. Я все оформлю, на будущей неделе твое назначение подпишет Генеральный, посидишь на совещаниях у нашего директора филиала. Круг обязанностей и возможностей сам быстро нарисуется. Главное – манипулируй и не позволяй собой манипулировать.

– Голда, ты просто умница! А сама-то, что, так и будешь сидеть здесь?

– А что, с твоих высот моя комнатка уже не впечатляет? – расхохоталась Голда.

– Нет, я не это имела в виду, – смутилась Марина.

– Я тут временно. Ты же помнишь, у меня диплом международных отношений, несколько языков. Я жду открытия заграничных направлений. А здесь просто ищу друзей и строю команду. Создаю свою суб-систему. А дальше – как карта ляжет.

– Слушай, это хорошо, что я с тобой подружилась. Буду расти над собой. Кстати, Чехов посоветовал учить итальянский.

– Тебе действительно нужно будет пройти несколько языковых курсов. Английский, немецкий. Наши хотят Германию сделать одним из основных направлений. Ну и итальянский для удовольствия и самооценки. Давай, дорогая, за твой успех! – они чокнулись кофейными чашечками. – Вы, мадемуазель, сегодня свободны! Увольняйся, неси трудовую и жди звонка на сотку.

– Пока, Голда. You are the best!

Неудержимо полетели дни на новом месте работы. Зима уже подходила к концу и, как принято, в феврале старалась вывалить на головы москвичей все те запасы снега и слякоти, которые приберегались «на всякий случай» еще с декабря. Сейчас, по мнению небесных управленцев, тот случай наступил и надо было успеть.

Марина перестроилась на новый график работы, скорректировала время поездок и, несмотря на огромные сугробы в родном Зарубино, приезжала в офис всегда за пять минут до начала работы. Окруженная вниманием коллег и новых подчиненных, она совершенно забыла прошлые горести и порушенные надежды. В её жизни появилось новое ощущение приятной необременительной власти, пусть и небольшой, и не над многими. Зато эта власть, оказавшись очень удобным инструментом, позволяла более гибко и эффективно решать любые вопросы, над которыми иначе пришлось бы напрягаться индивидуально, вечно просить чьего-то содействия, а многое вообще делать самой без помощи извне.

Штат сотрудников увеличивался во всей компании. И Маринины кабинеты скоро перестали пустовать. Она разработала для собственных бесед с кандидатами список вопросов, ответы на которые отражали не только опыт и знания людей в интересуемой области, но и позволяли оценить отношение человека к работе, его готовность иногда жертвовать собственными интересами ради общего дела.

К сожалению, не всегда такое общение было приятным. А иногда и вообще, случались разочаровывающие ситуации.

Как-то, на сотку позвонила старинная подруга. Просто поболтать. Узнав, что Марина стала боссом и ищет себе заместителя, подруга предложила себя на эту роль. Решать такой вопрос по телефону было неразумно, и Марина попросила соискательницу подать документы через Голду, а самой к определенному времени прийти в офис для собеседования.

– Маришка, ты что, будешь со мной беседовать? Ты же меня как облупленную знаешь, – с нотками обиды в голосе произнесла подруга в трубку.

– Понимаешь, надо выяснить, насколько подходят тебе особенности нашей работы. Отношения в команде, вечные разъезды, контакты с контрагентами…

– Слушай, ты стала говорить как футбольный тренер моего сына. Тот тоже все про команду задвигает.

– Мы, конечно, не футболом занимаемся, но ты приходи, поговорим.

Подруга в назначенный день опоздала на полчаса. И, вроде, все было объективно. За окном выла метель и автобусы вязли в заносах. Но Марина вдруг почувствовала, что вот это её ожидание вместо исполнения насущных дел и есть та самая манипуляция ею, о чем ее давно еще предупреждала Голда. Наконец, в дверь вбежала подруга. Мех на ее шапке и воротнике был плотно забит ледяной крупой, лицо раскраснелось. Девушке пришлось пробиваться к офисному зданию метров триста против летевшего в лицо снега. Объективно, она заслужила, чтобы ее пожалели или даже похвалили.

– Привет, Маришка! Кошмар какой-то на улице творится! Едва дошла.

– Вешай пальто, проходи, присаживайся сюда в кресло. Согреешься? Есть чай, кофе. Могу даже предложить коньяку с утра.

– Ну, ты круто устроилась! Кожаные кресла! Коньяк! – завистливо протянула подруга, – Нет, коньяк не буду, а вот кофе – с удовольствием. Что и молоко есть?

– Иришка, в кофемашине всё есть, – Марина вышла в комнату отдыха, послышалось жужжание и кабинет наполнился кофейным ароматом. – Пей, а я буду задавать вопросы по списку. Готова?

– А просто по-дружески поговорить? – недоуменно протянула Ирочка.

– Это потом. Сейчас у меня особо времени нет. Через сорок минут совещание. Нам за полчаса надо успеть.

– Ну давай. Спрашивай, – Ириша отхлебнула глоточек латте.

– Хорошо. Начнем с разговора о костюмных тканях. Что ты сможешь сказать о своем выборе тканей, если тебе предложат одеть официанток, поваров и метрдотелей большого модного дорогого ресторана? Что им подходит на твой взгляд?

– Маришка, а причем тут ресторан? Я в общепите еще пять лет назад наработалась на всю оставшуюся. Не знаю, застала ли ты кафешку на повороте к супермаркету на Коммунистической? Там еще хозяином сначала какой-то грузин был, потом узбек, а потом и вовсе наши бандиты под себя подмяли? Я у них кладовщицей работала. Так вот, как-то летом они там посетителей потравили и на меня пытались собак свешать, мол, не обеспечила условия хранения. И вообще – мыши-тараканы. Я-то точно знала, что это эти уроды с кухни мясо украли, а вместо моего хорошего в пищу какую-то некондицию пристроили. Но доказать ничего не смогла. Бандиты особо не вникали. Правда, все-таки пошли мне навстречу. Смогла без последствий от них откупиться и уволиться. А повара они как-то по-своему прижали. Сознался и то ли квартирой, то ли домом поплатился пока замазывали со всеми пострадавшими.

Марина терпеливо слушала. Она уже поняла, что Ириша не подходит, но было жалко просто так сказать подруге, мол, «не о том думаешь, дорогая, не те знания демонстрируешь. Успехов тебе на твоем нынешнем поприще, а у меня, извини, мои скучные тряпочные делишки навалились». Как такое сказать?

Когда полчаса, отведенные на интервью, закончились, в опроснике были помечены только три позиции, причем на всех стояли отрицательные пометки.

– Ирочка, извини, но мне надо бежать к начальству на совещалку. Я подумаю над твоей кандидатурой. С руководством посоветуюсь. Что они скажут? Моя роль тут маленькая, – соврала Марина, – я тут для них, как ты со своими бандитами в той кафешке. Я предлагаю, а они решают.

Ирочка поняла, что ее отшили, – Ладно, Маришенька. Нет – так нет. Может еще встретимся. В жизни много друзей не бывает. – она встала из глубокого кресла, накинула свое просохшее пальто и помахала в двери рукой.

