В тот же день перевез в село ручную бетономешалку и цемент, показал, как пользоваться. Работы по достройке дома начались. У себя выдолбил намеченное количество шпуров, установил и залил арматуру из нержавеющей стали (для себя строим). Поставил опалубку и залил основание. Больше ничего существенного сделать не успел. Татьяна привезла соль, пряности, перевезли это в казарму. На этом отпуск кончился, и пришлось возвращаться в Питер. Работаю я в фирмочке «Шараш-монтаж» пятого управления ГРУ – «Инструментальная разведка». Числюсь ее начальником, но на самом деле командует всем процессом мой зам, Равиль, он у нас по научной части, а я – полевик. Мое дело – оценить разработанное, проверить его в полевых условиях и рекомендовать или отправить на доработку. Вояк в компании всего ничего, остальные – контрактники после вузов, которые и форму-то надевали пару раз за все время. Их задача – головой и руками работать, а наша – грубее и тоньшее. Само собой, что в результате вечно оказываюсь в тех местах, где почему-то пахнет не очень, погода стоит паршивая, что-то бухает, что-то горит и постоянный запах смерти. Он за мной тянется еще с Таджикистана. В принципе, работа мне не очень нравится из-за этого, но другой нет. Когда, при Боре, еще и не платили, приспособился делать неплохие ножи, так как увлекался черной металлургией. Давным-давно попал мне в руки булатный кинжал второго – четвертого веков нашей эры, еще бездольный, с изумительно красивым узором на стали, рукоятью из черного дерева, с золотой головкой в виде головы тура. С этого и началось увлечение этим видом металлообработки. Научился получать и литой, и сварной булат, часть изделий продавал, часть находилась дома в виде коллекции. Возился и с формами, и с отделкой. После Хасавьюрта, когда нам «рекомендовали» не носить военную форму во внеслужебное время, желание служить практически совсем пропало, и я больше занимался этими вопросами.
В одной из командировок познакомился с Равилем, который занимался новой техникой – беспилотниками с управлением с помощью Навстар. Несколько рапортов, и меня перевели к ним. По документам мы являлись и воинской частью, и государственным предприятием, одно время даже научно-исследовательским институтом были. Служить стало гораздо интереснее, плюс появились сторонние заработки за счет левых заказов, которые умудрялись добывать, и верхнее командование это не запрещало. Затем, после второй чеченской, которую наша часть обеспечивала разведданными на все сто, и после 08.08.08, финансирование со стороны государства стало стабильным, и оклады повысили. В общем, кризис мы пережили и даже жирок отложили. Вернувшись из отпуска, уселся конструлить что-то для себя любимого. Непосредственно наши серийные игрушки не годились: сами понимаете, в семнадцатом веке «Глонасса» и «Навстара» нет. И предстояло решить нетривиальную задачу создания микронавигационной системы. Привлек к разработкам Лешку и Сашку, самых старых из разработчиков. Они начинали еще тогда, когда миниатюрных приемников СРНС еще не существовало. Задачу поставил следующую: большой бух, все попадало и пожгли, а командование требует разведданные в радиусе сто км, до двухсот пятидесяти. Время пошло! Пробил тему в Москве, где к ней отнеслись со всей серьезностью.
А в выходные активно занялся строительством на месте бывшей электростанции, не забывая при этом посещать места не столь отдаленные. Опалубку сделали, наконец, установил четыре колонны по углам дота, и «погнали наши городских». До наступления морозов успел довести стены первого этажа до перекрытия. Настелил досок сверху и прикрыл все от снега и непогоды. Как раз до первого снега успел.
Ближе к Новому году Татьяна начала готовится к «выезду на дачу»: доработала и заказала буквари с картинками-разъяснениями, слишком многих понятий там еще нет. Грибы и ягоды удалось пристроить на продажу, и кое-какой доход с этого она сумела получить, вот и вкладывалась в будущее. Несколько монет удалось достаточно выгодно продать через сайты нумизматов, этот период высоко у них ценится, так как впоследствии многие шведские монеты были перечеканены. Мне же пришлось вкладываться в «боевого коня» – снегоход «Адвенче ДжиТи 900», экономичный и мощный.
