«Жить полной, разносторонней жизнью – это значит жить так, чтобы все силы человека имели бы случай упражняться, проявляться и расцветать»
(интегрированная статья, в состав которой вошло несколько ранее написанных статей на эту тему)
Профессор Ю. Н. Столяров, исследуя отражение в русских народных сказках письменности и чтения, обратил внимание на способность Елены Премудрой читать не только по «писаному», но и по «неписаному». Только во втором случае она справилась с поставленной перед ней трудной задачей. Как читать «по писаному», мы знаем – складывать из букв слова, из слов предложения, черпать из текста информацию. Чтобы чтение, как сказочной Елене, прибавляло не только знания, но и мудрости, надо уметь читать «по неписаному», то есть между строк, видеть не только реальный текст, а и воображаемый, догадываться, постигать смысл, создавать истину собственным умом. В наше время такое чтение и называют творческим. Чтобы разобраться в нем, начнём с понятия «творчество».
Творчеством, как известно, называют вид деятельности, порождающий как преобразование в сознании и поведении человека, так и создаваемые им продукты, отличающиеся оригинальностью, новизной и уникальностью. Творчество является одной из самых сильных мотиваций человека – потребности в самореализации. Его иногда называют синонимом жизни, сущностной характеристикой человека. Что касается социальной роли творчества, то оно является двигателем прогресса. «Рычагом преобразования мира» назвал его Даниил Андреев. Ведущую роль в творчестве играет активность субъекта творчества. Творческая энергия каждого человека в совокупности с творчеством миллионов людей составляет главный интеллектуально-энергетический ресурс страны. В отечественный психологии, в отличие от западной, творчеству, если речь идёт о детях, придавалось и придаётся духовно-нравственный, воспитательный смысл. В основе творчества лежит способность человека находить связи между не связывавшимися ранее явлениями, которые предстают в форме новых мыслей, новых моделей, новых образов, чувств и идей. Сходные усилия человек может проявить в разных видах деятельности: в решении жизненных проблем, учебных и иных задач, конструировании машин, в научных открытиях, в социальных преобразованиях.
В наше время используется близкое к понятию «творчество» слово «креативность» (от лат. creatio), означающее творческие способности. В отличие от творчества – реализованной способности – под креативностью понимают лишь потенциальную склонность к творчеству которой обладает каждый индивид и которая может проявиться в соответствующих условиях, а может остаться нереализованной, подавленной запретами, стереотипами поведения или неблагоприятными условиями. В творческих возможностях человека, в реализации их скрыты огромные интеллектуальные ресурсы, богатство будущего. Характерными признаками этой способности являются активность, свежесть восприятия, ассоциативное мышление, искренность и увлечённость.
Важное дополнение к определению творчества сделал психолог Л. С. Выготский в работе «Воображение и творчество в детском возрасте». Он считал творчеством не только осуществлённый результат, но и особое «построение ума и чувства, живущее и обнаруживающееся только в самом человеке». По его мнению, творчество мы наблюдаем там, где человек воображает, комбинирует, видоизменяет и создаёт что-либо новое в своём сознании. Учёный рассматривал творчество как процесс самореализации, удовлетворяющий внутренней потребности человека. В процессе творчества происходит мобилизация ассоциативных связей, воображения, памяти, изнутри формируется духовный мир личности. Об этом же говорил русский философ Н. Бердяев. Первичным в творчестве он считал не создание культурных ценностей, а подъем всего человеческого существа, направленного на преображение мира.
Исследования в области креативности показали многогранность творческих способностей. Они развиваются в процессе деятельности. Каждый вид деятельности определяет свой вид творчества. Не является исключением и читательская деятельность.
Как же творчество проявляет себя в чтении? На первый взгляд кажется, что читающий человек ничего не создаёт, а лишь воспринимает творчество писателя. Но это не так. Просто мало кто задумывается, какие творческие процессы совершаются в его сознании, когда он читает.
