Осенние листья, гонимые лёгким ветерком, кружились наперегонки по огромному саду, огибая каменный фонтан, потрескавшийся от времени и заросший красной, плетистой розой. Листва, будто почувствовав усталость, опускалась на мокрую землю, выстилая собой жёлто-оранжевый ковёр.
Ранняя осень пришла некстати. Неожиданно, не спросив. Противная морось вот уже несколько дней сыпалась из серых облаков, увлажняя всё вокруг: увядшие цветы, тянущиеся отяжелевшими головами к сырой земле, потемневшую траву, лысеющие деревья и кустарники, устаревший фонтан и старинный особняк, привлекающий проезжих своим величественным фасадом. Огромное трёхэтажное здание, возведённое на пустыре несколько лет назад, манило и притягивало необъяснимым таинством, загадочностью и чрезмерным любопытством.
Когда-то давно на этом месте был чистый, зелёный холм, окружённый лесом и рекой. Люди обходили это место стороной, так как в округе гуляла жуткая легенда о существовании тёмной силы, похороненной у подножья холма.
Начало конца
– Вы уже встали? – в спальню без стука вошла молодая особа в белом чепчике и фартуке с оборками. – Как спалось? – она встала в дверном проёме, сложив руки на животе.
– Мэри, я же просила, – пожилая женщина, стоя у широкого окна, повернула голову набок, – прежде, чем входить, стучать два раза.
– Всё равно Вы не отвечаете, хоть ногой дверь выбивай, – сделав знак рукой, девушка отошла в сторону.
– Что за тон? – даме не понравилось грубое выражение. – Ты же леди. А леди не должна вести себя так, словно она выросла в свинарнике. – Поправив кудрявый локон у виска, дама села за чайный столик в ожидании ароматного напитка.
– Извините, пожалуйста, – жеманно пожав плечами, Мэри поторопила служанку с подносом. – Побыстрей, тебе ещё на кухне грязь вывозить.
– Опять грубишь? – нахмурив седые брови, женщина посмотрела на грубиянку угрюмым видом. – Ещё одна выходка, и я тебя уволю.
Резко развернувшись, Мэри удалилась прочь, широко шагая и нервно размахивая руками.
– Не обращай внимание, Натали, – дама нежно улыбнулась служанке и предложила присесть. – Составь мне компанию.
– Спасибо, но… – Натали стеснительно выставила на столик чашку с цветочным чаем и молочник. Виновато посмотрела на строгую хозяйку. – Я опять забыла сахар.
– Не переживай, – женщина потянула миловидную служанку за рукав платья, – садись.
Заняв соседний стул, Натали осмотрелась, а после положила руки на поверхность стола и задала один и тот же вопрос, который задаёт почти каждый день:
– Вам здесь не скучно? – подняла глаза в потолок и опустила уголки губ вниз, будто её обидели. – Я бы так не смогла…
– Как? – леди разбавила чай сливками и приподняла чашку, оттопырив мизинец в сторону.
– Вы же целыми днями сидите взаперти. Неужели не надоедает? – Натали встала, подошла к окну. – Да, сегодня погода не задалась, а вчера? – подумав несколько секунд, сама же и ответила. – А, ну да, вчера тоже… Ладно, а на прошлой неделе?
– Вы следите за мной? – слушая болтливую девушку, леди усмехнулась. – Такая молодая, а уже ведёшь себя, как скрипящая старушка.
– Ой, – приложив палец к губам, Натали заставила себя замолчать. Негоже вести себя в хозяйских покоях неподобающим образом. – Извините меня, Леди Ди. – изобразила поклон с приседанием.
– Сколько ты у меня работаешь? – сделав глоток, дама смахнула невидимые крошки с шёлковой юбки.
– Неделю, – служанка растерялась.
Хозяйка особняка славилась неслыханной щедростью, которая проявлялась неожиданно во время чаепития в добродушной компании. Если собеседник пришёлся по душе опрятным внешним видом, приятной улыбкой, манерой говорить, то дама преподносила подарок в виде заколки, носового платка или куска душистого мыла.
Но благотворительный жест зачастую оборачивался против самого одариваемого через пару дней, когда хозяйка не могла найти то, что отдала с открытым сердцем.
– Я хочу подарить Вам одну безделушку, – приподнимаясь со стула, леди искала глазами шкатулку, которая просто обязана быть на кровати.
– Что Вы, не надо, – отскочив в сторону, Натали вытаращила глаза на костлявую руку, тянущуюся к покрывалу. – Мне ничего не нужно.
– Нет, нет и не-ет, – сощурив глаза, дама всматривалась в тканное полотно с зелёным оттенком. – Да где же она? Ах, во-от, – отодвинула служанку, заметив шкатулку на подоконнике. – Эта вещица досталась мне от бабушки.
Открыла крышку и вынула брошь-стрекозу с переливающимися крылышками из плотного капрона.
– Дарю на удачу, – расстегнула булавку, чтобы приколоть служанке на платье.
Подхватив широкий воротничок, воткнула брошь и пошатнулась. По всему телу, от макушки до пальцев ног, прокатилась тошнотворная волна, из-за которой захотелось отрыгнуть лишний воздух из желудка. Женщина ухватилась за фартук Натали и откинула голову назад.
– Вам плохо? – Натали побледнела от неожиданной сцены, но не потеряла бдительность. Подхватила хозяйку под мышки и потащила к кровати. – Мэри! Сюда! Скорей сюда!
Из длинного коридора послышался бесперебойный цокот каблуков.
– Что? Опять? – в спальню прибежала Мэри. Помогла положить обмякшее тело на кровать. – Беги за водой, – строго дала команду, а сама присела на край кровати.
Натали убежала.
– И за что тебя Бог держит, а? От тебя же ни капельки пользы.
Мэри наклонила голову пониже, чтобы проверить дыхание.
– Дышит, – разочарованно сложила губы. – Ох, это же не ты мучаешься, а мы из-за тебя.
Натали поспешно принесла небольшую миску с водой и полотенце.
– Дай, я сама, – выхватив из рук служанки принадлежности для компресса, Мэри поставила миску на подоконник и намочила полотенце. Отжала, приложила к морщинистому лбу хозяйки и принялась ждать результата.
– Доктора надо звать, – судорожно прошептала Натали, заламывая пальцы рук от волнения. – Не дай бог…
– Не надо, – огрызнулась Мэри, – это не впервой. Сейчас очухается.
– М-м, – рот леди Ди приоткрылся, и из него послышались звуки, похожие на стон.
– О, видела? – Мэри щёлкнула двумя пальцами и заулыбалась, глядя на бледное, осунувшееся лицо. – Вам лучше?
– Кто здесь? – женщина ещё не успела открыть глаза. – Это Вы?
– Мы, мы, – Мэри хихикала и поправляла полотенце. – Вам сейчас завтрак принесут.
– Ох, нет, спасибо, но я не голодна, – Ди еле-еле приоткрыла отяжелевшие веки. – Идите, занимайтесь своими делами.
– Как скажете, – поднявшись с кровати, служанка кивнула Натали.
Девушки поспешно вышли и закрыли за собой дверь. Дама осталась лежать неподвижно, прислушиваясь к порывистому ветру за окном. Он завывал так, словно какое-то дикое животное ищет путь домой. Неожиданно комната покрылась мраком, и за окном зашумело ещё громче. Это обрушился ливень. Капли дождя стучали по стеклу, словно призывая встать и подойти к окошку, но женщина не проявила интереса. Убрав со лба потеплевшее полотенце, повернулась на бок и уснула крепким сном.
Через несколько часов послышалось лёгкое постукивание в дверь.
– Можно? – спросил знакомый голос. – Время обедать.
– Спасибо, Натали, но мне не хочется, – леди проснулась моментально. – Посиди со мной.
Похлопав по покрывалу, пригласила сесть. Натали приблизилась.
– У Вас ничего не болит?
– Нет. Но… – Ди вновь показала на край кровати.
Служанка послушно присела.
– Мне опять снились ангелы, – продолжила Ди, – в белых одеяниях с миловидными лицами и белоснежными улыбками. Они говорили таким приятным голосом, что мне не хотелось просыпаться.
– Это нехорошо, – Натали не понравились сновидения хозяйки, – Вы только не ходите за ними.
– А они и не приглашали, – женщина улыбалась и смотрела прямо в глаза собеседницы. – Вы знаете, а один ангел был похож на Вас. Красивый, со светлыми, кудрявыми волосами.
Девушка перекинула русую косу через плечо, чтобы убедиться – волосы у неё прямые.
– Да, твои немного отличаются, – равнодушно подметила Ди.
Ди во время разговора часто путала местоимения, называя собеседника то на «ты», то на «вы». Никто не обращал пристального внимание на ошибку. Жители особняка давно уже были в курсе – их хозяйка немного тронулась умом.
– Хотите подняться? – Натали волновалась за здоровье Ди. Лежать часами неприемлемо, как и пребывать в одиночестве целыми днями. – Я Вам помогу.
Не дождавшись ответа, она взялась за худенькие плечи и потянула тело старушки на себя.
– Уф-ф, – Ди выдохнула, как будто пронесла непосильную ношу на своей спине. – Спасибо.
Она наклонилась немного вперёд, чтобы девушка взбила пуховые подушки. Натали сделала свою работу и подвинула костлявое тело поближе к изголовью кровати.
