Все обстояло именно так, как мы и предполагали. Ворота Одинцовской колонии оказались открытыми, причем не просто открытыми, а я бы сказал распахнутыми настежь, если конечно такое определение можно применить к их конструкции. Старый оранжевый «Камаз», к задку которого был приделан запирающий щит, виднелся далеко в глубине периметра. Так что пятиметровый, сложенный из бетонных блоков и кирпича, коридор, именуемый Северными воротами, теперь был полностью свободен. В такой ситуации оставалось лишь надеяться, что мы успели первыми, и внутрь поселения еще не успели пробраться хищные, вечно голодные твари.
– Как говорится, с возвращеньицем, – Костя Соколовский бросил на нас с Лешим быстрый взгляд и горько усмехнулся.
– Да уж… – кивнул я, припоминая наше показательное, обставленное по всем правилам изгнание из поселка.
– Нечего время терять. Двинули! – Загребельный первым сделал шаг вперед.
Приближаясь к воротам, я внимательно оглядывался по сторонам. Сейчас периметр напоминал крепость, которая пала после яростного штурма. Серые стены, словно ожогами, разукрашены черными подпалинами ядовитой инопланетной плесени, через которые проложили себе путь грязно-белые известковые потеки – следы едких кислотных дождей. Витки спиралей Бруно, идущие по верхнему краю стены, кое-где оказались оборванными и свисали вниз огромными, слегка покачивающимися на ветру пружинами. Несколько битых прожекторов уныло глядели на мертвый город пустыми черными глазницами. Испортили их, видать, когда в спешке пытались снять, да так и бросили, добив вместо того, чтобы тратить время на ремонт. Дополняли картину уныния и разорения клубы черного дыми, которые поднимались от чего-то, что все еще тлело за стеной.
Я глядел на все это, и сердце мое сжималось. Сколько сил положено, сколько жизней принесено в жертву, и все зря! Ушли, бросили, оставили во владении тупых тварей, которые и так уже заполонили весь мир.
Только я подумал о монстрах, как они не замедлили появиться. Два наездника нарисовались на фоне оранжевого силуэта грузовика. Твари замерли, словно не зная что предпринять. Они явно были голодны, но противников было много, слишком много. Секундное замешательство обошлось хищникам очень дорого. Среди нас оказался человек, который по некоторым причинам недолюбливал именно этих отвратительных, похожих на высокие пятиногие табуретки, бестий. И на их беду этот человек в совершенстве владел оружием.
Короткая очередь перевернула одного из наездников и заставила его гулко шлепнуться о решетку радиатора старого «Камаза». Вторая тварь попыталась бежать. Она совершила отчаянный высокий прыжок, после которого грохнулась на землю… грохнулась уже смертельно раненой. Наездник попробовал уползти, отталкиваясь слабеющими, длинными как спицы ногами, но ему, конечно же, это не удалось. Лиза прикончила врага двумя одиночными выстрелами.
– Да-а-а… – только и протянул Загребельный, глядя на то, как девушка опускает автомат.
– Лизонька, выходи за меня замуж, – жалобно попросил здоровяк морпех. – Буду за тобой, как за каменной стеной.
Шутка понравилась, и все дружно заржали, не скажу, что очень уж весело, скорее нервно.
– Отставить смех, – приказал Леший. – Входим внутрь. Всем внимание. Получается, что мы тут не первые. Внутри уже имеются гости.
Пока преодолевали входной туннель, я то и дело поглядывал вверх. Все казалось, что какая-нибудь тварь вот-вот бросится со стены. Однако бог миловал. Мы без проблем вошли внутрь поселка.
Первый же взгляд по сторонам заставил меня вздрогнуть. Колония больше не походила на оазис мира и спокойствия. Практически все теплицы оказались разрушенными. Деревянные конструкции и полиэтиленовую пленку с них свалили в несколько огромных куч и подожгли. Именно дым от этих, уже практически догоревших костров, мы и видели на подходе к поселку. С одной стороны, конечно же, варварство, но с другой… С другой я понимал Крайчека. Восстанавливать почву больше никто не будет, так что и теплицы уже вроде как ни к чему. Зато свет… Свет жителям Одинцово прошедшей ночью был необходим позарез. Электрическое освещение периметра уже демонтировали, и огромные, до самого неба костры, это единственное, что могло защитить от призраков, дать возможность подготовиться к дальней дороге.