Простое и образное определение дал этому понятию Л. С. Выготский. Она назвал творческим чтением «воспроизведение чужого творения собственной душой». H. A. Рубакин определил его как «следовую реакцию на читаемый текст». Сходную по смыслу трактовку творческого чтения дал ленинградский учёный A. M. Левидов. С его точки зрения, творческое чтение – это «жизнь произведения в сознании читающего человека». Определяющей в характеристике творческого чтения методист С. А. Абакумов назвал «свободу мыслить своей собственной мыслью». Как бы по-разному ни определяли специалисты понятие «творческое чтение», все они говорят о способности человека реагировать на читаемый текст, активизировать по ходу чтения собственные мысли и чувства, оставлять след в душе от прочитанного произведения, развивать сознание, сравнивать изображенную писателем жизнь с реальной жизнью, наблюдаемой читателем, выстраивать свое отношение к тому образу жизни, какое избрал персонаж.
Антонимом данного понятия является репродуктивное или информационное чтение, направленное лишь на запоминание текста, на его механическое воспроизведение, на извлечение из текста нужных сведений.
Ответ на вопрос, какие же конкретные черты специфичны для творческого чтения, дают опыт и теория творческого чтения. Много проясняют, например, воспоминания известных в России людей о своём детском чтении. Из 42 авторов воспоминаний, собранных мной в хрестоматию «Школа чтения» (2015), большинство стали впоследствии писателями. Но есть среди них и художники, и актёры, и меценаты. Все они истоком своего творческого становления называют детское чтение. При всей разнице читательских откликов на прочитанные книги в них можно заметить общие черты. Они и высвечивают творческий характер чтения. Назовём некоторые из них:
– чуткость к слову его многозначности, свежесть и непосредственность восприятия;
– яркость воображения, создание собственных образов и представлений, способность дополнять написанное материалом из запаса полученных ранее жизненных впечатлений;
– способность эмоционально включаться в события, изображённые в книге, откликаться на мысли и чувства персонажей своими собственными мыслями и чувствами;
– возникновение аналогий и ассоциаций в ходе чтении, позволяющее сравнивать, вспоминать, устанавливать связи читаемого произведения с имеющимся опытом и реальной жизнью;
– работа самосознания: сравнение себя с персонажами, поиск общих и различных черт; формирование мировоззрения, рождение гражданской позиции;
– умение по немногим деталям воссоздавать целое, а целое видеть в деталях;
– интерес к судьбе автора и мысленное общение с ним в ходе чтения.
Внешними показателями творческого чтения является склонность к перечитыванию полюбившихся книг, открытость для передачи читательских впечатлений другим людям.
Перечисленными качествами, которые в каждом конкретном случае индивидуализированы, не исчерпывается творческий характер чтения, но и их достаточно для продумывания системы воспитания талантливого читателя. Важно иметь в виду, что именно наличием этих качеств определяется след книги в жизни читателя. Стоит прислушаться к словам Л. С. Выготского: «Не само по себе чтение влияет, а переживание ребёнка в процессе чтения влияет на его развитие». Добавим: не только переживание, но и мышление, фантазия, память – активность восприятия в целом.
Наглядный образец творческого чтения создал немецкий писатель М. Энде в своей «Бесконечной книге», удостоенной премии Г.-Х. Андерсена. Наглядность на страницах книги достигается выделением шрифта. Одним шрифтом напечатан текст читаемой подростком Бастианом книги. Другим – передан его внутренний мир, поток его сознания в процессе чтения. Каков этот поток, видно из следующей рефлексии на текст читаемой книги: Бастиан оторвался от книги. «Он вдруг вспомнил длинный коридор больницы, где оперировали его маму»; «Он подумал, как быстро летит время»; «Он увидел сходство себя с героем и задумался об этом сходстве»; «Он не мог сдержаться. Его глаза наполнились слезами»; «Он вообразил себя Атроем (герой читаемой книги), скачущим сквозь ночь»; «Он подумал – как бы я был рад помочь им»; «Крикнул от ужаса» и т. д. То Бастиан представлял себе лицо героини, то чувствовал, как колотится его сердце. То мысли его мешались, то упорядочивались, и ему открывалась нелегкая истина жизни.