– Давайте я Вас покормлю, – нужно как-то уговорить даму принять пищу, иначе она сильно ослабеет.
– А что у нас сегодня на обед? – заинтересованно спросила Ди, ощутив неприятное чувство в кишках.
– Ваша любимая картошечка и запечённая рыбка.
– Я согласна, – одобрительно кивнув головой, женщина положила руки на колени.
Обед состоялся. Насладившись нежным филе осетрины и наивкуснейшими овощами, приготовленными на пару, леди поднялась с постели.
– Идите, Натали. Спасибо, – поблагодарила за услужливость.
Подойдя к окну, выпрямилась и застыла. Стала похожа на статую из музея.
– Погода сегодня… – служанка забрала поднос с посудой, – льёт и льёт с самого утра.
– Вижу, – вполголоса ответила Ди, перебирая на рукаве оборки.
– А у нас случилось ЧП, – нечаянно проговорилась девушка, выходя из комнаты.
– Какое? – повернулась Ди. – Кто-то уволился без предупреждения?
– Нет, – Натали встала в дверях, – умер Ваш сосед, сэр Генри.
Медленно закрыла за собой дверь и ушла.
– Не может быть, – приложив тонкие пальцы к губам, Ди прослезилась. – У него сегодня день рождения… Боже… Это немыслимо. Рождение и кончина в один и тот же день… Однозначно, этому есть научное объяснение.
Она открыла старинный комод, украшенный золотистыми вензелями, и достала толстую книгу, которую перечитывала множество раз, когда на душе становилось тоскливо и одновременно страшно.
Углубившись в чтение, Ди не заметила, как за окном опустился сумрак. Обратила внимание на полутьму в комнате лишь тогда, когда буквы на страницах стали неразличимы. Чёрные символы сливались между собой, заставляя глаза Ди слезиться от усталости.
– Ах, как быстро летит время, – разочарованно произнесла женщина, – ничего не успеваю, – покряхтывая приподнялась со стула. – А сегодня в планах была прогулка по саду.
Она часто строила планы в своей маленькой головке, но никогда не придерживалась их. Забыла, когда в последний раз делала променад на свежем воздухе, наслаждалась благоухающим ароматом любимых цветов, засматривалась на действующий фонтан и слушала журчание воды. Уже не помнит, как сладостно поют птицы по утру, чем пахнет цветущая акация и как выглядят слуги, которым строго-настрого запретила появляться в её комнате, не считая старшую служанку Мэри и новенькую Натали.
Вот уже пятнадцать лет сидит в своей спальне, читает, иногда поёт, смотрит из окна на внешний мир и спорит сама с собой. Пятнадцать лет не показывается на глаза людям и не желает беседовать с ними. Уму непостижимо, но Ди даже не знает, кто готовит ей обед и ужин. Слышала только, что старый повар покинул кухню, а с новым не пожелала знакомиться.
– Пора принимать ванную, – Ди обратила внимание на часы, стоящие на столике. – А где же мой колокольчик?
Если ей что-нибудь было нужно, то она поднимала колокольчик с прикроватной тумбочки и энергично трясла им в воздухе. На этот раз орудия созыва нигде не было видно.
– Я же просила, не трогать мои вещи без спроса, – Ди нервно откидывала края пухового одеяла. – Я же не могу выйти и кричать на весь особняк. Это неприлично.
Не найдя колокольчика, леди села на кровать и громко вздохнула. Услышав за дверью шаги, обрадовалась.
– Наконец-то!
– Добрый вечер, – в спальню вошла Мэри, держа в руках поднос. – Ужин.
– Ты сегодня поздно, но, я, пожалуй, откажусь, – Ди была похожа на капризного ребёнка: сложила губки бантиком и насупилась. – Время купаться.
– Но Вы приказали… – Мэри неторопливо поставила поднос на чайный столик и выпрямилась в струну, – извините, но сегодня четверг.
– Разве? – подняв брови, Ди повернулась. – А, действительно, четверг… Не понимаю, что с моей головой. Постоянно хочется спать и думать. Думать о жизни, о будущем. Мэри, как Вы думаете, там кто-то есть?
Показала глазами на потолок.
– Там? – служанка сделала то же самое и подошла к хозяйке, зашептав. – Я не знаю, но сэр Генри в последнее время часто упоминал о смерти.
– В каком смысле? – разговоры о последнем часе будоражили Ди.
– Он говорил, – Мэри наклонила голову, – что там, – показала указательным пальцем вверх, – есть такие люди, как и мы. Они живут в точно таких же особняках, одеваются в такие же одежды и едят куриные яйца на завтрак. Гуляют, разговаривают, плодятся и думают о смерти.
– Да-да, – такие беседы пугали леди, – я всё это помню. У нас с ним однажды состоялся подобный разговор, но я не намерена верить в эту несусветную чепуху.
Мэри выпрямила спину и по привычке сложила руки на животе.
– А Вам уже доложили его последние слова? – громко спросила в ожидании отрицательного ответа.
– Нет, душечка. Мы слишком долгое время не встречались. Кажется, он болел, – с горечью в голосе сказала Ди и встала. Обошла служанку, села за стол, поправив подол платья на коленях.
Мэри поспешила подавать ужин.
– Жаль его, – поставила тарелку с рисовой кашей перед хозяйкой, – Доктор говорит, что сэр Генри долго мучился. Уходил в агонии, не помня себя…
– Страсти-то какие, – покачивая головой, Ди открыла маслёнку, – за какие-такие грехи получил страшные наказания? Он был очень добрым и отзывчивым. И муху не обидит.
– Не знаю, – Мэри наливала чай из фарфорового чайника. – Он здесь недавно. Переехал два месяца назад, и мы не знаем его прошлого. А может он – первоклассный убийца.
Выпалив гипотезу собственного сочинения, Мэри испугалась своих слов и нечаянно разлила напиток на белоснежную, хлопковую скатерть. Тут же убрала тёмно-коричневую лужицу тряпичной салфеткой, предназначавшейся для вытирания рта после приёма пищи, сунула в карман и продолжила рассуждать.
– Бог так просто не осудит, – не спросив разрешения, она села на соседний стул. – Он всё видит, – в скорости перекрестилась два раза тремя сложенными пальцами. – У кого грех на душе, те получат сполна. Ну и что, что дожил до старости, зато как мучился перед кончиной, а?
Вальяжно откинулась на спинку стула и злобно так хихикнула.
– Мэри, Вы забываетесь. Ваше место на кухне, – нахальное поведение служанки вывело Ди из себя. – Спасибо за нескромную беседу, но Вам пора идти, – отвернула голову, показывая тем самым, что она недовольна поведением прислуги.
Девушка встала, сделала поклон с приседанием и отошла к двери.
– У меня из-за Вас аппетит пропал, – вздохнув демонстративно, леди отодвинула тарелку. – Заберите.
Взяла книгу, прилегла на постель и сделала вид, будто читает. Как только служанка оказалась за дверью, Ди отложила чтиво, подошла к окну. Положила руки на подоконник.
– Генри, если бы ты мог рассказать, что там наверху, – уставилась на чёрные тучи, загораживающие собой остроносый месяц, – я бы не думала о твоей смерти. Ты обещал дать весточку, когда это случится с твоим духом. Скажи мне, тебе больно сейчас? Чувствует ли твоя грудь биение сердца, и можешь ли ты дышать?
– Кха-кха! – за стеной кто-то глухо закашлялся.
Ди отошла от окна и прислушалась. Наступило затишье.
– Наверное, показалось, – успокаивая напуганное нутро, женщина выдохнула с облегчением.
– Кха! – глухой кашель повторился, но уже более отчётливо.
Приложив руку к груди в районе сердца, леди сделала шаг к постели. Залезла на одеяло с ногами, приложила ухо к стене и затихла. С той стороны было слышно чьё-то прерывистое дыхание со свистом и громкими глотками, похожее на то, как дышит большая собака после длительной пробежки за лесным зайцем. Ди прижалась к стене ещё плотнее. Опять тихо. Ожидая прерывистый кашель, женщина слышала бешеный стук своего сердца. Кто это там так дышит? За стеной нет комнаты, там одна сплошная перегородка. Толстая-претолстая.
Через несколько секунд послышались тяжёлые частые шаги, словно на свинцовых ногах, обутых в деревянные башмаки, прибежала женщина. Представить только, в спальне темно, в окно еле-еле пробивается лунный свет, и за стеной творится что-то непонятное. Но Леди продолжала любопытствовать. Через пару секунд за стеной раздался грозный вопль, оглушивший даму. Этот крик был не похож на человеческий, скорее – звериный. Будто дикий зверь попал в капкан, разрезавший его лапу пополам. В следующую секунду в стену прилетел мощный удар, отозвавшийся в голове Ди внезапной, тупой болью. Вскрикнув, женщина упала на спину и заохала.
***
В голове гудело до потери сознания. Ди открывала и закрывала глаза, не соображая, где она находится. В комнате стало настолько темно, хоть глаз коли – сплошной мрак. Леди лежала на спине и чувствовала, как её тело приподнимается над кроватью, словно лёгкое облачко. Руки свисали вниз, а кисти болтались в воздухе, как будто их обдувал порывистый ветер. Сделав глубокий вдох, женщина плотно сомкнула веки и провалилась в небытие.
