Мое свадебное платье сгорело быстро.
В тот летний денек – день моего венчания – я стояла в поле за домом на нашей ферме вместе с мамой, бабушкой и своей лучшей подругой Шэрон.
До двух часов пополудни оставались считаные минуты. А в два часа (как утверждали мои свадебные приглашения) должен был начаться официальный прием. Так что мне уже следовало сидеть за главным столом – рядом с моим прекрасным новоиспеченным мужем по имени Джейми. И внимать речи, из-за которой мой папа не находил себе места последние несколько недель.
Но вместо этого я не сводила взгляда со старой бочки. И с нездоровым любопытством наблюдала за тем, как завивались и закручивались кружева и атласные складки на моем свадебном платье. Затем они превратились на миг в карамель, а потом резко сморщились, опалились и воспламенились с легким свистом.
Языки пламени взметнулись высоко-высоко, и в их жарком чаду холмы на горизонте подернулись рябью и нервно искривились.
– Натали… Что ты делаешь? Это же безумие! – вскричала мамуля.
– Я даже не сфотографировала тебя в нем, – удрученно вздохнула Шэрон, на запястье которой болтался фотоаппарат. Она все еще была в персиковом платье подружки невесты.
– Это был всего лишь платье, Натали, и ты походить в нем на кремовое пирожное, – пробормотала, закуривая, бабушка. Изящно щелкнув золотистой зажигалкой, она ловко запихала ее обратно в карман своей шубы. Моя бабуля, Анушка, – венгерка. Она приехала в Англию еще совсем юной девушкой, но так и не потрудилась избавиться от своего акцента.
– И как только у тебя язык повернулся такое ляпнуть! – укорила ее мама. – Натали в нем выглядела бесподобно!
– Она выглядеть в нем как бесподобное кремовое пирожное, которому уготована одна участь – быть сожранным, – возразила бабуля. – Разве так она хотеть начать свою жизнь замужней женщины – сладкой, но ничего не значащей штучкой?
– А ты знаешь, сколько времени и сил потратила наша старая миссис Гаррет, чтобы пришить все это кружево? И в какую кучу денег обошлось нам это платье! – возбудилась мамуля. – Появись я здесь на пять минут пораньше, я бы не позволила его сжечь!
Ветер изменил направление и окутал нас едкой завесой дыма. Мы закашлялись и замахали руками.
– Натали не хотеть выходить замуж! И если на то пошло, за платье заплатила я… – огрызнулась бабушка.
– Но это не давало тебе право его сжечь. Я бы предпочла его сохранить, – заявила мама.
– Ну да, конечно, только чтобы напоминать бедной девочке о том, что, по твоему мнению, она должна была пройти через все это! – язвительно пробурчала бабуля.
С противными шипящими хлопками языки пламени устремились к фальшивым жемчужинам на лифе.
Онемевшая от шока, я продолжала молчать, не в силах выдавить ни слова. А мамуля снова раскрыла рот:
– О чем ты думала, Натали? На виду у доброй половины деревни ты под руку с отцом продефилировала по проходу в церкви к алтарю, а через две минуты после этого пронеслась по нему назад и выбежала на улицу.
– Я решила, Нат, что у тебя скрутило живот, – вставила Шэрон.
– Как я теперь покажусь на глаза людям? Какой срам! И бедный Джейми! Такой красивый, замечательный мальчик! – воскликнула мама.
– Энни, смотри на вещи объективно, – одернула ее бабушка, швырнув окурок в бочку. – Разве я не говорить тебе, что Натали слишком юна для замужества? Нашей девочке всего девятнадцать. Ей еще только предстоит узнать большой мир… – Прищурившись от солнца, бабуля глянула на меня. – У тебя впереди целая жизнь, моя дорокая. Тебе следует присмотреться к нескольким мужчинам, оценить их, примерить на себя…
– Еще чего не хватало! Примерять на себя мужчин… – прошипела мама. – Ей нужно…
– А как насчет того, чего хочу я? – внезапно вырвался из меня дикий вопль. – Вы все рассуждаете обо мне так, словно меня тут и нет! Вы хоть раз можете побыть нормальной семьей? И попытаться понять, что я чувствую? Все, что ты делала, – это кричала и убеждала меня сжечь свадебное платье! – накинулась я на бабулю.
– Если ты не хотеть, чтобы я его сожгла, ты должна была подать голос, – заявила бабушка.