«Так, еще одна кандидатка мимо, – обыденно подумала Марина, – Что ж? Будем искать».

Подхватив со стола блокнот и ручку, она поспешила на еженедельное совещание к шефу. За последний месяц становления филиала и начала работы Марина была на совещаниях всего три раза, а два раза пропустила. Один раз по какой-то причине совещание отменили, другой раз она ездила встречаться с потенциальными поставщиками и на совещание не попала. Но даже в дни, когда Марина присутствовала, совещание вместо шефа проводил Антон Павлович и, таким образом, шеф всё еще оставался для неё инкогнито. Большинство коллег говорили, что он нормальный мужик. В деле разбирается, хотя иногда и бывает резок. А кто не бывает? Со всеми бывает.

Марина вошла в кабинет директора, когда там уже сидели несколько начальников департаментов и отделов. Она выбрала стул рядом с сидевшей в ожидании начала Голдой. – Привет, подруга, – негромко поздоровалась Марина. – Сегодня сам шеф будет проводить? Хоть увижу в чьем подчинении работаю. Кстати, где он?

– Здравствуй, милая. Здесь он. Извинился. Вышел на пять минут. К нему тут спонсоры из Солнцева приехали. Что-то в рекреации перетирают. Сейчас, порешает и подойдет.

– А что за спонсоры?

– Не бери в голову. Не наш уровень проблем.

– Сама-то как? Поток не иссякает? Ко мне тут сегодня подруга приезжала. Хотела на заместителя. Но, к сожалению, оказалась не на уровне. Ирина Ляпина. Если зайдет к тебе в поисках работы, то предложи ей что-нибудь в рекламном отделе. Она художница вполне достойная, но в швейно-одежном бизнесе не сильна. Да еще и с ярким общепитовско-бандитским бэкграундом. Но женщина сама по себе хорошая. Ляпина. Запомни, а еще лучше запиши себе на память, – пошутила Марина.

В кабинет вошел директор филиала. Просторный офисный костюм едва вмещал в себя крупного Мишина, фамилия которого очень гармонично соответствовала его внешнему виду. Шеф был высок, под метр-девяносто, широк в плечах и в талии, но не пузат, как многие мужики его возраста и положения. Крупная круглая голова была гладко выбрита. Мишин стеснялся седины, а красить волосы считал уделом нетрадиционалов. Широко расставленные карие глаза и крупный нос, перебитый в какой-то давней схватке, дополняли образ этакого сибирского охотника-таежника. Медведя-шатуна непредсказуемого и опасного.

После разговора со «спонсорами» Мишин зашел с лицом несколько более багровым, чем обычно. Брови шефа сошлись к складке на переносице. Он молча прошел во главу стола к своему креслу, сел и объявил о начале совещания.

Секретарша спросила собравшимся насчет чая или кофе. Кто-то из острословов предложил начать с вискарика. Мишин негромко и веско сказал, что в его кабинете до обеда сухой закон, а после он приглашает к себе всех на дегустацию, кому своих денег на вискарик не хватает. «Есть желающие?» – он обвел присутствующих глазами. Рук не поднялось. «Ответьте Людочке про чай или кофе и начнем, пожалуй», – подытожил Мишин.

Начались доклады.

Первым выступил лётный директор. По его словам, выходило, что лётный состав на новую технику понемногу собирается. Есть уже целых пять пилотов и два инструктора. Хватит как раз на полсамолета. Но лиха беда начало. Еще набегут. Да и самолета пока еще нет. Ремонтируется в Гамбурге. Будет готов к середине марта.

Начальник центра управления полетами просил еще хотя бы двух толковых программистов для отладки всей компанейской системы. Филиал встраивался в неё с трудом. И это еще до начала полётов. Что же будет, когда придут самолёты и надо будет совмещать в одном флаконе мягкое и сиреневое?

Мишин повернулся к Краснолицему: «Кандидаты, которых мы неделю назад вызванивали как-то себя проявили? Не стесняйтесь, переманивайте любыми плюшками. Специалисты у нас должны быть».

– Как обстановка с набором и обучением персонала в службу бортпроводников? – Мишин посмотрел на Голду.

– С рядовым персоналом все вакансии закрыты. Даже создан небольшой резервный пул, примерно в десять процентов штатного количества. Но это только на период до конца мая, примерно. Поэтому работаем. Приглашаем. Хорошо проявила себя рекламная кампания. Размещаем плакаты в сетевых магазинах и на билбордах. Все идет по плану. Пока недостаточно штатных инструкторов, но подписаны временные контракты с инструкторами из других компаний. А когда подготовим своих специалистов, то вопрос отпадет.

– Во что одевать персонал? Как с формой решается? Кто у нас начальник одёжного департамента? – Мишин обвел взглядом собравшихся начальников.

Марина встала, – Хомякова Марина Владимировна, к вашим услугам, – представилась она. – Форма определена и в плане фасонов, и в плане используемых тканей и фурнитуры. Образцы обсуждались с проводниками и даже девушки в новой форме выполнили несколько рейсов для выявления недостатков и учета пожеланий. Заказы размещены. Оплата прошла. К началу эксплуатации все проводники будут одеты.

– Грамотно излагаете Марина… – Мишин запнулся на отчестве, но глянув в блокнот, продолжил – …Владимировна. А пилотов во что одевать будете?

– Здесь все проще, Сергей Анатольевич, пилоты, что приходят к нам из других авиакомпаний, уже имеют комплекты формы. Им нужно только заменять фуражки, галстуки и выдавать нагрудные знаки, используемые у нас, в «Русских крыльях». Это все есть в авиакомпании и заказы на пополнение фондов будут размещаться у старых поставщиков по мере необходимости. Разумеется, если кто-то из иностранных пилотов, кто пришел к нам из Туркмении, например, не имеет стандартной летной формы, мы им её предоставим. Никто из пилотов в бейсболке и ковбойке летать не будет.

– У проводников есть что сказать по поводу формы, подготовки персонала, тренировок? Не стесняйтесь.

Поднялась высокая стройная блондинка лет тридцати. Не дожидаясь вопроса, представилась: «Начальник службы бортпроводников Ионова Стелла Рубеновна. Пришла на работу из бизнес-авиации, компания Хайфлай. Опыт работы по профилю – семь лет. – Стелла сделала паузу и продолжила, – Сергей Анатольевич, больших проблем у нас нет. Пока не полностью укомплектованы нашими инструкторами, но работаем. Наняли варягов и тренируем своих. Учатся на тренажерах в Париже и Франкфурте. Через месяц приступят к работе. Почему-то плохо работает внутренняя сеть. Не всегда удается связаться по защищенному каналу с основным подразделением и главным офисом. Заявку отправили. Ждем реакции компьютерщиков».

Мишин взглянул на часы. Совещанием он остался доволен.