– Мама, мамочка, – еле слышно прозвучало в голове Ди. – Мама-а- а… – голос уходил в пустоту, откликаясь эхом. Какой-то чужой, неузнаваемый.
Кажется, это был голос самой Ди, но она не смогла его распознать. Чувствуя, как собственное тело движется сквозь плотный, густой воздух, женщина попробовала открыть глаза, но не смогла. На них будто надавило что-то. В какое-то мгновение стало трудно дышать. Ди запаниковала. Нужно растолкать невидимые силы, закричать во всё горло, позвать на помощь. Но руки и ноги не двигались. Рот не слушался. Губы слиплись, будто их сшили толстой нитью. Челюсти сомкнулись так сильно, что кости головы затрещали. Глазные яблоки пронзило адское давление. Под черепной коробкой закололо, шея оцепенела так, словно позвонки срослись между собой. По спине прокатилась волна огненного сдавливания: от ключиц до поясничного отдела. Сердце колотилось с бешеной скоростью, отстукивая удар за ударом, оседающим колющей пульсацией в висках. Ди зарычала внутри себя от боли и вытянула конечности в разные стороны, напрягая каждую дряблую мышцу своего тела. Через секунду испытала облегчение. Мышцы расслабились, исчезла ломота, давление испарилось, но глаза открывать страшно.
– Наверное, я умерла, – промелькнуло в голове Ди, – и попала в рай.
Сквозь тонкую кожу век начал пробиваться слабый луч света. Пошевелив большим пальцем правой руки, женщина нащупала лёгкую, хлопковую ткань под собой. Не решаясь встать, подвигала языком. Потом разомкнула губы и сладко зевнула. Прислушавшись к посторонним звукам в комнате, чуть-чуть приоткрыла глаза.
День первый
– Ну и горазды ж Вы спать, – Мэри отдёрнула штору. – Я Вас бужу, бужу…
Взяла швабру и принялась энергично размахивать ею.
– Уже полдень. Завтрак проспали, обед стынет, – подметая дощатый пол, служанка искоса поглядывала на хозяйку и ехидно улыбалась. – Доктор говорит, если постоянно лежать в постели, то и до пролежней недалеко.
– Мэри? – присмотревшись в мутный силуэт, Ди узнала нагловатый тон. – Это ты? Я что, спала?
Спросила таким радостным голосом, что ошарашила служанку.
– Ну, да-а, – девушка остановилась и уставилась на полусонную леди. – А Вы кого хотели здесь увидеть? Натали заболела, а убирать Вашу комнату Вы больше никому не дозволяете.
– Заболела? Как жаль, – женщина приподнялась и огляделась. – Мэри, – подозвала девушку крючковатым пальцем и зашептала. – Ты ночью ничего не слышала?
Мэри подошла на цыпочках и так же шепнула в ответ.
– Не-ет.
– Ты не слышала, как в соседней комнате кто-то кричит? – леди показала пальцем на стену у изголовья.
– Не-ет, – Мэри испуганно покрутила головой. – В какой комнате? У Вас нет прилегающих комнат. Ваша спальня не соседствует с помещениями на этой стороне. Она – угловая. Вы забыли?
– А что тогда там? – Ди продолжила говорить шёпотом, оглядываясь назад.
– Ничего. Пусто. За стеной – улица.
– Что-то мне нехорошо, – приложив руку к груди, Ди разочарованно вздохнула. – Видения какие-то… Я сошла с ума?
– Сомневаюсь, – поправив одеяло на ногах леди, служанка мельком взглянула в окно. – Вам всё это приснилось, – подошла к столу и подняла поднос, – сейчас отобедаете, и Вам станет лучше.
– Что там? – вытянув шею, Ди полюбопытствовала, глядя на тарелку издалека. – Суп?
– Да, с чечевицей, – подбадривающе ответила Мэри и поднесла обед, – Ваш любимый.
Поставив поднос на колени хозяйки, поклонилась.
– Холодный, – Ди опустила ложку в тарелку. – Ох, Мэри, я таких снов сроду не видела. Было страшно…
– А Вы на ночь молитву читаете? – размахивая шваброй, девушка раздвигала мебель, чтобы убрать под ней пыль.
– Читаю… – положив ложку рядом, на поднос, расстроенная женщина задумалась. – Бог меня испытывает. Но за что? Ах, кажется, я догадываюсь…
– Не мучьте себя и перестаньте додумывать, – сдвинув стулья, Мэри принялась сгребать шваброй мусор в жестяной совок с длинной ручкой. – Всё-то Вы придумываете. А я бы на Вашем месте радовалась жизни. Не каждому дано проживать в таком огромном доме, иметь слуг и вкушать любимые блюда, – покосилась на тарелку с супом. – Знаете, как у нас в деревне живут? Слышали, наверное…
– И как же? – сделав глоток прохладного липового чая, Ди приготовилась слушать.
Мэри поставила у стены швабру, совок и присела на край кровати. Поправив пучок на голове и чепчик, сняла белую перчатку с руки и положила на колени, сцепила между собой натруженные пальцы.
– Бедно, чрезвычайно бедно, я Вам скажу. Вот Вы жалуетесь, а на нашей улице, в деревне, живёт семья. Отца у них нет, погиб бедолага, мать еле двигается, больная вся. – покачав головой, Мэри опустила глаза в пол и с опечаленным видом продолжила. – Старшие сыновья на войне погибли, дочь вышла замуж и уехала в неизвестном направлении. Младшие добывают еду, как могут.
Ди обратила внимание на щеку служанки, по которой медленно потекла прозрачная слеза. Сердце сжалось. Слушая рассказ о голодающей семье, леди представила эту жалкую картину. Вздохнула несколько раз и протянула руку к Мэри.
– Могу я чем-нибудь помочь этим несчастным? – осторожно взяла её под локоть. – Предлагаю пригласить сюда и накормить.
– Вы уверены? – глаза служанки округлились, лицо вытянулось от удивления. – Что это с Вами? В молодости Вы не позволяли пускать обездоленных не то что в дом – в сад.
– Откуда ты знаешь, какой я была в молодости? – Ди прищурила один глаз.
– Ниоткуда, – засуетилась Мэри. Её глаза нервно забегали, ища недоделки в своей работе.
Она резко встала, схватила швабру с совком и поторопилась к выходу, ловко перебирая ногами.
– Мэри, я задала вопрос. Неприлично оставлять его без ответа.
Не успев выйти, девушка повернула голову набок.
– Садовник рассказал, – открыла дверь и вышла.
– Ещё не хватало, чтобы прислуга меня осуждала, – Ди не понравился правдивый ответ.
Поискав глазами колокольчик, поставила на кровать поднос и вылезла из-под одеяла, чтобы посмотреть в окно. Погода сегодня спокойная. Ни ветра, ни надоедливого дождя. Но леди не имела желания выходить, чтобы вдохнуть свежего воздуха и прогуляться.
– Как неприятно, – пробормотала себе под нос, вглядываясь в загрязнённое стекло. – С огромным удовольствием уволила бы…
Стук в дверь отвлёк от дурных мыслей, и Ди обернулась.
– Да-да, войдите!
В спальню заглянул небольшого роста доктор, лысоватый, с огромными очками на горбатом носу. Он немного прихрамывал, так как одна нога была незначительно короче другой. Этим недугом мужчина страдал с рождения.
– Доброго Вам дня, – вошёл и аккуратно прикрыл за собой дверь. – Как Вы сегодня? Что-то беспокоит?
– Я не ждала Вас, – леди переменилась в лице. Нелюбовь к медицинским специалистам у неё с детства. – Зачем пришли?
– Вижу, Вы не в настроении, – присев на стул у чайного столика, Стефан закинул ногу на ногу и поправил очки на носу. – Мэри сказала, Вас мучают ночные кошмары. Я принёс лекарство.
– Да? – Ди оживилась. Подошла ближе, отодвинула стул и села. – Думаете, поможет?
– Прогулки дали бы больше результата, но… Вас так просто не вытащить на улицу, – он пошарил в карманах коричневых брюк. Выложив на стол стеклянный пузырёк, пристально посмотрел в глаза своей подопечной. – По одной на ночь в течение сорока дней…
– И? – перебила доктора леди, внимательно рассматривая лекарство. – Поможет?
– Теоретически – должно.
– А на практике?
– Мы их ещё не исследовали. Не успели.
– Хотите использовать меня в качестве подопытной крысы? – возмутилась Ди и швырнула пузырёк на пол.
Доктор поднял «стекляшку», положил на тумбу у двери, предназначенную для вазы, и откашлялся.
– Мы не ставим опытов над людьми, мадам…
– Леди! – перебив Стефана, дама будто метнула в него невидимые стрелы ненависти. – Попрошу называть меня «Леди»! И, должна Вам сказать, я не приглашала Вашу персону в мои покои!
– Сегодня пятница, уважаемая, и я обязан навестить Вас, как бы Вы этому не противились, – доктор говорил спокойным, ровным голосом, стоя у выхода. – Как Ваше настроение? Хотя, вижу, Вы беспокойны сегодня. Позвольте проверить пульс.
Шагнул к Ди, протянув руку, но её пронзительный крик заставил остановиться.
– Вы меня не слышите?! Я Вас не приглашала! – стукнув худощавым кулачком по столу, вспылившая женщина резко вскочила с места. – Подите прочь!
