– Папа… умер?!
Вейд внимательно посмотрел на нее.
О, Пайпер была прекрасной актрисой! Непосвященные подумали бы, что она испытала шок, узнав о смерти отца. Но вряд ли ее горе было искренним. Если бы она действительно любила отца, то не слонялась бы восемь лет по всему свету, а ухаживала за ним.
Вейд старался не показывать, насколько сильно переживает потерю человека, который был для него старшим наставником и лучшим другом. Он мог бы разделить свое горе с его дочерью, но слишком хорошо знал Пайпер Митчелл…
– Да, четыре дня назад. А вот эти люди… – он жестом указал на толпу, собравшуюся в холле нижнего этажа, – пришли на поминки.
– Нет, не может быть… Ты лжешь. – Пайпер судорожно выдохнула. – Ты точно лжешь!
– Я не стал бы утруждать себя ложью.
Смысл его слов стал постепенно доходить до ее сознания. Вейд уловил момент, когда реальность, наконец, обрушилась на Пайпер. Ее загорелое лицо, пышущее здоровьем, мгновенно стало серым. Зрачки расширились, и от этого сверкающие голубые глаза в одну секунду потухли.
Пошатнувшись, она отступила назад, и Вейд инстинктивно подхватил ее, иначе она упала бы на мраморные ступеньки.
Вскинув голову, Пайпер отдернула свою руку.
– Я… чувствую себя не очень хорошо. – Голос ее сорвался. Закрыв глаза, она стала медленно оседать.
Выругавшись про себя, Вейд подхватил ее на руки и внес в дом.
– Мистер Коллинз, все в порядке? – Декстер, управляющий, поспешно вышел из зала, где были накрыты столы с закусками и напитками.
– Это мисс Митчелл, она упала в обморок, когда услышала известие о смерти своего отца, – процедил Вейд сквозь зубы.
– Вызвать доктора? – встревожился Декстер.
– Нет, в этом нет необходимости. Посмотрим, как она будет чувствовать себя, когда очнется. В каком состоянии находится ее комната?
– Комната в полном порядке. Мистер Митчелл выражал пожелания, чтобы комната мисс Пайпер всегда была готова к ее приему, сэр.
– Тогда я отнесу ее наверх. – Вейд кивнул на дорожный рюкзак, который Пайпер уронила на входе. – Ты можешь принести эти вещи?
– Конечно, сэр.
Вейд поднялся по широкой лестнице, неся дочь своего умершего босса. Несмотря на свой рост, она оказалась довольно легкой. И когда Вейд уложил ее на застеленную покрывалом с оборками кровать, он увидел, какая она худенькая и хрупкая, особенно в этих джинсах и широком свитере.
– Может быть, мне позвать миссис Декстер, чтобы та присмотрела за ней? – тихо спросил Декстер, поставив на полированный деревянный пол запачканный рюкзак Пайпер.
– Да, позови, – сказал Вейд, пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки сознания в неподвижном теле, лежавшем на кровати. Сам он больше не хотел притрагиваться к ней. – Так будет лучше.
«Почему именно сейчас? – думал он. – Почему именно сейчас она вернулась?»
Встав возле кровати, он смотрел, как поднимается и опускается ее грудь под поношенным свитером. Вейд покачал головой. Он знал, что она растратила свое состояние за эти восемь лет.
«На что она потратила эти деньги, черт возьми? Явно не на одежду», – подумал он.
В спальне появилась экономка и по совместительству повариха, доставшаяся Вейду вместе с Декстером, когда он два года назад купил этот дом у Рекса Митчелла.
– Боже мой, милочка, что вы с собой сделали? – пробормотала миссис Декстер, приложив руку ко лбу Пайпер. – А где ваши прекрасные волосы? Что это такое?
– Это называется дреды – африканские косички, – сухо сказал Вейд, насмешливо скривив губы.
Пайпер, появившаяся на пороге его дома, походила на беженку из какой-то развивающейся страны. Наконец-то она захотела, чтобы к ней проявили внимание! Но разве это должно было его удивлять? Однако в глубине души Вейда теплилась надежда, что она все-таки изменилась. Но нет! В своей типичной манере девушка еще раз показала всем: на свете существует только одна личность, которую она любит и о которой заботится, – это сама Пайпер. И ничто не может помешать ей наслаждаться жизнью. Даже ее умерший отец.
Даже ребенок, которого она могла родить…
В дверях комнаты снова возник Декстер:
– Мистер Коллинз, ваши гости…
– Спасибо, Декстер. Я сейчас иду.