– Всем спасибо! Продолжайте работать и держите меня в курсе любых, даже самых мелких проблемок, которые, на ваш взгляд, требуют решения на более высоком уровне. Разберемся. Поможем. Стелла Рубеновна и Марина Владимировна, задержитесь на пару минут. Нужно кое-что уточнить. – женщины остались сидеть в ожидании дополнительных инструкций.

– Я вот почему попросил вас остаться, – Мишин подпер тяжелый подбородок кулаком, – Со всеми начальниками я уже встречался, а вас так вижу первый раз. Хотелось бы поговорить по душам, познакомиться. Может какие-нибудь бытовые вопросы помочь решить. Вот вы, Стелла, можно без отчества? Пришли к нам из бизнес-авиации. Почему? Насколько я знаю, у бизнесменов к проводникам особенное отношение. Да и платят они не чета нам. Бонусы всякие, подарки, конверты.

– Знаете, Сергей Анатольевич, я буду называть вас по отчеству, так мне привычней. Так вот, по поводу моего решения. Основы моего выбора в основном личные, не обсуждаемые, ну а кроме того, захотелось стабильности, расписания. Налеталась я по Тиватам и Куршавелям. Буду передавать опыт и знания.

– Что-то вы выглядите уставшей, Стелла. Навалилось много?

– Нет, что вы! Просто слегка нездоровится. Я и не думала, что это заметно

– Начальство должно в своих работниках каждую мелочь подмечать и своевременно реагировать, – хитро сощурился Мишин, – но раз я вам ничем помочь не могу, то хотя бы не буду задерживать. Загрузите своего заместителя, а сами отправляйтесь домой пораньше. Нам нужны здоровые кадры!

– Спасибо, тогда я пойду, – Стелла пожала руку Мишину, Марине и вышла.

– Марина Владимировна, вас тоже по отчеству, или снизим градус официоза?

– Снижайте, Сергей Анатольевич, но от меня этого не требуйте. Не смогу через себя переступить.

– Ну хорошо. Договорились. Скажите, вы не дочка ли Владимира Владимировича Бурова, нашего заслуженного пилота?

– Нет. Мой папа работал ремонтником в депо и в авиации я в семье первая.

– Вы замужем, дети есть?

– Пока холостячка. Все не получалось как-то. То кандидатуры не те, то обстоятельства.

– А как оцениваете местную обстановку? Есть тут на кого охотиться?

– Ну как сказать? Безусловно, здесь выбор богаче. Женщин меньше….

– …Летчики сговорчивые и не заносчивые, – весело перебил Мишин. – время к двенадцати, я предлагаю заказать второй завтрак сюда. Посидим, поговорим, совместим приятное с полезным.

Людочка, – Мишин нажал рычажок на селекторе, – Организуйте нам кофе, круассаны с апельсиновым конфитюром, сливочки. Мы с Мариной Владимировной решим еще несколько производственных вопросов.

– Хорошо, сейчас все сделаю, – ответил селектор.

– Проходите, Марина, у меня в комнате отдыха удобнее, чем здесь за рабочим столом. – Мишин опустил свои лапищи с толстыми пальцами на податливые Маринины плечи. Марина вздрогнула: «В любовницы приглашает? – подумала она, – протестировать хочет? Боюсь, тут не увернуться. Стелла грамотно срулила. А мне теперь отдуваться. С другой стороны, у мужиков это просто форма общения, да и иметь своего директора и в буквальном, и в переносном смысле – не самый плохой выбор».

Марина с веселым вызовом посмотрела в глубокие медвежьи глаза шефа, легко поднялась и прошла в директорские мурава.

Вот это размах! За дубовой дверью скрывался целый комплекс для отдыха и расслабления! Помимо основной комнаты со столом, кожаным гарнитуром, кофемашиной и холодильником, были еще туалет и даже сауна с душем.

– Не удивляйтесь, Мариночка. Директору это все насущно необходимо. Стрессы надо уврачёвывать и это минимум из того, что нужно. Инфраструктура здоровья, так сказать. – он подошел к Марине со спины, положил тяжелые руки ей на бедра и закончил мысль, – и мужского здоровья в том числе.

Марина замерла, не зная, как себя вести в такой щекотливой, в буквальном смысле, ситуации. Директор обхватил ее плотнее и прижал к себе. Марина расслабилась и решила получить максимум пользы, а возможно и удовольствия из мимолетного желания шефа.

В основном кабинете запиликал вызов селектора и Людочка официальным тоном громко произнесла из динамика: «Сергей Анатольевич, второй завтрак на столе. Не откладывайте, а то остынет». Вызов отключился.

– Вот умница, – пробормотал Мишин, не уточняя кто умница и почему именно. Он растопыренными пальцами гладил Маринину спину, проводя от шеи до попы.

Марина стояла коленями на диване, грудью упершись в кожаную спинку. Колготки были сняты с одной ноги и бесполезным коричневым бубликом болтались у колена второй. Мишин поднял выше Маринину белую блузку, залез под нее. Потрогал застежку бюстгальтера. Посопел, но расстегивать не стал. Спустился к попе и сосредоточил усилия на трусиках и исследовании влажных волосатых пельмешков. Марина слегка расставила колени на диване и отклячила назад попу. Мишин засопел громче, повозился с брюками, взвизгнула молния и Марина почувствовала на своей вагине постороннее горячее тело. Тело настойчиво потолкалось у входа, потом надавило сильнее и вошло внутрь. Марина задержала на секунду дыхание. Член у Мишина, судя по ощущениям был короток, но необычайно толст. Он просто распер Марину, и она боялась не только резко пошевелиться, но даже глубоко вздохнуть. Ей казалось, что из-за любого неловкого движения её просто разорвёт пополам. Мишин задвигался чаще. Марина же лишь старалась держать промежность как можно расслабленнее и только негромко стонала от чувства переполнения и перехватываемого дыхания с каждым толчком. Так продолжалось несколько минут. У Марины стали от усталости разъезжаться ноги. Коленка, на которой так и остались надеты колготки, вообще бессовестно подводила, норовя скользить по кожаной подушке в сторону и заставляя хозяйку периодически напрягаться и ставить ее на место. Наконец Мишин засопел прерывисто и особенно громко, его член совершенно отвердел и задергался внутри Марины. Грудью он прижал Марину к спинке дивана, лишая ее последней возможности дышать и стонать. Она попыталась повернуть голову и запоздало спросить: зачем же Мишин кончает в нее? Но Сергей Анатольевич, отдышавшись, уже вынул опавший член, снял с него смешной оранжевый презерватив и, перевязав его узлом, показал Марине: «Вот они, все тут. Тебе, дорогая, не о чем беспокоиться». Потом он еще какое-то время нежно ручищами гладил Марину по бедрам, попе и промежности, целуя ее в спину между лопаток. Марина вздрагивала и от блаженства покрывалась «гусиной кожей».

После заключительного поцелуя в белую ягодицу Мишин, как будто ничего не происходило, бодро скомандовал: «Одевайся скорее, пойдем, там кофе, наверно, совсем остыл. Ты – просто чудо!»

– Сергей Анатольевич, можно я воспользуюсь вашим туалетом? Мне надо пописать и подмыться. – Марина специально сгущала уровень откровенности, чтобы мужчина не пытался легко отделаться, а понимал свою долю ответственности за произошедшее.