Показала пальцем на дверь.
– М-да, видимо, здоровье у Вас оставляет желать лучшего, – Стефан опустил голову, показав лысину. – Приношу свои искренние извинения. Я загляну к Вам в другой раз.
– Хм, – Ди не терпелось расстаться с непрошеным гостем.
Отходя к подоконнику, она несколько раз украдкой взглянула на Стефана.
– Уйдёте Вы наконец? Мне пора принимать ванну.
Его присутствие нещадно бесило даму. Откланявшись, доктор скрылся за дверью. Почувствовав успокоение, Ди уставилась в окно. Из-за чернильных туч выглядывало тусклое солнышко, похожее на размазанное пятно от яичного желтка.
– Осень, – с грустью протянула леди, осматривая поблеклую территорию. – Ах, почему я её невзлюбила? В молодые годы охотно гуляла в саду, раскидывая мыском кожаного ботинка янтарную листву. Обожала наблюдать за белками, ворующими упавшие жёлуди, и искать тайники…
Проговорив последнюю фразу, Ди ощутила необъяснимую тягу выбежать из комнаты и ринуться на улицу. Добежать до старого дуба, растущего на заднем дворе, обнять трухлявый ствол с выжженными метками от молнии и заглянуть в дупло, где много лет назад она вместе с друзьями прятала записки с тайными посланиями.
– У меня ещё сохранились те, что мы писали… – оттолкнувшись от подоконника, леди поторопилась к комоду. – Где же они?
Открыв верхний ящик, предназначенный для всякой мелочи, вынула две шкатулки.
– Я же точно помню, – ничего не найдя, открыла коробку с безделушками. – И здесь нет…
Приложив крючковатый палец к губам, начала копаться в собственной памяти.
– А! – выдвинула второй ящик с бельём – ничего.
Третий – опять мимо.
Перебрав всё, что лежит в комоде, занервничала.
– Я же вчера… или позавчера… Нет, я точно помню…
От непонимания, куда делись пожелтевшие от времени клочки бумаги, Ди начала переворачивать всё, что смогла поднять или подвинуть: чайный столик, стулья, одеяло, подушки… Добралась до тумбы у выхода.
– Никогда не понимала, зачем она здесь? – присмотревшись, заметила пузырёк с лекарством. – Боюсь засыпать сегодня, – прошептала, вспомнив ночной кошмар с диким воем. – А если…
В эту минуту в спальню вернулась Мэри.
– О боже, что здесь случилось? – встала как вкопанная, вытаращив глаза на хаос, устроенный Ди. – Леди, кто это сделал?
– Ты не видела мою коробочку? Ту, в которой я уже много лет храню детские воспоминания? – Ди выглядела слегка напуганной.
– Зачем она Вам? – Мэри поспешила разобраться с беспорядком. – У Вас столько мусора скопилось, а Вы продолжаете копить, – поднимала один стул за другим. – Не помню я никакой коробки. Всё время Вы что-то теряете, а потом ищете. Правильно доктор говорит: «В Вашем возрасте память тренировать надо, а Вы упираетесь». Ведёте себя, как трёхлетний ребёнок. Суп разлили.
Подошла к кровати. На скомканном одеяле лежала тарелка вверх дном. Чечевица валялась по всей постели, точно её посеяли на белоснежной ткани, и вот-вот пробьются первые ростки.
– Людям есть нечего, а тут… – нечаянно сказала вслух, собирая крупинки в ладонь.
– Что Вы сказали? – обернувшись, леди приготовилась слушать.
– Ванну, говорю, сейчас наполнять или позже?
– Да-да, сейчас – в самый раз, – Ди провела рукой по открытой шее, – чувствую себя какой-то влажной.
– Странное дело, – Мэри захотелось пошутить, – с меня уже пот в три ручья, а Вы весь день в комнате. Вспотели, не работая?
Дерзкий смешок служанки разозлил леди. Подскочив к подоконнику, свернула на пол глиняный горшок с гортензией.
– И здесь подмети, – задрав подбородок кверху, встала рядом.
– Говорила же, цветок здесь неуместен, – Мэри не переставала бубнить.
– Ты слишком болтлива. Думаю, нам пора расстаться, – отряхнув с манжеты крупицы земли, Ди вытянула шею, изображая своё превосходство над служанкой.
– Наберу ванну и расстанемся, – бросив убирать грязь с постели, Мэри отправилась в ванную комнату. – Завтра ты ничего и не вспомнишь, – прошептала себе под нос, открывая кран.
Перешагнув через разбитый глиняный горшок, Ди жеманно повела плечами, подошла к комоду и открыла расписную, из какого-то очень дорогого материала, музыкальную шкатулку, чтобы скрасить минуты ожидания. Повернула золотистый ключик и по-де́вичьи вздохнула.
– Ах, какая прелесть, – поставила руки перед собой на откидную крышку комода. Подпёрла острый подбородок и закивала головой в такт звонкой, приятной музыке. – Вот так бы раскинула руки, как волшебная птица-лебедь, – растопырила конечности, закрыла глаза и откинула голову назад, – и по-оле-е-те-ела-а, – спела последнее слово достаточно громко, пританцовывая рядом с комодом.
Плавно покачивая в воздухе тонкими, жилистыми кистями, леди представила себя в роли балерины, порхающей перед знатными людьми и слугами. А те перешёптываются между собой, наслаждаясь изящными «па» стройной и обаятельной леди Ди.
– Что это с Вами? – холодный тон служанки привёл Ди в чувства. – У Вас суставной механизм отчётливо скрипит, а Вам хоть бы хны, – сунула руки в карманы белого фартука. – Доктор будет крайне недоволен Вашими выходками.
Застыв в позе умирающего лебедя, Ди сжала губы и издала внутренний рык.
– М-м, – выпрямилась, поправила оборки на манжетах и в приказном тоне попросила убраться из хозяйских покоев. – Пойдите вон, милочка! Не заставляйте меня прибегнуть к силе! В последнее время Ваша дерзость переступает всяческие грани приличия!
– Угу, а убирать, кто будет? – Мэри развела руками, намекая на жутчайший беспорядок. – Вы же мне чуть позже выскажете или уволите. А я-то не виновата ни в чём…
– Да-да, это не ты, а твой мясистый язык, – Ди ещё не вышла из образа балерины. Проплывая мимо бестактной нахалки, вызывающе подвигала бёдрами, но под широкой юбкой это не так заметно. – Так бы и отрезала. А потом скормила собакам.
– Фи, а ещё аристократка, – пробурчала Мэри, обидевшись за свой язык.
– Я всё слы-ышу-у, – пропела Ди, удаляясь в ванную.
– Поздравляю, у Вас отличный слух, – та сказала ещё тише и покосилась на закрывающуюся дверь. Присев на корточки, чтобы собрать книги, во весь голос задала вопрос. – Вам полить?
– Не-ет, благодарю-у-у, – Ди расстёгивала мелкие блестящие пуговицы на платье и смотрела на белую пену, покрывающую ванну полностью. – Обожаю такие минуты, – сняла рукава, а затем скинула с себя несколько метров ткани. – До чего же приятно пахнет, – развязала шнурки подъюбника, – обожаю лаванду, – сбросила два слоя одежды, рейтузы и сунула тощую, бледную ногу в воду. – Так бы и лежала, вспоминая быстротечную молодость.
Погрузив морщинистое тело в тёплую воду, леди обнюхала стоящие на столике флаконы с парфюмированным маслом. Капнула себе на шею пару капель чудодейственного средства от старения. Растёрла по пульсирующим артериям и, положив голову на край чугунной, неглубокой посудины, замурлыкала, вторя музыкальной шкатулке.
– Долго ещё? – хрипловатый голос вдруг раздался где-то над ухом.
Ди открыла глаза от неожиданности и присела. Её и без того бледное лицо сию секунду покрылось землистым налётом с белёсыми прожилками.
– Кто здесь? – крутя головой по сторонам, боялась найти чужака, находясь в столь неприличном виде. – Выходите, иначе я пожалуюсь на Вас нашему…
Прислушиваясь к посторонним звукам, леди тут же сообразила:
– Ох, Мэри, – успокоившись, легла назад и улыбнулась собственной трусости. – Можете идти, дорогая! – крикнула служанке. – Мне ничего не нужно! Вы свободны!
Взяла в руку сверкающий белоснежный комок воздушной пены и дунула, что есть силы. Ком разлетелся на мелкие куски, чем и порадовал леди. Рассмеявшись, как малое дитя, женщина положила голову назад и медленно прикрыла глаза. Блаженство. В воздухе ощущается аромат полюбившейся с детства лаванды и сахарной карамели.
– М-м, – простонала Ди, почувствовав на языке сладковатый привкус с небольшой долей горчинки.
– Тебе помочь? – вновь раздался тот же голос, только уже над головой: то ли мужской, то ли женский – Ди не успела осознать.
Закричав во всё горло от испуга, леди замахала руками, расплёскивая мыльную воду на пол.
– Господи! Что это с Вами? – в ванную влетела Мэри, ошеломлённая диким криком. – Мадам Ди…
Подскочила к размахивающей руками хозяйке и поторопилась вытащить её из ванной, ухватив за локти.