– Как будто у бедной девочки был выбор! Если тебе что-то взбредет в голову, тебя не остановить! – парировала мама.
Воцарилось неловкое молчание. Шэрон наклонилась и взяла мою руку.
А в следующий миг я заметила папулю, осторожно пробиравшегося к нам по грязному полю. Он все еще был в своем праздничном костюме и роскошных ботинках. Приблизившись к нам, папа заглянул в бочку и явно не поверил собственным глазам. Мое платье к этому моменту уже превратилось в почерневший бесформенный комок.
– Черт подери, это что?.. – заговорил папа, но мама быстро его перебила:
– Мартин, мне показалось, будто ты собирался переодеться. – Она похлопала по лацканам его фрака, стряхивая с них воображаемую грязь.
– Я хотел уточнить, что мне делать с моими родителями, – отстранившись от нее, признался папа. – Я оставил их в отеле «Трэвелодж». Но они желают знать, будет ли у нас праздничный обед в пабе?
– Ну, конечно же, не будет!
– По правде говоря, у меня все это в голове не укладывается, Натали. Джейми сделал что-то не то? – поинтересовался папа.
И все разом повернулись ко мне. В ответ я открыла рот, но за несколько секунд из него не вылетело ни звука. И только потом мне удалось поднатужиться и выдавить:
– Просто… просто я не чувствую себя готовой…
Мои слова прозвучали плаксиво и патетично.
– А когда ты почувствуешь себя готовой? – взвизгнула мамуля. – Завтра? На следующей неделе? Не мешало бы нам это узнать, когда мы готовились к чертовой свадьбе.
– Я вам все компенсирую, все до копеечки, – сказала я.
– С каких это шишей? – озадачилась мама. – Откуда ты возьмешь деньги? В министерстве социального обеспечения? У тебя же нет работы. Ты провалила все экзамены, потому что влюбилась в Джейми. Ты хоть понимаешь, что ты наделала?
– Конечно, я понимаю, что я наделала! – выкрикнула я. – Или ты думаешь, что я это сделала исключительно назло тебе?
– Сейчас я уже ни в чем не уверена! Похоже, ты способна на все! – прорычала она. – Глаза бы мои на тебя не глядели!
– Тебе следует успокоиться, Энни, – произнес папа, водрузив на мамино плечо свою руку.
– Не смей говорить, что мне следует, – стряхнула ее мамуля.
– Она и в детстве была легковозбудимой, – констатировала бабушка, смерив маму бесстрастным взглядом. – Я даже иногда по утрам добавлять ей в овсянку немножко своего валиума… ради тишины и покоя…
Мамуля отошла от папы и пошагала назад к дому.
– Прости, что я так и не послушала твою речь, – сказала я папе.
Он бросил взгляд на обугленное платье, помотал головой и побрел за мамой. Слезы тихо заструились по моему лицу. Бабушка вытащила из своей сумочки кружевной носовой платочек и подала его мне.
– Хочешь побыть одна, Натали? – спросила она меня.
Я взяла ее платок, приложила к лицу и кивнула.
– Пошли, Шэрон, – позвала мою подругу бабушка.
Шэрон улыбнулась и пожала мне руку. Они последовали за мамой и папой, бывшими уже на полпути к дому. А я схватила палку и ткнула ею в почерневший комок в бочке. Палка зацепилась за него своим кончиком, и из бочки я ее вытащила вместе с ленточкой оплавленной ткани.
После бегства из церкви Святой Вирсавии я оказалась на безлюдной проселочной дороге. Рядом со мной остановился местный автобус – наверное, потому, что людям не часто доводится видеть на обочине невесту в свадебном платье и фате, которая машет руками как сумасшедшая. У меня не было с собой денег, и за билет я расплатилась собственным букетом (по окончании смены водитель собирался навестить свою тетю в больнице, и цветы пришлись ему как нельзя кстати). Традиция требует, чтобы у невесты было в день свадьбы что-нибудь старое, что-нибудь новое, что-нибудь чужое и что-нибудь голубое… И почему-то никому не приходит в голову, что ей не помешало бы иметь при себе еще и немного наличных – на тот случай, если она раздумает выходить замуж…
Когда я зашла на кухню, мама готовила крепкий чай, ложку за ложкой отправляя в заварочный чайник скрученные листики. Папа наконец переоделся и занял свое место за столом рядом с бабушкой и Шэрон. Они молча разглядывали замысловатые ярусы моего свадебного торта, стоявшего посередине стола.