Но не только разрушенные теплицы да чадящие головешки создавали ощущение безысходной тоски и конца всего сущего. Немалую роль здесь играли вещи. Огромное количество разнообразных человеческих вещей, разбросанных по земле. Одежда, обувь, детские игрушки, книги, всякие там пузырьки и склянки. Было понятно, что все это добро не потеряли, а специально выпотрошили из рюкзаков и котомок у отправляющихся в изгнание одинцовцев. Однако и это, наверняка совсем непопулярное решение, я тоже понял. Нельзя было отягощать себя лишним грузом. Люди и так слабы, поэтому полное безумие разрешить им тащить с собой зачастую бесполезный балласт. Обзаведутся новым, если конечно останутся живы.
– Увидишь что-нибудь подходящее тебе по размеру, бери, – негромко обратился ко мне Загребельный. – Иначе загнешься от холода. Одежда пока чистая, а пролежит день-другой… Ну, короче, сам знаешь что с ней будет.
После общения со мной Леший стал раздавать приказы своим людям:
– Рассредоточиться. Цепью. Дистанция десять метров. Двигаемся в сторону убежища. Смотрите, не вляпайтесь в кровь наездников. Бегом…
Я не дал ему произнести «марш».
– Андрей, ворота…! Запереть бы.
Леший отрицательно покачал головой:
– Вдевятером мы «Камаз» не сдвинем. Надо скорее добраться до убежища. Глядишь, и отыщем помощников для этой работенки.
– Не пойдет, – заупрямился я. – Пока будем мотаться туда-сюда, внутрь периметра всякой нечисти видимо-невидимо набьется. Так что лучше оставайтесь здесь и держите вход. А я… – дойдя до этого места, я оттолкнул плечо Сергея Чаусова, который, несмотря на все мои успехи, продолжал подстраховывать и опекать покалеченного полковника бронетанковых войск, – … а я тем временем попробую постучаться в убежище.
На лице Загребельного отразилось сомнение. В этом предложении конечно же был свой резон, но отпускать меня самого Леший не решался. Пара наездников на входе это далеко не все твари, которые могли просочиться внутрь.
– Ничего со мной не случится. Убежище ведь вон оно… – я мотнул головой в сторону блочной четырнадцатиэтажки, выглядывающей из-за трехэтажного здания, в котором еще вчера размещался штаб Крайчека. – Метров двести пятьдесят, не более.
Я очень надеялся, что мое предложение будет принято. И это не только потому, что оно по всем статьям обставляло план Лешего. Был у меня тут и личный интерес. Там, в убежище, вполне вероятно находился один человек, с которым я бы хотел выяснить отношения с глазу на глаз, без косых оценивающих взглядов Лешего и его команды.
– Один не пойдешь, – Загребельный все же сдался, но поставил свое условие.
– Ну тогда дай мне… – я помедлил, подбирая подходящую кандидатуру.
– Товарищ командир, разрешите, я пойду с дядей Максимом? – звонкий мальчишеский голос заставил всех обернуться.
Пашка стоял рядом со своей сестры и носком ботинка колупал землю.
– У ворот, от меня толку мало, – пояснил пацан. – Автомат у меня короткий. Он для ближнего боя, а совсем не для того, чтобы издаля зверей бить. Только патроны зря тратить буду.
Это конечно была правда, но всем сразу стало понятно, что основная причина Пашкиного рвения кроется совсем в ином. Скучно ему тут в охранении. Куда приятней прогуляться в убежище, и, если там остались его старые знакомые, произвести на них эффект своим неожиданным появлением.
– Годится, возьму Павла, – не раздумывая, согласился я. Парень частично был в курсе моей истории и при беседе с Нестеровым не станет задавать ненужных вопросов.