Из писателей России наглядно представил творческий процесс чтения подростка на страницах свой повести «Чик и Пушкин» писатель Фазиль Искандер. С точки зрения изучения деятельности сознания читающего ребёнка этот пример многое раскрывает. Перед нами школьник, который без особого энтузиазма по заданию учителя взялся читать стихотворение Пушкина «Песнь о вещем Олеге». Когда он дошёл до места, где змея, выползшая из черепа коня, обвилась вокруг ног Олега и «вскрикнул внезапно ужаленный князь», что-то пронзило мальчика с незнакомой силой. В этой строчке замечательно то, что не уточняется, отчего вскрикнул князь. Конечно, и от боли, но и от страшной догадки: от судьбы никуда не уйдёшь. «И Чик как бы догадался об этом. И его пронзило. И дальше уже до конца стихотворения хлынул поток чего-то горестного и прекрасного». Если поискать ключевое слово в этом отрывке, выражающего суть происходящего, то им, скорее всего, будет слово «догадался». Догадаться – значит, напасть на правильную мысль, сделать определённое предположение, не взятое извне, а рожденное в самом человеке. Заметим, не столько сам текст изумил подростка, сколько идущий от него импульс к собственной работе мысли. Стоило ему появиться, как «хлынул поток чего-то горестного и прекрасного». И дальше: «Чик чувствует какую-то грустную бессердечность жизни, которая продолжается и после смерти Олега. И в то же время понимает, что так и должно быть, что даже мёртвому Олегу приятней, что там наверху, на земле, озаренной солнышком, жизнь продолжается, река журчит, трава зеленеет». Новым в этом кусочке является не только ход размышлений читателя, усиливающий его чувства, но и привнесение им в текст того, чего в нем нет: журчащей реки, зеленеющей травы, светящего солнышка. Добавление, сделанное Чиком, – плод его читательского воображения. Теперь он читает не только глазами, а всем существом: внутренним зрением, внутренним слухом, внутренним осязанием. Перед ним рождается новая реальность, автором которой становится он сам: «Он словно видит Игоря и Ольгу на зелёном холме, видит пирующую у берега дружину и с тихой улыбкой говорит: „Конечно, друзья, мне бы хотелось посидеть с вами на зелёном холме, попировать с дружиной, поговорить о битвах, где мы вместе рубились, но, видно, не судьба. И все же мне приятно видеть отсюда, что вы кушаете, пьете на зеленом холме. Пируйте! Пируйте!“». Как видим, Чик перевоплощается мысленно в князя Олега и от его имени говорит со своими потомками.
Предполагал ли мальчик до чтения стихотворения, что он может сочинить монолог, структурировать речь другого, неведомого ему человека, почувствовать и выразить его состояние? Эту способность открыл ему Пушкин. И не понимая, что с ним происходит, «обливаясь сладкими слезами», Чик несколько раз перечитал стихотворение, удивляясь, что пушкинские слова начинают с каждым разом «все больше и больше светиться, и зеленеть, как трава, на которой сидят Игорь и Ольга. В них стал приоткрываться какой-то милый дополнительный смысл. Последняя фраза очень важна. Самостоятельное открытие читателем дополнительного смысла в поэтическом слове – это, пожалуй, и есть ключ к разгадке эмоционального влияния художественного произведения, заставившего подростка прочитать еще и еще раз все стихотворение.
Если Чик не понял, что послужило причиной радостного волнения при чтении стихотворения Пушкина, то мы с вами, проследив весь ход его восприятия, может сделать определённый вывод. Именно творческий акт чтения, питаемый духовной энергией пушкинского слова и собственным воображением читателя, и обусловил наслаждение от этого процесса. Мальчик насладился открывшимся ему при чтении богатством собственной мысли, способностью в чужой текст вкладывать свой подтекст, проживанием особой реальности, созданной его фантазией. Можно с уверенностью сказать, что прочитанное таким образом произведение, ставшее событием внутренней жизни, не погаснет в его памяти, как десятки других, изучаемых в школе, и шлейф впечатлений от встречи со стихотворением Пушкина протянется на долгие годы. Такое состояние педагоги и называют самоактуализацией, обеспечивающее духовное развитие человека.
Нарисованная писателями М. Энде и Ф. Искандером сложная картина внутренней жизни читателя, в которой задействованы и мысль, и чувство, и воображение, и память, – конкретизированная модель творческого чтения. Эту активность и надо стимулировать, объективировать, должным образом оценить, поддержать. Взяв на себя это направление деятельности, библиотеки становятся не только центром информации, но и центром культуры чтения, растящим творческих личностей, в которых так нуждается сегодня Россия.