Вейд вернулся к гостям, собравшимся помянуть человека, который так много сделал для Вейда. Помог ему выбраться из нищеты и из той опасной среды, в которой прошло его детство, и даже преуспеть в жизни. Рекс Митчелл порой бывал очень жестким и вспыльчивым, но он обладал добрым сердцем и верил: упорный труд обязательно будет вознагражден. И он любил свою дочь, которая отплатила ему за любовь тем, что ушла из дому, даже не оглянувшись. Конечно, Рекс пытался контролировать Пайпер, но она была слишком упрямой и своенравной девочкой. Ей требовалась твердая рука.
Вейд присоединился к людям, собравшимся в большой столовой величественного дома, который был не только частью истории Окленда, но и истории семьи, жившей в его стенах. Он раскланивался с гостями, принимал выражения соболезнования, выслушивал рассказы, вызывавшие горькие улыбки на лицах всех присутствовавших.
В конце концов поминки закончились, и он остался один. Все разошлись, кроме Декстеров, собиравших грязную посуду, и Пайпер, остававшейся наверху.
Пройдя через холл, он вошел в библиотеку и направился прямо к буфету. Коньяк довольно забулькал в горлышке, красиво заиграл в стакане, вспыхивая янтарными отблесками. Это был их приятный совместный вечерний ритуал возле камина – пока болезнь Рекса не приковала его к постели.
Вейд, усевшись на стул с витой спинкой, поднял стакан в молчаливом тосте – и взглянул в сторону пустого кресла напротив.
– Похоже, тебе не терпится прикончить коньяк отца.
Вейд напрягся, услышав голос Пайпер, но не доставил ей удовольствия, показав, насколько глубоко затронули его эти слова. Она лучше, чем кто-либо другой, знала об его отношении к алкоголю.
– Хочешь присоединиться? – неспешно вымолвил он в ответ, не потрудившись даже повернуть голову.
– Конечно! Почему бы и нет?
Он услышал, как Пайпер налила себе, а затем прошла по ковру, покрывавшему пол. Устало вздохнув, она опустилась в кресло, где прежде сидел ее отец. Ноздри Вейда защекотал свежий запах мыла и легкий аромат туалетной воды. Он искоса взглянул на Пайпер. Она приняла душ и переоделась в чистые джинсы и тонкий вязаный свитер. Под ним угадывались очертания ее тоненькой фигурки. Пайпер похудела, даже лицо у нее осунулось. Теперь она совершенно не была похожа на ту девушку, которая восемь лет назад отняла у Вейда сердце и растоптала его своими каблучками.
– Не могу поверить, что его уже нет, – тихо сказала она.
Вейд понимал ее. Он и сам во многое не мог поверить: и в то, что Рекс передал ему бизнес два года назад, и в то, что продал ему дом, лишь бы он не попал после его смерти в руки торговцев недвижимостью.
– Да, его уже нет на свете.
– Я даже подумать не могла, что он когда-нибудь умрет…
– Он тоже не думал об этом. Сейчас успешно лечат рак.
– Рак? А разве он умер не от сердечного приступа?..
– Почему ты так решила?
Пайпер пожала плечами:
– Я даже не знала, что он болен. Просто предположила, что это сердце. Он всегда так много работал…
Вейд увидел, как глаза ее наполнились слезами. Он не одобрял решения Рекса не сообщать дочери о своей болезни в те редкие моменты, когда Пайпер звонила ему. В последние месяцы это упрямство было единственным яблоком раздора между ними. Рекс боялся, что дочери будет очень тяжело, когда она узнает о его болезни. Он старался не волновать ее. Но Пайпер была единственной радостью жизни Рекса, и Вейд считал: Рекс заслуживал того, чтобы дочь была рядом с ним в его последние дни.
И наплевать, черт возьми, тяжело ей было бы или нет!
– Я вернулась бы домой раньше, если б знала…
– Может быть, именно поэтому он тебе и не сообщил, – возразил Вейд.
От этих слов ему стало особенно горько. Она не сказала о том, что хотела бы провести с отцом последние годы его жизни. Наверняка думала «задобрить» Вейда, сказав, что хотела бы приехать до смерти отца.
Пайпер вспыхнула, услышав его слова. Слезы ее моментально высохли, в глазах сверкнул гнев.
– Что ты хочешь этим сказать?! – воскликнула она.
– Только то, что уже сказал. Ты знаешь своего отца. Он ждал твоего возвращения домой. Ждал каждый день с тех пор, как ты уехала. Но я думаю, в глубине души он хотел, чтобы ты приехала домой по велению сердца, а не из чувства долга.
– То есть ты хочешь сказать, что я снова расстроила его? – Слова ее были воинственными, так же как и выражение лица.