– Его принесла сюда работница паба, – сконфуженно-извиняющимся тоном пробормотала Шэрон. Я поглядела на безукоризненную королевскую глазурь, увенчанную короной из желтых сахарных розочек. А мама подошла ко мне и протянула длинный нож.
– Хочешь, чтобы я его разрезала? Прямо сейчас? – спросила я.
– Да, а что останется, придется заморозить. Мы его весь не съедим, – сказала она.
– Энни, Натали не нужно разрезать его прямо сейчас, – встрял папа.
– Да что ты говоришь, Мартин? Неподходящий момент? Так? Натали с радостью позволила бабуле предать огню свое свадебное платье. А когда наступит подходящий момент для… – Мамину тираду оборвал стук в заднюю дверь. За матовым стеклом замаячило пятно персикового цвета.
– Микки! Мы забыли о Микки! – вскричала мама и, бросившись к двери, открыла ее. На пороге стояла моя четырнадцатилетняя сестра в своем платье подружки невесты. В руке Микки держала белые туфли, которые она благоразумно сняла, чтобы не извозить в грязи подъездной дороги.
– Микки, куда ты ходила? – спросила сестрицу мама. И расстелила на полу у порога газету. Микки прыгнула на нее.
– И она еще говорит мне, что я быть плохой матерью, – пробурчала бабушка, закуривая очередную сигарету.
– Я погуляла по кладбищу, а потом меня подвез человек, который копает могилы. У него в багажнике лежат лопаты! – восторженно выпалила Микки.
– Видишь, Энни, Микки всего четырнадцать, а она уже выискивает интересных мужчин, – сказала бабушка.
– Ох, да заткнись ты уже! – буркнула мама. Затем подошла к мойке, наполнила теплой водой тазик и поставила его у двери. Микки стала мыть ноги, а мы молча наблюдали за ней.
– И что случилось с нашей Нат? – полюбопытствовала она, вскинув на меня вопросительный взгляд. – Я думала, что вы с Джейми очень любите друг друга!
Последовала тишина. А потом я подпрыгнула, потому что зазвонил телефон. Папа встал, ответил на звонок и тут же вернулся.
– Это тебя, Натали. Джейми.
Я замотала головой.
– Он на дороге, звонит по мобильному. Говорит, что не уйдет, пока ты с ним не переговоришь, – попытался втолковать мне папа.
– Бедный парень! Ты должна с ним объясниться, хотя бы ради приличия, – заявила мама.
– Ладно… Скажи ему, что я выйду, – вздохнула я.
И обула резиновые сапоги. Мама попыталась пригладить мне волосы. Но я отбросила ее руку и вышла из дома.
Джейми стоял в своем свадебном костюме за калиткой, в самом конце дороги – высокий, стройный и красивый до замирания сердца. В его петлице все еще торчала роза с веточкой гипсофилы, а в каштановых волосах отражалось золотыми бликами солнце. Хлюпая сапогами по грязи, я обреченно пошагала к нему.
– Что за фигня, Нат? – спросил Джейми, когда я приблизилась к воротам.
– Я… очень сожалею.
– И только-то? Ты сожалеешь? – Джейми отворил калитку и собрался зайти. Подняв вверх руку, я вышла на дорогу и, прикрыв за собой калитку, встала с ним рядом.
– Я не готова… – изрекла я.
– Как это ты не готова? Ты же надела платье, села в машину… Ты же прошествовала по церкви к алтарю! – засыпал меня вопросами Джейми.
В ответ я только молча уставилась на него.
– Ты хоть понимаешь, какое унижение я пережил? Музыканты все играли и играли этот долбаный Свадебный марш… они думали, что ты вернешься… Как, впрочем, и все мои родственники… Мои кузины прилетели из Канады. Билеты на самолет обошлись им в целое состояние!
– Когда я сказала, что не готова, я имела в виду… – попробовала объяснить я, но Джейми не дал мне договорить:
– Мои кузины полетят назад через неделю. Тетя уже пытает меня вопросом, сможем ли мы это сделать в какой-нибудь другой день…
– Сделать что?
– Как что? Пожениться! Тетушка Джин призналась, что перед свадьбой с дядей Полем у нее был жуткий мандраж. Она готова была вытворить то же, что и ты… сбежать… Но они прожили в счастливом браке уже тридцать пять лет.