– Конечно, милая, – все в твоем распоряжении.

«Начал с того, что отменил отчество, потом выеб, впрочем, классно выеб, пятерка ему за секс. А теперь вот перешел на ты с целым начальником департамента. Силен, медвежище! И хуй у него как граненый стакан. Такой же короткий, и такой же толстый. Итак, сегодня меня сношали граненым стаканом», – весело думала Марина, блаженно подмываясь на шефском биде. Она вышла с румянцем и счастливой улыбкой на лице.

– Марина Владимировна, проходите, разделите со мной второй завтрак! – громко, очевидно в расчете на секретаршин тонкий слух, пригласил Мишин.

«Смешной какой! Такой медведь, а все кого-то стесняется», – улыбнулась Марина и, шаля, ответила в тон: «Сейчас-сейчас Сергей Анатольевич! Вот только отчетные графики соберу!»

Они сидели за столом, ели круассаны с конфитюром и шоколадом, запивали все это остывшим кофе и счастливо хихикали, как нашкодившие и не попавшиеся дети. Марина, глядя на большого Мишина, удивлялась тому, что такой человек оказывается умеет так непритворно радоваться просто от успешного соблазнения очередной бабочки, которая, по правде сказать, и не думала сопротивляться.

– Сергей Анатольевич, – все так же громко обратилась Марина, – вот вы обещали всяческую помощь при решении моих производственных проблем.

– Я? – округлил глаза Мишин.

– Вы знаете, мне и моим подчиненным приходится много ездить по складам, по встречам. Машин у нас пока нет. Тратимся на такси. Согласитесь, было бы смешно ехать на городском автобусе решать миллионные проблемы.

Мишин сидел с непережёванным куском во рту, не понимая, это всё ещё игра «Обмани секретаршу» или уже вполне себе подача официального рапорта?

– Не могли бы вы дать команду в финансовый отдел, увеличить нам фонды на транспорт хотя бы процентов на пятьдесят?

– Да, да, конечно, я распоряжусь. – Мишин всё ещё оторопело улыбался, понимая, что его красиво развели. Пусть на копеечную сумму. Дело не в деньгах. Сама лёгкость решения проблемы заставляла Мишина восторженно глядеть на Марину, видя в ней не просто обворожительную женщину, но и вполне себе состоявшуюся бизнес-вумен, умную, вероятно расчетливую и не исключено даже в чем-то опасную. Все эти ощущения и мысли Мишин сейчас вряд ли сформулировал бы. Если бы его сию секунду попросили отрекомендовать Марину, он дал бы ей восторженную и исчерпывающую характеристику: «Классная баба!»

После затянувшейся аудиенции у начальника Марина поднялась к себе на этаж, прошла в кабинет, разложила на столе подготовленные предложения по договорам, а сама встала перед зеркалом, укладывая щеткой волосы и поправляя в макияже видные только женщинам мелкие недочеты. Начальница должна выглядеть безупречно, чтобы у подчиненных не было даже малейшего повода усомниться в том, что она практически все время на работе напряженно думает о коммерческом успехе, и оставшиеся пять минут каждого часа посвящает думам о Родине.

Когда за Мариной закрылась дверь, Мишин позвонил Краснолицему и с интонацией радостного превосходства сообщил: «Антоша, всё – один-один в мою пользу!» Антон Павлович коротко ответил: «Признаю» и повесил трубку.

Весна в Москву ворвалась бурно, без предупреждения. Еще вчера под серым небом ветер играл снежными змейками по укатанной ледяной корке, а сегодня вовсю шпарит солнце, сугробы почернели и осели в грязь. По мокрому асфальту суетливо зажурчали струйки талой воды. Да и сам ветер, еще вчера сердитый, по-зимнему холодный, безжалостно трепавший беззащитные плети берез, сегодня те же березовые плети ласково теребит, побуждая их проснуться, порадоваться теплу и солнцу, приготовиться одеться в зеленый весенний наряд.

Город пропитался ощущением радости и возрождения. И даже по крышу грязные автобусы и автомобили не сильно портили веселый праздник прихода весны, ну хотя бы потому, что чистыми машины в Москве бывают лишь иногда, летом, по великим праздникам.

У Марины жизнь вошла в ровную рабочую колею, иногда позволявшую ей немного «вильнуть» в сторону. Соседка Женя была просто провидицей, когда предполагала наличие в аэропорту богатого выбора влюбчивых пилотов и инженеров. Периодически случалось, что кто-то из небесных романтиков вдруг приносил Марине букет или коробку конфет. Они некоторое время интересно беседовали, совершали совместные походы в аэропортовскую столовку для персонала. Иногда эти встречи заканчивались после работы в Марининой комнате отдыха.

Марина и ждала такие встречи и боялась их, потому что почти всегда, когда человек начинал ей нравиться чуть больше, чем просто партнер для секса, она намеком давала понять, что готова к более серьезным и ответственным отношениям. Как правило, после недолгих раздумий партнер исчезал. И вообще, старался по минимуму светиться в тех местах, где можно было бы предполагать появление Марины.

С одной стороны, это было объективно. Марина заводила романы с людьми «за тридцать», а среди них процент неженатых или разведенных был исчезающе мал. И конечно, почти никто не собирался вот прямо здесь и сейчас разводиться со своими женами, взваливать на себя груз проблем с детьми и алиментами. Да и в целом, подавляющее большинство мужчин спокойно жили в семьях, любили жен, но при этом не видели ничего предосудительного, чтобы иногда попробовать свежатинки, нежного комиссарского тела, так сказать.

Марину даже такая ситуация вполне устраивала, так как она была еще молода, красива, умна и при заметной должности. Она помнила еще со школы философский закон перехода количества в качество и верила, что скорее раньше, чем позже обязательно найдется достойный принц, который увезет ее в счастливые дали на своем белом мерседесе или белом аэробусе, и у них будет много обворожительных детей, и они будут жить долго и счастливо и умрут в глубокой старости в один день. Желательно, обнявшись.

В июне из Еревана, под флагом дочки «Русских крыльев» прилетел первый рейс на аэробусе А320. На маленький митинг по поводу встречи первопроходцев у главного входа собрались все, кто был оповещен, кому в обед нечего было делать, а также существующие всегда и везде любительницы самолетов и красивых молодых капитанов. Марине тоже захотелось взглянуть на героя.

Командир Александр Силин представил самолет и рассказал о его неоспоримых достоинствах и преимуществах по сравнению со старичком Ту-154. Силина слушали восторженно и аплодировали стоя. Совсем бы не помешали назойливые любители автографов, но как-то так случилось, что ни у кого в нужный момент не оказалось под рукой плаката или хотя бы буклетика с изображением самолета в «ливрее» с оранжевым хвостом.