Когда мы ведём разговор о связи литературы с реальной жизнью, то особенно большое значение в развитии мозговой деятельности читателя приобретают аналогии и ассоциации. В обычном смысле слова аналогия (греч. analogia – соответствие, соразмерность) – это нахождение сходства между предметами и явлениями в каком-либо отношении. В литературном произведении, как и в реальной жизни, мы имеем дело с множеством явлений. Когда путём размышлений, сравнений мы приходим к установлению по каким-либо признакам сходства явлений, мы проводим аналогию. В этом плане большую роль играют персонажи классических произведений, ставшие нарицательными. Посредством их характеризуют реальных людей. Горький писал: «Всякого лгуна мы называем-Хлестаков, подхалима-Молчалин, лицемера-Тартюф, ревнивца – Отелло и т. д.» Но для того чтобы найти сходство, разумеется, надо знать объекты сравнений, суметь разглядеть в них схожие черты. В рамках своего читательского багажа уже трехлетние дети проявляют способность к нахождению параллелей. Одна мама рассказывала, что её малыш, увидев на книжной картинке Карлика Носа из сказки Гауфа, воскликнул: «Ой, смотри, нос как у Буратино!» А у отдельных детей, которым родители читают сказки, обнаружена способность к установлению аналогий уже на уровне характеров. Как рассказала доктор наук Н. Е. Добрынина, её внуки Анна и Кирилл, когда были маленькими, слушая сказку С. Михалкова «Три поросёнка», нашли сходство Нуф-Ну-фа с Анной, а Ниф-Нифа – с Кириллом. А когда бабушка спросила: «А я – волк?», они ответили: «Нет, ты Наф-Наф». Говоря об аналогиях как элементе творческого чтения, надо отметить, что существуют литературные жанры, специально рассчитанные на установление аналогий. К ним относятся басни, притчи, мифы – жанры, в основе которых лежат аллегории, то есть иносказания, содержащие намеки на что-либо другое. В баснях, например, под видом животных изображаются люди с их пороками – лицемерием, ханжеством, жадностью, тупостью. В притчах изображаются конкретные события, имеющие обобщающий характер, и каждый думающий читатель способен перенести их смысл на свою жизнь или жизнь окружающих людей. То же самое можно сказать и о греческих мифах, герои которых – боги, олицетворяющие определённые человеческие качества – мудрость, силу, воинственность, трудолюбие и т. д. Сравнивая реальных людей с теми или иными богами, читатели находят и в реальных людях аналогичные черты.
Другим качеством творческого чтения, необходимым для сопоставления жизни, изображенной в литературе, с реальной жизнью, являются ассоциации (от лат. association – соединение). В наиболее общем виде это любая установленная функциональная связь между двумя или более элементами, при которых актуализация одного из них влечет за собой появление другого. Психофизиологической основой ассоциации является условный рефлекс, который возникает самопроизвольно в ответ на стимул. Ассоциация, рожденная при чтении, – это любая автоматически возникающая реакция на слово, образ, мысль. С опытом мозг человека становится огромным складом воспоминаний и вымыслов, доступ к которым всегда открыт. И что бы ни произошло, воображение мгновенно извлекает из этого склада что либо сходное или противоположное и воплощает это в мелькнувших образах. При чтении художественного произведения ассоциации могут непроизвольно возникать при восприятии отдельного слова или при упоминании имени автора. Иван Бунин вспоминал, как при упоминании имени Лермонтова в его сознании мгновенно возникали картины снежной вершины Казбека, Дарьяльского ущелья, долины Грузии, где шумят «обнявшись, точно две сестры, струи Арагвы и Куры», облачной ночи в Тамани, дымной морской синевы, в которой чуть белеет вдали парус.