– Ладно, шуруйте. Только быстро, – Леший поморщился. – А то что-то не нравится мне эта тишина.
– Во-первых, рано еще, только-только рассвело, – я постарался успокоить приятеля. – А во-вторых, Главный пообещал, что кентавры пока нам досаждать не будут.
– Это я помню, – Андрюха кивнул. – Но все равно как-то беспокойно на душе. Чутье что ли? – После этого, заданного самому себе вопроса, Загребельный махнул рукой, как бы отгоняя дурные предчувствия. – А, ладно… черт с ним. Все к воротам! Живо!
Бойцы мигом кинулись исполнять приказ командира. Все, кроме одного. Лиза, слегка прихрамывая, подошла к нам.
– Максим, поосторожней там, пожалуйста, – юный снайпер обняла меня, прижалась и украдкой прошептала на ухо: – Я так соскучилась.
– Я тоже, – шепнул я в ответ, и это по сути стало нашим первым объяснением в любви. Затем я оторвал девушку от себя и, заглянув ей в глаза, шутливо пояснил: – Нам, между прочим, надо всего лишь в соседний дом сходить, так что все эти прощания ни к чему. Через полчаса увидимся.
– А я с тобой не прощаюсь. Я с тобой здороваюсь, – не растерялась Лиза. – А то как-то при всех неудобно было.
– Тогда ладно.
Я притянул девушку к себе и быстро поцеловал. В губы поцеловал. И это был наш первый настоящий поцелуй. День видать сегодня такой, многое делается впервые.
– Еще, – попросила Лиза.
Я поцеловал ее еще, но только на этот раз в курносый носик.
– Ой, началось! – простонал скучавший рядом Пашка. Сказано это было так, словно он уже основательно устал от наших вечных нежностей. Получилось забавно, и мы с Лизой прыснули от смеха.
– Пора, товарищ полковник, – пятнадцатилетний пацан напустил на себя важности.
– Ну, пошли, коль пора, – я подмигнул девушке, поудобней перехватил «Калаш» и сделал первый шаг вглубь поселка.
Пару минут мы шли молча, пока не добрели до места, где начиналась россыпь конфискованных у Одинцовцев вещей.
– Павел, мне нужна одежда, – напомнил я пацану. – А то у меня уже сейчас зуб на зуб не попадает. Представляешь, что будет ночью?
– Что искать? – осведомился пацан.
– Брюки, какой-нибудь свитер, куртку потеплее… да, и что-нибудь годное на портянки. – Я опустил взгляд на свои ноги. – Сапоги, что ты мне раздобыл, хорошие, спору нет, но не век же их на босу ногу носить.
– Сейчас поищем, – с готовностью согласился мой напарник и направился к тому месту, где вещи лежали гораздо гуще.
Как говорится, на напарника надейся, а сам не плошай. Руководствуясь именно этим принципом, я тоже взялся за поиски. Естественно, сперва внимательно огляделся по сторонам. Тихо. Ничего подозрительного. Единственное место, где могла притаиться опасность, это соседние многоэтажки, в которых еще вчера жили люди. Но до них с полсотни метров. Вполне сумею среагировать и вовремя открыть огонь. Так что пока часть своего внимания вполне можно сосредоточить на поисках.
Я медленно брел вперед, пиная ногами баулы и подушки, вороша стволом автомата кучи с одеждой и мелкой домашней утварью. Ох, эти глупые людишки, неужели вот все это они намеревались переть на своем горбу ни много ни мало, а три сотни километров?!
В поисках мне повезло сразу. Уже через пару шагов обнаружился полиэтиленовый пакет с эмблемой «BMW», в котором лежали две пары джинсов. Не новые, но целые, чистые и главное вроде бы моего размера. Это хорошо. Мне давно не терпелось избавиться от синих спортивных штанов, до неприличия растянутых в мотне и на коленях – непременного атрибута алкоголика, который поутру натянул первое, что попалось под руку, и пулей кинулся в ликероводочный отдел ближайшего гастронома.
