7 Замок в небесах
Шумный вздох Саймона разлетелся эхом, и песня мамы резко оборвалась. Несмотря на расстояние, которое их разделяло, их взгляды тут же встретись, и с лица её пропала всякая улыбка.
– Саймон? – Она перегнулась через подоконник, и он заметил на ней тёмно-синие одежды. – Ты что здесь делаешь? Что случилось? Почему…
– Достаточно. – Маму перебил резкий голос, и к Саймону подошёл высокий худой мужчина с волосами, цвет которых напоминал грязь. Перрин, самый верный лейтенант Ориона. Саймон тут же попятился.
– Я хочу увидеться с мамой, – сказал он горячо. Но пока он говорил, она отошла от окна, а стражник в зелёном закрыл ставни, загородив Саймону обзор.
Перрин фыркнул.
– Увидишься с ней, когда повелитель позволит.
– Я ему не подчиняюсь, – жарко ответил Саймон. – А уж тебе – тем более!
– Саймон, – донёсся до него голос дяди. – У вас ещё будет время увидеться. Может, сначала нам покажут, где мы будем жить?
Сначала Саймон не поверил, что Малкольм так легко спускает это Перрину с рук. Но потом обернулся и заметил мрачный взгляд дяди – поэтому заставил себя хоть немного разжать кулаки. Они пришли не ради драки, и как бы Саймон ни злился и не расстраивался, что Орион навлёк на его семью такой кошмар, запертым в курятнике искать Осколки будет куда сложнее.
– Ладно, – буркнул он, пронзил Перрина тяжёлым взглядом и поплёлся обратно. Оставлять маму было больно – его будто разрывало надвое, но, если он хотел вернуть ей свободу, нужно играть по правилам. Пока что. – Я всё равно проголодался.
– Вам очень повезло: у нас подают лучшие блюда во всех Пяти Царствах анимоксов, – с улыбкой сказала Порша, которую явно обрадовало, что он не устроил скандал.
– Лучшие в Птичьем Царстве – возможно, – сухо сказал Малкольм, – но пока не попробовала моё барбекю – считай, жизни не видела.
Саймон неохотно вернулся к остальным, но Перрин так и стоял в отдалении, наблюдая за ним. Пока Порша продолжала болтать, ведя троих гостей в сторону дворца, Саймон обернулся через плечо и заметил тяжёлый взгляд Перрина. Орион уверял, что хочет с ним помириться, но теперь Саймон хотя бы понимал, что не все обитатели Ястребиной горы разделяют его стремления – значит, скорее всего, наблюдать за Саймоном будут пристальнее, чем он ожидал, особенно учитывая то, что мама буквально в сотне метров от него.
Он так потерялся в собственных мыслях, что не заметил, как они вошли в так называемый дворец. Солнца над головой больше не было, сам воздух словно изменился – и Саймон застыл в широком дверном проёме, раскрыв рот.
Несмотря на простоватый фасад, сливающийся с лесом, интерьер полностью отвечал представлениям Саймона о замке. Полы вестибюля устилал белый мрамор, с потолка свисала хрустальная люстра, демонстрируя, чего ожидать от королевской резиденции. Высокие окна пропускали дневной свет, а на стенах, обрамлённых золотом, висели портреты мужчин и женщин, живших столетия назад.
– Так не бывает, – пробормотал Саймон, поворачиваясь на месте и пытаясь отыскать признаки наваждения. Но это была не иллюзия, и он потряс головой, злясь на себя за восхищение. – И тут всё такое?
– Да, весь дворец, – сказала Порша, проходя в вестибюль, отчётливо цокая каблуками. Малкольм пошёл за ней следом, радуясь возможности вернуться в помещение со стенами, а вот Саймон помедлил.
– Я и забыла, как тут роскошно, – сказала Уинтер, оставшаяся рядом с ним. Она вытягивала шею, оглядывалась. – Я столько раз входила в эти двери, что, наверное, однажды просто перестала замечать красоту.
В её голосе слышался отголосок тоски, и Саймон усилием воли оторвал взгляд от обстановки и взглянул на неё. Несмотря на своё удивление, он понимал, что ей тяжело. Даже тяжелее, чем они представляли, когда она согласилась сюда вернуться.
– Ты в порядке? – спросил он. Глубоко вздохнув, она кивнула.
– Да. Плохо только, что они послали за тобой Поршу, – проворчала она. – Все Гейлы – безнадёжно испорченные люди.
– Кхм.
Порша стояла в противоположном конце вестибюля, нетерпеливо притопывая, несмотря на улыбку и ямочки на щеках.
– У вас ещё будет время осмотреться, ваше высочество. За мной, пожалуйста.
Двери привели их в лабиринт из коридоров и лестниц. Порша, ведущая их куда-то, безостановочно рассказывала историю дворца. Какой правитель что добавил, какие восстания какое крыло разрушили, и какие из них были отстроены с ещё большим размахом. Слушать её было тяжело, и когда они добрались до простой белой двери, Саймон, в отличие от Порши, успел запыхаться.
– Ваше высочество, – сказала она, склонив голову. – Ваши покои.
– Покои? – хмурясь, переспросил Саймон.
– Как квартирка на Манхэттене, примерно, – пробормотала Уинтер мрачно, скрестив на груди руки. – Только без кухни.
– Там есть всё, что вам понадобится, – радостно сказала Порша, доставая ключ и открывая дверь. Петли скрипнули, будто ими давно не пользовались, и она поморщилась. – Я сейчас же пошлю за мастерами, ваше высочество.
Саймон с опаской заглянул внутрь. За дверью располагалась хорошо освещённая гостиная с белой и тёмно-синей мебелью. Ещё Саймон заметил двери, ведущие в другие комнаты. Сходу понять было сложно, но Саймон почти не сомневался, что покои эти раза в два больше квартиры, в которой они жили с дядей.