– Вы меня слышите? – тело старушки не поддавалось. Мокрые руки выскальзывали из тонких пальцев Мэри, тело плюхалось обратно и билось о чугунную стенку. – Мадам! Да что с Вами?
Ди истошно кричала, будто под водой кто-то кусает её тощие ягодицы. Изрядно измотавшись с неуправляемой женщиной, Мэри позвала на помощь.
– Помогите! Кто-нибу-удь!
За дверью послышался торопивый топот, и в комнату вбежал садовник. Запыхавшийся, в длинном, грязном переднике и в таких же ужасных, замызганных сапогах. В одной руке он держал лопату, с которой скатывались свежие комки земли, а в другой – полосатую кепку.
– Кто Вас сюда звал? – растерянная служанка, мокрая с головы до ног, придерживала Ди, чтобы та не захлебнулась. – Уходите прочь, бесстыдник!
– Я проходил мимо и услышал крики, – садовник чувствовал неловкость. Отворачивал глаза, чтобы не видеть обнажённое тело хозяйки. – Я хочу помочь…
– Да уйдите уже! И позовите кого-нибудь! Скорее!
Мужчина выбежал из спальни и пустился вниз по лестнице. Его руки дрожали. Черенок лопаты выскальзывал из мозолистых пальцев, каждый раз, когда лезвие металлического совка цеплялось за ступеньку.
– Надо менять работу, – бубнил садовник, ловко перебирая ногами. – Одно и тоже изо дня в день. Никакого здоровья не хватит.
Как только правая нога опустилась на последнюю ступень, за окном прогремел гром. Чернильные тучи перекрыли голубое небо, и на особняк хлынул плотный ливень.
– Нет, это уже никуда не годится, – мужчина встал у окна, как вкопанный. – Вся работа насмарку.
Дождь лил, как из ведра, затапливая территорию вокруг мрачного особняка. Неработающий фонтан моментально наполнился водой, которая уже вовсю текла через край, заливая дорожки, ведущие к плетистым розам. Неожиданно сверкнула ярко-оранжевая молния, похожая на ножи, связанные между собой рукоятками. Острые края были направлены в разные стороны. Казалось, чтобы найти цель и поразить её в самое сердце. Следом за молнией раздался раскатистый гром.
– Два, – прошептал оцепеневший садовник, не выпуская из рук лопату и кепку.
Он не любил осеннюю пасмурную погоду из-за её нахальной и непреложной смелости врываться в повседневную рабочую атмосферу. Но больше не любил из-за панического страха, возникающего при виде ослепляющей молнии и оглушающего грохотания, посылаемых высшими силами.
– Совсем скоро придёт и моя очередь, – прозвучало в голове напуганного мужчины.
Он не мог сойти с места и отвести глаз. Угрюмое зрелище словно приковало к оконному стеклу невластного над собой садовника и заставило лицезреть кошмарную картину, напоминающую апокалипсис. Внутренний голос кричал во всеуслышание, вопрошая хотя бы прикрыть веки, если нет сил скрыться в каком-нибудь шкафу или под лестницей, но мужчина не слышал его. Будто загипнотизированный он смотрел на нависшие чёрные тучи и ждал чего-то…
На улице становилось всё темнее и прохладнее. Поднялся порывистый ветер, который так и норовил сорвать с кустарников последние напоминания о лете. Ливень хлестал по облезлым карнизам, безжалостно скатываясь тяжёлыми ручьями на прибитые к земле цветы. Они уже практически лежали на клумбе, униженные и залитые карой небесной, готовые покинуть эту осень, чтобы возродиться весной. По всему двору разлились миниатюрные озёра, затапливая лужайку от фонтана до каменных стен особняка. Нет пощады ни растениям, ни насекомым. Всех поглотит непредсказуемость загадочной природы.
Ливень замедлился, намекая на следующую волну раскатистого грома. Ещё чуть-чуть и…
– Три, – прохрипел садовник по привычке, и суровый небосвод громогласно оповестил о скорой кончине затянувшегося водопада.
Ровно через полторы минуты дождь прекратился. Грозовые тучи рассеялись, расползаясь по голубому полотну, как кухонные тараканы, гонимые пушистой метлой, и на небе засияло яркое солнце, направляя тёплые лучи прямо на фасад здания. Как по заказу, один луч просочился в щель между занавесками, перекрывающими окно ванной, и попал на темечко леди, с которой до сих пор не может совладать служанка.
– Ха-а, – выдохнула Ди, умиротворённо опустив руки в воду и положив голову на край ванны.
Служанка смотрела прямо в лицо успокоившейся хозяйки. Веки Ди были закрыты, губы плотно сжаты, а на лице постепенно проявился румянец, растекаясь ровной дорожкой от впалых щёк по шее, груди и вниз, по животу, скрываясь под мутной, мыльной водой.
– Святые угодники, – прошептала ошеломлённая Мэри, стряхивая с мокрого передника воду, – и что это было?
Услышав знакомый голос, Ди открыла глаза и увидела нависшую над ней растрёпанную голову с огромными, выпученными глазами.
– Что Вы здесь делаете? – прикрыв рукой оголённую грудь, спросила Ди. – Вы не понимаете человеческих слов? Я же сказала, мне ничего не нужно.
– Да Вы только что чуть не утонули! – вспылила Мэри, вытирая лицо. – Я еле успела!
– Куда успела? – леди присела, закрыв костлявые телеса второй рукой. – Уйдите и не приходите без моего звонка.
– М-да-а, – протянула девушка, осматривая залитый пол вокруг и поправляя съехавший на затылок чепчик. – И кто убирать будет?
– Мэри, я сейчас разозлюсь, – леди поторапливала уйти неугомонную служанку.
– Ну и сидите тут! – язвительно произнесла та, ударив ладонью по фартуку. – Будете вставать – не торопитесь, иначе голову проломите!
Дерзко развернулась и вышла вон, захлопнув за собой дверь.
– М-м, – застонала леди, приложив руку ко лбу. – Сумасбродная девчонка… Из-за неё голова разболелась.
Женщина схватилась за край ванны и попыталась подняться, но ноги… Её тонкие, костлявые ноги не послушались. Она нажала указательным пальцем на икроножную мышцу и ничего не почувствовала. Провела пальцем, нажимая сильнее на кожу от колена до бедра. Опять ничего. Слегка ущипнула себя за ягодицу.
– О, Господи! – выкрикнула Ди, не ощутив прикосновений.
Нижнюю часть тела как будто парализовало.
– Что со мной? – крепко вцепившись за края ванны, леди покрутила торсом. – Ничего не понимаю.
Ноги лежали на дне чугунной посудины, как две дубовые ветки у камина – неподвижно. Попробовав пошевелить пальцами, женщина начала с усилием мять конечности. Не похоже, чтобы они онемели. Чувствительность пропала напрочь. Ноги казались мёртвыми под мыльной водой, сухими и посиневшими.
– Доктор! – не помня себя, завопила хозяйка. – Позовите доктора!
Сердце заколотилось от внезапно наступившего волнения. В голове посеялся страх остаться в инвалидном кресле до конца жизни. Быть немощной для Ди звучало, как приговор. Это значит быть неподвластной самой себе. Это значит безоговорочно зависеть от посторонней помощи: ждать, пока тебя покормят, вытрут рот от остатков каши, помоют… Б-р-р, ужас! Это невообразимый ужас – лежать в постели целыми днями и медленно умирать, загнивая заживо.
– Доктор! Сэр… – леди кричала так истошно, что сорвала голос. – Помогите-е, – шептала последние слова глухим, осипшим голосом, опускаясь спиной на холодную стенку.
Трагичность ситуации сковала Ди по рукам и… ноги и так уже были «мертвы», торс же ещё сопротивлялся под воздействием мозговых импульсов. Подёргиваясь от эпилептических конвульсий, она закрыла глаза и отключилась, словно провалилась в глубокий сон.
– Таблетки? Какие? Где? – из спальни донёсся голос служанки. – Не знаю, не видела.
– Вы уверены, что она их не принимала? – а вот и доктор, тут как тут.
– Послушайте, я не могла находиться с ней двадцать четыре на семь, – судя по звуку, по полу протащили стул. – У меня дел по горло, а тут ещё эта старушонка.
– А если кто узнает? – взволнованный мужской голос переживал за какую-то тайну.
– Да кому это надо? – Мэри явно было плевать на пожилую женщину.
Голоса за дверью рассеялись, как лёгкая дымка над прудом. Звонкая тишина пробила стены ванной, и Ди показалось, что она стала тугой на ухо. Ни единого звука в комнате, в ванной, в коридоре и на улице. Словно всё живое вымерло в один миг, и Ди осталась одна, прикованная к холодной, чугунной коробке, наполненной уже остывшей водой с мыльными разводами. Временное затишье нарушил громкий отдалённый хлопок, и леди выгнула спину. Через мгновение её тело приняло привычную позу, а руки самовольно легли вдоль тела, погрузившись в прохладную жидкость.
– Ну и хлопот с этой бабкой, – мимо ушей пронёсся чужой незнакомый голос.
– А что делать? – кто-то задал вопрос и громко хлопнул дверью в спальне.
– Я бы на их месте даже не заморачивался, – чужак был где-то рядом. Гремел посудой и двигал стулья. – Ох, как бы я хотел оказаться рядом с ней… Она такая красивая, богатая, умная. Жаль, что таких, как я, не замечают.