Долгое время джинсы оставались моей самой удачной находкой. Дальше я почему-то находил лишь женскую и детскую одежду. Один раз на глаза попался вполне приличный джемпер, но он оказался связан словно на какого-то пигмея. У Пашки дела шли не намного лучше. Я видел, что пацан раздобыл две хлопчатобумажные косынки, одна голубая, другая желтая. Такс-с-с… выходит портянки у меня будут в цветах украинского флага, – эта невесть откуда взявшаяся мысль меня немного развеселила. – Ничего, Украина не обидится, тем более что ее уже и нету вовсе. Проклятые земли всю под себя подобрали.
Возможно кто-либо другой поискал бы еще, но я категорически запретил себе даже думать об этом. Пока мы двигались в направлении убежища, можно было краем глаза осматривать брошенные пожитки Одинцовцев, но специально заниматься этим делом… Нет уж, увольте! Не сейчас. Тем более что странная необъяснимая тревога Лешего как инфекция передалась и мне. Где-то в глубине души зашевелились старые страхи, подозрения и тревоги. Подталкиваемый ими, я прибавил ходу.
Когда мы уже покидали обширное «поле чудес», я и увидел ее. Темно-серая стеганая телогрейка лежала рядом со стопкой книг. Типично интеллигентское соседство. Ватник был немного порван на рукаве, возможно именно поэтому был брошен, предпочтен какой-то более целой и новой одежонке. Вот лохи! Лишь только тот, кто никогда не промерзал до костей, предпочтет настоящей русской телогрейке что-то новомодное. Так что вопрос брать или не брать передо мной даже не стоял. Дырка не беда. Дырку залатаем. Будет как новая. Я почти вприпрыжку подбежал к ватной стеганой куртке и тут же сгреб ее в охапку.
Завладев своей добычей, я стал отряхивать ее от пыли. Особо измаравшиеся места пришлось выбивать рукой. Во время одного из таких шлепков моя ладонь хлопнула по карману. Сразу тало понятно, что там что-то лежит, что-то тяжелое и, похоже, плоское.
Честно говоря, сразу же подумалось о фляге. Знаете, есть такие плоские металлические фляги, в которые любители крепких напитков наливают марочный коньячок, а затем прячут сосуд с драгоценным эликсиром в карман дорогого костюма. Владелец телогрейки, естественно, наполнил емкость кое-чем попроще… А то, что наполнил, в этом не было ни малейшего сомнения. Предмет казался достаточно тяжелым.
Стремясь поскорее выяснить верна ли моя догадка, я сунул руку в карман ватника. Первое же касание обнадежило: металл, гладкий, габариты примерно соответствуют моему представлению о… Предвкушая удачу, я вытянул находку на свет божий.
В моей руке оказалась толстая прямоугольная пластина размером чуть побольше ладони. Сделана она была из похожего на бронзу металла. Точно в центре располагался круглый экран, стеклянная поверхность которого была так плотно прилажена к металлическому корпусу, что казалось составляла с ним одно целое.
Несколько секунд я тупо пялился на это чудо техники и безуспешно старался понять что такое таскал в кармане неведомый владелец телогрейки. То что у меня в руках какое-то устройство, в этом не было сомнения. Но только вот для чего оно предназначено и как включается? Я повертел в руках пластину. Может, сенсорное управление? Но тогда черт его знает куда давить, ни единого символа, ни единой метки.
Только я об этом подумал, как в центре экрана вспыхнула зеленая точка, которая вмиг породила такую же зеленую волну. Она прокатилась от центра экрана к его краям, словно круг на поверхности воды, расходящийся от только что брошенного камня. Длилось все это ровно мгновение, после чего экран вновь стал черным и таким же мертвым, как и раньше.
Любопытно. Очень даже любопытно! Если учитывать, что после мощнейших электромагнитных бурь в самом начале воны вся электроника начисто выгорела, то этот прибор является уникальным образцом. Правда не ясно для чего его применяли, но все равно факт интересный. Надо будет показать другим, Лешему, Нестерову…
Вспомнив о них, я встрепенулся. Цирк-зоопарк, какого ж я тут стою! Следует поскорее разыскать оставшихся в лагере людей и закрыть ворота. Иначе… Что произойдет иначе, мне объяснили буквально в ту же секунду. Грохот автоматных очередей прорезал тишину мертвого города.