Марина, уже совершенно освоившись с ролью человека, на которого смотрят с восхищением и слушают внимательно, подошла к покорителю Кавказского хребта и спросила: «Александр, по карте я смотрела, что ваш маршрут пролегал прямо через Кавказские горы, чуть ли не в самой высокой их части. Скажите, вы видели Эльбрус, и еще – вы ощущали волнение, когда летели на большой высоте над такими высокими горами?»

Силин, прежде чем начать говорить о мужественном экипаже и командной работе, вежливо, по-офицерски спросил: «С кем имею честь?» Марина слегка опешила от такого белогвардейского политеса, но быстро нашлась и, округлив в восторге глаза, промолвила: «Марина, начальница департамента». Она не стала уточнять какого именно департамента. Это было бы длинно и ни к месту. Александр, увидев лучащиеся глаза Марины, тоже немедленно понял, что ни должность, ни место работы не имеют значения, когда на него, как на героя, смотрит такая женщина.

Повернув лицо к ожидавшей ответа массовке, Александр поведал о стратосферной высоте полета, о закрытом облаками Эльбрусе и об очень колючих с виду Кавказских хребтах. Публика зааплодировала. Капитан коротко поклонился и попросил отпустить его и его экипаж в гостиницу на отдых после сложного полета.

Встреченный тепло и местами даже восторженно, Саша Силин пребывал в счастливой уверенности в своей неотразимости. Марина же просто играла и даже позволяла себе чуть-чуть переигрывать. Статный высокий Александр ей безусловно нравился, но было непонятно, он тоже просто играет на публику роль Чкалова или на самом деле верит, что он уникум?

Чтобы развеять свои сомнения, да и просто ради приятного, и возможно, полезного знакомства, Марина дала Александру свою визитку, пригласив его заходить в любое время на чашку кофе.

Саша не заставил себя долго ждать и уже часа через два, которые он потратил на душ и короткий освежающий сон, постучался в дверь Марининого кабинета. На Саше были узкие голубые джинсы, белая водолазка с высоким горлом. Поверх нее был надет хороший кремовый замшевый блейзер. Девушки из рядового состава департамента в полуоткрытую дверь завистливо проводили голубоглазого красавца взглядами.

– Здравствуйте еще раз, Марина Владимировна. Я весь к вашим услугам. – Саша испытующе посмотрел в глаза Марины, – Надеюсь, я не сильно отвлекаю вас от работы. Зато могу рассказать про Ереван, Арарат, Севан и бастурму. Хотите?

– Бастурму хочу, – рассмеялась Марина. – А еще про что можете рассказать?

– Ну, у нас широкая маршрутная сеть. Правда, в основном на Кипр и во Францию. А еще в Новосибирск и, конечно, сюда к вам.

– Ладно, давайте начнем с самого романтичного в вашем списке. Расскажите про армянскую жемчужину Арарат. Правда, что там на вершине обломки Ноева ковчега нашли? Вы их с высоты видели?

– Арарат, Марина Владимировна, только номинально и в мечтах армянский. Это давно турецкая территория. Армяне на Арарат только облизываются, да в качестве фиги в кармане называют Араратом свои посредственные коньяки. Вы пробовали их продукцию в сравнении с коньяками из Коньяка?

Марина замерла от изумления, слушая Александра. Мало кто из пилотов мог так свободно, интересно и грамотно говорить. Саша излагал прямо как диктор центрального телевидения. Он не использовал слова дважды, в его речи не было паразитов и мычания. Он спокойно и привычно говорил красивым русским языком. «Все-таки есть в нем белогвардейское прошлое», – улыбнулась своему предположению Марина.

– Александр, вы так плавно рассказываете, не запинаетесь, не задумываетесь. Это от того, что вам где-то приходится выступать перед публикой?

– Что вы, Марина Владимировна, выступаю только перед пассажирами, когда говорю им о высоте полета и температуре за бортом. У меня хобби. Писательство. Но я бы точнее сказал – графоманство. Наверно, в этом причина.

– А в чем разница? Я понимаю, что термин «графоманство» звучит как-то обидно. И все же?

– Писатель – это человек, который пишет и этим зарабатывает. А графоман – это человек пишущий не ради денег, а ради ощущения, что он литератор. Вот я – типичный графоман. Начал писать свои опусы ещё в лётном училище. Понятно, что в СССР их никто не публиковал. Потом писал «в стол», а последние годы публикую рассказы на литературных сайтах, созданных для моральных калек вроде меня.

– И о чем ваши, как вы изволили назвать их, опусы?

– Да все о том же. Небо, самолеты. Ничего героического. В заслугу себе могу определить только то, что всячески избегаю официоза и пафоса.

Марина таяла от обилия редко используемых в обыденной речи терминов. Саша представал перед ней Лермонтовым, Львом Толстым и Довлатовым одновременно. Живой писатель сидел в ее кабинете, улыбался и свободно говорил о своем творчестве. И неважно, что он из скромности называл себя каким-то графоманом!

– Александр, а можно где-то почитать что-нибудь из ваших произведений?

– Есть на разных сайтах. Есть на Самиздате, есть на Прозе. Наберите в окошке «Автор» Александр Силин и попадете на страничку с моими работами.

– Я обязательно почитаю ваши рассказы! А есть что-то про нашу компанию, или хотя бы про ваше отделение? Про пилотов, какие-нибудь интересные истории из их лётной жизни?

– Этого добра навалом. Но знаете, эти вещи на любителя и, в немалой степени, они ориентированы на людей из мира авиации, даже скажу больше – из мира непосредственных полетов и управления самолетами. На мой взгляд, есть интересные вещицы, но вам они могут показаться непонятными и скучными.

– А с чего советуете начать чтение, чтобы и интересно, и понятно?

– Попробуйте «Небесный Walker». Это для широкого круга.

– Вы удивительный человек! Я не ожидала. Правда! Вы не будете против, если я буду вместо длинного «Александра», называть вас просто – Саша?

– Именно это я и сам хотел предложить, но все не решался. Тогда вы – Марина?

– Да, друзья меня так зовут.

– Марина, время к шести, вы до какого времени на работе?

– Обычно, если никакой запарки нет, в шесть тридцать начинаю сворачиваться. А что, есть план?

– У писателей планов как у дурака махорки. Если вас дома не ждут… Или все-таки ждут? – Саша испытующе посмотрел в Маринины глаза.

– Никто не ждет. Я как кошка, которая гуляет сама по себе.

– Чудесно! Тогда я приглашаю вас после работы в ресторан «Аэротеля». Там вкусная кухня, можно заказать приличного вина. Музыки, правда нет. Но это единственный минус. Зато есть сауна с купелью. Составите мне компанию на сегодняшний вечер?

– А где ваш второй пилот и проводницы? – зачем-то спросила Марина.

– Армянин повез армянок смотреть Красную площадь. Приедут ночью. Последней электричкой. Талоны на ресторан он мне оставил. Вино за мой счет. Ну что? Как вам план?

– План годный. А во сколько вы меня отпустите?

– Думаю, вы выберете другую опцию – утром принять душ, позавтракать за счет заведения и сразу из отеля отправиться на работу.

– Вы смелый человек, Саша! А если не сойдемся характерами?

