Уважаемый читатель!
Перед вами второе дополненное и исправленное издание книги «Русский феминизм как вызов современности» (СПб.: Алетейя, 2007). Если в первом издании внимание автора было сосредоточено на феминистском этапе женского движения России, то для второго выбрано более взвешенное и точное название. Термин «женское движение» здесь используется в широком смысле – как общественное движение женщин, включающее в себя деятельность и традиционно женских и феминистских организаций. Тем самым подчеркнут континуум в развитии движения, его корни, этапы, включенность в процесс социальных изменений на протяжении почти 70 лет существования: от эпохи Великих реформ до официального запрета в первые годы Советской власти, возрождения в виде женотделов и окончательной ликвидации в 1930 году.
Эта книга возникла как результат исследовательского интереса к истории женского и феминистского движения России первой волны (середина XIX – первая треть ХX века), которое в целом было недостаточно изучено отечественной исторической наукой.
В советской историографии женское движение практически не исследовалось, особенно на монографическом уровне (в отличие от зарубежной историографии), и оно никогда не изучалось как самостоятельный субъект социальных изменений. Еще в большей степени все вышесказанное относится к феминистскому этапу движения. Можно с уверенностью сказать, что в советское время он не исследовался никем, никогда и никак.
Естественно возникает вопрос – почему? Почему тема женского движения была популярной в зарубежной исторической науке и непопулярна в советской и российской? Почему отечественные историки разрабатывали только некоторые направления и темы, имеющие отношение к женскому движению («женский вопрос», участие женщин в освободительной борьбе, борьба женщин за высшее образование) и не рассматривали движение в целом?
Поиски ответа на эти вопросы привели к пониманию, что проблема низкого интереса и слабой изученности женского движения и феминизма в отечественной историографии коренилась в отсутствии методологии исследования общественных движений.
Работы дореволюционного времени, то есть принадлежащие современникам событий, описывали движение без анализа его как социального феномена, и сегодня они являются, по сути, историческими источниками.
Советские ученые могли работать только в марксистской парадигме. Но марксистская методология накладывала серьезные ограничения на разработку темы социальных движений вообще и женского, феминистского движения в частности. В первую очередь потому, что марксизм определял основой конфликтного поведения классовый конфликт. В то время как в основе движений не всегда лежат классовые противоречия. Для женского движения классовый конфликт как раз не является основным. Но при отсутствии иной, кроме марксизма, теоретической базы изучения социальных процессов и при идеологическом контроле советские историки вынуждены были исследовать движение в марксистской парадигме. Поэтому разработка темы в советское время – это обреченная на неудачу попытка встроить женское и феминистское движение в рамки классовых отношений.
Зарубежные исследователи российского женского движения первой волны не были ограничены в использовании различных теорий и концепций для изучения движения. Это главная причина, по которой они стали первооткрывателями российского женского движения и феминизма. Другая причина их прихода в тему заключалась в том, что феминистское движение второй волны, начавшееся в конце 1960‐х годов, определило новые исследовательские приоритеты и темы в гуманитарных и социальных науках. Становление и развитие женского движения стало одной из центральных тем зарождающегося нового направления в исторической науке – Истории женщин. Движение женщин первой волны исследовалось учеными разных стран, было написано множество книг, статей, энциклопедий. В сферу исследовательского интереса зарубежных ученых попала и тема женского движения и феминизма в России. По различным аспектам движения изданы статьи и книги М. Бакли, Р. Гликман, Б. Клементс, Г. Лапидус, Н. Нунан, Р. Ратчилд, Р. Стайтса, Л. Эдмондсон, Б. А. Энгл и многих других.
В нашей стране рост интереса и новое обращение к теме отечественного женского движения и феминизма первой волны произошло только во время перестройки, когда стало возможным изучать движение на базе другой, отличной от марксизма методологической основе. Именно в эти годы появились работы С. Г. Айвазовой, Н. Б. Гафизовой, А. Дроздовой, Т. А. Кейфман, И. А. Правкиной, М. В. Рабжаевой, О. А. Хасбулатовой и И. И. Юкиной1.
Замысел данной работы состоит в том, чтобы исследовать женское движение и феминизм первой волны как движение, завершившее цикл своего развития, с применением в качестве методологической основы теоретических подходов социологии общественных движений, интеллектуальной истории и гендерного подхода.
Этот междисциплинарный подход позволил исследовать российское женское движение как социальное движение, а отечественный феминизм – и как движение, и как оригинальное теоретическое осмысление проблем женщин, влияющее на дискурс власти, политику, науку.
В основе работы находится утверждение, что женское движение, являясь открытой системой, развивалось под непосредственным воздействием внешних факторов макроуровня, то есть глобальных политических, экономических, социальных и культурных изменений в стране. Реформы 1860‐х годов и открывшиеся в связи с ними возможности определили появление движения, его цели, направленность, типы организаций, лидерства и коллективных действий.