Я оглянулся на ворота, через которые мы только что вошли. Никого из заградительного отряда видно не было. Оно и понятно. Леший и его люди сейчас находятся с другой стороны стены. Они истребляют хищников на подходе, не давая им приблизиться ко входу в поселок.
– Зверье поперло, – прозвучал рядом спокойный, даже с некоторой ленцой голос Пашки.
– Дружно палят… короткими очередями, – я прислушался.
– Если короткими, то значит стая пожаловала, – предположил юный разведчик. – Квакухи должно быть. Наши их уделают, вы не сомневайтесь, дядя Максим.
– Не сомневайтесь… – буркнул я и стал быстро скидывать свою тощую демисезонную куртку.
Произойти могло что угодно, а бросать заветную телогрейку уж больно не хотелось. Такие вещи на дороге не валяются, разве что сейчас подфартило. Кстати найденный прибор я сунул назад в карман. Тоже ценная находка. Будет время, разберусь.
Только я застегнул последнюю пуговицу, как со стороны ворот раздался громкий вой. Услышав его, я весь похолодел. И не один я. Пашка глядел на меня с побелевшим от страха лицом. Кентавры! Это и впрямь был разъяренный вой кентавра. Сразу за ним прогремел мощный взрыв, и над стеной поднялось облако серой пыли. Стрельба стихла, и нам с мальчуганом вдруг показалось, что произошло самое страшное, непоправимое.
Позабыв о себе, обо всем на свете, мы кинулись к воротам. Возможно это было безумие. Если заградотряд погиб, то и нам грозила неминуемая смерть. Что мы могли вдвоем? Кентавры разорвут нас на куски. Но все же мы бежали со всех ног. У ворот были наши друзья, наши близкие, и мы отчаянно желали либо помочь им, либо умереть вместе с ними.
Автоматная пальба возобновилась, и у меня отлегло от сердца. Живы! Хвала всевышнему, они живы! Лиза жива!
Своих товарищей мы увидели, когда обогнули замерший перед воротами «Камаз». Бойцы прижались к обеим стенам кирпичного коридора и поливали плотным огнем жиденькую группку кентавров, пытавшуюся прорваться через ровную пятидесятиметровую площадку, которую Одинцовцы предусмотрительно расчистили перед воротами. Правда жиденьким наступающий отряд ящеров стал только теперь. Около десятка дохлых шестилапых туш свидетельствовали, что вначале ряды нападавших были куда более плотными. Между прочим, и вооружены они были по самому последнему слову кентаврской военной техники. У ворот торчал целый частокол из толстых металлических дротиков, которые ящеры метали в наших бойцов. Удача, что вреда от них не было никакого, вернее, почти никакого. Я заметил, что у Сергея Чаусова на плече разорван бушлат. Выгоревшая камуфлированная ткань вокруг дыры окрасилась алой кровью, однако морпех словно не замечал ранения и продолжал угощать упрямо наползавших бестий все новыми и новыми порциями стали. Стоявший рядом с Сергеем Клюев готовил свой «Хашим» для нового выстрела.
– Саша, стой! – завопил я, пытаясь перекричать грохот боя. – Не трать гранату. Мы уже здесь. Мы поможем!
Не дожидаясь реакции гранатометчика, я вскинул АКС и поймал на мушку чешуйчатую грудь одного из монстров. Нажал на спуск и с превеликим удовольствием заметил, как тварь вся задергалась, «наслаждаясь» отправленными мной приветами. Рядом застрекотала АКСУха Пашки, и второй кентавр завертелся на месте. Вокруг него плясал десяток пыльных фонтанчиков, выбитых пулями из сухой растрескавшейся земли.
– К стене! Жи… – взревел Леший, но так и не договорил, вынужденный переключиться на снайпера: – Лиза, справа!