– Я же вас пока не в ЗАГС, а только в ресторан и сауну приглашаю.

Марина сидела, подперев щеку ладонью, смотрела на Сашу с улыбкой и думала, о том, что наверняка и этот умница и красавец отскочит в сторону, но он только что произнес слово «пока» в контексте похода в ЗАГС, а это давало надежду на развитие темы.

– Что ж? Я готова. Ведите меня мой Сусанин! Грейте меня в сауне, кормите, танцуйте. Это ведь у вас в Ереване говорят: «Кто дэвушку кормит, тот ее и танцуэт»?

– Марина, давайте на «ты»? Зачем между нами этот никчемный политес?

– Я не против, «вы» оставим для работы и общения в офисе.

Марина подхватила с собой спортивную сумку, в которой лежал аварийный набор из пижамы, тапочек, зубной щетки и косметички, и они направились в сторону гостеприимных огней аэропортовского «Аэротеля»

Девятиэтажное белое здание гостиницы, еще советской постройки, располагалось у леса, окружавшего аэропорт. Заходившие на посадку на ближайшую полосу самолеты нещадно шумели, но, благодаря тройным стеклопакетам в коридорах и номерах было относительно тихо. Да и воздушные путешественники, застигнутые нелетной погодой или задержками по другим причинам, не проявляли особой чувствительности к таким мелочам. Наличие минимально необходимого комфорта искупало неудобства, создаваемые шумом.

В периоды ритмичной работы аэропорта жильцов в Аэротеле бывало немного. В основном это были члены экипажей, отдыхающие между рейсами. Поэтому в гостиничном ресторане всегда были свободные столики, а попасть в сауну не составляло особого труда – достаточно было заказать посещение за полчаса у клерка на «Ресепшен».

Саша предусмотрительно так и сделал.

Когда они с Мариной пришли в холл, девушка на стойке сообщила, что, хоть время заказа еще не подошло, сауна прогрета и там никого нет. Можно заходить и пользоваться.

– Начнем с прогрева организмов? – весело предложил Саша.

Марина согласно кивнула. Её несколько смущала роль Сашиной гостьи. Казалось, что охранники и клерки на стойке регистрации, глядя на нее, думают, что Саша притащил в номер проститутку. Чтобы разубедить их в этом заблуждении, Марина старалась держаться как можно более серьезно, всячески показывая, что она не продавщица любви, а нормальная женщина, просто пришедшая навестить коллегу.

Ей совсем не стоило волноваться, так как и охранники, и клерки повидали на своей работе всякого и уж проституток могли определить «на раз» по массе признаков. Впрочем, и приезд дамы по вызову никого бы не удивил, и не озаботил – у всех своя работа. У них своя, у дамы своя. А у кого работа лучше, определяла зарплата, которая нередко была не в пользу гостиничного персонала.

– У нас сегодня вечер здоровья и ленинизма, – продолжал веселиться Саша.

– Это как? Ты мне будешь политэкономию рассказывать?

– Не дождешься! Мой ленинизм – это профессиональное ублажение собственной лени.

– Надо запомнить термин, на совещании с руководством буду использовать для описания работы некоторых наших смежников.

– Пойдем, дорогая, переоденемся в домашнее в номере. Надо торопиться, а то сауна стынет.

Они поднялись на лифте на шестой этаж. Окна номера выходили на постепенно освобождавшийся от снега лес. Самолетов в воздухе не было и было тихо. В номере стояла широкая двуспальная кровать. Санузел с ванной и унитазом отличался минимализмом, но принять душ и почистить зубы позволял вполне. На кушетке лежал затейливо свернутый белый банный халат. «Это тебе, – указал Саша, – я в трениках и футболке пойду. Оставляй все белье здесь. В сауне не пригодится. Нас там будет только двое. Будем париться по-немецки».

– Это как? – подняла Марина глаза на кавалера.

– По-простому, голяком. Немцы в саунах не стесняются. Даже, если их там много, и они не знакомы. Относятся к вопросу просто – наше тело – наше дело! Был раньше и у нас такой лозунг. Кстати, я в одном своем рассказе описал посещение такого большого немецкого банного парка – с непривычки сильно удивлялся поначалу. Не знал куда глаза спрятать.

– Много голых немок сразу?

– Сотни! И в саунах, и в бассейнах, и в ресторанах! Импотентом можно стать. Слава Богу, не стал. Наверно, одного посещения мало.

– Саша, ты в сланцах пойдешь? Тогда я гостиничные тапки возьму, они к белому халату больше подходят.

– Конечно-конечно! Ах, какая ты красавица! – Саша на мгновение увидел Маринину круглую грудь в распахнутом халате.

– Не подглядывай! – кокетливо опустила глаза Марина.

Они спустились на уровень «минус два». Здесь пахло нагретым деревом и хвойным освежителем. Было светло и чисто. Марина смело распустила пояс и повесила халат на деревянный штырь вешалки. Присевший на лавку Саша, увидел перед собой красивую гладкую белую попу, сглотнул и выдавил: «Фея!». Фея, открыв стеклянную дверь, впорхнула в полутемное жаркое помещение.

Саша проверил нагрев на задатчике температуры, подрегулировал со стандартных 80-ти градусов до комфортных 85-ти и зашел следом за своей пассией. Марина сидела на средней полке на разложенном полотенце. Саша сразу полез наверх. Сел позади Марины, положил ей ладони на плечи и начать медленно и нежно массировать кожу от плеч к шее. Марина, прикрыв глаза, благодарно прошептала: «У тебя здорово получается…» Саша низким голосом серьезным тоном сказал: «Как погонят с основной работы, устроюсь массажистом».

– Красивых дам массировать будешь?

– Почему массировать? Соблазнять в основном! – рассмеялся Саша.

– Капитан Казанова приветствует вас на борту нашего массажного стола! – подхватила Марина.

Саша, отдав должное внимание Марининым плечам и рукам, плавно перешел на поглаживание круглых полных грудей и легкое пощипывание теплыми пальцами розовых сосков. Он слегка приподнимал на ладони каждую грудь, как бы взвешивая, и чувствовал, что Маринины груди определенно сводят его с ума.

На верхнем полке становилось горячо. Саша от волнения и тепла уже весь покрылся каплями пота. Маринина мягкая кожа пока только слегка увлажнилась. Она сидела, блаженно закрыв глаза, благодарно принимая Сашины нежные ласки. Наконец Саша завозился, слез с полка и присел на корточки перед Мариной. Он начал гладить ее бедра, норовя с каждым разом как бы невзначай коснуться курчавых черных волосков на лобке. Марина, безошибочно по-женски угадывая дальнейшие Сашины помыслы и намерения, слегка раздвинула ноги, давая Саше в сумраке бани возможность увидеть и потрогать набухшие темные губки вагины. Саша, принимая приглашение, попытался добраться пальцем до клитора и немного поиграть им.

– Хватит, родной, становится жарко, пойдем отдохнем и в купель окунемся, – простонала Марина.

Саша поцеловал Маринину круглую коленку.