По тем обрывкам разговоров и документам, которые удалось обнаружить, я установил положение границы Московского царства и Шведского королевства в тех местах и совместил их с современными картами. Шведам по договору шестнадцатого года отошла Водьская пятина, Поонежская же осталась в собственности будущей России. Пограничной рекой считалась Шуя, но существовал клин ничейной земли – Тунгудская пустошь, на этой территории постоянного населения не было, и она пересекала границы между Швецией и Московией. Кстати, довольно интересна с точки зрения геологии: по этой местности идет разлом. Шведам досталась самая обжитая местность, где еще с девятого – одиннадцатого веков активно селились новгородцы. Но в 1293 году, во время одного из крестовых походов на землю, населённую карелами, по решению регента датского короля Торгильса Кнутссона, на Замковом острове основан мощный замок, получивший название Выборг. Он стал надёжным форпостом распространения шведского влияния на земли Карельского перешейка, оставаясь неприступным до 1710 года. Новгородская республика не желала мириться с потерей карельских земель, и уже в 1294 году дружина Новгорода Великого осадила Выборг, но взять его новгородцы не смогли. Неудачным был и военный поход против шведов в 1322 году. В 1323 году по Ореховецкому мирному договору Новгорода и Швеции граница между ними была установлена по реке Сестре, часть Карельского перешейка вместе с Выборгом отошла к Швеции. Русско-шведские войны шли постоянно, и Россия в основном их проигрывала. В Смутное время умудрилась потерять даже Новгород. А теперь, в период максимального расцвета шведского королевства, нашим пришлось отдать Корелу и Орешек, Сердоболь-Сортавалу, Импелакс и Тулему-Салмис. Как мне сказали, в Тулеме небольшой шведский гарнизон.
Выехали еще двадцать пятого декабря, пришлось еще и прицеп брать, хотя зимой с ним ездить совсем неудобно, но что ни сделаешь ради доставки груза. Из-за прицепа пришлось вокруг Ладоги ехать, там дорога получше, хоть и длиннее. Уж больно плох участок от Кузнечного до Ляскеля, просто сказка для подвески! Да и дальше не лучше, и когда стоит вопрос: двести сорок километров бездорожья или восемьдесят, но на шестьдесят длиннее весь путь, то поневоле выбираешь зимой более длинный, но хоть с какой-то дорогой, а не с направлением. Не без легких приключений добрались до почти достроенного дома. Здесь было все в порядке, однако морозов практически не было, поэтому пришлось собирать катамаран, чтобы доставить самих и грузы. Протока практически полностью свободна ото льда. С небольшого причала ниже по течению загружаемся и направляемся к водопадику. Работает! А вот с той стороны – мороз под тридцать! Вода на турбину, правда, попадает, но вокруг нее много льда, из-за которого та работает с довольно сильным шумом. Пришлось поработать перфоратором, чтобы сбить лед. Удаление льда я не предусмотрел, а жаль! Через некоторое время вошел в дот. Там уже более-менее тепло. Доски в несколько слоев и полиэтилен уложены плотно, и снегом завалило по самое не хочу. Но калориферы работают. Татьяна о чем-то ворчит, разбираясь в куче постельного белья. Быстро поужинали и легли.
– Слушай, ты что, не мог подумать заранее, что турбину будет забивать льдом? Надо ставить ультразвук или что-нибудь еще.
– Тань, всего сразу не предусмотреть – это раз. Во-вторых, я вообще считал, что она остановится сама, и больше рассчитывал на вспомогач, чем на нее. Хорошо, что мощности достаточно, чтобы крутилась, и лопасти не поотлетали. У горизонтальных турбин это ахиллесова пята. А очистку, конечно, устанавливать требуется, не дело каждый день бегать с перфоратором. Решим вопрос попозже.
