Современный этап развития Российского государства ознаменован развертыванием активного противоборства коррупционным проявлениям во всех сферах общественной жизни. Вместе с тем криминальный феномен взяточничества и сопутствующих ему преступлений продолжает оказывать разрушающее воздействие на правовые институты, моральные и нравственные устои общества[14]. Так, согласно данным проведенного в рамках настоящего исследования опроса граждан, на вопрос «Сталкивались ли Вы или члены Вашей семьи, знакомые с фактами взяточничества?» 24,76 % респондентов ответили: «Да, один раз», 27,62 % – «Да, несколько раз» и 12,38 % указали: «Да, часто». Сказанное свидетельствует о глобальных масштабах взяточничества в нашей стране. При этом особую озабоченность вызывает «усложнение» схем коррупционных отношений посредством использования посреднических услуг. Среди граждан, принявших участие в анкетировании, 30,48 % отметили, что в известных им случаях взятка передавалась через посредника (см. Прил. 1).
В мае 2011 г. Уголовный кодекс РФ был дополнен нормой о введении уголовной ответственности за совершение такого общественно опасного деяния, как посредничество во взяточничестве. Несмотря на прошедшие четыре года, ст. 291.1 Уголовного кодекса РФ по-прежнему имеет проблемы в применении на практике. Данные сложности неизбежно находят свое отражение в процессе раскрытия и расследования дел данной категории. Так, за январь – декабрь 2014 г. на территории Российской Федерации было выявлено 462 факта посредничества во взяточничестве, из них 161 совершен в крупном или особо крупном размерах. Вместе с тем предварительное расследование было проведено лишь по 370 фактам преступлений данной категории, а в суд направлены уголовные дела в отношении 213 человек[15]. Безусловно, указанную ситуацию нельзя признать удовлетворительной.
Так, 24,73 % опрошенных респондентов – следователей и оперативных сотрудников негативно оценивают качество предварительного следствия по делам о взяточничестве и посредничестве во взяточничестве (Прил. 2).
Кроме того, нельзя забывать о том, что приведенные данные не отражают реальной картины совершения преступлений, связанных с посредничеством, в силу высочайшего уровня их латентности. Интересно, что на вопрос «Чем, по Вашему мнению, обусловлена высокая латентность и низкая раскрываемость коррупционных преступлений?» следователи и оперативные сотрудники в ходе проведенного анкетирования дали следующие ответы: «Взяткодатели не заинтересованы в их разоблачении» –59,10 % респондентов, «Должностные лица правоохранительных органов не всегда заинтересованы в разоблачении виновных» – 40,91 % опрошенных, «Уголовно-процессуальные иммунитеты препятствуют уголовному преследованию» – 27,27 %, «Сотрудники правоохранительных органов не умеют правильно квалифицировать преступления и/или расследовать дела о взяточничестве» – 9,10 % респондентов (Прил. 2). Большинство опрошенных государственных обвинителей дали ответ: «Взяткодатели не заинтересованы в их разоблачении» – 53,12 % от числа участников опроса и 33,20 % респондентов ответили: «Должностные лица правоохранительных органов не всегда заинтересованы в их разоблачении» (Прил. 3). Недостатки в раскрытии и расследовании коррупционных преступлений «своей виной» признали лишь немногие из опрошенных следователей и оперативных сотрудников. Вместе с тем, полагаем, что основой повышения эффективности применения уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за совершение преступлений, связанных с посредничеством во взяточничестве, является именно совершенствование деятельности непосредственно самих практических сотрудников. Указанная цель может быть достигнута посредством разработки и внедрения научно обоснованных криминалистических рекомендаций по раскрытию и расследованию таких преступлений.