– Не надо приписывать мне то, чего я не говорил, Пайпер. – Раздраженно вздохнув, Вейд перевел взгляд на камин. – Кроме всего прочего, Рекс хотел уберечь тебя от большого и грозного мира. В том числе и от своей болезни. Он не хотел, чтобы ты знала, через что ему пришлось пройти. Но теперь это не имеет большого значения, не правда ли?
– Отец был всегда недоволен мною, – с горечью сказала Пайпер и сделала глоток коньяка. – И давай считать это само собой разумеющимся. А ты так и остался все тем же золотым парнем.
Пайпер подавила в себе желание накричать на Вейда или любым другим способом спровоцировать его гнев. Так или иначе, у них в этом деле был большой опыт, особенно когда они оставались вдвоем. Страсти накалялись, эмоции переливались через край.
Ругань и ссоры Пайпер еще могла перенести. Но смерть отца… Сама мысль о том, что она больше никогда не увидит его, убивала ее. Теперь она никогда не услышит громкий голос, эхом раздававшийся по всему дому, в котором на протяжении многих веков жили их предки. Никогда не почувствует тепло его рук, прижимающих ее к своей крепкой груди.
Она никогда не расскажет ему о тех стрессах, которые пришлось пережить с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать лет, – именно тогда она почувствовала власть своей женственности. Да, отец очень горевал о том, что она уехала за тридевять земель, как только ей исполнилось двадцать лет. Но Пайпер прекрасно понимала: печаль его была смешана с облегчением. Ведь отцу больше не приходилось сталкиваться с ее порой шокирующим поведением.
Поставив стакан на маленький столик, Пайпер устроилась поудобнее, забравшись в кресло с ногами и обхватив колени.
Почему отец так тщательно скрывал от нее свою болезнь? Она имела право знать! Когда она разговаривала с ним в последний раз? Три месяца назад? Он должен был ей сказать!
Укол ревности пронзил Пайпер. Отец делился всем с Вейдом. Они стали близки с тех пор, как Рекс взял Вейда в качестве стажера в свою экспортную компанию. Вейд быстро стал для Рекса сыном, которого у того никогда не было.
Пайпер завидовала их близости и делала все возможное, чтобы разрушить ее. Однако, несмотря на отчаянные попытки, ей это не удавалось. Тем не менее она постоянно причиняла боль двум мужчинам, которых любила больше всех на свете.
Взглянув на Вейда, сидевшего напротив, она почувствовала знакомый всплеск желания. Лицо его было хмурым, но, несмотря на это, он по-прежнему мог заставить ее сердце биться чаще, а нервы – звенеть как струна. Он явно повзрослел с тех пор, как она уехала. Лицо его стало более серьезным, а подбородок – более волевым. Под строгим деловым костюмом угадывалось сильное, накачанное тело. Упорный труд и высокое качество жизни явно шли Вейду на пользу.
Взглянув на его левую руку, Пайпер не обнаружила обручального кольца. И тут же отругала себя за это. Он ясно дал ей понять, как мало интересуется ею.
Она неправильно вела себя с Вейдом. Она любила его, но позволила себе стать слишком эгоистичной и требовательной, желающей получить от него то, что он не готов был ей дать. Она заставляла его сделать выбор между ней и отцом. Теперь Пайпер горько сожалела об этом.
– Прости, – сказала она. – Я знаю, как много отец значил для тебя, какими близкими людьми вы были. Тебе, должно быть, пришлось очень нелегко.
Вейд взглянул на нее с нескрываемым удивлением:
– Спасибо.
В уголках его серых глаз проявились тонкие морщинки, которых прежде не было. Он вдруг показался ей очень усталым.
– Отец страдал?
Вейд отрицательно качнул головой:
– Только оттого, что не мог заниматься тем, чем ему хотелось. Он находился под контролем врачей. Они проделали большую и трудную работу. Твой отец оставался здесь, в этом доме, до самого конца. Мы привезли сюда больничную кровать, и возле него круглосуточно дежурила сиделка.
– Спасибо за то, что ты был рядом с ним.
– Он очень много сделал для меня. Да и где я еще мог находиться?
Это прозвучало как укор. Напоминание о том, что ее-то как раз здесь и не было.
Пайпер инстинктивно пыталась оправдать свое поведение. Но теперь все осталось в прошлом. И пусть она не может ничего вернуть назад, ей под силу заново начать свою жизнь – прямо здесь и сейчас.
– Я очень благодарна тебе за то, что ты был здесь. Для отца это много значило. Он всегда уважал тебя.
– Наши чувства были взаимными.
– Так что же будет теперь с его компанией?
– Не понимаю, о чем ты? – На лице Вейда отразилось удивление.
– Ну, ведь отца теперь нет, и компания осталась без руководителя.