Еще немного поворчав, супруга успокоилась и попыталась уснуть, впрочем, ее довольно скоро разбудил волчий вой.
– Блин! Какой концерт! – проворчала она. – Слушай, успокой их! Они ж где-то рядом орут!
Пришлось доставать «зауэр» и палить в воздух. Волки помолчали немного, а потом опять затянули свою песню, но чуть подальше. В конце концов Татьяна устала их слушать и уснула.
Утром я осмотрелся. Человеческих следов на обеих берегах протоки не было. После того, как мы здесь поселились, люди ходить сюда перестали. Расчистил двор от снега, перебрасывая его за пока еще невысокий забор. Осмотрел колючку, которой тот был обтянут. Нашел клочки рысьей шерсти – видимо, любопытствовала. Волчьи следы проходили метрах в трехстах – наверное, шум турбины отпугивает. Слух у зверей острый, так что они ее издалека слышат.
Когда я вернулся в дот, Татьяна уже готовила завтрак. Потом мы вытащили снегоход через нижнюю дверь на снег. Попробовав припай у берега, я прошелся до порога. Там стремнинка была свободна ото льда, а у берегов все замерзло. Так что на снегоходе проехать на Суоярви можно, чтобы по тропе не пробиваться.
Поверх обычной (для этих мест) одежды, Татьяна надела зимний «лешак», снегоход тоже был камуфлирован. Татьяну я вооружил «Валом» и «Астрой», сам же взял с собой и «зауэр», и СВД с своим штатным «перначом». Аккуратно проехав мимо порога, выскочили на лед Суоярви и прибавили ход. Берег быстро приближался. Глушитель у снегохода хороший, поэтому звук не сильный, хотя и такой люди услышали. Мы подъехали к причалу, а вокруг уже были любопытные глаза. Но наше появление тревоги не вызвало. Крестьяне отбивали поклоны, лишь некоторые повалились на колени. Мы проехали прямо к бывшей казарме. Ключ от входа у меня был. Невольно удивился расчищенной дорожке до самого крыльца и обратил внимание на то, что вторая дверь была не заперта. В доме оказалось тепло. Его протапливали! Хотя никаких ценных указаний на эту тему я не давал. Через пятнадцать минут появился Порфирий, отбил поклоны и приложился к руке.
– Ждали, ждали, барин! Чуяли на Корочун, на колядки будете. А вечор кто-то палил у Верхнего брода, я вот и приказал все подготовить. Все как есть рады видеть вас в добром здравии, барин и барыня.
– Спасибо на добром слове, Порфирий, и тебе здравствовать желаем. Что нового случилось в округе?
– Лазутчик от шведов был в Лоймаа. Говаривал, что кнехт Анхель желает знать, куда брат его делся, обещает тридцать талеров тому, кто укажет, где он. Живой или мертвый.
– А где даст?
– Дык на Валааме они сидят, у монахов.
– Пацана сметливого ко мне пришли, и оседлайте коня шведского, только нашим седлом, не шведским. Найди шелом того кнехта на складе, он позолочен по краям был. Надо разобраться с этим брательником, просто так не отстанет.
– Слухаю, барин! Насти вдовой сынка подошлю, он хитрющий. Завсегда выкрутится так, что всем попадет, а его похвалят. Языкастый, но язык за зубами держать умеет.
Сын вдовы Настасьи оказался мальчишкой лет четырнадцати: нос картошкой, всклоченные, никогда не чесанные волосы. Звали на селе его Пройдой. Зипун у него был совсем дырявый, поэтому вначале его отправили мыться, подарили толстый вязаный свитер и ватник шведский – что-то вроде современного ватника, только не с хлопком, а с шерстью, его под броней пехотинцы носят, чтобы удары смягчать. В ватник зашили хитрый двухрежимный армейский пейджер с частотой 21 см, с двумя сигналами – обычным и аварийным. Убедились, что Пройда научился переключать его. Дело осложнялось тем обстоятельством, что волки были очень активны. В одиночку не поедешь. Пришлось его к обозу цеплять. Обоз шел в Олонец с рыбой и мукой: война войной, волки волками, а торговля стоять не может. Вот только медленно все. Татьяна занялась детишками да бабами: попыталась найти наиболее сметливых девчонок, чтобы читать учились и остальных обучили, а мы с мужиками устроили облаву на волков. Они в зимней шкуре – самый ценный мех для шуб. На третий день сигнал от Пройды сменился на тревожный. Мы с Татьяной уселись на снегоход, но поехали не по дороге, а по льду реки, текущей к Ладоге от Лоймаа, Тулема называется. Судя по пеленгу на сигнал, он перемещался в том направлении.