Однако если ученые в области уголовного права достаточно активно занялись анализом конструкции составов посредничества во взяточничестве (ст. 291.1 УК РФ), проблемами изменения и дополнения норм, устранения имеющихся законодательных неточностей[16], то, к сожалению, подобного уровня активности не наблюдается со стороны науки криминалистики[17]. В то же время криминалистика, казалось бы, является самой прикладной из наук антикриминального цикла, а потому обязанной максимально оперативно реагировать на изменения уголовного законодательства и прежде всего, как верно заметил Р. С. Белкин, разрабатывать методики, обусловленные появлением новых составов преступлений[18]. Кроме того, в ходе проведенного исследования было установлено, что 54,55 % опрошенных практических сотрудников указывают на необходимость внедрения в части противодействия взяточничеству рекомендаций именно криминалистического характера (Прил. 2). Тем не менее частные криминалистические методики, специально посвященные расследованию преступлений, связанных с посредничеством во взяточничестве, в России до настоящего времени не разрабатывались.
Таким образом, полагаем, создание частной криминалистической методики расследования посредничества во взяточничестве позволит оказать помощь правоприменителям в решении задач, связанных с определением направлений и версий расследования уголовных дел, возбужденных по фактам посредничества во взяточничестве, алгоритма действий в сложившейся следственной ситуации, выбором тактики проведения отдельных следственных и иных действий. В конечном итоге использование грамотно составленной, научно обоснованной и апробированной на практике частной криминалистической методики обеспечит наиболее эффективное решение задач уголовного судопроизводства и обеспечит установление истины по уголовным делам, связанным с посредничеством во взяточничестве.
Начиная процесс формирования любой частной криминалистической методики, а в данном случае это особенности методики расследования преступлений, связанных с посредничеством во взяточничестве, необходимо выбрать и охарактеризовать основание ее формирования, т. е. вид или группу преступлений. Данное основание всегда должно опираться на научно обоснованную и практически значимую классификацию или типологию преступных посягательств. В связи с этим, прежде чем перейти непосредственно к вопросу о криминалистической методике расследования посредничества во взяточничестве, полагаем целесообразным проанализировать понятие, признаки и классификацию взяточничества и сопутствующих ему преступлений.
Взяточничество как итог преступной договоренности, посягающее на нормальную деятельность публичного аппарата управления, в любых формах проявления всегда находится в генетическом единстве с дачей взятки и в известной степени подразумевает посредничество во взяточничестве[19]. Однако хотелось бы возразить по поводу мнения отдельных авторов о том, что получение взятки более вредоносно, чем дача взятки и посредничество во взяточничестве[20]. Общественная опасность преступного посредничества не менее, а может и более значительна, поскольку помимо непосредственного объекта преступного посягательства, наносит непоправимый вред авторитету государственных органов, судебной и правоохранительной системе, всему государству, а также чести, достоинству и деловой репутации тысяч добросовестных должностных лиц, государственных служащих.
Кроме того, в современной практике значительное распространение получило так называемое мнимое посредничество во взяточничестве[21]. В докладе Всероссийской антикоррупционной общественной приемной «Чистые руки», содержащем информацию об уровне коррупции в органах государственной и местной власти в России, отражены данные, полученные и обработанные в период работы приемной с 14 января 2013 г. по 31 августа 2014 г. По этим данным, в судах (равно как и правоохранительных органах) существуют так называемые «решальщики», «посредники», действующие следующим образом: создаются либо предпринимательские сообщества, либо «работают» бывшие сотрудники правоохранительных органов, военные, бывшие заключенные, которые берутся за определенное вознаграждение добиться положительного результата в суде. Однако подобного рода «представители» чаще всего являются мошенниками[22].
Актуальность проблемы подтверждают и результаты проведенного анкетирования граждан, в ходе которого было установлено, что на вопрос «Как Вы считаете, распространено ли мнимое посредничество во взяточничестве (мошенничество) в следственных и иных правоохранительных, судебных органах, в вузах?» 48,57 % респондентов ответили: «Да» и 26,67 % – «Да, но незначительно»; 38,19 % опрошенных следователей и оперативных сотрудников также дали утвердительный ответ. Кроме того, 13,3 % опрошенных граждан отметили, что в известных им случаях взяточничества взяткодатель так и не получал желаемого результата (Прил. 1).