Я посмотрела на красивое лицо Джейми. Он так хотел, чтоб я ему сказала: «Да, мой любимый, виноват предсвадебный мандраж!»
– Нет, это другое, – тихо проговорила я.
– Что?
– У меня не мандраж случился… Я просто поняла, что не хочу замуж. Скажем так: я не хочу выходить замуж именно сейчас.
– А когда ты захочешь выйти замуж? – поинтересовался Джейми.
– Не знаю, Джейми… Может быть, завтра. Может быть, на следующей неделе или через месяц… А может, и в тридцать пять лет. Но именно сейчас я замуж выходить не хочу!
Лицо Джейми стало мрачнее тучи.
– Я думал, что мы любим друг друга, – сухо процедил он.
– Так и есть, но ты не находишь, что все изменилось – раз мы уже не пойдем в университет вместе? Мы планировали уехать из дома, выбраться отсюда и начать новую жизнь.
– Мы можем пересдать экзамены, – сказал Джейми. – Попробовать поступить в университет в следующем году.
– Колледж, в котором можно пересдать экзамены, находится отсюда очень далеко. У нас нет ни машины, ни денег. А если я ненароком забеременею?
– А что в этом плохого?
– Как что? Мы будем без работы, без дома, да еще и с ребенком…
– Мы могли бы пожить у моих родителей.
– Где? В твоей спальне с креслом-мешком и постерами «Звездных войн»?
– Или у твоих родителей.
– Ну уж нет! – взвилась я. – Мне бы не хотелось, чтобы новорожденный малыш оказался в лапах этих психов…
Джейми поневоле рассмеялся. На его лоб упала прядь волос, и я рукой убрала ее ему за ухо.
– Просто я поняла: если мы поженимся сейчас, мы упустим жизнь. Мы были такими дураками! Мы совсем не готовились к экзаменам. Проводили все свое время…
– Трахаясь? – слабо ухмыльнулся Джейми.
– И не только… мы еще ходили в кино, на прогулки, – добавила я.
– И во время этих прогулок, и в кино тоже трахались. Ты выглядела очень счастливой, – снова усмехнулся Джейми. А потом наклонился и собрался меня поцеловать.
– Джейми, пожалуйста, взгляни на все это по-взрослому. Я стараюсь рассуждать серьезно…
– А я, значит, – незрелое дитя, да? – отстранился от меня Джейми. – Почему ты не заикалась об этом, когда наши семьи стали готовиться к свадьбе?
– Все были так возбуждены и увлечены этими приготовлениями… И мне казалось, что еще не наступил подходящий момент… пока… – запнулась я.
– Пока ты не дошла до алтаря? – закончил за меня Джейми. Я вытянула руку и схватила его за локоть.
– Ты совсем не беспокоишься о будущем? О том, как обернется твоя жизнь? – спросила я.
На лице Джейми отобразилось замешательство.
– Не знаю… Я действительно об этом никогда не думал…
– То-то! А я думала. И я хочу достойную жизнь, с карьерой и перспективами!
– Прекрасно! Значит, жизнь со мной для тебя недостаточно хороша?
– Речь не только о тебе. Я не хочу здесь застрять, в этой чертовой деревне! Я не хочу быть просто твоей женой и завязнуть здесь навечно! – выкрикнула я, заставив проезжавшую мимо нас седовласую даму завилять на своем допотопном велосипеде.
– Натали. Ты согласилась выйти за меня замуж! – взревел Джейми, утратив последнее терпение и стиснув мою руку. – Ты не можешь так со мной поступить! Ты не можешь пойти на попятную!
Я отскочила от него, потеряла равновесие и шлепнулась на пятую точку. Несколько секунд я просидела на ней, погружаясь все глубже в грязь и ощущая, как намокают мои треники.
– Извини, – пробормотал Джейми, помогая мне подняться.
Встав, я застыла на месте. Джейми провел пальцем по воротнику своей рубашки. Он выглядел таким хорошеньким в своем праздничном костюме!
– Значит, это твой окончательный ответ. Ты не выйдешь за меня замуж?
– Нет, – почти прошептала я.
– Отлично, – сказал Джейми. – Значит, ты меня больше никогда не увидишь.
– Я вовсе не этого хочу!
– Все просто. Либо ты меня хочешь, либо не хочешь! – с вызовом выпалил Джейми.
– Ты что это? Удумал меня шантажировать? Или свадьба, или ничего? – спросила я.