Засаду шведы, как и ожидалось, на дороге поставили. Время от времени пеленгуем сигнал. Такие пейджеры ставятся на наши «самолетики», чтобы облегчить их поиск и держать закрытый канал управления направленным на них. Через полтора часа стало понятно, что сигнал перестал перемещаться, и это не Салмис-Тулема, а часовня на берегу озера. Как раз напротив Валаама. Туда вела соседняя река, пришлось выскакивать на звериную тропу и пробиваться по ней на запад. Наконец выскочили на лед и прибавили. Плохо то, что через реку три моста. Караулы шведы наверняка на них держат.
Так и оказалось: группа из шести солдат держала мост на переправе, где осенью я их роту положил. Три пикинера, два аркебузника и мужичок в непонятной одежде. Убавили обороты до самых малых, подъехали на четыреста метров, я развернул снегоход, заглушил двигатель и, используя его сиденье как упор, начал работать из «Вала». По мужичку пришлось два раза стрелять! Вертким оказался. И монахом! Он был жив, когда я подошел. Раны в плече и в паху. Ругается! «У нас со шведами мир! А ты – антихрист и язычник, в Бога не веруешь!» Оказывается, все про все знают. Милосердия я проявлять не стал, пусть его волки доедают. Нам некогда! Там Пройду мучают! Река делает много поворотов, поэтому плюнул на маскировку и рванул по дороге. Через полчаса подскочили к часовне. Там уже никого не было, кроме монахов. Нашел место, где парня пытали. Кровь свежая. Оба монаха отправились по месту постоянной прописки, но предварительно выяснил, что пацан жив и его везут на Валаам. Выехали они час назад. «По машинам!» Меняемся местами с Татьяной, теперь она за рулем, а я сзади. Снова закрываем забрала шлемов.
Группа конников видна на льду озера. Аккуратно перебираемся через прибрежные торосы, и полный ход. Мальцу были даны указания говорить только одно: «Послали за тридцатью талерами, если привезу, то место покажут. Сам ничего не знаю!» Быстро сближаемся с конниками. Они все в броне, попытались развернуться и атаковать, идиоты. С пикой на СВД кидаются! Забабахался ловить лошадей! Пройда живой, избит сильно, но живой! Я его развязал, он даже на ноги поднялся и помогал ловить оставшихся лошадей. А со Святого острова дым кольцами начал подниматься. Монахи услышали стрельбу, бил я не из «Вала», а из СВД, и они кому-то сигналят. Отлично, повод для ссоры есть. Всех коней привязали к седлу Пройды и потихоньку двинулись назад. Но оттуда появилось человек двадцать конных. В оптику видно, что часть из них шведы, а вторая часть – вооруженные монахи.
– Пройда! Гони к часовне, ты мешать будешь!
– Слухаю, барин. – Он хлестнул лошадь и, часто оборачиваясь – любопытно ведь, – поскакал к берегу.
А мы закружились вокруг отряда, удерживая его на расстоянии и отстреливая наиболее ретивых и прытких. Бой закончился, мы подъезжали к каждому из упавших, обыскивали. Рыцари у шведов богатенькие, по сравнению с пехотинцами. А у монахов практически ничего, кроме вшей, не было. Несколько крестов золотых и серебряных с каменьями. Ну и вонючие они! В баню могли бы и почаще ходить.