– Ты о её дочке? – дверь спальни приоткрылась со скрипом. – Ага, держи карман шире. Такие на нас не смотрят. Она и к матери-то изредка приезжала, а ты уже размечтался.
– Зато какие хоромы отгрохала для своей мамашки, – голос чужака был взволнованным и запинающимся. По всей видимости, мужчина рассматривал старинную мебель, любуясь резными кренделями.
– И не мечтай, – одёрнул второй, – пойдём. У нас ещё куча дел. Всё убрал? А то сейчас главный придёт.
Двое мужчин вышли из комнаты, захлопнув за собой дверь, но чьи-то шаркающие шаги всё же подталкивали на мысль – в спальне кто-то остался.
– Какая холодная, – внезапно раздалось рядом с лицом Ди. – Бледная, жуткая…
– Не трогай, – прошептал кто-то испуганно, – говорят, она ведьма.
Голоса исчезли, и в ванной повисла оглушающая тишина. В груди моментально потеплело, будто раскатистые волны горячего цветочного чая растеклись по пищеводу и опустились в желудок, продолжая свой путь в кишечнике до низа живота. Глубоко вдохнув, леди пошевелила большим пальцем правой руки и медленно, с осторожностью, приоткрыла веки.
– Я опять уснула? – в голове прояснилось, и Ди с трудом приподнялась. – Мэри?
– Да, – молодая женщина освобождала деревянный пол от мыльных луж, разросшихся по всему периметру.
– А кто сейчас с Вами говорил? – леди присела и наклонилась к служанке.
– Со мной? Никто, – не поднимая головы, отвечала Мэри.
– Как же? Я же слышала, – возразила леди, ощущая прохладу по всему телу. – Боже, как холодно.
– Вы лежите уже больше часа. Так и захворать недолго, – выжимая тряпку в алюминиевый таз, Мэри была озабочена здоровьем хозяйки. – Вода ледяная, а у Вас, прошу заметить, суставы. Доктор велел следить за Вами, потому как Вы ведёте себя, словно малое дитя.
Пожурив недобросовестную пожилую женщину, Мэри подняла таз с пола и переставила поближе к открытой двери. Затем, развернув огромную белоснежную простынь, выдавила из себя приветливую улыбку и встала у ванны.
– Поднимайтесь, пора выходить. Ваш чай стынет.
Леди хотела было сказать, что её ноги обездвижены, но каково было её удивление, когда она смогла поднять посиневшую от холода конечность.
– А… как это? – задала она вопрос своей правой ноге.
– Что «как»? Вставайте уже. Ваша кожа стала похожа на гусиный окорок, – поторапливала Мэри, встряхивая покрывало.
– Не окорок, а ножку, – Ди возмущённо поправила служанку и встала во весь рост на дно ванны.
– Ну? – нахмурившись от вида голого старого тела, Мэри повернула голову вбок. – Быстрее, руки затекли.
Леди перекинула правую ногу через препятствие и поставила её на влажный пол. Потом – левую, и вот она уже стоит и трясётся от холода.
– Замёрзли-то как, – не прекращая бурчать, Мэри обернула хозяйку и потрепала за плечи, чтобы та смогла хоть чуть-чуть согреться. – Идите на постель, будем одеваться.
– А что за мужчины прохаживались в моих покоях? – содрогаясь от озноба и стуча зубами, Ди подошла к кровати, на которой её ждало прелестное бежевое платье с изумительными рюшами на груди и по низу юбки.
– Какие мужчины? – выливая в канализацию грязную воду из таза, Мэри призадумалась. – А, это, наверное, Пол.
– Пол? – присев на край кровати, Ди сжалась, чтобы согреться. – Садовник Пол? И что же он здесь забыл?
– Вы уже очень долго не ухаживаете за своими цветами. Вон, – служанка кивнула на подоконник с подвядшими растениями, – чахнут на глазах.
– Ах, у меня столько дел, что я совсем позабыла о них, – Ди с жалостью посмотрела на подсушенную гортензию, которая из последних сил пыталась выжить без влаги.
– Дел у неё много, – пробубнила девушка, вешая таз на гвоздик в углу ванной. – Спи да ешь – и все дела.
– Что Вы там бормочите? – краем уха услышала леди.
– Одевайтесь и пейте чай, – отозвалась Мэри, вынув сливную пробку.
Вытерев прилично сморщенную после водных процедур кожу, Ди надела платье, наскоро застегнула пуговицы, полюбовалась чудесным нарядом перед зеркалом и села за чайный столик, устремив задумчивый взор в окно. На улице уже прилично стемнело.
– Мэри, ах, как бы я хотела посадить дерево прямо у себя в спальне! – ни с того ни с сего воскликнула хозяйка, представляя свою комнату этаким личным садом с деревьями и травой вместо деревянного скрипучего пола. – Тут тебе и воздух, и листочки, и вечное лето. Ах, какая прелесть! – потянулась за чашкой, наполненной ароматным чаем.
«Не переживай, – подумала Мэри, насухо вытирая ванную, – скоро будет тебе и дерево, и трава, и домик холмиком».
День второй
Ди проснулась абсолютно разбитой. Её душевное состояние оставляло желать лучшего. Всю ночь ей снились кошмары и не давали отдохнуть. Во сне ей привиделись незнакомые люди, которые то и дело наклонялись над ней, что-то шептали, безудержно смеялись, трогали её обнажённое тело и проводили какие-то опыты, как ей показалось. Один был одет в какой-то скафандр и держал странный инструмент, похожий на серебристую пилочку для ногтей, другой, наклонившись, смотрел ей в самое сердце. В какой-то момент Ди чувствовала обжигающую, острую боль в груди, чуть позже боль переросла в копошение. Чужаки лазили в её впалом животе и что-то доставали оттуда, обсуждая свои действия вслух.
– Смотри, её органы совсем усохли. Как она протянула столько лет?
– А кто ж его знает? У стариков все процессы проходят очень медленно, поэтому заболевания дают о себе знать не сразу.
– А это что? – человеческая фигура огромных размеров просунула руку между толстым кишечником и желудком. – Ого! Какая огромная!
– Надо отправить в лабораторию. Режь, – приказным тоном сказал хмурый незнакомец, сдвинув мохнатые брови. – Возни с этой старухой…
– Как? Старухой? – пронеслось в голове Ди. – Да как Вы смеете?
Женщине хотелось закричать на этих наглых, брутальных существ и поставить их на место, чтобы впредь их грязные рты, закутанные в белые ткани, не смели называть даму из высшего общества старой. Но её рот не реагировал на желание поднять крик. Он был неподвижен, словно заморожен. Ди пыталась поднять руку, чтобы подать знак, мол, я всё слышу, замолчите немедленно, но рука не слушалась, не желала поддаваться хозяйке. Она лежала где-то рядом и холодела от морозного воздуха, который вдруг возник в тёмной комнате. Сейчас бы повернуть голову и убедиться, что её правая конечность никуда не делась, что её не оторвали эти наглые чудные божьи создания… А божьи ли?
– Не наклоняйся так низко, – предупредил первый. – Помни правило…
О как, им известны какие-то правила. А правила хорошего тона вам не известны? Вы не знаете, как нужно обращаться со светской дамой? Да кто вы такие, чёрт возьми?
– Ладно, доделывай, а я пойду чаю хлебну.
Чая ему захотелось. Не забудь стрихнина добавить, милейший. Таким, как ты, нельзя рождаться. У тебя очень грубые руки и злое жирное лицо, которое ты прикрываешь тряпкой, чтобы тебя не узнали и не привлекли к ответственности.
В какой-то момент Ди осознала свою слабость и немощность перед этими варварами, способными на многое.
– Господь, что происходит? – мысленно взмолилась женщина, хотя ей уже не было так страшно наблюдать за посторонними. – Помоги мне, я хочу подняться и позвать на помощь прислугу.
День третий
Пока ослабленная женщина отпускала мольбы, в комнате сумрак неторопливо перерастал в ясный, солнечный день. Тьма рассеивалась прямо на глазах, как пар над чашкой горячего ароматного чая. Стулья, стол, шкаф, комод и даже цветочные горшки поменялись местами, преображаясь в совершенно незнакомые формы. Шторы будто втянулись в себя и тут же расправились, меняя свой привычный тёмный цвет на белые кружева. Стены стали светлыми, обнажая картины в золочёном багете, а в окно постучали первые солнечные лучи. Наступило утро. Заметив исчезновение незнакомцев, Ди резко вскочила с постели и быстро осмотрелась.
– Но это не моя комната! – воскликнула не так громко, как хотелось, но всё же голос был довольно-таки высоким. – Где я? Ой, мама… Мама! – нечаянно вырвалось изо рта.
– Что такое? – за дверью послышались торопливые шаги, шустро поднимающиеся по лестнице. Дверь распахнулась, и перед Ди возникла… мама? – Что с тобой?
Стройная, симпатичная, черноволосая женщина с волнистой причёской встала перед Ди и ласково улыбнулась, глядя прямо в глаза. Боже, её взгляд такой притягательный, тёплый и очаровательный. От неё исходит что-то такое, такое… божественное. Непроизвольно потянув к ней руки, леди обняла женщину. Слёзы брызнули из её глаз. Она не собиралась плакать, но внутреннее состояние блаженства заставило это сделать. Ди заревела в голос.