Ассоциации могут идти и в обратном направлении: от реальной действительности – к литературному произведению. Так, у ребенка, пришедшего в Таврический сад, если он до этого читал стихи К. Чуковского, мгновенно возникает «Мойдодыр». При упоминании улицы Бассейной встаёт образ человека рассеянного, персонажа стихотворения С. Маршака. При этом ассоциации могут быть зрительные, слуховые, тактильные. Работа с ассоциациями в библиотеке – своего рода игра. Например, ведущий говорит – Робинзон Крузо, дети – борода, корабль, острое, следы, Пятница, хижина, лодка и т. д. Тот же самый прием может быть использован и при упоминании названия произведения или имени автора. Цель работы с ассоциациями, как и с аналогиями – увязать в сознании читателя литературное произведение с жизнью в разных аспектах, показать, как литература и жизнь творчески нераздельны.
Исследователь природы и специфики детского творчества Ю. Б. Гатанов в своей книге «Курс развития творческого мышления» указал на два типа мышления у человека: конвергентное, суть которого – нахождение единственно правильного ответа на поставленный вопрос (викторина), и дивергентное, предполагающее несколько решений, каждое из которых можно считать правильным. Второй тип служит средством для рождения оригинальных идей и самовыражения. Он и является собственно творческим.
Когда мы говорим о чтении детей как творческом процессе, то, очевидно, принцип множественности надо признать органичным для него. Он проявляет себя не только в том, что восприятие разное у разных людей, но и в том, что у одного и того же читателя в разные мгновения жизни оно различно. Эта многовариантность соответствует не только природе восприятия, но и природе художественной литературы, рассчитанной на сотворчество читателя и непредсказуемость его реакций. Вот почему многообразие ответов на вопрос, не касающийся точного знания, должно поощряться педагогом, а однообразие – настораживать.
Какая же сила движет творческим чтением? Ответ на этот вопрос дают теоретики. Двигателями творческого процесса чтения они называют связанные между собой все органы чувств человека и все свойства его сознания. Среди этих «полководцев души» (выражение режиссера К. С. Станиславского) они особо выделяют роль воображения. Именно оно способно создавать то уникальное в восприятии читаемой книги, что не имеет аналогов, что присуще только данному читателю, что соединено с его индивидуальным миром, что способно на основе чужого жизненного опыта, отражённого в книге, создавать и обогащать свой. Воображение связано с мышлением, памятью и чувствами. Одно усиливает другое.
У зрелого читателя творческий процесс чтения совершается самопроизвольно. Его сознание к этому подготовлено опытом чтения. Что касается детей, то здесь рассчитывать на активность их творчества, тем более творчества жизни, в большинстве случаев не приходится. В качестве «полководцев души» выступают взрослые – родители, педагоги, воспитатели, которые посредством вопросов и других методов стимулируют творческое чтение ребёнка.
Исследуя ранние ступени творческого чтения дошкольников, психолог Е. Л. Гончарова пришла к выводу, что формирование «ядра» способности с помощью чтения присваивать опыт жизни и наблюдений других людей составляет главное содержание ранних ступеней приобщения к чтению любого ребенка. Речь идет не о творчестве, а лишь о присвоении чужого опыта жизни. Суть методики работы с дошкольниками, находящимися еще на стадии слушателей, – превратить содержание текста в содержание личного эмоционального и познавательного опыта ребенка, без попыток трансформировать текст применительно к творчеству его собственной жизни. Педагог содействует сопереживанию полюбившимся персонажам и простейшим эстетическим и нравственным оценкам их поведения: хорошо или плохо они поступили.
Чтобы развивать творческое чтение, первым делом полезно развенчать мнение читателей о лёгком чтении художественной литературы. «Литература, – говорит A. M. Левидов, – это судьбы людей, это сложность человеческих взаимоотношений, это действительность с её противоречиями, это тонкость и глубина психологии персонажей, это творчество писателя, требующее ответного творчества читателя». Вместе с этим нужна установка читателя на понимание двойственной природы искусства слова. С одной стороны, это вымысел, с другой – реальность. Задача читателя – в придуманной писателем жизни распознать подлинную жизнь. Диалектика превращения недействительности в действительность и составляет зерно творчества читателя. В работе с литературным произведением важно обратить внимание читателей на особую ёмкость художественного слова, на его возможность вызывать у читателей бесчисленное множество мыслей, представлений, объяснений, чувств и образов.