От Святого острова идут на широченных лыжах-снегоступах две фигуры в черном. Это те, которые сигналы подавали. Одного пристрелил сразу, он с палицей был, второму только ухо прострелил. Зато выяснил, почему они против меня ополчились: десятину им не заплатили. Вот самки собаки!
– Настоятелю передай, что он мне пять тысяч талеров должен – за порох, что пожег, его друзей убивая. Будет дружить со шведами – повешу. Все понял? Деньги до Крещенья отдать!
– Не успеем, болярин Леший. Крещенье-то вот-вот.
Уже и имя знают!
– Это не мои проблемы, а его. Так ему и передай. Пошел вон!
Татьяне не понравилась процедура после боя, когда я раздевал догола трупы и все сваливал на лошадей. Сказала, что больше в таких мероприятиях участия принимать не будет.
– Таня! Доспехи стоят дорого, все будет вновь использовано против нас.
От Валаама подъехало несколько монахов, уже не агрессивных. Издали кричали, что они с миром, своих забрать. Реквизировал у них пару саней для трофеев. Монахи смотрят настороженно, но подходят только к тем, к кому я разрешил приблизиться. Вернулся Пройда, помогает собирать трофеи. Монах, представившийся Варлаамом, долбит лед, чтобы спустить трупы под воду. Монахи забирают только своих. Выяснилось, что шведов на Валааме больше нет, весь отряд выскочил. Кнехт Анхель, брательник, вон валяется. Пройда цепляет за ноги веревкой, притороченной к седлу, и подтаскивает шведов к проруби. Варлаам шепчет молитву, и грешное тело отправляется на корм рыбам. Настоятель, само собой, не появился. Ничё, мы подождем. Чтобы не тратить бензин, загрузили снегоход на сани, накрылись шубами и тронулись в обратный неблизкий путь. Варлаам перекрестил нас на дорогу, а потом плюнул, вспомнив, кто есть кто. Лица мы никому не показывали, хотя работать с опущенным забралом было неудобно.
Пройда на деревню вернулся богатым человеком. У него теперь конь и кобылица с привеском. Заслужил! На следующий день приперся к Татьяне шапку ломать, чтобы в первый класс взяла.
Назад добрались к тридцать первому числу. Новые праздники вводить надо постепенно, поэтому заслал Татьяну в Суоярви за картошкой и пару пару-тройку поросят прикупить. Заодно зеленые, молочные и красные соленые и маринованные помидоры и свежие черри купить. В общем, праздник «Победа над шведами» удался на все сто! Все обалдевали, особенно попробовав черри. Свежие помидоры – зимой. А они их в жизни никогда не пробовали! Ни соленые, ни маринованные, ни свежие. Пели песни под свинину в томатном соусе, закусывали медовуху жареной картошкой с салом – в общем, все канцерогены в кучу собрали и с удовольствием употребили. Разговоров после было много.
А я начал проводить Выборгскую наступательную операцию. Давно начал ее готовить. Сразу как вернулся со строительства из отпуска. Понятно было, что просто так ее не осилить: боеприпасов требуется куча, крупный калибр, который взять негде – в общем, жопа! А если не захватить Выборг, то нервов попортят выше крыши. Не зря же я вкладывался в офигенно дорогой снегоход! Вовсе не для того, чтобы перед аборигенами похвастаться. Татьяна напряглась, когда я сразу после Нового года начал дрессировать три десятка мужиков с разных деревень носить оружие семнадцатого века и пользоваться им.
– Ты куда собрался?
– Да пока новогодние каникулы, надо Выборг взять, а уж потом заниматься сталелитейными заводами. Сама видишь, что спокойной жизни никто не обещает.
– Ты охренел? Там же крепость и гарнизон большой.
– Танюша, главное, его на лед залива вытащить, и делай с ним, что хошь.
– Найтов, ты идиот! И так все неплохо получается. Не порти картину.
– Тань, не мешай, не бабское это дело! Обучением займись, как обещала.