Вместе с тем, на вопрос «Есть мнение ранее опрошенных должностных лиц, что большая часть всех слухов о том, что судьи, следователи, прокуроры, преподаватели берут взятки, – это ложь, которую распространяют мнимые посредники. Вы согласны с этим мнением?» большинство опрошенных граждан (50,48 %) ответили, что скептически относятся к данному утверждению (Прил. 1). Однако 65,20 % государственных обвинителей дали положительный ответ на указанный вопрос (Прил. 3). Сказанное подтверждает следующий факт: противоправные действия преступников данной категории приводят к тому, что в сознании миллионов российских граждан закладывается ложное убеждение в коррумпированности государственного аппарата, в том, что огромные теневые средства выводятся из законного оборота и передаются в качестве взяток, в основном оседая в карманах опаснейших преступников – мнимых посредников во взяточничестве.
Данный вид преступной деятельности не является новым для нашей страны и имеет столь же многовековую историю развития, что и само явление взяточничества. Впервые ответственность за мнимое посредничество была закреплена в Соборном уложении 1649 г. Так, в ст. 8 гл. X «О суде» говорилось: «…а будет сыщется, что посул взят без судейского ведома, и тому, кто посул взял на судью, а судья того не ведает, учинити наказание, бити кнутом нещадно, а взятое на нем взяти в государеву казну в трое, да его же посадити в тюрму до государева указу»[23]. Подобная правовая норма содержалась также в Уголовном уложении 1903 г. Однако в советском и современном российском уголовном законодательстве такая специальная правовая норма предусмотрена не была[24]. В результате действия по мнимому посредничеству на сегодняшний день квалифицируются по ст. 159 УК РФ, что явно не соответствует степени общественной опасности последствий данного деяния[25].
Непосредственно посредничество во взяточничестве законодателем определено как способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки в значительном размере, выделен и один из видов такого способствования: непосредственная передача взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя. Этот, отделенный от прочих, вид посредничества принято называть посредничеством физическим, а все прочие – интеллектуальным[26]. Зачастую в преступной деятельности лица представлены оба эти вида, однако большая группа вопросов квалификации посредничества возникает и тогда, когда подлежащее уголовно-правовой оценке деяние состоит исключительно в непосредственной передаче взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя.
Посредничество во взяточничестве совершается во всех плоскостях общественной деятельности. По мнению опрошенных следователей и оперативных сотрудников, наиболее распространено данное негативное противоправное явление в сферах деятельности: муниципальных органов (77,5 %); субъектов госзакупок (55,8 %); здравоохранения (48,5 %); правоохранительных органов (21,7 %); образования (40,1 %); судебных органов (6,4 %) (Прил. 2). Схожие мнения высказали и государственные обвинители, принявшие участие в анкетировании (Прил. 3).
Для полного уяснения содержания посредничества во взяточничестве проанализируем классификацию таких преступлений. Как верно отмечает А. Ю. Головин, классификационный метод является одним из важнейших средств криминалистического изучения преступной деятельности. Именно в результате таких классификационных исследований формируется наиболее полная и разветвленная система криминалистических понятий и терминов, характеризующих преступление как объект криминалистического познания, создается база для последующих научных исследований преступлений отдельных видов, представления их результатов с использованием единой системной, понятийно-терминологической основы, разработки практических рекомендаций по их исследованию[27].
Вопросы криминалистической классификации преступлений стали предметом активных научных исследований с 70-х гг. XX столетия и не перестают волновать умы ученых до сих пор. Данной проблематике были посвящены работы В. И. Громова, Б. М. Шавера, И. Н. Якимова, Р. С. Белкина, И. А. Возгрина, Ю. П. Гармаева, А. Ю. Головина, И. Ф. Герасимова, А. Ф. Лубина, А. Н. Колесниченко, В. А. Образцова, С. Ю. Косарева, А. В. Шмонина, Н. П. Яблокова и других ученых.