– Малкольм с Уинтер тоже будут жить тут, да? – спросил он, заходя внутрь. Порша кашлянула, но успела ответить, потому что он обернулся и смерил её взглядом. – Да?
– Если того желает его высочество, – сказала она неохотно. – Но не могу не заметить, что в гостевом крыле их ожидают собственные апартаменты…
– Это ты про то мелкое гнёздышко рядом с комнатами прислуги? Нет, спасибо. – Уинтер плюхнулась на диван. – Нам и тут хорошо. Можешь принести чего-нибудь попить.
– Я… – Порша на мгновение стиснула зубы – так быстро, что Саймон чуть было это не упустил. – Как скажете, мисс Скай. Я попрошу прислугу принести вам напитки.
Она закрыла за собой скрипнувшую дверь, оставляя Саймона, Уинтер и Малкольма наедине. Какое-то время они молчали, а потом в мозгу Саймона что-то щёлкнуло.
– Погоди, мисс Скай? – Он обернулся к Уинтер. – Ты же Уинтер Ривера.
Та уставилась на свои ногти.
– Ну… не совсем, – призналась она. – Ривера – девичья фамилия мамы и фамилия дедушки. Когда она вышла за папу, взяла его фамилию – Халсион. Это тоже благородный род.
– Значит, ты Уинтер Халсион? – ничего не понимая, спросил Саймон.
Уинтер промолчала. Малкольм, стоящий у окна, усмехнулся.
– Подозреваю, Орион дал ей свою фамилию, когда принял в семью, – сказал он; цвет его лица уже вернулся в норму. – То есть она стала Уинтер Скай.
Саймон заморгал, глядя то на Уинтер, то на дядю. Она не стала ничего отрицать, и он не сдержался:
– Так ты Уинтер Скай? Как… как «зимнее небо»?
– Уинтер Халсион Скай – «безмятежное зимнее небо», – поправила она, скрещивая руки на груди, словно защищаясь. – Не смотри на меня так. Родители не знали, что умрут и оставят мне такое дурацкое имя.
Саймон закусил губу, сдерживая смех. На самом деле было не настолько смешно – он понимал, почему она решила скрыть настоящее имя, ведь в ПРИЮТе её и так постоянно дразнили. Но напряжение сегодняшнего утра резко отпустило, и плечи его затряслись.
– Прости! – воскликнул он, заметив взгляд Уинтер. – Мне нравится твоё имя. Оно хорошее. Просто…
– Не очень-то подходит Рептилии. – Скривившись, она встала. – Я в свою комнату. Закончишь смеяться – позови, потому что я хочу есть.
– В свою комнату? – спросил Саймон, провожая её взглядом до двери.
– Да, в свою комнату, – сказала она недовольно. – Это же мои бывшие апартаменты. Куда ещё, по-твоему, могла пристроить нас Порша, чтобы побольше мне нагадить?
Она хлопнула дверью так, что затряслась мебель. Саймон посмотрел на дядю, не зная, что сказать, а тот лишь вздохнул.
– Мы понимали, что ей будет тяжело, – сказал он. – Дай ей время.
– Не уверен, что у нас его много, – ответил Саймон, опускаясь на диван, на котором только что сидела Уинтер. – Долго ещё Орион будет притворяться, что мы тут все одна большая счастливая семья?
– Пока ты будешь ему позволять, надеюсь, – ответил Малкольм, а потом вздохнул. – Послушай, Саймон. Я понимаю, что ты не хочешь, но подыграть придётся.
– Подыграть? – Саймон сморщил нос. – Я здесь. Меня называют «его высочеством», и я это терплю.
– Я не про то, – сказал Малкольм. – А вообще про всю ситуацию. Если понадобится, дай Ориону понять, что ты верен ему, а не мне. И даже не своей маме.
Саймон, не ожидавший этого, моргнул.
– Вы предлагаете сделать вид, будто я на его стороне?
– Сделай вид, будто проведённое здесь время заставило тебя задуматься над мировоззрением Ориона. Сделай вид, что понимаешь его – что разделяешь его идеалы. Для Ориона с его самолюбием… помнишь, что сказала Уинтер? Если будешь притворяться, что чему-то учишься, он может тебе поверить. Главное, чтобы это не бросалось в глаза. Иначе он решит, что ты над ним издеваешься. Но если понадобится – встань на его сторону, не на мою.
Нахмурившись, Саймон оглядел затейливую вышивку декоративной подушки, утыкавшейся ему в бок. Он понимал, что имеет в виду дядя, но его предложение казалось таким невероятным, таким невозможным, что даже представить не получалось.
– Орион убил папу. Он убил дядю Дэррила, – сказал он тихо. – Я не могу просто взять и… сделать вид, что он мне нравится.
– И не надо, – сказал Малкольм. – Сделай вид, что уважаешь его. Пока он тебе не поверит, ничего полезного ты от него не добьёшься.
На сердце заныло. Саймон понимал, что дядя прав – да, он не доверял Ориону, но и Орион ему не доверял. Однако была черта, перешагнуть которую он не мог.
– А что будете делать вы с Уинтер? – спросил он. – Если пойдёте искать Осколки, и вас поймают…
– Не пойдём, – сказал Малкольм. – Я буду делать вид, что я тут высокопоставленный гость, а Уинтер…
– Обязательно вляпается в неприятности.
Низкий голос раздался откуда-то сзади; Саймон резко обернулся, чуть не свалившись с дивана. Только сейчас он понял, что окно было приоткрыто – а на подоконнике стоял сапсан, безотрывно глядящий на Саймона своими чёрными глазами.