– Моя твоя предупредил. А там хоть не рассветай! Учти, Найтов, помрешь по-дурацки, все сверну и отдам на откуп физикам. Мне одной такое дело не провернуть.
– Да я в курсе и помирать не собираюсь. Проехали, Танюша!
Прицепил я к снегоходу санный прицеп, загрузился и поехал в сторону Выборга, за мной тридцать мужичков, упакованных в шведское железо, отправились. Я, понятное дело, чуть быстрее еду. Мое дело – занять острова в Выборгском заливе. Там пока никаких дополнительных постов нету.
Я подъехал ночью к Цветущему мысу и пару ночей ползал по льду Выборгского залива, готовя подарки для дорогих шведских гостей. Мужики приотстали и связывались со мной один раз вечером. Им еще два дневных перехода.
У меня было все готово. Воды Выборгского залива скрыты льдом, поэтому «таинства» я совершить не мог. Фиг с ними, пусть так топнут.
Десятого января я устроил бесплатный гала-концерт в небе над Выборгом: лазеры высветили огромную фигуру Бога-отца над заливом, а три громкоговорителя пели осанны на средне-шведском, которые я записал в Питере в костеле недалеко от шведского консульства. Бог-отец был мной анимирован, и в конце проповеди, в которой говорилось, что это земля славян, он показал на возникший из лазерных лучей крест животворящий и приказал всем следовать туда, иначе – покарает! Палец «Бога» показывал на голографический крест у камня на входе в залив. Бараны по льду потащились прямо на управляемое минное поле, которое я двое суток сооружал, ползая по снегу. А я их не заставлял, сами пошли! Я даже не настаивал. Пока большая часть гарнизона и местных жителей пела осанну великому Христу, я нажал на кнопку. Запрограммированные взрыватели ОЗМ-72 подбрасывали мины на высоту два с половиной метра, и две с половиной тысячи осколков каждой из них превращали в мясо тела защитников крепости. Они хитростью поставили эту крепость, мы хитростью ее забрали себе. Перед началом массового молебна этот самый «Господь Бог» приказал передать ключи от Выборга боярину Лешему.
Я появился на следующее утро, подошел к воротам. Те были открыты.
– Прювет, меня зовут Леший. Товарищ Господь распорядился передать ключи мне. Я жду!
Слова: «Да здравствуют голограммы!» – я произнес после того, как ключи мне вручили.
Главный подарок ожидал при возвращении домой. Ехали уже через Приозерск, не через Олонец. Взятие Выборга было большим успехом, если не сказать более. Татьяна задумчиво смотрела на белую, всю в свежем снеге, дорогу. Неожиданно сказала:
– А ты очень хорошо вписался в то время: характер, наклонности – все как по писаному. Удивительно! Вот только все это надо кому-то передавать, а некому. Ни Дашка, ни Сережка такими данными не обладают. В общем, наследник нужен, причем специально подготовленный для этого.
Я попытался схохмить, ведь мы за десять лет так и не решились на сие, а тут супруга открыто заговорила о ребенке. И стало понятно, что она перестала воспринимать тот мир как игру или иллюзию, а решила прочно обосноваться в нем. Мне было сказано, чтобы подавал рапорт на увольнение из рядов, хотя у меня с трудом набирались двадцать пять лет, требовалось обновить кое-какие документы. По большому счету она права, потому что оставлять надолго такое неспокойное хозяйство просто опасно. Рапорт мне подписали, с работой я заключил трудовой договор и стал вольным стрелком – испытателем новой техники. Довольно шумно отметили увольнение в запас, и я уехал в Суоярви. Теперь уже надолго. Казематы и кладовые Выборга открыли совершенно иные возможности для старта. Нужно было поспешать, укреплять и соответствовать. Требовалось создать армию, без нее все это не удержать. И экономику, чтобы содержать эту кучу бездельников. В порту Выборга стояло больше десятка кораблей, которые остались без команды. Нужен был народ, и пришлось ехать в Олонец и Новгород.