Не вдаваясь глубоко в дискуссию по данному вопросу, следует отметить, что в научной криминалистической литературе неоднократно и последовательно указывалось следующее: только лишь уголовно-правовые критерии не в состоянии обеспечить учет всех особенностей преступных деяний, которые имеют значение для выявления и раскрытия преступлений[28], хотя основополагающий характер уголовно-правовой классификации посягательств неоспорим и в настоящее время признан большинством ученых. Во многих случаях запросы правоприменительной практики указывают на необходимость разработки криминалистических методик не только и не столько на основе уголовно-правовой классификации, а на основе других – криминалистически значимых – признаков. Криминалистический подход к классификации преступлений предполагает использования значительно более широкого перечня оснований и критериев, нежели уголовно-правовая классификация. При этом большинство из них являются производными от основных элементов структуры и механизма преступной деятельности.
Переходя к научной разработке, которая является непосредственным предметом настоящего исследования, укажем, что в качестве основания формирования настоящих особенностей криминалистической методики положена, казалось бы, исключительно уголовно-правовая категория – составы преступлений, перечисленные в диспозиции ст. 291.1 УК РФ.
Часть 1:
– посредничество во взяточничестве, т. е. непосредственная передача взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя в значительном размере;
– иное способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки в значительном размере.
Часть 5: Обещание или предложение посредничества во взяточничестве.
В силу приоритета уголовно-правовой нормы для задач формирования соответствующей методики в предложенном ниже определении анализируемой группы преступлений этот перечень включен в качестве его ключевых признаков. Однако преступления, связанные с посредничеством во взяточничестве, как категория криминалистическая шире уголовно-правовой категории «посредничество во взяточничестве». Попытаемся обосновать эту позицию более подробно.
Анализ норм уголовного закона, материалов следственной и судебной практики показывает, что преступления, связанные с посредничеством во взяточничестве (как общественно опасные деяния, а не как состав преступления), квалифицируются органами предварительного расследования и судами не только и не столько по ст. 291.1 УК РФ. Соответствующие деяния подпадают под признаки других составов преступлений.
Так, из изученных нами 145 уголовных дел и 65 материалов доследственных проверок по признакам посредничества во взяточничестве чаще всего соответствующие деяния квалифицировались: по ст. 159 УК РФ как мошенничество (56 дел); по совокупности преступлений, включая ст. 291.1 УК РФ и иные составы (65 дел), среди которых, естественно, наиболее распространены ст. 290, 291 УК РФ; по совокупности преступлений, включая ст. 159 УК РФ (34 дела), среди которых наиболее распространены преступления, предусмотренные ст. 285, 292, 160 УК РФ; и др.
Приведем достаточно типичные примеры анализируемых преступлений с указанием на различную квалификацию деяний. Так, собранные Следственным управлением СКР по Волгоградской области доказательства признаны судом достаточными для вынесения приговора адвокату Волгоградской областной коллегии адвокатов гр-ке С. Она признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ (покушение на мошенничество в крупном размере).
Следствием и судом установлено, что в середине июня 2012 года к заведующему филиалом одной из межрайонных коллегий адвокатов обратился мужчина, с 2001 года находящийся в розыске за совершение кражи, с просьбой оказать содействие в прекращении в отношении него розыскных мероприятий. Женщина согласилась помочь и передала его просьбу адвокату С., которая ранее работала в органах МВД, в связи с чем обладала определенными связями в правоохранительных органах. С. пояснила разыскиваемому, что сможет содействовать в решении указанного вопроса, но для этого ей необходимо передать 500 тысяч рублей, предназначенных якобы для дачи взяток должностным лицам органа внутренних дел. В действительности каких-либо мер по выполнению своего обещания она предпринимать не собиралась.
Преступная деятельность адвоката была пресечена оперативными сотрудниками регионального управления ФСБ России. 8 августа 2012 года она была задержана при получении через посредника части требуемой суммы. Приговором суда виновной назначено наказание в виде 3 лет лишения свободы условно с испытательным сроком на 3 года[29].