Девушка резко развернулась и тут же всадила три одиночных пули в кого-то, кто находился за пределами моей видимости. В тот же миг рядом гулко стукнуло что-то весьма увесистое. Оглянувшись, я увидел обломок бетонной перемычки, из которого торчали куски ржавой арматуры. Метнула его здоровенная хитрая тварь, которая подкралась к нашим позициям справа, прижавшись к самой стене. Страшно даже представить, что произошло бы удайся кентавру этот прорыв. Но Лиза остановила ящера. Одна пуля вошла в его короткую толстую шею, а две другие легли прямо меж огромных фасеточных глаз. Обычно желтые они сейчас стали черными и выпученными как два пушечных ядра. Что ж, тварь так и подохнет с могильным мраком в глазах.
Бой продолжался уже минут пятнадцать. Яростный и ожесточенный в самом начале теперь он будто выдохся, превратился во что-то рутинное и плавно текущее. Кентавры не демонстрировали свою обычную дьявольскую изобретательность и расторопность. Они просто перли на нас из руин напротив. Ползли словно через силу, словно чувствовали, что идут на заклание. Мы их убивали, но на смену павшим приходили все новые и новые твари.
Глядя на это нелогичное странное сражение, мне представилась длинная цепочка муравьев, которую наверняка видел каждый. Они ползут друг за другом, и кажется, что это движение не может остановить никто и ничто. Эта аналогия вдруг помогла понять: идет бой на изнурение, если конечно так можно выразиться. Победит тот, у кого окажется больше ресурсов: у нас патронов, а у них… Цирк-зоопарк, а ведь они в расходный материал зачислили самих себя, свои собственные жизни! Что-то новенькое. Никогда раньше не замечал со стороны кентавров такого полного пренебрежения своей шкурой. Они как и все прочие живые существа ценили жизнь, прятались, стараясь уйти из-под огня, хитрили. Что же изменилось сейчас?
Понять я так и не успел. Меня отвлек крик Мурата:
– Командир, патроны! Я расстрелял весь боекомплект!
Вот оно, началось! – пронеслось у меня в голове. – Количество патронов у нас оказалось куда меньше, чем количество кентавров, бродящих в окрестностях Москвы. И что теперь? Пока еще мы не на полном нуле отступать? Пытаться вломиться в наглухо закупоренное убежище? Успеем ли? сможем ли домчаться туда раньше, чем наши разъяренные преследователи?
Вопросы… вопросы… вопросы. Но ни на один из них мне, слава богу, не пришлось отвечать. И все потому, что неожиданно откуда-то сверху, со стены, ударила длинная очередь. В хриплом голосе оружия я с восторгом узнал акцент ручного пулемета Калашникова. РПК поддержали как минимум полтора десятка автоматных стволов. Грохот выстрелов и визг пуль разом наполнили все окружающее пространство. На миг мне даже показалось, что воздух стал тяжелым и плотным от нашпиговавшей его стали.
Удар, который я неожиданно получил, показался следствием этого ощущения. Я не удержался и рухнул на бок. Неужто зацепило? Чем? Копьем? Камнем? Черт, как обидно! В самом конце боя.
Ко мне тут же кинулась Лиза:
– Максим, что с тобой?! – девушка вцепилась в меня мертвой хваткой, поддержала голову.
– В бедро попало. Вот невезуха, – я прижал ладонь к тому месту, куда по моим ощущениям угодил выпущенный кентаврами метательный снаряд.
– Дай посмотрю, – Лиза оторвала мою руку.
Мы вместе с ней пристально и удивленно оглядели абсолютно целую полу телогрейки, а, приподняв последнюю, и гладкий трикотаж спортивных штанов.
– Точно сюда попало? – засомневалась моя подруга.
– Да вроде… – я не знал что и ответить.
– Чего разлегся? – к нам подскочил Леший в сопровождении Мурата и Сергея Блюмера. – Ранен что ли?
– Все нормально. Ударило только чем-то, – успокоил я приятеля.
– Вечно тебя угораздит! Причем под самый конец, – прошипел Загребельный и тут же приказал своим помощникам: – А ну, забирайте полковника. Будем закрывать ворота.