– Пойдем, а то я что-то вместо массажа и удовольствия взялся соблазнять тебя, – веселым голосом сказал он.

– Это и понятно. Готовишься ко второй профессии, – не удержалась Марина и громко рассмеялась.

Они окунулись в купель, вода в которой была не ледяной, а комфортно-прохладной комнатной температуры. Для посетителей была предусмотрена маленькая комнатка для отдыха между «подходами». В комнатке был кулер с водой, столик и три кресла. Марина закуталась в халат, на голове устроила тюрбан и укутала ноги полотенцем. Её распаренный партнер ограничился полотенцем на плечи.

– Мариночка, расскажи мне о себе, – попросил Саша.

– Зачем тебе?

– Хочу тебя лучше узнать.

– Тебе как, автобиографию или свободным стилем? – утомленно улыбнулась Марина.

– Как тебе будет удобно.

– Отучилась в школе, потом в техникуме, отработала ведущим специалистом на фабрике, потом устроилась в компанию. Одеваю и обуваю наш персонал. Обычная хорошая работа.

– Ты была замужем?

– Нет еще. Принца жду.

– Я видел, как на тебя мужчины смотрят. Неужели никто не приглянулся?

– Да как сказать, вот ты, например, приглянулся. И что? Берёшь?

– У меня сложная ситуация.

– Вот и у других сложная. Давай оставим эту тему. Ведь так хорошо!

– А сколько мужчин у тебя было до меня? – Саша все гнул свою скользкую линию.

Марине очень хотелось вытаращить на него глаза и спросить что-нибудь вроде: «А у тебя баб?» – но она сдержалась, осталась сидеть неподвижно с закрытыми глазами, словно подсчитывая в уме поклонников, достигших успеха. «Наверно, двое», – тихо произнесла она. – Первый был сокурсником в техникуме. Мы любили друг друга. Он даже замуж звал. Но ему мама не разрешила. Второй… – Марина как бы глубоко задумалась, – Был спортсмен из Олимпийского резерва. Борец. Вольная борьба. Мы как-то поехали отдыхать на Селигер, и он там просто по-борцовски заломал меня. Я не могла сопротивляться. Потом встречались еще с год. Но у него то сборы, то режим. Да и скучный он был. Все только про борьбу и соперников рассказывал. Так и расстались.

– А потом? – не унимался Саша.

– А потом работа. Некогда было, пока тебя не встретила. Пойдем еще сделаем один подход, – «по-борцовски» сказала Марина. – Еще минут десять погреемся. И хватит.

Они зашли и теперь оба уселись бок-о-бок на верхнем полке.

– Знаешь, как я определяю, оптимальное время сидения? – Саша повернулся к Марине.

– Как?

– Когда с носа первая капля упадет, с этого момента еще пять минут и всё.

– Саша, а я тебе нравлюсь?

– Я от тебя в восторге. Никогда не встречал такой женщины!

– А их много у тебя было? – отомстила Марина.

Саша заерзал на полотенце, – Да как сказать…? Было три или четыре…

«Наш человек, – подумала Марина. Она едва удержалась, чтобы не расхохотаться, – Ну да ладно. У меня же тоже было всего двое».

Марина погладила Сашу по боку и ноге как бы случайно коснулась пениса. Сморщенный после купели хуй от одного легкого намека быстро налился и воспрял. Саша, приобняв Марину за плечи предложил: «Возьми в рот. А?»

– Я пока стесняюсь, – извиняющимся тоном произнесла Марина, – Я его просто поцелую.

Она отодвинулась по полку от Саши, легла на полотенце и положила голову Саше на колени. Сашин хуй был вполне средних размеров, во всяком случае, куда тоньше Мишинского. Примерно, как у Краснолицего.

Марина взяла его двумя пальцами и сначала поцеловала в открывшуюся крайнюю плоть. Саша откинулся на спинку. Он давно забыл про первую каплю и пять минут. Марина губами открыла головку от крайней плоти и, прижав хуй языком к нёбу, немного поиграла губами. Потом слегка подрочила ствол пальцами и вынула его изо рта.

– Сашенька, давай немного отложим? А то ты сейчас кончишь, и потом тебя нужно будет уговаривать. А я продолжения хочу. Пойдем на ужин? Подкрепимся и встретимся на татами в твоем номере?

Саша вынырнул из сексуальных грёз, помотал головой и, поцеловав Марину в губы, решительно оттолкнулся руками от полка, открыл дверь сауны и сказал: «Идем! Будем кормить дэвушку!»

В ресторане Саша взял себе харчо, бараньи ребрышки, заказал бутылку Киндзмараули. Марина выбрала себе окрошку и кусок лосося.

– Саша, а ты правда в Ереване живешь? Не в Тбилиси?

– Э! Женщина, кюшай! Зачем в душу спрашиваешь?

– Я тебя люблю, ара! – рассмеялась Марина и поцеловала Сашу в щечку.

– За тебя и за нашу любовь! – поднял Саша тост.

– За нас! – Марина подняла свой бокал.

Харчо и ребрышки оказались на высоте. Саша ел с аппетитом, здоровыми зубами отрывая податливое мясо от косточек. Марина заказала окрошку не в последнюю очередь, чтобы утолить жажду после сауны. А лосось? Так он и в Африке – лосось! Царь-блюдо!

В ресторане включили музыку. Про третье сентября запел Шуфутинский.

– Что-то они тут поторопились с календарем. – улыбнулась Марина.

– Это не страшно. Главное – не громко. Писать жалобу не будем

– А ты какую музыку любишь?

– Разную. Одно время даже классику любил. Потом, когда повзрослел, любил Пинк Флойд. Битлов. Кстати, с их подачи начал учить английский разговорный. Сейчас иногда пользуюсь полученными знаниями. А ты?

– А мне всегда русский рок нравился. Группа «Секрет»…

– Ну это не рок, вроде бы. Они даже обозвались бит-квартетом.

– Все равно. А еще «Чиж и компания». В юности очень нравились.

– Я про таких даже не слышал. Подскажи что-нибудь самое известное из них?

– Ну, не знаю. «О любви», например. Там акустическая гитара и саму песню у нас один пацан хорошо играл и пел.

– Романтичная песня?

– Настраивающая.

– Ну тогда за любовь и романтику! – провозгласил Саша.

– За любовь. Мне кажется, я тебя уже немного люблю.

– А я, по-моему, готов влюбиться по уши, – с пылкостью заявил Саша. Он внезапно резко встал и выпил вино стоя. Марина отпила из бокала и негромко зааплодировала, – «Прямо как на грузинской свадьбе!»

Саша наклонился, поцеловал завиток волос на Марининой шее и прошептал ей в ушко: «Пойдем отсюда, мне еще так много нужно успеть рассказать тебе наедине! А вот полбутылки возьмем с собой. Не позволю благородный напиток выливать в канализацию!»

Словно счастливые обладатели драгоценной тайны, они поднялись и, беспричинно улыбаясь, пошли к лифту.

