Несмотря на суровую погоду, на заснеженном военном аэродроме проводились занятия. На летном поле стояли огромные «Ил-76». Одним своим видом они внушали мысли о величии и непобедимости, хотя большинство из них находилось в непригодном для полетов состоянии. На фоне самолетов десантники выглядели не больше муравьев.
Инструктор-прапорщик, прикрыв голову капюшоном, таким образом спасаясь от сильной метели, наблюдал, как десантники справляются с поставленной им задачей. Ему явно не нравилось, как проходят занятия по рукопашному бою, он ждал большего от ребят. Инструктор направился к одному из десантников и продемонстрировал, как надо производить бросок через плечо. Но сам поскользнулся, чуть не сломав руку обучаемому.
– Ребят тебе не жалко? – из-за спины инструктора послышался звучный голос.
– В учении не жалко, жалко будет в бою, – обернувшись, прапорщик увидел мужчину средних лет крепкого телосложения, одетого в камуфляж, из-за плащ-палатки он не мог разглядеть лица и погон на его плечах.
– Продемонстрируй на мне, я внимательно смотрел на твои движения, но так и не понял, как правильно производить бросок.
Попытка первого захвата прошла неудачно, выругавшись про себя, прапорщик отошел на метр и стал ожидать атаки противника, чтобы поймать его на ошибке, которую тот допустит, обратив внимание на ложный маневр. Немного выждав, незнакомец, даже не снявший плаща, в мгновение ока оказался возле прапорщика – захват и бросок. Не успев опомниться, инструктор уже лежал на земле, глотая белые хлопья снега. Подав руку проигравшему, незнакомец поднял его со снега. Отряхнувшись от снежной массы, прапорщик удивленными глазами уставился на победителя. Он не мог понять, как же удалось просчитать его обманный маневр, да еще и обмануть его самого, сделав ложное движение.
Незнакомец сбросил плащ-палатку. Выражение лица у инструктора резко изменилось.
– Извините, товарищ майор, виноват, не узнал. Думал, вы уже дома. Или хотя бы на «УАЗе» подъедете, – стрельнув рукой под козырек, произнес инструктор.
Майор Лавров запахнул плащ и скрылся в метели. Вскоре он уже входил в клуб. Лавров отряхнул плащ-палатку от налипшего на нее снега. Поднявшись на второй этаж, он зашел в комнату настольных игр. Возле большого окна, как всегда за круглым столиком, бойцы играли в домино. Майор мгновенно остановил сержанта, порывавшегося дать команду, и, поприветствовав всех рукопожатием, отвел в сторону ефрейтора Семенова.
– Ты чего матери не пишешь?
– Времени нет, товарищ майор.
– Напиши, она за тебя волнуется. Если женщина позвонила в штаб, чтобы узнать, не случилось ли чего с ее сыном, это плохо. Как-то не по-человечески получается, Семенов. Ты понял мой приказ?
– Так точно, – ответил ефрейтор.
Оставив ребят, которые продолжили игру, майор Лавров прошел в соседнюю комнату, где стоял телевизор. Посмотрев на часы, понял, что успел к дневным новостям. Расположившись на удобном диване, он включил Первый канал. Выпуск пошел с экстренного сообщения. В одной из центральноафриканских стран произошел военный переворот. Информация сопровождалась репортажем с места событий.
На асфальтированной дороге в центре столицы происходила перестрелка. Прятавшийся от пуль, перебегавший с места на место оператор не мог точно сфокусировать объектив камеры. Изображение было нечетким, картинка тряслась. В кадре мелькали вооруженные до зубов повстанцы. Несколько грузовиков с автоматчиками в кузове пробивались через баррикаду, установленную правительственными солдатами. Возле стены здания лежали трупы. Прорвав баррикаду, повстанцы продвигались в глубь квартала. Отступая, солдаты правительственной армии отстреливались. Было понятно, что одна и другая стороны несут большие потери. Прогремел взрыв, кадр качнулся, весь экран заволокло облако дыма, и тут же связь с корреспондентом была потеряна. Прозвучал голос диктора, пытавшегося восстановить прервавшуюся связь:
«Мы надеемся, что с нашим оператором и корреспондентом ничего не случилось. Будем ждать возобновления контакта с нашими коллегами. Правительственные войска несут большие потери, но все еще удерживают центральные районы столицы. В ближайшие сутки ожидается подход верных президенту частей с юга страны. А в это время наше посольство эвакуируется. Эпидемиологический центр в столице, построенный еще при технической помощи СССР, подвергся ракетно-бомбовому удару. К счастью, никто из наших специалистов-эпидемиологов не пострадал. Но существует смертельная опасность – возможна разгерметизация контейнеров с образцами вирусов».
Прервав сообщение, диктор прижал рукой правое ухо, где находился миниатюрный наушник, и продолжил: «Режиссер сообщает, что связь с нашим корреспондентом восстановлена. Через несколько секунд появится изображение». На экране вновь возникли кадры происходящего в другой части света. Оператор уже расположился на крыше здания. Несколько десятков чернокожих, вооруженных до зубов повстанцев шли по улице одного из центральных кварталов. Перевернутые машины загораживали улицу, за ними укрылись солдаты регулярной армии. Завязалась перестрелка. Зазвучал голос диктора: «Повстанцы пытаются прорваться к эпидемиологическому центру». Прорвав баррикаду, повстанцы двинулись дальше. «А теперь вы увидите, как был разграблен госпиталь, действовавший под эгидой ООН». Из здания с красным крестом на фасаде выносили оборудование, медикаменты, коробки с красными крестами. «То, что вы сейчас видели, непостижимо здравому уму. В еще недавно спокойной стране идет гражданская война. Людские потери велики с обеих сторон. Много раненых. Повстанцами взят под контроль госпиталь. Национальная армия ничего не может сделать. Ожидается специальное решение ООН по этой проблеме. Мы будем информировать вас о происходящем по мере поступления информации. А теперь к другим новостям…» Лавров выключил телевизор, откинул пульт в сторону и закурил.
Встав с дивана и подойдя к окну, за которым свирепствовала метель, майор вздохнул. Упоминание о эпидемиологическом центре засело в памяти, и он сам не мог сказать почему. Он зло улыбнулся:
«Ну конечно же, Лариса – микробиолог по образованию. Вечно упрекала меня, что не может найти себе работу по специальности в той дыре, где мы жили. Думаю, в Москве она устроилась… Ничего не могут, что это за армия такая? Им только в балете выступать. Я бы там со своим батальоном за два часа порядок навел!» – И это были не пустые слова.