– Все будет в порядке. Мы с Рексом составили план управления еще до того, как узнали… о его болезни. Полтора года назад я стал руководить компанией.
– Правда? – Пайпер была явно удивлена. – Папа так рано оставил бразды правления?
– Обстоятельства вынудили Рекса сделать это. Ему пришлось пройти долгий курс лечения – как здесь, так и за границей, – и это отнимало у него последние силы. Но он ко всему проявлял пристальный интерес – почти до самой смерти. Ты знаешь, каким был Рекс…
А где она находилась полтора года назад? В Сомали? Нет, в Кении. Пайпер работала там волонтером в женской клинике. После этого помогала жертвам наводнения в Азии, а затем отправилась в страну, где произошло крупное землетрясение. Она была везде, но только не там, где ей действительно надо было быть.
Пайпер вдруг почувствовала себя совершенно разбитой, и ей страшно захотелось спать. Опустив голову, она с трудом подавила зевок.
– Устала? – спросил Вейд.
– Да, я провела в дороге тридцать шесть часов. Боюсь, мой организм еще не адаптировался к смене часовых поясов.
– Может быть, пойдешь в свою комнату? Я велю миссис Декстер принести тебе что-нибудь поесть, если ты голодна.
Несмотря на все свои благие намерения, Пайпер разозлилась. Это был ее дом, так почему же Вейд ведет себя здесь как радушный хозяин? Ведь не он, а она должна быть здесь хозяйкой, под крышей дома ее отца! Напомнив себе о том, что она решила быть умной и благоразумной, Пайпер сдержала резкие слова, готовые сорваться с языка. Вместо этого она, опустив ноги на пол, поднялась с кресла:
– Не тревожь Дикси. Я что-нибудь сама найду на кухне.
Она медленно потянулась, расправляя затекшие мышцы. И внезапно застыла, почувствовав на себе взгляд Вейда. Долго подавляемое, но хорошо знакомое ощущение желания возникло где-то глубоко внутри, и жаркие волны, зародившиеся внизу живота, стали медленно распространяться по всему телу. Пайпер снова сглотнула комок, застрявший в горле.
Это старое влечение все еще живо. Такое же сильное, как всегда. Чувствовал ли Вейд то же самое? Их взгляды встретились. Его серые глаза были такими же холодными, как и пару часов назад, когда он встретил ее на пороге дома.
Оскорбленная этим явным отвержением, Пайпер призвала на помощь свою гордость и протянула ему руку:
– Спасибо за все, что ты сделал сегодня.
Вейд стоял, возвышаясь над ней. Он пожал ее руку:
– Я сделал это для Рекса.
– Я знаю это и поэтому очень ценю. Действительно.
Вейд отпустил руку Пайпер, будто не желал задерживать ее даже на секунду дольше, чем необходимо. У Пайпер возникло ощущение, что ему неприятно прикасаться к ней.
– Ну, – сказала она, набираясь мужества. – Позволь мне попрощаться с тобой, потому что я хочу лечь пораньше. Наверняка завтра мне придется разбираться с наследственными вопросами. – Но когда Вейд не пошевелился, она удивленно взглянула на него: – Ты что-то еще хочешь обсудить со мной?
Слабая улыбка, совсем не радостная, появилась на его красивом лице.
– Нет, – ответил он. – Желаю тебе спокойной ночи.
Она смотрела ему вслед – как он вышел из комнаты, но затем направился не в холл, из которого мог выйти из дома, а наверх, по винтовой лестнице.
– Куда ты пошел? – спросила она вдогонку.
– В свою комнату.
– В твою комнату?..
Ответ его был коротким и вежливым:
– Я здесь живу.
– Послушай, я очень благодарна тебе за то, что ты оставался здесь вместе с моим отцом, но теперь в этом нет необходимости. И я буду очень признательна, если ты оставишь меня одну. Мне надо побыть в одиночестве, чтобы все осознать.
– Нет проблем. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь.
Она опешила:
– Что ты сказал?..
– Ты прекрасно слышала меня, Пайпер. Уверен, ты не совсем тупая, несмотря на свою внешность.
– Как ты смеешь со мной так говорить?!
Черт возьми! С нее достаточно! Сегодня и так уже было много переживаний. Она узнала о смерти своего отца и увидела Вейда после долгих лет разлуки. И теперь не намерена стоять здесь и слушать, как он оскорбляет ее!
– Послушай! – выпалила Пайпер. – У нас с тобой были достаточно непростые отношения, чтобы сейчас ты мог остаться здесь и переночевать.
– Возможно. – Вейд пожал плечами. – Но я думаю, ты не поняла моих слов, когда я сказал, что живу здесь. Пайпер, теперь я – владелец этого дома. А ты – моя гостья.