Повторимся, что подобных примеров в практике множество. Посредничество во взяточничестве и связанные с ним преступления, прежде всего мошенничество, включая мнимое посредничество, – это высоколатентные общественно опасные посягательства, которые наносят существенный вред интересам государственной власти, интересам государственной службы и службы в органах местного самоуправления, в том числе интересам правоохранительных органов и органов правосудия, а также чести, достоинству, деловой репутации конкретных должностных лиц, руководителей и работников различных организаций.
Преступную деятельность, связанную с реальным и мнимым посредничеством во взяточничестве, неслучайно предлагается объединить в одну частную методику расследования. Дело в том, что и тот, и другой вид преступлений в целом имеют схожие закономерности, которые предопределяют сходные закономерности их выявления и расследования, подтверждая тем самым идеи М. К. Каминского, В. Я. Колдина, А. Ф. Лубина, В. А. Образцова относительно принципа изоморфизма (соответствия, «зеркальности») моделей структур преступной деятельности и деятельности по расследованию преступления[30].
В то же время в изученной нами практике наблюдается большое количество дел, когда мошенники и посредники действительно образуют с коррумпированными должностными лицами преступные группы и сообщества, вымогающие взятки, в том числе систематически.
Так, в 2010 году при передаче 45 млн рублей были задержаны заместитель главы администрации района, а в дальнейшем и глава Конаковского района Тверской области. Судом установлено, что взятку чиновники вымогали у представителей ООО, арендовавших землю в районе у предпринимательницы, являвшейся собственником участка. Администрация Конаковского района в суде оспорила ее право собственности на участок. За отказ от дальнейших действий по изъятию земли чиновники и потребовали 45 млн рублей.
Предприниматели обратились в ГУ МВД по Центральному федеральному округу. Оперативные сотрудники провели оперативный эксперимент и при передаче денег задержали заместителя главы администрации района гр. О., который вел всю черновую работу и выступил посредником, а потом и самого главу – гр. К. Все, начиная с обсуждения условий передачи денег, было заснято на видео-, аудиоаппаратуру.
Дело К. и О. было рассмотрено коллегией присяжных, которые признали обоих подсудимых виновными в совершении преступления. Гр-не К. и О. были признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «а», «в» ч. 5 ст. 290 УК РФ «Покушение на получение взятки группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере».
18 декабря 2012 года приговором суда гр-ну К. назначено наказание в виде 8 лет 9 месяцев лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима. Гр-ну О. судом назначено наказание в виде 8 лет 5 месяцев лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима. Кроме того, по приговору бывшие чиновники должны заплатить 1 млн и 950 тыс. рублей штрафа соответственно и в течение 3 лет не смогут занимать должности в государственных органах и органах местного самоуправления[31].
Кроме того, в изученной нами практике наблюдается значительное количество дел, по обстоятельствам которых часть предмета взятки, получаемой посредником от взяткодателя, действительно предназначена для передачи должностному лицу (или в некоторых случаях – для совершения провокации взятки). Однако же называемый размер взятки (например, в виде денег) преступником-посредником завышается, а разница присваивается. Может иметь место частичная передача взятки и введение в заблуждение обоих: и взяткодателя, и взяткополучателя[32].
В следственно-судебной практике подобных примеров множество.
Так, к Д. обратился его знакомый К. с просьбой решить вопрос о приобретении российского гражданства для его родственника, гражданина Азербайджанской Республики. Д. находился в дружеских отношениях с Т., занимавшим должность начальника отдела по вопросам гражданства УФМС России по Самарской области. В ходе беседы между Д. и Т. была достигнута договоренность о том, что Т. поспособствует решению вопроса о приобретении родственником К. гражданства РФ в максимально короткие сроки. Т. обозначил, что за совершение указанных действий он намерен получить незаконное денежное вознаграждение в размере 30 000 рублей.