– Да, – кивнул Джейми. – Или свадьба, или ничего…
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Джейми ждал от меня ответ, а я его дать не могла. Внезапно он резко повернулся и зашагал прочь, через дорогу, к лужайке у паба.
Мне следовало пойти за ним. Мне надо было броситься за ним и остановить. Но что-то удержало меня на месте. Я проводила Джейми взглядом. А когда он скрылся за углом, явно направившись в паб, я вдруг разревелась, как маленькая. Несколько минут я держалась за калитку, пытаясь подавить истеричные всхлипы. И только взяв себя в руки, я побрела обратно к дому. Но не успела я приблизиться к задней двери, как ее распахнула мама.
– Ну что? Все хорошо? – с надеждой улыбнулась она. И придержала меня за локоть, чтобы я, снимая сапоги, не потеряла равновесие.
– Все кончено, – ответила я.
Мама зашлась в приступе бешенства. И раскричалась как сумасшедшая, пока все остальные молча смотрели на нас. Она кричала, что я никогда не найду себе мужа достойнее Джейми, что я выставила себя полной дурой и опозорила всю нашу семью и что ей теперь остается только одно – лечь в постель и сдохнуть от стыда.
– Ладно уж, Энни, угомонись! Хватит! – крепко ухватил маму за руку папуля.
– Я думать, у Натали все сложится как надо, – сказала бабушка и загасила свою сигарету в вазе для фруктов. – Ей нужно смотреть мир! Мне повезло это сделать, когда моя семья бежать от нацистов…
– Тебе не нужно было бежать! – выкрикнула мама. – Венгры были союзниками нацистов! И ты всегда говорила, что считала Гитлера красавчиком.
– Не мели вздор, Энни!.. – рявкнула бабушка. – Я считать красавчиком Гиммлера. И будь Гиммлер главным, нацисты преуспеть гораздо больше.
– Ты слышишь это, Мартин? – обратилась мама к папе. – И это говорит женщина, под чьим присмотром мне пришлось взрослеть! Не удивительно, что мои нервы на пределе!
Бабушка встала. С минуту она изучала мой свадебный торт. А потом выдала:
– Натали, я планировать после твоей звадьбы поехать в Лондон, пожить у своего друга Пауло. У него квартира в самом центре… Хочешь поехать со мной?
– В Лондон?! – воскликнула мамуля. – На кой ляд ей туда ехать?
– Мне кажется, Натали необходимо отдохнуть, обождать, пока улягутся страсти, – объяснила бабушка.
– Отдохнуть? – переспросила я. Мысль о том, чтобы оставаться в Девоне и наблюдать за тем, как мою несостоявшуюся свадьбу заволакивает грибовидное облако кривотолков, вызывала во мне неподдельное беспокойство.
– Считай это торжеством совершеннолетия, – хмыкнула бабушка. – Дом Пауло всегда открыт, там с радостью привечают гостей. Пауло играет на кларнете в Лондонском сумфоническом оркестре.
– А кто оплатит эту поездку? – полюбопытствовала мама.
– Я позабочусь о Натали, – заверила ее бабушка.
– Может, мне действительно поехать? Ненадолго? – подала я голос. Бабушкина идея вдруг показалась мне спасением.
Мамины губы поджались и вытянулись в тонкую струнку.
– Она уже взрослая, – сказал папа.
– Ты могла бы взять с собой и подружку, – показала пальцем на Шэрон бабушка.
– Правда? – вскричала та. – Вау! Я никогда раньше не бывала в Лондоне.
– А я? – встряла Микки. – Я могу поехать в Лондон?
– Тебе нужно ходить в школу, Микки, – сказала мама.
– Это несправедливо! Почему Натали поедет в Лондон, а я нет? Ненавижу вас! – выпалила Микки.
– Микки, дорогая, ты обязательно поедешь в Лондон с бабушкой, когда станешь постарше, – постарался утешить ее папа.
– Даже если я не сбегу от жениха у алтаря? – уточнила Микки.
– Гм… ну да, – подтвердил папа неуверенно.
Воцарилась тишина. Бабушка подошла и обвила нас с Шэрон руками.
– Решено! – резюмировала она. – Вы ехать со мной в Лондон, да?
Я посмотрела на сияющее от восторга лицо Шэрон и кивнула:
– Ладно, мы едем в Лондон!
В тот же вечер мы уехали в столицу. И с тех пор я редко возвращалась назад.