– Не плачь, не плачь, девочка моя, – раздался умилительный знакомый фальцет. – Всё хорошо.
– Я хочу домой, – опять случайно вырвалось из горла Ди, и глаза зажмурились с такой силой, что ресницы провалились между веками.
Она всё крепче прижималась к этой нежной женщине, уткнувшись в её ситцевое платье.
– Ну? Успокаивайся. Это просто кошмар. Детям часто снятся кошмары. Это означает, что они растут.
– Детям? – какое-то необыкновенное чувство охватило леди. Отпрянув от брюнетки, подняла глаза вверх.
Перед ней стояла всё та же женщина, только её рост заметно стал выше. Намного выше. Она смотрела на Ди сверху вниз и одаривала ласковой улыбкой.
– Пойдём пить чай. Но для начала нужно переодеться.
– Чай? – посмотрев на свои руки, леди увидела детские короткие пальцы с молодой, упругой кожей.
– Да, чай. Твой любимый, из полевых цветов, – отходя к выходу, женщина сделала напоминание. – У нас сегодня приём, ты не забыла?
– Какой приём?
– После завтрака мы едем к доктору, – она перешагнула порог, положив изящные пальцы на резную дверную ручку. – Поспеши, нельзя терять ни минуты. Доктор Стефан ждать не будет.
– Стефан?! – обомлела Ди, теряя здоровый цвет лица. Она попятилась назад, открыв рот. С каждым шагом в её голове нарастали страх и необъяснимая тревожность. Упёршись нижней частью тела в спинку кровати, потеряла равновесие и упала на спину, прямо на матрас. – Наверное, тёзка… – попыталась успокоить внутренний испуг.
Глядя в чистый дощатый потолок, который, казалось, был покрыт сливочным маслом для блеска, растопленным к медовым, утренним блинчикам, Ди не верила своим глазам: как она попала в эту премиленькую комнатёнку, так не похожую на её бледную унылую спальню? Это сон? Внезапно Ди почувствовала аромат пышных румяных панкейков и с вожделением облизнулась. Через секунду с первого этажа послышался призыв поторопиться к столу. Забывшись, Ди перекинула ноги на левую сторону кровати, перевернулась и спустила их на пол. Подпрыгнула на месте, как молоденькая альпийская козочка, подскочила к приоткрытой двери и с осторожностью выглянула наружу, будто предостерегая себя от внешних наблюдателей. Перед её взором открылся узкий коридор по обе стороны, впереди – ступеньки, ведущие вниз. Ди сделала шаг, покрутила головой, чтобы осмотреться. Всюду были двери, абсолютно одинаковые: сплошные, без единого стекла.
– Комнаты, – шепнула Ди и двинулась влево, чтобы полюбопытствовать, кто там живёт.
Подойдя к первой двери, она заметила картину, небольшую, подвешенную чуть ниже потолка.
«И кто так вешает? – подумала Ди, приподнявшись на цыпочки. – Ничего же не видно».
– Дорогая! Тебя долго ждать? – послышалось с первого этажа.
– Иду! – Ди не собиралась отвечать, но её голос… Он звучал сам по себе прямо из её рта, не напрягая голосовые связки.
Приложив ладонь к губам, Ди вытянулась, вглядываясь в изображение, обрамлённое старинной резной рамой с позолотой.
– Будь порасторопней, дорогая! – торопил женский голос. – Нас ждут!
– Уф-ф, – отвлёкшись на зов, Ди повернулась и с интересом взглянула на противоположную сторону коридора. Там, в конце, было огромное окно, занавешенное тяжёлой шторой, не пропускавшей солнечного света, рядом стоял немалых размеров горшок с метр в высоту, такой же симпатичный и очень привлекательный. Из горшка торчал раскидистый фикус с широкими листьями и плавно покачивался.
– Дорогая!
– Иду! – Ди помчалась по ступеням, держась за спиралевидные перила и не чувствуя ног.
Спустившись, пошла на аппетитный запах, задрав нос кверху.
– Наконец-то, – милая дама сидела за столом и поглядывала на часы с кожаным ремешком, которые то и дело прятались под ажурной манжетой. – Садись, уже всё остыло.
Женщина придвинула на край круглого стола, накрытый белоснежной скатертью, тарелку с яичницей и беконом. Налила из стеклянного кувшина апельсиновый сок, поправила столовые приборы, лежащие на салфетке, и пожелала приятного аппетита.
– Наш папа опять ночевал в конторе, – с сожалением вздохнув, дама принялась нарезать жареный сочный бекон на небольшие куски. – У него нет ни одной свободной минутки, чтобы провести время с семьёй, – положив кусок бекона в рот, подняла глаза и захрустела вкусным завтраком.
Ди опустилась на стул, накрытый таким же красивым чехлом, как и скатерть, взяла вилку и нож.
– А я так хотела посетить сегодня театр, – продолжила монолог симпатичная брюнетка, опустив вилку на спёкшийся белок свежеприготовленной яичницы, – как мне всё это надоело…
Слушая жалобы незнакомки, Ди ткнула вилкой в жидкий желтоватый шар и покрутила ею. Желток растёкся по беловатой лужице и полоске бекона.
– Не шали, – строгий тон заставил поднять голову. – Не Ш-А-Л-И, – повторила женщина нахмурив брови.
Оцепенев от грозного вида и ужасающе грубого голоса, Ди уронила вилку на пол.
– Ах, ты дрянь! – ударив кулаком по столу, женщина поднялась со стула и наклонила торс вперёд, нависнув над столом. – Никакого завтрака! Ты наказана! – вытянув руку, показала на дверь. – Выйди из-за стола и убирайся в свою комнату!
Сердце Ди забилось с невероятной скоростью. Вжавшись в спинку стула, она опустила нож на тарелку и медленно сползла, не сводя глаз с внезапно озверевшей дамы.
– Вон! Я сказала, вон! – завизжала брюнетка и быстро-быстро затопала ногами, как это делают капризные дети. – Сиди теперь голодной! Чтобы весь день не выходила из комнаты!
Прокравшись к лестнице, Ди влетела наверх и с грохотом захлопнула дверь. Обуявший ужас просочился в желудок и добрался до мозга, не позволяя опомниться и что-то сказать в ответ. С ходу запрыгнув на кровать, Ди спряталась под одеяло и зажмурилась.
В комнате возникла кошмарная тишина, пробирающаяся в пропитанную страхом голову и звенящая в ушах. Почему эта женщина не поднимается на второй этаж? Почему её надрывные крики растворились с уходом Ди? Она успокоилась и продолжила поглощать утренний завтрак? А как же… Ди? Неужели её не позовут полакомиться свежим беконом, поджаренным по соседству с аппетитной яичницей, которую так любит Ди? Кто она, эта меняющаяся на глазах дама, что вначале обняла, а после прогнала, как плешивого, блохастого, бездомного котёнка?
– Я хочу домой, – пронеслось в голове напуганной Ди, обеспокоенной своим появлением в чужом доме. – Я хочу в свою комнату…
И тут она услышала, как за пределами её убежища, сотворённого из одеяла, поют разноголосые птицы. Они так радостно щебечут, что Ди захотелось выглянуть из-под одеяла и убедиться, что ей не послышалось. Слегка пошевелив рукой, она потихоньку приподняла уголок и наклонилась, чтобы не поднимать ещё выше. А вдруг эта тётка стоит рядом и изображает пение птиц, чтобы вызволить Ди наружу? И вообще, что ей нужно?
Ди наклонила голову так низко, что её правая щека оказалась упёртой в простыню… Странно, но простыня как будто лежит не на мягком матрасе, а на… камнях? Жёстко и неприятно ощущать холодную поверхность, покрытую каким-то мягковатым настилом. Внезапно Ди почувствовала болезненный укол в районе скулы, чуть пониже глаза.
– Ай! – взвизгнула и тотчас приложила ладонь к пылающему огнём месту. – Мамочки… – заскулила она, растирая пальцами моментально припухшую кожу. – Что это…
Ощутив на запястье что-то необычное, словно по руке побежал паук, встряхнула кистью и завизжала ещё громче, по-настоящему, по-девичьи. Под одеялом стало раздирающе душно, и Ди, откинув его назад, вскочила на ноги и затрясла рукой, будто отмахивается от прилипчивого роя пчёл. По белому покрывалу пробежал перепуганный муравей, спасаясь от взбудораженной великанши.
– А-а! – оглушала своё сознание укушенная Ди.
Вдруг в лицо подул тёплый ветерок, принеся за собой шлейф сладких ароматов, позаимствованный у плетистых роз, обвивающих небольшой фонтан, находящийся неподалёку, у фасада здания. Ди оцепенела от изменившейся обстановки. Только что она была в детской, сидела на кровати и пряталась под одеялом, как вдруг, по неизвестным ей причинам, она уже стоит посреди зелёной лужайки под высоченным дубом, окутанная летним дуновением ветерка, и вдыхает цветистое амбре, доносящееся со всех уголков неизвестной усадьбы.
– Арчи! Ко мне! – послышалось позади. – Арчи!
Ди обернулась и увидела несущегося прямо на неё в метрах десяти огненно-рыжего спаниеля, обнажившего острые клыки. Его висячие уши приподнимались и опускались с каждым прыжком, словно крылья заморского попугая Какаду, а длинный розовый язык висел из приоткрытой пасти и болтался на ветру, обжигаемый душным климатом летнего утра. Сейчас этот неуправляемый пёс накинется и загрызёт беспомощную, напуганную Ди.