Как уже было сказано, творчество начинается с воображения. Воображать в процессе чтения – означает видеть и слышать внутренним зрением и слухом. Возникающие в сознании образы пробуждают чувства, будоражат память, активизируют внимание и мысль. С «подстёгивания» воображения и следует начинать развивать читательский талант ребёнка. Здесь могут помочь вопросы и задания типа «Как ты представляешь ту или иную сцену из прочитанной книги? Какие образы встают перед твоими глазами? Что бы ты стал делать, если бы созданный вымысел стал реальностью?» Прозвучавшее в вопросе «если бы» подталкивает воображение, выводит читателя из состояния холодного наблюдателя в активного участника.
Для мобилизации воображения педагоги придумали много специальных приемов и способов, которые могут быть использованы и родителями в домашних условиях. Например, устное словесное рисование: нарисовать словами картину, которая родилась в сознании ребёнка при восприятии того или иного слова, эпизода, изображённого в книге. Эту же цель преследует и творческий пересказ прочитанного от имени героя или своего собственного «Я». Содействует активизации воображения также метод иллюстрирования текста («Если бы ты был художником, какие бы иллюстрации ты нарисовал к тексту прочитанной книги?») Большое внимание в деле развития читательского таланта специалисты уделяют выразительному чтению. Главное при этом – проявление эмоционального отношения чтеца к предмету изображения. Слово живёт в звуках голоса. Модуляцией голоса, а иногда и жестами, мимикой чтец и должен вскрыть произведение в его глубине, выразить свое отношение к происходящему, увлечь слушателей.
Специфика художественной литературы, отражающая жизнь человеческого духа, подсказывает педагогу (родителю) психологический аспект разговора с ребёнком, направленный на человека, на развитие способности проникать в его внутренний мир, понимать склад души каждого, вдумываться в мотивы поведения. Отсюда – жизненно важная задача: учить через чтение познавать людей и самого себя. Этой цели служат вопросы: «Как объяснить поведение персонажа?», Чем обусловлен его поступок?», «Разделяете ли вы его?» В психологический аспект входит и развитие самосознания читателя. Вглядываясь в духовный мир литературных героев, читатель невольно переносит его на себя и в себе самом открывает новые качества и возможности.
В творческом развитии читателей могут найти применение не только вопросы со стороны взрослых, но и собственные вопросы детей, которые у них возникают по ходу чтения той или иной книги и которые они хотели бы обсудить. В развитии творческого чтения детей большое место должно занимать сравнение прочитанного с окружающей действительностью. В методике освоен путь от произведения к жизни, от жизни – к произведению, позволяющий воспринимать реальную жизнь и литературу в единстве, полнее и красочнее. Не случайно наш отечественный историк В. О. Ключевский назвал чтение «мостком» между книгой и жизнью, по которому в ту и другую сторону проходит читатель. Из мира реальной жизни читатель входит в вымышленную жизнь проживает ее вместе с персонажами, а познав ее, вновь возвращается к реальной. Пройденный путь что-то меняет в его представлениях о жизни. Человек при входе в книгу и при выходе из нее – это разные люди. Никто не берется подсчитать, сколько новых нейронных связей образовалось в его мозге, пока он читал, с каким новым взглядом на жизнь он вышел из книги.
Весь арсенал направлений и методических приёмов развития творческого чтения (мы назвали лишь его часть) должен быть освоен в педагогической практике. Это профессиональный инструментарий учителя, библиотекаря, родителя, соответствующий природе художественной литературы и особенностям мышления детей. Его применение реализует воспитательный потенциал книги, отвечает задаче творческого развития ребёнка и целям развития его души.
Подводя итоги, можно сказать, что в индивидуальном плане творческое чтение:
– развивает ведущие структуры мозга и прежде всего, правое полушарие, ведающее образным мышлением человека;
– расширяет эмоциональное освоение человеческого опыта, охватывающего прошедшее, настоящее и будущее;
– предоставляет свободу мыслить собственной мыслью, определять ценности, формировать жизненные задачи;
– даёт ключ к пониманию смысла жизни и собственного предназначения;
– психологически и нравственно развивает читателя – открывает глубины духовного мира человека, сближает читателя с людьми, ведёт к познанию самого себя как личности;
– вызывает воспитательный эффект, стремление жить в соответствии с высшими эталонами человечности;
– является способом поддержки и развития интереса к чтению лучших художественных произведений, открывает ценность классики.