В номере Саша крепко обнял Марину и долго целовал ее в губы, не упуская возможности погладить ее по волосам, груди, попе. Марина отдавалась поцелую с восторгом! Она ласкала Сашин язык и с волнением принимала у себя во рту Сашиного горячего и нежного гостя.

Поцелуй – пожалуй единственный целомудренный вид отношений полов, при этом, пока еще не половых отношений, который говорит о чистой любви совсем без примеси эротики и секса. Поцелуй так же отличается от секса, как слова «я тебя люблю» от «я тебя хочу». И там, и там вершины любви, но как у Эльбруса, вершины хоть и похожие, но, все-таки, разные.

Повинуясь инстинкту и традиции, любовники начали сначала медленно, потом во все ускоряющемся темпе расстегивать друг на друге одежду и ронять ее на пол. Вскоре, они стояли, целуясь, совершенно голые. Маринины груди были стиснуты между ней и Сашей, его возбужденный хуй упирался головкой в волоски на Маринином лобке.

Еще пара томных вздохов и Саша аккуратно уложил Марину на белую простыню широкой постели, а сам, устроившись между её разведенных ног, стал медленно, целуя бедра, продвигать лицо к Марининой истомившейся ожиданием вагине. Когда он языком прикоснулся к губкам и, проведя снизу вверх, нашел клитор, Марина тихо застонала и, положив ладони на Сашин затылок, несильно прижала Сашу лицом в себя. Саша кончиком языка часто-часто задвигал влево-вправо по головке клитора. Марина отреагировала немедленно томными конвульсиями и стонами. Так продолжалось не более минуты. Потом Марина, не выпуская Сашиной головы, громко застонала, выгнулась и дернувшись напряженным телом, бессильно опала на постель и стала отталкивать Сашино лицо: «Хватит, любимый, хватит, родной» – шептала она, – «Я уже не могу».

Саша поднялся до Марининого лица и стал исступленно целовать губами, мокрыми от Марининых соков, её глаза, нос, щеки, губы.

– Милый, я люблю тебя, – возбужденно шептала Марина, – Возьми меня туда, по-настоящему. Сегодня мне можно без презерватива. Не беспокойся, я не забеременею. У меня только вчера закончились месячные.

– Я уже перед входом. Раздвинь ножки пошире, а еще лучше подними их.

Без малейших усилий твердый Сашин член проник в горячее, истекающее соками Маринино лоно. Они задвигались в унисон, не больно ударяясь лобками. Саша старался использовать всю длину. Он вставлял хуй до упора, потом вынимал его так, что головка лишь целовала губки и снова вводил на всю глубину. Маринина вагина плотно обнимала Сашин хуй, и, когда он выскакивал наружу, Маринины губки чмокали, словно целуя его на прощание или благословляя на новый вход.

Внезапно Саша замедлил темп фрикций.

– Я боюсь преждевременно кончить. Хочу тебя дольше, – прошептал он.

– Ничего страшного, любимый, я уже испытала оргазм, наслаждайся мной сколько хочешь и кончай, когда почувствуешь, что пора, – нежно проворковала Марина, – Но, если хочешь, у меня есть предложение – как почувствуешь приход, вынимай и кончай мне в рот. Я хочу твою сперму. А языком я сделаю тебе так, как моя вагина все равно не сможет.

Саша снова задвигался в прежнем темпе. Марина сосала его язык, стараясь не выпустить его изо рта. С каждым толчком ей казалось, что сладкая истома, родившись в недрах ее вагины, волнами пробегает по всему телу и заканчивается где-то в сосках и в кончиках пальцев.

Саша внезапно на мгновение остановился, его хуй приобрел необычайную твердость, он резко его вынул и рывком поднес Марине к лицу. Секунду она ловила головку губами, потом втянула ее глубоко в рот и ощутила, как сильные струи горячей спермы заливают ей язык и горло. Марина глотала сперму, не успевая попробовать её. Лишь последние капли она долго размазывала по языку, стараясь запомнить терпкий, немного клейкий вкус.

– У-му-ко, – промычала Марина, не вынимая Сашин обмякающий член изо рта. – Мне было очень приятно и вкусно. Это даже лучше, чем Киндзмараули! – рассмеялась она, когда сделавший работу хуй оказался на свободе.

Саша откинулся рядом с Мариной навзничь, закрыв глаза и тяжело дыша, попросил: «Мне надо отдохнуть минут десять. Расскажи мне что-нибудь?»

– Давай, я тебя поглажу и поласкаю. А ты отдыхай, набирайся сил. Я хочу от тебя еще подвигов. То, что ты сделал, было прекрасно, замечательно, незабываемо и вообще, первый раз в моей жизни. А этот экспромт с окончанием в рот – просто что-то с чем-то! Мы теперь всегда будем так делать, когда будет нельзя кончать в меня, ну я имею в виду, в вагину. А вообще, я боюсь, ты меня нимфоманкой сделаешь.

Саша промычал неопределенно-согласно.

Марина уселась верхом на Сашины колени и гладила его по шее, груди и животу, каждый раз на секунду застревая на паху и проверяя повторную готовность члена. Попутно, она проверила твердость Сашиных яичек. Саша сморщился.

В юности девчонки обсуждали половую тему и сходились во мнении, что после оргазма и выброса семени яйца мужчины должны опустеть и обмякнуть, как воздушные шарики, из которых выпустили воздух. Марина верила и запомнила, но до сего дня как-то не приходилось проверить это правило в действии. Тем более Марина удивилась, когда обнаружила, что после секса в Сашиной мошонке находились два по-прежнему твердых яичка. – «Как же они быстро наполняются! Интересно, это только у молодых или у всех? Вот выйду замуж, понаблюдаю за мужниными яичками», – решила исследовательница, оставив решение проблемы до лучших времен.

Марина сползла к Сашиным ногам и стала языком ласкать член в нижней его части. Он стал подрагивать и наливаться. Она взяла хуй целиком в рот, поиграла на уздечке языком. Результат обнадежил ее еще больше. Марина, округлив губы, задвигала головой и вот уже любимое орудие любви заполнило весь рот, а оказавшись на свободе, победно уставилось головкой в потолок!

Саша очнулся, обхватил Марину, нежно повалил ее на кровать и принялся гладить ее груди и сосать соски, то теребя губами только сам сосок, то забирая в рот весь розовый ареол. Марина гладила возлюбленного своими мягкими ступнями по попе и бедрам. Начиналась прелюдия ко второму этапу. Интересно, сколько их будет за ночь?

– Любимая, а ты когда-нибудь пробовала в попу? – оторвавшись от ласк сосков, Саша посмотрел снизу вверх в полузакрытые глаза Марины.

– В попу? Зачем?

– Ну просто для особого кайфа или в случае, когда не хочется забеременеть.

– Даже не знаю, что и сказать. Попробовать, конечно, интересно, но, чтобы так избегать залета? Есть же масса других способов.

– Что тебя останавливает в таком варианте секса? – настаивал Саша.

– Пока не могу сказать. Противоестественность какая-то.

– Я предлагаю попробовать и тогда делать выводы. В конце концов, сексуальный опыт в магазине не купишь. Ну что, пробуем?