– Стой! Арчи! – за спаниелем бежал мальчишка лет десяти и неистово махал руками. Казалось, он хочет взлететь и обогнать злобную псину, чтобы та не смела нападать на беззащитных людей. – Арчи! Остановись!
Ди зажмурила глаза в ожидании нападения. Её ноги не двинулись с места, чтобы унести свою хозяйку и спасти от неминуемой погибели. Руки висели вдоль тела, и Ди стояла, не шевелясь, наверное, представила себя невидимой. Собака подскочила и, не задерживаясь, всем весом бросилась на ребёнка, сбив его с ног. Встала короткими лапами на грудь и живот. Ди ощутила тяжёлое дыхание прямо над своим лицом. Такое неприятное, жаркое и очень слюнявое. Спаниель сглатывал безудержно текущие слюни с языка и часть их ронял прямо на закрытые веки и пылающие от волнения щёки Ди.
– Арчи! Фу! – мальчик продолжал догонять неуправляемую собаку, но Арчи его не слушал.
Широко раскрыв душную пасть, принялся облизывать лицо Ди, поскуливая при этом.
– Ой! – девочка открыла глаза, когда в груди стало немного больно, будто её кто-то полоснул лезвием ровно посередине по широкой кости.
Собака, изумившись поведением Ди, спрыгнула и села рядом. В этот момент к ним подбежал мальчик и упал на колени. Его прерывистое дыхание застопорило голосовые связки, и он не мог произнести ни слова. Ди приподнялась и расстегнула три мелких пуговицы на платье, чтобы посмотреть, почему вдруг стало больно.
– Он тебя поцарапал? – забеспокоился незнакомый мальчишка, протягивая руку, чтобы потрогать небольшой порез на грудине.
– Не знаю, – Ди опустила голову и прижалась подбородком к верхней части груди, чтобы рассмотреть, насколько опасна рана. На глазах изумлённых детей пятимиллиметровая красная царапина начала двигаться вниз, удлиняясь и разрастаясь отростками в разные стороны. Несколько секунд, и небольшая рана стала похожа на огромную кровавую гусеницу с лапками в виде усиков.
– Это ты виновата, – сказал мальчик, приподнимаясь с земли. – Это всё твоя вина.
Голос незнакомого мальчика зазвучал настолько грубо, что она сумела расслышать рычащие звуки, которые были ей знакомы. Но на что это похоже, не смогла понять.
– Пол! Пол!
Ди отвлёк женский крик где-то у входной двери. Она вскочила на ноги и повернула голову. На крыльце стояла та же женщина, которая выгнала Ди, не дав позавтракать вкусным беконом.
– Пол! Будь любезен, надо что-то делать с нашими розами! Они выглядят ужасно!
– Хорошо, мадам! Я понял! – над невысоким зелёным кустом, похожим на правильный квадрат, высунулась лысоватая макушка. – Сейчас же этим займусь!
Мужчина в длинной рубахе и в светлом переднике выпрямился и моментально развернулся. Ди не увидела его лица, но обратила внимание на закатанные рукава и огромные щипцы в правой руке.
– Пол? – прошептала девочка растерянным голосом. – Мой садовник… Это ведь он, да? – задала вопрос мальчишке, но, обернувшись, поняла – она разговаривает сама с собой.
Ни мальчика, ни собаки на лужайке уже не было.
– Испарились? – подумала Ди и опустила голову вниз.
Покрывала на траве тоже не было, как и окровавленной раны на груди.
– Что ты там стоишь? – тот же угрюмый женский голос обратился к Ди. – Иди домой! Сейчас польёт дождь!
– Какой дождь? – Ди оторопела, подняв голову к небу. – Там ни облачка…
– Иди домой, непослушная девчонка! – женщина заметно злилась. – Считаю до трёх! Раз!
Содрогнувшись, Ди рванула ко входу, где её ждала злобная тётка. Но ноги почему-то не слушались. Делая шаг, она понимала, что её ватные конечности стоят на месте и никуда не двигаются.
– Два! – продолжала считать с ненавистью в голосе разъярённая особа.
Но, что удивительно, Ди её не видела, а только слышала, с какой яростью она произносит слова. Отрывая правую ногу от земли, Ди почувствовала, как нечто тягучее, густое, похожее на глину, не отпускает ногу и засасывает ступню всё глубже и глубже.
– Помогите! – вырвалось из пересохшего горла перепуганного ребёнка. – Меня сейчас засосёт! Помогите!
Но никто, ни единая душа не торопилась помочь божьему созданию выбраться из зелёного болота, в которое превратилась лужайка. Ди не могла оторвать взгляд от своих ног, погрязших в болотное месиво по самое колено. Вокруг всё хлюпало и клокотало, из-под земли доносились рычания, звериные хрипы и даже собачий вой.
– А-а! – завизжала не своим голосом Ди, приложив к шее ладони, будто ей это поможет закричать ещё громче.
Но что это? Её рот закрыт, и губы не шевелятся, словно они склеены между собой. Кажется, кричит сама Ди, но откуда звуки? Над головой вдруг сгустились тучи, которыми не пахло пару минут назад. На лужайку опустился сумрак, сопровождаемый зловещим дыханием. Кто-то навис над маленькой Ди. Подняв глаза, она ужаснулась. Сверху на неё смотрело хмурое лицо: брови сдвинуты к переносице, тонкие губы сжаты так сильно, что втянулись внутрь рта и будто изнутри зажаты зубами. Нечеловеческий взгляд заставил Ди содрогнуться и расслабить мышцы малого таза. По трясущимся ногам потекла тёплая струйка испуга. Зажмурив глаза, девочка прижала к груди руки крестом и завопила закрытым ртом, как можно громче:
– А-а-а!
– Это из-за тебя! – пронеслось над левым ухом. – Это ты во всём виновата!
Ди стояла с закрытыми глазами, боясь посмотреть на того, кто сейчас находится рядом. Раздражённый голос звучал то слева, то справа, как будто человек мечется вокруг и разговаривает с пустым местом.
– Если бы я отделалась от тебя, то он бы был сейчас со мной! – визжала крикливая женщина, захлёбываясь нарастающей волной эмоций. – Я тебя ненавижу! Ты испортила мне жизнь! Святые небеса, где была моя голова одиннадцать лет назад?
Женщина рыдала в голос, отчаянно всхлипывала и часто сморкалась, высвобождая носовые проходы от водянистой слизи, чтобы продолжить истерику и обвинять кого-то во всех грехах. Осторожно приоткрыв глаза, Ди увидела мутную картинку, в которой трудно что-либо разобрать. Слишком долго она держала веки зажатыми, поэтому глазные яблоки заслезились, и слёзы перекрыли видимость зрачкам.
– Что ты молчишь? – раздалось перед лицом Ди. – Что ты здесь стоишь? Всем благовоспитанным девочкам сразу стало бы ясно, надо уйти к себе и не выходить, пока им не разрешат!
Девочка протёрла глаза и увидела женщину. Опять эта противная тётка со своим оглушающим криком. По какому праву она привязалась, орёт и гонит?
– Ты меня слышишь? – тётка приблизилась, и вот уже чуть ли не носом касается лица Ди. – Что это? – опустив голову вниз, женщина сморщилась и брезгливо отошла назад.
Покрутив головой, Ди увидела светлые стены, небольшие картины и множество мебели.
– Опять превращения, – искромётно подумала она и подняла голову. Над ней возвышался покрашенный в тёмный цвет потолок. Чуть дальше висела симпатичная люстра, похоже, из хрусталя, а на окнах – знакомые шторы.
– Я спрашиваю, что это?! – закричала более басистым голосом взбешённая женщина, показывая длинным пальцем на ноги Ди.
Девочка стояла в луже крови, растекавшейся по дорогому паласу и моментально впитывавшейся в ворсистую ткань.
– Пошла вон, дрянная девчонка! – дом пошатнулся от нарастающего вопля, переходящего в душераздирающий визг. – Быстро в ванную! Смыть всю эту дрянь! Бесстыдница! Невоспитанная бесстыдница! Да как ты посмела нагадить на дорогостоящую вещь?! Ты за неё платила?! Боже мой, за что мне достался этот ребенок? – упав спиной в невысокое мягкое кресло, хозяйка положила руки на деревянные подлокотники, вытянула уставшие ноги и свесила голову, как будто ей стало плохо после непосильного труда.
Ди бежала вверх по лестнице, оглушённая истерическим криком. Её глаза выглядели так, будто она была напугана чем-то особенно кошмарным. Кожа лица побледнела, словно из неё выкачали кровь и напудрили специальной пуховкой, которую окунают в баночку с рассыпчатой пудрой. Почему-то на этот раз ноги несли её с такой лёгкостью, что, казалось, Ди достигла верхней ступеньки в три прыжка, не придав этому ни малейших усилий. Ухватившись за перила, она стояла наверху перед дверью той комнаты, в которой очутилась пару часов назад. Посмотрела на свои ноги – ни пятнышка. Платье чистое, свежее, на ногах… А вот ноги до сих пор босы. Упёршись спиной в дверь комнаты, Ди немного поразмышляла.