До сих пор мы говорили об индивидуальном значении для ребёнка творческого чтения. Но если представить себе, что данное произведение прочитали тысячи, а может быть, и миллионы людей, то чтение становится социальным явлением, интеллектуальным ресурсом и движущей энергией общественного развития, обеспечивающей подрастающему поколению поступательное движение. Творческое чтение связывает поколения, вносит свой вклад в прогресс и в повышение нравственного уровня людей, реализует социальную миссию художественной литературы.
Как творческое чтение художественной литературы влияет на миллионы людей, прочитавших какую-то социально значимую серьёзную книгу, обстоятельно раскрыла в своей книге «Функция художественного образа в историческом процессе» известный академик М. В. Нечкина. Она начала исследование проблемы с коренного вопроса о том, как воздействует художественный образ на читателя. Здесь и выступает на передний план элемент творчества читателя, когда скупые признаки явления, отобранные писателем, вызывают в читателе представления о полножизненном богатстве явления. Для убедительности этой мысли она привела пример из поэзии Пушкина о Наполеоне. На нем треугольная шляпа и серый походный сюртук – всего две приметные черты. Но читательское сознание прибавляет к этим двум множество других, знакомых ему по более ранним впечатлениям от образа Наполеона. Принцип состоит в воссоздании богатейшей жизненной множественности через малое число её признаков. Функция «воскрешения» – это и есть творчество читателя. Она особенно видна на примерах тех художественных текстов, которые оставляют читателю поле для домысливания. Делать это, как она говорит, хорошо умел Маяковский. Убеждает приведённый пример: «Приду в четыре, – сказала Мария. /Восемь./ Девять. /Десять». Показателен комментарий к этим строкам: «Здесь не сказано, что Мария не пришла. Тут ни слова не произнесено о том, что пережил из-за этого любящий человек. Но тут сказано, что она не пришла. Тут с огромной силой доведено до сознания читателя, что пережил любящий человек». В мобилизации множества явлений, хранящихся в опыте читателя, и состоит функция художественного образа. Что лежит в подвалах души читателя, волею писателя воссоздаётся, активизируется, находит объяснение жизни, захватывает его. Это и есть реализация преобразующей человека роли литературы. Информация как таковая бессильна сложить из треугольной шляпы и серого сюртука Наполеона: это только сюртук и шляпа – больше ничего. Наполеон воскреснет, только если в читателе вызван целый мир его личных впечатлений, опыта, догадок. Писатель воссоздаёт в душе читателя больше, нежели непосредственно содержит даваемый им образ. Он стоит у пульта управления мозговой деятельности читателя, в работе которой и кроется воздействие литературы. В читательском сознании возникают новые точки зрения на жизненные явления, происходит переосмысление читателем ранее принятых решений. Этот опыт создаёт связь поколений, соединяет отцов и детей, внуков и дедов. Если такого не происходит, поток жизни будет нести такого человека по поверхности, как соринку.
Раскрытая историком суть влияния литературы, как и других видов искусства, на человека и делает из него человека своего времени. Динамизм эпохи немыслим без роста сознания. А работа сознания происходит в акте чтения. Влияние образа на исторический процесс историк показала в своей книге на примере «Женитьбы Фигаро» Бомарше. Наполеон Бонапарт признал, что занавес революции взвился во Франции благодаря этой пьесе. О революции там не сказано ни слова. Но новая эпоха вступила в сознание благодаря этой книге. Один тот факт, что сразу после премьеры спектакль повторили сто раз, уже говорит за себя. «Никто не посчитал, – говорит Нечкина, – кто из этих зрителей участвовал через пять лет во взятии Бастилии». Подобную силу в России имело «Горе от ума» A. C. Грибоедова. Скликая единомышленников, эта пьеса приняло активное участие в движении российских умов. Для юных читателей огромное влияние на их жизненные установки сыграли «Два капитана» В. Каверина, «Какзакалялась сталь» Николая Островского, «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого. А для подростков – «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара. Не случайно повесть вызвала в свое время целое движение в защиту семей красноармейцев и нашла продолжение в современном волонтерском движении. Характерен отзыв современной девочки из Челябинска на эту повесть: «Может быть, это были не детские игры? Просто так жили, потому что так и надо жить» (Дарья 12 лет.)