Изменения, происшедшие под влиянием таких событий, как введение избирательного права, начало Первой мировой войны, революции 1917 года, положены в основу периодизации движения, поскольку они являлись точками роста и ресурсами новых тенденций в движении.
Другим определяющим моментом в периодизации женского движения, основанием для подразделения его на «женский» и «феминистский» этапы, выступил фактор идеологии, который выделил эти два этапа движения.
На начальном этапе движение не продуцировало никаких идеологических установок. Оно ратовало за улучшение жизни женщин в рамках традиций и культуры русского общества и не ставило своей целью их изменение. Поэтому этот этап определен как женское движение.
Но, решая проблемы женщин, участницы движения очень скоро обнаружили «несправедливость самого мироустройства» по отношению к женщине. Выражаясь современным языком, они увидели гендерную асимметрию и поставили под сомнение гендерную систему общества. Это положило начало формированию идеологии движения, понимая под ней систему взглядов, которая объясняет существующую ситуацию с позиций определенной социальной группы.
Появление идеологии движения на рубеже XIX–ХX веков стало знаком его перехода на новый качественный уровень. Идеология теоретически обосновывала женские требования гражданских прав в полном объеме, и этот «идеологический» этап движения определен как феминистский.
Феминизм, таким образом, – логическое продолжение развития женского движения. Он возник на его базе. Организационную основу феминистского движения составили по большей части женские организации «старого», «доидеологического» женского движения. Социальная база движения также оставалась прежней – образованные женщины среднего класса.
В работе выделено два этапа движения женщин. Первый этап – женское движение (1858–1905). Второй этап – феминистское движение (1905–1918). В работе показано, что феминистское движение России является прямым продолжением и следствием женского движения, результатом его развития.
Таким образом, в начале ХX века усилиями и традиционных женских, и феминистских организаций было сформировано единое идеологическое пространство борьбы женщин за свои права. Идеология феминизма обосновала притязания женщин, а практика всех женских организаций делала женщин акторами (деятельницами) социальных действий и процесса социальных изменений. И с этих позиций мы можем употреблять термин «женское движение» широко, включая в него и деятельность феминистских организаций, осознанно работающих над изменением традиционной культуры русского общества, и деятельность женских организаций, реализующих возможности женщин в рамках традиционной культуры.
Такая же преемственность наблюдается и между дореволюционным феминистским движением (1905–1918) и советским феминизмом (1918–1930). Идеи феминизма в российской политической жизни пересеклись с марксистскими идеями уже в начале ХX века, в советское время они дополнились классовой риторикой. Организационной базой советского феминизма стали женсоветы. Они переняли от русского (дореволюционного) феминизма многие идеи и подходы к решению проблем женщин, репертуар коллективных действий, практику лоббирования интересов женщин, хотя после революции социальный состав движения и его масштаб изменились.
Несмотря на то что марксистский (советский) феминизм был плоть от плоти либерального (русского) феминистского движения, был продолжением тех же тенденций и направлен на реализацию тех же целей, он не прописан в книге как третий этап отечественного женского движения первой волны. Цель данного исследования – изучение русского (в смысле дореволюционного) женского движения и феминизма.
Таким образом, структура данной книги состоит из теоретической главы и двух глав, посвященных каждому из этапов женского движения в дореволюционной России – женского и феминистского. Советский феминизм как наследник русского феминизма описан в заключительной части книги – «Советский феминизм. Вместо заключения».
Термины «русское женское движение» и «русский феминизм» употребляются в соответствии с отечественной историографической традицией, в смысле «дореволюционный», «досоветский». К национальной принадлежности его участниц и локации женских организаций это отношения не имеет. Движение имело место во многих крупных городах современной Армении, Грузии, Азербайджана, Украины, а также Литвы, Латвии, Польши и Финляндии, и, судя по имеющимся фактам, тенденции просматриваются одни и те же. Это объясняется тем, что женское движение являлось городским движением образованных женщин среднего класса, у которых были сходные интересы, проблемы и способы их решения. Хотя нет сомнений, что будущие исследования национальных движений первой волны выявят их своеобразие и национальные особенности.
Использование термина «русский» продиктовано также самоидентификацией российских «равноправок» – женщин, выступавших за равноправие полов, которые, будучи по национальной принадлежности не только русскими, но и украинками, еврейками, польками, немками, грузинками, идентифицировали себя в рамках движения как «русские женщины».
Эта книга не смогла бы состояться без поддержки многих людей. Я приношу искреннюю благодарность сотрудникам Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров, сотрудникам Российской Национальной библиотеки (Санкт-Петербург) и моим коллегам, которые взяли на себя труд прочитать рукопись и высказать свое мнение, – доктору исторических наук В. А. Веременко, доктору политических наук М. А. Кашиной, доктору психологических наук И. С. Клециной. Их комментарии и замечания были очень важными для меня и позволили мне уточнить и конкретизировать мысли и идеи данной работы.