Воссоздавая действительность в слове, писатель в читательском сознании слово вновь переводит в действительность. Он зримо воссоздаёт джунгли и прерии, экватор и Арктику, где читатель никогда не был. Посредством в читателе образов в ответ на прочитанное расширяется сфера его жизненного опыта, и он вместе с этим растет как читатель и как личность.
Говоря о творчестве читателя, историк Нечкина особо выделяет дар сопереживания, полагая, что именно в нем скрыто воспитательное воздействие художественного произведения. Через сопереживание искусство содействует развитию человека, а через него – и всего человечества.
Заканчивая разговор о функции художественного образа в историческом процессе, о могущественном участии читателя в творчестве, автор высказывает очень важную мысль: влияние литературы не исчерпывается количеством читателей, как бы ни было велико его значение. Читатели – посредники между литературным произведением и нечитателями. От них через межличностную коммуникацию широким кругом идёт воздействие на дух времени, на формирование морального критерия эпохи и нации. «Читателей, скажем, пятьсот, а носителей духа времени почему-то пятьсот раз по пятьсот. Все эти живые „клеточки“ событий и слагают историческое время». Обогащение и возвышение человеческого сознания и эмоциональной сферы человека, включение творческого начала в сам акт чтения, а через него и в реальную жизнь – залог общественного прогресса и развития нации.
«Высокое художественное произведение заставляет читателя волей-неволей думать над жизнью, о её цели, смысле, её правде и неправде».
(дополненный вариант статьи, опубликованный в журнале «Литература в школе», 2005, № 2)
Начну с примеров. Вот что говорил по этому поводу поэт Булат Окуджава, прочитавший рассказ Чехова «Поцелуй»: «Я, современный человек, отправляясь в ту эпоху, сталкиваясь с незнакомыми мне героями, начинаю ощущать себя соучастником их жизни и думаю (вот что знаменательно!) не о том, как они поведут себя в делънейшем, что им предстоит, для чего они, а о том, как мне жить дальше, что предстоит нам, для чего мы на этом свете, правильно ли мы живём».
О результате подобных раздумий мы можем судить по ответу лауреата премии «Оскар» режиссера Владимира Меньшова на вопросы, которые задала ему корреспондент «Литературной газеты» (№ 37,2009): «Кто Вас сделал таким? От кого Вы получили фундамент своей личности?» Меньшов ответил, что этот фундамент сформировали в нем книги. Сначала это были Дюма, Купер, Ж. Берн. Потом пошли более глубокие. Лет в 14 он влюбился в Гоголя и Герцена. «Я был книжным человеком, К реальной жизни я подходил с теми мерками, какие почерпнул из книг. Я был непримиримым максималистом, готовым при любом несовпадении реальности с книжными принципами воскликнуть: „Это неправильно, так быть не должно“». Книги – а он умел отличать среди них талантливые, – подсказывали ему, какой должна быть жизнь и какими должны быть в идеале люди. По этим меркам он и строил свою жизнь. Опытом своего чтения Меньшов, может быть, и не зная этого, подтвердил мысль H. A. Рубакина «Книги через читателя формируют самую жизнь».
Еще раньше об этом же говорил Л. Толстой. Он приписывал литературе животворную функцию. По его мнению, совокупная жизнь людей, обычаи так-то обращаться с родителями, с детьми, с женами, с родными, с чужими, с иноземцами, так-то относиться к старшим, к высшим, так-то – к страдающим, так-то – к врагам, к животным, все, что соблюдается поколениями миллионов людей без малейшего насилия, но так, что этого нельзя поколебать, – все это порождение литературы.
Взяв эпиграфом данной статьи мысль Николая Александровича Рубакина, библиотековеда и психолога чтения мирового уровня, я и в понятие «жизнь» применительно к человеку вложила его же трактовку: единство «интимного, социального и космического». «Интимная сфера» – это мир души человека, соединившей в себе проявления разума, чувств, стремлений, отношений, идеалов и вкусов. Об этой стороне жизни Пушкин сказал коротко: «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать».